Рыжеволосый. Часть 1/2

Хотя эта история является чистой выдумкой, она основана на реальном происшествии

***

Это было, пожалуй, величайшее событие, которое может пережить любой мужчина... наблюдение за рождением своего сына. Жена Спенсера, Линда, рожала в течение пяти часов. Это были самые долгие, самые травмирующие пять часов в их жизни, но наблюдение за чудом рождения стоило каждой изнурительной секунды, и, судя по улыбке на лице Линды, можно было не сомневаться, что они оба чувствовали одно и то же.

Перерезав пуповину и немного почистив маленького Терри, одна из медсестер положила его на грудь Линды и дала ей час на то, чтобы сблизиться и покормить сына грудью, после чего его забрали на взвешивание и купание. Спенсер был уверен, что все пары в этом крыле больницы думали так же – они оба – самые счастливые на свете.

Персонал больницы был исключительно любезным. Гордой паре уже сказали, что роженицу переведут в другую палату и, если не будет осложнений, они смогут пробыть там еще двадцать четыре часа. Линду спросили, не хочет ли она, чтобы маленький Терри после купания остался с ней в палате или пусть остается в детской? Спенсер увидел, что ее глаза затуманились влагой.

– Я чувствую себя такой виноватой, – сказала она, – но это было тяжелое испытание. Я бы с удовольствием оставила его в комнате со мной, но мне очень нужно хорошо выспаться. Ничего, если он проведет ночь в детской, а завтра останется со мной вплоть до выписки?

– Пожалуйста, не чувствуйте себя виноватой, – любезно ответила пожилая медсестра. – Именно это именно я бы вам и посоветовала. Вам требуется отдых, и, чтобы вы знали, это, вероятно, последняя ночь ненарушенного сна, что будет у вас в течение довольно долгого времени, так что, наслаждайтесь ею.

Она хихикнула.

Линда повернулась к Спенсеру.

– Ты не против, милый?

– Конечно, милая. Как она и говорит, это, вероятно, будет последняя ночь, когда кто-то из нас хорошо выспится.

Спенсер оставался с ней, пока она не заснула, а потом ушел домой, чтобы принять душ и что-нибудь поесть. Ему предлагали больничную еду, но он отказался. Перед уходом он остановился у смотрового окна в детской. Он подумал, что пуговицы на рубашке у него лопнут, настолько его грудь вздымалась от гордости. После купания его сын выглядел еще лучше.

***

На следующее утро Линда уже кормила грудью маленького Терри, когда вошел ее гордый муж и новый папа. Она подняла голову и увидела широкую ухмылку, растянувшуюся на его лице, когда он запечатлевал в памяти это прекрасное зрелище. Его новорожденный сын лежит на руках у самой красивой женщины, которую он когда-либо знал, и сосет ее грудь. Медсестры одели малыша в голубую пижаму с Микки Маусом, которую Спенсер выбрал лично всего за несколько дней до этого. Рыжевато-светлые волосы были аккуратно зачесаны набок.

– Какое значение имеет купание, а? – пошутил он.

– Да, но если бы ты прошел через то, что он сделал вчера, ты бы тоже выглядел не лучшим образом, – усмехнулась она в ответ. – Медсестра говорит, что сегодня днем они собираются провести еще один осмотр и Терри, и меня. Если все будет в норме, нас выпишут около пяти, и знаешь что, перед уходом нам дадут ужин со стейком. Разве это не мило?

– Я бы сказал, это значит, что мне не придется сегодня готовить. Я собирался тебя спросить, что бы ты хотела на ужин, но теперь мне не нужно об этом беспокоиться... ведь так?

Она улыбнулась.

– Нет, дорогой, думаю, стейка мне хватит на всю ночь.

Позже тем утром одна из медсестер забрала ребенка на осмотр и сказала счастливой паре, что следующей будет мама. После того как Линда рассказала обо всем, что ей нужно, чтобы было сделано в доме, Спенсер уехал, чтобы все было готово к встрече сына. Когда все было готово, он позвонил в педиатрическое отделение, чтобы убедиться, что выписка все еще назначена на пять часов.

– Да, мистер Андерсон, и ваша жена, и сын в полном порядке. Мы назначили их выписку на пять часов. Если возможно, мы хотели бы видеть вас здесь около четырех. Мы приготовили для вас и вашей жены поздравительный ужин из стейков с безалкогольным шампанским, после чего она сможет отправиться домой.

Прежде чем выйти из дома, Спенсер позвонил тестю с тещей, Элейн и Дону Брэдшоу. Те жили в соседнем городе, примерно в тридцати минутах езды, и хотели быть у них дома, чтобы поприветствовать свою дочь и новорожденного внука, когда те войдут в дом. Элли, как называли ее многие, ждала у телефона и сняла трубку с первого звонка. Спенсер сказал, что оставит ключ под ковриком. Его собственные родители тоже с удовольствием бы приехали, но они жили за два штата отсюда и оба работали.

Выходя, Спенсер глубоко вздохнул и оглянулся на то, что было их с Линдой владениями. С этого момента все уже никогда не будет как прежде, – подумал он. Они больше не просто пара, они – родители, а это – самая важная и самая страшная ответственность, которую могут взять на себя два человека. Сделав еще один глубокий вдох и широко улыбнувшись, он неустрашимо направился в больницу и к своей новой роли отца.

После прекрасного ужина со стейком Спенсер с гордостью наблюдал, как медсестра помогла Линде сесть в инвалидное кресло и положила ей на руки улыбающегося новорожденного сына.

– Я пойду вперед и подгоню машину ко входу, – сказал он им.

У них было мало времени, но когда вернулись домой, Дон и Элли уже повесили в гостиной табличку «Добро пожаловать домой, Терри». Элли приготовила свежий кофе к торту, который они купили в булочной по дороге, а на столе в столовой лежало несколько завернутых подарков. Это был прием, достойный короля.

***

Следующие несколько месяцев были нелегкими. Все эти шутки в больнице о том, что он не высыпается, уже не казались такими смешными. Потребовалось некоторое время, чтобы они вернулись к регулярному сексу.

Линда все больше расстраивалась, потому что Спенсер так боялся причинить ей боль, что она его едва чувствовала. Она ждала, сколько могла, надеясь, что он станет прежним, но надежды не оправдалиьс, она сказала ему прямо:

– Спенс, прошло уже несколько месяцев, моя киска в полном порядке. Она такая же, как была до того, как я родила ребенка. Ты не повредишь ее, так что, пожалуйста, перестань быть таким чертовски осторожным.

Он все еще был внутри нее в миссионерской позе. Он остановился, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Ты уверена?

– Да, милый, я уверена. А теперь насладись моим телом как следует.

Он широко улыбнулся.

– Твое желание – закон для меня, – сказал он, нежно ущипнув один из ее сосков. Он внезапно осознал, что не слышал от нее таких стонов, с тех пор как родился ребенок.

Спенсер начал целовать ее шею и покусывать мочку уха. Он остановился, чтобы страстно поцеловать ее, а затем перешел к ее великолепным грудям. Он сосал, лизал и слегка покусывал ее соски, пока не заставил ее извиваться от вожделения.

