Третья комната слева. Часть 3

«Безд-возд-мезд-но! То есть дадом!» — Катя отрабатывала с другими девчонками субботник в сауне.

«Входит... и выходит.... Замечательно выходит!» — Она стояла на четвереньках, и, наклонив голову, равнодушно наблюдала, как в нее входит член. Входит и выходит.

«Душераздирающее зрелище», «мой любимый размер», и прочие цитаты — мультфильм про Винни-Пуха подходил к сегодняшнему вечеру как нельзя лучше.

Катя подняла голову и посмотрела на Машу. Они стояли голова к голове, и, похоже, Маша собиралась кончить. Уж Катя-то знала, как это у нее происходит. Она огляделась: Наташа сидела на полу у стола, возле здорового детины под два метра ростом, исполняя обязанности пепельницы. Про это она как-то рассказывала, и сейчас Катя увидела все своими глазами. Наверное, это ее постоянная повинность на субботниках.

«Вроде красивая девчонка, такие формы, а ведет себя как вокзальная. Как она тогда говорила? «Еще и выебали и обоссали»? Не завидую я тебе...».

Наташка, раззявив рот, с завистью смотрела на них с Машей, видимо мечтая поменяться местами. Ксюха отдыхала на коленях у какого-то лысого, с удовольствием поедая виноград, изредка дергаясь и смеясь от его щекотки. А малую не взяли, она еще «новенькая».

Катя начала стонать. Притворно, конечно. Надоело уже на карачках стоять, а так, глядишь, быстрее кончит и отстанет. Но ее «клиент» вдруг заорал:

— Молчи, сука, не мешай!

Но, все равно не выдержал. Катя с удовлетворением почувствовала, как член выплевывает сперму, наполняя резинку.

— Все, пацаны! Сколько?

— Десять минут, слабовато ты сегодня, Витек, — откликнулся лысый.

— Да если бы не эта коза! Застонала не вовремя.

Этот Витек был последний в очереди посоревноваться. Катю, наконец, отпустили.

— Иди ко мне, — поманил ее лысый, скомандовав Ксюхе «брысь!»

Но она не сразу сообразила, что от нее хотят, и лысый просто спихнул ее с себя. Ксюха ударилась подбородком о стол и заревела от боли.

И тут все закрутилось. Катя, изменившись в лице, с кулаками кинулась на лысого, но на ней с криком «нет!» повисла Маша, мгновенно поняв, что сейчас будет. И когда успела с члена слезть? Им обоим заломили руки и повалили на пол. Ксюху, не церемонясь, уложили рядом. Наташка только выпучила глаза, и не закрывая рта громко сглотнула.

— Вы че, бля? Воевать собрались, прошмандовки? — Проорал пузатый Витек.

— Ладно, оставь их. А ты дерзкая, иди сюда. Я тебя кажется, звал, — лысый поманил ее рукой.

Маша расслабилась и обняла Ксюху, похоже им за эту выходку ничего не сделают. Их тут же потянули в разные стороны: Ксюху увели в парилку, а Машу в комнату с низкой кушеткой. Катя подошла к столу, злость на лысого сменилась испугом до дрожи в коленях.

«А вдруг они сделают со мной то же, что и с Наташкой?»

— Сядь, — скомандовал лысый.

Катя с ногами залезла на диван и сжалась в комок.

— Уважуха тебе. Если бы на моих друзей поперли, я бы то же самое сделал. Давай выпьем.

Катя не отказалась, чтобы его не злить, и выпила целую рюмку водки. В желудке стало горячо, все напряжение сразу куда-то улетучилось.

— Уважаю смелых, — продолжал разглагольствовать лысый. — Ты вот на эту, — он махнул головой в сторону Наташки, — совсем не похожа.

Наташа все еще сидела у стола, правда уже с закрытым ртом, и было видно, что она внимательно прислушивается к разговору.

— Она сыкло, поэтому сидит под столом. Только со слабыми хохохо... хорохорится.

Лысый был уже порядочно пьян, но точно описал Наташкину натуру.

— Ну, что молчишь? Хочешь, я перед Ксюхой извинюсь?

— Хочу! — Осмелела Катя.

Лысый посмотрел на нее стеклянными глазами, и улыбнулся.

— Генка! — Заорал на всю сауну лысый. — Тащи сюда мелкую!

Открылась дверь в парилку, и вышел Генка, неся на руках Ксюху, так и не сняв ее с члена.

— Чего? Я только начал.

— Продолжишь, не ссы. Отпусти ее.

Ксюха подошла к столу, с опаской поглядывая на лысого.

