Прерванный полет. Часть 1

Иркутский бизнесмен Аркадий Кирсанов осуществил, наконец, свою заветную мечту. На ее осуществление ушло около трех месяцев и почти миллион баксов, зато в кармане у него появилось свидетельство частного пилота, а во дворе загородной виллы — новенький серебристый Hеli-Sроrt сH-7, двухместный вертолет. Теплым июльским вечером Аркадий и его восемнадцатилетняя дочь Светлана заняли места в кабине серебристой стрекозы, чтобы первый раз прокатиться по небесам. Аркадий запросил через интернет разрешение на вылет, запустил мотор и поднял машину в воздух.

— Ой, как здорово, папка! — восхищалась Света, прильнув к стеклу. — Красота какая! Тайга, деревья прямо как на макете! Река... А там вон избушка под нами. И сопка какая красивая справа. Полетели туда?

Геликоптер заложил небольшой вираж и...

* * *

Вечерело. Егор Лукич возвратился с охоты на свою таежную заимку. Он ощипал четырех рябчиков, одного бросил сеттеру Ральфу: «На, заслужил!» Остальных выпотрошил, закинул в котелок с водой и включил газовую плитку. Егор Лукич работал егерем без малого тридцать лет. Эту заимку он строил сам. Тут у него была просторная изба, где могли свободно разместиться шесть-семь охотников, во дворе дровяной сарай и баня. Электричества не было, но имелся бензиновый генератор, а баллона газа для плитки вполне хватало на несколько месяцев. К следующим выходным он ждал гостей: должны были приехать на охоту его городские друзья. Сам он явился загодя, чтобы заготовить дров для бани и выследить место, где в этом году можно добыть изюбра.

Внезапно Ральф насторожился и коротко зарычал.

— Ты что? — удивился Егор. — Кого учуял? Нет там никого.

Но пес встрепенулся и коротко гавкнул. Потом заскулил.

— Странно...

Лукич поднялся с табурета и выглянул за дверь. Ральф протиснулся мимо него и выскочил во двор. Он подбежал к груде какого-то тряпья (откуда оно взялось?!) и стал обнюхивать. Охотник последовал за ним. Оказалось, это вовсе не тряпье, в сумерках Егор просто не разобрался. На земле лежала девушка в рваной грязной ветровке и разодранных джинсах. Она лежала лицом вниз, длинные светлые косы расплелись, в них запутались хвойные иголки и паутина.

— Эй! — Лукич тронул девушку за плечо. — Ты живая?

Он перевернул ее на спину. Девчонка дышала, но была, то ли без сознания, то ли просто изможденной и до смерти перепуганной. На миловидном лице ее кровоточили ссадины и царапины. Девушка застонала, когда он поднял ее на руки. Лукич отнес ее в избу и уложил на нары.

Бульон из рябчиков вовсю кипел, егерь закинул туда крупу. Гостья снова застонала, Лукич склонился над ней, девушка открыла глаза.

— Вы кто? — спросила она слабым голосом.

— Я местный егерь, а ты кто?

— Я... я не знаю.

— Ты откуда взялась-то?

— Не помню. Я шла... долго... по лесу. Потом упала.

Ясно, подумал Лукич. Отстала от группы туристов. Или с родителями приехала за грибами и заблудилась.

— Где ты живешь? Родители твои кто?

— Не знаю. Не помню.

Понятно. Частичная амнезия от стресса. Ничего. Пройдет. Отдохнет ночку, все вспомнит.

— Есть хочешь?

— Хочу.

— Разносолов нет. Вот, кулеш будешь?

Он сел на табурет перед девочкой, горячий котелок поставил себе на колени, подложив под него фуфайку, дал в руку ей деревянную ложку.

— Как звать-то тебя?

— Не помню... — девушка приподнялась на локте, зачерпнула полную ложку каши, обожглась, поперхнулась.

Лукич постучал ей кулаком по спине. Поев немного, девчонка отложила ложку.

— Спасибо!

В избе становилось темно.

— Ща свет зажгу, — Лукич поставил котелок на стол, запалил керосиновую лампу, подвесил к потолку.

— Свет... — повторила девушка. — Ой, вспомнила! Света. Света меня зовут.

