Пропущенный рейс (2 часть)

Не давая времени подобрать слова, я одним движением скользнул к кровати спутницы и опустился на колени у изголовья. Девушка глубоко дышала едва приоткрытым ртом и безотрывно сверлила меня тёмным взглядом. Я плавно, будто собираясь погладить насторожённую кошку, протянул руку и коснулся нежного девичьего лица, осторожно отодвинул со лба локон, погладил щеку, провёл пальцем вдоль подбородка, приласкал волосы. Я гладил её голову воздушными, но уверенными движениями, пока она не прикрыла глаза.

Как же восхитительно она целовалась! Мы будто кувыркнулись в пропасть, потеряв голову в бешеном кружении и отдав тела на волю сумасшедших ветров! Такие самозабвенные поцелуи у меня бывали только в юности, в буре первой всепоглощающей влюблённости. Увы, увы! — этим искусством так и не овладела моя чудесная жена, целующаяся жёсткими напряжёнными губами, будто готовыми в любую секунду решительно сомкнуться.

Мы целовались и целовались, не желая до времени обрывать поток этой пьянящей сладости. Нырнув рукой под одеяло, я принялся прихотливыми ласками изучать тело женщины, которой собрался овладеть.

Она оказалась полностью обнажена, лишь трусики прикрывали самое сокровенное, будто последний и фатально безнадёжный рубеж обороны. Грудки, как я и ожидал, были маленькие, правильной формы и очень упругие, животик встретил мою ладонь шелковистой гладкостью, а под нежной кожей предплечий напряглись неожиданно крепкие для женщины мышцы. Глубокая ложбинка позвоночника привела мои пальцы к мягкому прогибу талии, куда ладонь легла как в специально созданное для неё гнездо.

Тем временем, рука девушки стала играть с моей. Наши пальцы сплелись, и, подавшись вперёд, я опрокинул чернобровку на спину, лёг всем телом сверху и, наконец, оторвался от её рта. Несколько секунд мы просто глубоко дышали, глядя друг на друга.

Порывисто встав, я одним движением сдёрнул одеяло и, поедая глазами обнажённое девичье тело, быстро избавился от собственной одежды. Девушка не спешила. Её ладони медленно скользнули вдоль боков, пальчики подцепили края совсем простых, белых красивых трусиков, спинка грациозно прогнулась, попка оторвалась от постели, и последнее, что нас разделяло, заскользило вдоль длинных стройных ножек. Мои руки подхватили эстафету, трусики полетели в сторону, а девушка на секунду замерла, улыбнулась и неспешно развела в стороны согнутые колени.

От развратной откровенности этого жеста у меня перехватило дыхание, а детородный орган разве что не зазвенел. Я провёл ладонями по внутренней стороне её бёдер, пока не касаясь устья, продвинулся вперёд, проплыл над аккуратной полоской волос выбритого лобка и оказался лицом против её лица, которое разомкнуло медовые уста и спросило:

— Есть ли у тебя презервативы, мой друг?

— Кто ж знал, что гнев твой скоротечен, а милость столь решительна? — с внезапной поэтичностью ответил я.

— И куда же ты собрался?

— В неведомые глубины, — пообещал я, медленно лаская вторую пару её губ своей второй головой. Губки постепенно расходились, и головка всё сильнее ощущала влажный тропический зной.

— Тогда пачкай меня снаружи, в мамы мне пока ра…

Она на полный выдох выкрикнула, когда одним длинным движением я погрузился на всю глубину. Протяжно и неторопливо, замирая в крайних точках, я смаковал знакомство с новым женским телом и давал возможность привыкнуть к своему.

Взяв меня руками за плечи и сжав коленями бёдра, девушка быстро подстроилась к ритму, то вжимаясь попой в постель, то подаваясь вслед за мной, будто желая подольше удержать гостя в гостиной.

Я стал играть с темпом, сначала делая несколько частых неглубоких толчков, затем растягивая движения и приникая к её шее жаркими требовательными губами. Полностью выходил из гостиной и врывался обратно, был то настойчив, то деликатен.

— Смотри… не оставь следов… — выдохнула она в два приёма, улучив моменты, когда гость замирал внутри, а губы грозили подарить нежной шейке синяк.

