Повесть о двух сёстрах. Часть 2

Повесть о двух сёстрах. Часть 2

Воскресенье, 23 декабря 2012 г.

С того дня, как мы с Марти окончательно расстались, с того дня, как я наблюдал, как она ехала обратно в Хагерстаун с Вирной, ее сестрой, я работал над тем, чтобы привести свою жизнь в порядок. Осенний семестр почти закончился. Я записался на легкий курс во время зимней сессии. После этого я смогу подать заявление на работу на Восточном побережье. Да, я бы выбрался из этой дерьмовой дыры. Я мог бы начать свою жизнь заново дома.

Ну, это было Рождество, и я отправил всем членам семьи Марти подарки. Я решил, что поеду домой на Рождество. Обычно я работал в дневную смену по вторникам, но поменялся с медсестрой, которая хотела быть дома в рождественскую ночь. Мой план состоял в том, чтобы закончить смену в понедельник, сесть в машину, поехать повидаться с родителями на весь день и вернуться вовремя, но потом моя подруга позвонила почти в последнюю минуту и передумала. Она хотела вернуть свои обычные часы.

У меня все еще были записи Марти, когда она была с Алленом и когда она разговаривала со своими родственниками. Я подумал, что пока я не получу окончательный указ о разводе в марте, мне лучше сохранить их. В любом случае, было воскресное утро, и мне не нужно было идти до 4:00 вечера. Я подумал, что потрачу еще немного времени, послушав, есть ли что-нибудь в диктофоне, который я спрятал в гостиной нашей старой квартиры. Конечно, все, что на нем было, было довольно старым, но любопытство, будучи тем, что оно есть, взяло верх надо мной, поэтому я включил эту дурацкую штуку.

В основном то, что я слышал, было чепухой, просто шум из кухни и спальни, время от времени телевизор и время от времени плач. Это Марти плакала, да, бедная милая маленькая Мариэлла Рикарда Милано кричала и плакала, потому что она обманула и потеряла своего мужчину.

Я не очень разбирался в итальянских именах, но Рикарда звучало как имя мальчика. Я догадался, что ее отцу нужен был сын.

Я перешел в католичество, чтобы жениться на Марти, но в душе я все еще был пресвитерианином. Пресвитериане - странный народ. Любой мог бы подумать, что, учитывая некоторые основные принципы деноминации, они будут чертовски подавлены, но в целом они довольно оптимистичны.

Для непосвященных пресвитериане являются кальвинистами, и по сути это означает, что мы верим в предопределение, мы верим, что все люди от природы склонны ко злу, а свобода воли - это всего лишь одна из шуток, которые Бог играет с нами. Ну же, не верите мне? Бог строит райский сад, он дает человеку власть над ним, но проскальзывает в одно растение, к которому он не может прикоснуться. Затем, о да, он наделяет мужчину мозгами, естественным чувством любопытства, а затем предоставляет дураку назойливую помощницу, женщину. Не нужно быть Стивеном Хокингом, чтобы понять, что рано или поздно один из них попробует запретное растение. Но даже в этом случае Бог, должно быть, потерял терпение, потому что он скользнул в виде змеи. Да, свобода воли, моя задница. Бог знал, что рано или поздно они попробуют запретный плод, и как только это произойдет, что ж, время наступит!

Итак, вернемся к записи, как там говорят, - любопытство убило кошку. Я прослушал эту чертову пленку. Она было датирована пятницей, за неделю до того, как я съехал.

Как я уже сказал, большая часть записи была мусором, но один разговор был настолько хорош... когда я услышал это, я почувствовал, что еще не закончил с Милано, еще не совсем.

Марти и ее коварная сестра были в гостиной.

Марти начала:

— Вирна, я знаю, что он все еще любит меня. Я собираюсь оставить его у себя.

— Марти, - начала Вирна, - он может любить тебя до самой смерти, но он уходит. Ты не можешь это изменить.

— Нет, Вирна, я оставлю его себе. Я займусь с ним любовью. Я уложу его в постель. Вот увидишь.

— Ты можешь заставить его заняться с тобой сексом, Марти, но это не будет любовью, не для него. Марти, милая, ты сожгла этот мост. Я его знаю. Он может переспать с тобой. Возможно, ему это даже понравится, но этот человек, он слишком глубокий, он слишком много думает. Он трахнет тебя, но будет думать об Аллене. Он будет думать о том, что ты сказала Аллену. Он будет лежать и думать о том, что видел. Ты только сделаешь все хуже. Черт возьми, Марти, он, возможно, даже не сможет его поднять. Насколько я знаю Гэри, боль может быть слишком сильной.

Марти возразила:

— Тогда я буду вести себя хорошо. Я имею в виду, очень хорошо, по дому. Ему понравится смотреть на меня. Я буду красиво одеваться. Он увидит, что я пытаюсь. Я буду усердно работать, чтобы содержать квартиру в порядке для него. Я буду очень милой. Я верну его обратно.

Я был удивлен глубиной понимания Вирны, когда она ответила:

— Марти, милая, позволь мне рассказать тебе о мужчинах и позволь мне кое-что объяснить о Гэри. Ты сделаешь все это, и он увидит только вину. Он мужчина, он подумает, что ты так себя ведешь из чувства вины, и это не будет иметь значения. Я думаю, он все равно простил бы тебя. Я думаю, он попытался бы смягчить твою вину, но с ним это еще не все. Есть доверие. Гэри простил бы ленивую жену, даже стервозную жену, но ему нужно доверие.

Я слышал, как Марти пыталась что-то сказать, но Вирна, должно быть, подняла руку или что-то в этом роде, потому что именно Вирна продолжила говорить:

— Нет, Марти, это не сработает. Послушай, дорогая, ты никогда не была ленивой, может быть, немного неряшливой, но никогда не ленивой. И стервозной? Не ты. Я самая стерва в семье. Тебе было хорошо с Гэри, по крайней мере, до тех пор, пока не появился Аллен. Когда ты начала трахаться с Алленом, ты изменилась. Я видела это, так что ты знаешь, что он это с тобой сделал. Да ладно, когда-то ты была сладкой, как кусочек свежей помадки, а потом превратилась в колючку. Марти, ты потеряла доверие Гэри. Ты не можешь просто взять и вернуть его. Потому что, если бы он забрал тебя обратно, каждый раз, когда бы он шел на работу или на какие-то занятия, он бы думал о том, чем ты занимаешься. Это разорвало бы его изнутри. В конце концов, это разрушило бы ту любовь, которая у него еще осталась.

— Ты думаешь, он все еще любит меня?

— Конечно. Держу пари, он выплакал все глаза. Он потерял что-то или кого-то особенного, и он знает, что никогда этого не вернет.

Я услышал что-то похожее на какое-то движение, так что одна или другая из них, должно быть, подошла ближе. Должно быть, это была Вирна:

— Брось его, Марти. Ты всего лишь ребенок. Он не оставил тебе никаких посылок, как Томми оставил мне. Ты можешь пройти через это. Будут другие парни. Используй этот опыт, чтобы стать сильнее.

Я услышал, как Марти всхлипнула:

— Прости, Вирна. Я украла его у тебя. Ты хотела его. Еще не слишком поздно... Может быть, ты могла бы...

Я услышал, как Вирна перебила её, Вирна часто так делала. Ей всегда нравилось, чтобы последнее слово оставалось за ней. Я слышал, как она сказала:

— Нет, он ушел. Скорее всего, он вернется в Сэнди Боттом или откуда бы то ни было, откуда он приехал. Нет, Западный Мэриленд был его большим приключением. Я бы не удивилась, если бы он вернулся и больше никогда не женился, - я услышал ее смешок, - в конце концов, он придурок.

Марти, должно быть, оживилась:

— Он тебе все еще нравится. Я думаю, он тоже заботится о тебе. Держу пари, он бы женился на тебе, если бы ты попросила.

Вирна ответила, и мне это не понравилось:

— Марти, сейчас слишком много всего происходит. Он женился на одной девушке Милано. Он не из тех, кто пытается сделать вторую попытку. Кроме того, с чего бы мне хотеть, чтобы он был рядом с тобой здесь? Было бы слишком много разбитых сердец. Нет, он ушел. Как партнер по браку, даже если бы он действительно хотел меня, о нем не может быть и речи.

К моему удивлению, у Марти был действительно ясный момент:

— Ты заботишься о нем, не так ли. Ты любишь его, Вирна. Боже, если бы я этого не сделала... ты бы вышла за него замуж, не так ли? Ты бы так и сделала, верно?

Тишина, которая пронизывала запись, была как лед, Вирна наконец сказала:

— Тэмми без ума от него. Я думаю, что для Тэмми...

Я услышал, как она начала плакать. Довольно скоро Марти тоже заплакала. Я начал было выключать эту чертову штуку, но передумал. Мне нужно было услышать все это до конца.

Лучше бы я этого не делал. Я слышал, как Вирна действительно открылась:

— У меня действительно есть чувства к нему. Я думаю, да, я действительно люблю его. Марти, он был так благороден в ту ночь, когда ты была пьяна. Он противостоял подлой толпе. Я говорю тебе, что они действительно хотели тебя. Он противостоял им. Он был действительно храбрым. С тех пор я наблюдаю за ним. Он всегда поступал по-мужски. Он настоящий американский герой, он настоящий. Боже, Марти, если бы ты этого не сделала…, она снова заплакала.

Должно быть, они были в особенно крепких объятиях. Плач и слезы Марти звучали так же близко, как и слезливые комментарии Вирны. Я услышал еще один странный звук, должно быть, одна поцеловала другую. Держу пари, это Вирна целовала Марти. Она всхлипывала:

— Дело не в том, что я обязательно когда-нибудь выйду за него замуж, просто... она всхлипнула, он собирается уйти. Он исчезнет из нашей жизни, и мы никогда его больше не увидим, Иисус Марти, он уйдет. О, я бы хотела... Тогда они обе, казалось, разразились лавиной слез.

Я выключил диктофон. Я понятия не имел, что мне делать.

*************************

Все, конечно, стало еще сложнее. Вирна задала мне трудную задачу. Во-первых, хотел ли я навсегда попрощаться с Милано, с Вирной, с Марти? Я стал связан с этими людьми, с двумя женщинами. Оглядываясь назад, я понял, что общался с Вирной почти так же часто, как со своей бывшей женой.

Так же плохо, что Вирна может быть права, и я мог бы представить, как возвращаюсь к своим приемным родителям, получаю работу и забочусь о них, пока они не умрут. Конечно, я бы встречался с другими женщинами, но только ради секса. Я видел себя умирающим одиноким старым холостяком.

Мне нужно было прояснить ситуацию. Я был в замешательстве. Мне нужно было разобраться в своих чувствах, кем я был и чего хотел, хорошая доза Вирны-суки, сделала свое дело. Да, я должен пойти навестить Вирну, хотя на это нет никаких реальных шансов, по крайней мере, в ближайшее время. Это было воскресенье, а воскресенье она проводила с Тэмми. Я не мог навязываться ей и ее дочери за два дня до Рождества. Понедельник был сочельником, а вторник - Рождеством, оба семейных дня, и последнее, что я хотел сделать, это быть рядом с Милано на Рождество.

Я послал им всем подарки. Я послал маме и папе по подарочным картам, папа получил карточку Лоуза, мама получила одну для Wаlmаrt. Я перестраховался с девочками. Я осмотрел все вокруг, пока не нашел бутик, в котором продавались специальные товары. Они договорились сделать монограмму на трех наборах носовых платков, в одном наборе был M.R.M. для Марти, во втором наборе был T.T.M. для Тэмми Марии Милано, а в третьем наборе был V.с.M. для Вирны Челлы Милано. Я вспомнил, когда делал это, что думал, что Марти все еще может притворяться, что последняя буква М может означать ее фамилию по мужу. Я также вспомнил V.с.M. и T.M.M. могло бы подходить и для Мэтьюс тоже, но я знал, что это глупо.

Итак, было воскресенье, и мне еще не нужно было работать. Я вошел в гостиную своей новой квартиры, включил радио, лег на старый бугристый диван и подрочил. Забавно, я мысленно представил себе Вирну в бледно-голубом мини-платье с полупрозрачными рукавами, с очень женственными, почти прозрачными плечами, округлой шеей и оборками повсюду. Я представил, что могу видеть сквозь платье ее темные соски и пушистое пятно. На самом деле я никогда не видел ее кошечку, но представлял, что она темная, аккуратно подстриженная и хорошо пахла. Это было просто восхитительно. Мысленно я нежно гладил ее по голове рукой, в то время как она томно, нет, любовно брала меня в рот. В моей фантазии она проглотила и с обожанием улыбнулась мне.

Кончив, я вздохнул. Я взял несколько салфеток и убрал липкий беспорядок. Я лежал весь отдохнувший и расслабленный, а потом сделал это снова.

Понедельник был отстойным, я работал и снова дрочил. Я подумал о том, чтобы пойти на Полуночную мессу, но струсил. Я не хотел рисковать, столкнувшись с Милано.

Наступил вторник, и после очередной фантазии на скорую руку с Вирной я отправился на работу. Я подумал: «Черт, мне лучше остановиться». За последние два дня я дрочил больше, чем за весь прошлый год. Я был уверен, что Бог имеет смутное представление о подобных вещах.

Убежденные кальвинисты верили, что где-то есть эта Книга жизни. Человек получил свое имя в ней только при зачатии. Неважно, кем был человек, неважно, насколько искренне он верил, неважно, насколько хороша была его жизнь, если бы он не был в Книге с самого начала, он не смог бы попасть на Небеса. Однако один неверный шаг, всего одна ошибка, и имя человека может быть стерто. Я точно не хотел, чтобы меня вычеркнули из-за тяжелого случая с синими шарами, и я знал, что не могу винить в этом Вирну, она была католичкой и играла по другим правилам.

Один из священников сказал мне, что мастурбация-смертный грех, вроде как. Черт, я был проклят в любом случае. Какого черта, если это было так, то это не имело значения. Перед тем как уйти на работу, я лег на кровать, прикрыл глаза левой рукой, представил Вирну на коленях у моих ног и снова дрочил. Когда я поднялся, я усмехнулся про себя: "Интересно, знала ли Вирна, что она со мной делает". Да, мне было интересно, знала ли она, что это будет ее вина, если я отправлюсь в ад.

Я был в палате пациентки, пожилой женщины, у которой было не слишком хорошее зрение. Она сломала бедро и восстанавливалась после операции. Ей было всего шестьдесят семь, так что вероятность полного выздоровления была довольно высока. Она выглядела одинокой. Она сказала мне:

— Ты выглядишь немного не в себе, сынок. Ты в порядке?

Я улыбнулся:

— Я в порядке. Ваше бедро в порядке. Как вы себя чувствуете?

Она начала:

— Я скучаю по своему мужу. Он умер в августе. Все дети разъехались. Они звонят только тогда, когда им что-то нужно, обычно им нужны только деньги. Я думаю, они уже начали делить то, что получат, когда я умру. Я подумывала о том, чтобы кинуть их всех и отдать деньги на благотворительность, - она улыбнулась своим последним словам. Мы с ней знали, что она никогда этого не сделает.

Я проверил ее температуру, она немного повысилась.

— Дети важны, - сказал я ей.

Она спросила:

— У тебя есть кто-нибудь?

Я подумал о Тэмми, потом ответил:

— Нет, не могу сказать, что знаю.

— Мужчине нужна семья. Ему нужна хорошая женщина. Ты женат?

Я снял обручальное кольцо, но след все еще был. Я думаю, она заметила это:

— Нет, больше нет, я развожусь. Я сменил тему:

— Вы долго были замужем?

— Это была бы наша золотая годовщина свадьбы.

— Вы очень скучаете по нему?

— Постоянно. Я не могу его видеть, но он все время со мной. Я знаю, что еще молода, но говорю тебе, что готова идти за ним.

Я улыбнулся и поставил чашку со льдом рядом с ее головой:

— Мне сейчас нужно идти, но я скоро вернусь.

Она кивнула и, казалось, заснула после этого. Я покинул ее палату для своего следующего пациента, парня, который сломал обе ноги на мотоцикле. Ему не повезло, это должно было закончиться параличом. Я надеялась, что он этого не знал.

По дороге я заглянул на пост медсестер. Гарри, другой санитар остановил меня:

— Тебе пришло сообщение. Кто-то сказал позвонить, когда ты закончишь.

— Они оставили номер, - спросил я?

Гарри сказал, что да. Я проверил номер, но не узнал его. Я посмотрел на часы.

Моя смена наконец закончилась, поэтому я схватил свой мобильный и набрал номер. После второго гудка я услышал мужской голос:

— Алло.

— Привет, это Гэри Мэтьюз. Я перезваниваю тебе.

Голос на другом конце ответил:

— О, хорошо, что ты ответил. Меня зовут Доминик Милано. Мы с родителями хотим знать, что ты делаешь сегодня вечером.

Вот дерьмо, - подумал я, - брат моей бывшей жены. Я ответил:

— Ну, я планировал пойти домой и немного позаниматься, а затем привести в порядок...

Он прервал меня:

— Хорошо. Оставайся там, где ты есть. Я всего в паре минут от тебя. Я заеду за тобой.

— Но я...

— Будь у входа в больницу, семья устраивает ужин. Я умираю от желания познакомиться с тобой.

— Я…

— Никуда не уходи. Я уже в пути, - он повесил трубку.

— Черт. Черт, - подумал я.

Я был снаружи, когда подъехал мужчина, сидевший за рулем «Шевроле Сильверадо». Электрический стеклоподъемник опустился:

— Ты Гэри Мэтьюз?

Я кивнул.

Здоровяк внутри улыбнулся:

— Давай, залезай. Все голодают. Все ждут тебя.

Когда я сел в машину, я сказал:

— Это безумие, они не должны были...

Он прервал меня снова:

— Я рад, что ты ответил на мой телефонный звонок. Они все ждали этого момента. Мама намеренно ждала допоздна, прежде чем положить птицу в духовку.

Я был недоверчив и совершенно не в духе:

— Ты же знаешь, я...

И снова я не успел закончить:

— Я знаю почти всю историю о тебе и Марти, - он наклонился ко мне и добавил: - Ты часть семьи, Гэри.

Господи, это было безумие. Я кивнул:

— Хорошо.

