Старый лекарь. Сон про летнюю ночь. Часть 2.

Небо стало почти совсем ночным, лишь едва различимые отголоски светового дня подсвечивали его. Вечерняя прохлада куда-то улетучилась, казалось, что над лесом взошло ещё одно (невидимое) солнце, и от этого было жарко и влажно, как в тропиках. Вокруг стало совсем тихо, и только тяжёлые шаги великана гулко раздавались меж деревьев. Тропинка вела через ручей. Перед тем, как сделать через него широкий шаг, Овин решил немного поправить на плече изрядно сползшую вперёд наложницу. Он легонько подпрыгнул и переместил её немного назад. После этого на его плече уже был не живот, а скорее, лобок полуголой девушки. Он всё ещё держал её за бёдра левой рукой, а правой провёл по вздыбленной теперь прямо возле его щеки, мягкой попке. Обнаружив, что платье в этом месте разорвано по шву, не удержался и запустил сквозь отверстие палец.

Прикоснувшись к мягким девичьим ягодичкам, немного пошевелил пальцем, и тот стал утопать в её нежной чистой попе. В попочке было ещё влажно и скользко от недавних утех под кустом, к тому же от жары и влажности в ночном лесу молоденькое тело немного вспотело под платьем, и теперь толстый палец Овина без труда добрался до трепетного ануса девочки. Ева не сопротивлялась, и её покорность радовала и заводила великана. Он стал то легонько надавливать на дырочку, то ослаблять давление, совершая при этом и вращательные движения, попка начала ему подыгрывать — то сжимаясь, то расслабляясь и позволяя кончику пальца чуть в себя погрузиться.

Игра с попкой на ходу увлекла обоих, и тогда Овин попросту задрал подол платья до середины спины Софи, оголив очаровательные булочки. Запах потной девичьей попы снова ударил ему в голову. Великан глубоко вдохнул, несколько раз легонько пошлёпал, затем густо наслюнявил палец и снова вставил его ей в зад, нащупал поигрывающее очко и продолжил с ним забавляться. Скоро скользкий палец уже запросто нырял в расслабленную попочку на пару сантиметров, а в следующую секунду Софи выталкивала его снова наружу, сокращая анус. В попку её раньше никто не ебал, и она даже не думала об этом, а сейчас понимала, что в попочку Овин точно её выебет, а может, и не раз, но она ничуть не боялась, поскольку знала, что это сон, и ей стоит просто научить свой задик быть покорным и расслабляться в нужный момент.

Ей было безумно стыдно и почему-то приятно от того, какие приключения на свою задницу она нашла в тёмном лесу этой ночью. Вот только чувство голода и жажды вернулись к ней с новой силой. Она даже подумала о том, чтобы спросить у него, не планируется ли ужин во время свидания, но не решилась, так как не была уверена в его чувстве юмора, да и вообще в интеллекте.

Толстый палец уже почти без усилий входил на всю длину в размягший зад девушки. Овин самозабвенно, медленно, смакуя каждый миллиметр движения, ебал лежащую у него на плече малышку в попку своим указательным пальцем, то и дело поворачиваясь к ней и вдыхая пьянящий аромат попы чистенькой девочки. Прозрачная струйка горячей смазки, льющейся из оставленной временно без внимания её писи, стекала по огромному плечу, груди и животу и ныряла под пояс его кожаного одеяния. Иногда он ловко подхватывал немного сочащейся из Сониной пизды смазки и направлял её пальцем ей в попочку, чтобы уменьшить трение. Палец мастерски вальцевал маленький девичий задик, растягивая во все стороны узенькое отверстие, готовя его юную хозяйку к первому анальному свиданию.

Явно нехотя и к очевидной досаде партнёрши, Овин вынул из неё свой глубоко засаженный палец, снова перехватил рукой поудобнее и произнёс:

— Овин дома! Будем здесь! Вкусная попа!

Через мгновение его ноги уже топали по дощатому крыльцу. Скрипнула дверь, и Овин, чуть пригнувшись, чтобы вписаться в дверной проём, шагнул внутрь жилища вместе со своей спутницей. Посреди стояла огромная — примерно три на три метра — высокая лежанка, занимавшая половину всего помещения. Сверху она была застелена покрывалом из сшитых между собой серых и белых заячьих шкур, под ним имелся полуметровый слой хвои и листьев, который был мягким и имел свойство пружинить подобно водяному матрасу. Вероятно, наполнение этого матраса во многом и определяло густой запах ёлки, прошлогодней листвы и чего-то ещё в изобилии намешанного в несколько спёртом воздухе. В жилище было совсем темно, и предметы едва различались в холодном свете недавно взошедшей луны, пробивавшемся сквозь единственное крошечное окошко.

Овин подошёл к лежанке и осторожно, придерживая правой рукой за спину лежащую у него на плече девушку, наклонился вперёд и уложил её прямо на мягкие шкурки лицом вверх. Поскольку подол платья был всё ещё задран, она ощутила низом спины и голым задом всю мягкость натурального меха. Оказавшись снова на спине перед великаном, Софи тут же свела ножки как школьница и попыталась вытащить из-под себя заднюю смятую часть подола, чтобы прикрыть им лобок и щелочку. Но Овин её остановил:

— Не надо прятать! Красивая пися! Показывай Ева! — с этими словами он всё также властно развёл маленькие ножки и вновь уложил её в позу той самой «курочки табака», однако тут же отпустил и отошёл от лежанки.

