Проворные пальчики поэтессы. Часть 1

Хотя доселе раскиданных мною по неблагопристойным ресурсам Мировой Паутины историй не так уж и много, мне уже не раз доводилось слышать из читательских уст, что истории эти, включая как целиком достоверные, так и целиком вымышленные, несколько однообразны – и за редким исключением содержат в себе одну и ту же подросткового уровня идейку.

Как такое могло произойти?

Задумавшись над этим и перебрав часть личного прошлого в поисках ответа, я внезапно вспомнил некий небезынтересный эпизод приблизительно десятилетней давности.

Возможно, являющийся ответом.

Эпизод сей, случившийся тогда, когда мозг мой пребывал на пике юности, романтизма и неиспорченности – неиспорченности в самом буквальном смысле – содержал в себе для меня тогдашнего предел мыслимого унижения. При том, что в нём не присутствовало ничего фекального, ничего связанного с избиением, связыванием, скотчем, страпонами или насильственным переодеванием в одежду существа иного пола. Отнюдь нет.

Сразу предупрежу, что по стандарту большинства публикуемых на фривольных сайтах рассказов история эта примитивна и ничего особенного в себе не содержит. Собственно, здесь и секса как такового нет. Более того – на само введение в курс дела у меня может уйти куда больше строчек, чем на описание действия.

Тем не менее она ещё долго заставляла меня алеть, опустив взгляд в землю.

В то же время она невольно послужила спусковым крючком как для моих последующих фантазий – что в принципе объяснимо – так и для некоторых последующих событий реального мира. Причём последнее уже не объяснить без мистики – ведь не могло же случившееся n лет тому назад на запланированной встрече сетевых знакомых каким – то образом повлиять на намерения одной шутливой девчонки, с которой я познакомился лишь пару лет спустя? Может, правы те, кто утверждает, что мы мыслями своими и намерениями формируем своё будущее?

Не буду гадать.

Случилось сие событие приблизительно в середине июня 2001 года на встрече случайных – или почти случайных – сетевых знакомых, которые тем не менее к тому времени уже много месяцев общались между собой через Повсеместно Протянутую Паутину и даже благодаря фотографиям знали друг друга в лицо.

Вечеринка, что называется, была бурной.

Творческие лица часто ведут себя неадекватно даже и в трезвом состоянии – Веллариус же, хозяин флэта, вместе со своею подругой Дайной предоставивший территорию для весёлого слёта, был лицом не просто творческим, а отчасти ирреально – потустороннего розлива.

Веллариус, Дайна – собственно сетевые псевдонимы. Поскольку тусовка наша была преимущественно виртуальной по характеру собравшихся, то мы пользовались ими едва ли не чаще обычных имён.

О многих творческих лицах говорят, что они "не от мира сего", но Веллариус производил этим не только умилительное, но и частично пугающее впечатление.

Начинающий молодой стихоплёт, ещё не публиковавшийся на бумаге, да и не факт, что какое – нибудь издательство приняло бы его вирши – при всей их идеальной грамотности и захватывающем подтексте они могли поразить воображение читателя своей абсолютной нетрадиционностью. Нетрадиционная компоновка куплетов, заведомо неритмичная ритмичность, странная инфантильность и одновременно будто бы многовековая мудрость закрадываемых между строчками посылов – всего этого было достаточно, чтобы в чертах лица главного редактора любого возможного издательства проступила оскомина.

А используемые им идеи?

Продюсер анимэ – сериала "Death Note" удавился бы от зависти – осознав собственную банальность.

Дайна, подруга его, была ему под стать.

Внешне русоволосая, слегка курчавая, с едва уловимой примесью чего – то цыганского в лице и с той же искрой шизофрении в очах, она несла в своём облике элемент некоей странной красоты. Нет, не хрупкой и не ажурной, а опять же потусторонней. Запредельной. Нераспознаваемой с первого взгляда, а требующей для своего обнаружения длительного общения с хозяйкой – или по меньшей мере длительной сосредоточенной медитации на её фотографии.

Внутри себя она была не менее странной, не отставая, а в чём – то и превосходя по экстравагантности своего спутника.

Поэтесса.

Философ.

Художница.

Психолог – практик.

Любительница алхимических экспериментов.

Ходили слухи о её любви иногда разговаривать со своими личными духами или галлюцинациями, вызванными из а

страла или из собственного подсознания. Ходили слухи о её суицидальных попытках в тинейджерском возрасте.

