В шаге от Рая. Часть 9

Элоим лежал в своем каменном ложе под сводами полуразрушенного церковного готического храма. Он лежал в своем выстроенном им самим мире. Он отдыхал от той любви с молодой совсем еще юной девицей.

Он знал она опять к нему придет, как и та и та, и та, что до нее. Как все кто был здесь на его каменном в этом месте ложе.

Он в полудреме ощутил приближение еще кого – то. Он открыл свои голубые большие в красивых разрезах век Инкуба глаза.

Она уже стояла рядом с его каменным ложем страсти и любви. Она его Изигирь. Его подруга в этом мире. Вечная его Элоима теперь спутница его жизни, еще с того момента когда он упал с Небес сюда в мир людей. Но смог выстроить этот мир, и она помогла ему в этом. Эта

Изигирь. Любовница и демон. Черная ползущая как тень, как извивающаяся черная змея. Она стояла теперь перед его троном безудержной любовной страсти. Она смотрела, не отрываясь на него прислонившись к одной из высоких опорных колонн призрачного каменного храма, рядом с его ложем и любовалась его красотой Инкуба. Она безумно любила его и считала себя его супругой в этом мире выстроенном ими обоими. Их только мире, и ни чьем больше.

Она черной тенью отошла медленно от колонны и подплыла в тумане к самому ложу Элоима – Как тебе спалось Любимый мой Элоим? – она спросила его мягким шипящим слегка змеиным голосом – Я, наверное нарушила твой покой? Прости меня любимый – и она заползла на его ложе любви и прижалась к груди Элоима. Смотря прямо в его не отрываясь глаза, своими змеиными зрачками черных как уголь глаз, произнесла снова – Или ты не рад меня сегодня видеть мой любимый Элоим? Или я тебе не мила как раньше? Или я плохо тебе станцевала свой змеиный танец любви? Мой красавец Элоим!

Он смотрел тоже в упор в ее те змеиные гипнотические Суккуба глаза на Изигири заостренном остроносом лице и сказал – Я хочу его еще раз увидеть! Моя Изигирь!

И Изигирь ничего ни говоря, сползла с его тела прямо в тот ползущий белый, как молоко вьющийся, как и она сама живой туман. Она исчезла в нем. А он высоко усевшись в своем ложе страсти и любви, стал смотреть туда, где перед ним вновь должна была появиться его Изигирь. В тот стелящийся по полу его храма туман, который стал подыматься с самого пола храма и виться по спирали вокруг собственной оси все выше и выше. Внутри этого тумана стал раздоваться звук похожий на некий звон и шорох и из тумана показались женские тонкие извивающиеся волной в золотых тонких браслетах руки и потом все голое практически тело молодой очень смуглой и очень красивой девицы. Сверкая черными, как уголь очами и тряся обнаженной своей пышной женской грудью. Она эта черноволосая демоница брюнетка с миловидным девичьим лицом с вьющимися парящими кудрявыми и очень длинными, чуть ли не до самой ее крутой задницы волосами. Вьющимися, как целая масса на ее под золоченым обручем венцом голове змей.

Звеня золотыми в ушах большими сережками и вся в золоте украшений. Шелестя набедренной белой прозрачной спадающей по ее красивым полным голым ногам до самого пола вуалью, наброшенной на узкие из золота плавки. Стянутые, туго на ее промежности и волосатом лобке, и на девичьих смуглых крутых бедрах ног, в золотой, набедренный пояс. Это все что на ней было. Она дергая из стороны в сторону голым, полным в овале над срезом узких плавок и того пояса своим девичьим животом, выставляя его вперед своим круглым пупком, и вырисовывая им круги Изигирь начала свой танец. Танец Суккуба. Танец страсти и любви. Змеиный танец живота перед своим возлюбленным Элоимом. Под удары незримых тамтамов и невидимых в том каменном храме барабанов, она извивалась всем телом перед ним как настоящая молодая гибкая и очень красивая любовница змея, соблазняя его вновь своим тем танцем кружа в густом над полом вьющимся и медленно ползущем тумане.

Как самка, жаждущая продолжения рода, Изигирь танцевала этот танец любви перед Элоимом, и Элоим сходил с ума от ее змеиного танца. Этого танца живота. Танца страсти и любви. Он глядел, вновь наслаждаясь ее гибкими движениями материализовавшегося из черной тени извивающегося в невероятных движениях красивого и смуглого молодого девичьего тела. Это была всегда прелюдия перед их брачным ложем. Их близостью в этом их общем теперь храме любви и безудержных страстей в выстроенном ими обоими общем мире, который Изигирь остервенело охраняла от всех непрошенных гостей, а особенно земных соблазненных Элоимом соперниц. Которые сходили по его красоте с ума, как и са

ма Изигирь, и стремилась сохранить их с Элоимом любовь любой ценой в этом их общем иллюзорном сказочном мире.