Тело Евы, лишившись давления сверху, несколько раз подпрыгнуло вверх-вниз на мягкой пружинистой хвое. Она не стала держать ноги в таком положении, просто вытянула их вперёд, немного расставив, так как помнила, что он просил «показывать». И ей хотелось, очень хотелось, чтобы он смотрел сейчас на её прелестную голую писечку! Но он отошёл в угол жилища и принялся там чем-то шуршать.

Через мгновение в его руках одно за другим оказались два глиняных блюдца, по центру которых весело подпрыгивал высокий и довольно яркий огонёк. В блюдце было немного масла, которым был пропитан фитиль, он-то сейчас и горел, изрядно коптя. Овин закрепил один из таких фонариков в специальном подвесе, имевшемся в центре потолка, а второй поставил на большой камень с плоской горизонтальной поверхностью, находившийся у изголовья лежанки, и служивший ему, видимо, прикроватной тумбой. Помещение заполнилось специфическим желтоватым светом, но глазам, привыкшим уже к темноте, этого было достаточно, чтобы различать детали окружающих предметов.

Хозяин жилища отправился в другой угол, где располагалась большая русская печь. Он недолго повозился, чем-то погрохотал и вскоре вернулся к Софи. В одной руке он держал огромный кусок белого хлеба, отломанный от какого-то невероятных размеров каравая, в другой — глиняную толстостенную кружку объёмом не меньше литра, в которой было парное молоко. Овин положил хлеб на тот же камень, кружку с молоком поставил рядом. От запаха этих натур-продуктов у Софи закружилась голова и в буквальном смысле рекой потекли слюни. «Ого!!! Значит, ужин, всё-таки, будет?... Да и ещё и при свечах! Ммм... да он романтик!» — подумала Софи, а хозяин дома снова отлучился и вернулся с небольшой миской, в которой был мёд.

— Ева кушай... Устала... Кушай хлеб! Молоко полезно... Мёд вкусно! Дам ещё! — уговаривал он гостью.

— Спасибо Вам! Я и правда немного проголодалась! — согласилась Софи и жадно вгрызлась в ароматную хлебную мякоть, потом запила её молоком.

Вкус этой простой еды казался ей фантастическим! Она жевала, набив рот до отказа, как будто боялась, что у неё сейчас это отберут.

— Мёд кушай! Хлеб макай! Молоко пей! — настаивал заботливый хозяин.

— Фпасибо... — еле выговорила Софи с набитым ртом и принялась макать хлеб в мёд, готовясь снова откусить большущий кусок.

— Много кушай! Много пей! Овин Ева писю сосать... Пися течёт! Овин Ева попу ебать! Долго попу и писю ебать! Ева надо много сил!

От таких предсказаний Софи едва не поперхнулась, но виду не подала. Она продолжала быстро уплетать нехитрые угощения, запивая смоченный мёдом хлеб молоком из огромной кружки. Она так увлеклась, что, отпивая из кружки, пролила молоко, и несколько тёплых струек быстро потекли по груди меж бугорков её сисечек. Девушка ахнула от неожиданности и опустила взгляд, чтобы понять, насколько сильно красоток в своём логове. Софи прекрасно это понимала, и мысль о том, как он мог когда-то здесь также вот драть в попочку какую-нибудь симпатичную принцессу, попавшую сюда из своей сказки, всё также замотав ей голову её же пышным и очень дорогим, наверное, платьем, ужасно заводила её. Но сейчас он смаковал в попу именно её! Спазмы внизу живота стали накатывать всё сильнее и чаще, было ужасно стыдно и очень хотелось подрочить — пиздочка просто изнывала и истекала горячей смазкой.

Сил терпеть уже не было, долбёжка в попку довела девушку до исступления, и она сама не заметила, как начала стонать. Но это заметил Овин, и он точно знал, что настал момент, когда надо кончить самому и главное — заставить кончить свою похотливую Еву. Он резко остановился, пропустив ровно одну фрикцию, затем ещё три раза с оттяжной и очень глубоко натянул маленькую попочку, оставил член внутри так глубоко, как только было возможно, и запустил Софи между ножек свою огромную ладонь. Нащупал средним пальцем вход щелку, вогнал его в хлюпающую плоть на несколько сантиметров, сильно на что-то там надавил и напряг торчащий в девичье попке член. Взрыв оргазма парализовал дыхание девчушки на несколько секунд, из письки у неё брызнула струя прямо в ладонь Овину. От ощущения в руке горячей струйки, бьющей прямо из буйно кончающей письки юной девочки, рассудок у него помутился, он в полузабытьи ещё несколько раз шевельнул у неё в писечке пальцем, член в попе запульсировал и начал извергать толстые струи густой спермы, заполняющей попку изнутри и вытекающей наружу. Гортанный рёв дикого зверя слился с пронзительным воплем юной прелестницы, только что искусно выебанной им в голую попку. Соня рухнула на живот, выпустив из себя мужское орудие, а гигант повалился на лежанку рядом с ней. Никто не мог вымолвить и слова, они снова оба долго не могли отдышаться.