– Охххх, оххх, оххх, Боже! – закричала она и потянулась вниз, схватив его за голову в ответ на то, как его язык ласкает ее клитор.

Он втянул его в рот и покатал по кругу. Он заставил ее вцепиться в простыню, когда, наконец, переместился в нужное положение и снова проник в райские врата.

Он принял ее слова близко к сердцу и страстно вошел в ее влагалище. Изредка меняя угол, глубину и частоту своих толчков, он доводил ее до эрогенного исступления. Он видел, что она уже близка. Все ее тело напряглось, спина выгнулась дугой. Она вскрикивала в ответ на каждую волну восторга, проникающую в каждое нервное окончание.

Не в силах сдерживаться, Спенсер подхватил эйфорию своей жены, исторгаясь в нее...

Прошло несколько минут, прежде чем оба смогли контролировать свое дыхание настолько, чтобы говорить. Спенсер был первым.

– В... вроде н... ничего?

– Да, – она хихикнула между вдохами, – именно так.

С этого дня по крайней мере одна из их проблем рещилась.

***

Ричард О'Коннор был владельцем страховой компании о'соnnоr Insurаnсе и боссом Линды. Она всегда ему нравилась, и он всегда старался идти ей навстречу, когда ей что-то требовалось. Узнав, что она беременна, он обрадовался и сказал, что она может взять столько времени, сколько ей необходимо, прежде чем вернуться на работу. Он также заехал к ней домой с хорошим подарком для ребенка и время от времени звонил, чтобы спросить Линду, не нужно ли ей что-нибудь.

Некоторое время Линда подумывала о том, чтобы остаться дома и стать полноправной родительницей, но дела в финансовом плане шли туго, и она понимала, что это невозможно. Ее родные собрались на воскресный обед, когда она заговорила об этом.

– На днях я говорила с Диком о возвращении на работу.

Это стало новостью для Спенсера, а также для ее родителей.

– Я не думал, что ты хочешь вернуться на работу, дорогая?

– Дорогой, из-за подгузников и других расходов на ребенка мы живем от зарплаты до зарплаты. В этом нет твоей вины, дорогой, ты хорошо зарабатываешь, но если мы собираемся строить совместную жизнь, я просто не вижу никакого способа обойти это.

К разговору присоединилась ее мать.

– А как же уход за детьми, Линда? Разве это не почти столько же, сколько ты зарабатываешь на своей работе?

– Ну, это немало, уж точно, но нет, это и близко не стоит с тем, что я зарабатываю в страховом агентстве. Должна признаться, я чувствую себя виноватой, везя его в какое-то незнакомое место и оставляя там на целый день, но не вижу другого выхода.

В разговоре наступило небольшое затишье, пока все обдумывали ситуацию, когда молчание нарушила Элли.

– А что если я буду приходить каждый день и заботиться о нем?

– О, мама, я не могу просить тебя об этом.

– Ты и не просила, я сама вызвалась.

Спенсер воспринял предложение свекрови как божий дар. Ему действительно не нравилась идея оставлять сына каждый день с незнакомыми людьми.

– Мама, – почти промурлыкал он, – ты сможешь это сделать? Тебе придется приезжать сюда каждое утро к восьми пятнадцати.

– Это не проблема, Спенс. Для меня будет в радость проводить дни с внуком.

Чуть позже Элли сопровождала Спенсера, когда он укладывал Терри спать на ночь. Его давно что-то беспокоило, и он решил спросить об этом у тещи.

– Мам, а в твоей семье есть рыжие?

– Эээ, нет, не думаю, милый, а что?

– Ну, посмотри на его волосы, они ведь рыжие. Я уверен, что в моей семье нет рыжих.

– О, Спенс, для развития цвета волос у детей требуется время. У большинства детей при рождении волосы светлые или светло-рыжие. Уверена, скоро они начнут темнеть.

– Да, я знаю, я что-то читал об этом, но у Линды волосы черные, как у ворона, а у меня темно-каштановые, так что, мне просто интересно. Кажется, чем старше он становится, тем рыжее становятся его волосы.

– Дорогой, еще слишком рано. Дай ему немного времени, я уверена, что через некоторое время он начнет темнеть.

Спенсер не был так уверен, но хотел дать еще немного времени, прежде чем выдвигать какие-либо обвинения. Он читал о рецессивных генах и различных способах получения рыжих волос, но Терри не подходил ни под один из них. Ему не нравилось то, о чем он думал, и он решил пока отбросить эти мысли.

***

С тем, что Элли каждый день заботилась о Терри, Линда смогла сосредоточиться на работе и стала выполнять свою работу как обычно на отлично, как будто и не было трех пропущенных месяцев. Дик, ее начальник, был в восторге от того, что она опять сидит за своим столом, и в первый же день ее возвращения пригласил на обед.

По мере того как дни превращались в недели, а затем в месяцы, становилось очевидным, что у маленького Терри волосы будут рыжими. Спенсер был не единственным, кто все больше и больше беспокоился. С тех пор как он упомянул об этом, Элли тоже внимательно следила за ним, молясь, чтобы он поскорее начал темнеть. Мысль о том, что у ее дочери – роман, была слишком болезненной, чтобы даже думать о ней. Это начинало ее тяготить, и Дон это заметил.

– Элли, кажется, ты в последнее время впала в уныние, все в порядке? Не устала? У тебя довольно напряженный график, ты каждый день ездишь туда и приглядываешь за Терри. Может, тебе стоит сказать им, что тебе необходим перерыв?

– Нет, дело не в этом, – ответила она, медленно покачивая головой.

– Тогда в чем, дорогая? Ну же, я знаю, что тебя что-то беспокоит.

– Ты... ты ничего не заметил в Терри?

– Имеешь в виду его рыжие волосы?

Она посмотрела на мужа, слегка шокированная. До сего момента он никогда не упоминал об этом.

– Именно, – ответила она. – Несколько месяцев назад Спенсер говорил мне об этом, но тогда я не придала значения.

– А сейчас?

– Дорогой, ему почти восемь месяцев. Если его волосы должны были изменить цвет, это бы уже произошло.

– Так, что, хочешь сказать... что у нашей дочери был роман?

Элли почувствовала слезы на глазах, когда посмотрела на мужа.

– Я... Я не знаю, как еще это объяснить, Дон. Я знаю, что Спенсер пришел к такому же выводу, я вижу это в его глазах. Не знаю, что будет дальше, дорогой. Не думаю, что Спенсер из тех, кто станет растить чужого ребенка и ничего не скажет.

– После того раза он тебе что-нибудь говорил?

– Нет, но я знаю, что его подозрения растут. Рано или поздно что-то случится, Дон, что-то плохое.

Интуиция Элли оказалась верной. Всего через три дня Спенсер вернулся домой пораньше и сидел за кухонным столом в ожидании Линды. Она, конечно, удивилась, увидев его. Обычно она приходила домой за час до него.

– Привет, милый. Ого, ты вернулся рано. А где мама, она уже ушла домой?

– Да.

Она посмотрела на него, беря чашку из буфета.

– Что-то случилось, милый? С Терри все в порядке?