Она бесилась при виде любой соперницы и всячески пыталась ее уничтожить. Изигирь была невероятно жестока и кровожадна, и горе тем, кто попадался ей на пути в этом призрачном черном лесу.

Вот и теперь она нашла на ветке дерева разорванную чью – то ночьнушку. И хотела узнать у Элоима о новой гостье, но решила повременить с этим, и теперь хотела с ним только близости, извиваясь, в, своем змеином танце живота, приняв облик молодой красивой брюнетки танцовщицы.

Превращаясь, все время в прекрасную восточную танцовщицу, она изводила себя всегда в этом танце страсти и любви почти до бессознательного состояния и Элоиму это нравилось. Он уже представлял в том танце свою Алину. По красоте не уступающую Изигири. Как бы она извивалась сейчас перед ним и их ложем любви, вот так почти обнаженной и совращая его Элоима. Но он видел свою, только наскучившую ему Изигирь.

А Изигирь, любвеобильной голой извивающейся в танце сучкой, кружилась вокруг каменного его ложа в пелене вьющегося тумана, развевая мечущимися по сторонам бедрами прозрачную на ее голых женских ногах вуаль. Как рабыня, наложница, какого – нибудь восточного повелителя или господина, шейха или султана, она вырисовывала круги животом и трясла своими полными девичьими голыми грудями перед глазами Элоима. Гремела золотыми на руках браслетами и серьгами в своих ушах. И по – прежнему сверкая угольной чернотой своих хищных, но наполненных теперь неподдельной страстью сексуального экстаза глаз, она стонала как ненормальная, показывая ему Элоиму, свою безудержную и безумную, пылающую плотской непотребной страстью любовь к нему Суккуба.

Она, выгибаясь перед ним в своей гибкой спине, закатывала вверх в том экстазе демонической самки те свои, из – под надетого на ее девичью голову золотого венца, в косом изгибе тонких черных бровей под верхние веки черные в длинных ресницах молящие о любви глаза. Открыв свой Суккуба сладострастный хищный в зубном оскале непотребной страсти рот. В том танцевальном сексуальном трансе на запрокинутой подбородком к нему девичьей голове, раскачивала перед взором восторженного Элоима своей той полной, упругой с торчащими возбужденными сосками обнаженной запрокинутой кверху грудью. И, раскачиваясь из стороны в сторону сама, свесив до самого пола храма длинные черные кудрями вьющихся змей девичьи волосы и дергая во все стороны голым своим животом, перед ним и почти припадая к полу храма, протягивала к любимому извивающиеся, как две змеи сверкая золотом браслетов танцовщицы и любовницы руки. Она хотела снова его любви, именно здесь и именно сейчас.

Она все ближе и ближе подбиралась как хищница к сидящему на ложе любви своему Элоиму. И в последнем движении своего подошедшего к завершению танца, она, сбросив с себя золото узких плавок с прозрачной вуалью и пояс в стелящийся по полу туман, уронив Элоима на спину в ложе любви, придавила его своей полной сладострастно дышащей и пышущей жаром безудержной страсти обнаженной любовницы грудью. Обжигая всего его своим жарким кипящим дыханием и сверкая дикими черными очами. Пожирая ими его всего, она, выгнувшись в узкой гибкой талии, прижалась неистово своими крутыми раздвинутыми вширь бедрами и женским голым волосатым лобком с возбужденным в вечной течке влагалищем к его в таком же волосатом лобке торчащему от возбуждения большому c задранной плотью детородному растревоженному ее дивным танцем члену.

Воткнув его себе в раскрывшуюся вширь бездонной глубокой пропастью плотского греха и порочного разврата в волосяном покрове промежность. Промеж раздвинутых по сторонам в неудержимом желании соития женских в чешуе украшенных черными когтями ног. Схватив тонкими длинными девичьими перстами плечи Элоима, она придавила его своими в золоте тонких браслетов в змеиной до локтей чешуе руками демоницы любовницы к изголовью каменного ложа. И впилась своими ядовитыми змеиными уже Суккуба губами, как пиявка в губы своего демона любовника. Ее лицо, как и лицо любовника, словно маска мгновенно поменялось, и появился длинный у обоих, сзади голых задницы ягодиц змееподобный длинный хвост, а на спине расправились перепончатые пятнистые как у летучей мыши крылья.

Черный лес содрогнулся от стонов и звериного дикого крика обоих слившихся воедино, как одно целое в любовном экстазе кошмарных существ. Наполненный оргией любовной страсти и дикого звериного безумия.