Рыжеволосый. Часть 2/2

В два часа ее проводили в офис Уайатта Ашера и предложили кофе, в то время как ее отец оставался в комнате ожидания. Адвокат проявил искреннее сострадание к своей клиентке и спросил, как у нее дела, прежде чем перейти к вопросу о том, зачем она пришла. Первый вопрос Линды был о том, как скоро произойдет обмен?

– Боюсь, на этот вопрос трудно ответить. Это может быть пара недель, а может быть, год или больше. Здесь много факторов.

– Год? – вздохнула она.

– Я сомневаюсь, что это займет столько времени, но такая возможность есть. Первое, что я должен сделать, это связаться с администрацией больницы. Даже имея неопровержимые доказательства теста, они, конечно, будут отрицать его, а затем передадут дело в свой юридический отдел. Там подтвердят факт теста и будут вынуждены начать расследование. Сколько времени это займет, зависит от многого: сколько детей родилось в тот же день, что и ваш, их этническая принадлежность, откуда они. Местные ли они, или кто-то из них – из другого штата? После того как они сократят список до наиболее вероятных вариантов, им придется связаться с родителями и попросить их добровольно сделать анализ ДНК ребенка. Если они откажутся, больнице придется получить постановление суда. Когда они найдут пару, у которой ваш сын, каково будет их поведение? Наймут ли те адвоката? Охотно ли они пойдут на обмен, или для этого потребуется решение суда?

– А как обстоят дела с вашим мужем? Вы ему уже сказали?

– Нет, я знаю, что рано или поздно мне придется ему сказать, но сейчас он может просто ссать на веревку, мне все равно, – сердито заявила она.

– Понимаю, поверь. Он уже подал на развод?

– Насколько знаю, нет, но говорил, что собирается это сделать.

– Если еще не подал, то сомневаюсь, что подаст при сложившихся обстоятельствах. А что насчет вас? Видите ли вы возможность для примирения?

– Честно говоря, не знаю. До этого он всегда был таким хорошим мужем, добрым, внимательным, любящим... а потом...

Она не закончила свою мысль. Вместо этого полезла в сумочку и достала салфетку, чтобы вытереть глаза.

– Линда, скажу в его защиту, что иногда мы просто слишком близки к ситуации, чтобы увидеть все возможности или сделать разумный выбор. Эмоции берут верх над разумом. Ваш муж, как его зовут, Спенсер?

Линда кивнула.

– Попробуйте поставить себя на его место, попытайтесь представить, какую обиду и боль он испытал, когда подумал, что вы ему изменили. Вы сами знаете, что может сделать шок для нервной системы с мышлением человека. Не могу сказать вам, что делать, но думаю, что вы, по крайней мере, должны рассказать ему о том, что сучилось. У него есть право, законное право, быть вовлеченным в это.

Они закончили встречу тем, что она подписала соглашение, что он будет представлять ее интересы. После этого отец отвез ее в страховую компанию, чтобы забрать машину. Она зашла туда, еще раз поблагодарила своего босса и рассказала ему, как обстоят дела. Она вызвалась вернуться на работу на следующий день, но он сказал ей взять отпуск до конца недели, то есть, следующие четыре дня у нее были свободны. Когда она вернулась домой, ее мать накрывала стол к ужину.

– Адвокат сказал, что по закону я обязана сообщить Спенсеру о том, что случилось, поэтому, папа, не можешь ли ты позвонить ему по своему телефону и попросить его прийти сегодня вечером? Я не думаю, что он ответит, если ему позвоню я.

– О, дорогая, я в этом сомневаюсь, – прокомментировала ее мать.

Линда только вздохнула в отчаянии.

– Ты можешь просто позвонить ему, пожалуйста?

– Да, конечно, дорогая, – ответил отец.

– Только пока не говори ему, о чем идет речь. Он сможет узнать, когда приедет.

Предвкушение общения со Спенсером держало Линду в напряжении. При одной мысли об этом ее гнев снова вырвался на поверхность. Родители не заметили, но она заперла входную дверь, прежде чем сесть есть. Она собиралась сделать так, чтобы он позвонил в звонок, и его впустили.

***

Звонок Дона был тревожащим. Спенсер не общался с Линдой с тех пор, как вышел из дома, и сразу же спросил, не пострадали ли она или ребенок. Дон заверил его, что все в порядке. Он сказал Спенсеру, что они с Элли у него дома, и у них имеются новости, но он не хочет обсуждать их по телефону.

В ответ он задал Дону первый пришедший на ум вопрос.

– Она сказала тебе, кто отец ребенка?

– Спенсер, пожалуйста, приходи после ужина. Около семи-тридцати или восьми, было бы здорово, пожалуйста, это очень важно.

– Хорошо, я приеду, – сказал он и повесил трубку.

Он все еще не подал на развод, не зная почему. Он предполагал, что, должно быть, ждет чуда, которое каким-то образом все исправит, и ему не придется подавать заявление, но потом посмеялся над этой возможностью. Нет, ему просто требовалось время, чтобы свыкнуться с мыслью, что остаток жизни он проведет без Линды.

Поздним вечером он подошел к входной двери, собираясь просто войти, как привык делать, но остановился и позвонил в звонок. Теща впустила его и предложила чашку кофе. Когда он увидел всех сидящих в гостиной, то понял, что его позвали для общего воздействия. Все, очевидно, собирались наброситься на него и попытаться убедить его переехать обратно и принять чужого ребенка как своего собственного. Они будут разочарованы, – подумал он про себя.

Он предполагал, что начнет Линда, но она молча сидела с хмурым выражением лица, в то время как заседание открывал ее отец.

– Спенсер, у нас шокирующая новость: Терри – не твой ребенок, а...

– Это твоя шокирующая новость? – перебил Спенсер. – Да я...

– Спенсер, пожалуйста, замолчи на минуту и дай мне закончить. – Настала очередь Дона перебивать. – Он также и не ребенок Линды. В больнице допустили ошибку и поменяли ребенка с кем-то другим.

В комнате на некоторое время повисла тишина, пока все ждали, когда это дойдет до сознания. Спенсер оглядел всех, кто смотрел на него в ответ.

– Ну же... – сказал он, переводя взгляд с одного человека на другого, – больницы не совершают таких ошибок. Откуда вы знаете?

Дон продолжил:

– Оттуда же, откуда ты узнал, что он не твой: она сделала тест ДНК. Он показал, что у нее с ребенком нет ничего общего.

Внезапная волна вины ударила его как кувалдой, когда он посмотрел в сердитое лицо своей прекрасной жены.

