Повесть о двух сёстрах. Часть 1

Повесть о двух сёстрах. Часть 1

а TаLе оF TWо SISTеRS автор саrvоhi

Сегодня вторник, 9 октября 2012 года, ранняя осень. Я сижу, за рулем своей машины, всего в нескольких метрах от фасада жилого комплекса, где живем мы с женой. Я только что наблюдал за парнем, которого считал одним из своих "так называемых" друзей, выходившего из нашей двери.

Парня зовут Аллен Петерсон, и я бы поставил печенье против пончика, что причина, по которой он сейчас уходит, в том, что он только что закончил трахать мою жену. Меня зовут Гэри Мэтьюз. Аллен как раз уходит, для него, вероятно, как раз вовремя, я должен был как раз сейчас заканчивать занятия. Сейчас 9:30 вечера, а занятия обычно заканчиваются не раньше 9:30. Это вечернее занятие, одно из трех, которые мне все еще нужно пройти, как часть моего обучения на помощника врача.

Сегодня вечером, когда я добрался до места, где собирается класс, я узнал, что вместе с другими студентами, профессора отозвали. Как только мы получили известие, я позвонил своей жене Марти. Когда я позвонил на наш стационарный телефон, он переключился на голосовую почту. Когда я позвонил ей на мобильный, она ответила и сказала, что находится в Торговом центре во Фредерике и ищет наряд для светского мероприятия, на котором мы должны были присутствовать в эту субботу. Я решил не говорить ей, что занятия отменены.

Обычно я говорил, что занятия закончились, а затем остановился на некоторое время, чтобы выпить пива с несколькими сокурсниками. Я бы тоже сделал это сегодня вечером, если бы в последнее время у меня не было этого жуткого чувства, что в нашем любовном гнездышке что-то было не совсем правильно. Я имею в виду, что что-то было не так со мной и Марти. Сегодня вечером, когда Марти взяла трубку своего мобильного, это звучало не так, как будто она была где-то в торговом центре - это звучало так, как будто она была дома или, может быть, в каком-то другом уединенном месте, и мне показалось, что кто-то может быть с ней. Я мог ошибаться, но теперь я знаю, что это не так.

Мы с женой живем к западу от Хагерстауна, штат Мэриленд. Ближайший Торговый центр находится во Фредерике, в прохладных сорока минутах езды от того места, где мы живем. После того, как я позвонил, мне потребовалось меньше пятнадцати минут, чтобы добраться до нашей главной улицы. Ее машина была припаркована там, где обычно, но прямо за ней стоял грузовик Аллена. Это было больше часа назад. Я сижу у входа с 8:00. Должно быть, он приехал сразу после моего ухода.

Я не знаю, как еще это назвать, но, наверное, так оно и есть, конец тому, что я считал счастливым браком и многообещающей жизни. Я не могу сказать наверняка, но по тому, как все складывалось в последнее время, я знал, что что-то было не так. Думаю, я это выяснил.

Откуда мне знать, или я должен сказать, что заставило меня почувствовать, что она трахается? С чего мне начать, давайте посмотрим.

Во-первых, я посещаю занятия два вечера в неделю, это вторник и четверг. До недавнего времени меня всегда встречали со всей этой любовью и нежностью, когда я возвращался домой. С тех пор, три, может быть, четыре недели назад это прекратилось. Теперь, когда я прихожу домой, она либо в постели, либо в душе и готовится ко сну, либо ждет меня, чтобы затеять драку. Я знаю, что несколько недель не кажутся очень долгими, но мы женаты только с июня 2011 года, и едва ли прошло полтора года. Медовый месяц еще не должен закончиться, она, конечно, не должна придумывать оправдания или затевать ссоры так скоро.

Тогда есть вторая вещь. Я бы сказал, что с августа Марти становится все более раздражительной, как будто она всегда пытается найти недостатки, и это не большие вещи, а мелочи. Она находит что-то глупое или неуместное. Она что-то замечает, начинает кричать, а потом использует это как предлог, чтобы избежать занятий любовью. Господи, она была такой нежной, когда мы встречались и сразу после того, как мы поженились. Черт возьми, в июле от нее не было ничего, кроме привязанности. Это был август, да, это был август, когда что-то начало происходить.