— Извини меня, дурака. Ну выпил, бывает.

Ксюха опустила глаза, не понимая, почему вдруг он стал такой добрый.

— Все? Мир?

Ксюха кивнула.

— Давай, Геныч, попарь ее хорошенько. Не обижай только.

Довольный лысый взял рюмку и протянул Кате.

— Выпьем... за дружбу!

Чокнулись. У Кати после второй по телу разлилось тепло и порозовели щеки.

— Ты закусывай. Так вот, о чем я? Наташка, сыкло сиськожопое, заслужила свое место, и будет ходить обоссаная пока не сдохнет. А ты, Катюха... уважаю, бля! Уважаю!

Катя его не слушала, смотря в глаза Наташе. С ней что-то происходило. В ее глазах злость сменилась отчаянием, отчаяние растерянностью, и, наконец, она опустила глаза. Катя победила! Она отвела взгляд, налила еще две рюмки, и не дожидаясь лысого, выпила. Тот, заметив их дуэль, только крякнул и засмеялся.

— Молодца! Ты ее только что как вошь раздавила. Вот девка! Даже ебать тебя рука не поднимается. То есть, хуй. Сиськожопая, голос!

Наташа пролаяла три раза и опустила голову, сгорая от стыда.

— А хочешь она тебе куник сбацает?

— Вот еще, мараться....

Лысый с улыбкой приобнял Катю, и громко, чтобы все слышали, объявил:

— Меня Сашка зовут. Будут проблемы, обращайся. А если кто тронет, тем более.

Катя, уже немного пьяная, озорно ответила:

— Спасибо, Сашка! Ну и ты заходи, если что.

Под общий хохот, лысый поднялся.

— Отдыхай пока. Я поссать схожу.

Он ухватил Наташу за сиську и потянул в сторону душевых. Подождав, пока они скроются, Катя пошла следом, чтобы посмотреть, что Саша будет с ней делать. Он затащил Наташку в душ и поставил перед собой на колени.

Смотрелись они красиво — мускулистый мужик и девица с такими выдающимися формами, что хоть порнуху снимай. Но порно получилось бы извращенное: Саша, нажав Наташке на подбородок, приставил к ее открытому рту член, и, сосредоточившись, пустил струю. Весело зажурчав, моча полилась в рот, стекая по подбородку на грудь, ручейками заливая живот и ноги. Катя скривилась от отвращения.

«А может, ей это нравится? По Наташке не видно, что ей противно».

Наташа сглотнула и закашлялась. Катю чуть не вывернуло.

«Фу! Она же глотает!»

Поток прекратился, и «сискожопая» заглотив целиком вялый член, помыла его, перекатывая языком от щеки к щеке. Член, тут же окрепнув, увеличился в размерах, и, будто сам вылез изо рта.

— Молодец! Подставляй свою дыру.

Наташка развернулась, и, наклонившись, развела большие белые ягодицы. Дальше смотреть было не интересно. Она сама насаживалась на член, крутя бедрами и болтая сиськами, а Саша, держа ее за задницу, млел от удовольствия. Катя вернулась в зал, где уже собрались все девчонки. Мужики, объявив перерыв, ушли в бассейн. Оно и понятно, члены не железные, тоже отдых нужен. Девчонки уселись у стола, подъедать салаты и заветренные закуски. Эти субботники обычно закачивались ранним утром, когда мужики уже ни петь, ни рисовать, спали кто где, пьяные и уставшие, поэтому поесть не мешало.

— Что тут произошло? — насела на Катю взволнованная Маша.

— Да все нормально, успокойся. Мы с Наташкой в гляделки играли, и я победила. Если захочу, она у меня шнырем будет.

Ксюха недоверчиво уставилась на нее.

— Ты что? Перепила, подруга?

— Да шучу я, на счет шныря. А остальное, правда. Еще и Сашей подружились. «Если кто тронет», и все такое...

— Далеко пойдешь, Катька.

Маша только покачала головой.

— Ты особо не рассчитывай. Протрезвеет и забудет.

— Я сделаю так, что он долго меня помнить будет.

Катя оттопырила щеку языком, и подвигала кулаком возле рта, как будто делая минет. Девчонки рассмеялись, но тут же затихли. В зал вошла Наташка, мокрая после душа.

«Хорошо хоть помыться дали, воняла бы сейчас мочой. Хрен бы я ей дала за стол сесть».

— Садись, Наташ. Хочешь оливьешку? — Преувеличенно вежливо спросила Катя.

Наташа молча села, и начала сосредоточенно жевать, смотря в одну точку.

— Можно вопрос? Какая моча на вкус?