Овин гладил ей спинку и водил своими огромными ладонями по маленькой белоснежной попе. Софи млела от этих ласк, и только поэтому всё ещё терпела мешок из платья у себя на голове. Великан будто прочёл её мысли. Он привстал, дотянулся обеими руками до застрявшего на плечах декольте, ловко разорвал платье сильными руками почти пополам, дав Еве возможность теперь самой избавиться от остатков одежды. Девушка вздохнула полной грудью, спёртый воздух жилища показался её горной прохладой по сравнению с тем, которым она дышала до этого, будучи заточённой головой в мешок из своего платья. Она будто опьянела от вновь обретённой свободы, лежала теперь совершенно голая на спине, широко раздвинув ноги и распластав руки. Мысль о том, что платья у неё больше нет, была ей безразлична. Всё равно, если придётся снова куда-то идти, она ни за что его не наденет, а так и пойдёт в «костюме Евы» (тем более, что здесь её так называли все, кого она знала!). А если кто-то увидит её в таком виде и захочет отыметь — пожалуйста, она будет этому только рада...

Юная прелестница продолжала лежать в непристойной позе, а Овин буквально пожирал её взглядом, бесцеремонно разглядывая красивое тело в самых интимных местах. Ему снова захотелось дотронуться до её мягких бёдер, поцеловать прямо в мокрую писю и вдохнуть запах её молоденькой попы. Он провёл рукой по откинутой в бок ляжке и дотронулся до щелочки, она была очень горячей и влажной. От этого прикосновения Соню как током ударило: сладкая нега, в коей она пребывала, куда-то вдруг делась, а от низа живота до пяточек пронзило острое желание пописать — давал о себе знать недавно выпитый литр молока. Прижав ладошкой свою щелочку, она быстро вскочила и, переминаясь с ноги на ногу, спросила:

— Ой... а где у вас тут можно?... Мне нужно отлить!..

Овин сделал вид, что не понял вопроса. Он над ней не издевался, просто его очень заводило то, как эта ссыкуха держится рукой за письку, когда хочет «в кустики».

— Наверное, на улице можно?... Там ведь лес... Я сейчас...

Хозяин покорно указал ей на дверь, которая была не заперта. Софи в раскоряку поковыляла к выходу, так и держась рукой за письку, попа её при этом смешно перекатывалась к немалому удовольствию Овина, уже предвкушавшего то, чем ему предстоит насладиться.

Дверь легонько скрипнула и распахнулась. Чернеющая темнота предстала перед глазами девчонки. И даже луна, ещё недавно довольно ярко светившая, куда-то подевалась как назло! Идти писать туда совершенно голенькой и босой было очень страшно, тем более она помнила, как напугал её в сумерках тот колосок осоки. Звать с собой Овина, чтоб на шухере постоял, она тоже постеснялась сначала. Она постояла так немного, но почувствовав, что из письки у неё сейчас польётся, решила, что попросит его о помощи.

Когда она обернулась, прикрывая дверь, увидела такую картину: в метре от лежанки стоял огромный деревянный таз, в поперечнике около метра и с очень высокими краями. На краю лежанки напротив тазика сидел Овин и переминал в руках свой член, готовясь, видимо, качественно вздрочнуть, внимательно наблюдая за тем, как Софи станет писать. «Что ж, ладно — твоя взяла! Смотри внимательно, мне всё равно! Извращенец... « — с этими мыслями она посеменила к тазу, поставила ноги по бокам от него, но они оказались слишком широко расставлены, и присесть не получалось, а писать стоя, ещё и перед зрителем, она не собиралась, так как всё могло стечь по ногам. Тогда она сделала шаг вперёд, к Овину, оставив тазик за спиной, и попыталась свесить над ним свою попку, но тоже ничего не вышло — края оказались такой высоты, что сидеть можно было только на полусогнутых, к тому же от деревянного края этой хозяйственной ёмкости вполне можно было схлопотать заносу в такую нежную беленькую попку.

Овин с улыбкой наблюдал, как она танцевала вокруг тазика, никак не умея в него пописать. Ручонка её всё ещё сжимала маленькую письку. Наконец, ему стало её жалко, и он решил посодействовать. Он пододвинул таз вплотную к кровати так, что он теперь оказался меж его стоп, а сам снова уселся на край лежанки. Затем он протянул даме руку, приглашая взобраться ногами к себе на колени, которые он слегка свёл, но не полностью, оставив промежуток, как раз равный ширине девичьей попочки. Держась за его руку, Софи с трудом взгромоздилась ногами на колени сидящего возле тазика великана. Она стояла к нему лицом, и её зажатая ладошкой писечка оказалась прямо перед его физиономией. Он обхватил одной рукой её за попу, страхуя, чтобы она не упала, а другой отвёл её ручку от писюли. Он снова ощутил запах молодой пиздочки, не удержался и лизнул своим огромным горячим языком девочку прямо в щелку. Та дёрнулась, ойкнула от неожиданности и упустила короткую солёную струйку прямо на язык великана. В ответ он довольно замычал стал и помогать гостье присесть на корточки, стоя у него на коленях.