Это два, потом три. Марти днем работает в хагерстаунском "Wаlmаrt", где она как бы ходит по рядам и выставляет на полки товары. В последнее время у нее все часы были не в порядке. Я понятия не имею, когда она работает или не работает. Если я поднимаю ее расписание, она становится противной. Я знаю это - она не работает больше часов, она работает меньше!

Потом четыре! Она тратит деньги! Я имею в виду, что она тратит много денег, больше денег, чем мы можем себе позволить. Она тратит их на вещи, которые ей не нужны, например, на дополнительные походы в салон красоты. Салон красоты не стал бы меня беспокоить, если бы я не видел никакого результата. Когда она возвращается, ее волосы выглядят так же, как и тогда, когда она уходила. Черт, ей всего двадцать два, ей не нужно краситься, чтобы скрыть несуществующую седину, и цвет ее волос не изменился. Она тратит больше денег на одежду, одежду, которую я никогда не вижу, у нее, кажется, больше косметики, и она тоже тратит больше денег на бензин. Я знаю о бензине, потому что видел последние две кредитные выписки. Я должен проверить ее пробег. Интересно, куда она ездит?

Пятого июля она не могла насытиться мной, но теперь, когда я пытаюсь прижаться к ней, она ведет себя так, будто я пытаюсь ее изнасиловать. В последнее время, когда мы становимся достаточно близки для небольшого секса, она ведет себя так, будто либо слишком устала, либо просто скучает. Я никогда не думал, что я Дон Жуан, но тогда, в июле, она вела себя именно так. Теперь она ведет себя так, будто я какой-то зомби из ада.

А потом, как-то днем, она начала говорить о том, как сильно скучает по своим подругам и как ей кажется, что она должна проводить с ними больше времени. Для меня это не имело абсолютно никакого смысла, так как все ее подруги работают вместе с ней в Wаlmаrt.

Я работаю весь день и несколько ночей. С точки зрения образования это было лучшее, что я мог сделать, вот почему я учусь в вечерней школе. Хорошо, я знаю, что много работаю, я знаю, что бываю дома не так долго, как мог бы, но я пытаюсь продвинуться вперед. Я имею в виду, что я усердно работаю и хожу в школу за нас двоих. Она тоже много работает, или работала.

Затем есть шестая вещь - в последнее время я чувствую запах алкоголя в ее дыхании, и я также чувствую запах дыма на ее одежде. Я редко пью, и еще несколько недель назад Марти тоже не пила. Где она может пропитать одежду дымом? Я не курю. Она не курит. Я знаю - Аллен курит.

Это еще одна вещь, о которой я только что подумал. Мы все время вместе принимали душ. Теперь, когда я прихожу домой, она уже помылась. Почему это?

Дерьмо, я не хочу быть шпионом. Я имею в виду, я знаю, что должен доверять ей. Ради всего святого, она моя жена. Послушайте, я знаю, что она хорошая девочка. Должно же быть какое-то рациональное объяснение. Может быть, она планирует что-то особенное на мой день рождения? Мне бы хотелось так думать, но мой день рождения в мае.

Так что сложите все это вместе - у меня есть некоммуникабельная жена, которая отключает меня, когда я прихожу домой после школы, угрюмая сука, ищущая неприятностей, кто-то, кто работает в новые часы, которые я не могу понять, деньги, которые либо тратятся не по назначению, либо просто спрятаны, у нее изо рта пахнет алкоголем, а с одежды - дымом. Черт, она купила новую одежду, красивую одежду, о которой я никогда ничего не знал.

Мы привыкли все время разговаривать. Мы больше никогда не разговариваем, и я страдаю от острой нехватки общения, а на бензин тратится слишком много денег. Я должен перестать думать об этом. Чем больше я думаю об этом, тем хуже становится! Черт возьми, сложите это вместе, и у нас получится песня Трэвиса Тритта "Я чувствую запах проблем!"