Он улыбнулся и кивнул в ответ:

— Ну, да.

Нам потребовалось около пятнадцати минут, чтобы добраться до Милано. Это должно было занять полчаса, но Доминик, казалось, не замечал знаков ограничения скорости. Мы добрались до их дома, и вошли внутрь. Он был позади меня, как бы подталкивая меня вперед.

Я вошел через парадную дверь прямо в их гостиную. Вся комната была освещена, она выглядела и казалась теплой. У них в углу стояла рождественская елка. Я слышал, миссис Милано и Марти на кухне. Мистер Милано дремал в своем кресле, пока по телевизору шла вторая игра НФЛ. На самом деле я думаю, что это был повтор старого Суперкубка. Вирна и Тэмми сидели на полу на одеяле и возились с чем-то, похожим на игрушку или на куклу.

На Тэмми было то же вечернее платье, в котором она ходила на вечеринку по случаю конфирмации своей подруги. На Вирне была темно-зеленая шелковая блузка на пуговицах, аккуратно сшитая на заказ, и эта длинная плиссированная юбка. Она была закручена вокруг, покрывая ее бедра и большую часть икр. Она была темно-коричневой. Ее волосы были собраны в пучок, но длинная прядь была завита вниз и вокруг головы и шеи. От нее у меня перехватило дыхание. Парень у меня между ног, должно быть, тоже узнал ее, он начал наполняться кровью, независимый негодяй.

Вирна ничего не сказала, но кивнула Тэмми, а затем в мою сторону. В одно мгновение Тэмми вскочила на ноги и побежала ко мне:

— Дядя Гэри, - воскликнула она!

Я опустился на одно колено, и она прыгнула в мои объятия. Она поцеловала меня и прокричала мне в ухо:

— Счастливого Рождества!

Вирна встала, но ничего не сказала. Марти вышла из кухни, она выглядела усталой. На ней был фартук, и она вытирала им руки. Я подумал, что она выглядит симпатично. Мне стало немного грустно, когда она сказала:

— Привет, Гэри. Счастливого Рождества!

Я улыбнулся:

— Счастливого Рождества, Марти!

Я кивнул в сторону Вирны:

— Счастливого Рождества! - она проигнорировала меня.

Большая часть оставшейся части вечера была непонятной. Все вели себя наилучшим образом. Мы, мужчины, говорили о спорте, в то время как женщины сосредоточились на том, чтобы передавать еду и молчать. Время от времени я ловил на себе задумчивый взгляд Марти, но это было все. Вирна вообще не смотрела на меня, она сосредоточилась на Тэмми.

После ужина мы пошли посмотреть под ёлку. Я должен был посмотреть, что получили все, в основном это была одежда. Все поблагодарили меня за подарки. Тэмми подарили куклу-американку, она сказала, что ее зовут Эмили. Поначалу я мало что о них знал, но Тэмми ввела меня в курс дела.

Тэмми - красивая маленькая девочка. Ее мать может быть классической сукой, но Тэмми – это чудо. Она похожа на свою маму, тетю и бабушку, когда дело доходит до внешности. Ее волосы такие черные, что при падении на них света они приобретают мерцающий голубой оттенок. Они длинные, густые и вьющиеся. Волосы Вирны были собраны в пучок, но Тэмми разрешили их распустить, и они были повсюду. У нее красивые зеленые глаза, милый маленький вздернутый носик и, как у ее мамы и тети, великолепный оливковый цвет лица.

Я довольно быстро открыл для себя то, что уже знал: Тэмми - альпинистка. Она хотела показать мне свою куклу-американку, поэтому настояла, чтобы я опустился с ней на пол. Я сел на пол, прислонившись спиной к дивану. Вирна уже лежала на полу.

Тэмми взяла свою куклу и забралась ко мне на колени. Позвольте мне просто сказать, что эти каблуки, запястья и твердые маленькие колени было трудно выдержать, когда она ползала взад и вперед по моим бокам, пытаясь устроиться. Наконец она это сделала, она плюхнулась мне на колени, прислонившись спиной к моей груди. Она перевернула свою куклу Эмили, и начала показывать мне, как она устроена.

Время от времени она наклонялась, уткнувшись головой мне в подбородок. Она ожидала, что я поцелую ее в макушку, и прижала левую руку к моей щеке. Она сказала мне:

— Ты можешь поцеловать меня, и она немного наклонялась, чтобы я мог поцеловать ее в одно ухо, затем она смотрела на свою маму и говорила что-то вроде:

— Смотри, я на коленях у дяди Гэри, и он целует меня.

Наверное, я немного смутился. Я почувствовала, что краснею.

Все время, пока Тэмми сидела у меня на коленях, Вирна ни разу не взглянула на меня, хотя она смотрела на Тэмми. Смотреть на Вирну, смотрящую на Тэмми, было само по себе переживанием. Вся стервозность, к которой я привык, была чем-то, предназначенным для таких людей, как я. Клянусь, любовь Вирны к своей дочери была неизмеримой, лицо Вирны сияло, когда она смотрела на своего ребенка. Никто, кроме, может быть, моих приёмных родителей, никогда не смотрел на меня так.

Теплота в выражении лица Вирны в сочетании с тем, как ее тело, казалось, изгибалось и извивалось на полу передо мной, делала ее абсолютно красивой. Она была такой обезоруживающей, что, наверное, я был даже рад, что она не смотрела на меня и ничего не говорила.

Пока Тэмми сидела и ерзала у меня на коленях, я спросил ее, получила ли она все, что хотела на Рождество. Она сказала "почти". Она сказала, что все еще не хватает одной вещи. Когда я спросил ее, что это было, она ответила, что ей нельзя говорить, поэтому я оставил её в покое.

К тому времени было уже около 9:00. Марти, Вирне, мистеру Милано - всем на следующее утро нужно было идти на работу, а Тэмми давно пора было ложиться спать. Вирна загрузила добычу Тэмми, они попрощались и ушли. Тэмми поцеловала меня в щеку, мне показалось, что от этого осталось теплое местечко. Хотя она поцеловала всех остальных, Вирна только пожала мне руку.

Довольно скоро остались только мы с Домиником. Я спросил:

— Может быть, мне сейчас лучше вернуться к себе?

Доминик сказал:

— Спешить некуда. У меня припрятана бутылка. Он достал бутылку Джима Бима, два стакана и налил нам по хорошей порции.

Я поблагодарил его и сделал глоток:

— Доминик, мне пора...

Он прервал меня:

— Не сейчас. Давай останемся и немного поговорим.

У меня не было особого выбора.

Доминик начал с рассказа о службе:

— Я старшина на борту Десантно-штурмового корабля. Ты много о них знаешь?

Я сказал ему, что читал про них в Интернете.

Он улыбнулся:

— Это хорошее начало. Я не должен говорить слишком много, но я скажу тебе вот что. У нас одиннадцать таких кораблей, как мой. Мы по всему миру. В последнее время мы ходили туда и обратно между Южно-Китайским морем, Аравийским морем и Бенгальским заливом. Мы ходили вверх и вниз по Аравийскому полуострову, по всему Аденскому заливу и вверх по Персидскому заливу до Кувейта. Мы забираем и высаживаем морских пехотинцев каждые пару недель. Я могу сказать тебе вот что. Куда бы мы ни пошли, мы пугаем людей до усрачки. Мы можем проецировать американскую мощь на сотни миль во всех направлениях, и с морскими пехотинцами на борту мы можем отправиться куда угодно и занять что угодно.

Я был впечатлен.

Он продолжил:

— Если бы у нас были технологии, которыми мы располагаем сейчас, в 1992 году, всего этого беспорядка в Сомали никогда бы не произошло. Мы бы либо очистили это место с помощью пары беспилотников, либо высадили бы пару сотен морских пехотинцев. Никогда бы не было этого дерьма. Я серьезно, мы пугаем людей до усрачки. Ты бы видел иранцев, когда мы плывем вдоль их береговой линии. Позволь мне сказать тебе: они держатся от нас подальше.

То, что он говорил, было захватывающе, но я мог сказать, что у него было что-то еще на уме. Наконец он открылся:

— Это не то, о чем я хочу поговорить, Гэри.

Я начал:

— Я хочу извиниться...

Он снова оборвал меня. Я знал, откуда Вирна это взяла:

— Гэри, я знаю, тебе жаль. Все в порядке. Я люблю Марти. Ей пришлось довольно тяжело. Я знаю, что Вирна посвятила тебя во все это, или, по крайней мере, столько, сколько тебе нужно знать, но я не хочу рассказывать тебе о Марти.

Потом он спросил меня:

— Что ты знаешь о моей другой сестре?

— Вирне? - спросил я, - ну, у нее дочь Тамми вне брака, и она не особенно любит мужчин.

Он допил свой стакан Джим Бим и снова наполнил его:

— Вот что я подумал. Позволь мне немного тебе рассказать. Вирна самая старшая из нас троих. Мама и папа возлагали на неё большие надежды. У нее было хорошее католическое образование. Она, наверное, была самой католической девочкой в школе. Долгое время мама и папа думали, что она уйдет в монастырь, может быть, станет монахиней. Ты знаешь вроде матери Терезы. Гэри, ты даже не представляешь, какой набожной она была. И всё еще есть на самом деле.

Я начал что-то говорить:

— Да...

Он меня прервал:

— Позволь мне сказать тебе, Гэри, что эта девушка была похожа на Деву Марию, но потом появился этот парень, этот придурок по имени Томми Уотсон. Парень он был ловкий, у него были деньги, машина, и он был намного старше. Ты же знаешь, как выглядит Вирна, она потрясающая. Он нацелился на нее, как ракета с тепловым наведением. Она была такой наивной, такой доверчивой, у нее никогда не было шанса. Боже, он сбил ее с ног. В то время у меня были свои проблемы, и Марти думала только о себе. Никто не думал о Вирне. Затем он спросил:

— Гэри?

Он сделал паузу. Я думал, что он собирается выпить еще, но он ждал, что я что-нибудь скажу, поэтому я начал:

— Я согласен...

Он снова оборвал меня:

— Ты же видишь, она хорошенькая. Я наблюдал за тобой сегодня вечером. Ты думаешь, она великолепна, не так ли?

Он не стал дожидаться ответа:

— Все всегда это видели, но никто не думал о том, насколько невинной она была и остается. Томми воспользовался ею. Гэри, говорю тебе, она влюбилась по уши. В ее глазах он не мог поступить неправильно. Когда я пытался что-то сказать, она обрывала меня. Она бы либо заплакала, либо разозлилась. Что ж, он заполучил ее и он ее обрюхатил.

Я начал было говорить «понятно», но так и не успел.

— Гэри, она была очень религиозной девушкой. Она считала, что если она не отдаст себя Богу, то ляжет в супружеское ложе девственницей. Гэри, этот придурок Томми украл это у нее. Несмотря на это, она верила, что он действительно любит ее. Она верила, что он поддержит ее. Этого никогда не было. Она сказала ему, что беременна, и он исчез.

Я вставил пару слов:

— Она, должно быть, была серьезно зла.

Он остановил меня:

— Вирна? Только не она. Она отказывалась верить, что он бросил ее. Она держалась до тех пор, пока не поехала в больницу рожать Тэмми. Даже после того, как Тэмми родилась, она все еще говорила о нем так, как будто думала, что он вернется. Гэри ей потребовалось больше года после рождения Тэмми, чтобы понять, что этот придурок никогда не вернется, затем она впала в серьезную депрессию.

Я никогда ничего этого не знал.

Он продолжал говорить:

— Она перешла от неверия к депрессии, гневу и ненависти. Долгое время она ненавидела всех мужчин. Я имею в виду, что даже я ей не нравился! К тому времени меня уже не было. Я поступил на флот как раз в то время, когда она залетела. В конце концов мы с ней начали переписываться. Гэри, она была так подавлена. Я боялся за нее, но потом случилось кое-что еще.

— Что это было, - спросил я?

Он ответил:

— Ты случился.

— Я?

— Ты спас жизнь Марти. Это было похоже на то, как будто ты въехал в город на белом коне, ты спас Марти, и твоя доброта и смелость ошеломили Вирну. У меня есть ее письма, если ты хочешь их прочитать. Это было похоже на то, как будто ты околдовал ее. Но потом Марти принялась за тебя. Марти может быть неотразимой, когда захочет. Она сбила тебя с ног. Она вырвала тебя прямо из рук Вирны.

Я был в тупике. Я знал, что Вирна что-то чувствовала, но я думал, что это было больше презрение, чем что-либо еще. Я сказал:

— Ты врёшь.

Чувак, - сказал он, - Вирна сделала полный поворот на сто восемьдесят градусов. За одну ночь ты превратился из героя в тупого мудака.

— А теперь, - спросил я?

— Я не знаю, - ответил Доминик, - что я точно знаю, так это то, что ты держишь эмоциональное благополучие обеих моих сестер в своих руках. Одна хотела бы вернуть тебя, но она знает, что не сможет. Другая, Вирна, она хочет папочку для своей дочери, и, веришь или нет, я думаю, что она хочет тебя для себя. Но, и это самое сложное, она также хочет защитить свою сестру.

Я покачал головой. Внутри мой мозг говорил мне, что мне нужно убраться к чертовой матери отсюда как можно быстрее, но мое сердце говорило мне, что мне нужно побыть ещё. Мне нужно было попытаться помочь сестрам разобраться во всем.

Доминик посмотрел на меня:

— Ну, Гэри, что ты собираешься делать?

Я пожал плечами:

— Развод не будет окончательным до марта. Я все еще учусь, по крайней мере, до мая. Я никуда не уеду. Я думаю, я мог бы...

Он снова перебил меня:

— Я так и знал. Я понял это, как только увидел тебя на больничной стоянке. Ты не из тех, кто бросает все и убегает. Ты доведешь это до конца. Марти и Вирна сейчас обе в замешательстве, но я тебя уже знаю. Да, сэр, я знаю. Ты их не подведешь.

Я попытался вставить слово:

— Я мог бы заходить время от времени.

Он усмехнулся:

— Я так и знал. Ты один из лучших.

— Теперь я могу пойти домой, - спросил я?

Доминик встал:

— О да, конечно. Хватай свое пальто. Я заведу грузовик.

************************

После того, как Доминик довел меня до машины, я поехал обратно во Флинстоун. Я знал, что уговариваю себя делать какие-то глупости. Единственное, что я думал, что сделаю, это снова перееду. Я решил, что мне нужно быть ближе к Милано, бедная Марти, хотя я ненавидел то, что она сделала, ей, вероятно, нужна была какая-то помощь, я думал, эмоциональная поддержка. Я подумал о Тэмми, ей не помешало бы немного внимания, или, может быть, мне не помешало бы немного внимания. Мне нравилась эта девочка, она не предъявляла особых требований и не была осуждающей, как я думал, некоторые люди, а потом была Вирна. Мне нужно было прояснить ситуацию с Вирной. Больше правды о Вирне, я слышал то, что она говорила или предполагала обо мне, они были лестными, они ласкали мое эго.

Я действительно переехал. Я снял комнату в Хагерстауне, примерно в трех кварталах от того места, где жила Вирна. Как только я переселился, я решил вернуться в «Орлиное гнездо», чтобы повидаться с Вирной и проверить, как Тамми и Марти. Это было сразу после Нового года.

Я заехал в «Орлиное гнездо» рано вечером во вторник. Я помню, что это было 8 января, потому что было очень холодно, и был снег. Таверна была открыта допоздна, но я знал, что Вирна обычно заканчивала к 9:00, она хотела быть дома как можно скорее на случай, если Тэмми проснется. Мама Вирны обычно готовила ее ко сну.

Мои занятия были во вторник, но урок, который я посещал во время более короткой зимней сессии, был в среду вечером. Доминик написал по электронной почте, что он вернулся в Калифорнию. Хотя я знал, что он будет писать по электронной почте своим сестрам, я пообещал держать его в курсе событий. Итак, был вторник, около 9:00, и я как бы неторопливо зашел в бар. Может быть, я немного перестарался, наверное, я просто был немного полон собой. У меня были свои причины, я слышал записи, я разговаривал с Домиником. Черт, наверное, я решил, что мое дерьмо не воняет.

Я вошел, заведение было почти пустым, вероятно, из-за погоды. Я подошел к бару и подождал, пока Сучка увидит меня. Она прекрасно меня видела, но она меня игнорировала. Я сел в конце бара. Она стояла за стойкой бара на другом конце. Наконец я спросил:

— Может ли мужчина здесь выпить пива?

Вирна повернулась к владельцу, милому парню по имени Мел:

— Мел, я сейчас ухожу. Этому парню нужно пиво, - не сказав мне ни слова, она направилась к двери, которая вела в заднюю часть.

Я был ошарашен. Что я натворил на этот раз? Не зная, что еще делать, я вышел из бара, вышел на улицу, нашел машину Вирны и подождал ее. Я не задержался надолго, она выскользнула, увидела меня, секунду поколебалась, а затем подошла.

Я встал у ее машины и спросил:

— Хорошо, что я сделал?

Она оттолкнула меня и потянулась к ручке дверцы своей машины, она уже нажала на брелок, так что она была не заперта. Она распахнула дверь, чуть не задев меня, села и, закрыв дверь, сказала:

— Ничего, теперь оставь меня в покое.

Я отступил назад и смотрел, как она уезжает. Я не ожидал духового оркестра, но, может быть, привет или что-то в этом роде было бы неплохо. Мне показалось, что она выглядела измученной. Я также заметил, что на ней была только легкая ветровка.

Я не был богат, но знал, что могу позволить себе пальто. Было только 9:00. Было полно открытых магазинов. Я проскользнул к своей машине и направился к ближайшему магазину Коля. У них все еще были довольно красивые вещи, и я мог догадаться о размере Вирны. Я вошел, нашел отдел зимних женских пальто, выбрал, как мне показалось, довольно симпатичное темно-коричневое замшевое пальто с меховым воротником. Я взял его, купил, вернулся, сел в машину и поехал к Вирне.

Я добрался до ее дома, поднялся по ступенькам к ее входной двери и постучал. Я ждал. Я подождал еще немного. Наконец она добралась до двери и приоткрыла ее. Я знаю, что она видела пакет. Она спросила:

— Чего ты хочешь?

Я спросил:

— Могу я войти?

— Зачем? - спросила она.