— Ну и замечательно. А я Егор.

— Дядя Егор?

— К черту дядя. Просто Егор. А друзья называют меня Лукич.

— Хорошо... Лукич.

Света зевнула, свернулась калачиком и крепко заснула. Лукич накрыл ее овчинным тулупом. Ладно. Выспится девка, наутро все вспомнит, отвезет он ее домой. Егор налил себе полстакана спирта, залпом выпил, доел кулеш из котелка и тоже лег спать.

Утром он встал с рассветом. Девушка еще спала. Свет из окна освещал девичье личико, хоть грязное и в ссадинах, все равно очень милое. Лукич полюбовался им и пошел топить баню. Когда он вернулся в избу, Света уже проснулась. Она сидела на нарах и гладила Ральфа, который лизал ей руку.

— Доброе утро! — приветствовал ее хозяин. — Как спалось?

— Нормально. А где у вас туалет?

— Там, во дворе. Маленький домик, окошки сердечками. Иди, я пока завтрак сочиню.

Чем бы ее потчевать? Разносолов и впрямь не было. Огурцы с огорода, хлеб, который он выпекал сам, консервы рыбные, солонина, да сало, чай. Девушка ела мало, она озиралась, разглядывая Лукичевы трофеи — медвежья шкура, оленьи рога, чучела бурундуков и белок.

— Свет, ну ты как, вспомнила, где живешь, кто родители?

— Нет, — она вдруг заревела, размазывая слезы по грязным щекам. — Ничего не помню... Большой дом только помню...

— Ладно. Не буду тебе докучать. Как вспомнишь, сама скажешь. Я баньку истопил, помыть бы тебя надо. И одежку твою постирать да починить — вся рваная.

Баня прогрелась несильно, но особого пара не требовалось: была бы вода теплая. Света сняла футболку и джинсы, осталась в трусиках. Ее грудь была небольшой, поэтому лифчика она пока не носила. Залюбовавшись, Лукич не мог сдержать возбуждения. Он сам был одет, однако член его предательски оттопыривал брюки.

— Что вы так смотрите? — смутилась Света. — Отвернитесь!

Лукич отвернулся, собрал ее одежду, хотел уйти.

— А душ у вас есть?

— Нет. Нету. Мы из ушата поливаемся.

— Ой, а как это?

— Знаешь что, давай я тебя помою. И трусы тоже сымай. Да не тушуйся ты, что я, по-твоему, голых баб никогда не видел? Насмотрелся за полсотни лет. Давай! Не боись, не сделаю с тобой ничего.

Лукич бросил одежду Светы на лавку и сам разделся до трусов. Стараясь поворачиваться так, чтоб девушка не заметила торчащий член, Егор намылил мочалку, тер ей спину и попку, потом повернул ее к себе передом, присел на корточки, и, любуясь юной девичьей щелкой, намыливал грудь, живот, бедра...

— Ну вот, — он поднялся и снова повернул ее к себе спиной. — Ща голову намылим, и будем смываться.

Член его просто звенел от упругости. Тельце девушки такое стройное, ножки длинные, попка круглая, и вся она такая нежная, приятная. Взять бы да обнять ее, прислонить к себе, членом прижаться к ложбинке между ягодичек. поелозить им, да и спустить на эту белую нежную спинку! Да как-то неловко — уж больно юна молодка, для нее он почти что дед.

— Закрывай глаза!

Света зажмурилась. Но прежде чем окатить девчонку из ушата, Лукич достал из трусов звенящий член и принялся быстро-быстро дрочить. Он был до предела возбужден, к тому же бабы у него давно не было. Ему хватило буквально нескольких движений, чтоб кончить. Спустив на пол, он взял шайку с теплой водой и окатил Свету с головы до ног.

Пока Лукич стирал и зашивал Светины джинсы и футболку, он дал ей надеть свой анорак, который был ей как платье — почти до колен. Девушке такая одежка понравилась.

— А можно я так и буду в нем ходить?

— Пожалуйста, если тебе удобно.

* * *

Днем Света, играла с собакой, помогала Егору поливать огород, собирала малину и жимолость. Под вечер ей снова взгрустнулось.

— Я так и не могу вспомнить, что было со мной.