Оторвавшись от шеи, я ускорился, и следующую минуту она стонала, содрогаясь под глубокими требовательными толчками, потом я упёрся руками в её плечи, изо всех сил подался внутрь, вглубь и… замер, успокаивая дыхание. В ответ девушка распрямила ножки, вжалась в меня всем телом — от напряжённых грудок до лобка, — и, едва заметно вращая бёдрами, стала ласкать плотно стиснутый клитор. Я опустился грудью вниз, придавив любовницу к постели, уложил свои ноги поверх её и принялся массировать устье, скупо двигая одним только тазом, не слишком часто, но и не медленно, то вперёд – назад, то вкруговую. Её дыхание стало прерываться, губки задрожали, и я накрыл их поцелуем, продев ладони под затылок и шею.

Меня эта поза скорее охлаждала, некстати вспомнилось, что она называется «лягушка», но девушка трепетала и явно шла к пику! Она резко оторвалась от моих губ, крепко обвила плечи и со всех сил прижала к себе. В ответ я плотно сжал её тело под мышками и пустил ладони путешествовать до бёдер и назад, мимоходом обводя большими пальцами края грудей; наконец, поймав момент наивысшего напряжения, я оторвал лобок от лобка и несколькими сильными движениями пронзил её лоно на полную глубину. Коротко вскрикивая при каждом толчке, моя страстная попутчица задрожала всем телом и расслабилась.

Некоторое время я лежал и наслаждался блаженством отдавшейся мне женщины. Вдруг она подобралась:

— Ты не кончил?

— Пока нет, но рейс уже на подходе!

— Только не в меня! — быстро проговорила она.

— Придётся найти кого – нибудь другого, да? — ответил я, начиная двигаться.

Какое – то время она тревожно смотрела мне в лицо и, поняв, что не шучу, выпалила:

— Ну – ка, слазь! Быстро!

В ответ я лишь с ласковой наглостью улыбнулся, наращивая темп.

Она задёргалась подо мной, пытаясь выскользнуть, но я, вновь поразившись её силе, лишь раззадорился. Руки девушки упёрлись мне в грудь, пытаясь сбросить, а колени несколько раз безрезультатно ударили по бокам. Она замахнулась, чтобы ударить меня в лицо, но я перехватил руку, потом вторую, сжал оба тонких девичьих запястья одной ладонью и с силой опустил их вниз, уложив руки над головой бунтующей валькирии.

Слегка приподнявшись, я гладил свободной рукой её тело, стискивал грудки, теребил соски, не прекращая ритмично овладевать медленно покоряющейся женщиной.

— Ты слишком любишь контроль, — говорил я, глядя в её бешеные глаза, — слишком любишь управлять мужчиной, слишком боишься его. Отдайся! Отдай себя в его полную власть! Распахни тело! Обнажись целиком, до предела, до глубины!

Говоря так, я всё сильнее возбуждался, а её сжавшееся в безуспешном сопротивлении влагалище выдало новую порцию гостеприимной влаги. Лицо девушки исказилось, губы задрожали, но уже от слёз. Она заплакала, сначала беззвучно, затем ритмично всхлипывая в голос. Всхлипывания постепенно перешли в стоны, глаза закрылись, и гримаса обиды преобразилась в оскал сладострастия. Глубокое дыхание вздымало ей грудь, и я немного опустился, чтобы на вдохе она тёрлась о меня сосками.

Ощутив, что самка покорилась и всем телом отвечает моим движениям, я отпустил её руки и опёрся на локти, получив возможность двигаться свободней и разнообразней. Она разбросала руки в стороны, распластавшись на кровати и мотая от возбуждения головой.

Девушка распалялась удивительно быстро. Вот, она запрокинула голову, её ноги требовательно обвили мой зад, ускоряя и без того сильные толчки. Стоны прекратились, она глубоко вздохнула, прижавшись грудью и с выдохом… укусила меня за предплечье! Укусила искренне, открыто, во всю силу подавленного гнева, будто намереваясь сожрать клок кожи!

От боли и невероятного возбуждения я тут же начал изливаться в неё, ухватив за волосы и подавляя желание сдавить ей горло! На какое – то время я выпал из реальности и очнулся, лёжа на тяжело дышащей женщине.

Сил не было у обоих.

Уверен, что после секса с мужем она, ещё толком не остыв и не насладившись послевкусием, бежит в душ, каждый раз немного расстраивая брошенного в опустевшей постели мужчину.

Но сейчас, слегка отдышавшись, она лишь спихнула меня в сторону и повернулась спиной. Я прижался всем телом сзади и обнял свою случайную любовницу.