Я спросил: Т

— Тэмми спит? Я тебе кое-что купил.

Я услышал тихий голос маленькой девочки:

— Это дяди Гэри, мама?

Вирна слегка повернулась:

— Иди спать, Тэмми.

Милый детский голос Тэмми ответил:

— Мамочка, можно мне увидеть дядю Гэри?

Вирна злобно посмотрела на меня, слегка приоткрыв дверь:

— Всего на минутку, милая.

Я вошел внутрь, увидел Тэмми и опустился на колени:

— Привет, Тэмми. Как поживает моя девочка?

Она бросилась в мои объятия. Я бросил сумку, которую нес, обнял и поцеловал ее. Она поцеловала меня в щеку и начала смеяться. Я не брился с утра, и, думаю, моя щетина щекотала ее. Я посмотрел налево, где стояла Вирна. Почему она так разозлилась? Я мягко оттолкнул Тэмми:

— Я думаю, мама хочет, чтобы ты легла спать.

Тэмми отскочила, повернулась и побежала к лестнице, сделала красивый пируэт, послала мне воздушный поцелуй, на самом деле пируэт был довольно хорош, прокричала «спокойной ночи, дядя Гэри», и побежала вверх по лестнице.

Вирна отступила назад и снова открыла входную дверь, как будто хотела выпроводить меня.

Я встал, и сказал:

— Я купил тебе кое-что. Я взял пакет и вытащил пальто.

Вирна перевела взгляд с пальто на меня:

— Спасибо, но у меня есть зимнее пальто, а теперь, пожалуйста, уходи и возьми свое пальто с собой.

Я положил пальто на ближайший стул, и сказал ей:

— Я видел, что на тебе было сегодня вечером. Я хочу, чтобы ты оставила пальто себе. Там холодно, если ты подхватишь пневмонию или что-то в этом роде, ты можешь заразить Тэмми.

Я ушел тем же путем, каким пришел. Когда я начал спускаться по ступенькам ее крыльца, я почувствовал, как что-то ударило меня сзади по икрам. Я посмотрел вниз и увидел пальто. Я оставил его там, где оно упало, пошел к своей машине, сел в нее и поехал домой.

Я понятия не имел, что я сделал, чтобы так разозлить ее. Я не был причиной развода. Я пытался выполнить свое обещание Доминику. Черт возьми, технически Марти все еще была моей женой, и, хотя я ненавидел то, что она сделала с нами, я все еще любил ее. Я тоже очень заботился о Вирне и Тэмми. О, к черту Вирну, к черту и ее ребенка тоже. Какое мне было дело до того, почему Вирна продолжала быть такой сукой?

Пару дней спустя, придя с работы, я обнаружил в своем почтовом ящике конверт. Открыв конверт, я нашел точную сумму денег, которую стоило пальто. Мне было интересно, вернула ли она пальто или узнала его цену и заплатила мне за него. Позже той ночью я припарковался на стоянке Орлиного гнезда, когда Вирна вышла, на ней все еще была легкая ветровка. Думаю, я получил свой ответ. Я принял решение прямо тогда, и здесь я поквитаюсь.

Как бы я поквитался с Вирной? Это было легко, я был бы мил с Тэмми. Тэмми нравились куклы-американки. Я поискал их в Интернете, они были недешевыми. Я просмотрел цены и решил купить кое-какие аксессуары. Затем я увидел кое-что, что привлекло мое внимание. Эмили не была главной куклой. Эмили должна была быть английской подругой другой куклы. Американскую подругу звали Молли, но Молли у Тэмми не было.

Я просеял е-bаy и, конечно же, нашел куклу Молли, даже новую! Я отправил владельцу электронное письмо с предложением. Бинго! Ему нужны были деньги. Мы обменялись адресами. Я пошел в банк, получил кассовый чек и отправил его по почте. Две недели спустя я получил сообщение в своем почтовом ящике, у них была большая посылка для меня. Молли приехала!

Итак, в четверг, 26 января, я притащил свою задницу обратно к Вирне. Думаю, я не мог бы выбрать худший вечер. Я приехал к ней вскоре после семи вечера, Понтиак миссис Милано был припаркован перед домом. Мне было интересно, что происходит. Ну что ж, я решил, что у меня есть кукла и кое-какие аксессуары, и я пойду туда.

Я подошел к двери и постучал. Вирна сразу же открыла. Господи, она выглядела потрясающе. На ней была черная юбка и белая блузка, волосы были уложены в прическу, и на ней, должно быть, были туфли с четырехдюймовыми каблуками.

Она открыла дверь с широкой улыбкой на лице, потом она увидела, что это я, и улыбка испарилась. Она спросила:

— Чего ты хочешь?

Я поднял большую коробку:

— Я купил кое-что для Тэмми.

Я услышал, как Тэмми на заднем плане спросила:

— Это дядя Гэри?

Вирна прорычала:

— Да, он говорит, что у него есть кое-что для тебя, - она открыла дверь, чтобы впустить меня.

Я поднял коробку. Молли была внутри коробки, обёрнутой целлофаном. Тамми закричала:

— Молли, - она бросилась к двери. - У тебя есть Молли для меня?

Я опустился на колени. К тому времени миссис Милано вошла в гостиную. Я уже тайком изучил график работы Вирны в Орлином гнезде и знал, что по четвергам у нее выходной. Я удивился, почему миссис Милано была у Вирны так поздно. Я улыбнулся Тэмми:

— Я слышал, что Молли была подругой Эмили, поэтому я купил ее для тебя.

Тэмми схватила коробку, но не раньше, чем обняла и поцеловала меня:

— Дядя Гэри, ты лучший!

Я мечтал об этом. Я бы отдал ей куклу. Вирна бы растаяла. Мы с Тэмми и Вирной играли бы с куклами Молли и Эмили. Боже, как я ошибался.

Как только Тэмми начала разворачивать целлофан, я услышала еще один стук в парадную дверь. Вирна открыла ее, и там стоял Морган, чернокожий кардиохирург из больницы Хопкинса. Вирна отошла в сторону, и он вошел:

— Я не опоздал, не так ли?

Вирна улыбнулась ему и сказала:

— Нет, ты как раз вовремя.

Он увидел меня:

— Ты Грегг, не так ли, медсестра.

Я ответил:

— Нет, я Гэри.

Он перекинул пальто через руку, когда посмотрел на Вирну:

— Если ты готова, у нас как раз достаточно времени, чтобы успеть.

Я наблюдал, как Вирна подошла к шкафу в прихожей и достала длинное блестящее черное кожаное пальто. Морган подошел и помог ей надеть его. Я слышал, как он сказал Вирне:

— Оно не слишком большая, не так ли?

Она взглянула на меня:

— Нет, оно идеально подходит, - она улыбнулась Тэмми, - Вы с дядей Гэри хорошо проведите время, играя со своей новой куклой, и помни, Тэмми, когда бабушка говорит, что пора спать, ты слушаешься.

Я перевел взгляд с Тэмми на Вирну и Моргана. Очевидно, он купил ей кожаное пальто. Держу пари, это должно было стоить 1000 долларов, и из-за этого замша, которую я пытался ей подарить, выглядела как мешок для мусора. Все равно я подумал, что это было слишком большое пальто, оно выглядело тяжелым для нее, и она выглядела так, словно была поглощена им.

На лице Вирны была ее типичная ухмылка «Гэри, ты глупец». На Моргане было что-то вроде костюма-тройки за 800 долларов, да, у него даже был жилет. Он был похож на одного из тех футболистов, которые вели канал НФЛ. Я наблюдал, как он обнял Вирну так, словно она принадлежала ему. Черт возьми, я думал, что он вел себя как какой-нибудь африканский вождь, а Вирна была белой девственницей, которую он только что купил.

Я встал:

— Я не планировал оставаться. Я просто хотел завезти куклу по дороге к своему другу.

Морган держал руку на плече Вирны. У него было такое собственническое выражение лица, а в этом огромном черном пальто она выглядела как какая-то безделушка. Мне показалось, что снисходительная усмешка промелькнула на его лице, а затем он сказал:

— У тебя тоже свидание?

Я ответил:

— Нет, не свидание, просто встречаюсь с одноклассником.

Морган поднял руку и посмотрел на время. Да, на нем был Ролекс:

— Нам нужно бежать. Большое свидание, знаешь ли.

Когда они вышли через парадную дверь, я выдавил из себя улыбку:

— Желаю хорошо провести время, - ни один из них не ответил. Я повернулся к Тэмми:

— Я могу остаться ненадолго.

Она улыбнулась:

— Подожди здесь, пока я схожу за Эмили.

Я выбросил мысли о ее глупой дерьмовой матери из головы. Я крикнул вслед Тэмми, когда она взбежала по ступенькам:

— Я купил фильм с Молли. Мы можем посмотреть его, если хочешь.

Тэмми крикнула вниз:

— Мы можем посмотреть это, пока играем с куклами.

Я оставался все это время, пока миссис Милано не сказала, что Тэмми пора ложиться спать. Затем я задержался еще немного и поговорил с миссис Милано. Я кое-что узнал.

Миссис Милано сказала мне, что у Марти все еще были трудные времена. Она сказала, что Вирна злилась на меня, потому что думала, что я должен попытаться помочь ей пережить расставание. Я ничего не сказал. У меня был свой собственный ад. Я спросил ее, как у нее дела с мистером Милано. Хотя я только что обменялся с ним электронными письмами, я все равно спросил о Доминике. Я также спросил о Вирне.

Миссис Милано сделала мне что-то вроде замечания. Марти уволилась с работы и просто сидела дома весь день, ела нездоровую пищу и плакала. Миссис Милано сказала, что они с мужем много спорили. Они беспокоились за обеих своих девочек: Марти, потому что она была такой вялой, и Вирну, потому что им не нравился этот парень Морган. Миссис Милано сказала, что она и ее муж, хотя они и не были предубеждены, думали, что Морган был не очень хороший человек. Они слышали по слухам, что он был женат раньше на другой белой женщине, и он встречался с несколькими другими женщинами, все они были белыми.

Миссис Милано сказала, что мистер Милано сказал, что Морган вел себя как сутенер. Она сказала, что они боялись что-либо сказать Вирне, потому что в последнее время, особенно с тех пор, как мы с Марти расстались, Вирна, становилась все более воинственной. Она сказала, что они надеялись, что Доминик вразумит ее, когда он был здесь, но они никогда не общались достаточно долго, чтобы по-настоящему поговорить.

Я определенно получил сообщение. Я вспомнил, когда учился в средней школе, как лихорадка джунглей охватила некоторых белых девочек. В то время я так до конца и не понял этого, но в конце концов понял, что многое происходило именно так. Во-первых, было сильное общественное давление. Средства массовой информации продолжали настаивать на правах геев, гомосексуалистах и межрасовых отношениях. Это было похоже на то, как если бы кто-то не соглашался с самой экстремальной либеральной идеей, он был бы фанатиком.

Затем был холодный суровый факт, что многие белые мальчики были просто чертовски неуклюжими и отсталыми, когда дело касалось девочек. Я вспомнил, каким застенчивым я был. Добавьте к этому, что многие из чернокожих мальчиков не соответствовали возрасту, и некоторые из них были действительно агрессивны, когда дело доходило до того, чтобы добраться до какой-нибудь киски. Я помню, как слышал, как некоторые из них хвастались, когда думали, что их никто не слушает, они хвастались тем, что забили с той или иной белой девушкой. Многим белым мальчикам было достаточно сложно набраться смелости и пригласить девушку на свидание, но затем соревноваться с каким-нибудь чернокожим парнем, который был на два или три года старше и учился в том же классе, это было непростой задачей. И, конечно, последнее: многие девочки просто делали что-то, чтобы разозлить своих родителей, и для очень многих семей на Восточном побережье ничто не могло разозлить некоторых белых родителей больше, чем то, что их милые маленькие дочери встречались с каким-то негром. Я отказываюсь произносить слово, которое они действительно использовали.

Я выслушал все, что хотела сказать миссис Милано. Мне было жаль Марти, но это было то, с чем ей придется смириться. Мне было неприятно это признавать, но я все еще скучал по ней. Я скучал по ней больше, чем когда-либо думал, что буду скучать. Я все еще время от времени срывался, но я знал, что между нами все кончено, я никогда не мог доверять ей. Я подумал, может быть, я буду звонить ей время от времени.

Сделка с Вирной, что ж, я своими глазами видел плоды того, о чем беспокоилась миссис Милано. У Вирны уже был один внебрачный ребенок, и, если подозрения мистера и миссис Милано были верны, я подумал, что Вирна может играть с огнем. Но был ли я сторожем моей бывшей невестки? Я так не думаю! Тем не менее, пока я был в этом районе, я был обязан самому себе и, думаю, Доминику стараться быть дружелюбным. Наверное, мне стоит почаще заглядывать в «Орлиное гнездо». Да, я так и сделаю.

************************

Моим первым шагом было написать Доминику по электронной почте. Он все еще был в порту, и, хотя он посещал занятия и занимался техническим обслуживанием, у него все еще было достаточно времени, чтобы уделить мне. Мы несколько раз писали туда-сюда, и он рассказал мне все, что знал. Он рассказал мне кое-что, чего я предпочел бы не слышать.

Наверное, мой самый большой вопрос был в том, как такая девушка из Западного Мэриленда, как Вирна, познакомилась со специалистом по сердечной деятельности больницы Джона Хопкинса. Доминик сказал мне, что Вирна родилась со слегка нерегулярным сердцебиением, это была своего рода аритмия, с которой я был немного знаком, и я знал, что она легко может стать опасной для жизни. На самом деле, по словам Доминика, именно это и произошло.

Это было после рождения Тэмми, и Вирна работала на каком-то складе. Она не спала всю ночь, работая и поглощая кофеин. Ну, она, по-видимому, упала прямо перед погрузчиком, когда он разгружал грузовик. Один из рабочих распознал в ее проблеме остановку сердца, он сделал искусственное дыхание и спас ей жизнь. Они вызвали скорую помощь и отвезли ее в больницу. Через несколько дней после освобождения отец отвез ее в Балтимор для дальнейших анализов. Они поставили полный диагноз, прописали необходимые лекарства, в основном антикоагулянты, и отец привез ее домой. Конечно, она сменила работу, изменила свой рацион питания, и с тех пор она была вынуждена регулярно посещать местные медицинские учреждения, где они отслеживают ее кровь и щитовидную железу. Именно тогда, когда она проходила процедуры в больнице Хопкинса, она познакомилась с доктором Морганом Бенедиктом, и с тех пор он и принюхивался к ней.

Честно говоря, ее складской кризис произошел еще до того, как я появился, и, хотя доктор и Вирна были знакомы по меньшей мере три года, я никогда не видел и не слышал о нем. Должно быть, он путешествовал далеко за пределами поля зрения, но потом я вспомнил, что слышал от Доминика, что он разведен. Я полагаю, что его расставание, должно быть, произошло довольно недавно, и он, вероятно, помнил, что Вирна не замужем.

Доминик и я продолжали переписываться по электронной почте, но состояние здоровья Вирны было единственным, что имело какое-либо значение. Я подумал, что смогу использовать это как возможность, если у меня когда-нибудь появится возможность поговорить с ней, этот шанс наконец появился, но не благодаря тому, что я сделал.

Тэмми была больше, чем просто еще одной хорошенькой маленькой девочкой, она была не по годам развитым огненным шаром, просто заряженным талантом. Я видел кое-что из того, что ей нравилось, но танцы, похоже, были ее настоящей любовью. Я знал, что она брала уроки танцев, но никогда не знал, насколько она хороша. В любом случае, она была достаточно хороша, чтобы претендовать на место в частной школе танцев. Это будет стоить немного денег, но я знал, что мистер Милано был менеджером среднего звена в корпорации электроники, корпорации Сьерра-Невада или что-то в этом роде. Я знаю, что он много путешествовал. На самом деле он больше занимался технической стороной, чем менеджментом. Он хорошо зарабатывал.

Один из учителей Тэмми устроил для Тэмми представление, на самом деле это было прослушивание, но Тэмми этого не знала. Тэмми настояла, чтобы я получил приглашение.

Представление было назначено на субботу. Мое расписание изменилось, так что мне пришлось договариваться о том, чтобы выйти. Я добрался до места пораньше, это должно было состояться в Мэрилендском театре, заведении в Хагерстауне, где играл симфонический оркестр Мэриленда. У Тэмми было запланировано два разных выступления: лирическая вещь и какая-то акробатическая сценка. Два ее выхода были лишь частью десятков выступлений, которые должны были сделать более тридцати разных детей.

Несмотря на то, что я пришел рано, заведение было почти заполнено. Вирна была за кулисами с Тэмми, но миссис Милано сказала мне оставить два места впереди: одно для Тэмми, а другое для Вирны. Миссис Милано и Марти планировали сесть подальше. Я почуял подвох.

Первое выступление Тэмми состоялось почти сразу, но ее второе было запланировано только ближе к концу. Тэмми станцевала свою лирику, и они вдвоем вышли из-за кулис. У нас было по меньшей мере два часа, прежде чем им снова придется уйти обратно за кулисы. Я подумал, что это может быть хорошо, у нас было о чёмх мы могли бы поговорить, - выступление Тэмми.

Они вышли. Тэмми все еще была в своем костюме, она выглядела очаровательно. Вирна была одета в темно-зеленую блузку, мягкий шерстяной свитер, джинсы и теннисные туфли. Вирна увидела меня и пустые места, но направилась в заднюю часть театра. Потом Тэмми увидела меня и настояла, чтобы они сели там, где я был.

Они протиснулись между другими посетителями, пока не добрались до меня. Вирна плюхнула Тэмми на среднее сиденье и продолжила смотреть во все стороны, кроме моей. У Тэмми не было таких сомнений, она встала со своего места и забралась ко мне на колени. Затем она повернулась к Вирне и сказала:

— Давай, мамочка, подвинься и сядь с нами.

У Вирны не было выбора, кроме как подвинуться. К счастью для меня, кто-то другой попросил занять место, которое освободила Вирна. У нее не было возможности сбежать.

Я улыбнулся Вирне:

— Она проделала хорошую работу, не так ли.

Вирна избегала зрительного контакта:

— Я в этом уверена.

Тэмми вмешалась:

— Я пропустила два шага в своём танце.