Наташка, перестав жевать, уставилась на Катю.

— Горькая, — ответила за нее Ксюха.

Катя изумленно обернулась.

— Так вы что, все пробовали, что ли?

— И ты попробуешь, не переживай. Ты думаешь, что Саша такой добрый, и ничего с тобой такого делать не будет? Да он тут главный извращенец!

Ксюха выговаривала ей, словно за что-то обидевшись. Катя открыла рот, чтобы возразить, но вспомнила свой первый разговор с Эльвирой: «это че, проституткой что ли? Идите вы знаете куда! Я никогда, ни за какие деньги не буду...»

— Вот-вот, не зарекайся. И не верь мужикам, которые знают, кто ты такая. — Маша, будто прочитав ее мысли, тоже встала на сторону Ксюхи.

Вернулись из бассейна мужики, и растащили всех девчонок по комнатам. С Наташкой ушли двое, поэтому Катя осталась одна.

«Не поняла.... А я как же? Ну и ладно».

Она легла на скользкий диван, укрылась простыней и уснула.

***

Катя с малой тряслись в автобусе «Похмелодвинск - Хреновое» уже час. Последние две недели они на пару впахивали без отдыха, почему-то став очень популярными у клиентов, и Аня сжалилась, дала им отпуск на три дня. Машка напросилась поехать к Кате, дома-то ее никто не ждет.

Катя всю дорогу думала о своей жизни. Она понимала уже, что когда-нибудь ей придется вернуться в Хреновое, в городе-то ничего не светит. Денег, похоже, так и не получится накопить, все, что она зарабатывала, улетало тут же, за несколько дней. Образования нет, так и будет работать дыркой для членов, пока не «состарится». А у них это происходит быстро, два-три года, ну пять, если совсем не свихнешься от постоянного хоровода членов перед глазами. Кому она нужна будет со своей раздолбанной писькой? Нужен какой-никакой мужик, в деревне без него пропадешь. Вон, мамка уже спилась совсем, скоро коньки отбросит.

В поселке все осталось по прежнему: ни тебе гладких дорог, ни красивых машин и домов. В нос ударил позабытый запах лошадей и коровьего навоза.

Дом встретил тишиной и запустением. Мамки не было, видимо пошла искать, где выпить. Она работала на уборке конюшен, большего ей никто не доверит. Так и жила — днем навоз гребет, вечером пьет. Девчонки убрались на кухне, собрав целую батарею бутылок, накрыли стол, вытащив из сумок колбасу, сыр, консервы, и литровку водки. Пусть мать напьется и не путается под ногами. Так спокойнее.

— Маш, надо еще немного поработать.

— Что делать?

— Есть у меня один кавалер, который проходу не дает. А я ему не давала. Хочу его приручить, на будущее.

— На какое еще будущее? Ты что возвращаться собираешься?

— По правде сказать, да. Не через год, так через два-три, придется. Может замуж позовет, сама знаешь, как без мужика в деревне. А он ничего, хороший.... Нравится он мне. Я раньше боялась гулять с ним, а теперь.... Но рот заткнуть бы ему не мешало.

— О том, что ты уже далеко не девочка? А что ты предлагаешь? А! Я, кажется, понимаю.... Групповушка?

— Догадливая ты у меня. Я думаю, он согласится, никуда не денется.

— Сомнительный план, придуманный извращенной девицей, которая кроме членов ничего в жизни не видела. Что он о нас подумает? Ему бы с одной справиться, а ты сразу групповуху.... Но раз ты так хочешь.... Пошли искать твоего кавалера.

— Уже?

— А что тянуть? Правда, помнишь анекдот про «а вокруг станки, станки...». Так хотелось отдохнуть от членов. Но ради тебя, я готова.

— Одного раза хватит. Но надо хоть подмыться... я вся упрела, пока доехали.

— Давай на речку сходим, там и сполоснемся голяком.

Митьку они нашли легко, стоило только пройтись по деревне, как уже все знали, что Катька из города приехала.

— Катюха! — заорали сзади.

К ним, поднимая пыль, бежал Митька. Догнал, схватил Катю в охапку и закружил.

— Отпусти, черт здоровый!

— Привет, Катюха! Ты насовсем?

— Привет, Мить. А что, соскучился?

Она легко поцеловала его в щеку, и подмигнула. Митька уставился на Катьку, потирая пальцами щеку. Раньше-то и такого ему не перепадало.

— Конечно, соскучился! Спрашиваешь!

Он по-мужски оглядел малую, задержав взгляд на бугорках ее груди.

— Это Маша, знакомься.