— Какая же ты мразь! — тихо сказала она беззлобным голосом, поудобней устраивая мою руку на груди. — Настоящий подонок. Я уже смирилась с мимолётным приключением, а ты решил перевернуть мне всю жизнь!

Она продолжала что – то говорить, но голос быстро стал неразборчив. Не прошло и минуты, как она смолкла, расслабила плечи и размеренно задышала.

Несколькими лёгкими поцелуями я пожелал красавице приятного сна, поднялся и накрыл её ноги поднятым с пола одеялом, чтобы, озябнув, она могла укрыться, не просыпаясь.

Затем я отнял от времени вылета три часа, завёл будильник, на подгибающихся ногах быстро сходил в туалет и с наслаждением рухнул на кровать. В номере было тепло, и я заснул прежде, чем успел натянуть одеяло.

Сон мигнул и исчез, уничтоженный тоскливым голосом будильника.

Самолёт! — напомнил я себе и решительно сбросил дрёму. Моя, такая близкая теперь попутчица продолжала спать и я, стараясь попусту не шуметь, совершил утренний туалет, затем вернулся в комнату и присел на край её кровати.

Во сне девушка сбросила одеяло и предстала передо мной, как на картине. Волосы в беспорядке, глаза испачканы долго державшейся, но всё же смазавшейся тушью, на шее я, кажется, ухитрился оставить синяк. Пряно пахло уже не вполне свежим по́том, и я любовался сладко расслабленной соней, вспоминая как безжалостно терзал её тело несколькими часами ранее. Красивым женщинам к лицу следы разврата, но им подобного не объяснить, сейчас первым делом побежит смывать всю эту прелесть.

Пора вставать! Я принялся гладить и шевелить девушку. Проводя рукой по внутренней стороне бедра, наткнулся на застывшую липкую дорожку — моё семя. Захотелось ещё раз овладеть ей прямо сейчас.

Моя любовница, тем временем, открыла глаза, прикрыв рот рукой глубоко вздохнула, потянулась, подарила мне улыбку и вдруг замерла.

— Я ужасно грязная!

— В каком смы…

— В обоих! — выпалила она и умчалась в ванную.

«Моя любовница». Захотелось повторить, посмаковать это выражение. Слова оказались грубоватыми, но очень – очень возбуждающими.

Не теряя зря времени, я заказал такси до аэропорта и, прислушиваясь, стал собирать вещи. Как только зашумел душ, я открыл дверь ванной и замер у входа.

Мылась попутчица очень энергично! Не опасаясь вымочить укрытые полиэтиленовой шапочкой волосы, она то поднимала стройную руку, чтобы намылить подмышку, то запрокидывала голову, прогибалась и энергично омывала обеими руками грудь. А вот встала на одну ножку и принялась тереть поднятую к груди вторую. Какая же она была восхитительно длинноногая!

— Спинку потереть? — сунулся я в кабинку с традиционным предлогом.

— А потри! — ответила она, беря в руку душ и присаживаясь на корточки спиной ко мне.

Стараясь не вымокнуть, я нежно потёр мочалкой спину, смыл мыло и, разумеется, перешёл к ласкам. Начав со спины, мои руки скользнули по её чувствительным бокам, перебрались на животик, поднялись к груди, к шее и вернулись обратно к подтянутым холмикам. Девушка запрокинула голову, и некоторое время я легчайшими касаниями пальцев пускал ей мурашки по груди и шее.

Нанежившись, попутчица обернулась через плечо, в её взгляде заискрилось лукавство. Вскинув руку, она повернула кран, подняла душ и окатила меня потоком ледяной воды. Я вскрикнул и отскочил, возмущённый!

— Вот это, блин, зачем?!

Безо всякой спешки девушка выключила душ, распрямилась, грациозно ступила на пол, сбросила шапочку, уронив волну густых волос, и в один шаг прильнула ко мне всем телом, обняв за шею. Я крепко обвил её руками, и мы отдались потоку поцелуя.

Вскоре она оторвалась от губ, опустилась на колени, стянула с меня трусы и, поглаживая бёдра, взяла в нежный ротик то, что выступало уже сверх всякой меры. Лишь только я настроился наслаждаться её горячими губками и энергичным язычком, как она встала, преисполненная наглого веселья:

— А теперь тебя буду трахать я!