– Да, он в порядке. Дремлет.

Она налила себе чашку кофе и села.

– Что-то не так, в чем дело, дорогой?

Спенсер сидел, положив руки на несколько листов бумаги. Он раздвинул бумаги перед женой.

– Ты не хочешь это объяснить? – спросил он отрывистым тоном.

Она посмотрела, но не поняла, на что смотрит.

– Что это?

– Это результат ДНК-анализа. Рыжие волосы нашего сына вызвали у меня подозрение, поэтому я взял мазки с наших щек и отправил их на анализ. Здесь говорится, что Терри никак не может быть моим ребенком.

Линда задохнулась от его заявления за мгновение до того, как ее шок перешел в гнев.

– Что?! Да что с тобой такое? Конечно, он твой.

– Не в соответствии с этим, – возразил он.

– Мне все равно, что там написано, Спенсер, Терри – твой сын.

– Линда, ДНК не лжет.

– Ты обвиняешь меня в том, что я тебе изменяю? – спросила она, вставая. – Да как ты смеешь?! Как ты смеешь?! – повторила она.

– Сядь, Линда. На данном этапе я еще не знаю, что буду делать, но хочу знать правду. Я хочу знать, кто отец.

– Я сказала тебе, кто отец, и если ты мне не веришь, можешь идти в ад!

С этими словами она крутанулась на пятках, вышла за дверь и уехала. Сначала у нее не было цели, но через пару минут она решила, что дом ее мамы и папы будет безопасным убежищем.

Как только Линда вошла в дверь, Элли одним взглядом поняла, что Спенсер сделал ей предъяву. Получасовая поездка не помогла унять гнева Линды, она пыхала огнем.

– Вы не поверите, в чем меня обвинил Спенсер, – сказала она, даже не поздоровавшись. Она была слишком возбуждена, чтобы сесть, поэтому, заметив, что в кофейнике еще осталось немного кофе, подошла и налила себе.

– Он думает, что у меня был роман, – продолжила она. – Он пошел и купил чертов набор ДНК, показавший, что Терри не его. Он скорее поверит какому-то дурацкому захудалому тесту, чем собственной жене.

Ее надежды на сочувственное внимание были разрушены, когда она повернулась лицом к маме и папе. Дон сидел за кухонным столом, не в силах смотреть дочери в глаза, а Элли стояла рядом с ним с обвиняющим выражением лица.

– Откуда взялись рыжие волосы, Линда?

Челюсть ее дочери едва не упала на пол.

– Мама, ты не можешь говорить серьезно? Ты об этом знала? Ты знала, что он собирается сделать это тайком, и ничего мне не сказала?

– Нет, я не знала о тесте, но я знала, что он был обеспокоен и задавался вопросом, откуда у Терри рыжие волосы. Дорогая, рыжие волосы встречаются не так уж часто, и если не ошибаюсь, чтобы у ребенка были рыжие волосы, по крайней мере у одного из его родителей должны также быть рыжие волосы.

– Я в это не верю, – грустно заявила Линда. – Папа, ты веришь, что я изменила Спенсеру?

Когда он не ответил, это был сокрушительный удар.

– Вы мои мама и папа, – сказала она голосом чуть выше шепота. – Вы должны знать меня лучше, чем кто-либо другой, и вы в самом деле думаете, что я изменила своему мужу?

– Дорогая, Спенсер любит тебя. Я... Я не думаю, что он хочет развода. Уверена, он был бы готов пойти на консультации, но ты должна быть с ним честна.

Линда поставила свою чашку на стойку и повернулась лицом к родителям.

– Спасибо за вашу поддержку, ребята.

Идя к своей машине, она слышала, как мама и папа звали ее по имени. Куда теперь? – спросила она себя. Она знала, что о Терри хорошо позаботятся, поэтому ей не хотелось возвращаться домой и выслушивать новые обвинения.

Почти в гипнотическом состоянии она направила машину к страховой компании, где работала, и остановилась в мотеле в квартале от нее. На следующий день она пошла на работу в той же одежде, что и накануне. Если кто-то и заметил, то ничего не сказал. Ей было очень трудно сосредоточиться на работе, но и об этом никто ничего не сказал. Наверное, они считают, что у всех время от времени бывают неудачные дни, – подумала она.

По мере того как приближалось время окончания работы, она все больше боялась идти домой. Она гадала, не будет ли Спенсер снова ждать ее там с очередной разорвавшейся бомбой? Может быть, на этот раз он обвинит ее в том, что она стреляла в Кеннеди?

Когда она вошла в дом, ее мать заставила Терри сидеть на стульчике за кухонным столом. Как только он увидел маму, его маленькие ручки тут же протянулись для объятий, и на мгновение возбужденная улыбка на его лице дала Линде ощущение, что все будет хорошо.

– Привет, малыш, как сегодня мой мальчик? – сказала она, обхватывая руками его маленькое тело.

– Ты говорила со Спенсером? Он волновался о тебе. Когда ты не пришла домой вчера вечером, он подумал, что ты провела ночь у нас.

– Нет, я не разговаривала с ним со вчерашнего дня, – ответила она, поднимая сына со стула и беря его на руки.

– Линда, ты не можешь позволить этому продолжаться. Будет только хуже. Пожалуйста, поговори со своим мужем. Будь с ним откровенна. Представь себе, что он должен чувствовать.

– Что должен чувствовать он? – почти закричала она. – А что, черт возьми, по-твоему, чувствую я? Никто, даже мои собственные мать и отец мне не верят. Где он вообще взял этот дурацкий тест? Кто-нибудь из вас хоть раз подумал о том, что он может быть неправильным? Нет! Вы просто автоматически верите, что я лгунья и изменщица. Как думаешь, что чувствую я?

Испытывая отвращение от того, что ее дочь не хочет говорить правду, Элли только покачала головой из стороны в сторону.

– Посмотри на его волосы, Линда. Ни у кого из нашей семьи никогда не было рыжих волос. Спенсер читал об этом. Ребенок может родиться с рыжими волосами, даже если ни у одного из родителей их нет, но в семье обоих родителей должен быть такой ген. Он называется рецессивным. Он позвонил своим родным и спросил, были ли у кого-нибудь в его семье рыжие волосы. Ответ был отрицательным. Милая, Спенсер пытался найти хоть что-нибудь, что развеяло бы его подозрения, но чем больше он узнавал, тем больше убеждался, что не он отец Терри.

– Ну, мне все равно, – упрямо заявила Линда. – Спенсер – единственный мужчина, с которым я была вместе после нашего третьего свидания, и ничто – ни ты, ни он, ни какой-то дурацкий тест – этого не изменит.

Элли видела, что они ничего не решат, поэтому, чтобы больше не ссориться, она решила пойти домой. Линда поблагодарила ее за заботу о Терри, но не стала возражать против ухода матери.

Когда вошла Элли, Дон сидел в кресле и смотрел игру команды «Кабс».

– Как все прошло? – спросил он.

– О, просто отлично. Терри – очень послушный ребенок.

– Я не это имел в виду. Ты говорила с Линдой? Полагаю, она вернулась домой?