Они молча поручкались. Маша, для порядка, покраснела.

— Так! Мы с Машей на три дня всего, так что с тебя культурная программа. Речка, лес, что там еще...

— Лошадки... — подсказала «стеснительная» Маша.

— Да не вопрос, девчонки! Куда скажете. Ух ты ж! Как оно все! Вот жеш! Бля...

Митька не мог найти подходящих слов от радости, в голове вертелись одни забористые маты. Девчонки рассмеялись.

— Да расслабься, все свои. Маша вот, из Николаевки. Ну, что? Купаться идем? Только куда-нибудь подальше, а то у нас купальников нет.

Он совсем обалдел от такой перспективы.

«Две красотки, да без купальников! Твою мать! Я сейчас кончу, прям здесь».

Катя сплавила ему свою сумку с покрывалом, и, девчонки взяв Митьку под руки, пошли в сторону реки. Ему очень хотелось показаться пацанам в окружении таких красавиц, но, как назло, все куда-то подевались.

— Мить, ты себе девушку еще не завел? — Осторожно начала Катя.

— Да ну... скажешь тоже. — И уже смелее добавил:

— ты же уехала.

— Так ты хочешь, чтобы я ей была? Твоей девушкой?

— Кать... тут же Маша... может, мы потом поговорим?

— Я без Маши никуда. Нельзя ее одну в нашей деревне оставлять, пристанет еще кто.

Маша усмехнулась, и, остановив Митьку, обняла его за шею.

— А у нас секретов нет. Хочешь, я тоже буду твоей девушкой?

Девчонки засмеялись, наблюдая, как вытягивается его лицо.

— Вы что? Это как?

— Не грузись, Маша шутит. Но ты бы согласился?

— На что? — Он все еще не понимал, что ему предлагают.

— Ну с нами? Это...

— Втроем, что ли?

У Митьки захватило дух.

— Так у вас уже было...?

— Было, было. Мы уже давно не девочки. И у меня к тебе просьба, об этом никому.

— Да я... девчонки! Я могила!

Он даже ускорил шаг, боясь, что они передумают. Митька привел их в заросли камыша, уходящие далеко в воду, а в самой гуще обнаружилось небольшое озерцо. Идеальное место для их плана. Машка тут же скинула свое легкое платье, и стянула трусики.

— Кать, где там мыло?

Митька поспешно отвел глаза от ее ослепительной наготы, а потом и вовсе отвернулся.

«Одно дело, когда дрочишь и представляешь всякое, а тут вот оно, перед тобой...».

— Эй, мужчина! Ты чего? Голеньких девочек не видел? Кать, пошли.

Катя тоже разделась, и они, держась за руки, вошли в воду, ежась и поджимая животы от холода. Митька обернулся.

«Вот без башни! Ну, модели же, кто их знает, как у них там все».

Он залюбовался гибкими фигурками девчонок, медленно входящих в воду.

«У Катюхи жопка круглее, зато у Машки как перевернутое сердечко. И ямочки на пояснице... Я точно не сплю?»

Он на всякий случай ущипнул себя, постоял, и скинул одежду. Чего уж теперь стесняться?

Член, подрагивая, встал на полдвенадцатого, на самом кончике заблестела от солнца прозрачная капелька. Митька уселся на штаны, приготовившись наблюдать за девчонками. К ним идти было как-то... не страшно, нет. Стыдно. В мыслях-то он всегда был героем и половым гигантом, а на деле, если по-честному, трахался он всего один раз, на дне рождения у кореша, с пьяной теткой из соседней деревни. И то все было в темноте и впопыхах, не успел даже разглядеть, как там у нее все.

— Митя! Иди спинку потри! — Крикнула Маша, без стыда повернувшись к нему, натирая себе промежность куском мыла.

Он, стараясь держать себя в руках, спокойно поднялся, и пошлепал на середину озерца, где воды было едва до середины бедра.

— Ух ты! Какой хорошенький стояк! — Машка умилилась, разглядывая Митькин член.

— Эй! Не отбивай у меня мужика.

Катя брызнула на нее водой, и тут уж всем стало не до мытья. Вода забурлила, рассыпаясь мелкими брызгами, и над девчонками повисла небольшая радуга. Митька даже остановился, любуясь зрелищем. Перед ним плескались друг в друга водой две красивые девчонки, не стесняясь, трясли голыми сиськами и смеялись, как сумасшедшие.

«Еб твою мать! Какие же они классные! Сука!»