Пользуясь растерянностью, девушка потеснила меня к выходу, открыла дверь и, улыбаясь, замерла. Я обернулся — напротив двери была зеркальная от пола до потолка дверца шкафа.

Охваченная напористым сладострастием, попутчица крутнулась вокруг меня, и, требовательно нажав на плечи, заставила лечь на пол так, что ноги мои оказались в коридоре, а спину стал холодить кафельный пол ванной. Она легла сверху, впилась в губы коротким поцелуем, пробежалась губами по шее и прошептала:

— Выебал меня, как бесправную шлюху! Моя очередь, милый!

Я недовольно пошевелился:

— Не надо ложиться на меня, дорогая, ты уже раз положилась и опоздала на самолёт!

— Ну, теперь – то всё под контролем!

Валькирия поднялась на ноги, и в ореоле тёмных волос вид её был столь властен, что мне показалось, будто сейчас она наступит на лицо и заставит вылизывать ей пальцы ног. Однако она лишь развернулась, опустилась на колени и осторожно приняла внутрь мою мужскую суть.

Я раньше не понимал эту позу, позу развёрнутой всадницы, полагая её пригодной лишь для порнографии, лишь для того, чтобы во всём великолепии показать совокупляющуюся женщину, не уродуя кадр безобразным самцом.

А сейчас вдруг постиг её дао.

Это поза оказалась позой покорного мужчины, позой восторженного наблюдателя, который самозабвенно внимает движениям своей женщины, подстраивается под её ритм и практически ничем не управляет. Ну, разве что щекотливые ступни под рукой — как стоп – кран на случай, если что – то пойдёт не так.

Попутчица полностью отдалась самоуслаждению. Она откинула волосы на спину и любовалась в зеркале своим пластичным, охваченным страстью телом. Позвоночник змеился в прихотливом танце, спинка горбилась, а затем прогибалась; когда она подавалась вперёд, прижимая клитор, передо мной круто выдавались чарующие полушария ягодиц. Я принялся гладить её талию и бёдра, но как только мужские руки стали властными, она тут же сбросила их и стала поглаживать себя сама. Изящные девичьи кисти скользнули вверх, и я подался в сторону, чтобы увидеть в зеркале обнажённое тело моей развратницы. Мы встретились глазами, она сразу отвела взгляд.

Вот, она обеими руками стиснула грудки, ухватив пальцами соски, а внутренними женскими мышцами сдавила мо

его гостя — вскрикнула, замерев, и вновь ритмично задвигалась. Затем одной рукой она принялась гладить себя между грудями, а второй скользнула по плечам и шее, по – кошачьи потёрлась лицом о собственную ладонь, совершенно растрепав волосы, потом погрузила пальчик в рот и в едином размеренном ритме стала пронизывать себя с двух сторон. Вторая рука спустилась вниз, к клитору.

Чтоб ей было удобней, я немного выпятился и снова замер.

Движения девушки стали целеустремлёнными. Опустив руки себе на бёдра, она в быстром ритме задвигала вкруговую тазом, будто вращая обруч, затем, уже тяжело дыша, запрыгала вверх – вниз, то обхватывая себя руками, то беспорядочно гладя тело. Потом она подалась вперёд, упёрлась руками в мои колени и быстрыми поступательными движениями таза погнала себя к оргазму, вскрикивая на выдохах повышающимся голосом. Вот, замерла на вдохе, подавшись бёдрами вперёд, согнувшись и сжавши плечи… В этот – то момент я и нарушил неподвижность, пронзив любовницу несколькими решительными движениями.

Девушка будто взорвалась! Она с долгим криком распрямилась, несколько раз дёрнулась и, чтобы не упасть, ухватилась вытянутыми вверх руками за дверной проём, подрагивая и обмякая.

Возбуждённый великолепным соитием, я был на грани, но, преисполнившись благодарности, замер, давая время отдышаться и прийти в себя.

Наконец, она села прямо и подмигнула мне через плечо. Я взял руками её бёдра и задвигался, но попутчица вдруг резко встала, пошатнулась, и, удержав равновесие, шагнула к душу.

— Алё! — возмутился я.

— Представление окончено, помоги себе сам! — ответила она, усаживаясь на дно душевой кабинки.

Взбешённый насколько же, насколько возбуждённый я смотрел, как она опёрлась спиной о стенку, бесстыдно расставила ноги и пустила струю воды, напоказ смывая следы недавней страсти. Вспомнилось, как я удивился, увидев в аэропорту её позу с широко расставленными ногами. Но тогда она была одета.