Я усмехнулся:

— Ты могла бы одурачить меня, я этого не заметил.

Тэмми заерзала, у нее были самые твердые локти и колени:

— Судьи это видели.

Вирна сказала:

— Может быть, и нет.

Тэмми добавила:

— Я не волнуюсь, я думаю, что убью их, когда буду выполнять свои акробатические трюки.

Я спросил:

— Ты в порядке?

Вирна поймала мой взгляд:

— Не мешай, хорошо? Просто смотри.

Я спросил Вирну:

— Ты когда-нибудь делала что-нибудь подобное?

— Нет. - коротко ответила она.

Я серьезно посмотрел на нее:

— Да, я думаю, что сейчас это было бы не очень хорошей идеей, не так ли?

Тэмми сказала:

— У моей мамы больное сердце.

Я улыбнулся:

— Я знаю.

Вирна разволновалась:

— Кто тебе сказал?

— Доминик, - сказал я.

Вирна выглядела рассерженной:

— Почему ты такой любопытный? У тебя нет причин совать нос в мою жизнь.

Тэмми наблюдала за нашим разговором, ее голова моталась туда-сюда, как шарик для пинг-понга. Она посмотрела на меня:

— Тебе нравится моя мама, не так ли?

Это был не вопрос, скорее констатация факта:

— Да, Тэмми. Она мне очень нравится.

Тэмми ухмыльнулась мне:

— Ты тоже нравишься моей маме.

Вирна нахмурилась:

— Хватит, Тэмми.

Это было здорово, я спросил:

— Она говорит обо мне? Что она говорит?

— Она все время говорит о тебе, - ответила Тэмми, - она говорит, что ты очень добрый, и мне повезло, что у меня такой дядя, как ты.

Это звучало хорошо, но как-то обобщенно. Не то чтобы меня это волновало, но мне было интересно, может ли быть что-то еще:

— Она говорит что-нибудь еще?

Вирна строго сказала:

— Тэмми!!!

Тэмми перевела взгляд со своей матери на меня, а затем сказала:

— У меня будут из-за этого неприятности, но я думаю, что ты «мистер Правильный» моей мамы.

Вирна встала:

— Пойдем, Тэмми, нам нужно сходить в дамскую комнату, а потом переодеться, - она демонстративно избегала смотреть на меня.

Тэмми удивила меня так же сильно, как и свою мать. Не находя слов, я спросил:

— Мне держать твоё место?

Я получил резкий ответ:

— Нет.

Я остался и смотрел до конца программы. Тэмми действительно поразила всех своими акробатическими трюками. Когда все закончилось, я пошел в вестибюль, чтобы встретиться с миссис Милано, Марти и, надеюсь, Тэмми и Вирной. Оказавшись там, я получил тревожное сообщение. Миссис Милано сказала мне, что Вирна и Тэмми собираются сегодня поужинать с Морганом Бенедиктом. Марти попросила меня присоединиться к ней и ее маме, но я отказался. Я солгал и сказал им, что мне нужно работать в ночную смену. Я сказал им, что это был компромисс, на который я пошел, чтобы увидеть Тэмми. Марти выглядела разочарованной, но миссис Милано, казалось, почувствовала облегчение.

Я поехал обратно в свою квартиру и все обдумал. Я знал, что Доминику не нравился доктор, и подозревал, что, то же самое относится и к мистеру и миссис Милано. Я также знала, что Доминик ожидал, что я найду способ остановить доктора. Я знал, что не имею права совать нос в личную жизнь Вирны, и, хотя я знал, что не должен этого делать, у меня все еще было тревожное чувство, что если бы я этого не сделал, то пожалел бы об этом.

******************

Я закончил работу в понедельник в 6:00 и поехал в «Орлиное гнездо». Вирна уже была там, когда я вошел. Я пододвинул табурет к бару прямо перед ней. Она начала уходить. Я громко сказал ей:

— Вирна, не уходи от меня.

Она повернулась и посмотрела, но продолжала двигаться к другому концу бара. Я встал и последовал за ней. Когда она остановилась, я остановился:

— Вирна, нам нужно поговорить.

Она посмотрела прямо сквозь меня:

— «Пабст»?

Я ответил:

— «Джим Бим», натурал.

Это привлекло ее внимание, но только на секунду:

— Ты хочешь с водой?

Я сказал:

— Нет, я хочу поговорить.

Вирна посмотрела на Мэла, своего босса:

— Я только на минутку, - она принесла мне бурбон с водой. Она налила себе воды, обошла бар и указала на пустую кабинку. Я последовал за ней. Мы сели друг напротив друга.

Она пристально посмотрела на меня:

— Я возмущена тем, что ты слоняешься тут без дела. Я хочу, чтобы ты оставил меня и мою дочь в покое.

Я ответил:

— Не могу этого сделать.

— Я могу получить судебный запрет на тебя за преследование.

Я разозлился. Я ответил:

— Хорошо. Я тебя услышал. - Я допил свой бурбон, встал и направился к двери.

Вот тогда я и услышал ее:

— Подожди минутку.

Я обернулся и ответил на ее пристальный взгляд своим собственным стальным взглядом:

— Зачем?

Она постучала по той стороне стола, где я сидел:

— Вернись и сядь.

Я поколебался секунду и увидел ее искреннее желание увидеть, как я возвращаюсь, поэтому я вернулся. Вернувшись на свое место, я сказал:

— Я не изменял Марти, она изменила мне. Я не мог с этим жить. Я не гнался за тобой на танцевальный концерт, меня пригласила Тэмми. Я не ездил к твоим родителям на Рождество, чтобы повидаться с тобой. Доминик силой привёз меня. Признаюсь, меня беспокоит, что ты меня ненавидишь. Наверное, я просто хотел понять, почему, но теперь вижу, что это не имеет значения. Если Тэмми спросит обо мне, просто скажи ей, что я занят работой и учебой. Я обещаю, я оставлю тебя в покое, - я снова начал вставать.

— Нет, подожди, - она снова предложила мне сесть. На этот раз я не принял предложение. Я просто остался стоять.

Вирна сказала:

— Послушай, мне сейчас нужно работать. Когда ты придёшь в следующий раз?

— Я могу придти завтра, не раньше 6:00.

Она попыталась выдержать мой взгляд, но я не позволил ей, она сказала:

— Послушай, я заканчиваю свою дневную работу в 4:00, может быть, мы могли бы встретиться где-нибудь.

Я не хотел упрощать ситуацию:

— Я заеду к тебе домой.

Это удивило ее:

— Нет... Я имела в виду…

— Я знаю, что ты имела в виду. Нет, увидимся у тебя дома, или мы можем просто забыть об этом.

— Почему у меня дома, - спросила она?

— Мне нравится Тэмми, возможно, это последний раз, когда я ее вижу.

Она была взволнована:

— Нет, это не...

Я перебил ее. Я наклонился над столом и твердо и не очень любезно сказал ей:

— Мне не нужна эта дерьмовая Вирна. Доминик попросил меня оказать ему услугу, и я сказал, что постараюсь. Что ж, я попытался. Я сказал, что мне нравится твоя дочь, и это так. Я действительно хочу с ней общаться. Я все еще борюсь с проблемами Марти, и, хотя я не знаю почему, ты мне даже нравишься. Ты хочешь поиграть в семью с доктором Хопкинса, что ж, хорошо для тебя. Он не может испортить твою жизнь еще больше, чем она уже есть. Как я уже сказал, меня тошнит от всего этого гребаного бардака, - я повернулся, чтобы уйти.

Она сказала:

— Хорошо, завтра у меня дома. Я принесу домой пиццу.

Я начал уходить.

Она крикнула мне вслед:

— Ты придешь. Ты будешь там?

Я оглянулся:

— Да, - и вышел из бара.

********************

Я добрался до Вирны ровно в 4:00, она уже была там. Когда она впустила меня, я почувствовал запах пиццы.

Я спросил ее:

— Ты уже заказала пиццу?

— Нет, я взяла выходной, и сделала домашнюю.

— К чему все эти хлопоты, - спросил я?

— Тэмми это нравится.

Как раз в этот момент ворвалась Тэмми:

— Дядя Гэри! Меня крепко обняли.

Я подхватил ее на руки и поцеловал:

— Как поживает моя девочка? Мне понравилось, как ты танцевала. Ты действительно поразила их своей акробатикой, не так ли?

Она засмеялась:

— Ты остался? Мама сказала, что ты ушёл.

Я сжал ее в объятиях:

— Я бы не сделал этого ни за что на свете, - я опустил ее обратно.

Тэмми сказала:

— Я уже съела немного пиццы. А теперь мне нужно идти в гостиную. Мама сказала, что у вас будет серьезный разговор, - затем она ускакала в гостиную.

Я посмотрел на Вирну:

— Серьезный разговор?

Пойдем на кухню.

— Хочешь пива?

Нет. Кока-колы или кофе, пожалуйста. Мне нужно быть на работе в 6:00.

Мы вошли внутрь. Вирна протянула мне на тарелке два куска пиццы с сыром и налила мне кока-колы. Мы оба сели.

Вирна сказала:

— Дело не в том, нравишься ты мне или нет, просто я не вижу никакого будущего в том, чтобы быть рядом с тобой.

Я согласился:

— Я тоже не вижу в этом никакого будущего, - я откусил кусочек пиццы, она была довольно вкусной, все еще горячей, она обожгла мне верхнюю часть рта.

— Гэри, ты женился на моей сестре, и это не сработало. Теперь все, что она делает, это плачет и извиняется. Мои папа и мама в полном замешательстве. Я получаю электронные письма от Доминика, предупреждающие меня о докторе Бенедикте. Он говорит, что Морган просто хочет залезть ко мне в трусики. Я не уверена. Я думаю, что доктор говорит искренне. Я знаю, что он заботится о Тэмми. Ты хороший парень, Гэри, вообще-то отличный парень, но тебе нужно убраться подальше от нашей семьи.

Я ничего не сказал. Я просто положил пиццу и наблюдал за ней. Все это, что я слышал от нее, было просто нервной болтовней. Она остановилась и просто сидела там. Она продолжала теребить край скатерти. Она начала барабанить кончиками пальцев по столешнице. На ней была белая блузка и кружевной белый лифчик под ней. Я мог видеть ее темный ореол, ее соски были прижаты к материалу. Я понял, что именно поэтому она выбрала этот наряд. Она посмотрела на меня и продолжала моргать глазами.

Я не знаю, кто из нас встал первым, но я вдруг обнаружил, что обнимаю ее, и мои губы оказались на ее губах. Ее рука лежала у меня на затылке. Это был долгий, медленный, томный поцелуй, а потом все закончилось.

Вирна отступила назад:

— Может быть, тебе лучше уйти.

Я кивнул:

— Может быть, ты и права, - я встал, схватил пальто и ушел так быстро, как только мог.

******************

Я никуда не уезжал. Я пошёл в гастроном, где она купила мне солонину. Я заказал еще одну и сел. Я должен был все это обдумать. Я действительно пытался думать. Я попытался подумать о том, что произошло. Черт возьми, мне не нравилась Вирна. Я не ненавидел ее, но она мне определенно не нравилась, не в этом смысле. Но этот поцелуй, этот поцелуй был чем-то другим. Я что-то почувствовал, и я знал, что она тоже что-то почувствовала. Я подумал, что, наверное, будет лучше, если она переспит с доктором. Кто знает, может быть, он даже женится на ней. Да, это было самое лучшее. Он мог бы позаботиться о Тэмми. Он мог бы даже стать хорошим мужем.

Я откинулся на спинку стула и посмотрел в окно. Это был просто еще один серый зимний день. Неужели я действительно думал, что Морган Бенедикт был хорошим выбором для Вирны? Хотя моя семья придерживалась довольно строгих взглядов, я никогда не считал себя расистом, но мысль о том, что его черные руки ощупывают все ее прекрасное белое тело, его губы накрывают ее, его... Я выбросил эти мысли из головы.

Я думал о том, как они поженятся. Держу пари, он купил бы ей большой бриллиант, может быть, в два или три карата. Ее мама, вероятно, снова переделала бы свое свадебное платье. Она купит новую длинную вуаль, она будет ослепительно и красиво белой. Я почувствовал, как у меня скрутило живот при мысли о том, как она пойдёт по церковному проходу, церкви, где мы с Марти поженились, церкви, которую я все еще посещал. Этот доктор будет ждать на другом конце прохода. Он брал ее за руку, он приподнимал её вуаль. Он бы поцеловал её. Меня затошнило. Ему там не место. Он не вписывался в общую картину. Кто-то другой должен был быть там и ждать ее.

Я подумал о том, как Вирна выглядела в этом длинном черном кожаном пальто, оно ей просто не шло, это была не она. Я ничего не мог с собой поделать, когда представил Вирну в гораздо более короткой замше с открытым меховым воротником. Вирна этого не понимала, ей было красивее в короткой коричневой замшей до середины бедра, а не в длинной черной коже до щиколоток.

Я понял, что это ни к чему меня не приведет. Я застрял в Западном Мэриленде, по крайней мере, до июня. Это задело за живое, если бы они поженились, то, скорее всего, это была бы июньская свадьба. Если бы только ради Тэмми я должен был бы появиться. Я просто не видел, чтобы Вирна выходила за него замуж. Мысль о том, что он приподнимет ее вуаль, поцелует ее, я пожму ему руку, когда буду проходить через приемную очередь, все это вызывало у меня отвращение. Он просто не был подходящим человеком. Я не смог доесть солонину.

Я посмотрел на часы, 5:30. Я достал свой мобильный телефон и позвонил, сказавшись больным. Я снова надел пальто и пошел обратно к Вирне. Я знал, что она скоро пойдет на работу, но мне все равно нужно было что-то сказать.

Я шел очень быстро, почему, к чему такая спешка, подумал я? Я подошел к ее входной двери и постучал.

Вирна открыла его:

— Что? Ты вернулся?

— Я позвонил и сказал, что заболел. Я так и не доел свою пиццу.

— Но я должна быть в Орлином гнезде через двадцать минут

— Ты тоже можешь сказать, что заболела.

Она распахнула дверь до упора:

— Иди на кухню.

Когда я шел на кухню, я услышал, как она звонила в «Орлиное гнездо». Секунду спустя она вернулась на кухню. Я снова сидел за столом. Она посмотрела на меня:

— Лучше бы это было хорошо.

— Где остальная пицца, - спросил я?

Она подошла к холодильнику, вытащила её, положила два кусочка на бумажную тарелку и сунула их в микроволновую печь:

— Это будет готово через минуту.

— На самом деле я здесь не поэтому, и ты это знаешь.

Она встала рядом с микроволновой печью:

— Ты действительно пугаешь меня.

Я встал и подошёл к ней:

— Мне тоже страшно.

Я держал ее за локти, а она положила руки мне на талию. Выражение лица Вирны, обожание, которое я увидел в ее глазах, говорили сами за себя. Она смотрела на меня так же, как смотрела на Тэмми. Мне было интересно, осознает ли она это.

В этот момент вошла Тэмми. Тэмми просто как бы бочком подошла к нам двоим. Она обняла нас обоих. Она подняла глаза:

— Тебе нравится пицца моей мамы?

Я взглянул на Вирну, и ее глаза наполнились слезами. Я тоже чувствовал в глазах влагу. Я ответил довольно хрипло:

— Да, она довольно хороша.

Я подумал прямо тогда и там, прямо на кухне Вирны, что должно было произойти что-то действительно важное, и я знаю, что Вирна тоже это знала.

Но Вирна оборвала это, она наклонилась и начала суетиться над Тэмми:

— У тебя помидор на щеке, а волосы в беспорядке, - она нервно схватила дочь за руку и направилась к лестнице, оглянувшись, она сказала:

— У меня здесь проблема, здесь имеется в виду Тэмми. Я позвоню тебе через день или около того. И так же быстро она исчезла, поднимаясь по лестнице.

Я вернулся к своей машине и снова позвонил на работу. Я сказал им, что все-таки приду. Мой начальник сказал, чтобы я не беспокоился, замена уже прибыла. Я согласился и повесил трубку.

Я пошел домой и после холодного душа сел и взвесил свои варианты. Во-первых, не было сомнений, что Вирна действительно любила меня, черт возьми, она любила меня до чертиков, она, вероятно, любила меня все это время. Во-вторых, я должен был признать тот факт, что, если бы я не любил ее, а я думал, что люблю, я бы никогда не позволил никому другому заполучить ее, и уж точно не Моргану. Я просто не видел, чтобы ее выставляли напоказ перед толпой мужчин, мужчин, похожих на него. Меня нервировала мысль о том, что ее выставляют напоказ, как домашний скот. Я скажу, что это длинное черное кожаное пальто не могло быть более значимым, чем если бы он застегнул ошейник на ее шее.

Это дало мне паузу, чтобы подумать еще немного. Чувствовал бы я себя иначе, если бы это был Аллен или Оуэн, или любой из дюжины белых мужчин, которых я знал? Ответ попал в цель, как стальной нож, мне было все равно, кто это был. На мой взгляд, только один мужчина подходил Вирне, и когда я стоял в своей ванной, глядя в зеркало, я без всяких сомнений знал, кто этот мужчина.

Но как насчет Вирны? Она, конечно, любила меня. Она тоже любила Марти. Она тоже любила Тэмми. Кто пришел первым? Это было несложно. Если бы я был Вирной, клиническим логичным выбором был бы кардиолог Хопкинса, у него была своя карьера, у него были деньги и у него был статус. Что касается меня, то я все еще был непроверенным ничтожеством. Конечно, у меня была работа, хорошая работа по большинству стандартов, и да, я все еще учился. Помощники врача зарабатывали очень хорошие деньги, их тоже уважали, но они не были врачами и уж точно не были людьми Хопкинса.

Сейчас я не сентиментальный парень, но мои приемные родители были старомодными любителями музыки в стиле кантри. Когда я был ребенком, может быть, девяти или десяти лет, моему приемному отцу нравилась эта музыкальная группа, Шенандоа. У них была песня "Луна над Джорджией". Она была о деревенском парне, у которого не было денег и мало перспектив, но он любил одну девушку. Однако был один действительно богатый человек, который владел половиной штата Джорджия и который тоже хотел ее. Бедный парень знал, что у него нет ни единого шанса, но угадайте, что, да, в песне девушка отказалась от загородных клубов, яхт, скаковых лошадей и половины богатства штата ради чего? Она предпочла своего парня всем богатствам Джорджии.