Это все, на что он был сейчас способен, чтобы выразить свое восхищение. Он занырнул, рассчитывая всплыть возле Кати, но руки ткнулись в Машины ноги. Она радостно завизжала, схватила Митьку за волосы, и вытащила из воды. Не успел он разлепить глаза, как Маша уже

стояла на коленях, а его член был у нее во рту. Веселье закончилось. Митька не моргая, следил, как Машины губы нежно двигаются по блестящему от ее слюней члену, узкая ладошка мнет яйца, поджатые от холодной воды. Катя прижалась к нему, зайдя со спины, обняла, и легко поглаживая, щекотно зашептала на ухо:

— Тебе нравится?

Она жарко задышала, впилась острыми ноготками Митьке в грудь, и потерлась лобком о его зад. Маша, внимательно наблюдая за его реакцией, вдруг вынула изо рта член, и спокойно, как сапер возле мины, сказала:

— Катька, стой. Он сейчас кончит.

Катя больно шлепнула его по заду, и Митька с удивлением почувствовал, как член начинает опадать.

— Окунись, расслабься, мы с тобой еще не закончили.

Он присел в воду по грудь и ошеломленно спросил:

— Девки, вы кто? Где вы так научились?

Они переглянулись, и Катя, как ни в чем не бывало, ответила:

— дурак ты, Митька! Мы же девочки, нас учить не надо, природа наша такая.

Но он не купился.

«Как секс-спецназ какой-то. И чему их там, в моделях учат?»

— Ну, ты как? Нормально?

— Вроде да.

— Не расхотел еще?

— Если честно, и хочется и колется. Что-то я вас побаиваюсь.

— А ты и вправду честный. Какой мужик в этом признается? А чего ты испугался?

— Ну... откуда ты знаешь, что если по жопе сильно шлепнуть, то член упадет?

— Откуда, откуда.... Случайно вышло. Я подумала, что если тебе будет больно, то возбуждение быстрее пропадет.

На самом деле, подобным хитростям она научилась у Маши-большой. И много было еще всякого в запасе, от чего Митька мог долго не кончать, например, или кончить так быстро, как Катя захочет. Она даже могла сделать так, что он кончит от одних только прикосновений, надо просто правильно поласкать в нужных местах.

— Ну а ты Маш, откуда узнала, что я сейчас кончу?

— Вот ты... мнительный. Ты бы видел свое лицо, сам бы понял.

Маша закатила глаза и открыла рот, пустив слюну. Они рассмеялись и Катя предложила:

— Ну, давай, прямо тут. Чего тянуть?

Девчонки развернулись к Митьке попками и наклонились. Он встал, с глупой улыбкой рассматривая манящие к себе промежности. Как Буриданов осел, Митька не мог выбрать, с кого же начать. Провел по незагорелым ягодицами ладонями, смахивая капли. Катя глухо застонала, и Машка тут же захихикала. Катя тоже засмеялась.

— Чего вы?

— Выбрать не можешь? Давай со мной сначала, ты же так меня хотел.

Катя пальчиками раздвинула половые губы, приглашая его начать. Член моментально отреагировал, а Митька все еще сомневался.

— А если кто-то из вас залетит?

Машка не выдержала:

— ты хочешь трахаться или нет? Если нельзя, разве мы бы тебе дали? Что за мужики пошли!

Катя вскрикнула от неожиданности, когда Митька воткнул в нее свой член, упершись лобком в мягкую попку.

— Стой так! Не двигайся.

Она начала вилять бедрами, одновременно потряхивая задом, еще и успевая двигаться зад-вперед. Это было похоже на какой-то сумасшедший сексуальный танец. Митька убрал руки с ее бедер, чтобы не мешать. Машка согнувшись, стояла в ожидании своей очереди, и он, чтобы деть куда-нибудь свои руки, стал гладить ее по попке, подбираясь пальцами к вагине.

— Не стесняйся, — подбодрила его Машка.

Пальцы скользнули в щель между приоткрытых губок — там уже было жарко и мокро. Девчонки тяжело задышали, и Митька, наконец, поверив, что это происходит не во сне, двинул бедрами навстречу Кате. Она перестала «танцевать» и облокотилась о Машино плечо, стараясь не потерять равновесие. Митька с гордостью за себя наблюдал, как сотрясается Катино тело от его толчков, а Маша извивается от пальцев, исследующих ее вагину.

«Никто не поверит, что это было со мной! Ни у кого из пацанов такого точно не было. Лохи!»

— Давай меня! Я уже теку, как сучка, — пожаловалась Машка.

Он переместился к ее попке.

«У Машки, кажется, поуже пизденка будет... класс!»