Это теперь удалось без труда. Позиция была идеальной во всех отношениях! Голенький задик и щелочка свисали прямо над центром таза, но на некоторой высоте, так что заноз можно было не опасаться. Ножки стояли на мощных полусведённых коленях сидящего великана, который своими ручищами держал сейчас малышку подмышками, лаская большими пальцами рук её маленькие сладкие сиси. Её набухшая голая писечка была видна во всей красе великану, вожделенно сверлящему её взглядом. Ей, в свою очередь было видно, как его могучий трёхглавый член сейчас снова вздыбился от такого зрелища и пульсировал остроконечной залупой в паре сантиметров от её нежной пиздёнки.

Сил терпеть больше не было! Совсем! Писю девочки распирало от объёма выпитого молока, и она расслабила её, наконец, чтобы освободить от этого бремени. Тёплая золотистая струйка зажурчала из щелочки и затарахтела по дну деревянного таза. Овин смаковал это постыдное зрелище, неистово наминая нежные девичьи грудки и теребя соски. Вскоре он чуть потянул сыкушку на себя, а член подал немного вперёд так, что он прошёлся по клитору и нырнул вниз между губками. Горячая струйка девичьего стыда стала сверлить залупу, так бесцеремонно вторгшуюся в щелку голой писающей девочки. Спорить с этим Соня не стала, напротив, нашла этот процесс очень приятным и возбуждающим. Ей понравилось, как головка члена пульсирует у неё под клитором в то время, как она по-настоящему ссыт ему на член.

Так продолжалось ещё какое-то время, пока запасы влаги не иссякли в недрах красивой девичьей писи. Соня смотрела на всё происходящее, опустив взгляд себе между коленей. Она так и продолжала сидеть на корточках у него на бёдрах, демонстрируя ему все свои голые прелести во всей красе. Потом она решилась, посмотрела Овину в лицо, — он тоже оторвал взгляд от этого влажного поцелуя пизды и члена.

— Овин... — сказала она нерешительно, глядя ему прямо в зелёные глаза.

— ? — он только улыбнулся и поднял вверх брови, что сделало выражение его лица добродушным и приветливым, — он оценил, что девушка назвала его по имени.

— Овин... пожалуйста... — цедила она, понимая, что сказать такое, глядя в глаза, не сможет.

Она смогла закончить мысль, лишь когда стыдливо отвела взгляд куда-то в пол:

— Выеби меня сейчас точно так же в писю! Пожалуйста... Только выеби так, чтобы я всю жизнь это вспоминала, я знаю, ты это можешь!!! — почти взмолилась Софи.

Откровенная просьба юной похотницы ничуть не смутила лесного великана, напротив — он тут же на неё отреагировал. Овин медленно лёг на спину, увлекая туловище голой красавицы сделать полшага вперед, не вставая с корточек. Теперь её ножки стояли у самого основания его бёдер, а мокренькая щелка касалась лобком вздыбленного члена. Соня уже пару раз пробовала в такой позе, но тогда её ноги стояли на простыне, по бокам от тела партнёра. Сейчас же тело его было таким широким, а член таким огромным, что ножки бы просто разъехались, а член мог слишком глубоко войти в писю. Овин хорошо знал все особенности хрупкого девичьего тельца и точно не собирался причинять ей боль. Ему нравилось видеть и чувствовать, как девчонки наслаждаются и радуют свои маленькие бесстыжие письки необычной формой его тройной залупы, прыгая на его члене. И лучшей позы, чтобы за этим наблюдать, найти было трудно.

Он одной рукой чуть приподнял голую попочку Софи, а другой подвёл член прямо к тёплой пизденке. Попа Софи опустилась, и член с хлюпаньем всосался в молодую щелку всеми тремя головками, которые одна за одной старательно поласкали чувственный вход в розовое влагалище. Девушка закатила глаза и шумно выдохнула, подавая попу ещё немного вперёд и вниз, всосав писей ещё несколько сантиметров твёрдого горячего члена. Сейчас он был в ней сантиметров на пятнадцать, или чуть больше, она почувствовала, как самая верхняя головка упёрлась внутри во что-то мягкое и доставила острое наслаждение, которое разлилось волной от низа живота по всему телу. Посидев так немного, она немного приподняла задик и снова поглубже натянула писю на член, волна удовольствия снова разлилась по всему телу. Она почувствовала, как соки хлынули внутри увлажнять её писечку.