– Прости, – грустно сказал он ей. – Я... я не знаю, что сказать. Я никогда даже не думал о чем-то подобном. Все, о чем я мог думать, это то, что ты, должно быть, мне изменила. Линда, мне очень, очень жаль. Я должен был тебе поверить.

Она ему не ответила. Не сказала ему ни слова, с тех пор как он вошел, и ей еще предстояло нарушить молчание. Она просто пускала в него огненные стрелы из своих глаз.

Он чувствовал себя примерно на два метра выше. Он воспринял ее послание громко и ясно. Она была на него очень зла, и он не винил ее, но вопросы начали пробиваться сквозь туман в его мозгу. Он снова посмотрел на Дона.

– Итак, что же нам делать?

– Что делать нам? – рявкнула Линда. Тон ее голоса буквально поразил его. – Я думала, ты лично выпутался из этой ситуации. Ты разводишься со мной, помнишь?

– Дорогая, мне очень жаль, правда. Я никогда не задумывалась ни о чем подобном. Очевидно, я не собираюсь идти на развод.

– О, так ты собираешься оставить мне и это, – ехидно заметила она.

– Что, нет, что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты причинил мне боль, Спенсер. Ты сделал мне так больно, как не делал никто и никогда раньше. Я думала, что ты достаточно хорошо знаешь меня, чтобы обвинять в том, что я тебе изменяю. Не знаю, смогу ли я простить тебя. Возможно, я просто захочу развестись, но не волнуйся, по крайней мере, ты будешь знать, что платишь алименты на своего собственного ребенка, а не на чужого.

Спенсер не плакал все то время, пока думал, что Линда изменила ему, его гнев не позволял этого, но услышать ее слова, узнать, насколько глубоко он ранил любимую женщину, и столкнуться с возможностью потерять ее из-за этого было хуже, чем думать, что она изменила. Он почувствовал, как влага собирается в его глазах, но не мог остановить ее. Слезы прорвали его нижние веки и потекли по щекам.

– Боже, Линда, я... Мне так жаль. Пожалуйста, я знаю, что облажался, но ты же не можешь хотеть этого всерьез?

Ее сердце не было каменным, но неужели ее любовь перешла ту тонкую грань, за которой начинается ненависть? Временами ей казалось, что да, но нет, не совсем... И все же... раны, оставленные после его обвинений, были глубоки и потребуют много времени, чтобы затянуться. Она не собиралась просто простить и забыть. Она выпрямила спину и не собиралась проявлять сочувствие, по крайней мере, пока. Она проигнорировала его вопрос.

– Я собираюсь подать в суд на больницу. Я наняла адвоката. Он предъявит им мой анализ ДНК и заставит их найти нашего настоящего сына. Он говорит, что это может занять некоторое время, от пары недель до года, а может, и больше. Он также говорит, что у тебя есть законное право знать, что случилось, поэтому я попросила папу позвонить тебе, и теперь ты знаешь.

Она начала вставать и, предположительно, подниматься наверх.

Спенсер быстро окликнул ее, чтобы остановить.

– Линда, подожди, пожалуйста, я не хочу тебя потерять.

– Потерять меня? – недоверчиво повторила она. – Еще совсем недавно ты был готов выбросить меня из головы.

Дон встал и обратился к жене.

– Элли, давай оставим на некоторое время этих двоих наедине, – сказал он, протягивая руку. Она взяла ее и последовала за мужем на кухню.

Когда они вышли из комнаты, Спенсер продолжал приводить свои доводы.

– Линда, я нисколько не виню тебя за то, что ты сердишься. Я знаю, что ничего не могу сделать или сказать, чтобы загладить свою вину, но я так и не подал на развод. Хочешь знать почему? Потому что я люблю тебя всем сердцем и не могу представить свою жизнь без тебя.

– Правда? Ты мог обмануть меня, когда собрал чемодан и ушел. Я стояла там перед окном и плакала, когда ты сел в машину и уехал.

– Мне было больно, Линда. Я думал...

– Да, знаю, – перебила она. – Ты думал, что я тебе изменяю. Ты думала, что я пытаюсь обманом заставить тебя растить ребенка моего любовника. Ты ни разу не сказала себе, что она так не поступит. Я знаю ее достаточно хорошо, она бы никогда так не поступила. Должно быть другое объяснение.

Она переполнилась эмоциями, и теперь у обоих по щекам текли слезы.

– Ты должен уйти, Спенсер. Я позвоню тебе, если появятся какие-нибудь новости, – сказала она категорично и, оставив его сидеть, встала и пошла наверх.

Его родственники услышали, как их дочь поднимается по лестнице, и вышли из кухни. Спенсер поднял голову и посмотрел им в лицо.

– Что же мне делать? Как мне заставить ее простить меня?

– Я знаю, что она все еще тебя любит, – сказал Дон, – но сейчас ужасно зла на всех нас, включая Элли и меня. На это потребуется время, Спенс. Я думаю, все, что каждый из нас может сделать, это показать ей, насколько нам жаль, и быть рядом с ней, если мы ей понадобимся.

Произнося эти слова, Дон и не подозревал, насколько они действительно нужны его дочери. Ее гнев придавал ей вид сильной, независимой женщины, но на самом деле она была совсем не такой. В этот момент она сидела на краю своей кровати с закрытой дверью в спальню и чувствовала, что вот-вот сорвется.

Она чувствовала себя настолько брошенной своей семьей, что даже сейчас, когда они узнали правду и отчаянно пытались загладить свою вину, чувство брошенности все еще оставалось. Она чувствовала себя такой одинокой.

Через несколько минут она услышала звук открывающейся двери и решила, что Спенсер ушел. Через несколько мгновений раздался легкий стук в дверь.

– Милая, – почти прошептала мама, – Спенсер просил передать, что любит тебя, и если тебе что-то понадобится, просто позвони ему. Уверена, ты понимаешь, что это относится ко всем нам, дорогая. – Она подождала несколько секунд, но ответа с той стороны двери не последовало. – Дорогая, ты в порядке? Пожалуйста, ответь.

– Да, я в порядке, – коротко ответила она.

– Линда, мы с твоим отцом опять останемся на ночь, если ты не против.

– Как хотите, – ответила она.

Она услышала, как мать отошла от двери, и растянулась на кровати, сложив руки на животе и задумчиво смотря в потолок.

Она чувствовала себя виноватой за то, как только что разговаривала с матерью. Она знала, что им плохо и они пытаются показать ей, как им жаль, но было трудно отпустить гнев и разочарование. Она решила, что постарается быть добрее, по крайней мере, по отношению к родителям, Спенсер – совсем другое дело. Его обвинения ранили сильнее всего.