Митька шире расставил ноги, вкопавшись в речной ил, схватил Машу за бедра и заработал, как отбойный молоток. Машино пыхтение сменилось короткими вскриками и стонами. Катя придерживая ее, встала на колени и смотря на Митьку, показала на свой рот.

«Вот это да! Она что, хочет, чтобы я кончил ей в рот?»

От этой мысли Митька не выдержал, и крикнул:

— Сейчас кончу, блядь!

Маша плюхнулась в воду рядом с Катей, и тоже открыла рот.

«Все как в мечтах!» — Подумал Митька, и сперма плеснула на Машино лицо, прочертив белую полоску на носу и щеке. Катя отпихнула ее и подставила открытый рот, далеко высунув язык. Следующий «выстрел» попал точно в цель — на Катином языке задрожал мутно-белый сгусток спермы. Она на секунду закрыла рот и снова высунула язык — чисто. Член продолжал выдавать капли спермы, а девчонки уже приникли к нему губами, с двух сторон елозя по стволу, целуя и облизывая. Высосав последние капли, они обнялись, жадно целуя друг друга, а Митька устав стоять на трясущихся ногах, в изнеможении сел в воду.

— Ну, вы блин, даете...!

Загорать и ни о чем не думать, лежа на берегу реки, всегда приятно. Особенно, когда две красавицы, лежащие по бокам, нежно гладят тебя по телу. Он чувствовал себя султаном гарема, и жмурился, как кот, которого чешут за ухом. Катя, водя по его члену пальчиком, лениво спросила:

— Мить? Я теперь твоя?

— Ты ей всегда была, Кать. Я только о тебе и думал.

— И ты меня дождешься?

Она обхватила член ладошкой, и легко сжала.

— А у меня есть выбор?

— А я? — Спросила Маша, подняв голову.

— Да ну вас с такими шутками. Я же серьезно.

— Я тебе должна кое-что объяснить. Маша мне как сестра, и секретов у нас нет. Ты может подумал, что мы извращенки какие-то, напали на тебя вдвоем. Я же, вроде как, твоя девушка теперь, мы пара, и должны как все нормальные люди....

— Кать, да все нормально. Если ты так хочешь, я не против. Так не против, что готов в любой момент, только позовите.

Катя отпустила член, легла на Митьку и поцеловала, засунув ему в рот язык. Он снова начал возбуждаться — член уперся в бритый Катин лобок.

— Хочешь еще? Только мы, вдвоем? — Прошептала Катя.

Он кивнул. Маша, тем временем, встала, порылась в сумке и отошла к камышам. Но «любовникам» было не до нее. Она села неподалеку и принялась что-то рисовать в своем альбоме, изредка поглядывая на парочку. Когда Митька, наконец, кончил, брызнув спермой Кате на попку, все было готово. Маша подошла, и показала рисунок. На листе четкими штрихами был изображен Митька с лежащей на нем Катей. Когда утихли его восхищенные восклицания, Катя поднялась, и, увлекая за собой Машу, пошла в воду. Митька остался, лезть в холодную воду не хотелось. Незаметно вытащил альбом, еще раз внимательно рассмотрел рисунок, удивляясь, как можно так похоже нарисовать. Перевернув лист, обомлел. На рисунке Катю трахал негр с огромным членом. Нарисовано было мастерски, все до мельчайшей черточки, и сомнений, что это была Катя, не было.

«Ни хера себе, у нее фантазии!»

Снова перевернул. Катя, закрыв глаза, и нахмурив брови, сосала член. На следующем рисунке Катю трахал раком какой-то мужик. Катя расширила глаза и открыла рот, словно чему-то удивляясь.

«Что за черт? Это уже не похоже на выдумки. Почему она всегда с кем-то трахается? »

Полистал дальше. Портрет красивой грустной девушки. Смеющаяся девчонка с короткой стрижкой. Какая-то толстая тетка, одетая. Потом сисястая кудрявая блондинка. На ней он задержался, уж больно аппетитные были формы и поза. Было видно каждую складочку на письке. Снова Катя. На этот раз она стояла на коленях и улыбалась, держась за члены двух мужиков. Он задумчиво отложил альбом, посмотрев на девчонок, лениво плескавшихся в воде. В голове зрели не ясные пока, подозрения. Это было похоже на фотографии, не увидев вживую, так не нарисуешь. Воровато оглянулся, аккуратно вырвал лист, где Катя с двумя мужиками, и сложив, спрятал в карман штанов.

— Мить, иди к нам! — Крикнула Катя.

Но он, махнув рукой, остался лежать.

«Чем же они там, в городе занимаются? Явно не модели.... Машка бы рисовала платья, всякие наряды... ну никак не члены во рту. Надо выяснить!»

