Право Первой Брачной Ночи. Часть 2: Вечер с герцогиней (начало)

Под аккомпанемент звуков ночного леса на самой границе освещённой фонариками аллеи прямо у борта огромного чёрного автомобиля стояла высокая мужская фигура в чёрном, а у ног мужчины склонилась женская фигура в порочно-красном — юбка широко растеклась по асфальту — и совершала головой древние ритмичные движения. В мужской фигуре без труда угадывался мой водитель — характерная униформа, фуражка, вышитые «АТ» на лацканах, — а женщиной могла быть только герцогиня Сварожич. Я уже заждался, а она вон там чем развлекается! Чуть поодаль в тени деревьев скромно белела ещё одна женская фигурка в коротком платьице с юбкой-куполом. Видимо, одна из фрейлин. Позвать, что ли, пока герцогиня не натешится?

Я отвернулся от окна, хмуро подошёл к пылающему камину и налил себе коньяку. Оглядел созданный, между прочим, собственными руками уют: шкуры диких животных на полу, трепетные тени от трофейных оленьих голов на тёмных дубовых стенах, красное вино, сыр и фрукты на низком столике. Интимно мерцает огнями свечей приоткрытая дверь в спальню с огромной пышной кроватью.

А она там прислуге насасывает!

Решительно подойдя к окну, открыл створку и крикнул:

— Герцогиня, разбудите хотя бы остатки совести! Я совсем истомился!

Не отпуская рукой толстого хуя, герцогиня блеснула светлыми глазами в мою сторону, потом демонстративно медленно облизала и поцеловала орган на прощание. Изящно подала водителю руку, затянутую в паутинку перчатки. Тот помог ей подняться. Не оглядываясь, герцогиня гордо зашагала к охотничьему домику. Я чуть помедлил у окна — интересно было заценить фрейлину, но та мгновенно скрылась в лимузине. Водитель тоже занял своё место. В темноте салона интимно вспыхнули огоньки двух сигарет. Я пошёл встречать мою развратницу.

Герцогиня вошла, шурша юбками — она обожала кринолины и кружева, а кружева и кринолины отвечали герцогине взаимностью, они изумительно шли её лицу. Увидев меня, всего в чёрном, герцогиня облизнула пухлые бардовые губки крошечного ротика и сделала глубочайший реверанс, почти вывалив свои четыре с половиной из декольте.

Герцогиня Сварожич, выпускница АСЛ, Академии Светских Львиц — в принципе, больше можно ничего и не говорить. В народе это невероятно дорогое одногодичное учебное заведение именовали Академией Светских Лядей. Оно готовило дипломированных невест для элит, используя старый добрый тезис: хозяйка на кухне, королева в гостиной, шлюха в спальне. Соответственно, наряду с «Эстетикой», «Этикой» и «Теорией Шопинга», особый упор делался на предмет «Фундаментальная Практика Семейных Отношений», который ученицы называли просто «Фундаментальное Блядство». А поскольку главными достоинствами невесты и выпускницы АСЛ всегда и категорически считались красота и девственность, упор приходилось делать исключительно на оральные ласки. Теперь представьте себе девятнадцатилетнюю прожигательницу жизни с горящими глазами, которую год накачивали эротикой и огромными хуями в рот. Перед вами герцогиня Сварожич.

Мужа она себе отхватила прямо на выпускном балу, который на самом деле был незавуалированной ярмаркой невест. Старый герцог Сварожич на свою голову привёз туда инфантильного двадцатипятилетнего отпрыска, насильно оторвав ребетёнка от книжек, поскольку был человеком старых правил и верил рекламным буклетам АСЛ, то есть искренне считал, что подберёт здесь своему наследнику благовоспитанную деву чистых кровей. Обворожительная выпускница моментально вскружила девственнику голову и, заманив в сортир, отстрочила настолько качественный минет, что венчались они той же ночью, сбежав с ярмарки, а утром поставили старика перед фактом. Герцог слёг в госпиталь с инфарктом миокарда. Пользуясь этими двумя факторами: вожделенное распечатывание и отсутствие дома патриарха, — новоиспечённая жена пустилась во все тяжкие, и мигом обзавелась столь полезными знакомствами, что через три месяца отравила тестя и сделалась полноценной герцогиней!