Член Овина стоял как могучий кол, лишь немного отклоняясь взад-вперёд, послушно следуя за движением натянутой на него пиздёнки. Он наблюдал, как девочка сосёт своей писей его хер, увлажняя и плотно облизывая его мокрыми губками. Он видел, как набух похотливый клитор, которому тоже достаются ласки от мягкой плоти го

ловок, когда член настойчиво вползает в узенькую пещерку. Вскоре юная наложница уже почти скакала на члене любовника. Движения наездницы стали монотонными и точно выверенными: она никогда не выпускала из пиздочки член полностью, и никогда не нанизывалась на него больше, чем на половину длины, ловя внутренностями всякий раз волну наслаждения от встречи с горячим кончиком. Сонин животик тоже танцевал в такт движениям, то раздуваясь, то вжимаясь внутрь и выпячивая наружу рёбра стройной девушки.

Когда стало видно, что девчонка устала от такой немалой нагрузки, опытный любовник решил взять инициативу в свои руки. Он вновь схватил Софи подмышки своими лапищами, сам резко встал вперёд на ноги, проявив нечеловеческую физическую силу, и с грохотом отодвинул в сторону ненужный уже тазик. От неожиданности девчушка вскрикнула, когда оказалась висеть почти вниз головой с широко раздвинутыми ногами, с писькой, глубоко насаженной на член, и удерживаемая ручищами Овина за спину. Великан развернулся, и Софи оказалась теперь висеть над лежанкой, на которую он её тут же бережно уложил и властно придал её телу позу «курочки табака». Держа её за белоснежные ляжки, Овин продолжил бережно таранить ей писю членом. Софи шумно сопела в такт его толчкам, теребя пальцами свои сисечки. Он мастерски ебал малышке щелку своим грозным орудием, не смея вводить ей его более, чем на половину. Впрочем, толщина его даже в этом месте была такой, что писечека вокруг него так растягивалась, что кожа губок даже блестела. Иногда, когда он погружался в неё чуть порезче, мокрая пися громко хлюпала, и капельки соков брызгами разлетались вокруг.

Овин улавливал своим чутким носом тонкий аромат возбуждённой щелочки, потной попки и мечтал снова вдохнуть его полной грудью, как он делал это при первой встрече под тем самым кустом. От этих мыслей толчки его становились сильнее и яростнее, он не просто водил в ней членом — он играл на её щелке музыку, выводя изысканные мотивы, ритмы и узоры, сводя девочку с ума горячими волнами стыда и наслаждения, которые накрывали её голенькую сейчас с головой. Ножки её были расставлены почти на шпагат и плотно прижаты к рёбрам. Ей казалось, что не просто ебёт её в писю, а накачивает своим огромным поршнем через киску каким-то магическим зельем, дурманящим каждую клеточку её организма, и что это будет продолжаться столько, сколько она сможет выдержать, а когда это закончится, она перестанет быть сама собой, поскольку не сможет больше жить без этого ощущения стыда, смешанного с томительным наслаждением, пульсирующим внизу живота и отдающимся где-то в попке.

— Оо... Овин, еби меня так ещё, долго, очень долго... сильно еби, не останавливайся!... никогда!... не вынимай его из меня! Еби меня в писю... глубоко и сильно... В писю, в письку, в писечку еби... и в попочку тоже, если хочешь... да... и в попу снова меня выеби... я хочу, хочу, хочу... в попу, в попку, в попочку... Еби меня, как сучку!... — умоляла Софи в полубреду, не открывая глаз.

Этот её монолог изрядно взбудоражил любовника, и он решил, что пора менять позу. Овин замедлил движения и плавно вынул член из Софи. Писька трижды хлюпнула смазкой, выпуская из себя одну за другой залупы.

— Ева встань попой! — пробасил запыхавшийся великан.

Девушка открыла глаза, и они тут же у неё округлились: одной рукой Овин придерживал свой пульсирующий орган, а в другой зажимал, как змею, что-то не менее толстое, упругое и кожистое, оно при этом извивалось и уходило другим концом ему за спину. «Опять змея?!» — пронеслось в испуганной голове девушки. Но через мгновение стало понятно, что это — тоже в некотором роде орган Овина — это его... хвост! Софи не видела его до сих пор, поскольку хозяин умело прятал этот ещё один свой отросток под толстым кожаным килтом. Но как, ведь его длина была метра полтора?! Потом она догадалась, что Овин просто наматывал его себе на бедро, и лишь однажды хвостище при ходьбе на минутку выскользнул, когда он нёс её в своё логово.

— У тебя что, хвост?! — деланно удивилась девушка, хотя этот факт не испугал, и даже не озадачил её, а почему-то возбудил еще больше; ей даже стало досадно, что до сих пор он его скрывал и не пускал в дело.

— Хвост для попы! Давай Ева попу!!! — почти зарычал Овин.

— Как?... Что ты будешь делать?! Ты же не собираешься?..

— Встань попой! Покажи голую попу! Не бойся... — требовательно перебил её великан и перехватил хвост чуть подальше от кончика так, что он теперь был похож ни то на толстый хлыст, ни то на очень гибкую дубинку.

Соня нерешительно перевернулась сначала на живот, затем встала на четвереньки, одновременно придвигая свой беззащитный задик прямо к огромному пульсирующему члену. Она даже почувствовала дырочкой его тепло. Неотвратимость анального наказания почему-то возбудила её до трясучки.