Предпочла бы Вирна меня модным костюмам и черным кожаным пальто? Что ж, я обдумал это еще раз. Что было у Хопкинса такого, чего не было у меня? Ладно, у него были деньги, у него были поездки в Нью-Йорк, членство, вероятно, в полудюжине загородных клубов, возможно, дом во Флориде. Он мог бы отвезти ее в Париж, Лондон, Венецию, он мог бы купить ей одежду. Тэмми ходила бы в частные школы и брала частные уроки танцев. Вот что у него было.

Что у меня было, ну, не так уж много здесь, в Западном Мэриленде, но, если я доставлю ее домой. Да, о да, если бы я вернул ее домой на Восточное побережье, у меня был бы океан, остров Ассатиг, Пони-Пеннинг, залив Синепуксент, голубой Марлин, камбала, устрицы, крабы, и у меня была бы моя семья.

Я съежился, за исключением моей семьи, все это ничего не значило. Это не были вещи, которые отделяли меня от доктора. Ну и что у меня было? Что-то должно было быть.

Черт возьми, неужели я был просто жалким ничтожеством, которому нечего было показать за четверть века тяжелой работы? Нет, было что-то, ну вроде того. У меня была моя любовь. Я мог бы подарить ей свою любовь, и это сопровождалось недвусмысленной гарантией полной верности без обмана, а также полным безответным пожизненным обещанием любви и преданности. Я верил, что это были вещи, с которыми не мог сравниться ни один человек из Хопкинса или любой другой мужчина. У меня были эти черты, потому что у меня были приемные родители, которые, как и выбор одного щенка из песочницы, полной щенков, выбрали меня.

Я не родился в этой счастливой заботливой семье, но они меня выбрали. Я никогда этого не заслуживал. Я не был рожден для этого. Мне это дали. Я вспомнил, когда был маленьким: детские дома, изоляция и одиночество. Мои приемные мама и папа не должны были приезжать за мной, но они приехали. О, это может показаться глупым, но я слышал, как дети говорили глупости вроде: «Я не просил, чтобы меня рождали».

Я вел себя глупо, я знал это, но у меня действительно что-то было. Я знал ценность любящей семьи. Я знал, потому что у меня была такая, а не потому, что я родился в ней, меня выбрали, чтобы быть её частью.

Я лег спать и увидел во сне Вирну. Я увидел ее в чистой, безупречно чистой деревенской кухне. На ней был большой цветастый фартук. Был накрыт большой стол, и вокруг него сидели четверо, пятеро, нет, шестеро детей. Я увидел большую тарелку с жареной курицей. По бокам от неё стояли массивные миски с капустой и картофельным салатом. Два, нет, три пирога стояли на столе, большой с яблоками, поменьше с вишней и пирог с мясным фаршем, торт с шоколадной глазурью завис рядом. Через заднее окно я увидел сарай, в сарае были пони, я слышал их ржание.

Я сидел за столом своей мечты и смотрел через портал в семейную комнату. Там, на стене гостиной, висели фотографии, там была фотография моих приемных мамы и папы и фотография стариков, родителей моего приемного отца. На этих фотографиях люди одобрительно улыбались мне. Я был хорошим и преданным сыном и внуком, черт возьми, ни один мужчина не мог сравниться с этим.

Дальше по дороге в моей фантазии я увидел грузовик моего приемного отца, едущий по грунтовой дороге. Было воскресенье, время воскресного обеда. У меня была семья. Я был семейным человеком. Вирна была моей женой. Они были моими детьми. Я проснулся. Черт, это был просто сон.

Я встал и вытер сон с глаз. Я поплелся в ванную. Пока я стоял там над унитазом, все еще в полубессознательном состоянии опорожняя мочевой пузырь, я понял, что мне нужно что-то сделать, что-то важное, что-то, что изменит мою жизнь. Я собирался стать человеком с миссией.

**************************

Так что, наверное, я решил, наверное, это было не очень умно, но я собирался заставить Вирну выйти за меня замуж. Вся эта идея, вероятно, не имела никакого смысла, но я решил, что именно это я и собирался сделать.

Конечно, Вирна в значительной степени была чертовски противной сукой по отношению ко мне, но тогда, возможно, у нее были свои причины. Я помню, когда я был ребенком, я не очень долго жил со своими приемными родителями, и дети в школе поджаривали меня за то, что я был тем, кого они называли ребенком напрокат. Большинство детей, которые издевались надо мной, были намного крупнее меня, и у меня не было никаких шансов победить кого-либо из них. Так что, наверное, четыре или пять дней подряд я приходил домой и бил одну из наших собак. Я не мог объяснить, почему я бил эту конкретную собаку, она была старой сукой, у нее уже была пара пометов, и она была вроде как калекой.

Как бы то ни было, мой приемный отец услышал, как я вышел в сарай с собакой. Он вышел и поймал меня, когда я шлепал ее хлыстом. Он выдернул его из моей руки. Я полностью ожидал, что он выбьет из меня все дерьмо. Он этого не сделал. Он подтащил меня к тюку сена, усадил и спросил, в чем проблема. Я помню, что он держал меня очень крепко, но не так крепко, чтобы было больно.

Я не выдержал и заплакал. Я никогда не плакал, то есть почти никогда, но тогда я плакал. Я плакал из-за собаки, это была та старая сука, которая действительно привязалась ко мне, эта старая собака любила меня, и я отплатил за эту любовь болью.

Я сказал своему приемному отцу, что мне жаль. Я не хотел обидеть Мэгги, так звали собаку. Я сказал ему, что я просто так разозлился. Я даже сказал ему, что не буду винить его, если он отвезёт меня обратно в приют за то, что я сделал.

Ну, он заставил меня поговорить о школе и о том, как старшие дети издевались надо мной. Он никогда не злился и не наказывал меня или что-то в этом роде. Он только объяснил, что люди всегда в конечном итоге причиняют боль тем, кого любят больше всего. Он сказал, что я причинил боль Мэгги, потому что я так сильно ее любил. Потом он дал мне две работы. Он сказал, что с тех пор Мэгги была моей собакой. Я должен был кормить ее, выгуливать, ухаживать за ней и просто в целом заботиться о ней. Он сказал, что она была моей ответственностью. Во-вторых, он сказал, что я должен вернуться в школу, выбрать своего самого большого мучителя и избить его. Я сказал ему, что не думаю, что смогу. Он сказал, что ему все равно, все, что мне нужно было сделать, это попытаться.

На следующий день я пошел в школу, подрался там с самым большим мальчиком, и из меня вышибли все дерьмо. Меня отстранили от занятий, и, поскольку я был приемным ребенком, директор позвонил в социальную службу. Моему приемному отцу пришлось пойти в школу, чтобы встретиться с директором и поговорить с дамой из социальной службы.

Я действительно испугался. Мне не следовало этого делать. Мой приемный отец сказал им, что приказал мне начать драку. Он тоже объяснил им, почему. Он сказал им, каким хорошим мальчиком я был, и он гордился мной. Директор выслушал меня и предупредил, чтобы я больше не затевал драк. Он сказал моему приемному отцу, что не может наказать другого ребенка, потому что я начал драку, но что он поговорит с ним. Женщина из социальной службы предупредила моего приемного отца, что ему не следовало этого делать. Он согласился с ней, но сказал, что, по крайней мере, так его мальчик, он назвал меня своим мальчиком, получил урок самоуважения. В тот день я понял, я действительно понял, что у меня есть дом.

О Мэгги, она была старой собакой, и она уже была вся искалечена, но я заботился о ней. Она прожила еще семь лет после того, как официально стала моей. Став старше, она с трудом могла передвигаться. У моих приемных мамы и папы была политика: никаких животных в доме. Но когда Мэгги совсем ослабела, они разрешили ей заходить в дом зимой. Это был единственный раз, когда они так поступили.

Я учился в старших классах, когда наконец пришло ее время. Я помню, что прошлой зимой у нее было недержание мочи, и я часто приходил в школу поздно, потому что мне приходилось убирать за ней перед уходом.

В ее последний день мне пришлось отвести ее за сарай и всадить пулю ей в голову. Я использовал свой двадцать второй калибр, чтобы сделать это. Я помню, как я плакал. Я плакал из-за Мэгги. Мэгги была большой старой черной собакой, в конце она была почти серой. Мне пришлось вырыть для нее яму, прежде чем я убил ее. Я вспомнил, как она лежала рядом со мной, тяжело дыша и наблюдая за мной, пока я копал ей могилу.

После того, как я застрелил ее, мои приемные папа и мама, мои сестры и младший брат вышли и помогли мне положить ее в землю. Мы похоронили ее в старом одеяле. Я положил одну из своих туфель и старый мяч вместе с ней на одеяло. Я любил этого старого пса. Вместо креста я посадил на этом месте клен. Я сделал это для тени для нее.

Так что Вирна вела себя со мной очень скверно. Может быть, она делала со мной то же, что я делал с Мэгги? Я подумал, что, скорее всего, именно это и происходило. Я верил в это. Итак, я принял решение: Вирна будет моей женой.

Если я собирался заставить эту женщину выйти за меня замуж, я знал, что мне придется найти способы обойти ее эмоциональные препятствия, тем самым я думал о ее враждебности по отношению к мужчинам и ко мне. Мне нужно было разрушить ее искусственные убеждения в том, что она каким-то образом была матерью-защитницей своей младшей сестры. Мне нужно было заставить ее увидеть во мне нечто большее, чем просто медбрата и бывшего мужа Марти, и мне нужно было вытащить ее из этого гребаного кожаного пальто. Хорошо, я спланировал свою стратегию, я бы играл во внутреннюю игру с внешней игрой доктора.

Для внутренней игры я знал, что у меня есть союзники: хотя он был за тысячи миль от меня, у меня был Доминик, я думал, что у меня есть миссис Милано, но больше всего у меня была Тэмми. Пока погода не станет немного теплее, я буду играть внутри.

Я просмотрел газеты. Я изучил Интернет. Я обзвонил всех. Блейк Шелдон и Келли Пиклер собирались быть на арене «Ларго», недалеко от округа Колумбия. Билеты стоили дорого, но у меня было три на вечернее шоу в пятницу. Ход номер один был отвести Вирну и Тэмми на концерт кантри-музыки. Это было хорошо, потому что Блейк Шелдон и Келли Пиклер, как и почти все исполнители кантри-музыки, были семейными людьми. Мы бы пошли, и я держу пари, что там были бы десятки, если не сотни детей, в основном девочек.

Купив билеты, я зашел к Вирне:

— Эй, угадай, что я получил?

— Герпес, - ответила Вирна, она снова стала прежней.

— Нет, у меня есть три билета на концерт Блейком Шелдоном и Келли Пиклер, - я показал ей билеты.

Она посмотрела на билеты:

— О, это очень плохо. У нас с Морган есть планы.

Моей первой реакцией было черт, потом я подумал, "ну и что". Я ответил:

— Ты забираешь Тэмми?

Вирна ответила:

— Нет, я...

Я ухмыльнулся:

— Тогда все улажено. Я возьму Тэмми и твою маму. Иди развлекайся с доктором. Я отведу Тэмми на концерт.

К тому времени Тэмми уже стояла в дверях:

— Концерт. Мы идем на концерт?

Вирна посмотрела на Тэмми грустными глазами:

— Нет, милая, я...

У меня получалось все лучше перебивать:

— Давай, Вирна. Куда тебя ведет доктор Мудак?

Она расправила плечи:

— Доктор Бенедикт везет меня в Нью-Йорк на «Призрак оперы».

— Хорошо, - сказал я, - пока ты будешь в Нью-Йорке в опере с доктором Придурком, я отведу твою маму и Тэмми на концерт, чтобы увидеть Блейка Шелдона и Келли Пиклер в Вашингтоне.

Тэмми была вне себя:

— О, мамочка Блейк Шелдон женат на Миранде Ламберт! Я люблю Миранду!

Я бросил вдогонку:

— Они говорят, что Миранда может быть там.

— Мамочка, - завизжала Тэмми!

Вирна пристально посмотрела на меня:

— Я знаю, что ты делаешь.

Я улыбнулся:

— Я тоже.

************************

Итак, мы пошли на концерт. Там была Келли Пиклер, пел Блейк Шелдон, и леди была под рукой. И знаете, что? Да, Миранда была там. Она не пела, но, несомненно, была хитом. Как я и предполагал, это место было переполнено семьями, дети были повсюду. Тэмми завела несколько новых друзей, и они обменялись адресами и электронными письмами. Мы ели пиццу, пили содовую, поглощали попкорн и просто отлично провели время. Я купил футболки миссис Милано, Вирне и Тэмми, и мы вспоминали все песни, которые нам понравились.

Поездка Вирны в Нью-Йорк была всего на один день. Я был доволен, она не согласилась остаться на ночь. Они поехали, посмотрели дневной спектакль и вернулись задолго до нас с Тэмми.

На самом деле Тэмми, миссис Милано и я вернулись только после часа ночи, Вирна вернулась уже несколько часов назад и была в бешенстве.

Мы вошли в дверь, распевая песню Пиклера, Вирна была у двери, и она была зла. Я имею в виду, сильно разозлилась. Я подумал: «О, слава, аллилуйя»!

Она стояла там, скрестив руки на груди:

— Где вы были? Концерт закончился несколько часов назад.

Миссис Милано пристально посмотрела на нее:

— Брось это, Вирна. Мы гуляли и хорошо проводили время

Тэмми продолжала петь.

Вирна хмуро посмотрела на дочь:

— Ты… наверх. Готовься ко сну!

Тэмми заплакала:

— О, мамочка, тебе обязательно все портить, - и побежала наверх.

Миссис Милано пожурила:

— Ты должна была это сделать, не так ли. До тех пор, пока мы не вернулись домой, все было идеально.

Я должен был что-то сказать:

— Как прошло твое свидание с Шакой?

Она нахмурилась, на мгновение забыв, что Шака - это имя короля зулусов. Потом она вспомнила:

— Убирайся отсюда к чертовой матери!

Ладно, комментарий о Шаке был своего рода расистским, но я не хотел играть честно. Нигер, он есть нигер. Я еще не закончил, я дал ей свою лучшую чеширскую улыбку:

— Но, дорогая, мы купили тебе футболку. Я поднял футболку с именем Блейка Шелдона на ней.

Боже, как она разозлилась:

— Я сказала, убирайся нахуй!

Боже, это было здорово. Вирна никогда не ругалась. Я добавил:

— Это будет хорошо смотреться под твоей большой черной кожей.

Она потеряла самообладание:

— Хорошо, я знаю, чего ты добиваешься, ну, если ты хочешь знать, мое свидание - отстой. Я ненавидела эту пьесу. У нас были паршивые места. Поездка на поезде была ужасной, и я была там единственным белым человеком.

Я спросил:

— Пальто?

— Это гребаное пальто весит тонну, и я чувствовала себя так, словно была выставлена на всеобщее обозрение всю ночь. Я была не только единственным белым человеком, я была единственной женщиной! Морган был в порядке, но некоторые из его друзей провели всю ночь, пытаясь заглянуть мне под блузку. Теперь ты удовлетворен?

Я сказал:

— У нас с Тэмми свидание, чтобы пойти в торговый центр в понедельник вечером. Мы собираемся в музыкальный магазин и сделаем микс из нескольких песен в стиле кантри на компакт-диске.

Она уперла руки в бедра:

— Разве я говорила, что ты можешь это сделать? Кроме того, мне нужно работать в понедельник вечером. И почему ты так часто уходишь?

Я должен был признаться себе, что моя классная работа страдала, но я компенсировал потерянные регулярные часы, подбирая работу у других медсестер. Я сказал ей:

— Я работаю сверхурочно, моя дорогая, и насчет разрешения, твоя мама сказала, что все будет в порядке.

— Ты сукин сын, - вот и все, что она сказала.

Я перекинул пальто через плечо:

— Скажи Тэмми и своей маме, что я заеду за ними около 6:00.

— Моей маме?

Я не могу взять Тэмми в торговый центр без женщины. Что, если ей захочется пописать?

Она закричала на меня:

— Ты ублюдок! Она захлопнула дверь у меня перед носом.

*********************

Прежде чем я добрался до Вирны в тот понедельник, я зашел в Уолмарт и купил Тэмми сD-плеер средней цены. Я также придумал еще одно особое угощение.

Я добрался до Вирны, Вирна, как и ожидалось, уже ушла. Миссис Милано уже надела пальто и помогала Тэмми надеть свое. Я сказал:

— Прежде чем мы уйдем, у меня есть для тебя два подарка.

Тэмми стало очень любопытно, но она ничего не сказала. Я вообразил, что ее мать предостерегала ее от того, чтобы принимать от меня что-либо еще.

Я был прав, Тэмми сказала:

— Ты не должен давать мне ничего, пока мама не одобрит это.

Я опустился на колени:

— С этим все будет в порядке, - я протянул ей проигрыватель компакт-дисков, - Тебе это понадобится, чтобы играть наши песни, затем я вытащил что-то из кармана, а это чековая книжка на любви.

Миссис Милано знала, что это такое, но Тэмми никогда об этом не слышала:

— Чековая книжка на любовь, что это за дядя Гэри?

Я сказал:

— Это десять чеков. Один говорит, что я должен отвести тебя в любую пиццерию по твоему выбору, когда ты захочешь. Один из них предназначен для трех историй на ночь. Другой - за бесплатную ночь няни. Там есть один для поездки в торговый центр, один для послеобеденного боулинга, другой для зоопарка, два пустых для вещей, которые ты, возможно, захочешь сделать или что-то другое, что тебе понравиться, один просто говорит о бесплатных поцелуях, и последний - это обновление. Ты получишь еще десять в любое время, когда захочешь.

Тэмми держала в руке маленькую скрепленную чековую книжку:

— Что, если я захочу больше, чем три истории?

Я забрал чековую книжку обратно, нашел лист с надписью истории и стер цифру три:

— Теперь ты получишь все истории, которые захочешь.

Миссис Милано стояла рядом. Мне показалось, что она выглядела по-настоящему счастливой.