Гнев кипел. Я хотел схватить её за волосы, бросить лицом на пол или то ли выпороть, то ли жестоко отодрать, но понимал, что как только приближусь, сразу получу удар сильной ногой. Наверное, она ждала, что я просто подойду и обрызгаю её под ехидные комментарии, но это не принесло бы мне должного удовлетворения.

Вдруг я понял. Метнувшись в комнату, я нашёл её трусики, обернул ими готовый выстрелить ствол, вернулся и принялся мастурбировать. Девушка не сразу поняла, что я держу в руках, прищурилась, всматриваясь… А потом с искажённым лицом неловко забилась на полу тесной душевой кабинки, порываясь ко мне. Это стало последней каплей и я, выплеснув десятком движений всю скопленную энергию, бросил ей под душ обильно испачканную тряпочку.

Наконец она выбралась из кабинки и яростно набросилась на меня, вооружённая успевшими вымокнуть трусиками. Я отбивался полотенцем, стараясь не делать больно и главным образом блокируя её выпады. Пластиковый стакан для зубных щёток полетел на пол, звякнуло принявшее тяжёлый удар зеркало. Вскоре мы бросили оружие и сошлись в борцовской схватке, стараясь… да чёрт его знает, чего мы добивались! Главным было ощутить напряжение собственных мышц и превозмочь противника!

Через несколько минут пар вышел, мы ощутили, что гнев растаял, а собранное разгорячённое тело соперника будит желания, связанные с плотским контактом иного рода.

Увидев в глазах друг друга безмолвное предложение ничьи, мы рассмеялись, выпрямились и взасос поцеловались, крепко обнявшись. Не прошло и минуты, как я снова был готов.

— Экий ты неугомонный! — улыбнулась девушка и опустила руку.

Какое – то время я млел под прихотливыми заигрываниями ласковых пальчиков. Затем она внезапно хлопнула меня ладонью так, что я пригнулся.

— А не успеем!

Игриво покачивая бёдрами, моя обнажённая попутчица вышла из ванной, бросила на повороте лукавый взгляд и удалилась в комнату.

Я вышел следом, и она поспешно отвернулась, пряча какой – то пакет; затем, глянув на меня весело и немного укоризненно, натянула джинсы прямо на голое тело. Мне было проще: мокрую футболку я отправил к грязному белью и надел другую.

На телефоне обнаружились два упущенных звонка. Кувыркаясь в ванной, мы, конечно, пропустили назначенное время, и таксист, не дозвонившись, уехал. Пришлось уговаривать вернуться.

В коридоре дежурная проводила нас завистливым взглядом и вздохнула, как мне показалось, с облегчением.

Время уже изрядно подпаливало хвост. Где вчера пронеслись с ветерком, обнаружилась небольшая, но заставившая понервничать пробка. Я зарегистрировался на рейс с телефона, предложил зарегистрировать и спутницу, но она вынула собственный мобильник:

— Какое место взял? Ага, тогда я возьму у прохода.

Между нами оставалось свободное кресло, ряд был ближе к хвосту, поэтому, если самолёт не слишком заполнен, велик шанс, что мы будем сидеть вдвоём.

Досмотр пробегали галопом, прося пропустить нас вне очереди, а через выход пронеслись, слушая, как разносящийся по залу вежливый голос настойчиво приглашает на посадку пассажиров с моей и ещё одной, женской фамилией.

Упав в кресла, выдохнули.

— Я уж подумал, повторим вчерашнее!

— Тебя, похоже, никто не ждёт, и дел совсем нет, — не приняла шутку попутчица.

— А у тебя громадьё планов?

— О, да, и все к чертям! Встреча с Ивлёвым пролетает, на семинар уже не успела. А поэтому, — слегка демонично усмехнулась она, — сегодня мы будем делать ребёнка! Устрою дома romantique, выброшу в мусор все резинки, встречу мужа в пеньюаре и пусть только попробует не наброситься как голодный волк!

— Ух ты! — только и смог вымолвить я.

— Да пора уже кончать это соплежуйство. Сначала обставим квартиру, потом «хотя бы до проект – менеджера», потом на Луну захочется слетать… а там и возраст пройдёт и выносить уже не получится. Хорош резину мять!

Она помолчала, глядя на меня, затем добавила:

— Наверное, мне стоит сказать тебе спасибо. Поставил перед фактом, а то бог знает, сколько бы ещё тянули.

