Свингерский сочельник. Часть первая

Я долго не решалась рассказать об этом кому-либо. Но видимо пришло время, видимо что-то во мне сидит такое, что заставляет вновь и вновь переживать заново события той необычной ночи.

А начиналось всё обыденно: приближался канун Нового года — самого ожидаемого и любимого мною праздника. Но на этот раз праздничного настроения не ощущалось, всё было уныло и серо, как будто кто-то специально там, наверху, решил отменить этот праздник, или низвести его до обычного выходного дня. И ёлка была наряжена, и деликатесы дожидались своего часа в холодильнике, но чего-то не хватало, как это иногда случается почти со всеми, и в самые неожиданные моменты. Не хватало ощущения ожидания чуда, так знакомого нам с детства и не позабытого с годами. Но телефонный звонок Гоши, моего старого знакомого, перевернул всё вверх ногами, изменил устоявшееся, наполнив незабываемыми мгновениями это предновогоднее время. Он разбудил во мне любопытную кошку, дремлющую в каждой женщине, спасибо ему за это.

Гоша мне почти не нравился, хотя он был видным, красивым и щедрым мужчиной, не обделённым вниманием женского пола. Но я не рассматривала его в роли сексуального партнера даже гипотетически. Он уже несколько лет волочился за мной, периодически звонил, приглашал в рестораны или в кино. Его ненавязчивые приставания воспринимались мной без особого энтузиазма, но и без явного пренебрежения.

— Ещё один мужчина в моей многочисленной коллекции поклонников был не лишним. А коллекция была не маленькой. Целыми днями мой айфон надрывался от звонков, пиликали трели смс, прилетали дурацкие демотиваторы (обычно на сексуальную тему). Я, как говорится, была на расхват, хотя для женщины под сорок — это было крайне удивительно. Но природа одарила меня стройным телом, соблазнительными формами и великолепным здоровьем.

Ну так вот: в один из вечеров, в пятницу, когда московский рабочий люд, закончив трудовую неделю, устраивается перед телевизоров с баночкой пива и куском соленой рыбы, чтобы насладиться текущим моментом и вознаградить себя за стойко выстраданные рабочие дни, раздался звонок:

— Лесечка, привет. Как твои дела, что делаешь? — слышится в трубке голос Гоши.

— Здравствуй, Игорёк. (Иногда я его так называю, хотя ему и не нравится). Ничего особенного, хлопочу по хозяйству. Твои дела как?

— Хлопоты, хлопоты, хлопоты... Устала наверное? Отдыхать тебе чаще надо, — не отвечая на вопрос, продолжает он.

— И не говори, надо, я знаю, — отвечаю я машинально.

— Я не просто звоню. В клуб тебя хочу пригласить, сегодня. Очень крутой, пафосный клуб. Отказы не принимаются, ты должна обязательно пойти.

— Ну вот ещё... Не пойду, Гоша. С ума сошёл, что ли? — возмущаюсь я столь дерзкому предложению, но затем смягчившись, добавляю: — Сегодня я не готова, спасибо тебе за заботу. Да и детки у меня не кормлены, и уроки с ними нужно делать.

— Какие детки, какие уроки? У тебя должна быть личная жизнь или нет? Сколько можно сидеть в заперли? Накормишь и уложишь детей спать, а я в одиннадцать за тобой заеду. И никаких отказов...

— Стой. Как же так? Я не готова? Не приезжай?

— Всё равно приеду. Хоть чаем напоишь. А то и созреешь к вечеру. Ну всё, не буду тебя отвлекать... от хлопот. Да, кстати, если надумаешь, подбери что-нибудь сексуальное из одежды, лучше совсем-совсем сексуальное. Это не совсем простой клуб.

«Не совсем простой клуб» — после этой фразы мое любопытство, переполнявшее меня, плеснуло через край. Я же не дура, и кажется поняла, о каком клубе он намекает. Низ живота потянуло зарождающееся томление. «Как давно у меня не было секса. Нет, не такого, когда женщина или мужчина снимают свою сексуальную потребность мастурбацией, а настоящего, необузданного, опустошающего сознание и тело».

И сразу моё второе я, возмутившись этим «непристойным» предложением ринулось в атаку на врага:
— Ты всё же сумасшедший. Я не пойду.