Тэмми бросилась в мои объятия и приблизила губы к моему уху. Она прошептала:

— Ты знаешь, чего я действительно хочу?

Я прошептал в ответ:

— Нет.

— Я хочу, чтобы ты был моим папой.

Я поцеловал ее в макушку и прошептал:

— Мы работаем над этим.

Она прошептала еще тише:

— Я знаю, мы команда.

Я поднял ее:

— Давай, товарищ по команде. Поехали в торговый центр.

Мы еще раз отлично провели время. На самом деле я думал, что миссис Милано было веселее, чем Тэмми или мне. Мы записали два компакт-диска. После того как я вышел из дома в тот вечер, мне пришлось рассмеяться. Теперь каждый раз, когда Вирна была дома, Тэмми проигрывала наши песни, просто еще одно не столь тонкое напоминание о том, что я всегда был рядом.

**********************

Чековая книжка оказалась самым умным ходом, который я сделал до сих пор. Вирна не могла повернуть это вспять, и это давало мне свободный вход в ее дом почти в любое время, когда я хотел. Я надрывал задницу, чтобы мой рабочий график соответствовал выходному времени Вирны. Если бы я мог, я хотел быть там каждую ночь, когда она укладывала Тэмми спать. Я купил полдюжины книг с рассказами. Я не был дураком, я рассказывал только по паре за раз.

Доктор тоже увеличивал давление. Он купил Тэмми гигантского плюшевого мишку, но в остальном сосредоточил все свои усилия на Вирне. Блин, у него были деньги. Он купил себе и Вирне два билета на самолет, который облетел весь регион. У них был орлиный взгляд на окрестности. Он повез ее в Вашингтон на ужин и танцы. Они прилетели в Нью-Йорк, где он попытался удивить ее круизом по реке Гудзон. Это была ночевка, и все прошло не так хорошо. Он должен был вернуть ее обратно.

Тем временем Вирна присоединилась ко мне и Тэмми на свидании в Чаки Чиз. Хотя был конец сезона, Вирна все еще была одета в то, что я начал называть ее мантией буйвола. Это было тогда, когда я, наконец, вытащил ее из этого.

Я уговорил ее позволить мне отвести их двоих к Колю. Замшевое пальто, или другая его версия, все еще было там, плюс там было детское пальто меньшего размера, которое выглядело так же. Потребовалось немного времени, чтобы уговорить, но с помощью Тэмми я уговорил ее позволить мне купить им обоим замшевые пальто. Тэмми была довольна по двум причинам. Во-первых, они с мамой были одеты одинаково, но во-вторых, Тэмми, не зная, что замша тоже из кожи, сказала маме, что их пальто более экологичные. Ни один из нас не разубедил ее в этой мысли.

Вирна выглядела как динамит, более короткое пальто со скромным меховым воротником делало ее более женственной. Она ничего не сказала, но я мог сказать, что она тоже так думала. Но одно она все же недоумевала, откуда у меня столько денег. Я сказал ей, чтобы она не волновалась.

На самом деле деньги были проблемой, все стало так плохо, что я сделал то, что поклялся никогда не делать. Я позвонил своим приемным родителям. За всю свою жизнь, хотя я и просил о вещах, я никогда не просил денег. Что ж, мне это было нужно сейчас, мне действительно это было нужно.

Я позвонил домой и попросил своего приемного отца:

— Привет, папа, мне нужна твоя помощь.

Он сказал мне, как обычно:

— Ну, мы сделаем все, что сможем.

— Папа, мне нужны деньги.

— Деньги!

— Я слышал, как моя приемная мать, у нее немного ухудшился слух, и папа, должно быть, включил громкую связь:

— Это Гэри? Он сказал, что ему нужны деньги? Выясни, нет ли у него каких-нибудь неприятностей.

— У тебя какие-нибудь проблемы, сынок?

— У меня нет проблем. Мне просто нужно немного денег, - я знал, что за этим последует.

— Для чего?

Я знал, что это никогда не сработает:

— Ты знаешь, папа, я развожусь с Марти...

Он прервал меня:

— Мы не платим за эту ошибку...

Я перебил его. Я знал, что мне, вероятно, чертовски не повезло:

— Речь идет о сестре моей бывшей жены.

Я слышал, как мой папа говорил моей маме:

— У него проблемы с сестрой его бывшей жены. Надеюсь, он не втянул ее в неприятности.

Моя мама:

— Только не Гэри, вряд ли, спроси его, для чего это.

— Для чего это?

— Папа, я знаю, ты не поверишь, но я влюблен в старшую сестру. Я думаю, что она была той, на ком я должен был жениться...

Папа прервал меня:

— Мы это знали.

Я начал говорить что-то умное, например, «Почему ты мне не сказал», но мне нужны были деньги, поэтому я сказал:

— Папа, я пытаюсь завоевать ее, но она встречалась с очень богатым парнем. Он врач. Он уже один раз разводился. Я просто не могу конкурировать.

Папа сказал:

— Ты думаешь, она того стоит?

— Да, папа, я так думаю.

— Ты уверен?

Я услышал, как моя мама спросила:

— Ему нужны деньги, зачем?

Мой отец сказал ей:

— Он пытается заставить старшую сестру выйти за него замуж, но у этого богатого парня на руках все карты.

Моя мама сказала моему отцу:

— О, теперь он хочет лучшую сестру.

Моя мама продолжила:

— Спроси его, сколько ему нужно.

Я слышал, как мой папа сказал маме:

— Ты, должно быть, шутишь. Это Гэри, он ни о чем не будет просить.

Я сказал:

— Папа, мне не помешала бы небольшая помощь, считай это кредитом. Я верну.

Папа сказал:

— 10 000 долларов хватит?

Это было намного больше, чем я когда-либо мог себе представить. Я сказал ему:

— Папа, это слишком...

Почему все думают, что могут прервать меня?

Папа сказал: Я переведу тебе деньги сегодня. Дай нам знать, если тебе понадобится больше. Когда ты вернешься домой?

Мне хотелось плакать, но, если бы я сделал что-нибудь подобное по телефону, он, вероятно, разозлился бы и передумал. Я сказал ему:

— Занятия заканчиваются в мае. Я должен быть дома вскоре после этого, и папа, когда я вернусь домой, это будет навсегда.

Он ответил:

— Не забудь о девушке.

— Я попробую, папа.

Мой отец повесил трубку.

Даже в самых смелых своих фантазиях я не думал, что они пришлют такие деньги. Я не знал, что и думать. На следующий день мне позвонила моя старшая сестра Элисон. Я был приёмным сыном в семье, где были сын и две дочки. Сёстры, Эллисон, которая на три года старше меня, и Мириам, которая на два года старше.

Элисон, будучи самой старшей, сбежала из дома так быстро, как только смогла. Она нашла симпатичного мужчину, который начинал свой собственный плотницкий бизнес, вышла за него замуж и начала делать детей. Ее муж был трудолюбивым работником, он хотел, чтобы я работал с ним, но у меня были свои мечты.

Эллисон позвонила мне:

— Мама и папа, Гэри, сказали, что тебе нужна помощь. Сколько тебе нужно?

Я был ошеломлен.

— Я ответил: Я в порядке, но все равно спасибо.

Она сказала мне:

— Если тебе понадобится больше денег, сначала позвони мне. Я собираюсь рассказать Мириам и Клеллу. Они, вероятно, тоже захотят помочь.

Мириам работала флористом в Оушен-Сити. Клелл был моим младшим сводным братом. Я слышал, что у него был тяжелый разрыв, и он был довольно подавлен. У него было две рыбацкие/ круизные лодки, летом он иногда брал отдыхающих на рыбалку.

****************

Какое-то время это было как бы взад-вперед. У доктора были деньги, все, что у меня было, - это мое воображение.

Однажды в субботу он попросил Вирну сопровождать его на какое-то политическое мероприятие за пределами Вашингтона. Я схватил Тэмми и миссис Милано. Мы взяли пакет с закусками и поехали в государственный парк Гринбрайер. В Гринбрайре есть красивое озеро, что-то около сорока акров. Технически парк все еще был закрыт, но до официального открытия оставалось всего две недели. Местные жители пробирались сюда тайком с конца февраля. Я договорился о поездке в ту же субботу, когда Вирна была в Вашингтоне с доктором Живаго. Они вернулись около 6:00 вечера, Вирна щеголяла каким-то браслетом на левом запястье.

Тэмми сбила ее с ног. Она подняла веревочку с маленькой, может быть, пятидюймовой рыбкой:

— Смотри, мама! У меня синегубка!

Наступил Чистый четверг, и добрый доктор уговорил ее послушать какую-то лекцию о тахикардии, один из аспектов аритмии, то, чем Вирна должна была интересоваться, но не интересовалась. Я прогуливал уроки, и Тэмми, миссис Милано и я красили пасхальные яйца, это дошло до Вирны, так как это было то, чего она с нетерпением ждала.

Доктор отказался от пасхального воскресенья. Я работал весь день и всю ночь, чтобы быть под рукой, когда Тэмми проснется пасхальным утром. Я был мертв, но мы пошли на мессу, а затем на вечернюю охоту за пасхальными яйцами в церкви. Хотя воздух был немного прохладным, все равно стоял прекрасный солнечный день. Вирна и Тэмми были одеты в одинаковые замшевые пальто. Они были прекрасны. Это был, наверное, лучший день, который у нас был до сих пор.

Я стал проводить больше времени у Вирны, но доктор Морган вовсю давил на неё. Я видел, что Вирна, возможно, ускользает. Я должен был придумать что-то большее. Честно говоря, у меня почти не было идей, у него были все деньги и все обаяние.

Однажды вечером, когда я был там, Вирна сказала мне, что приедет Морган, я помню, что это была пятница в начале апреля. Они собирались пойти в местный кинотеатр и на ужин. Я удивлялся, как ему удавалось так много времени проводить вдали от других своих обязанностей.

Было и еще кое-что. Вирна не то чтобы была завалена подарками, но каждый раз, когда я ее видел, на ней было что-то новое. И мне почти все это не понравилось. Во-первых, мне не особенно нравились цвета. Вирна хорошо смотрелась в синем, особенно в темно-синем, или в белом, или в темно-красном. В последнее время вещи, которые она носила, были желтыми.

Мне нравилась она в старых добрых хлопчатобумажных блузках и платьях. Я вспомнил то светло-голубое платье, которое она надевала на родительскую вечеринку. Это было довольно мило. Мне особенно нравилось, когда она носила вещи с углами, например, туго накрахмаленную угловатую блузку на пуговицах или резко смятые темные брюки. Мне нравились ее костюмы, в которых она носила накрахмаленную белую блузку, хорошую юбку на подкладке и сшитый на заказ жакет.

В последнее время все выглядело таким шифоновым: все прозрачное и все загромождено кружевами и оборками. Я подумал, что из-за этих вещей она выглядит дрянно, это было похоже на то, что кто-то пытался показать ее, как будто она была выставлена на всеобщее обозрение или на продажу, или что-то в этом роде.

Я даже спросил ее о ее одежде. Она сказала, что Морган купил ей кое-какие вещи. Она сказала, что ему нравится, когда она выглядит женственно. Она сказала мне, что они ей тоже нравятся. Черт, я хотел, чтобы она выглядела как женщина, а не как какая-нибудь дешевая шлюха, и я подумал, когда это незамужние женщины принимали одежду от мужчин? Разве Вирна не должна была быть такой хорошей католичкой? Но я держал рот на замке.

Итак, Морган был в пути, у меня встали дыбом волосы на заднице. Вирна сидела на кухне и ждала. Она сидела там в этом платье, которое больше походило на неглиже, чем на настоящее платье. О, это было достаточно развратно, если середина бедра ещё была в порядке, но талия в стиле ампир и хрупкая нижняя половина просто не были в стиле Вирны. Я имею в виду, что платье, которое на ней было, выглядело так: "давай, протяни руку и схвати меня за задницу". Я был на полу с Тэмми, играющей с Эмили и Молли. Я сказал:

— Почему бы тебе не надеть замшу сегодня вечером?

Она посмотрела на меня, как на дурака:

— Что, и не носить мою кожу?

— Да, - сказал я, - посмотрим, что скажет Морган.

Она заняла оборонительную позицию:

— Ему будет все равно.

— Хорошо, тогда надень замшу и выставь меня дураком.

Через несколько минут Морган был у двери. Я пошел и ответил на звонок. Он вошел. Он как-то странно посмотрел на меня:

— Ты сегодня нянчишься с детьми?

Я почувствовал сарказм. Вирна только что вернулась с кухни. Я ответил:

— Два доллара в час.

Морган потянулся, вытащил свой бумажник и протянул мне двадцатку:

— Держи, Гленн.

Я взял двадцатку:

— Спасибо, Базз.

Он улыбнулся. Вирна вошла в замшевом пальто, которое я ей купил. Морган посмотрел на нее:

— Где твое хорошее кожаное пальто?

Она улыбнулась:

— Я подумала, что надену это сегодня вечером.

Он не улыбался:

— Я думаю, тебе следует надеть кожаное пальто, которое я тебе купил.

Вирна улыбнулась:

— Нет, я думаю, что надену это сегодня вечером.

Морган нахмурился:

— Я сказал, надень кожаное пальто.

Она была немного ошеломлена, она пыталась продолжать улыбаться, но теперь это выглядело неестественно:

— Морган, это просто пальто.

Он злился все больше с каждой секундой:

— Да, так что надень мое кожаное пальто.

Я был удивлен тем, как кротко Вирна уступила:

— Хорошо, Морган, - она сняла замшу и вытащила кожу из шкафа. Она взглянула на меня и как бы слабо пожала плечами.

Морган помогла ей надеть его. Он положил обе руки ей на плечи. Это было похоже на то, как будто он держал какую-то проститутку, как бы ощупывая и лапая ее за руки и все такое. Мне это не понравилось. Мне не понравилось, как он посмотрел на ее платье спереди. Он сказал:

— Это больше похоже на правду. Теперь ты моя девочка.

Она снова посмотрела на меня этим кротким подобострастным взглядом.

Мне нужно было что-то сказать, и я тихо пробормотал себе под нос:

— Ублюдок!

Вирна услышала меня, ее застенчивый кроткий взгляд сменился хмурым.

Морган оглянулся:

— Что это было?

Я ответил:

— Я сказал спасибо за двадцатку.

Он одарил меня этой высокомерной улыбкой:

— Мы, вероятно, будем довольно поздно.

Я ухмыльнулся Вирне:

— Что, никакого комендантского часа?

Она откинула голову назад, и они вдвоем ушли. Я улыбнулся, когда она закрыла дверь, но не мог отделаться от мысли, что упустил этот маленький обмен репликами. Да, я боялся, что проиграл, но ночь еще не закончилась. Эта ночь оказалась полной сюрпризов.

Я остался и поиграл с Тэмми. В 9:00 я отвел ее наверх и прочитал ей пару историй. Она была немного плаксивой. Я спросил ее, что случилось. Она сказала мне, что не хочет, чтобы мистер Морган был ее папой, она хотела меня. Я сказал ей, чтобы она не волновалась, ее мама сделает то, что она сочтет правильным. Я думал, что Тэмми тоже видела, что происходит, похоже, я был в проигрыше.

Я должен был признать это, я упустил несколько хороших шансов. Масленица пришла и ушла. Я пропустил хороший ход, в большинстве протестантских церквей было то, что они называли Блинным вторником. Я никогда не думал об этом, пока это не прошло. Мы действительно ходили вместе на мессу в Пепельную среду. Мы помолились, собрали наш прах вместе, и я отвез ее домой. Когда мы добрались туда, Морган уже ждал нас. Он сразу же увел ее. Но я получил Чистый четверг и Пасху, это должно было что-то значить.

*****************

Верный своему слову, Морган задержал ее довольно поздно. Была пятница, так что ей не нужно было работать. Мне нужно было на работу в субботнее утро, так что о каком-либо разговоре после свидания не могло быть и речи. Глупый я, никогда не недооценивай женщину.

Они добрались до входной двери после 1:00 ночи, я подумал, что было необычно поздно, так как они отправились в местный кинотеатр и на ужин. Он устроил большую демонстрацию объятий и запечатлел на ней особенно глубокий поцелуй. Его руки были повсюду на ее плечах и талии. Он обхватил ее руками за шею, его большие пальцы были на ее щеках. Он скользнул руками вверх и вниз по ее бокам, натягивая тонкое платье вверх и вниз. Я получил четкий снимок ее верхней части бедра до самых трусиков. Я решил, что это больше для меня, чем для нее, он как бы показывал мне, что застолбил свой участок, и мне чертовски не повезло. Это было больно, я подумал, что все вот-вот закончится.

После того, как она попрощалась, я подошел к шкафу и взял свое пальто. Я хотел убраться оттуда как можно быстрее. Я не хотел, чтобы она видела, как я плачу:

— Наверное, я пойду.

Вирна спросила меня:

— У тебя есть минутка?

Я снял пальто:

— Конечно.

Я не удивился, когда она взяла меня за руку и повела к дивану. Я подумал, что это будет, когда я услышу старое: «Ты мне нравишься, Гэри, но...». На ней все еще было это прозрачное шифоновое платье, трудно было не заметить, насколько обнаженной она выглядела. Но я проделал хорошую работу. Она села, а затем потянула меня вниз:

— Морган хотел отвезти меня в мотель сегодня вечером.

Я сглотнул, пули в голове еще не было, но у меня все еще было предчувствие, что это произойдет, я спросил:

— Ты согласилась?

Она ответила:

— Он хотел, чтобы я это сделала. Я думала об этом. Он сказал, что хочет заняться со мной любовью. Он сказал, что ему нужна я. Я сказала ему, что не готова. Он сказал, что уже пора.

— Что случилось потом?

— О, мы сидели в его машине и целовались. Он ощупывал меня поверх одежды. Он просунул руку под верх платья и сжал мою грудь, и он коснулся меня вот здесь, - она указала на свою киску, - он хотел, чтобы я стянула платье вверх, чтобы он мог лучше меня видеть. Он сказал, что хочет поцеловать мою грудь.

— И ты сделала это?

— Я начала было, но передумала. Потом он разозлился. Он сказал, что был более чем терпелив. Он сказал, что действительно заботился обо мне. Он сказал, что хочет, чтобы наши отношения перешли на новый уровень.