Как такую не зауважаешь?

— Катерина, — я надменно вздёрнул подбородок, не ответив на её реверанс, — вы заставили меня томиться в ожидании!

— Барон, я готова сдриснуть отсюда по мановению вашей брови, — распрямилась обиженная герцогиня, гневно сверкнув на меня прозрачными зелёными глазами и сдув в сторону витой каштановый локон с персиковой щеки.

— Зачем же так сразу, — забормотал я, помогая снять алый жакетик и кидая его на кресло. — Учитесь признавать свою неправоту...

— Я не бываю неправа, — надменно ответила красавица, проходя к камину: открытые круглые алебастровые плечи, паутинка белоснежных перчаток выше локтя, багровый с чёрными кружевами корсет, алые юбки шелестят по полу.

Мне отчаянно захотелось прямо сейчас познакомить герцогиню с подвалами охотничьего домика, где цепи, оковы, плётки, кляпы, и бархатные повязки на глаза.

— Но Катерина, — вместо этого отчаянно воскликнул ей вслед, — что вы могли найти в моём холопе?!

— Я обязана поддерживать себя в форме. Тут приходится использовать любую возможность, — послала мне лукавый взгляд через обнажённое плечо. — В конце концов, это в ваших интересах, барон.

Я не нашёлся, что ответить, а герцогиня, оглядевшись, принялась меня добивать:

— Вино и сыр... Вы банальны. Берите пример со своего... холопа. Он просто поймал мои глаза своим твёрдым карим взглядом и эффектно извлёк хуй. Вы видели его хуй?

Видел, за то и держу. Частенько заставляю светских красавиц сосать его огромную толстую залупу, и от того возбуждаюсь; заодно покупаю его абсолютную преданность.

— Как тут удержишься? — герцогиня потупила глаза и тяжело вздохнула, сокрушаясь о пассивной бабьей доле. И тут же остро сверкнула на меня глазами. — К слову, барон, вы не особенно скучали. Бутылку коньяка изволили почти что докушать... Вы же прекрасно знаете, что выпимши практически ни на что не годны! Что, холопа позовём?

Вообще-то, это уже вторая бутылка.

— Наиковарнейшая ложь! — воскликнул я, мимолётным жестом проверив в кармане ли виагра. — А если вы ещё раз упомяните моего водителя, я велю его кастрировать!

Восхищённо улыбаясь, юная герцогиня скользнула в мои объятья, окутав всеми своими кружевами, шелками и кринолинами, грудь её при каждом вдохе прижималась к моей и пёрла наружу из декольте.

— Милый барон! — ворковала она. — Не нужно ревновать, он не более, чем тренажёр. Вы себе не представляете, у кого только нам не приходилось сосать в АСЛ... У шофёров, поваров, конюхов...

— Надеюсь не у коней, — проворчал я, остывая.

— Фу! Они непрестанно кончают!

Я с ужасом уставился на герцогиню.

— То есть вы...

Та, очаровательно нахмурившись, вложила маникюр в ротик и, в задумчивости, принялась его посасывать:

— Я в затруднении... Скажешь «нет», сочтёте лгуньей или ханжой; скажешь «да», вы откажетесь меня иметь... — С улыбкой озарения подняла пальчик вверх. — Пусть это останется тайной!

И подставила губы для поцелуя.

Я распустил объятия:

— В туалетной есть жидкость для полоскания рта.

— Барон! — гневно заалела герцогиня. — Я сейчас же покину ваш шалаш!

— Катерина, — заныл я, — от ваших губ пахнет чужим членом!

— Хорошо, — смилостивилась она, но не удержалась от колкости. — Я должна восстановить на личике всё, что слизал ваш... холоп.

Пока герцогиня отсутствовала, я сожрал табс виагры и забросил в рот виагровую жвачку: прикольный эффект всасывания из-под языка — пока нажёвываешь, у тебя стоит, а прекратил, и этот подлец тут же улёгся. Вот и приходится начинать, нажёвывая, как бычара и пуская на партнёршу липкие слюни, пока не подействует сожранная одномоментно таблетка.