— У тебя ещё есть четыре часа: — будто не слыша, продолжает он. Его голос звучит размеренно и четко, как метроном на кафедре физики, — Ты не пожалеешь, я обещаю. Всё будет в рамках приличия.
Всё! Пока! До встречи...

В трубке раздаются короткие гудки, а я ещё долго стою как статуя, с телефонной трубкой в руке. Такое резкое завершение разговора, вызывает чувство досады. Я не выяснила ничего, и это ещё больше разжигает моё любопытство. Мой распахнутый халатик, под которым скрывается моё тело беспомощно свисает с плеч, как бы упрашивая свою хозяйку освободить его от работы. Поведя плечами я внимаю его мольбам. Халат бесшумно падает к моим ногам. Пальцы тянуться вниз. Привычными движениями рука начинает пощипывать клитор. Возбуждение нарастает. Фривольные мысли и прочая чушь лезут в голову. Наконец тело начинает поддаваться в ответ. Пальцы погружаются всё глубже. Дыхание учащается. Влагалище, захлюпав, трепещет от удовольствия. Вспышка оргазма не заставляет себя долго ждать. Тело напрягается, сжимая бёдра, пытаясь продлить сладостное мгновение, изо рта срывается сдавленный стон.

— Аххххх...

«Ой-ё-ё-ёй! Что я делаю? Мама дорогая!» — только сейчас я понимаю, что стою голая перед темным окном в освещённой комнате. И всё бы ничего, если бы не первый этаж, оживленный двор, и дом, стоящий напротив: кто-то мог видеть моё спонтанное соло. Накинув халатик, я прислоняюсь лбом к холодному темному стеклу. С той стороны на меня смотрит пустая улица, наполненная тусклым светом фонарей и укутанная белоснежной, только что выпавшей, порошей, готовой к утру исчезнуть, превратившись в грязно-серую жижу и испортить впечатление грядущего праздника.

— «Наверное никто ничего не видел», — оправдываю я свой поступок, — «А если нет?» — я пытаюсь представить себя со стороны, в ярко освященном окне, и краснею. — «Пусть будет, как будет — от меня не убудет», — оправдываю я себя. Но похотливые мысли не дают успокоится. Сдерживаясь, чтобы не проделать ещё раз подобное уже осознанно, я ухожу на кухню.

«необычный клуб, необычный клуб, необычный клуб... « — крутится в голове. Я не сомневалась, что под прилагательным «необычный» у Гоши разумеется скрывается только «свингерский». Не скажу, что я ничего не знаю про подобные заведения. Конечно же знаю, и слышала, и читала, и даже когда-то в юности строила планы туда сходить. Но так и не сложилось тогда. Зато теперь...

— А что, почему бы и нет, — губы самопроизвольно произносят это вслух, и прежде чем последнее слово срывается с них, решение созревает. И сразу сотни вопросов атакуют мозг: — «Что, где, как, почему...»

Следующий час я занимаюсь тем, что лихорадочно ищу подходящий для визита в клуб наряд, параллельно перекидываясь эсэмэсками с Гошей, который умело руководит моими сборами на расстоянии. Времени было достаточно, и к одиннадцати вечера я успеваю всё: дети уложены, уроки сделаны, mаkе uр нанесён, одежда подобрана. Почти во время я выхожу из подъезда. Моё короткое белое пальтишко, выгодно подчеркивающее мои ноги, едва согревает. Но тёплый салон такси моментально сводит на ноль этот недостаток моего одеяния. Всю дорогу мы весело болтает. Я узнаю всё больше нюансов и подробностей про клубную жизнь, и не только. Как оказывается, такой, с виду непритязательный Гоша, на деле является большим поклонником группового секса и частенько посещает заведения подобного рода. Моментами, в разговоре с ним, мне становится не ловко от моей не современности. Вся моя интимная жизнь до сегодняшнего вечера ограничивалась лишь сексом с одним партнером и просмотром порнографических фильмов в интернете. Волнительное ощущение праздника и чего-то запретного пьянит похлеще шампанского, бутылочку которого мы распили в дороге.