Я действительно тяжело дышал. Я встал:

— Я сейчас вернусь, - зашел к ней на кухню, взял бумажный пакет и подышал в него. У меня было такое чувство, будто меня залили водой или что-то в этом роде. Я съежился, это была ее последняя месть?

Она последовала за мной:

— Что ты делаешь?

Я попыталась улыбнуться:

— У меня просто была паническая атака.

Она снова взяла меня за руку и повела обратно в гостиную. Это платье продолжало шуршать и кружиться вокруг ее бедер, было трудно сосредоточиться. Мы оба снова сели. Она спросила меня:

— Как ты думаешь, что мне следует делать?

Ее волосы были распущены, густые пряди материала свисали вокруг ее лица и груди. Я чувствовал запах ее духов. Ее лицо светилось, на нем был слабый отблеск. На ее губах все еще был блеск для губ, и они были слегка приоткрыты. Господи, мне все еще нужен был этот чертов пакет. Почему она спрашивала меня об этом? Неужели она ничего не видела? Я как бы собрался с мыслями:

— Ты хочешь простого ответа или хочешь знать, что я думаю?

Она вздохнула, когда она вздохнула, ее грудь поднялась и опустилась:

— Я хочу знать, что ты думаешь.

Я сглотнул и глубоко вздохнул:

— Я думаю, что в следующий раз, когда ты увидишь его, тебе следует вернуть ему пальто. Я думаю, тебе следует сказать ему, что ты больше не хочешь его видеть.

Она посмотрела на меня так, словно я был немного не в себе, но с каким-то неразличимым недоумением, нет, я бы тоже сказал, удивленно:

— Зачем мне это делать?

Меня затошнило, когда я ответил:

— Если бы ты это сделала, то могла бы проводить со мной все свое свободное время.

Мои руки дрожали.

Она сидела и смотрела на меня. Наконец она сказала:

— Гэри, ты не мог бы снять рубашку?

Я снова запаниковал:

— Мою рубашку, зачем?

— Просто сними её.

Я снял свою рубашку с длинными рукавами и белую футболку, которая была под ней. Я предполагал, что, хотя Морган был вдвое больше меня, он, вероятно, был очень толстым. Я был рад, что поддерживал себя в форме, но мои руки продолжали дрожать. Я не отрывал глаз от ее декольте. Мои глаза наполнились слезами.

Вирна ничего не сказала. Она медленно взяла обе свои руки, точнее, пальцы, и начала водить ими по моей верхней части туловища. Она провела кончиками пальцев по моей шее и ключицам. От этого у меня мурашки побежали по коже. Она коснулась моих ушей. Она провела ладонями по моим плечам, а затем вниз к моим соскам. Она словно гладила меня своими руками. Она ладонями потерла мои соски, затем она взяла и сжала мои соски пальцами.

Все время, пока она это делала, она продолжала смотреть, куда движутся ее руки. У нее было такое любопытное выражение лица, и она все время прикусывала язык и облизывала губы. Я разваливался на части.

Я действительно восстановился. Мне удалось вытереть одну слезинку тыльной стороной предплечья, но я был на грани нервного срыва. Я вздрогнул. Мне было интересно, знала ли она, какое влияние она оказывает на меня. Я испугался. Боже, я могу кончить в штаны или еще хуже. Черт! Что может быть хуже?

Я чувствовал себя ужасно. Я имею в виду, что я был напуган, возбужден и наполовину обезумел от похоти. Она продолжала водить пальцами вокруг моих сосков. Затем она начала медленно спускаться к моему животу и талии. Мне хотелось заставить ее остановиться, но я боялся, что, если я это сделаю, это будет означать конец, ну, всего, но, если я этого не сделаю, это может быть так же плохо.

Вирна наклонилась вперед и поцеловала каждый мой сосок. Это заставило меня глубоко вздохнуть. Затем она сказала то, о чем я и не мечтал услышать:

— Гэри, ты знаешь, что я не девственница. Но чего ты не знаешь, так это того, что это первый раз, когда я прикасаюсь к мужчине. Я имею в виду вот так. Когда мы с Томми были вместе, все это происходило в его машине в одежде. Я даже никогда не видел его штуку.

Я был озадачен, довольно хрипло прошептал:

— Нет, я не знал.

Она наклонилась ко мне и положила голову мне на грудь, на секунду она поцеловала мою грудь, затем она откинулась назад и положила руки мне на живот. Она как бы мягко потерлась о мою талию чуть выше пояса брюк. Господи, она наклонилась и поцеловала меня в пупок.

— Гэри.

— Да, Вирна.

— Я могу доверять тебе, не так ли?

— Да, конечно, ну, это зависит от обстоятельств.

Она посмотрела подозрительно:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, Вирна, то, что ты сейчас делаешь, заставляет меня ужасно нервничать. Я все еще мужчина, которого ты знаешь.

Она как бы наполовину улыбнулась - наполовину надулась:

— Забавно это слышать.

Я был озадачен. Мне было трудно дышать:

— Почему ты так говоришь?

Казалось, она вздохнула. Я думал, она была готова разрыдаться.

— Гэри, если бы я когда-нибудь попросил Моргана снять рубашку, чтобы я могла коснуться его груди, я уверен, что он уже был бы на мне. Я думаю, что большинство парней так бы и поступили, но ты, ты другой. Я не знаю. Я не думаю... Я имею в виду, что ты не гей, и я знаю, что ты не трус, но ты не такой... Ты такой, как я ожидала. Я работаю в таверне, где ко мне постоянно пристают мужчины. Большинство реплик, которые я слышу, довольно глупы. Морган, у него есть свой собственный набор линий, они намного более сложные, но все равно это линии. Ты никогда не был таким, во всяком случае, со мной. Как будто ты больше мужчина, чем большинство мужчин, которых я встречала. Это трудно объяснить.

Я не был уверен, что она не бросила мне реплику прямо сейчас, поэтому я держал рот на замке. Я знаю, что был слишком напряжен, чтобы двигаться.

Вирна откинула голову на спинку дивана, ее левое ухо коснулось моей руки. Я почувствовал, как ее голова прижалась к моему предплечью, ее волосы были повсюду на мне. Ее волосы были мягкими на моей коже. Ее лицо было близко к моему, ее дыхание приятно пахло. Я не знал, какими духами она пользовалась, но у них был действительно слабый, но потрясающий аромат. Если бы я не знал лучше...

Она прервала мою фантазию:

— Гэри, ты один на миллион, настоящая аномалия. Я видела тебя с Марти, я имею в виду, до вашего разрыва. Ты никогда не пытался выставлять ее напоказ. Хорошо, я признаю, что ты, возможно, сказал кое-что о Моргане, я не знаю, может быть, ты этого не делал, может быть, я просто думала, что ты это сделал. Но Морган выставляет меня напоказ.

Я чувствовал беспокойство, и мой Джонсон пытался порвать мои джинсы, но то, что говорила Вирна, было интересно. Я пытался держать себя в руках. Она, должно быть, заметила.

Может быть, немного раздраженно Вирна спросила:

— Ты меня слушаешь?

Я кивнул и ответил:

— Да, это так.

Это, казалось, успокоило ее, она продолжила:

— Когда мы были в Нью-Йорке, когда я была единственной женщиной, я кое-что подслушала. Один из друзей-врачей Моргана спросил его, ношу ли я его цвета.

Я знал, что это значит, но промолчал. В этом не было необходимости...

— Ты знаешь, что это значит, не так ли, - спросила Вирна.

Я кивнул:

— Да, я знаю.

— Я не такая, как ты думаешь.

— Не какая, - спросил я. Я только просил быть умным.

Она фыркнула:

— Я не ношу его или какие-либо мужские цвета!

Я ответил:

— Я так не думал. Я только что это сказал.

Она поморщилась:

— Иногда..., - она вздохнула, она начала ерзать. Она просунула пальцы правой руки под пояс моих брюк. Внезапно, просто так, она раздраженно расстегнула пряжку моего ремня. Мать Тереза расстегивала мне штаны. Это было полное безумие!

Она нервно прошептала:

— Встань, пожалуйста, и сними штаны.

Я встал, сбросил джинсы, но оставил боксеры на себе:

— Ты хочешь, чтобы я тоже снял трусы?

Она утвердительно кивнула головой.

Я сбросил боксеры на пол. У меня был самый большой стояк, который я когда-либо мог вспомнить.

Она опустилась на колени прямо на пол и посмотрела на мой набухший пенис. Она казалась любопытной, даже отдаленно не возбужденной, во всяком случае, не сексуально. Не то что я, я был близок к панике.

Она действительно сосредоточилась на моем пенисе, глядя на него, как на образец или что-то в этом роде, она пробормотала:

— Я не знаю, зачем я это делаю, она взяла указательный палец и слегка коснулась головки моего члена. Она посмотрела на меня:

— Это то, что Марти сделала в Подземелье той ночью.

Я боялся что-либо сказать или сделать. Мне все еще было трудно дышать. Я был в ужасе. Я не хотела портить этот момент, я прошептал:

— Я помню.

Она продолжала пялиться на мой пенис:

— Этот стриптизер выстрелил своей спермой прямо ей в лицо.

Мое сердце бешено колотилось, надпочечники работали на пределе. Я ответил:

— Да, я помню, мой голос был таким тихим, что я едва слышал себя.

Она снова сказала:

— Гэри, я не знаю, зачем я это делаю. Я не знаю, почему я делаю это с тобой. Гэри, я собираюсь поцеловать твою штуку. Когда я поцелую его, как ты думаешь, ты выстрелишь прямо в меня?

Честно говоря, мне хотелось кричать или кричать что-нибудь, что угодно. Я почти задыхался. В этом не было никакого смысла, но мне казалось, что я был так близок к тому, чтобы быть с этой женщиной, и все же я чувствовал, что отдаляюсь все дальше и дальше. Мой голос немного дрогнул, но я ответил ей, и это прозвучало как детский писк:

— Я не знаю. Я могу... потерять контроль. Я не думаю, что хочу этого. Я бы не хотел испортить твое милое личико.

Неужели она не знала, что делает со мной?

Она протянула руку и взяла мой пенис в левую руку, посмотрев на меня, она сказала:

— Я никогда не делала ничего подобного раньше. Она несколько секунд держала мой пенис в руке, я догадался, что она набирается смелости. Я хотел, чтобы она продолжала, но я одновременно хотел, чтобы она остановилась. Я почувствовал, как мой Джонсон пульсирует в ее руке.

Она снова посмотрела на меня:

— Я делаю это с тобой только потому, что думаю, что могу тебе доверять, - она снова посмотрела на мой пенис, а затем снова на меня:

— Я могу... Я могу доверять тебе. Ты бы никому не сказал. Ты бы не сказал моей маме.

Думаю, я волновался больше, чем она. Что, если она сделала бы это, а потом позволила этому стать чем-то, что встало между нами? Я робко обхватил ее щеки ладонями. Я приподнял ее лицо, чтобы она посмотрела на меня, ее невинный бесхитростный взгляд придал мне уверенности.

— Вирна, - сказал я, - то, что ты собираешься сделать, боюсь, может стать чем-то, что в конечном итоге оттолкнет тебя от меня. Если ты думаешь, что это может изменить твои чувства ко мне, я бы предпочел, чтобы ты этого не делала.

Она стряхнула мои руки:

— Нет, я должна это сделать.

На секунду я разозлился. Если бы это продолжалось еще секунду, я бы кончил. Я спросил ее:

— Ты делаешь это, потому что можешь повторить это позже с доктором, или ты делаешь это, потому что это я?

Она выглядела озадаченной:

— Я не знаю Гэри. Я … Я знаю, что могу сделать это с тобой.

— Послушай, - сказал я, - я не хочу, чтобы это встало между нами позже, вот и все. Скажи мне, скажи мне, что этого не будет. Я был в отчаянии, я думал о нашем будущем.

Вирна только покачала головой, неужели она отмахнулась от моего комментария и моих опасений? Я не знал, означало ли это, что это не повредит отношениям, которые, как я надеялся, когда-нибудь у нас могут быть, или это не повредит, потому что никаких отношений никогда не будет. Несмотря на мое совершенно очевидное возбуждение, я чувствовал себя оцепеневшим.

В эту долю секунды я задался вопросом, каково это - быть на краю смерти, за секунду до того, как эта жизнь закончится. Был ли там страх, чувство приключения, предчувствие беды? Вот где я чувствовал, что нахожусь. Я хотел, чтобы она этого не делала. Я хотел, чтобы она передумала и отступила, но она этого не сделала.

Она наклонилась вперед. Я почувствовал ее теплые губы, когда они коснулись головки моего члена. Она прижала язык к самому его кончику и лизнула вверх, нежная шероховатость поверхности ее языка в нижней части моей головки была незнакомой, но невероятно волнующей. Тепло ее губ, ее языка, ее рта на моем теле, моем члене - это было слишком для меня. Я был никуда не годен.

Я стрелял! Я эякулировал повсюду! Во мне легко скопился месячный запас, все это было на ее лице, в ее волосах, на верхней части ее платья. Я был унижен. Я знал, что она возненавидит меня за то, что я сделал.

Вирна дернулась назад и в сторону и поморщилась, но не встала. Покачав головой, она сказала:

— Это пахнет и липко.

Я опустился перед ней на колени. Я схватил свою белую футболку и начал нервно вытирать ее лицо и волосы:

— Прости, Вирна. Это просто случилось. Я не хотел этого делать. Пожалуйста, не сердись. Меня прошиб холодный пот. Мое тело высвобождало весь этот израсходованный адреналин, и, если в ближайшее время что-то не произойдет, я знал, что сломаюсь и начну рыдать. Я боролся за контроль. Я начал выполнять несколько контролируемых дыхательных упражнений.

Она сняла салфетку с одного из подлокотников своего дивана и использовала ее, чтобы продолжить вытирать.

Ее использование салфетки одновременно радовало и причиняло мне боль. Салфетка была, во всяком случае, для меня такой итальянской, такой похожей на Вирну, такой незаметной женской вещью, но я верил в то, что никогда не могло поставить под сомнение мужественность любого мужчины в ее жизни. Я мог видеть и чувствовать себя комфортно с салфетками на всей мебели в моем воображаемом доме. Еще показалось обидно, я чувствовал, как моя сперма загрязняла этот образ. Я был недостоин.

Когда мы почти закончили, она встала. Она выглядела и нервничала, как будто не была очень уверена в том, что хочет сделать:

— Я поднимусь на минутку. Ты останешься, пока я не вернусь?

Я ответил:

— Я останусь. Ты хочешь, чтобы я снова оделся?

Она задумчиво посмотрела на меня и мое тело. Я подтянул пресс, по выражению ее лица я понял, что ей понравилось то, что она увидела. Я мог сказать, что она была так же не уверена, как и я, и это успокаивало. Она пробормотала больше себе, чем мне:

— Нет, оставайся раздетым. Иди в ванную и вымойся.

Я сделал, как мне было сказано. Я пошёл в её ванную, помыл свой член и вытерся полотенцем. Я поспешил обратно в гостиную, сел и стал ждать. Вирна спустилась вниз через пару минут. Ее волосы были распущены, они были длинными, черными, мерцающими, они вились и вились вокруг ее плеч и спускались по спине. На ней была белая кофточка и такие же трусики. Она была хорошенькая. К черту это, она была очаровательна! Я никогда раньше не видел ее такой. Она была похожа на Мадонну. Мужчины шли на войну из-за таких женщин. Она также выглядела испуганной.

Она села рядом со мной:

— Ты знаешь, что это такое? Она дотронулась до своей белой кофточки. Она кончиками пальцев изящно приподняла её подол и позволила ему упасть.

Я был озадачен этим, я пробормотал, запинаясь:

— Нет… Я думаю, это одна из твоих ночных рубашек.

Это наряд, который я купила для Томми сразу после того, как сказала ему, что беременна. Я подумала, что надену его для него в нашу первую брачную ночь.

Боже, она выглядела такой красивой, такой незапятнанной, такой чистой и невинной. Чертовски верно! Она была невинна, совершенство! Я потянулся, взял ее за руки и притянул к себе. Я имею в виду, что это не было сексуально, ну, может быть, это было немного, но не совсем, больше поклонения, чем что-либо другое. Я прижал ее к своей груди. Я поцеловал ее в макушку. Я обхватил ее лицо обеими руками и поцеловал ее глаза, щеки, а затем губы.

Мое сердце бешено забилось. Я был Джимми Стюартом. Она была Донной Рид. Мы были в том старом фильме «Это прекрасная жизнь». Черт возьми, не так давно я мечтал об этой песне Шенандоа, луне и всем таком. Эта старая песня «Девушка из Буффало» начала крутиться у меня в голове. У меня даже немного закружилась голова.

Она попыталась оттолкнуть меня:

— Гэри, нет.

Я не отпускал:

— Нет, Вирна, это не такие объятия. Я просто хочу обнять тебя.

Она расслабилась в моих объятиях:

— Гэри, ты бы сказал то, что сказал Морган?

Я продолжал обнимать ее. Я снова поцеловал ее в макушку:

— Нет.

Она как бы пробормотала нет, это больше походило на мурлыканье:

— Что бы ты сказал?

Я ответил, как мог лучше:

— Думаю, я бы сказал, что люблю тебя, что я хочу сделать тебя счастливой, что я хочу заботиться о тебе и защищать тебя. Я хочу помочь тебе вырастить Тэмми, быть рядом с тобой, когда она пойдет на свой первый выпускной, когда она закончит школу, и что я хочу быть с тобой всегда и просто сказать, что я люблю тебя.

Она положила голову мне на грудь. Все ее тело стало таким мягким. Я тоже чувствовал себя мягким, ну, везде, кроме одного места. Она взяла свою правую руку и начала трогать мой живот. Ее кончики пальцев скользнули вниз к нижней части моего живота, прямо над моим пенисом, они задержались там, двигаясь совсем чуть-чуть.

Она снова коснулась кончика моего члена, затем резко откинулась назад:

— Гэри, я хочу, чтобы ты сейчас же пошел домой.

Господи, я был готов снова кончить! Я должен был спросить. Я ненавидел это делать. Я терпеть не мог настаивать:

— Почему? Почему я должен уходить? Прежде чем я уйду, ты можешь мне кое-что сказать? Я имею в виду кое-что о нас? Я имею в виду, есть ли мы?