Вошла, благоухая мятой, герцогиня. Не глядя, приняла из моих рук круглый без ножки бокал (специально, баб спаивать) красного вина и безапелляцонно опустилась у камина в догги-позицию.

Её тонкая длинная шея, обнажённая высокой причёской: нет нужды в иных доказательствах существования бога, природа не могла создать такое совершенство. Я непременно укушу её сегодня. И придушу. Я уже делал это, и герцогине нравилось.

Мигом пристроившись позади, я принялся задирать многочисленные юбки. Их шелест и кружева безмерно меня заводили. Наконец, оформленные прозрачно-чёрными тесёмками колгото-чулок и бело-красной пеной юбок и кружев, сверкнули загорелые ягодицы. Задумчиво глядя в огонь и потягивая вино, герцогиня оттопырила жопку, выпятив красные от постоянного переёба большие половые губки. Они чуточку разошлись, вывесив наружу тёмные, мятые, непристойно-возбудительные тряпочки малых половых губ. Как-то раз я, не обращая внимания на болезненно-возбуждённые вопли герцогини, вытянул их максимально и отмерил полновесные пять с половиной сантиметров! Сегодня же тупо прицелил головку и легко скользнул в рзъёбанное до мокрой пустоты нутро этой дорогой бляди.

Нынче, в предвкушении завтрашней оргии, у меня не было ни времени, ни желания на предварительные игры. Потому я и велел Евгению «эффектно извлечь хуй» перед герцогиней. Всё сработало: развратница стала мокра, как водоём.

С наслаждением войдя в девятнадцатилетнюю соску вместе с поджавшимися в боевое положение яйцами, я дотянулся и, глухо рыча, укусил её за загривок. Герцогиня благодарно вскрикнула и застонала:

— Барон!... Без следов, прошу вас... — но мигом взяла себя в руки и, раскачивая причёской в такт моим фрикциям, пропела светским голосом: — Заебалась я перед мужем отбалтываться. Мне приходится ходить с распущенными волосами, а они безбожно щекочут шейку. Там и без того кожа очень нежная (боже, кому я это говорю?!), а когда она ещё и натёрта вашей щетиной, да и накусана... Очень неловко. Но как ещё бедной девочке скрыть следы нахала, покорившего и овладевшего ею...

— Я готов убить его за то, что он имеет возможность ежедневно ощущать ваш вкус, Катерина, — горячо прошептал в её ухо, наяривая членом.

— Так убейте! — ещё более жарко прошептала герцогиня и наддала задом, заглотив мой член своей пиздой дальше некуда. — Я стану ваша! И именно вы сможете ежедневно...

— Увы, герцогиня, у меня нет к Казимиру кровной вражды, — тут же отбрехался я, сообразив количество хуёв, с которыми она станет сравнивать мужний пенис, а заодно вспомнив судьбу старого герцога.

— К слову, барон, вы сегодня офигенно нетерпеливы, — продолжала она светскую беседу, выруливая задом невероятнейшие восьмёрки. — К чему бы это?

— Хотел было выспаться перед завтрашним действом. Но, любовь моя, с вами это решительно невозможно!

— Если не возражаете, сменим позу, а то ножки затекли.

— Извольте.

Она легла на бок, задрав юбки до пояса, и подняла вертикально гладкую ножку в чёрном нейлоне колготок и офигенной стриптизёрской шпильке. Пристроившись позади, я воткнул член и начал водить им, изогнувшимся, словно лук. Герцогиня тонко застонала, когда мой член впервые прошёлся по шершавенькой J-зоне, потом часто задышала. Её речь стала медленнее, плавнее, ритмичнее:

— Так что это за мероприятие, перед которым вам столь необходимо выспаться?

— Завтра реализую право первой брачной ночи. Целых пять раз.

— Хм... Действительно, вам стоит выспаться. Может, мне уйти?

— Как вы можете так говорить, Катерина! Да ради ночи с вами, я отложу эти свадьбы на неделю! — я вынул из декольте её нежные большие груди с налитыми к

оричневатыми сосками и с упоением принялся их мять.