***

В следующий понедельник, когда Линда впервые за несколько дней села за свой рабочий стол, ее адвоката, Уайатта Ашера, провели в конференц-зал на главном этаже местной больницы. Его представили Эриксону Темплу, генеральному директору больницы, двум другим членам административного персонала, двум врачам, мисс Берк, старшей медсестре, отвечавшей за педиатрическое отделение, и Джорджу Кроулу, главе юридического отдела. Ему указали место напротив его противников, и он уверенно улыбнулся, садясь.

Первым заговорил глава больницы авторитетным тоном.

– Итак, мистер Ашер, что это за ерунда?

Не говоря ни слова, Ашер полез в портфель, достал результат ДНК и положил его перед Темплом.

– Что это? – спросил он, быстро взглянув на документ.

– Это результат ДНК, показывающий, что младенец, которого вы отправили домой с моим клиентом, принадлежит кому-то другому, – ответил Ашер.

– Могу я взглянуть? – Адвокат больницы протянул руку одному из врачей, чтобы взять отчет. Тот сразу узнал название клиники и оставил всякую надежду опровергнуть его. – Это ваша клиентка, мистер Ашер? Миссис Линда Андерсон?

– Совершенно верно.

– Мистер Ашер, могу я поинтересоваться, почему вообще был составлен этот отчет? Что побудило миссис Андерсон в первую очередь сделать тест ДНК?

– У моей клиентки черные волосы, у ее мужа – темно-каштановые. Первые несколько месяцев волосы ребенка были настолько светлыми, что трудно было определить их цвет, но как только они начали отрастать, стало ясно, что у ребенка огненно-рыжие волосы. Муж заподозрил неладное и навел справки, не было ли у кого-нибудь в его или ее семье рыжих волос; ответ был отрицательным. Тогда, ничего не сказав жене, он сделал тест ДНК. Обнаружив, что не является отцом ребенка, он обвинил жену в неверности и ушел из дома.

– Вот дерьмо, – проворчал один из администраторов.

– Именно, – подтвердил Уайатт, прежде чем переключить свое внимание на другого адвоката. – По предложению своего босса, моя клиентка сделала собственный тест ДНК, и результаты, которые вы держите в руках, ясно показывают, что она не является матерью ребенка.

– Теперь, – продолжил он, – нам нужно, чтобы больница немедленно начала поиски законного отпрыска моей клиентки. Пожалуйста, имейте в виду, что возмещение ущерба за психологические и эмоциональные страдания моей клиентки будет зависеть от того, сколько времени вам понадобится, чтобы найти ее ребенка. Чем больше времени потребуется, тем выше будет сумма в долларах.

Заканчивая свое выступление, Уайатт и еще несколько человек заметили, как медсестра, довольно кинетически, шепчет на ухо одному из врачей. Они все наблюдали, как врач встал и подошел к мистеру Кроулу, наклонился и прошептал ему на ухо. Адвокат посмотрел на Уайатта.

– Мистер Ашер, могу я попросить небольшой перерыв?

– Что ж, мистер Кроул, мы закончили, насколько я понимаю. Теперь дело за вами – как можно быстрее найти ребенка моего клиента.

– Мистер Ашер, мы будем признательны, если вы задержитесь здесь еще немного, – ответил Кроул.

– Надолго?

– Полчаса, не больше.

Ашер понятия не имел, что происходит. Ему казалось, что у них есть что-то в рукаве. Он не мог представить, что это может быть, но в интересах своего клиента чувствовал себя обязанным остаться.

– Хорошо, я буду в кафетерии. Вызовите меня, когда будете готовы.

Уайатт как раз доедал свой черничный пирог и кофе, когда услышал по внутренней связи просьбу о возвращении. Все сидели на тех же стульях и ждали, когда он войдет. Он едва успел занять свое место, как к нему обратился адвокат противной стороны.

– Мистер Ашер, я не думаю, что поиск ребенка вашего клиента будет необходим.

Уайатт тут же попятился. Увидев отчет о ДНК, он не ожидал, что они станут отрицать свою ошибку.

– И почему же? – огрызнулся он.

– Потому что мы считаем, что знаем, у кого находится ребенок вашего клиента, – ответил Кроул.

Это было таким шоком, что Уайатт чуть не потерял свою профессиональную манеру поведения, задав вопрос: «Правда?»

– Да, медсестра Берк знакома с этой семьей. Не буду раскрывать их имена, пока у нас не будет возможности связаться с ними, но глава семьи – мужчина ирландского происхождения, у него рыжие волосы. За эти годы в больнице у них родилось четыре ребенка, двое из которых тоже с рыжими волосами; хотя, думаю, теперь можно считать, что их трое.

– Медсестра Берк вспомнила, что последние роды были около года назад. Мы только что проверили наши записи, и оба ребенка родились в течение нескольких минут друг от друга. Медсестра Берк считает, что ошибка была допущена, когда малышей купали и проводили первичный осмотр.

Вернув себе профессионализм, Уайатт ответил:

– Как скоро мы сможем ожидать подтверждения?

– Вы понимаете, что мы не можем просто позвонить. Нам придется назначить встречу между семьей и представителями больницы, а также психотерапевтом. Дайте нам две недели.

Уайатт знал порядок действий. Сначала они придумают две разные суммы в долларах, высокую и низкую, чтобы предложить другой семье в качестве компенсации. Если те возьмут деньги, им придется подписать соглашение о том, что в будущем против больницы не будет предпринято никаких юридических действий, а также соглашение о неразглашении информации.

Им также придется встретиться с хорошим социальным работником, чтобы выработать стратегию наилучшего подхода к семье, а затем, конечно, им придется сделать еще один тест ДНК, чтобы подтвердить, что ребенок принадлежит Линде. Уайатт решил, что две недели – это разумно, и сказал, чтобы они связались с ним, если возникнут какие-либо задержки.

Едва вернувшись в машину, Уайатт позвонил Линде на мобильный. Когда она не ответила, он оставил сообщение, сказав, что ему нужно увидеть ее и Спенсера в своем офисе как можно скорее. Когда Линда прослушала сообщение, уровень ее тревоги сразу же повысился. У нее все еще были проблемы с гневом на Спенсера, и она не хотела, чтобы он был там, но также она знала, что он имеет право участвовать. Когда она позвонила ему, он сказал, чтобы она просто сообщила ему, где и когда, и он будет. Через несколько звонков они договорились о встрече на три часа следующего дня.

Уайатт был рад, увидев, что они вошли вместе. Все всегда было намного проще, когда он мог иметь дело с парой, а не с отдельными людьми. Он рассказал им о своей встрече в больнице. Уайатт наблюдал за ними обоими, пока рассказывал об откровениях медсестры. Реакция Линды была мгновенной.