Она выглядела такой грустной, растерянной:

— Гэри, я не знаю. Я так запуталась. Там так много...

Я должен был сказать что-то еще, я хватался за соломинку:

— Я знаю, что там много всего: мой развод, твоя забота о сестре, общественное мнение, и Морган богатый человек. Я понимаю и буду ждать, но Вирна помни об этом, я бы никогда тебя не подвел. Я был бы хорошим отцом для Тэмми. Насчет Марти, помни, она нарушила обещание, данное мне. Я знаю, каково это, я никогда не смог бы так поступить ни с кем, и уж точно никогда с тобой. Вирна, я Гэри, а не Томми. Я бы никогда не сбежал. И я не Морган. Я бы никогда не попытался владеть тобой или командовать тобой, - она как бы вздрогнула, может быть, напряглась при последнем замечании.

Она откинулась назад:

— Тебе лучше сейчас пойти домой, Гэри, - она встала, не оглядываясь и пошла прямо к лестнице.

Я был напуган. Я боялся уходить. Мне казалось, что если я уйду, то никогда не вернусь. Я потянулся, схватил ее за руку и оттащил назад. Я мог бы сказать, что ей это не понравилось, но я должен был сказать еще одну вещь:

— Вирна, ты прекрасна. Твоя белая кофточка... Ты просто ангел. Я думаю, это было бы чудесно надеть в твою первую брачную ночь.

Она выглядела так, словно вот-вот заплачет. Ее глаза, ее рот, ее лицо были так полны эмоций, они были наполнены нерастраченными слезами и невысказанными словами.

Я сглотнула и добавил:

— В ту ночь... Я имею в виду ночь, когда ты наденешь её... Я хотел бы быть тем, кто будет рядом с тобой.

Она сделала шаг к лестнице, потом еще один, сделала несколько беспорядочных движений вверх по лестнице и обернулась:

— Гэри?

Я понял, что только что сказал, и на долю секунды это испугало меня, но...

Она просто стояла там примерно в трех ступеньках вверх по лестнице.

Я стоял неподвижно примерно в четырех футах от нижней ступеньки и сказал ей:

— Я знаю, что я только что сказал. Я серьезно. Я не возьму свои слова обратно.

Боже, я подумал: «Неужели это та злобная сука, которая так долго делала меня несчастным?» Она выглядела такой уязвимой, такой красивой, белая кофточка и трусики делали ее девственной, чистой и непорочной.

Я наблюдал за ней, как она смущенно взяла себя в руки и разгладила свой наряд. Она посмотрела на свою грудь и положила руки на грудь. Она посмотрела на меня и приложила пальцы к губам, как будто пыталась скрыть то, что хотела сказать. Наконец она сказала:

— Тебе лучше сейчас пойти домой, затем она повернулась, и я бы сказал, побежала вверх по лестнице.

Я оделся, накинул пальто и пошел домой.

******************

Весь следующий день я был измотан. Я не думаю, что это был просто недостаток сна, это было нервное напряжение. Почему-то я чувствовал, что все, что могло случиться с Вирной, не произойдет, это было просто ощущение надвигающейся гибели. Я, как обычно, зашел на пост медсестры и обнаружил, что оставил свой мобильный включенным. Я проверил свой мобильный. Миссис Милано оставила сообщение, она хотела поговорить со мной. Я работал сверхурочно, но решил, что смогу заехать к ней домой около 8:00.

Я ушел с работы ровно в 8:00 и был у входной двери Милано в 8:30. Я позвонил в звонок, миссис Милано была прямо там:

— Входи, Гэри. Давай поговорим. Я видел, что Марти тоже была там. Мы все вернулись на их кухню.

Я любил их дом. Мне нравились запахи, мебель, мне нравилось, как она ее содержала. Мне все это очень понравилось. Мы вошли и сели.

— Гэри, - начала миссис Милано, - что ты сказал моей дочери прошлой ночью?

Я посмотрел на Марти, потом на миссис Милано:

— Ты имеешь в виду Вирну.

— Гэри, она позвонила мне вчера поздно вечером. Она плакала. Я не могла заставить ее остановиться. Она ничего мне не сказала, кроме того, что у вас с ней был долгий разговор. Так что же случилось?

Марти начала вставать. Я сказал:

— Нет, садись, Марти. Тебе нужно быть здесь.

Миссис Милано посмотрела на Марти, но ничего не сказала. Она посмотрела на меня и осталась сидеть в ожидании.

— Вирна снова пошла гулять со своим другом-врачом. После того, как он высадил ее, мы поговорили. Она сказала, что он много говорил об их отношениях и о том, что он хотел сделать. Когда она спросила меня, что бы я сказал, я ответил ей.

— Что он сказал? Что ты сказал?

Я был осторожен.

— Он сказал, что хочет вывести их отношения на новый уровень. Он хотел заняться с ней сексом. Он сказал, что она ему небезразлична.

— А как насчет тебя? Что ты сказал?

— Я сказал, что люблю ее. Я сказал, что на моем месте я бы сделал все, что в моих силах, чтобы сделать ее счастливой. Я сказал ей, что никогда не брошу ее, как это сделал Томми, - я взглянул на Марти, - я сказал ей, что никогда не изменю ей. Я сказал, что постараюсь быть хорошим отцом для Тэмми... И я сказал ей, что она должна бросить доктора.

Миссис Милано казалась нетерпеливой:

— Нет, нет, пропусти все это. Ты помнишь, что ты ей сказал напоследок?

Я забеспокоился. Я обещал никому ничего не рассказывать, особенно ее матери, о ее странном поведении. Я сказал:

— Ну что ж... она упомянула эту белую кофточку, кофточку, которую, по ее словам, купила для своей первой брачной ночи и которую она надеялась разделить с тем парнем, Томми...

Миссис Милано подняла руку и посмотрела на свои ногти, а затем на меня:

— Я думаю, тебе лучше пойти к ней еще раз.

Я глупо спросил:

— Сегодня субботний вечер, разве она не будет с доктором?

Марти выглядела обиженной. До сих пор она ничего не говорила, потом она сказала:

— Гэри, это глупо. Сейчас 9 часов вечера. Мы с мамой здесь, с тобой. Как бы она могла быть с доктором, если все мы здесь?

Она была права:

— Марти, ты знаешь, как я отношусь к...

Она прервала меня:

— Я знаю, что ты чувствуешь, я знаю, что ты чувствуешь ко мне, к моей семье, к Вирне. Гэри, я люблю тебя. Я тоже люблю Вирну. Сделай меня счастливой. Иди к ней. Иди к ней сейчас!

Я встал и поцеловал свою бывшую жену:

— Я люблю тебя, Марти, но, как ты сказала, мне нужно идти.

Марти и ее мама проводили меня до двери. Когда я вышел, миссис Милано сказала:

— Будь нежен, сынок.

****************

Это было оно. Я побежал к своей машине, сел в нее, завел двигатель и поехал. Мне потребовалось чуть меньше тридцати минут, чтобы добраться до Вирны. Я увидел, что свет все еще горел. Я нашел место для парковки, выскочил и взбежал по ступенькам к ее входной двери. Я постучал. Она открыла дверь.

Я ахнул. На ней снова была та белая кофточка. Черт возьми, она знала, что я приду! Она отступила, чтобы впустить меня. Я вошел. Она упала в мои объятия. Мое пальто упало на пол. Наши руки переплелись вплетенными. Ее руки, ее мягкие нежные руки обвивали мою шею, ее распущенные волосы свисали до середины задней части бедер. Ее золотистые глаза блестели от обожания. Мы поцеловались.

Я не мог точно сказать, как долго мы стояли там перед ее гостиной. Я не мог сказать, как долго длился этот поцелуй, но ее губы были мягкими, ее груди прижимались к моей груди, и они были теплыми и твердыми. Все ее тело было горячим и сухим, я бы сказал, лихорадочным.

Наконец, когда мы расстались, она позволила своей голове слегка наклониться, пока она не уперлась мне в грудь, она нежно положила руки мне на плечи и глядя на меня своими мягкими красивыми глазами, прошептала:

— Ответ - «да».

Я протянул руку, поднял ее и отнес на диван, мы снова поцеловались, затем она мягко оттолкнула меня:

— Гэри, прежде чем это пойдет дальше, мне нужно кое-что сказать.

Я слегка откинулся назад. Я небрежно положил левую руку на спинку дивана. Я хотел накинуть её ей на плечи, но передумал. Я не хотел вести себя чрезмерно собственнически. Я действительно легонько положил правую руку на ее левое бедро, она была совершенно горячей на ощупь. Я чувствовал запах ее женского аромата. Ее упругие груди приподнялись, как будто тянулись ко мне. Ее пушистые волосы выглядывали на меня сквозь полупрозрачные трусики. Я ничего не сказал, я просто ждал.

— Гэри, прости меня...

Наверное, я вздрогнул, может быть, испугался того, к чему может привести это "прости".

Она посмотрела на меня и коснулась моего рта пальцами:

— Нет, это о других вещах. Наверное, сначала я извиняюсь за то, что вела себя с тобой как стерва. Ты хороший человек, ты был добр к Марти. Ты заботился о гордости моих родителей. Ты проявил почти Божественную снисходительность по отношению ко мне, и ты - любимец сердца моей маленькой девочки. Я сожалею еще об одной вещи.

Наверное, я был в замешательстве.

Она наклонилась вперед и поцеловала меня:

— Доктор... ну, он был ошибкой, но он был ошибкой, которую я вроде как планировала, - она снова поцеловала меня, - я никогда не воспринимала его так серьезно, как ты мог подумать. Я имею в виду, наверное, я вела себя серьезно, но с самого начала, с того дня, как на вечеринке у моих родителей я знала, что вы с Марти собирались расходиться. Я позвонила доктору и пригласила его прийти в тот же день. Он ухватился за эту возможность. Он приставал ко мне задолго до того, как ты появился.

«Господи», - подумал я, - «неужели я был настолько глуп? Нет, она была...»

— Гэри, ты не слушаешь.

— Да, это так. Ты использовала Моргана, чтобы заставить меня ревновать.

— Вроде того, я думаю, - она изобразила лишь намек на улыбку и пробормотала:

— Это сработало, не так ли.

«Черт возьми», - подумал я, «я дурак», - я немного разозлился:

— Да, наверное, так и было.

Она положила правую руку мне на щеку:

— Я не была уверена. Я имею в виду, что там была Марти. Я люблю ее. Она разрывалась из-за тебя, но я тоже тебя люблю. Я что-то почувствовал к тебе, наверное, с той ночи в Подземелье, но Марти застала меня врасплох.

Вирна склонила голову мне на грудь:

— Я знала, что Аллен всегда испытывал к ней нечто большее, чем просто мимолетный интерес. Думаю, могу сказать, что это я организовала то, что произошло. Я имею в виду, что я поощряла и направляла Аллена, - она посмотрела на меня своими большими золотистыми глазами, она моргнула. Боже, какие у нее были длинные ресницы.

Я был потрясен, меня разрывал гнев, который я испытывал из-за того, что меня так легко ввели в заблуждение, неужели я был настолько глупым придурком? Я сказал:

— Ты хочешь сказать, что подстроила роман Марти с...

Черт возьми, меня снова прервали. Она сказала:

— Это было легко. Как я уже говорила, Аллену нравилась Марти до твоего прихода, и я совсем не чувствовала себя виноватой перед Ивонной, потому что Трэвис все равно даже не Аллена.

— Что? - спросил я, - ты хочешь сказать, что Ивонна использовала свою беременность, чтобы заполучить Аллена.

Она поцеловала меня в подбородок:

— Она это сделала. До того, как она вышла замуж за Аллена, Ивонна, я полагаю, была занятой девушкой, - она немного откинулась назад и ободряюще улыбнулась, хотя, с тех пор она стала смирной, - она снова прижалась к моей груди и провела указательным пальцем по моему подбородку.

— Итак, - сказал я, - ты манипулировала всем этим.

Она слабо улыбнулась, она выглядела такой невинной, такой свободной от лукавства.

— Не совсем так, но я думаю, что в каком-то смысле я это сделала, она села, она взяла правую руку и погладила меня по лицу:

— Гэри, ты должен был быть моим. Я...

— Какого ху...

Снова она меня прервала. Она прошептала, как бы подпрыгивая вверх и вниз иее груди с темными ореолами и выступающими сосками соединились в мягком легком ритме:

— Все в порядке. Я призналась почти всем. Я сказала Марти, я даже сказала своей маме. Я еще не сказала Доминику. Мы никогда не сможем сказать моему...

— Ты обманула меня! Ты строила козни и...

Она забралась ко мне на колени, ее ноги оседлали мои. Мой член был тверд как камень. Ее бедра прижались к моим ногам, прижимая мой Джонсон к ее киске. Она положила руки мне на лицо и поцеловала меня:

— Гэри... подумай о Тэмми, подумай о нас, подумай о наших детях...

— И этот мудак Морган, - сказал я, - как насчет...

— Тише, - прошептала она, вытирая руками мое лицо.

— Черт возьми. Она сделала это! Она шикнула на меня!

Она целовала меня в губы снова и снова, затем она очень тихо продолжила:

— Я позвонила ему сегодня утром. Он сказал мне, что он уже всё понял. Он просто хочет вернуть свое пальто. Гэри, он ведет себя по-джентльменски во всем этом.

— Позволь мне прояснить это. Ты все это время замышляла и спланировала все это. Ты...

Давление ее Холмика Венеры на мое мужское достоинство сводило меня с ума:

— Гэри, ты все равно любил меня все это время. Марти была ошибкой. Она обманула тебя. Я просто обманула ее в ответ. Так что теперь ты мой. Ты ведь не злишься на меня, правда?

— Ты… Что ты имеешь в виду? Как... Конечно, я сошел с ума!

— Гэри, ты должен быть моим.

— Ты обманула...

Она приложила пальцы к моему рту.

Я снова подумал! Смогу ли я когда-нибудь вставить хоть слово?

Вирна покорила меня еще одной своей очаровательной улыбкой. Ее глаза были большими и яркими. Я забыл, какие у нее длинные ресницы. Этот нос... этот нос нужно было поцеловать. Какие великолепные скулы! Ее волосы рассыпались вокруг ушей, ее крошечных ушей. Ее груди пробивались сквозь тонкую ткань кофточки. Я едва мог дышать. Я был в замешательстве? Я не мог думать. Все это время...

Она тихо сказала:

— Я думаю, наша свадьба будет в июне. Торговые центры откроются завтра. Ты, я и Тэмми можем пойти и выбрать наши кольца. Не волнуйся, я поговорила с Мириам. Она рассказала мне о деньгах, которые тебе прислал отец...

Она говорила с Мириам? Кто еще был в этом замешан? Я прервал ее:

— Есть ли кто-нибудь, с кем ты не поговорила?

Она издала небольшой звук, похожий на хихиканье, и поцеловала меня:

— Не волнуйся, твой папа знает. Я еще не решила, где мы будем жить. Мне нравится Западный Мэриленд, но я знаю, как ты относишься к Восточному побережью. Я подумала, может быть, небольшая ферма, десять или пятнадцать акров. Папочка, это твой папочка, он уже... ну, он сказал, что нам это понравится. Ты мог бы найти работу в Солсбери. А я...

В тот раз я ее поймал:

— Да, а как насчет тебя?

— Меня? Гэри, я буду делать наших детей... На этом она прижалась к моему подбородку. Я зарылся в густые черные волосы. Мне пришлось выбросить это из головы.

Я не мог оставить это без внимания. Я схватил ее, притянул к себе и начал целовать.

Она оттолкнула меня, подняла левую руку и указала на свой безымянный палец:

— О, нет, мистер, не раньше, чем я увижу немного золота на этом пальце.

Я прошептал:

— Ничего?

Она наклонилась и легонько коснулась моего Джонсона. Я думаю, что ее напугал размер. Она убрала руку и сказала:

— Помни, что я хорошая девочка, католичка, но, может быть, время от времени ты получишь небольшое угощение, просто чтобы напомнить тебе, чего ты должен с нетерпением ждать.

Она сидела у меня на коленях и ждала, когда я что-нибудь скажу. И я, теперь, когда у меня была возможность поговорить без помех, я не мог придумать, что сказать. Все, о чем я мог думать, была эта дурацкая гребаная песня. Я начал петь очень тихо: «Девочка из Буффало, не выйдешь ли ты сегодня вечером, не выйдешь ли...»

Вирна сжала меня в объятиях:

— Гэри Мэтьюз, я буду любить тебя до самой смерти. Она наклонилась и снова поцеловала меня, и она даже не назвала меня глупым. Черт возьми, мы все время были на одной волне, кто бы мог подумать?

*****************

И это было все! Вирна была права с самого начала. Возможно, она не сказала бы этого позже, но она знала. Я был глупым, тупым мудаком. Сначала ее сестра, а потом она играли со мной, как на грёбаной скрипке. Но я тоже кое-что знал. Да, я мог быть глупым, и я мог быть мудаком, но я любил Вирну, и она любила меня. Мы оба знали, что такое предательство, и оба знали, что видим между нами настоящую любовь. Вместе мы каким-то образом выиграли, да, мы выиграли.

Эпилог:

Мы действительно поженились. Я подумал, что любой, кто работал так же усердно, как Вирна, чтобы получить то, что она хотела, заслужил это. Это было довольно лестно на самом деле. Свадьба была грандиозной, такой же грандиозной, как моя первая с Марти. Марти была подружкой невесты Вирны.

Сразу после свадьбы Марти снова начала встречаться, она начала встречаться с хорошим парнем. Я подумал о том, чтобы предупредить его, но передумал. Я решил, что он сам по себе. Что делать с этими девчонками Милано...

У Тэмми все хорошо. У нее есть папа, которого она хотела, хорошая школа танцев, и очень скоро у нее будет свой собственный пони.

Я закончил обучение и получил сертификат. Я получил работу в Солсбери. С помощью моего отца мы купили небольшую ферму недалеко от Сноу-Хилла, и знаете что? Да, мы делаем детей прямо сейчас. Кто знает, сколько их у нас будет в итоге. В нашем фермерском доме пять спален.

А Вирна? Она получает то, что хочет, когда хочет. Поверьте мне, я бы не хотел, чтобы было по-другому.

И на этом все заканчивается.