— Но не отмените?

— Как можно?! Молодые ждут...

Она расслабилась, чуть подвинулась, чтоб мне было удобнее играть с грудями, и заработала задом навстречу члену.

— Признаться, я тоже не чураюсь использовать право первой ночи, — вдруг сказала герцогиня, не открывая глаз.

Чтобы скрыть ошеломление я попросил:

— Катерина, позвольте миссионерскую. Я так люблю наблюдать колыхание вашего божественного бюста.

— Ах, барон, сколько можно просить вас называть мою грудь сиськами? Лёгкая грубость меня заводит.

Она повернулась на спину, собрала наманикюренными пальчиками в кучу развалившиеся мягкие титьки и отвернула голову. Каштановые волосы её картинно легли поверх меха белого медведя.

Подняв и разведя тонкие ноги, я с урчанием врюхался лицом в мокрую нежную плоть её пиздёшки, завозился там, постанывая, насасывая, нализывая, покусывая, всхлюпывавая и прихлёбывая. Очень вкусно — посненько, но кисловато, с оттенком терпкости. Моя любимая оральная вульва. Герцогиня отчаянно застонала и стала яростно размахивать тазом, вжимая пизду мне в лицо. На медвежью шкуру полетели клочья пены из слюны и вагинальной смазки.

— Не войду, пока не позовёшь, — невнятно сказал я, вгрызаясь в нежную плоть.

— Ах, барон, войдите в меня! — тут же застонала герцогиня.

Не только слаба на передок, но и наредкость беспринципна. Я даже охладел, готовый к длительной игре в стойкую партизанку и ебучего фашиста.

— Умоляю вас! Смилуйтесь! Войдите в меня! Я так жажду ваш огромный, гладкий, вкусный член! Я беззащитная нежная женщина! Я в вашей власти, вы вольны делать со мной, что захотите! Но молю, осчастливьте меня вашим пенисом! Моя пизда жаждет хуя! Но только вашего хуя, мой господин! Он такой толстый!

Оп, а ведь работает, несмотря на фальшь!

Зарычав, я с размаху вогнал член, вновь подивившись, что он влетел вместе с яйцами — никак не могу привыкнуть. Несколько минут охотничий домик наполняли только нечленораздельные животные возгласы в два голоса, им вторила женская половая пизда — честным хлюпаньем, за неимением речи.

— Что это было? — наконец прошептал я, нависая над ней и глядя, как раскачиваются залитые моими слюнями белые груди. — Что вы такое говорили?..

Герцогиня лукаво улыбнулась ртом с размазанной бардовой помадой и глазами с размазанной тушью, сделавшей её похожей на очень симпатичного енота:

— Нас так учили в Академии. Базовый курс. Правильно говорили преподы: мужчины — животные с безусловными рефлексами...

— Сами бы попробовали справиться с таким НЛП, — проворчал я, не сбавляя фрикций.

— Они справлялись, — закатив глаза, герцогиня уважительно кивнула воспоминаниям. — Чтоб их поднять требовалось куда большего...

— Например! — потребовал я.

— В следующую встречу, — мстительно улыбнулась герцогиня. — Пока вы ещё не заслужили.

— Ах так! — я схватил её за шею двумя руками и сдавил, яростно долбя навиагренным членом. Герцогиня закатила глаза и захрипела. В страхе я отпустил руки.

— Назад вернул быстро, — пробормотала она, не меняя позы.

Ах ты, сука! Я сдавил её шею, по всем правилам. Они просты, эти правила. Перекрыть кислород можно двумя способами. Первый и очевидный: сломать хрящи и сжать трахею, но это — непременная скорая помощь. И срок. Кому оно нужно? На самом деле удушье — это отсутствие кислорода в мозгу. А для этого достаточно нежно пережать сонные артерии, которые питают мозг и идут сразу под кожей. То есть — никаких усилий прикладывать не требуется. Соответственно, нет синяков. *

(*фантазия автора, не повторять, опасно для жизни!)