– Что? Вы... вы шутите? Они уже знают? – Слезы текли по ее щекам. Ей нужно было больше времени. Она думала, что у нее будет больше времени, чтобы смириться с тем, что ей придется отказаться от единственного сына, которого она знала.

– Сколько времени... сколько времени пройдет, прежде чем мне придется его отдать? – рыдала она.

Сердце Уайатта, как и сердце Спенсера, не выдержало.

– В больнице попросили пару недель, но, опять же, многое зависит и от другой пары. Возможно, они захотят сделать свой собственный тест ДНК. Возможно, они также захотят нанять адвоката.

Линда достала из сумочки салфетку и вытерла глаза. Спенсер хотел ее обнять, чтобы утешить, но боялся быть отвергнутым. В этот момент Уайатт решил повысить ставки в переговорах по урегулированию.

***

Было немного за четыре, когда они вышли из офиса адвоката. Глаза Линды все еще были затуманены слезами. Спенсер был обеспокоен тем, что она села за руль автомобиля.

– Линда, за углом есть небольшое кафе. Я видел, когда подъезжал к дому. Давай я куплю тебе чашечку. Я действительно не думаю, что тебе стоит ехать домой, ведя машину.

Она задумалась, потом приняла его приглашение. Они нашли маленький столик в углу и сделали заказ. Спенсер начал разговор.

– Как дела?

Она заставила себя усмехнуться в ответ.

– Ха, глупый вопрос, Спенсер. Как думаешь, как у меня дела? Сначала мои собственные родители и любящий муж обвиняют меня в том, что я – шлюха, а теперь я должна отказаться от своего сына. Черт, – с сарказмом сказала она, – у меня все просто замечательно.

– Линда, он не наш сын.

– Для меня – наш, – огрызнулась она.

– Понимаю, – сочувственно признал он.

Он не знал, что еще говорить. Его глаза опустились, когда он уставился в черноту лучшего места Колумбии. Он пытался придумать, что сказать или сделать, чтобы хоть как-то утешить или успокоить, но был в полной растерянности.

Они просидели в тишине еще несколько минут, оба погрузились в свои мысли, потягивая кофе. Наконец, Спенсер шелохнулся.

– Твой адвокат, похоже, знает, что делает. Где ты его нашла?

– Его рекомендовал Мистер О'Коннор. Он занимается юридическими вопросами для агентства, – ответила Линда. – Он же дал мне и номер психотерапевта.

– Ты ходишь к психотерапевту?

– Нет, я еще не звонила ей, но думаю об этом. Мне и впрямь трудно смириться с мыслью о том, чтобы отдать Терри в руки совершенно незнакомых людей.

– Дорогая, они не незнакомцы, они – его родители. Слушай, похоже, они живут где-то здесь, в городе. Может, им не обязательно оставаться незнакомцами. Уверен, что они хорошие люди. Разве не будет здорово, если мы сможем стать друзьями? Тогда бы мы все могли время от времени видеться с малышами.

– Да, это было бы здорово, но мы понятия не имеем, что это за люди, и будут ли они заинтересованы в дружбе. Это было бы здорово, но я не хочу на это надеяться.

Спенсер подумал, что увидел возможность.

– Слушай, может, я смогу ходить с тобой к психотерапевту, вместе с тобой.

– Она не психотерапевт для пар, Спенсер, она консультант по горю.

– О, хорошо, если, эээ, если я смогу это устроить, ты пойдешь со мной к психотерапевту для пар? Я скучаю по тебе, милая. Я был дураком, когда думал, что ты когда-нибудь мне изменишь, и я сойду в могилу, сожалея о своих словах. Я знаю, что твои родители вступились за тебя, но это я, а не они, должен был быть рядом с тобой во всем этом.

В его голосе звучало отчаяние, которое трудно было не заметить.

– Я подумаю об этом, но не дави на меня, Спенсер. Сейчас я просто чувствую, что мне и так хватает забот, – сказала она, делая последний глоток кофе. Она потянулась за своей сумочкой. – Я должна идти. Еще могу успеть доехать до дома.

– Ты в порядке?

– Я в порядке, – ответила она и вышла к своей машине, оставив Спенсера расплачиваться за кофе. Пока он дошел до парковки, ее уже не было.

***

В течение следующих двух недель Линда не была лишена поддержки. Все, включая мистера О'Коннора и ее коллег, пытались помочь ей смириться с неизбежным. Временами ей казалось, что она лучше справляется со стрессом, но потом вдруг начинались приступы плача, которые она не могла остановить.

Прошло целых две недели, прежде чем Уайатт получил ответ из больницы. Его вызвали на очередное совещание. В комнате было меньше людей, чем в прошлый раз, только мистер Темпл, генеральный директор больницы, Джордж Кроул, адвокат с прошлой встречи, и его помощник. Как только Уайатт сел, слово взял Краул.

– Мистер Ашер, мы установили личность ребенка вашего клиента. Как вы можете себе представить, семья, которая заботилась о нем, полагая, что он – их, скорбит так же, как и ваш клиент. В интересах обеих семей мы обсудили наилучший способ обмена.

– После составления графика дети будут высаживаться отдельно, здесь же, в больнице. Затем каждая пара будет приходить через разные промежутки времени, чтобы забрать своего законного ребенка домой. Мы также готовы предложить вашему клиенту сто тысяч долларов за боль и страдания.

Уайатт был немного озадачен.

– Что значит «высаживаться отдельно»? Другими словами, вы не хотите, чтобы родители встречались?

– Именно, – ответил Кроул. – Мы считаем, что встречаться друг с другом не в их интересах.

– Вы имеете в виду, что их встреча не в ваших интересах.

– Мистер Ашер, мы говорили с другой парой, и они не выразили никакого интереса к встрече с вашим клиентом.

– Ну, мой клиент, миссис Андерсон, выразила сильную потребность встретиться с другой парой в момент обмена. Она считает, что это абсолютно необходимо для завершения дела.

– Мистер Ашер, вы просто должны сообщить своему клиенту, что это невозможно.

Уайатт начинал злиться.

– Дайте мне контактную информацию другой пары. Я позвоню им и узнаю, не согласятся ли они на обмен при личной встрече.

– Извините, мистер Ашер, но это также невозможно.

На короткое мгновение в комнате воцарилась напряженная тишина, прежде чем Уайатт поднялся со стула и заговорил четко, ясно и сердито:

– Увидимся в суде, господа. Я посоветую своему клиенту подать иск на сумму в два миллиона долларов и буду ходатайствовать перед судом о проведении обмена в кабинете судьи в присутствии всех заинтересованных сторон. А также опубликую пресс-релиз. Доброго дня, джентльмены.