– Да, боюсь, эта часть прошла не очень хорошо. Она все еще настаивает, что отец ребенка – Спенсер. Не знаю, что и думать. Это не похоже на Линду. Я реально беспокоюсь за нее. Думаю, может быть то, что ее поймали, вызвало у нее какое-то психическое расстройство или что-то в этом роде.

Дон посмотрел на свою жену с обеспокоенным выражением лица.

– Ты действительно думаешь, что это возможно?

– Не знаю, но что-то явно не так. Может быть, нам стоит сказать об этом Спенсеру. Может, он сможет уговорить ее сходить к врачу. Он сказал что-нибудь еще, когда вы говорили с ним по телефону? Я удивлена, что он не позвонил ей, но Линда сказала, что вообще не разговаривала с ним сегодня.

– Нет, он просто позвонил, чтобы узнать о ней. Как я тебе уже говорил, он думал, что она провела ночь здесь.

– Я очень волнуюсь, дорогой. Я думаю, Спенсер ищет предлог, чтобы простить ее, но если она не будет честна с ним, то может все испортить. Ну, то есть, как она может отрицать то, что настолько очевидно, и надеяться, что это сойдет ей с рук? Я не понимаю хода ее мыслей.

– Отрицать, отрицать, отрицать, – ответил Дон.

– Что?

– Это из старого фильма, – сказал он ей. – Женщина приходит домой и застает своего мужа в постели с другой женщиной. Она поражена и выкрикивает имя мужа. Когда муж и его любовница встают с постели и тут же начинают одеваться, он отвечает: «В чем дело?» Жена кричит: «Что значит в чем дело? Ты и эта женщина!» К этому времени женщина уже оделась и уходит, а муж застилает постель. Жена смотрит, как он выходит в гостиную, садится в кресло и начинает читать газету. Она выходит вслед за ним и снова выкрикивает его имя. Он поднимает на нее глаза и снова спрашивает: «В чем дело?». Та выглядит растерянной. Она возвращается в спальню, где постель заправлена и нет никаких признаков того, что что-то было. Она возвращается туда, где сидит муженек, и опять зовет его по имени, но на этот раз нормальным тоном. Он снова спрашивает: «В чем дела?». Она отвечает: «Что ты хочешь на ужин?». Вся тема заключалась в отрицании, отрицании, отрицании. Может быть, Линда смотрела тот же фильм.

– Дон, это НЕ смешно, – сердито сказала Элли.

– Знаю, что не смешно, но, возможно, именно так она и думает. Если она будет категорически отрицать это опять и опять, может быть, есть шанс, что это просто пройдет.

– Я не могу в это поверить, Дон. Она умнее. Нет, во всей этой ситуации что-то не так. Я просто надеюсь, что ребенок не окажется жертвой.

Когда домой вернулся Спенсер, Терри был в гостиной, играл в своей кроватке. Обычно он не проходил мимо, не поцеловав ребенка в щечку и не обняв его, но малыш был увлечен своей погремушкой, поэтому Спенс молча прошел мимо и направился на кухню. Линда готовила ужин и даже не заметила его присутствия, когда он налил себе чашку свежего кофе и сел за стол.

Весь день он только и делал, что обдумывал ситуацию. Он выбрал два возможных сценария, реализация которых полностью зависела от Линды, но он был готов к любому исходу.

Ранее в тот же день он позвонил Глену, другу, унаследовавшему в этом районе трейлер и намеревавшемуся отремонтировать его и использовать в качестве доходной недвижимости. Спенсер заключил предварительное соглашение, согласно которому, если дела пойдут плохо, он сможет оставаться там столько, сколько потребуется, и помогать ремонтировать дом на колесах. Теперь, когда у него было место, где в случае необходимости он мог остаться, Спенсер был готов довести ситуацию до конца. Так или иначе, все должно было разрешиться.

– Линда, ты, очевидно, не представляешь, что это делает со мной. Я все еще не знаю, смогу ли справиться с этим, но готов приложить усилия. Я хочу попробовать обратиться к психологу и посмотреть, не смогу ли я примириться с тем, что воспитываю чужого ребенка, но я должен знать, чей он. Если тебя беспокоит, что я пойду за ним с оружием или что-то в этом роде, не волнуйся, но я планирую подать на него в суд для выплаты алиментов. Если уж я буду воспитывать его сына, то, по крайней мере, у него должна быть финансовая заинтересованность в этом деле.

Линда молчала минуту или две, а когда, наконец, заговорила, это было не то, что хотел услышать Спенсер.

– Где ты делал этот тест?

– Линда, тест не ошибочный. Я все проверил и сделал его в том же месте, которое использует судебная система округа Кук для рассмотрения исков об установлении отцовства. Я даже попросил их проверить во второй раз. Тест правильный, так что, мы можем отбросить мысль о том, что он ошибочный. Он НЕ ошибочный! – решительно повторил он.

– Ты сказал, что я не представляю, что ты чувствуешь, а как бы тебе понравилось, если бы тебя обвинил в самом ужасном преступлении, которое только может совершить замужняя женщина, муж, утверждавший, что любит ее? – спросила она со слезами, текущими по ее щеке.

– Линда, посмотри на доказательства. Как ты объяснишь его рыжие волосы? Как объяснишь ДНК?

– Я не знаю, как это объяснить, но знаю, что не изменяла тебе. Должно быть какое-то логическое объяснение. Клянусь, я НЕ изменяла тебе! – воскликнула она.

Спенсер молился, чтобы она призналась и проявила раскаяние, но она не показала ни того, ни другого. Он чувствовал, что постепенно умирает.

– Линда, ты не оставляешь мне выбора, я собираюсь съехать и подать на развод.

Как бы она ни была зла, слово на букву «Р» стало для нее ударом. Она и впрямь не думала, что дойдет до этого. Она всегда думала, что они как-то справятся с этим. Она опустилась в кресло на противоположном конце стола и уставилась на него, по ее щеке бежали слезы.

– Ты правда собираешься бросить меня одну со своим сыном? – недоверчиво спросила она.

– Ты не оставляешь мне выбора, – сказал он, повышая голос. – Ты, наверное, считаешь меня идиотом.

Он встал и указал в гостиную.

– Посмотри на него, Линда. У него рыжие волосы. У его отца, очевидно, тоже рыжие волосы, а у меня нет, и ни у кого другого в моей семье тоже. Анализ ДНК доказывает, что он не мой, а ты сидишь здесь и говоришь, как тебе плохо, потому что я тебе не верю. Не знаю, что еще делать, Линда. Я не собираюсь просто сидеть сложа руки, пассивно воспитывать чужого ребенка и делать вид, что он мой, когда я знаю, что это не так. Я даже не понимаю, как ты можешь просить меня о таком. Ты хорошо меня знаешь.

Линда ничего не сказала, только сильнее начала плакать. Обычно Спенсер подбежал бы и утешил ее теплыми объятиями и словами поддержки, но у него не было ни слов, ни желания обнимать ее; вместо этого он поднялся наверх и начал собирать вещи. Он решил, что проведет ночь здесь, а на следующий день после работы заберет ключи от своего нового жилья.