Герцогиня подо мной забилась в первом оргазме. Привычно отработав его в ритме отбойного молотка, я отвалился на спину, чтоб отдышаться. Каких-то полминуты спустя она уже брала мой поникший орган в многоопытный рот; брала пальчиками, на одном из которых сверкало обручальное кольцо. Ох, одного винтового движения её головы в купе с обратным винтом мокрого языка было достаточно, чтоб мой член совершил боевую конфигурацию, а когда юная герцогиня заскользила вверх-вниз пустив по губам змейку из сжиманий-расслаблений, тот стал просто спецназовцем. Очень мокро скользнув к самому основанию, герцогиня раздула щёки, полуобняла тыльную сторону пениса сформированным в «корыто» языком и принялась медленно создавать во рту вакуум.

Если она сейчас поднимет на меня блядско-невинные зелёные глаза, очень контрастные на фоне сочных, каштановых

волос, я спущу ей в глотку.

— Катерина, — простонал я, зажмурившись, — помилосердствуйте. Я продолжаю желать вашу вульву.

— Зато вы скучны сегодня, мой барон, — герцогиня откинулась на шкуры и отхлебнула вина прямо из бутылки. — Работаете, как механический. Сколько вас просить, заведите здесь 3D-панель. Пусть крутится порно, а то мне сухо совсем...

Я сунул руку ей в пизду и вынул оттуда, всю в сопливеньких выделениях. Молча продемонстрировал.

— Мне здесь сухо, господин барон! — юная герцогиня страстно сжала левую грудь, выпятив мне в лицо набухший светло-коричневый сосок, окружённый огромным ореолом с просвечивающей сквозь тонкую кожу венозной сеточкой.

Зарычав, я заправил герцогине и яростными фрикциями стал раскачивать её красивую грудь (с каждым колыхательным движением мой член становился твёрже и толще).

— Я вам сейчас сделаю лучше, чем кино, — поднёс к уху сотовый. — Евгений, бери-ка соску и дуй в каминную.

Наманикюренные, пальчики герцогини, сверкнув обручальным кольцом, скользнули в промежность и с опытностью гусляра затеребили клитор. Она тут же выгнулась и затрепетала тазом в ритме крыльев бабочки. Потрясающее ощущение. Если бы во мне не было литра коньяку, я б точно кончил. А так... Чего-то он обмяк, подлец! Надо ещё резинку закинуть, одновременно с таблеткой результат просто фантастический.

Чтоб не опозориться, я схватил герцогиню за груди и безжалостно смял их:

— Ах ты, шлюха подзаборная! Сука текучая, блядь высокопоставленная. Я твои сиськи злоебучие... обожаю просто! Блядь, какая ты красивая! Ты прекрасна, как первая пизда планеты! Хуй любишь, шалава, да?! Ух, какая ты, блядь, красивая! Любишь хуй? Отвечай!

— Ой, люблю! — закричала герцогиня, выгнулась мостиком, соскользнув с моего члена, и, натирая себя обеими руками, выдала второй, просто оглушительный оргазм. Пока он длился, я отошёл к столику, сел в кресло, закурил сигарету и пригубил красное полинезийское вино. Герцогиня: белые ноги, красная пизда, разляпистые сиськи с коричневатыми сосками, растрёпанная потрясающе красивая головка, и всё это в хаосе белых и красных кружев — преданной собачонкой смотрела на меня с пола и тяжело дышала. Вот бы приказать ей сейчас облизать мой ботинок... Но тут хрен угадаешь, может и брыкануть. Очень своенравная девочка. С другой стороны, именно такие: самодостаточные, волевые, хозяйки своей судьбы — втайне мечтают о подчинении. Из таких получаются уникальные рабыни — но только на то время, пока закрыта дверь в спальню.

— Вы тоже проходили подобные курсы, мой барон? — восхищённо спросила герцогиня, не обращая внимания, что в комнату входит шофёр — гладковыбритый, подтянутый, в чёрной униформе, включающей перчатки и фуражку, — и её фрейлина — изящная, как ива, красивая девушка с тёмного золота волосами крупных кудрей по плечам, в бело-голубом платье, тоже накринолиненном, но юбка-колокольчик широко расходилась над бёдрами и тут же исчезала, выставляя напоказ загорелые ножки в белых чулочках (сисек — вообще нет; не больше двойки, выдутой корсетом в декольте, словно полноценная тройка), — а она, госпожа, лежит на шкуре у моих (нога на ногу) сверкающих туфлей, гологрудая, растрёпанная, никак не отдышавшаяся, с размазанным макияжем, с разведёнными длинными ногами, меж которых непристойно распластались безобразно-возбуждающие малые половые губки, ничуть не скрывая круглого тёмного входа в женское естество.