В следующий момент Овин ловко замахнулся гибкой дубинкой и хлёстко шлёпнул Еву по попочке. Она от неожиданности взвизгнула и подалась вперёд, но он снова притянул её к себе и снова огрел попку своим живым кнутом, но уже по другому полупопию. Снова замахнулся, и снова шлепок массивной кожистой колбасой по нежной голой попе, на которой стали проступать розовые полосы. Помимо жгучей, но кратковременной боли, которую испытывала девичья попочка, ощутимые толчки от увесистых ударов раскачивали всё тело, а висящие сосками вниз молодые грудки при этом колыхались. Ещё шлепок... Ещё один жгучий... И снова — теперь поперек, сразу по обеим булочкам... Попа горела, было больно и очень стыдно. Софи зачем-то считала шлепки: 18 лет... восемнадцать... — как будто знала, когда он остановится.

Её никогда раньше всерьёз не пороли. Но когда-то давно в деревне она случайно видела, как соседский дед наказывал ремнём своего внука, тот орал как резаный, шлепки ремня по задику разносились на всю округу, и она видела, как ремень подрумянил булки того пацана. Софи никак такого не ожидала, но от этого зрелища у неё сильно промокли трусики, их даже пришлось незаметно сменить. Но это не помогло — другие тоже вскоре намокли! Тогда она уединилась в сарае, стоя, опершись спиной о стену, стянула трусы до колен, задрала подол и бурно оттеребенила себе писю до оргазма, снова и снова прокручивая в голове увиденную сцену порки голой попы. Она кончила почти мгновенно, едва начав дрочить, ноги подкосились и она сползла по стене и уселась голой попкой на пыльный пол сарая.

Но сейчас экзекуции подвергалась её попочка, и ощущения были неоднозначными — её как кипятком ошпаривали, и всякий раз после шлепка хотелось сжаться и отстраниться, но жжение быстро отступало, и при этом почему-то хотелось подставлять свою попку под порку снова и снова... Она представляла, как это выглядит со стороны, и как кто-то, увидев это, потом тоже будет дрочить, думая о её подрумяненной попочке. Эти мысли доводили Соню до исступления... Тридцать шесть... Тридцать семь... — продолжала она зачем-то считать.

Наконец, Овин остановил наказание, несколько раз погладил изрядно исполосованную мощным хвостом попу девочки, потом обхватил с боков обеими ручищами, притянул к себе, а сам прильнул к ней бородатым ртом. Влажные толстые губы смачивали поверхность многострадальной попы, а его горячий и скользкий язык принялся яростно облизывать её сначала снаружи, а потом и меж булочек, проявляя явный интерес к дырочке. Своим носом Овин жадно вдыхал аромат чистой потной, только что тщательно выпоротой им девичьей попки. Его горячие выдохи окатывали влажные булочки, а язык настойчиво сверлил дырочку, призывая её расслабиться и впустить его внутрь. Девчушка была просто в беспамятстве от такого постыдного наслаждения, когда бесцеремонный кончик языка смог углубиться в её попочку на несколько сантиметров.

Через какое-то время опытный любовник решил, что пришло время оторваться по полной! Он отвлёкся от поцелуев вкусной попы, поймал рукой кончик своего хвоста, смочил его горячими скользкими соками, которыми обильно струилась Сонина пися, и уверенно стал вводить в расслабленную попку сантиметр за сантиметром. Девочка чувствовала, как что-то тёплое и мягкое настойчиво заползает ей в задик, распирая его, но не смела этому сопротивляться. Когда хвост был введён в попочку на ту же глубину, что и член во время недавнего анального секса, Овин оставил его там в покое и направил свой член ей в письку. Одна за одной с лёгкостью скользнули внутрь его набухшие головки, затем верхняя плотно упёрлась в мягкий тупик девичьей щелки. Подержав его там неподвижно несколько секунд, он начал плавные движения вперед назад — он начал ебать девочку в писю, не вынимая толстый неподвижный упругий хвост из молоденькой попочки.

Сначала ощущения были привычными — волна наслаждения разливалась по всему телу, соски на сисях стали торчать. Но когда темп и амплитуда ебли стали нарастать, появились новые ощущения — сказывалось то, что попка заполнена чем-то упругим, толстым, тёплым и живым. Волна стыда, прокатившаяся от осознания этого факта, утраивала ощущения в писечки. Огромный трёхголовый член, который пялил сейчас её, невольно тревожил и кожистую дубинку в девичьей попе, усиливая волнующее осознание бесстыдства и одновременно неотвратимости всего того, что он с ней сейчас делает. Софи стояла коленями на ложе, а руки сложила перед собой, уткнувшись в них лицом. Так её выпоротая попочка и похотливая писька были максимально бесстыдно подставлены Овину. Войдя во вкус, Овин делал все более резкие движения, не забывая, что вводить такой огромный член в маленькую писюльку больше, чем на половину, нельзя.