– Подождите, мистер Ашер, успокойтесь, – впервые заговорил Мистер Темпл. По тону его голоса Уайатт не мог понять, сердится он или паникует. – Пожалуйста, – продолжил он, – займите свое место. Никто не хочет, чтобы был судебный процесс.

Уайатт все еще был взбешен и остался стоять.

– Тогда вам лучше сказать этому напыщенному ослу-адвокату, что вы должны вытащить его голову из задницы. Это – ваша ошибка, ваша лажа, и большая. Моя клиентка не играла в этом никакой роли, ни сознательно, ни неосознанно. Не проходит и дня, чтобы она не разрыдалась при мысли о том, что ей придется отказаться от единственного сына, которого она знает уже почти год как. Муж и родители осудили ее как прелюбодейку, и в настоящее время состояние ее брака находится в подвешенном состоянии.

– Я уже несколько раз обсуждал это с моей клиенткой. Для ее здравомыслия, душевного спокойствия и психологического благополучия миссис Андерсон необходимо встретиться с другой парой, и вам лучше убедить их, что это будет в их интересах, иначе дерьмо попадет в вентилятор, господа, и я серьезен. Даю вам время до трех часов дня, чтобы сообщить, что вы решили. В три часа одна минута я подам иск и созову пресс-конференцию.

С этими словами он повернулся спиной и вышел за дверь.

Уайатт все еще был в ярости, когда дошел до своей машины на стоянке. Он понимал, что адвокат должен защищать своего клиента, но ему не нравилось, когда с ним разговаривали так, словно он – студент первого курса юридического факультета. Несколько раз Линда выражала свою потребность произвести обмен с другой парой лично, поэтому он знал, что выполняет пожелания своего клиента. Вернувшись в свой кабинет, Уайатт решил еще раз повысить ставки.

В два сорок пять секретарь Уайатта сообщила ему, что на третьей линии – мистер Кроул. Уайатт подождал почти целую минуту, прежде чем снять трубку.

– Уайатт Ашер.

– Мистер Ашер, это Джордж Кроул. – По телефону он говорил гораздо более раскаянно, чем несколько часов назад. – Я говорил с мистером и миссис Мерфи, и они согласились встретиться с вашим клиентом лично, чтобы произвести обмен.

– Я полагаю, мистер и миссис Мерфи – это та пара, что воспитывала ребенка моего клиента?

– Верно, мистер Ашер; кроме того, мистер Темпл также уполномочил меня увеличить сумму мирового соглашения до двухсот тысяч долларов.

– Уверен, что мистер Темпл разрешил вам увеличить сумму намного больше. Когда он дойдет до миллиона, дайте мне знать.

– Миллион долларов? Это абсурд, мистер Ашер, и вы это знаете. Ладно, послушайте, абсолютный максимум, на который согласится больница, это триста пятьдесят тысяч.

– Тогда вам лучше вернуться к колодцу, мистер Кроул, потому что так дело не пойдет. Вполне возможно, что из-за этого моя клиентка потеряла мужа. Возможно, ей придется заботиться о своем сыне как матери-одиночке, но независимо от того, помирится она со своим супругом или нет, психический стресс и психологический ущерб от всего этого будут сказываться на ней в течение многих лет, возможно, до конца ее жизни.

– Вы вернетесь к мистеру Темплу и совету и скажете им, что моя клиентка не согласится ни на грош меньше, чем семьсот пятьдесят тысяч долларов. Пожалуйста, не оскорбляйте ее еще раз, предлагая меньше, иначе мы вернемся к подаче иска.

– Я посмотрю, что можно сделать, мистер Ашер.

– Не посмотрите, что можно сделать, мистер Кроул, а сделайте это. Семь пятьдесят – вот итог. У меня на столе лежат бумаги, которые я подам, если вы вернетесь с другим контрпредложением.

– Понимаю, – прорычал Кроул.

– А пока, мистер Кроул, нам нужно запланировать обмен. Это можно сделать в больнице, но опять же, лично с другой парой. Если они не придут, моя клиентка вернется домой с ребенком, с которым пришла. Я также прошу назначенного судом свидетеля обмена. Дело не в том, что я не доверяю вам, мистер Кроул, но я вам не доверяю.

– В этом нет необходимости, мистер Ашер, но если настаиваете, у меня нет возражений.

В течение следующих нескольких дней все заинтересованные стороны снова и снова разговаривали по телефону, договариваясь о времени, месте и условиях обмена. На этот раз Линда без колебаний привлекла Спенсера. Ей нужна была любая поддержка, и как бы ни было ей больно, она все равно считала его своей опорой в кризисных ситуациях.

Обмен должен был состояться только в субботу в десять утра, но Спенсер знал, что Линда будет в смятении все утро, и хотел помочь всем чем мог. Он подъехал к дому в семь часов. Когда она не ответила на его стук, он воспользовался своим ключом, впервые с тех пор как ушел несколько недель назад.

Он проверил кухню, но там не было никаких признаков того, что она там была. Он начал пить кофе, прежде чем проверить спальню. Спенсер не был защищен от эмоциональной ситуации. Он старался держаться ради своей жены, но то, что увидел, почти разбило ему сердце.

Линда лежала в постели, свернувшись калачиком в позе эмбриона, и ее обнимал Терри. Ее красные, опухшие глаза были налиты кровью от слез, а на прекрасном лице виднелись дорожки слез. Ее глаза были открыты, но она даже не заметила его присутствия. Она была сосредоточена на младенце, тихо разговаривая с ним.

–.. .Не знаю, почему это случилось с нами, и что будет после сегодняшнего дня, но я хочу, чтобы ты знал, что я всегда буду любить тебя как своего сына, милый. Ты всегда будешь частью меня.

Спенс пытался сдержать слезы, но прежде чем заговорить, ему пришлось вытереть глаза.

– Дорогая...

Она удивленно подняла глаза.

– Уже пора?

– Нет, дорогая, я пришел пораньше, чтобы узнать, не смогу ли помочь этим утром. Я сварю кофе, когда ты будешь готова.

– Хорошо, дай мне минутку.

Он повернулся и пошел обратно на кухню, налил себе чашку кофе и сел за стол завтракать. Он не думал, что это будет так трудно; в конце концов, все это время они были лишены собственного сына. Они оба заслуживали того, чтобы воспитывать свою собственную плоть и кровь, но менее чем через три часа они отдадут единственного сына, которого когда-либо знали, без гарантии, что когда-нибудь увидят его еще раз.