Я знаю, если бы я заговорил об этом, скажем, с ее родителями или ее сестрой... её сестра, вот сука! Я имею в виду настоящая стерва. Я говорю, что Вирна ее сестра, это сука! Если бы я заговорил об этом с кем-нибудь из них, они, вероятно, сказали бы, что она беременна. Ну, знаете что! Женщины не беременеют, если у них все еще есть месячные. У Марти ещё есть брат, но он уехал. На самом деле он служит во флоте.

Что же мне теперь делать? Ну, я знаю, что я не просто бегу туда, крича и вопя, и обвиняю ее в дерьме, которое я не могу доказать. Я знаю, и кое-что еще: если она трахается с Алленом, ей это больше не сойдет с рук. Ну и что мне сейчас делать? Я знаю одно. Я не какой-то придурок. Я должен все хорошенько обдумать.

Видите ли, я живу в западном Мэриленде со своей "обожающей красивой молодой неверной женой" Марти. Она красотка, она ростом 5 футов 4 дюйма, весит, может быть, 120 фунтов, у нее черные, я имею в виду длинные и густые иссиня-черные волосы, красивые сиськи, отличная задница и самые красивые зеленые глаза, которые я когда-либо видел. Из того, что я знаю, она была одной популярной маленькой мисс, когда училась в школе. У нее чертовски жизнерадостный характер. Она всем нравится. Я имею в виду всем, ну, почти всем, кроме этой сучьей сестры, да, Вирны, она ее ненавидит.

Что касается меня, то я не совсем уродец. Я 5 футов 11 дюймов, 180 фунтов, светло-каштановые волосы и карие глаза. У меня хорошее тело. Я имею в виду, что я хорошо сложен - это из-за того, откуда я родом и чем я занимался, когда рос. Я вырос на ферме на Восточном побережье Мэриленда. Я не знаю, кем были мои родители, единственное, что я получил от них, - это имя. Я слышал, что они погибли в автомобильной катастрофе недалеко от Милфорда, штат Делавэр.

В любом случае, был один человек, который жил в Тейлорсвилле, к востоку от Оушен-Сити. Он узнал обо мне, и они с женой согласились взять меня в качестве приемного ребенка. Они вырастили меня. Я слышал, что он хотел сына, но после двух девочек его жена не могла иметь детей, поэтому они взяли меня. В конце концов он получил мальчика, которого так страстно желал. Наличие мальчика не его собственной крови ничего не изменило, он относился ко мне так, как будто я был его. Однако он так и не усыновил меня, позже я узнал, что, пока я был приемным ребенком, они получали немного денег. Я не мог их винить, они были бедны, но, с другой стороны, все фермеры бедные.

Как только мне исполнилось восемнадцать, они могли бы дать мне свое имя, но к тому времени я этого не хотел, в штате Мэриленд была программа, по которой такие дети, как я, получали финансовую помощь, если они продолжали свое образование после окончания средней школы. Они бы усыновили меня, но у них не было денег, а я хотел получить образование. Мне нужны были деньги на грант. Я учился в университете Солсбери, пока у меня не закончились деньги. Я действительно получила сертификат медбрата. Я всегда хотел быть врачом. Я еще не закончил обучение.

Я не скажу, что мой приемный отец был сильно любящим, но он был честным и беспристрастным. Да, он бил меня так же сильно левой рукой, как и правой. Я люблю этих людей, им не нужно было брать меня, но они взяли. Они кормили меня, заботились обо мне, и я получал много любви и внимания. Мои биологические мама и папа мертвы, но мои настоящие мама и папа находятся всего в одном телефонном звонке. Вот с этого я и начну. Я позвоню им.

******************

Черт возьми, прежде чем я что-нибудь сделаю, я должен зайти в квартиру.

Я решил немного подождать. Я объехал вокруг. Я проехал мимо ее родителей, проехал мимо Аллена, а потом поехал в "«Орлиное гнездо»". "«Орлиное гнездо»" - это бар-ресторан недалеко от того места, где я живу. Это настоящая дыра. Вирна, моя сучья невестка, работает там.