Он рычал, стонал и яростно пялил юную красотку прямо в голую мокрую щелку, крутя глубоко в попе своим толстым хвостом и заглушая тоненькие стоны, визги и всхлипывания маленькой сучки. Чтобы совсем свести свою жертву с ума, он обхватил своими огромными ладонями девчонку за маленькие сиськи, зажав большими пальцами кончики сосков, и принялся их наминать. Соня уже не просто визжала и стонала, она в голос кричала от неотвратимого ощущения заполняющего её через все отверстия буйного похотливого мужского естества. В следующую минуту Овин, поддерживая Еву снизу под груди, приподнял стан стоящей на коленях девушки так, что её руки повисли в воздухе, и продолжал яростно таранить нежную письку, не переставая крутить кончиком хвоста недрах попки. Софи показалось, что член и хвост её брутального любовника сейчас заполняют её всю, проникают в каждый уголочек девичьего тельца. Она почувствовала, как от этого из пиздёнки хлынул горячий поток, который, выталкиваемый врывающимся в очередной раз в неё членом, разлетается тягучими брызгами во все стороны и стекает по бёдрам до самых коленей. Софи подумала в эту минуту, что если бы Овин не дал ей так классно пиписеть перед тем, как творить с ней такое, то она бы описалась прямо сейчас, во время ебли.

Еще через какое-то время у обоих одновременно стало мутнеть сознание, ощущение реальности происходящего стало куда-то уходить. Он чувствовал каждую клеточку сладенького тела юной красотки, которую ебал сейчас в голую письку, а она ощущала, как могучее мужское естество полностью овладевает ей.

Судороги оргазма начались у неё первой: сначала как желе затрясся животик, всё тело покрылось мурашками, потом затрепетали булочки красивой попки, а вслед за ними зазвенело и всё тело, целиком подчиняясь накачивающим её писю похотью, мощным толчкам. Спазм перехватил горло, и она даже не могла уже кричать — только широко раскрыв свой ротик и закатив глазки, запрокинула голову назад, несколько десятков секунд билась в конвульсиях и кончала, кончала и кончала... каждый новый толчок набухшего донельзя члена в письку выплёскивал очередную порцию вытекающих из девочки соков. В конце концов, она изогнулась, наклонилась и рухнула вперёд лицом в ложе — Овин её отпустил — и, тяжело дыша, снова подставила лесному ёбарю свои юные чресла.

Вид снова открывшейся взору блестящей от пота и смазки голой попы юной девочки, заставил его резко вынуть прочь ненужный уже хвост, сосредоточившись на невообразимых ощущениях, которые доставляла чего члену кончающая пиздочка. Он с остервенением продолжал её ебать, не отрывая взгляд от растянутой и пока не сомкнувшейся дырочке в красивой попке. Ещё раз... Ещё глубоко... Ещё резко... Пися хлюпала и текла... И вот член не выдержал, снова нырнул в щелочку поглубже и изверг подряд четыре хлёсткие горячие струи спермы, ошпарив нежную писечку изнутри. При следующем глубоком проникновении густые мутно-белые потоки, смешанные с прозрачными девичьими соками, хлынули наружу, растекаясь по всё ещё розовой после порки попе и по ножкам Софи. Овин рухнул на лежанку рядом, повалив поверх себя юную любовницу.

..

И вновь они оба лежали, не в силах пошевелиться или вымолвить хоть слово. Его рука была у неё меж широко расставленных ног, плотно сжимая мокрую письку девочки, а огромные пальцы, не торопясь, перебирали скользкие губки и, едва касаясь, трогали маленький нежный клитор. Обычно при таких обстоятельствах любовники засыпают в объятиях друг друга... но это ведь был уже и так сон!... И Овин знал, что произойдёт, если заснуть во сне... Не понимал, откуда, но точно знал!..

* * *

Яркий луч утреннего солнца, проникающий в комнату через большое окно, светил Софи прямо на лицо. Сквозь приоткрытую форточку доносился гул давно пробудившегося города. Девушка проснулась, лежа на животе. Скомканный пустой пододеяльник, служивший ей летним одеялом, лежал комком, зажатым меж бёдер, и был влажным от соков голой киски. Трусиков на ней не было, хотя она помнила, что когда ложилась спать, они точно были на ней! Соня привстала и села на край кровати, прикрыв наготу скомканным пододеяльником. Рядом с кроватью лежал мобильный телефон и сброшенные во сне трусики.

Софи взяла в руки телефон и посмотрела на время — было девять утра. Пару секунд подумав, она несколько раз ткнула в экран и поднесла аппарат к уху.

— Алё, ба!... Привет!... С Днём рождения тебя, родная! Счастья, здоровья тебе... Ты как?..

— ...

— Ага... Ладно... Ха-ха... Главное — береги себя и будь здорова!

— ...

— А?... Ну... не знаю... Хотя... Конечно, приеду! Скоро! Ба, я так соскучилась по тебе, по деревеньке вашей... Вот на выходные прямо и приеду, можно?

— ...

— Вот — супер! Ты же знаешь, чем меня заманить! Слушай... А хлеб, молоко и мёд у вас там есть? Натуральные?... Так хочется тёплого хлебушка со свежим медком... и молочком парным потом запить, ммм!..