Ужин в тот вечер был очень торжественным. Линда, наконец, нарушила повисшее в воздухе холодное молчание.

– Я не могу поверить, что ты уходишь от нас. Я никогда не считала тебя таким человеком.

В этот момент его гнев взял верх над разрывающимся сердцем.

– Уж точно, – ответил он. – Ты, очевидно, думала обо мне как о козле отпущения, которому ты можешь изменять без угрызений совести, без сожалений и без последствий. Что ж, ты думала неправильно.

В ту ночь Линда спала на диване. У нее не было желания ощущать тело мужа рядом со своим. На следующий день она потратила больше времени на составление бюджета и разработку планов, как стать матерью-одиночкой, чем на все, что связано с работой.

***

Утром Спенсер первым делом позвонил своему приятелю Глену и договорился о покупке дома на колесах. Они встретились на месте после работы, чтобы Глен мог показать ему все что нужно и отдать ключи. В машине у Спенсера был чемодан, полный одежды, и по дороге он планировал заехать в продуктовый магазин.

Глен ждал в машине, когда подъехал Спенсер. Его новый хозяин вылез из машины и протянул упаковку с шестью бутылками.

– Подарок на новоселье, – усмехнулся он. – Пойдем, я все покажу. Полы сейчас голые, но в конце недели мне постелят новый ковролин, так что, это ненадолго.

Друзья обошли одноэтажный трейлер с двумя спальнями, пока Глен объяснял свои планы и то, что ему нужно сделать. Это место вообще-то было помойкой с двумя односпальными кроватями, двумя стульями и основными кухонными приборами, но когда ремонт и модернизация будут закончены, он станет довольно хорошим.

Многое из того, что нужно было сделать, Глен уже поручил подрядчику. В основном, Спенсеру нужно было сделать косметический ремонт: покрасить, заменить пару кранов, отремонтировать кухонные шкафы, сделать лепнину и отделку. Самая большая работа была в задней спальне, где протечка крыши привела к повреждению водой двух внутренних стен. Стеновую панель пришлось снять и заменить, затем заклеить скотчем и покрасить, но это было не то, с чем Спенсер не смог бы справиться.

После экскурсии Глен откупорил две банки пива и одну протянул Спенсеру.

– Должен тебе сказать, парень, я был очень удивлен, когда на днях получил твой звонок. Не хочу лезть не в свое дело, но совершенно очевидно, что у вас с Линдой какие-то серьезные проблемы. Надеюсь, ничего такого, что нельзя было бы решить. Парень, ради всего святого, у вас только что родился ребенок.

Спенсер не хотел, чтобы его проблемы разлетелись по всему городу, поэтому не собирался вдаваться в подробности.

– Ты прав в том, что у нас большие проблемы. Я все еще люблю ее до смерти, но не вижу, чтобы мы смогли это преодолеть, – с грустью сказал он.

– Жаль это слышать, старый друг.

Они еще немного поговорили, прежде чем Глен ушел. Спенсер никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким, когда подошел к холодильнику, чтобы выпить еще пива. Со слезами на глазах он оглядел свою новую жилплощадь и почувствовал от горя тошноту. В его сердце начинала проникать реальность потери семьи, и оно разрывалось на части. Он просто не мог понять, почему она не призналась и хотя бы не попросила прощения.

***

У Линды дела обстояли не лучше. Она была эмоционально разбита, ощущения гнева и разочарования скакали туда-сюда между горем и отчаянием. Она чувствовала себя брошенной теми, кто был самым важным в ее жизни. Она чувствовала себя одинокой, ей не к кому было обратиться за поддержкой. Перед сном в ту ночь она посмотрела на своего спавшего сына.

– Похоже, мы с тобой будем одни против всего мира, Терри.

Ранее вечером Элли обдумывала свою роль няни Терри и хотела обсудить это с Доном, когда вернется домой.

– Привет, милый.

– Привет, детка, как там дела, есть прогресс?

– Нет, вообще-то Линда сказала, что Спенсер сегодня не придет домой. Думаю, он съехал. Ей нужно быть на работе в восемь, поэтому она спросила, не могу ли я с сегодняшнего дня приходить пораньше.

Более печального выражения лица своего мужа она припомнить не могла.

– Он что-нибудь говорил сегодня утром перед уходом?

– Нет, ничего. У нас нет времени разговаривать по утрам. Он начинает работать только в девять, но ему приходится уходить довольно быстро, после того как прихожу я. Я думаю, он не хотел начинать разговор, пока у него не будет больше времени.

– Черт, – сказал он. – Я очень надеялся, что дело не зайдет настолько далеко. Линда все еще придерживается своего мнения о том, что она не изменяет?

– Думаю, да. Она ничего мне не говорила. – Она посмотрела на Дона. – Думаю, не стоит ли мне перестать присматривать за Терри.

Он потрясенно посмотрел на жену.

– Почему?

– Ну, мне кажется, что я ей помогаю. Может быть, если ей придется рано вставать, чтобы отвести Терри в детский сад, и платить за это, она решит, что больше не стоит врать. Не хочу облегчать ей жизнь. Она должна очнуться и понять, что делает со своей семьей, со всеми нами.

– Элли, – сказал он с легким гневом в голосе, – она все еще наша дочь и нуждается в нашей помощи. Мы НЕ отвернемся от нее. Если ехать туда так рано для тебя слишком тяжело, это буду делать я. Кажется, я все еще помню, как менять подгузник.

Ей не нужно было думать об этом. Она знала, что ее муж прав. Что бы ни случилось, Линда была их дочерью.

***

За следующие три недели ничего особо не изменилось. Спенсер позвонил своим родственникам и сообщил им, что съехал. Он объяснил ситуацию и сказал, что будет подавать на развод, хотя еще не набрался смелости обратиться к адвокату. Элли каждый день появлялась в доме, чтобы заботиться о Терри, а Линда ходила на работу и старалась как можно больше сосредоточиться на своей работе. Она не общалась со Спенсером с тех пор, как он ушел, и каждое утро просыпалась с мыслью, что именно в этот день ей вручат документы о разводе.

Все начало меняться в лучшую сторону в тот день, когда босс Линды, мистер О'Коннор, вызвал ее к себе в кабинет.

– Мистер О'Коннор, вы хотели меня видеть?

– Да, проходи, Линда, присаживайся.

Она дрожала от нервов, садясь напротив его стола. Она изо всех сил старалась выполнять свою работу, но иногда просто не могла держать свои тревоги в себе, и ей требовалось уединиться, чтобы выплакаться. Она знала, что ее работа не соответствует ее обычным стандартам, и молилась, чтобы ее не уволили. Она не представляла, что будет делать, если потеряет работу, вдобавок ко всему прочему.

– Линда, я беспокоюсь о тебе, как и твои коллеги. За последние пару месяцев я не видел, чтобы ты улыбалась. Несколько других женщин мне говорили, что иногда слышат, как ты плачешь в женском туалете. Я беспокоюсь, что ты страдаешь от послеродовой депрессии. Наша страховка покрывает вопросы психического здоровья, так же как и физические проблемы.

Как она ни старалась, ей не удалось сдержать слез, и она покачала головой.