Ну, я вошел, бочком подошел к бару, помахал этой сучке и заказал пиво.

Ей потребовалось добрых двадцать минут, чтобы добраться до меня. Она как бы ухмыльнулась:

— Какой еще "Пабст"?

— Я спросил ее: Что не так с "Пабстом"?

Она сохранила эту дерьмовую ухмылку на своем мерзком лице и ответила:

— Тебе нравится пить мочу? Почему бы тебе просто не сходить в туалет и не получить это из первых рук? Это тебе даже ничего не будет стоить, просто помни, что моча в писсуаре - это не мятная конфета.

Я нахмурился и прорычал в ответ:

— Просто принеси мне пиво, сука.

Она наклонилась и налила мне глоток:

— Вот, дурачок.

Я взял бокал, выпил, ухмыльнулся и ответил:

— Я хотел бутылку.

Ленивая корова отошла на пару футов, полезла в сундук со льдом, вытащила бутылку, открутила крышку, вернулась и протянула ее мне:

— Вот, придурок, я даже открыла ее для тебя. Я полагаю, у тебя нет ни сил, ни мозгов, чтобы легко открутить крышку.

Я сделал пару глотков и возразил:

— Я не понимаю, как такая милая малышка, как моя Марти, и такая мерзкая пизда, как ты, могли быть сестрами.

Она скорчила мне гримасу:

— Ты тупой мудак.

Она поймала меня. Я спросил:

— Что это должно означать?

Она снова ухмыльнулась:

— Ты действительно глуп.

Я достал бумажник:

— Сколько я тебе должен?

Она скривилась:

— Ничего, считай это благотворительностью.

— Благотворительность? - спросил я, - мне не нужна никакая благотворительность, тем более от тебя.

Она направилась к другому клиенту, на ходу сказав:

— Тебе лучше вернуться домой, придурок.

Мне не хотелось продолжать разговор, но я все равно спросил:

— Что ты хочешь этим сказать?

К тому времени она уже была с другим клиентом. Я подслушал, как парень спросил:

— Кто это?

Я услышал, как она ответила:

— Просто мой шурин - самое тупое дерьмо в Хагерстауне.

Я услышал, как парень ответил:

— Вау.

С меня было достаточно Вирны. Я так и ушел. Мне все еще приходилось иметь дело с женой-прелюбодейкой.

Вирна была раздражительной сукой с тех пор, как я ее знаю. Я познакомился с ней до того, как встретил ее сестру, мою замечательную изменяющую жену. Какое-то время мы с Вирной довольно хорошо ладили. Я думал, что нравлюсь ей, а потом, как будто почти в одночасье, она просто исчезла с радаров. Были семейные вечеринки, а ее там не было. Если я видел ее где-нибудь, она либо игнорировала меня, либо была холодно вежлива. Потом недавно, с начала лета, я думаю, она как будто снова появилась, только не по-дружески. Она очень странная женщина. Мне должно быть все равно, она гребаная шлюха, кусок дерьма.

********************

Когда я вернулся домой, Марти ждала меня за кухонным столом:

— Где ты был?

— Я остановился с некоторыми парнями из класса. Мы выпили пива.

Она отпрянула назад:

— Ты лживый ублюдок! Вирна позвонила мне. Ты зашел, чтобы повидаться с ней.

«Черт», - подумал я,

Я сказал жене:

— Послушай, дорогая, я просто зашел выпить пива. Поверь мне, последним человеком, которого я хотел видеть, была Вирна.

Марти как бы откинулась назад. Я не знал, может быть, она собиралась ударить меня:

— Держись подальше от этой суки. Слышишь меня?

— Конечно, я...

— Скажи это! Скажи, что будешь держаться от нее подальше!

— Хорошо, я буду держаться от нее подальше.

Марти была действительно разгневана, и я не мог понять, почему:

— Скажи это! Скажи, что ты держишься подальше от Вирны!

— Черт, ладно, милая. Я буду держаться подальше от Вирны.

Марти бросила на меня укоризненный взгляд:

— Хорошо, - она встала и бросилась в постель.