Он решил пока не говорить, что видел рисунки, все это выглядело очень подозрительно.

***

Стоя под окном Катькиного дома, Митька еле сдерживал себя, чтобы не заорать от злости, и не кинуться в дом, чтобы высказать все, что он думает об этих шлюхах.

— Ну, как он тебе?

— Ничего, мальчик. Сперма у него горькая, курить меньше надо. Ты уверена, что он ничего не понял?

— А с чего бы?

— Смотри не перекорми его сексом. И вообще, мы отдыхать приехали, хватит писькой торговать, натрахаешься еще.

— Да ладно, я не против еще разок. Но дело сделано, он теперь мой с потрохами. Будет дрочить, вспоминая меня долгими зимними вечерами.

— Главное, чтобы тебе в это время не икалось, пока ты на других членах скачешь.

Девчонки рассмеялись. Митька стоял, не дыша, прислушиваясь к их разговору.

«На других членах? Так она в городе трахается с кем попало.... Вот шлюха! А зачем ей тогда я?»

И тут же получил ответ на свой вопрос.

— Главное, чтобы он не нашел еще кого-нибудь, пока я ноги раздвигаю. А там посмотрим, как сложится. Митя не самый плохой вариант. Да и других-то нет.

Он помрачнел, услышав такое о себе.

«Ладно, я вам устрою отдых от членов! Вот я дурак, размечтался... любовь-морковь».

Сначала Митька думал, что надо бы рассказать все пацанам, и наказать шлюшек, оттрахав их во все дыры, но поразмыслив, решил повеселиться сам.

Он без стука вошел в дом, и прошел на кухню, мимо пьяной похрапывающей в зале Катиной мамки.

— Мить, ты чего? Забыл что-то?

— Забыл! — Митька кипел от злости. — Я все про вас знаю!

— Что именно?

— Вы никакие не модели, а... проститутки!

— Да с чего ты решил?

— Я все слышал.

— Ну и что? Мало ли, о чем мы разговаривали...

— И видел все рисунки!

— Маш, о чем это он?

Маша опустила глаза.

— Прости.... У меня в альбоме, и правда, есть кое-что.

— Так....

Катя пыталась сообразить, что им теперь делать. То, что с Митькой все кончено, и так понятно. Но ведь вся деревня узнает. Она бросила изображать дурочку, и серьезно спросила:

— чего ты хочешь?

— Еще не решил, но.... Пока вы здесь, будете делать, что я скажу.

— А то что?

— Или я расскажу все своим пацанам. Они такую возможность не упустят.

— Маш, собираем вещи и валим отсюда.

— Никуда вы не поедете. Я тогда точно все расскажу. И накрылось твое возвращение, Катюха. Вся деревня про тебя узнает, а такая ты мне не нужна. И сейчас ты мне не нужна, проститутка!

— Какой ты, оказывается, гад, Митенька, — с отвращением глядя на него, процедила Машка.

— Ладно, убедил. — Катя решила выйти из этой глупой ловушки с минимальными потерями. — Говори, что тебе от нас надо?

«Придется потерпеть пару дней. Надеюсь, у него фантазия не очень богатая, прорвемся».

— Для начала, раздевайтесь. Так правильнее будет.

— Мать же дома! Дурак, что ли?

Митька посмотрел на ополовиненную литровку.

— Она до завтра не проспится, не ссы.

Девчонки нехотя разделись. Митька сгорал от желания унизить этих шлюшек, но так, сходу, придумать ничего не мог. Они, выжидая, смотрели на него, не прикрываясь, привычные к такому обращению.

— Все, иссяк? — Издевательски спросила Катя.

Митька уже понял, что прогадал, думая, что они будут вести себя, как на речке. Но насильно мил не будешь, и не было никакого удовольствия от того, что они будут выполнять его желания из-под палки. Стало противно и стыдно.

— Сдулся, — подтвердила Маша.

Митька молчал.

— Ладно, хватит. Не выйдет из тебя насильника, ты слишком добрый, Митя.

Катя оделась, а Маша так и сидела голышом, о чем-то задумавшись.

— Ну, что? Если все открылось, между нами теперь ничего нет?

Он кивнул.

— Ты все еще хочешь рассказать о нас?

Ничего я не буду рассказывать. Но... мне жаль, что так вышло.

— Сам виноват. Если бы не твое любопытство, у нас было бы три восхитительных дня. Потом долго бы еще вспоминал.

Митька, повесив голову, поплелся на выход.

— Жалко его. Он вроде ничего, только башка слабо соображает, и лезет он, куда не надо.