Спенсер чувствовал, как в его груди нарастает тревога. Он сделал несколько глубоких вдохов. Он не мог проявить слабость, только не в такой момент. Если он чувствовал себя так, то не мог даже представить, что чувствует его жена. Прежде всего, он должен был оставаться сильным ради нее.

Через несколько минут вошла, пошатываясь, Линда и налила себе чашку кофе. Спенсеру казалось, что она была в наихудшем состоянии, когда смертельно заболела пару лет назад, но он почти не узнал человека, стоявшего перед ним. Она села и, сделав первый глоток, просто уставилась в угол.

– По дороге я заехал в «Денни», но как насчет того, чтобы приготовить тебе завтрак?

– Спасибо, но не думаю, что смогу что-то съесть, – ответила она, медленно покачав головой.

Линда, казалось, была почти в ступоре, и они просидели в тишине еще несколько минут. Спенсер начал беспокоиться. Он никогда раньше не видел ее в таком состоянии.

– С тобой все будет в порядке, дорогая? Скажи, что я могу сделать, чтобы тебе стало легче. Я... Я могу отвести его сам, если ты предпочитаешь попрощаться с ним здесь, в доме. Так будет лучше?

Она вскинула голову в ответ.

– НЕТ! – решительно заявила она. – Нет, я ценю эту мысль, Спенсер. Я знаю, что ты всего лишь пытаешься помочь, но я должна довести дело до конца. Каким-то образом я должна дать Терри понять, что передаю его им. Я должна дать ему понять, что я все еще его люблю, – сказала она, когв т время как новые слезы залили ее глаза.

Человек внутри Спенсера говорил ему, что он должен что-то сделать. Каким-то образом он должен был это «исправить». С начала времен мужчина должен был защищать свою женщину. Это заложено в ДНК мужчины, часть хромосомы «Y». К сожалению, в данном случае единственное что он мог сделать, это быть рядом с ней.

К машине младенца несла Линда, всю дорогу обнимая и целуя его. Именно она усадила маленького Терри в автокресло и надежно пристегнула. Поездка до больницы заняла двадцать минут, но для Линды она прошла слишком быстро. Когда Спенсер заехал на парковку, Линда уставилась на стеклянные двери входа.

– Я... Я не знаю, смогу ли пройти через это, – почти бессвязно бормотала Линда.

– Линда, ты же понимаешь, что это – правильный поступок. Там, внутри есть еще одна пара, которая так же напугана, так же расстроена, как и мы, но так же как и нам, им нужно вырастить своего собственного сына, свою плоть и кровь.

Она глубоко вздохнула.

– Не покидай меня, милый, пожалуйста, не покидай меня.

Впервые с тех пор, как он извинился, она обратилась к нему с ласковым словом. Спенсер мог только надеяться, что это хороший знак, а не просто стресс, вызванный текущим моментом.

– Я здесь, милая, – ответил он. – Я никуда не уйду.

Прогулка была недолгой. Линда несла на руках маленького Терри, а Спенсер шел рядом с ней, обхватив ее одной рукой за талию, а другой поддерживая под локоть. Свист электрических дверей прозвучал для Линды скорее как похоронный звон, когда она переступила порог. Спенсер почувствовал, что ее ноги шатаются, и крепче сжал ее.

Внутри ждала небольшая группа встречающих. Там был Уайатт Ашер с молодой женщиной, которую он представил как помощницу судьи Эндрю Кина из третьего окружного суда и объяснил, что она будет выступать в качестве свидетеля. Она тепло улыбнулась паре, пожав им руки, и с любовью погладила ребенка по рыжим волосам. Кроме того, было два представителя из больницы. Мужчины представились, прежде чем проводить всех в комнату для совещаний. У закрытой двери они ненадолго замешкались.

Спенсер снова почувствовал, как тело его жены начало сдавать.

– Ты в порядке? – спросил он. Линда положила руку на затылок Терри и осторожно притянула его к своему плечу, чтобы защитить, и утвердительно кивнула.

Когда дверь открылась, ни Линда, ни Спенсер даже не заметили Джорджа Кроула или двух других членов совета директоров из больницы. Их глаза были прикованы к другой паре, несколько старше их самих, смотревшей на них с испуганным выражением лица. Другая женщина держала на руках каштанового младенца, игравшего с мягкой игрушкой. Не было произнесено ни слова, пока обе женщины приходили в себя от того, что должно было произойти. Никто из присутствующих никогда не испытывал такой эмоциональной перегрузки, которая заполнила комнату. Даже Кроул почувствовал, что его глаза затуманились.

Первым выступил мистер Темпл. После вступительных слов он произнес заготовленную речь, в которой извинился от имени больницы и заверил всех, что были предприняты меры, чтобы подобное больше никогда не повторилось.

Две пары, каждая из которых все еще держала на руках младенца другой пары, были рассажены по разные стороны комнаты. За всеми этими разговорами о том, как, когда и где состоится встреча, никто не продумал, как будет происходить обмен. Все уставились друг на друга, даже Уайатт не знал, что делать дальше.

Линда взяла бразды правления в свои руки. Глубоко вздохнув, она встала с Терри на руках и пошла по комнате. Спенсер вскочил и пошел рядом с ней. В этот момент другая пара тоже поднялась со своих мест и двинулась вперед. Они встретились в центре зала. Линда подняла маленького Терри на руки, чтобы заглянуть в его невинное лицо. Со слезами на глазах и принужденной улыбкой на губах она в последний раз поговорила с ребенком, прежде чем передать его в руки.

– Я люблю тебя, малыш, – прошептала она. – Я так люблю тебя... но ты не должен быть со мной, милый; ты должен быть с этой милой парой. Они – твои настоящие мама и папа, и они тоже тебя любят.

Также со слезами на глазах миссис Мерфи посмотрела на младенца, которого несла.

– Помнишь ту милую пару, о которой я тебе рассказывала? – спросила она у ребенка. – Так вот, они здесь. Они будут хорошо заботиться о тебе и любить тебя так же сильно, как и мы.

Как бы молоды они ни были, обе матери были уверены, что и Терри, и Лиам все понимают, если не в этот момент, то когда-нибудь в будущем. Поскольку обе женщины были заняты, миссис Мерфи обратилась к Спенсеру.

– Он – замечательный ребенок, – сказала она ему. – Я знаю, что ты проявишь к нему всю любовь своего сердца, – прошептала она, передавая ему младенца.