— Нет, моя госпожа. Я просто следовал своей мужской природе.

— Ох, мой барон, пока вы ей следуете, я ваша...

— Евгений, — не глядя, велел я, — вынимай.

Водитель, вышколено суровый, но не умеющий скрыть бешенства глаз (простолюдин, куда ему), выпростал из ширинки свой огромный елдак и шагнул к герцогине.

— Евгений, ты забываешься! — прикрикнул я. — Твоя цель левее.

— Я?! — в ужасе воскликнула фрейлина. Когда фея творила её, голосовые связки она создала из хрустальных колокольцев.

Мой водитель подошёл к хрупкой девушке, демонстративно накручивая огроменный хер.

— Госпожа! — зазвенела фрейлина. — Спасите меня!

Герцогиня вытянула стройные ноги и поманила меня пальчиком.

— Евгений, — велел я и пристроился меж её ног.

Привычным жестом герцогиня положила скрещенные ладони на свой лобок, поближе к клитору, вытянутыми руками соблазнительно сблизив крупные груди. Я ввёл. Мы оба застонали. Мой водитель, получив прямой приказ, грубо взял фрейлену за руку и опустил на колени. Движением бёдер ударил её налитым членом наотмашь по красивому лицу. Другой раз! Третий!

— Госпожа! — проплакала фрейлина.

— Анна, не капризничай! — поморщилась герцогиня.

Зарыдав, фрейлина герцогини широко открыла рот и приняла в него здоровенный хер моего водителя. Мы, как заворожённые, смотрели, как сантиметр за сантиметром огроменная колбаса погружается в глотку невинной девушки. Вот для того я и держу Евгения. Мой член невероятно набух, а герцогиня стала совершать рваные, но яростные движения бёдрами навстречу моим чреслам.

— Так что вы имели ввиду, Катерина, — заговорил я, — когда упомянули о праве первой брачной ночи?

— Я имела ввиду, — оживлённо и светски, не хватало только веера, ответила мне герцогиня, не забывая при этом наддавать бёдрами, — что я пользуюсь этим своим правом.

— То есть вы потребляете женихов?

— Если бы, — вздохнула герцогиня. — Вы же знаете, сколь ревнив мой супруг. Я, как и вы, пользую невест.

Я наддал темпа:

— Неужели?! И как вам?

— О, шарман... это великолепно! — я не понял, это она о невестах или маленькая ремарочка в мою сторону. — Зарыться в ворох подвенечного платья, раздвинуть толстые, нежные большие половые губы, засосать в себя тонкие, как тряпочки, малые... Облизать столбик клитора, что, любопытствуя, выглянул из своей норки, и засосать его, как маленький член... Вы же знаете, как я умею засасывать член, барон... А потом потребовать той же ласки от невесты... Кончить... И выпороть её за неумение! Это потрясающе, мой барон!

— Как я вас понимаю, моя герцогиня!

— Может быть, пройдём в спальню? У меня вся спина уже болит. Вам-то хорошо, вы всё время сверху...

— Мои колени солидарны с вашей спиной, моя госпожа, — я встал на ноги и подал герцогине руку. Она поднялась, юбки упали в пол, налитые сиськи красиво свесились поверх корсета, глядя мятыми, обкончавшимися сосками-ореолами в стороны. Мой член раздулся и потянулся к ним.

— Позже, — герцогиня игриво щёлкнула его ладошкой, затянутой в белую паутину, и вперёд меня прошла в приоткрытую дверь спальной. Дохлебав из горла коньяк, я захватил винную бутылку и пошёл за нею. Слуги шли следом: мой затянутый в униформу водитель тянул за шею рыдающую коленопреклоненную юную фрейлину герцогини.
(продолжение следует)