Таксомобиль останавливается возле небольшой пристройки к зданию, похожему на продуктовый магазин. Ни вывески, ни другой рекламы, указывающей, что здесь располагается клуб. Я даже сомневаюсь: на тот ли адрес нас доставили. Но мои сомнения рассеиваются как только Гоша нажимает кнопку маленького неприметного звоночка. В дверном проёме возникает настоящий Санта Клаус в красной шубе, подбитой белым пушистым мехом, и Снегурочка — высокая девица в коротенькой бело-голубой шубейке, едва прикрывающей лобок. Под шубами и Снегурка, и Дед Мороз, нет ничего. Огромный болтающийся член, то и дело выпирающий из разреза новогоднего наряда ненастоящего Деда, всё время отвлекает моё внимание. Его фаллос красив: сантиметров около двадцати трёх или даже больше. Не то, чтобы мне хочется его. Нет, просто я не могу оторвать взгляд от таких совершенных форм. Красуясь набухшими венами, идеально правильной головкой и полностью лишенной растительности мошонкой, он совершенно не сочетался с этой бутафорской шубой. Эх, была бы моя воля, я бы придумала ему более достойное обрамление!

— Добро пожаловать к нам на огонёк, — приятным баритоном приветствует Санта Клаус, пропуская внутрь. Слегка коснувшись своим концом моей руки, он остаётся на вахте у дверей. А на меня, слегка шокированную увиденным, наваливается беспричинное возбуждение. Дед Мороз, весёлая Снегурка и праздничная атмосфера развеяли мою скованность.

Мы регистрируемся, вписав имена в книгу посетителей, и получив браслеты на руку и ключик от шкафчика для одежды, оказываемся внутри. Пересекая холл я с любопытством осматриваюсь. Новогодний бал-маскарад, только начинается. Посетители обоего пола, одетые в разнообразные карнавальные костюмы, начиная от закутанного в длинный чёрный плащ «Зорро» в маске и огромной шляпе, и заканчивая абсолютно нагой, сверкающей приклеенными блестками «Дюймовочкой», занимаются кто чем. Мы не мешкая проходим в гардеробную, в которой помимо нас оказывается ещё одна пара. Слегка полноватая девушка лет двадцати, заметив нас, стыдливо прикрыв свои прелести руками, краснеет и отворачивается. Я успеваю заметить, как она взволнована. Чего нельзя сказать о ее спутнике — немолодом мужчине, напоминающем престарелого «Дона Жуана». Совершенно не стесняясь наготы и явно гордясь размерами своего хозяйства, (которое даже для меня показалось чрезмерным) он нарочито выставляет его на показ. Но в этот момент мне не до сравнения мужских достоинств моего спутника с другими персонажами. Меня беспокоит другая проблема — беспричинная скованность. Я стесняюсь и не могу заставить себя раздеваться под взглядами посторонних. Моё второе «Я» шепчет в самое ухо:

— «Сделай это, не бойся, тебе это нужно сделать. Сделай! Сделай! Сделай». Так, разрываясь между «Сциллой и Харибдой» своего восприятия дозволенного, я стою в нерешительности у шкафчика, пока Гоша напяливает свой маскарадный костюм. Закончив со сменой наряда, он тоже смотрит на меня. Но я медлю. Внутренняя борьба в моём сознании ещё не определила победителя. Время растягивается. Секунды превращаются в минуты, а минуты грозятся перейти в бесконечность. До конца, так и не победив свою робость, я избираю наиболее «мягкий» вариант. Почти прижавшись к шкафчику, повернувшись спиной к «публике», я торопливо стягиваю с себя сначала пуловер, потом юбку, трусики, и, наконец спортивную майку, выполняющую одновременно роль лифчика. Я чувствую, как моя обнаженная спина и ягодицы покрываются мурашками от волнения. Но это удивительное ощущение простоты и свободы настолько необычным, что мне хочется испытывать его ещё и ещё. Мной овладевает непреодолимое желание повернуться. Сумка с моим ночным нарядом и обувью одиноко висит на крючке возле входной двери. Босая и голая, немного скованная, я торопливо, бочком, просачиваюсь к вешалке. Неумело прикрывая ладонями свою грудь. я добираюсь до вожделенного аксессуара. Моя поза отражает ту развратную невинность, которая так нравится мужчинам перешагнувшим четвёртый десяток. Грудь, лобок, ноги, вся фигура, открытые для всеобщего созерцания, гармонично смотрятся именно здесь. Я медленно одеваюсь, изредка бросая взгляды на других, и наблюдаю за их реакцией. Не спеша натягивая почти прозрачную сорочку, служащую платьем, которое едва-едва прикрывает гениталии, я чувствую, как растёт градус возбуждения в этом помещении. «Позабыв» надеть трусики я выхожу на середину комнаты.