— Можно же было выпить постинор или что – то вроде.

— Ну да. Сначала потравить себя таблеткой, потом случайно залететь и сделать аборт — всё, лишь бы подольше жить как банка консервов, потихоньку подтухая за жестяными стенками в смертельной боязни перемен.

Помолчали.

— У тебя дети есть? — спросила попутчица.

— Нет.

— Почему?

К глазам внезапно подступили слёзы.

— Вот примерно, как ты сказала про банку консервов. Только у меня оно больше похоже на сейф.

— Да, в тебе я тоже заметила склонность к соплежуйству.

— И что делать?

Она плеснула руками и с возмущённым изумлением посмотрела во все стороны, будто ища подсказки, затем уставилась на меня.

— Что делать? Что, блин, делать? Ты… — она резко откинула подлокотник, пересела в кресло рядом со мной и продолжила, понизив голос. — Со мной ты, блин, не спрашивал, что делать, просто, блин, раздвинул ноги и накачал спермой без идиотских вопросов! Ты так только со случайными девками умеешь, с женой никак?

— Вся жизнь изменится.

— А, значит чужую жизнь менять — это как плюнуть, а свою — кишка тонка?

— Я же сказал: сейф.

— Чем дальше, тем стенки толще. Ломай быстрее. Знаешь какая удивительная свобода охватила, когда ты меня… назовём вещи своими именами — насиловал? Это как сбросить кокон, сразу чувствуешь, что живёшь! Незнакомый мужик в тебя кончает? А ты от восторга кончаешь сама, в первый раз оргазм словила с открытыми глазами! Хочешь отметелить козла в ответ? Метелишь!

— Когда ты с меня слезла, не дав кончить, хотелось взять ремень и отхлестать тебя до кровавых полос.

— И чего не сделал? Испугался, что это я тебя отхлещу?

— Неважно, чего испугался. Как бы мужу тогда объясняла последствия безудержной свободы?

— Как бы ты жене объяснял! — иронично возразила она. — Не смог бы ты меня ударить всерьёз, я же помню, как деликатно ты со мной боролся!

— Не веришь в меня.

— Не – а! Хочешь, я твоей жене позвоню и скажу…

— Давай уж я как – нибудь сам!

— Как знаешь.

Она состроила скептическую гримасу и через пару минут снова отсела к проходу; на мою просьбу остаться отговорилась, что в туалет может пройти кто – нибудь знакомый и заметит наш взаимный интерес.

Принесли и убрали обед. Минут сорок заняло паломничество к туалетным кабинкам. Наконец, суета в салоне улеглась.

— Пересаживайся обратно, — наклонился я, — дальше будет сплошной сончас, никто тебя не увидит.

Помедлив, девушка снова перебралась ближе.

— Твоего мужа мне даже немного жаль, — начал я. — С таким характером, как у тебя, вырастет подкаблучником.

— О, мой дорогой, я сделала выводы. Мне понравилось подчиняться и полагаться на мужчину. Надо только постепенно, без резких движений приучить к такому супруга. И иногда брать дело в свои руки.

— Тут главное без перебора. Мне тоже понравилось решать за двоих, но каждый раз драться за собственное решение с женой — увольте!

— Не волнуйся, — улыбнулась она, — непосильных испытаний своему мужчине я не устраиваю!

— А давай заделаем детей в один день?

— Это, типа, в компании веселее? — рассмеялась она.

— Ага!

— Ну, я решила, мой день — сегодня. Твой ход.

— Я тоже устрою романтичный вечер! Приду домой с цветами, вкусной едой, велю красиво одеться и пусть только попробует сказать, что голова болит!

— Определённо, я хорошо влияю на мужчин! — задрала нос попутчица.

— Давай обменяемся смс – ками как завершим. Кто первый совратит супруга?

Некоторое время изучающий взгляд её тёмных глаз скользил по моему лицу.

— Нет, ты это не ради соревнования предлагаешь. Просто не хочешь в холодную воду один прыгать.

— Вроде того, — согласился я. — Поможешь?

— Своего телефона я тебе не дам, но… — она пошевелила пальцами в раздумьях. — Муж вернётся примерно в семь – тридцать, минут сорок уйдёт на переодевание и романтическое щебетанье, минут двадцать на секс. В общем, заведи будильник на восемь – тридцать, восемь – сорок, это и будет твоя смс – ка.