— ...

— Бабулечка, я тебя люблю! Всё — считаю дни до приезда! Целую! И еще раз с Днём рождения!!!

— ...

— А!... эээ... а скажи, ба, а помнишь в прошлом году я хотела свои старые шмотки выбросить, а ты мне ещё не разрешила?... Ну, там платьишко такое красное старенькое было... Всё у тебя в сундуке? Класс — не выбрасывай!!! Ну... я потом тебе объясню... Всё, я побежала, пока! Люблю, целую!

* * *

Открыв глаза, я увидел перед собой потолок утлой хижины, которая была до боли мне знакома. Голова не то, что бы болела, но была чугунной и плохо соображала. Попытался встать, но тут же сел на край гигантского, размером с полкомнаты, пружинящего ложа. Вспомнил про гостью, которая вчера была у меня и всё, что у нас с ней было. Я называл её Евой, а она меня Овином, кажется... Но почему? Я так ей представился? Но зачем, это ведь не моё имя?..

Мысли и воспоминания с нарастающей быстротой кружили в затуманенной голове. Пазл складывался... Имя это было не моим, как и тело этого лесного монстра, который сейчас сидел в своём жилище. Реальность, меня окружавшая, была и реальной и нереальной одновременно. На самом деле, она была одной из возможных версий трёхмерной реальности, коих в глобальном пространстве существует бесконечное множество.

По некоторым косвенным признакам я понимал, что был сейчас здесь явно задержавшимся гостем, и мне нужно было срочно отсюда выбираться. Чтобы это сделать, нужно было лишь получить доступ к навигатору, припрятанному здесь же в хижине, под половицей, и связаться с Ведущими.

Через пару минут, найдя и выдрав с мясом нужную половицу, я обнаружил завёрнутый в полиэтилен заветный прибор. Включив его этими несуразно толстыми и огромными пальцами, с облегчением увидел, что остаточный заряд батареи составляет двадцать девять процентов, это означало, что у меня есть отличный шанс вернуться домой, предварительно определив ещё раз свои текущие координаты в супер-пространстве. Эти одиннадцать заветных чисел и были основной целью моей очередной «командировки». С трудом сумел нажать на сенсорном экране неприспособленными для этого пальцами нужные кнопки, и свет погас...

— Алё... просыпаемся, просыпаемся!... — требовала склонившаяся надо мной патлатая с проседью голова со свисающими на носу очками и медицинской маской, закрывающей нос и рот.

— Дима, ты садюга!... — процедил я, еле шевеля губами.

— Ничего, ничего!... Не впервой!... Просыпаемся, все показатели в норме!

— Ты уверен? А сколько я там пробыл? А координаты?!! Координаты пришли?!! — спохватился я и даже приподнял голову.

— Да успокойся ты, говорю же — всё штатно! И координаты, и сигнатуры, и логи перемещений, и корректирующий вектор... — всё здесь!

— Фууух... — выдохнул я и рухнул головой снова на валик кушетки.

— Тебя не было всего сорок восемь часов, а у тебя такой вид, как будто ты там жизнь прожил! — сетовал кудрявый профессор, отключая от моей головы и тела датчики и сенсоры.

— Знаешь, а ведь так оно и есть!... Не знаю, сколько, но не один год — это точно! Но цель того стоит! Ты же знаешь, я не отступлюсь, и всё равно найду её! С тобой или без тебя!..

— Нет, ты определенно маньяк! Хотя, должен признать, что то, что ты сумел привезти в этот раз, вселяет надежду: у нас появилась пятая, шестая и седьмая координаты! Неплохо для одной командировки!

— Дима... Значит, ещё пара командировок — и мы сможем получить маску субпространства... И тогда ты отправишь меня прямо к ней!!!

— Отправлю, отправлю!... Не стану зря обнадёживать, но с этого момента каждая следующая твоя миссия может оказаться финальной...

С этими словами он направился к двери и открыл её, чтобы выйти, но остановился и вдруг спросил:

— Слушай, а ты в этот раз вообще её видел?

— Нет... — грустно констатировал я — Вернее, я не помню...

— Как не помнишь?! Сигнатуры были очень чёткими! Я сам такого не ожидал! Ошибки быть не может! — он снова подошёл ко мне и принялся трясти за плечи.

— Да верю я тебе, верю... может, воспоминания ещё всплывут, но пока глухо! Блин, Дима! Ты вселил меня в какого-то лесного неандертальца, у которого мозг размером с грецкий орех, наверное, а теперь удивляешься, что я не всё запомнил?! — разозлился я.

— Да пойми же ты: нельзя спрогнозировать, за что зацепится твоё сознание, главное — как можно точнее в координаты попасть и вектор правильно задать... Судя по моим данным, всё вышло очень даже неплохо!

— Эхх... ладно, через пару недель снова попробуем!

— Я тебе дам через пару недель! Твоему организму месяц перерыва нужен, не меньше! — строго сказал учёный — Так, всё, вставай уже и иди отдыхать! Ромео, блин!..

(читайте продолжение цикла рассказов СТАРЫЙ ЛЕКАРЬ)