Ходили слухи о её широкой половой ориентации в прошлом, хотя достоверность их никто проверить толком не мог – теперь – то она была всецело предана своему спутнику. Ходили слухи, что история их встречи и знакомства была невероятно драматична и эмоциональна – причём несмотря на то, что обе стороны успели к моменту знакомства стать невероятными циниками, изрядно разочаровавшись в людях.

В общем, дуэт был достаточно странным.

В то же время для тех, кто достаточно долгое время знал обоих персонажей, союз их выглядел неизбежным и как бы даже не Освящённым Свыше.

В симбиозе их и без того немалая неотсюдность и потусторонность усиливались до самого предела.

Они казались богами.

Боги, как известно, находятся вне привычной морали. Добавляя к этому знание о популярном в Интернете уже тогда цинизме, мы особо не удивимся периодическим пренебрежительным высказываниям из уст нашего небожителя или небожительницы об общепринятых предрассудках. Тем не менее до поры до времени казалось – ну, лично мне, – что хотя бы часть традиционных предрассудков всё же довлеет над обоими властелинами небес.

До поры.

Вечеринка, как уже говорилось выше, была в самом разгаре. Поскольку у богемной интеллигенции, тем более с закосом в поэтику и шизофреничность, всё не как у людей, то и "разгар" этот принял несколько нетипичные формы. Никто не бил посуду, не признавался никому пьяно в любви, даже не бегал – пока что – в круглосуточный магазин за добавкой.

Просто группировка оторванных от жизни интернет – гиков – с немалым трудом отодравших не столь давно свои седалища от кресел перед компьютерами ради встречи с любимым стихоплётом и давним сетевым собеседником – постепенно стала расслабляться, вспоминать навыки речевого общения без помощи клавиатуры и даже разбиваться на пары. "Пары" не в возможно подуманном вами пошлом смысле – большинство приглашённых Веллариусом фанатов так или иначе были мужского пола и подобное разбиение было почти невозможным. На пары диспутантов – спорщиков.

Кто – то спорил о природе НЛО, кто – то – о планах Путина, кто – то – полемизировал на чрезвычайно актуальную тему "Что было бы, если бы Советский Союз просуществовал миллион лет?"

Естественно, спорщики мешали друг другу, одна пара дуэлянтов вербальной шпаги то и дело заглушала своими голосами другую пару виртуозов слова.

Чтобы хоть немного снизить уровень шума, часть диспутантов перешла из гостиной комнаты на веранду, где стоял старенький включенный телевизор, явно давший им новую пищу для спора. Часть же народу вовсе покинула дачный домик, куда вздумал пригласить своих френдов поэт, и расположилась у мангала возле строительной будки.

Вскоре оттуда потянуло запахом шашлыка, после чего дачный домик покинуло ещё больше народа.

Я лишь морщился, оставаясь в гостиной и жалея о непонятных проблемах с желудком.

Отчасти из – за этих проблем я мало участвовал в бурном празднике болтовни и старался ни с кем особенно не спорить. Хотя вроде бы мне удалось унять странные боли в животе и в туалет больше не тянуло, но они – явление отчасти психосоматическое, вдруг от резких движений или разговоров с кем – то они заново обострятся?

Лучше уж посидеть спокойно в комнате.

Как едва ли не самый юный, самый стеснительный и самый замкнутый интернет – задрот из всех слетевшихся на вечеринку Веллариуса, я, конечно же, был горд, что он меня пригласил и что он считает меня своим другом. Мы не раз оживлённо беседовали в Сети публично и приватно на самые разные темы в самом тёплом тоне – но пригласить на этом основании в своё оффлайновое жильё?

И ведь не кто – нибудь, сам Веллариус. Вирши которого всегда вызывали у меня трепет и тихую светлую грусть.

Его подруга, с которой я до той поры общался в виртуальности чуть – чуть меньше, также произвела на меня необычное впечатление.

Благоговейно – пугающее, можно сказать.

Но тем не менее я уже не был уверен, стоило ли мне ехать. Чересчур уж волнующим было присутствовать в обществе более чем десятка живых настоящих людей.

К счастью, обстановка разжижалась.

– Шопенгауэр был довольно тусклым типом, – произнёс задумчиво гость, чьего имени я не запомнил. – Он учил, что все мертвецы мира, дай им возможность сказать об этом, ни за что не пожелали бы себе оживления.