Маша, похоже, искренне жалела, что так получилось. И в этом была ее вина. Если бы не рисунки....

— Ты что, хочешь его вернуть?

— Ну, а как же лошадки....

Они засмеялись, и Маша, наконец, оделась.

— Я пойду за ним. Поговорить надо, может, и вправлю ему мозги. Его отношение к нам понятно, но у него не хватило духу издеваться, значит, не совсем пропащий.

— Ну как хочешь.

Машка выскочила за дверь, и Катя услышала, как она кричит на улице:

— Митя, подожди!

Катя села за стол, налила себе водки.

«На черта такая жизнь? Никому и сказать нельзя, чем занимаешься. Врать приходится. Если Митька узнал, узнают и другие. Машка еще со своими рисунками...».

Выпила, брякнув рюмкой о стол. Налила еще. Выпила.

«Я блядь. И блядью останусь. Даже если все брошу. Слишком просто стало для меня ноги раздвигать. Даже не екает ничего. А отсосать так вообще, и просить не надо. Шлюха!»

Выпила третью. В голове зашумело, тело расслабилось. Она резко встала, и выбежала из дома.

Уже стемнело, но светлое Машкино платье было видно издалека. Они сидели на окраине улицы в тупике, на старых бревнах. Тихое место, дальше по улице пустырь, и никто тут не ходит. Катя пригляделась, и быстро спряталась в тени забора. Машка, наклонившись к Митькиной ширинке, двигала головой. Вверх-вниз, вверх-вниз. Он завздыхал, и Машка поперхнулась, проглатывая сперму.

— Вот, как-то так, но вариантов много, — произнесла она, вытирая рот.

— Это было классно! А если в задницу захотят?

— Не, это не все делают. Только некоторые, и то, за доплату.

— А Катюха?

— Насколько я знаю, нет. Она бы рассказала. И вообще, Митька.... Дурак ты. Она такая хорошая. Знаешь сколько раз она меня спасала от всяких уродов! Каждый зарабатывает, как умеет, что теперь, она хуже других? Что ей делать? В магазине за гроши торговать? Мать пьет, отца нет, миллионеры замуж не зовут. Я понимаю, тебя так воспитали, и живешь ты среди таких же. По-другому думать и не умеешь. Ей придется теперь в городе остаться, навсегда, иначе заклюют. А куда ей деваться? Под забор что ли? И все из-за твоего длинного носа.

— Я только хотел твой рисунок еще раз посмотреть, здорово получилось. А потом перелистнул и....

— Вот я и говорю....

— Подожди!

Митька порылся в кармане, и вытащил свернутый листок.

— Это твое. Извини, я вырвал.

— Ну вот, я же говорю. Ты нормальный парень, честный. Только дремучий. Митька! Ты же ее любишь! Научи и ее любить. Она же не умеет, из-за своей... из-за того, чем занимается. Она тебя раньше отталкивала, потому что не хотела, чтобы ты о ней плохо подумал, в ней тогда еще сидели эти деревенские замашки. И даже сейчас ей не все равно.

— Пусть она тогда все бросит. Прямо завтра. Пусть останется. Я бы ей всегда во всем помогал.

— Глупый ты, не все так просто. Каждая из нас должна денег фирме, по разным причинам. Кто ее просто так отпустит? А чтобы долг отдать, надо работать, и много. Пока работаешь, опять долги появляются, и так по кругу. Но она обязательно уйдет, никуда не денется. Думаешь ей это все нравится? Ее просто заманили, как дурочку.

Митька помолчал.

— А ты почему там?

— А мне деваться некуда. Считай, что из дома турнули, нет у меня никого, кроме Кати. У матери другая семья, отца нет.

— Но ты же вон как рисовать умеешь.

— Да кому это сейчас надо. С голоду подохнешь.... Ну, что придешь завтра?

— Приду. Мне надо подумать.

— Давай, только хорошо подумай. Минетик на дорожку еще раз не хочешь? Нет?

— Нет, спасибо.

Машка тихо засмеялась.

— Мне первый раз за минет спасибо говорят!

Она поцеловала Митьку в щеку и поднялась. Он слез с бревен, скрылся в темноте, и Маша тихо позвала:

— Кать? Выходи, я тебя видела.

Катя вышла на свет, и Маша подошла к ней со счастливой улыбкой.

— Все будет хорошо, вот увидишь!

Она принюхалась.

— Ты пила, что ли мать? Брось это дело, все образуется.

Катя не выдержала, и заплакала.

— Спасибо тебе, Машка! Что бы я без тебя делала!