– Дело не в этом, мистер О'Коннор.

Он протянул ей салфетку, чтобы она вытерла глаза.

– Тогда в чем же дело, Линда? Пожалуйста, я не хочу лезть не в свое дело, но, очевидно, что-то очень не так. Я никогда не видел тебя в таком состоянии. Может быть, я могу помочь?

Мистер О'Коннор слушал ее более сорока пяти минут, когда она сломалась и рассказала ему все, между рыданиями. Она положила голову на руки и заплакала еще сильнее, когда дошла до фразы о переезде Спенсера. Ей было неловко рассказывать ему обо всех своих проблемах, но в то же время было приятно, что все это не осталось незамеченным. Ей нужно было выпустить это наружу.

– Я... Я знаю, что это бессмысленно, но клянусь вам, я никогда не изменяла Спенсеру. Я... Я знаю, как это выглядит, но это Божья правда, мистер О'Коннор. Я... Я просто хочу, чтобы мне хоть кто-нибудь поверил, – она еще немного всхлипнула.

– Я верю тебе, Линда.

Она перестала плакать, посмотрев на своего начальника.

– Правда?

– Конечно, верю, и я разочарован в твоих родителях и твоем муже. Не могу представить, что ты чувствуешь. Я бы хотел высказать им свое мнение, но думаю, что нам важнее разобраться в этом. Если заключение ДНК верно, а я предполагаю, что это так, и в то же время ты никогда не изменяла Спенсеру, тогда должно быть другое объяснение, что-то, на что никто еще не обратил внимания.

– Знаю. Я все время думаю, что должно быть какое-то логическое объяснение, но какое?

Он задумался на секунду.

– А ты делала тест ДНК?

– Я? Нет. Он ведь появился из моей утробы, мистер О'Коннор, какой толк от теста ДНК?

– Линда, любое расследование начинается с процесса исключения. Первое, что нам нужно установить, это то, что ребенок, которого ты родила, и ребенок, который находится у тебя дома, – один и тот же. Не беспокойся о стоимости, я заплачу за это из своего кармана. Где сдавал анализы Спенсер?

– Эээ, не знаю. Он сказал, что ходил туда, где суды делают их для исков об установлении отцовства.

– Хорошо, я узнаю, где это, и закажу тест для тебя. Не волнуйся, Линда, мы докопаемся до сути.

Она не была уверена, что верит ему, но ей было так приятно, что кто-то на самом деле верит ей, что на ее лице появилась легкая улыбка, когда она выходила из его кабинета. Та все еще была на месте, когда тем вечером она вернулась домой.

Когда это увидела Элли, она была немного раздражена; не видя причин для улыбки своей дочери.

– Ты выглядишь так, будто у тебя хорошее настроение.

– Да, в отличие от моей семьи, я нашла человека, который мне верит в том, что я не изменяла мужу.

– Он знает о рыжих волосах ребенка? Знает ли он о тесте ДНК? – спросила она.

– Да, знает, и все еще верит мне, – ответила она.

***

Через несколько дней ее опять вызвали в кабинет мистера О'Коннора. На этот раз она не так нервничала, когда он сказал ей присесть.

– Линда, вот тест ДНК. Я уверен, что он из той же лаборатории, что и у Спенсера. Его несложно сделать, но ты должна точно следовать инструкциям. После того как возьмешь образцы у себя и ребенка, принеси их мне, и я займусь этим дальше.

Она все еще думала, что ДНК-тест – это пустая трата времени, но следовала инструкциям, и на следующий день вернула его своему начальнику. Он сказал, что это может занять некоторое время; в лаборатории ему говорили, что срок выполнения теста составляет от семи до десяти рабочих дней. Только через восемь рабочих дней Линда получила большой конверт, адресованный ей, на имя страхового агентства. Поскольку она сделала тест по настоянию своего начальника, она принесла его ему, чтобы он вскрыл.

– Линда, я много думал об этом, с тех пор как ты рассказала мне о своей ситуации. Ты не будешь возражать, если мы откроем его позже сегодня днем в присутствии еще нескольких человек?

– Других, кого?

– Ну, если это – то, что я думаю, тебе понадобится поддержка. Я бы хотел пригласить сюда медсестру из компании и адвоката, с которым я разговаривал.

Это привлекло ее внимание. Внезапно она опять начала нервничать.

– Адвокат? У меня проблемы?

– Нет-нет-нет-нет, – быстро ответил он, – но в беде может быть кто-то другой.

Она стояла, не зная, что делать. Все это начинало казаться очень страшным. Она замешкалась, пытаясь понять, что происходит. Ее босс всегда казался ей приятным человеком. Она не могла представить, что он подстроил ей какую-то ловушку, и решила довериться ему.

– Хорошо, мистер О'Коннор. Во сколько вы хотите, чтобы я вернулась?

– Я дам тебе знать, Линда... и, Линда, не бойся, ты не сделала ничего плохого.

Как только она ушла, он позвонил адвокату и договорился о встрече в его офисе в два часа дня, а затем позвонил Линде, чтобы сообщить ей время.

Когда она вошла в его кабинет ровно в два часа, все трое уже ждали ее.

– Линда, это – Уайатт Ашер, он адвокат, о котором я тебе говорил, и я думаю, ты знаешь Шарлотту, нашу медсестру.

Линда пожала руку адвокату и кивнула Шарлотте, которую действительно знала.

– Присаживайся, Линда. Теперь, когда мы все здесь, давайте откроем это дело. Линда, ты сама хочешь это сделать или доверишь мне?

– Вы можете это сделать, мистер О'Коннор, я все равно не представляю, на что смотрю.

Он вскрыл конверт и прочитал результаты, затем посмотрел на адвоката и сделал маленький, почти незаметный кивок головой. Как только он это сделал, медсестра успокаивающе положила руку на плечо Линды.

– Что? – с тревогой спросила она.

Что-то было не так, и ей снова стало страшно.

– В чем дело?

– Линда, когда ты рассказала мне о своей ситуации, я подумал о нескольких вариантах, каждый из которых был крайне маловероятен: аномалия в генофонде, ошибочный тест ДНК, какое-то медицинское состояние, о котором никто не знал, но наиболее вероятным мне показалась путаница.

– Путаница? Что вы имеете в виду?

– Это очень редко, но случается. Каким-то образом в больнице перепутали вашего ребенка с чужим. Терри – не твой ребенок.

Линда молча сидела в шоке. Она даже не почувствовала, как медсестра осторожно погладила ее по спине. Она открыла рот, но ничего не вышло. Она не могла заставить свой мозг работать правильно.

– Этого... этого не может быть, мистер О'Коннор. Нет, я в это не верю. Я... Я бы знала, если бы он не был моим. Мать знает, она просто знает.

– Другого объяснения нет, Линда. Этот тест показывает, что ты – не мать.

Она никогда не испытывала ничего подобного сильной боли и шоку, которые пронизывали ее тело с головы до ног, даже когда Спенсер бросил ее. Она начала дрожать всем телом. Мистер О'Коннор посмотрел на медсестру в поисках помощи, но та уже обхватывала Линду руками.