— Ерунда какая. Планы имеют свойство ломаться. У мужа случится внезапный аврал, и ты всё перенесёшь на завтрашнее утро, например.

— Не волнуйся. Если планы зависят от меня, они выполняются.

В ответ на умоляющий взгляд девушка лишь ласково улыбнулась, покачала головой и, видя моё разочарование, придвинулась поближе и мягко устроилась на плече, совершенно укрыв его густыми волосами.

Где – то в глубине души у меня теплилась безрассудная надежда на продолжение знакомства, и сейчас она бесповоротно испарилась облачком тихой грусти. Со всей непреклонностью стало ясно, что наши отношения будут длиться ровно до посадки и ни секундой дольше.

В конце концов, вечного нет ничего. Остаётся лишь любоваться её ресницами, вдыхать едва заметный аромат волос и наслаждаться нежным теплом плотно прижатого бедра, вспоминая терпкое гостеприимство, скрытое за ним. А как она млела, когда я кончиками пальцев ласкал шею!

В мечтательности я не сразу заметил, что моя рука скользнула к нежному девичьему подбородку, повторяя ласку из утреннего душа. И снова моя милая спутница запрокинула голову, наслаждаясь воздушными касаниями… но вдруг напряглась и резким движением посмотрела через проход.

— Все задремали, — успокоил я.

Девушка вновь опустилась мне на плечо, но расслабленная нега исчезла, тело заметно напряглось. Тогда я обнял её за плечи и принялся ласкать сквозь одежду; лифчик был без подкладки и быстро напрягшиеся соски развеяли остатки сомнений. Когда моя ладонь скользнула к лицу, она прикрыла глаза и стала двигать головой навстречу руке.

Ощутив в теле любовницы пластичность возбуждённой кошки, я потеребил её за ушко, провёл пальцами по губкам и принялся расстёгивать ей джинсы. Девушка подобралась, ещё раз огляделась, посмотрела на меня внимательным взглядом… и, прикрыв глаза, обмякла в объятьях, отдавая себя в полную власть мужчины. Секунду спустя мои пальцы погрузились во влажную глубину.

Остальное было делом техники.

Уже знакомый с её оргазмом, я предвкушал его как любимое, сотню раз смотренное, но неизменно увлекательное представление. Вот, девушка вся подобралась, и я, взяв клитор двумя пальцами, несколькими осторожными, но сильными сжатиями вознёс её до вершины. Попутчица замерла на вдохе, неритмично задрожали бёдра, и, чтобы не выдать себя голосом, она зарылась лицом мне в грудь и жарко выдохнула – выкрикнула в джемпер, ожегши кожу. Я продолжал поглаживать её губки и, ещё несколько раз вздрогнув, моя любовница окончательно расслабилась. Не застёгивая джинсов, она откинулась на спинку кресла, повернула ко мне голову и отбросила волосы с лица, на котором медленно проступила добрая, благодарная и усталая улыбка.

— Извини, тебе помочь не могу, — шепнула она, наклонившись. — Чистые трусики закончились.

Мы оба всхохотнули и стукнулись лбами, от чего развеселились ещё больше.

— Всё забывал спросить: тебя как зовут? — поинтересовался я.

— Очень вовремя! — снова прыснула незнакомка. — И как мы только сумели обойтись без имён?

— Рита?

— Нет. И хватит об этом.

Она наклонилась к самому уху:

— Я громко стонала?

— Не, отлично сдерживалась. И самолёт шумит, никто не слышал.

— В крайнем случае, заметили соседи сзади и через проход, а там знакомых нет.

— А если б были? Носишь ли ты с собой стрихнин?

Она посерьезнела:

— Не говори об убийстве даже в шутку, прошу. Мало что ценней человеческой жизни, брак уж точно. Даже если жизнь чужая, а брак — твой.

— Извини.

— Ничего. Ты ж не знал.

— О чём?

Девушка махнула рукой, отказываясь отвечать.

— Ты ведь всё равно вспомнила и расстроилась. Расскажи, станет легче.

— Я молча расскажу, а ты лучше меня обними.

Она расслабленно устроилась на моей груди, прикрыла глаза и, преисполненные нежности, мы сидели так, пока голос стюардессы не опечалил меня известием о том, что самолёт начал снижение.

В какой – то момент из – под ресниц девушки скатились несколько слезинок, но быстро высохли.