— Гоша, мне в этих сапогах идти, или надеть туфли? — Изрекаю я немного осмелев. Мои высокие чёрные ботфорты которые я надела по этому случаю, сверкают как на параде.

— Э-э-э-э... Э-э-э-э... Э-э-э-э... — запинается он, так и не ответив.

Я удовлетворенно подмечаю, как быстро набухает его пенис. Но я не собираюсь быстро заканчивать мою игру. Быстро переобувшись в туфли на шпильке, я снова дефилирую к центру комнаты.

— А может быть туфли? Как ты думаешь? — дразню его я снова.

— Да... туфли... , — выдыхает Гоша, неловко прикрывая рукой восставшие чресла. Я еле сдерживаю улыбку, видя его конфузию. Но меня больше интересует не Игорь, который не раз видел меня голой на пляже, а незнакомец.

— Разрешите вставить своё замечание, — вдруг обращается он ко мне. И не дожидаясь разрешения, продолжает:

— Поверьте мне на слово, но в сапогах вы бесподобны. Только они и больше ничего из одежды, и вы — королева этой вечеринки.

— Вы правда думаете, чтобы я выйду отсюда голой? — вспыхиваю я невольным румянцем.

— Да, именно это, только голой.

— Ну, знаете ли, — в недоумении как реагировать, я пытаюсь придать себе оскорбленный вид, — Но я буду королевой и без этого...

— Непременно так, но на этом балу должна быть: и голая королева, и голый король, который... — он не находит слов, чтобы закончить предложение.

— Дай вам волю, вы всех девушек и женщин разденете, и заставите ходить голышом всегда и везде, — парирую я.

— Не всех, а только красивых, — поправляет «Дон Жуан» и плотоядно улыбается.

— Спасибо! — благодарю я за комплимент.

— А что, великолепная идея, — поддерживает мужчину Гоша, — А я могу быть «голым королем» для моей «голой королевы».

— Звучит оригинально, и возможно интересно, но я пока не готова к этому.

— А вы попробуйте. Попытка не пытка. Прямо сейчас. Не стесняйтесь, — голос у «Дона Жуана» звучит уверенно и властно.

Не знаю, что на меня нашло. Словно действуя под гипнозом, не думая, я вдруг подчиняюсь. Действуя даже неожиданно для себя, я стягиваю ажурную сорочку через голову. Легкая судорога, но не от холода, пробегает по телу.

— Вау!!! — слышу я возглас из угла, — Bеlissimо, brаvо, бесподобно, — « Дон Жуан» даже несколько раз хлопает в ладоши.

Я остаюсь стоять посреди комнаты, чувствуя, как внутри зарождается что-то горячее, пульсирующее. Мужские взгляды обжигают кожу, поднимая градус возбуждения.

— Малышка, ты великолепна, — подскакивает в восторге Игорь и шлепает по ягодицам, — ты обязательно должна так пойти!

Я демонстративно отодвигаюсь, два раза дефилирую по комнате, как фэшн модель, и возвратившись к вешалке.

— Нет, извините, я пока не готова, — резюмирую я, влезая обратно в своё маленькое чёрное платье-сорочку.

— Как жаль, как жаль, — разочаровано произносит «Дон Жуан», — Но всегда не поздно и передумать. Надеюсь, мы с вами сегодня ещё встретимся. Он указывает взглядом на своё «мужское достоинство», бесстыдно намекая на то, что он под этим подразумевает.

— Ну это вряд ли. Я пришла сюда не за этим. Но спасибо за откровенность, — вспыхиваю я негодованием, и схватив за руку Игорька, выхожу в неизвестность.