Никто из трех свидетелей в той комнате никогда не слышал такого жалобного крика, когда Линда разрыдалась. Все ее тело превратилось в желе. Если бы не крепкие объятия медсестры, она бы упала со стула. Ее мозг перестал функционировать; у нее была стопроцентная эмоциональная травма.

Медсестра подняла глаза на босса:

– Дик, у нее шок, я должна отвезти ее домой.

– Я помогу тебе, – ответил он и посмотрел на адвоката.

– Прости, Уайатт, я знаю, что у тебя к ней куча вопросов, но им придется подождать.

– Да без проблем, Дик. Дай мне знать, как только я смогу с ней поговорить. Мне нужен этот тест ДНК, чтобы выставить претензию больнице, заставить ее провести расследование и найти того, у кого ее ребенок, но не могу сделать ничего из этого, пока официально не стану ее адвокатом.

– Я дам тебе знать, как только она будет готова к разговору, – ответил О'Коннор.

Он нажал кнопку внутренней связи со своим секретарем.

– Луиза, достань мне домашний адрес Линды и запиши его для меня. Я собираюсь отвезти ее домой.

Он посмотрел на Шарлотту, все еще державшую Линду в объятиях.

– Поедем в моей машине. Я поведу, чтобы ты могла продолжать ее утешать.

По дороге они записали адрес и с помощью GрS в машине быстро доставили ее домой.

Элли только что уложила ребенка спать, когда вошли Дик О'Коннор и Шарлотта, поддерживавшие Линду с двух сторон. Она прижала руку ко рту и в страхе воскликнула:

– Боже мой, что случилось? Она ранена?

– Где ее спальня? – пробормотал О'Коннор.

– Наверху, слева.

Ее начальник и медсестра продолжали поддерживать Линду, помогая ей добраться до комнаты. Уложив ее в постель, О'Коннор спросил медсестру, не может ли он еще что-нибудь сделать.

– Да, не могли бы вы сбегать в ближайшую аптеку и купить для меня бенадрил?

Он был немного озадачен.

– Бенадрил, разве это не от аллергии?

– Да, но также это легкое успокоительное. Он поможет ей успокоиться.

– Хорошо, уже иду, – ответил он. Когда он повернулся, в дверях стояла встревоженная Элли.

– Что с ней? С ней все будет в порядке?

– Вы ее мать? – Элли кивнула, не отрывая взгляда от дочери. – Почему бы вам не пойти со мной? Вы можете показать мне ближайшую аптеку.

– Я... Я не могу оставить ребенка.

– Шарлотта – дипломированная медсестра. Она сможет присмотреть за ним, пока мы не вернемся, – возразил он.

Босс Линды использовал поход в аптеку, чтобы объяснить, почему ее дочь была в шоке, и не стал тянуть время.

– Терри – не ребенок Линды, – прямо сказал он ей.

– Что? Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что ее ребенка поменяли с чужим в больнице. Вот почему ДНК ее мужа-мудака не совпал.

– Эй, – сказала она повышенным голосом, – Спенсер не мудак. Откуда вы знаете, что детей подменили?

– Я заставил Линду сделать тест ДНК. Он показал, что ребенок не ее.

– Откуда Спенсеру было знать?

– Дело в том, что ему не хватило заботы, чтобы выяснить это. Никому из вас. Насколько я понимаю, ни один из вас не поверил ей, когда она сказала, что никогда не изменяла, ни один член ее семьи. На ее месте, когда все закончится, я бы сказала каждому из вас, чтобы вы шли к черту.

Когда они въехали на парковку, он посмотрел на Элли, вытиравшую слезящиеся глаза салфеткой из сумочки.

– Зайдешь? – отрывисто спросил он. Она лишь покачала головой. Если не считать рыданий Элли, обратная дорога прошла в тишине.

К тому времени, как они вернулись, Шарлотта раздела свою пациентку и уложила в постель. Она дала ей дозу бенадрила и оставила отдыхать, пока они спускались вниз.

– Сегодня вечером ей нельзя оставаться одной, – сказала Шарлотта Элли. – Вы можете остаться? Если нет, то останусь я.

– Нет-нет, я останусь с ней, – охотно откликнулась Элли. – Я позвоню мужу и попрошу его тоже приехать. Я... Мне так плохо, мы должны были ей поверить.

– Если бы вы поверили, то смогли бы узнать это гораздо раньше. У нее был почти год, чтобы сблизиться с ребенком, а теперь она узнала, что он – не ее. Даже не могу представить, через какую эмоциональную травму она проходит. Это должно быть почти как потерять ребенка.

О'Коннор не пытался скрыть свой гнев.

И снова Элли попыталась защитить их троих.

– Мистер О'Коннор, никто даже не думал о том, что может случиться нечто подобное.

– Конечно, нет, вы все просто сразу решили, что она лжет, и даже не попытались рассмотреть другие варианты. Не пытайтесь оправдываться передо мной, я на это не куплюсь.

Он повернулся к своей медсестре.

– Давай, Шарлотта, пойдем отсюда, пока я не наговорил ей гадостей.

Элли бросилась к телефону, как только они ушли.

– Дон, мне нужно, чтобы ты собрал сумку для нас двоих и приехал сюда ночевать.

– Что, почему, что происходит?

– Расскажу, когда приедешь.

Элли не стала тратить время на объяснение того что знала, когда вошел Дон. Она сварила кофе, пока они тихо разговаривали на кухне. Дон был полон вопросов, которые Элли и не думала задавать.

– И что теперь будет? У нее есть адвокат? Я полагаю, они попытаются найти ее настоящего ребенка. А если они его не найдут, ей все равно придется отдать Терри?

– Дорогой, я не знаю. Этот мистер О'Коннор был со мной очень груб, и я даже не подумала спросить обо всем этом.

– Почему он был груб с тобой?

– Потому что мы не поверили Линде на слово, когда она говорила, что не изменяла. Он считает, что мы должны были поверить ей, и это мы должны были найти правду, а не он.

Дон вздохнул:

– Он прав, мы должны были ей поверить. Как думаешь, она когда-нибудь простит нас?

– Не знаю, дорогой. Думаю, она больше винит Спенсера, чем нас. Он подумал о тесте ДНК, чтобы узнать, не является ли он отцом, но не подумал о том, чтобы Линда тоже его прошла.

– Ты уже звонила Спенсеру, он знает?

– Пока нет, он еще на работе. Я решила подождать, пока не поговорим с Линдой. Возможно, она сама захочет ему сказать.

– Да, хорошая идея.

***

Той ночью Линда так и не проснулась. Они обсуждали, будить ли ее к ужину, но решили, что ей, вероятно, нужен отдых. Когда она проснулась на следующее утро, Терри играл в своей кроватке, а она, спотыкаясь, шла на кухню. Оба ее родителя сидели за столом с чашками кофе. Она посмотрела на отца, направляясь к стойке, чтобы налить себе.

– Что ты здесь делаешь?

– Доброе утро, дорогая. Я приехал вчера на случай, если тебе понадоблюсь. Я слышал, что случилось. Нам с твоей мамой очень жаль, Тыковка.

Он уже много лет не называл ее тыквой.