Линда закрыла глаза и глубоко вздохнула. Это был момент истины, момент, которого она боялась, с тех пор как узнала о подмене. Ей потребовалась каждая унция мужества, но она медленно передала ребенка женщине, стоявшей перед ней. Миссис Мерфи подняла ребенка в объятиях. Линда уже собиралась забрать своего законного сына у Спенсера и сделать то же самое, когда миссис Мерфи обратилась к ней.

– Миссис Андерсон, прежде чем вы возьмете своего сына, могу я вас обнять?

– Конечно, – ответила Линда.

Миссис Мерфи передала сына мистеру Мерфи и заключила Линду в медвежьи объятия. Обе дамы обнялись, и у них потекли слезы.

– Спасибо, что передумали, – всхлипывала миссис Мерфи, – спасибо вам большое.

Линда в замешательстве спросила, когда они расставались:

– Передумала, – спросила она, – по поводу чего?

– Мне сказали, что вы не хотите с нами встречаться, – ответила она. – Я была так разочарована. Я должна была встретиться с парой, которая будет заботиться о моем ребенке, я должна была. Несколько дней назад мистер Кроул сказал, что вы передумали.

Уайатт пришел в ярость, услышав заявление женщины.

– Они солгали вам, миссис Мерфи, они говорили нам то же самое о вас... что это вы не хотели встречаться.

Обе пары с презрением посмотрели на Кроула.

– Я действовал только в интересах своего клиента, – сказал им тот. Именно поэтому он и не хотел, чтобы они встречались. Он надеялся, что обе стороны соблюдают подписанные ими соглашения о неразглашении. Юридически Мерфи ничего не могли сделать, но больнице не пойдет на пользу, если люди узнают, что они заплатили Мерфи всего сто тысяч, а Андерсонам пришлось заплатить три четверти миллиона.

Прежде чем взять на руки своего нового сына, Линда еще раз взглянула на ребенка, от которого только что отказалась, и чуть не упала от облегчения. Там, уютно устроившись на руках отца, бывший маленький Терри смотрел на рыжие волосы отца с широкой улыбкой, растянутой по его лицу. Ребенок как будто говорил: «Это мой папа».

– Он знает, – плакала она, – он знает, что он дома. С ним все будет хорошо, – плакала она. Слезы текли по ее щекам, когда она повернулась и взяла у мужа сына. Она обняла его.

Как Спенсер ни старался держаться, он не мог сдержать слез. Он обнял мать и дитя и зарыдал, как ребенок.

Уайатт, вытирая собственные запотевшие глаза, обратился к другим наблюдателям.

– Почему бы нам не предоставить им комнату на некоторое время, джентльмены.

– Будьте здесь, сколько нужно, – сказал генеральный директор Темпл двум парам, после чего выпроводил остальных в коридор и закрыл за собой дверь.

Потребовалось несколько минут, чтобы все успокоились. Спенсер поднял два стула и принес их, чтобы они могли сесть все вместе и поговорить. Сначала они рассказали друг другу несколько забавных моментов о детях. Над парой забавных историй они смеялись все вместе. Спенсеру очень хотелось спросить своего коллегу, нет ли у него подозрений в верности его жены, но это был слишком рискованный вопрос... может быть, когда-нибудь.

Они обнаружили, что живут всего в получасе езды друг от друга, и обсудили возможность время от времени встречаться. Миссис Мерфи сказала Линде, что у них в машине есть все игрушки ее ребенка, чтобы они могли забрать их домой.

– О, Боже, – ответила она, прикрыв рот рукой, – я... я была так расстроена, что даже не подумала о его игрушках.

Спенсер вскочил.

– Слушайте, если у вас есть время, почему бы вам не поехать за нами домой, может, останетесь на обед. Я не знаю, что у нас есть, но уверен, что мы сможем что-нибудь приготовить. Мы загрузим вашу машину игрушками Терри... Простите, – извинился он, – Лиама перед вашим отъездом. У него их целая куча.

– Лиам, хорошее имя, – сказала Линда.

– Оно означает сильный воин и защитник, – ответил мистер Мерфи. – У нас есть еще два мальчика, Конор и Эйдан. А еще у нас есть красивая молодая леди, – с гордостью заявил он, – Райли. Она единственная, у кого нет рыжих волос; она похожа на свою мать. Мальчики же все берут пример с меня... включая этого, – с улыбкой сказал он, поглаживая сына по голове.

– Ну, что скажешь, у вас есть время? – спросил Спенсер.

Мистер и миссис Мерфи посмотрели друг на друга.

– Да, мы с удовольствием, – ответила миссис Мерфи. – Кстати, – продолжала она, – его зовут Патрик, сокращенно Пэт, – сказала она, обращаясь к мужу, – меня зовут Коллин.

Линда и Спенсер в ответ тоже назвали свои имена. Поговорив еще немного, они все ушли, поблагодарив остальных, кто еще оставался в зале, когда они уходили.

***

Возможно, прохождение через такое испытание и послужило катализатором, но Линда и Спенсер еще никогда так быстро не сближались с другой парой. К вечеру того же дня они чувствовали себя так, словно знали друг друга много лет. Лиам и Терри сидели в кроватке, играли с игрушками и, казалось, ладили друг с другом как братья. Когда Спенсер и Патрик отнесли все игрушки Лиама в машину, все они поняли, что у них завязалась дружба, которая продлится всю жизнь.

Как только они уехали, Спенсер позвонил Дону и Элли, которые сразу же приехали и умилялись своим настоящим внуком, как будто он только что родился. Через пару часов стало ясно, что они не собираются уезжать, поэтому Спенсер заказал пиццу. После ужина, пока двое мужчин в гостиной играли с Терри, Элли и Линда убирались на кухне.

Элли понизила голос до шепота.

– Ты уже простила нас... всех нас?..

Линда вздохнула:

– Послушайте, я не собираюсь отрекаться от вас как от своих родителей или что-то в этом роде. Вы всегда будете моими мамой и папой, но вы на самом деле причинили мне боль, когда не поверили, что я не изменяла Спенсеру. Простила ли я вас уже? Честно говоря, нет, не до конца, но знаю, что в конце концов прощу, так что, дайте мне немного времени.

– Хорошо, справедливо, а что насчет Спенсера?

– Он сделал мне еще больнее, чем вы. Какой-то любящий муж, за моей спиной делает тест ДНК... съезжает из дома... угрожает разводом...

Ей нужно было остановиться, она снова разразилась эмоциями.

– Дорогая, он думал, что у него есть неопровержимые доказательства того, что ты изменила. Ты же не думаешь о разводе с ним, правда?

Линда снова вздохнула. Она задавала себе этот вопрос и долго думала над ответом.

– Нет, не совсем, но если он хочет прощения, ему придется очень постараться, чтобы получить его.