В главный зал, почти до отказа забитый всевозможными сказочными персонажами, врываюсь я — плейбоевский кролик в полупрозрачном чёрном пеньюаре, белым хвостиком и плотно прилегающей к глазам кожаной маске с ушками. Кролик, по началу немного робеющий в незнакомой обстановке, вскоре успокаивается. Ему здесь интересно всё. Обстановка, пронизанная атмосферой праздника, кружит голову. Люди, улыбаются, что-то говорят, подходят и отходят. А кролик стоишь, опешив, в середине толпы, не имея ни малейшего представления что будет дальше и как себя вести. Но ему хорошо. Он словно попал в то место, в котором мечтал очутиться всегда: будто нашёл то, своё, родное пространство, где комфортно и весело. Но сопровождающий

кролика Бэтмен — Игорь, в синем обтягивающем трико и маске, стоит рядом и немного смущает. Его навязчивая опека тяготит, и кролик исчезает, улучшив момент, ныряя в веселящуюся, пляшущую толпу.

Очутившись в людском водовороте я ментально меняюсь. Вхожу в роль. Забываю себя прежнюю. Теперь я веселый сексуальный зайка, и только он, а не простая домохозяйка, живущая скучно и безынтересно. Новые ощущения перемешиваясь с флюидами, исходящими от окружающих, наполняют меня энергией. Первые пятнадцать минут я просто не могу опомнится. Я задыхаюсь от пьянящей меня атмосферы, обилия красивых, полуобнаженных людей, которые, как мне кажется, испытывают те же чувства ко мне, что и я к ним. Калейдоскоп лиц, масок, костюмов сменяют друг друга. Я в упоении танцую, позволяю себя трогать, и это доставляет мне новые ощущения. Быть доступной, но неприступной — невероятное удовольствие. Фривольная атмосфера клуба наваливается на меня водопадом новых эмоций, от которых сносит крышу. Я осознаю, что мне здесь несомненно нравится, и что я не в последний раз нахожусь здесь. Натанцевавшись, я пробираюсь к барной стойке и заказываю «секс на пляже».

— Этого не требуется, мадам. Ваш напиток оплачен вон тем господином, — бармен, отстранив протянутый мною браслет (служащий средством оплаты в баре), указывает на «Кота в сапогах», сидящего через пару «мультяшных мышей» от меня.

«Да это же Дон Жуан», — чуть не кричу я, узнав по выпирающему из обтягивающих рейтуз гульфику, моего старого знакомого по раздевалке. Помахав ему рукой и послав воздушный поцелуй в знак благодарности, я одним махом высасываю содержимое всего стакана из трубочки. bеstwеароn Алкоголь моментально ударяет мне в голову, поднимая градус степени счастья. Но побыть в одиночестве мне не удаётся.

— Ах вот ты где, — возникает из сумрака Гоша в костюме летучей мыши — насилу тебя разыскал. Пойдём, я покажу тебе кое что. Выпив залпом вторую порцию экзотического напитка я отправляюсь за ним, виновато кидая взгляд благодарности на «Кота». Пробираясь сквозь толпу я вновь ощущаю прилив эротического напряжения. Голова идёт кругом. Хмельные пары начинают дурманить сознание. Но сама обстановка пьянит не хуже алкоголя. Протискиваясь сквозь пляшущую толпу, чувствуя прикосновения к ягодицам, бедрам, груди чужих рук, я, и без того изголодавшаяся по сексу, возбуждаюсь. Моя вагина источает сок. Мне кажется, что это заметно всем. Но это вовсе не пугает. Мысли уводят меня далеко от той осторожной, рассудительной блондинки, которая пришла сюда час назад: — «Это ведь не я, а «ОНА», и «ЕЙ» здесь нравится».

Кролик и Бэтмен пробираются вдоль стены, огромного круглого помещения, заставленной чёрными кожаными диванами. На них сидят мужчины и женщины. На пилоне, в центре залы, танцует голая негритянка. Но это не главное в этой зале. Внимание собравшейся публики привлекает группа людей, расположившаяся напротив входа.