– На случай, если ты мне понадобишься, – саркастически усмехнулась она. – Немного поздновато для этого, не находишь?

Они оба чувствовали себя очень виноватыми и пропустили ее замечание мимо ушей. Элли внесла свой вклад в разговор.

– Дорогая, как только будешь в состоянии, позвони Спенсеру.

– Зачем?

– Ну, конечно, чтобы рассказать ему, что случилось. Ему нужно знать. Уверена, что как только узнает правду, он соберет вещи и вернется сюда, раньше чем ты успеешь это понять.

– Почему ты думаешь, что я хочу, чтобы он вернулся?

– О, Линда, пожалуйста, не будь такой. Да, мы совершили ужасную ошибку, но мы все тебя любим.

Она даже не обратила внимания на заявление матери. Вместо этого взяла свой кофе и, не говоря ни слова, поднялась к себе в комнату. Она приняла душ, прежде чем позвонить на работу. Она опаздывала уже более чем на два часа.

Когда ее начальник услышал, что она говорит по телефону, он сразу же взял трубку.

– Доброе утро, Линда, как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня переехал автобус, – ответила она с легкой усмешкой. – Спасибо, что доставили меня домой, мистер О'Коннор. Пожалуйста, передайте Шарлотте мои слова благодарности.

– Передам, Линда. Теперь ты можешь мыслить более ясно?

– Да, но не знаю, что делать. Терри был моим сыном почти год. Может... может, нам стоит просто забыть об этом. То есть, у кого бы ни был мой сын, возможно...

Она остановилась на середине предложения, услышав, что говорит.

– Нет, я... Я не могу этого сделать. У меня должен быть свой собственный сын.

– Да, это так, Линда. Есть и другие соображения, которые тоже нужно принять во внимание. История болезни твоей семьи, и твоего мужа тоже. Я знаю, что тебе будет очень тяжело, но тебе повезло, что мы обнаружили это сейчас. Недавно я читал о случае, похожем на твой, но там о путанице узнали только через четыре года. Представь себе, как травмирована была пара четырехлетних детей, потерявших единственных родителей, которых они знали. Терри и твой сын достаточно молоды, чтобы это не стало серьезным потрясением в их жизни. Я подозреваю, что им понадобится неделя или две, чтобы привыкнуть к новой обстановке и сблизиться с новыми родителями, но это не займет много времени.

– Я знаю, что вы правы, мистер О'Коннор, но будет так трудно передать Терри кому-то другому.

– У меня трое детей, Линда; я даже не могу представить, насколько тебе будет тяжело, но это сделать нужно.

– Знаю, – ответила Линда, стараясь снова не сломаться. – Так, что же нам теперь делать?

– Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы поговорить с тем адвокатом, что был у меня вчера?

– Да, вчерашний день был таким шоком, что я не смогла его переварить. Думаю, я просто отключилась. Сегодня мне намного лучше, но, мистер О'Коннор, я не могу позволить себе адвоката, и не могу позволить вам платить за другого. Я не знаю, сколько стоит этот тест, но уверена, что он не был дешевым.

– Линда, Уайатт – хороший человек. Он занимается всей нашей корпоративной юридической работой. Я уговорил его взяться за твое дело с оплатой по результату.

– Вы имеете в виду, что он подаст в суд на больницу?

– Конечно.

– О, мистер О'Коннор, я не могу подать на них в суд, они были так добры. Даже угостили нас ужином из стейка с шампанским, когда мы уезжали.

– Линда, может, они и были очень милы, но также они были халатны. Они облажались... по-крупному. Их небрежность причинила тебе, твоему мужу и даже твоим родителям много горя и эмоциональных страданий, и это еще не конец. Их нужно привлечь к ответственности, чтобы в будущем они были более осторожны, в противном случае другие пары могут пройти через то же самое, через что ты проходишь сейчас. А также им нужен стимул, чтобы найти твоего сына как можно быстрее. Чем дольше это будет продолжаться, тем хуже будет для всех.

– Послушай, Линда, поскольку мы обнаружили это настолько быстро, Уайатт не думает, что они согласятся на большее, чем две или три сотни тысяч, и он хочет взять сорок процентов, но все, что получишь ты, можно будет положить в трастовый фонд образования для твоего сына.

Она на мгновение задумалась об этом.

– Ух, ты, было бы здорово оплатить его обучение в колледже.

– Да, а пока деньги будут лежать там, набирая проценты, и когда он будет готов, их будет более чем достаточно, чтобы заплатить за его образование, и останется еще немного, чтобы он мог использовать их для хорошего старта в жизни.

– Ладно, я это сделаю.

– Хорошо, а как насчет вождения? Как думаешь, ты сможешь сосредоточиться на дороге или мне стоит попросить кого-нибудь сегодня тебя подвезти?

– Знаете что, здесь мой папа. Я позволю ему меня подвезти. Позже он подвезет меня к моей машине, и я смогу доехать на ней до дома.

– Хорошо, звучит как хорошая идея. Я также подумал о том, чтобы назначить тебе терапию, чтобы помочь справиться со всем этим. Я проверил нашу страховку, и она полностью покрывается, поэтому я получил для тебя консультацию у психотерапевта.

Мистер О'Коннор дал Линде оба номера. Она горячо поблагодарила его и отключилась, затем позвонила и договорилась о встрече с адвокатом позже в тот же день. Она решила немного подождать, прежде чем звонить психотерапевту.

Линда села на край кровати и глубоко вздохнула. В ближайшие четыре часа ей ничего не оставалось делать, кроме как сидеть и размышлять о том, каково это – отдать маленького Терри в руки незнакомых людей. Будет ли он плакать, – задавалась она вопросом? Этот вопрос повлек за собой другие. Каковы другие родители? Хорошо ли они заботятся о ее сыне? Будут ли они готовы его отдать? Должна ли она оставить имя, которое они дали ему, или переименовать его в Терранса? Конечно, – поняла она, – это имя записано в его свидетельстве о рождении, оно должно быть его именем.

– О чем думаешь?

Голос матери испугал ее. Она не заметила, как та уже стояла в дверях.

– Ни о чем, – ответила она.

– Может, спустишься вниз и поешь чего-нибудь? Ты ничего не ела со вчерашнего обеда, наверное, умираешь с голоду.

– Да, хорошо, я спущусь через минуту, – ответила она.

На этот раз она не смогла просто пройти мимо кроватки Терри. Она остановилась, наклонилась и взяла его на руки. Слезы залили ее глаза, когда она прижалась щекой к его и просто покачала его взад-вперед, прежде чем поцеловать.

– Я люблю тебя, малыш. Я так сильно тебя люблю. Передать тебя кому-то другому будет самым трудным, что мне когда-либо приходилось делать в жизни, – прорыдала она, прежде чем опустить его вниз.

Ее родители наблюдали за этой сценой из кухни. Им тоже будет тяжело, но их сердца были отданы дочери.

Она спросила отца, не сможет ли он подвезти ее, и, конечно, тот с радостью согласился. И он, и Элли знали, что им предстоит многое исправить, и были полностью готовы поддерживать свою дочь, несмотря ни на что.