– Ты уже сказала ему об этом?

– Я ничего ему не говорю. Ему лучше быть достаточно умным, чтобы разобраться в этом самому.

Элли и Линда присоединились к мужчинам и играли с Терри до тех пор, пока малыш не перестал держать глаза открытыми. Когда родители ушли, было уже за десять. Спенсер надевал куртку, чтобы уйти сразу после них.

– Спенс, ты не мог бы задержаться еще на несколько минут? Мне бы хотелось, чтобы ты кое-что посоветовал.

Она уже давно не называла его Спенсом. Он твердо решил не надеяться на это, но «дорогой» в начале дня, а теперь «Спенс...»?

– Конечно, милая, я не тороплюсь.

– Я думала о том, что ты сказал пару недель назад, о том, чтобы подружиться с Мерфи и видеть мальчиков вместе.

– Да?

– В следующем месяце им исполнится год. Что ты думаешь о том, чтобы устроить вечеринку на заднем дворе для них обоих? Мерфи могут пригласить нескольких своих друзей, а мы – нескольких наших. Таким образом, мама и папа смогут снова увидеть Лиама.

– Дорогая, это отличная идея. Интересно, смогут ли приехать мои мама и папа? Черт, я должен им позвонить. Из-за всего, что происходило вчера, я совсем забыл об этом.

– Как много они знают?

– Все, милая. Я звонил им несколько раз за все это время. Мама с самого начала сказала, что не может поверить, что ты мне изменила. Я не думаю, что она вообще смирилась с этой мыслью, даже когда я рассказал ей о тесте ДНК. Когда она узнала о подмене в больнице, то ужасно плакала. Она хотела позвонить тебе, но ей было слишком стыдно. Она почти не разговаривает со мной. Может быть, я смогу исправить некоторые проблемы, если они появятся.

Как и думала Линда, Спенсер прекрасно понимал, что облажался по полной программе, и знал, что ему придется приложить максимум усилий, чтобы добиться ее прощения. В течение следующих пяти недель он заходил в дом каждый вечер после работы, чтобы узнать, не нужно ли ей что-нибудь, и поиграть с ребенком. Иногда приносил цветы... Розы, ее любимые. В некоторых случаях он уходил с работы пораньше, чтобы успеть опередить ее и приготовить ужин.

Линда почти забыла, каким замечательным отцом он был. Спенсер даже не моргнул, когда пришло время менять подгузник. Он играл и развлекал сына, кормил его, качал на руках, когда Терри капризничал, и читал ему на ночь.

Как можно сердиться на такого человека? – спросила она себя однажды вечером, когда он ушел в трейлер.

В конце концов, она сдалась, когда однажды в субботу Спенсер переусердствовал с работой на газоне. Она услышала часть разговора, который он вел с соседом. Она пропустила первую часть, но услышала конец:

– Стэн, я даже не знаю слов, чтобы описать, как сильно люблю Линду. Если я потеряю ее из-за этого, я, честно говоря, не знаю, что буду делать. Она говорит, что я должен был знать ее лучше, и она абсолютно права. Я... Мне было так больно при мысли о ее измене, что я не мог здраво мыслить. Я бы не пожелал такой боли своему злейшему врагу. Я потерял всякий разум. Спасибо Богу за ее босса.

***

Мерфи тоже посчитали совместную вечеринку по случаю дня рождения отличной идеей. Накануне вечером Коллин и Пэт приехали с грузом продуктов и помогли украсить задний двор. К десяти утра следующего дня вечеринка была уже в самом разгаре. Все прекрасно проводили время, заводили новых друзей, а Лиама и Терри все обожали.

Спенсер возился с грилем, когда подошел Пэт.

– Жаль, что они этого не запомнят.

– Пэт, у меня такое чувство, что это всего лишь одна из многих встреч. Ты познакомился с моими родителями? Они прилетели из Айовы.

– Да, познакомился. Линда представила нас с Коллин. Они кажутся очень милыми людьми. Ее родители тоже очень милые. Я также только что познакомился с боссом Линды, он ирландец.

– Благодаря ему мы имеем наших законных сыновей. Если даже доживу до ста лет, я никогда не смогу достаточно отблагодарить его.

Пэт выглядел озадаченным.

– Я не могу говорить об этом здесь, но когда-нибудь, когда останемся только мы с тобой, напомни мне. Мы выпьем где-нибудь пива, и я расскажу тебе обо всем. А сейчас просто скажу, что ты находишься в компании самого большого дурака на земле.

Когда все ушли, было уже почти десять вечера. У Лиама и Терри было достаточно игрушек и одежды, чтобы хватило по крайней мере еще на год. Пока его родители готовились ко сну в гостевой комнате, Спенсер готовился к отъезду.

– Ты не должен уходить, – сказала ему Линда.

– Я очень устал, – ответил он. – Не спал с пяти тридцати. Если сейчас не уеду, то, наверное, засну на диване.

– Ты не должен этого делать, – ответила она. – У нас наверху – отличная кровать.

Ее слова застали его врасплох.

– Правда?

– Да, правда, – с улыбкой ответила она. – Ты сделал мне больно, Спенсер, действительно сделал, но, как напомнила мне сегодня мама, все мы люди и все совершаем ошибки. Я действительно думала, что ты знаешь меня достаточно, чем так не обвинять меня в измене;, но с другой стороны, я не сомневаюсь в твоей любви ко мне, и, конечно, люблю тебя сама, несмотря на твои недостатки.

Линда протянула руку и взяла его за руку.

– Давай, ты, большой болван, пойдем в постель.

В ту ночь они с Линдой занимались любовью тихо. Когда закончили, она прижалась к его боку и положила руку на грудь мужа, а он обнял ее и притянул к себе чуть крепче. Линда закрыла глаза и позволила себе погрузиться в сон... пока не услышала голос Спенсера...

– Как думаешь, дорогая... ты не готова подарить Терри братика или сестричку?

***

Правда иногда бывает невероятнее вымысла.

Как я уже говорил вначале, рассказ, который вы только что прочитали, является вымыслом, плодом моего извращенного ума. Однако он был задуман на основе статьи, которую я прочитал о реальном случае из жизни. В больнице при родах подменили двух детей. К сожалению, в течение четырех лет ошибку не обнаружили. Когда семьи, наконец, встретились, они не знали, как разрешить ситуацию. В конце концов, они решили купить большой дом, где жили одной большой счастливой семьей. Нет, не было никаких упоминаний о подмене жен или групповом сексе, но они воспитывали двух мальчиков как родных братьев и сестер. Насколько мне известно, все они жили долго и счастливо, как в моем рассказе.