— «О бог мой! Там секс, самый настоящий секс!» — В первый раз в жизни я вижу это вживую, а не на экране телевизора или компьютера. Женщину средней полноты, стоящую на четвереньках, трахают двое. И это смотрится не то чтобы шокирующе, а как раз наоборот, красиво, даже завораживающе. Я не могу отвести взгляда от троицы, впитывая каждое движение, каждый вдох, каждый стон этой смелой женщины, позволившей при всех (а это около тридцати человек) трахать себя. Моё тело пронизывает дрожь, новая волна эмоций врывается в мой мозг. Рука непроизвольно тянется к клитору, который быстро набухает. Предоргазменный спазм сводит бёдра: я кончаю почти не трогая себя. Обессилив я опускаюсь на диван. Игорь тут же пристраивается рядом, прижимаясь ко мне, и пытается просунуть ладонь между моих ляжек. Плохо соображая в этот момент что со мной происходит, я не сопротивляюсь.

Я полулежу, облокотившись на диванные подушки, не сводя взгляда со сношающейся троицы. Мой спутник трепетно «исследует» мою промежность, норовя просунуть почти всю ладонь в меня. Я вся раскрыта, и будто не обращаю на его старания никакого внимания. Мой взгляд прикован к событиям на противоположном конце комнаты. Но Гоша стягивает с меня трусики и задирает пеньюар. И только после того, как мои груди оказываются на свободе, я переключаю внимание. Поддавшись очарованию подсмотренного секса, возбудившись увиденным, я не сопротивляюсь. Запрокинув голову и закрыв глаза, я плыву в сладких грезах, пока мой спутник трогает меня. Подсознательно я хочу отзеркалить действительность противоположной стороны. Последнее, что я помню отчётливо, как Игорь стягивает моё «маленькое чёрное платье». И я позволяю ему это. Нирвана чувственности охватывает меня. Дальше всё происходящее со мной напоминает сон. Приятные прикосновения мужских рук делают меня податливой и беспомощной. Они мнут, тискают, ласкают моё тело, которое бешеными волнами удовольствия отзывается в ответ. Я чувствую и другие руки помимо рук моего спутника. Эти руки исследуют меня, проникая даже туда, куда я не позволяла никому.

Словно Ева, сорвавшая запретный плод, я отдаюсь новым неизведанным силам любви, не думая ни о чем. Опасаясь «прозреть» я позволяю делать со мной всё. Непрекращающиеся волны оргазма и есть награда за мою смелость. Но любопытство в конце концов одерживает верх над робостью и я открываю глаза. На этом моменте явь вновь предстаёт передо мной во всей своей неприглядной обыденности. Что я вижу? Сон снимает как рукой. Вокруг меня собралась толпа полуголых мужиков: с животиками и без, накаченными фигурами и дистрофики, с лысеющими головами и лицами неделями не знавшими бритвы. Почти все они мастурбируют, глядя на нас. А мой спутник не думает противодействовать этому. sехytаl. соm Мне кажется, этому он даже потворствует. Я смотрю на это сборище, с ужасом понимая всю вульгарность происходящего. Этого оказывается достаточно, чтобы мне перейти в совершенно другое состояние. Пока я беспомощно лежу, млея под ласками мужских рук и наблюдаю за толпой, толпа наблюдает за мной. Этот немой диалог наших глаз меняет что-то во мне. Я как будто перевоплощаюсь в другого человека. И вот я уже актриса, играющаяся роль для публики.

Гоша не на шутку распаляется. Абсолютно голый (быстро же он избавился от костюма Бэтмена) он елозит по мне. Его разбухший фаллос трется о мой клитор, который набух и трепещет... Чтобы всё это не смотрелось жалко, мне приходится подстраиваться под его действия. Я начинаю импровизировать, и снова завожусь. Причем теперь мои ощущения гораздо глубже и ярче, а чувственность выше. И вот я уже не просто лежу раскинув ноги, а извиваюсь и кричу. Мне хочется кончить именно от того что на меня мастурбируют. Это как запретный плод — апогей разврата, тайное желание, спрятанное глубоко внутри. Моя кажущаяся невинность рушится под похотливыми и жадными взглядами. Я максимально раскрываюсь, начинаю глубоко часто дышать, чувствуя как подходит время «Ч». Ещё чьи-то пальцы пытаются проникнуть в моё раздраконенное лоно. Гоша, как может, помогает мне. Он вылизывает мою вульву, просовывает язык в анус. Его член нависает над моим лицом. Капелька скопившейся на его кончике семенной жидкости падает мне на губы. Последние тормоза скромности отказывают мне. Я с жадностью набрасываюсь на его фаллос, заглотив его почти целиком. Лёжа на спине, как выброшенная на берег каракатица, раскинувшая в стороны ноги — щупальца, я извиваюсь в экстазе. Мой рот, занятый работой, издаёт чмокающие звуки, обильно обливаясь выделяющейся слюной. Но моим планам не суждено сбыться, всё идёт по сценарию, придуманному Игорьком заранее (я узнала об этом в последствии). Осторожно вытащив член, он шепчет:

— Я хочу трахнуть тебя.