— Не переживай. Ложись спать, все прояснится.

Ночью Лукич долго не мог уснуть. Перед глазами у него постоянно возникал образ голой Светланы, ее девичье манящее тело: небольшая высокая грудь, лобок с молоденьким светлым пушком, плотно сжатые нежные половые губки, попка, упругая и одновременно мягкая...

У него уже месяца два не было секса. Жена померла два года назад от рака... Эх, а ведь раком-то ебстись как любила! Замутил он потом с продавщицей одной, но и с той в конце мая расстались. Да и все его бабы были дебелые с висящими титьками. Даже жена, с которой они расписались, когда обоим было по двадцать пять, после родов пополнела, подурнела. Егор дочку хотел, чтоб хоть на нее любоваться, пока растет, взрослеет, а родился сын. Сын вырос, военным стал, на Дальний Восток служить уехал. Совсем один Егор остался. И вдруг... Такой подарок судьбы.

Лукич встал с постели, подошел к нарам, где спала Света. Луна, пробиваясь в окно, освещало ее лицо и светлые волосы, разметавшиеся по подушке. Ссадины заживали, грязь отмылась. Девчонка просто прелесть. Эх, был бы он помоложе, или она постарше, ее бы и выебать можно. Лукич присел в изножье, приподнял край одеяла. Девушка спала в одних трусиках. Он погладил ее по бедру. Света причмокнула губами, но не проснулась. Егор был возбужден. Он поднялся: «Эх, пока спит девка, подрочу-ка еще на нее!» Лукич высвободил напряженный хуй через боковую прореху семейных трусов, приблизился к лицу девочки, коснулся головкой девичьих губ. Впендюрить бы в этот ротик! Как там, наверное, нежненько, да приятненько!

Егор принялся потихоньку дрочить, и тут Света открыла глаза. Девушка вскрикнула, отодвинулась и присела, прислонившись к стене, сжавшись в комок и прижав к подбородку коленки.

— Вы что делаете?! — не то спросила, не то удивилась она.

Лукич быстро убрал хуй обратно в трусы. Кончить он не успел.

— Да... так...

— Вы — онанист?

— Дык... Все мы понемногу. Просто... понимаешь? Давно бабы у меня не было...

Света помолчала немного, глядя на трусы, в которых все еще торчал напряженный член Лукича.

— Ну, если вы мне ничего не сделаете, то... кончайте уж. Я просто испугалась, думала, вдруг вы меня изнасиловать хотите.

— Нет, ну что ты. Я не насильник. Только по согласию. А ты уже о сексе всё знаешь?

— Ну да. Мы с Катькой... Ой! Вспомнила! У меня подруга есть Катя. Мы с ней видео смотрели. И... шалили.

— Как шалили?

— Ну... да так же как вы. Только... у девочек ведь все по-другому.

— А вместе со мной пошалить хочешь?

— С вами? Ой, да что вы... стыдно... Вы же мужчина.

— Да чего там стыдного? Никто не узнает. Я же тебя не стесняюсь. Давай, покажи, как ты это делаешь!

— Ну ладно...

Девочка развела в стороны колени, отодвинула пальцем ластовицу трусиков и погрузила его между губок. И Егор снова вытащил член на свободу. Света медленно двигала пальцем и в неярком свете луны разглядывала хуй Лукича.

— Я в реале никогда у мужчины не видела. Только на видео. И на картинке.

Егор начал дрочить. Его взгляд был прикован к пальчику Светы, который трудился в половой щелке. Одна губка была прикрыта трусиками, другая как бы обхватывала палец, когда он погружался вглубь, и с хлюпаньем отпускала, когда он выходил наружу. Егор кончил первым. Он выстрелил прямо в девчонку. Первый заряд спермы угодил ей чуть ниже левого соска. Второй — в пупочек. Остальные оросили ноги. Света, прикусив губу и закрыв глаза, частыми движениями натирала писку, и буквально через минуту затряслась и прерывисто несколько раз содрогнулась в оргазме.

— Улёт... — прошептала она. — У меня... мне еще никогда так хорошо не было. Лучше чем с Катькой.

Краем одеяла она вытерла сперму Егора с груди.

— Охотник, ты ранил меня в самое сердце! — пошутила она.