Я молчу, равнодушно отворачиваю голову. В любое другое время я бы никогда не позволила себе отдаться Игорю. Но сегодня мне и ему можно всё. А присутствие публики здесь играет решающую роль.

— Нет. Я не надо, не вздумай, — предпринимаю я слабую попытку отказаться, хотя сама не верю, что хочу этого. Искорка здравого смысла ещё теплившаяся в моем подсознании даёт о себе знать.

— Хорошо, — в самое ухо шепчет мне он, — как прикажешь.

Но сказать — не значит сделать. Гоша не собирается менять планы. Он приподнимает меня и ставит на четвереньки. Кто-то ещё раздвигает и удерживает мои колени. Я не сопротивляюсь. Мой влажный анус повернут к публике, влагалище разверзнуто и трепещет. Такие позы особенно любят режиссеры немецких порнофильмов. Игорь приподнимает мой таз повыше и смачно плюёт в углубление ануса. Я замираю и жду. В этот момент я нахожусь в таком состоянии, что от любого прикосновения могу кончить. Указательный палец медленно входит в анус и двигается в нем, совершая вращательно-поступательные движения. Большой и безымянный палец врываются в клокочущее жерло влагалища, вызывая неописуемое наслаждение от которого я практически теряю контроль над реальностью. Меня буквально взрывает шквалом новых ощущений. Стоны, вырывающиеся из моей глотки, оглашают своды помещения. Игривого кролика трахают на публике, только не членом а пальцами. Дыхание сбивается, голова беспомощно болтается, взгляд блуждает, выхватывая из толпы одиночные пенисы... В моей голове всё расплывается: оргазмирую ли я, или мне это только кажется, сейчас уже не важно. Но теперь я понимаю, что такого неземного удовольствия я давно не испытывала.

В конце концов моя слабая женская натура сдаётся и я отключаюсь. Сознание возвращается в тот момент, когда Гоша, пытается проникнуть в меня. Я это чувствую загодя, на эмоциональном уровне, как любая женщина, попадающая в подобное положение. Ощущая, как пенис, буравя мой анус, пытается полностью скрыться внутри, я уступаю. Моя роль в этом спектакле ещё не сыграна до конца, и я не хочу расстраивать зрителей, попавших на это шоу — «shоw must gо оnе» (шоу должно продолжаться), и я это хочу сама. Ожидая проникновения я пытаюсь расслабиться. Фаллос Игоря легко входит в моё чрево. Возбуждённая до предела, я почти не чувствую дискомфорта. Но его орудие слишком велико для моей задницы. Сжав кулаками обивку дивана и стиснув зубы, я выдерживаю первый напор, чувствуя, как его болт терзает мою плоть. Я терплю до тех пор пока боль, смешанная с экстазом, новыми ощущениями смывает моё сознание в глубины небытия, и я проваливаюсь в самадхи. Когда сознание вновь возвращается, я лежу распластанная грудями на диване, а Игорь, с частотой швейной машинки трахает и трахает меня. Ощущая как его конец двигается во мне, я изливаюсь очередным оргазмом, и кончив, окидываю взглядом пространство:

— Теперь вы все здесь! — вырывается у меня возглас. Мне действительно кажется, что весь клуб собрался посмотреть как меня отимели в зад. Наконец и Гоша извергается. Кончив на мои ягодицы он приваливается к спинке дивана. А блондинка — кролик, то есть я, не меняя позы, картинно вылизывает его увядающее хозяйство, как я это делаю всегда для своего мужчины. Мой раздраконенный анус ещё некоторое время возвышается развратной ложбинкой над телом, призывая наблюдателей в свидетели этой сексуальной мистерии. «Fеnitа lа соmеdiа», актеры должны удалиться а публика разойтись, что и происходит.

(продолжение следует)