Я просто стоял там, на кухне, как придурок, каким я и был на самом деле. Моя жена трахалась с Алленом Петерсоном. Она, наверное, только что трахнула его час назад, и что я делал? Я извинялся за то, что зашел выпить пива там, где работала ее дерьмовая сестра. Я встал, вымыл руки над раковиной и направился к телефону на кухне. Нет, я остановился. Я лучше воспользуюсь своим мобильным телефоном.

После того, как я подумала, что Марти уснула, я поговорил со своими приемными родителями. Мама сказала, что я должен бросить эту суку и вернуться домой. Она сказала, что ей все равно никогда не нравился никто из людей на западе. К западу от нее было все, что находилось к западу от Чесапикского залива. Моя мама не была уверена, что Окленд, штат Мэриленд, не был тем местом, где Рейдеры играли в футбол. Она все еще ведет Гражданскую войну, не Гражданскую войну в Америке, а ту, что была в Англии в 1640-х годах. Она даже до сих пор злится, что в 1950-х годах в Оушен-Вью построили католическую церковь. Она убьет меня, если узнает, что мне пришлось перейти в католичество, прежде чем родители Марти позволили мне жениться на их дочери.

Мой отец сказал, что я не должен ни в чем торопиться. Он подумал, что я должен убедиться. Он сказал, что, если я не смогу получить никаких доказательств, я должен просто спросить ее, если я не доверяю ответу, тогда я должен уйти. Одно я был рад услышать: он сказал, чтобы я не выходил из себя, не просто шел за кем-то. Он сказал, чтобы я не ввязывался ни в какие драки. Он сказал, что если она не обманывает, я буду выглядеть дураком, а если так, то она не стоит таких хлопот. Папа сказал, что ему нравится Марти, но я думаю, что он в замешательстве, потому что каждый раз, когда мы разговариваем, он говорит так, будто говорит о Вирне.

Вирна почти такого же роста, как я, у нее черные волосы, как у ее сестры, но у нее светло-карие глаза, они почти золотистые. Она тощая, как жердь, у нее вообще нет ни сисек, ни задницы, по крайней мере, я их не видел. Хотя я отдам должное этой сучке, у нее отличные волосы, они все черные, густые и волнистые, как у Марти, но у нее они свисают намного ниже задницы, и это когда они заплетены в косу.

У Вирны есть ребенок, маленькая девочка по имени Тэмми. Тэмми - очаровательная маленькая девочка, ей только что исполнилось пять. Она похожа на свою маму, только она очень красивая.

Да, в каком-то смысле Марти и Вирна похожи как две капли воды. Марти - изменяющая шлюха, пизда и сука, а у Вирны есть ребенок, но она никогда не была замужем.

*******************

Я закончил работу в среду. Когда я вернулся домой, то нашел записку. Марти написала, что она будет гулять со своими подругами примерно до 9:00 вечера, и что я должен приготовить что-нибудь на ужин. Этого не будетя. Я направился в «Орлиное гнездо». Когда я добрался туда, Вирна как раз выходила. Я схватил пару стульев за пустым столом и подозвал ее. Она снизошла до того, чтобы посидеть со мной.

Как только мы устроились, я спросил ее:

— Почему ты не нравишься Марти?

Я ей достаточно нравлюсь. Ей просто не нравится, что я с тобой.

— Почему это? - спросил я ее.

Она посмотрела на меня так, словно оценивала кусок бекона:

— Ты не так уж и хорош, но она думает, что это первый раз, когда она в чем-то меня обыграла.

— Обыграла ее? В чем?

Вирна потянулась, и я увидел, что у нее действительно есть сиськи - и они выглядели довольно хорошо. Мне пришло в голову, что она всегда носила мешковатую одежду. Может быть, поэтому я никогда не думал, что у нее много чего есть. Вирна сказала мне:

— Послушай, мы сестры. Я немного старше, но не намного. Сестры всегда ссорятся. Они всегда соревнуются. Я думаю, она думала, что ты мне интересен.

Я удивился:

— А это так?

Она улыбнулась:

— А ты как думаешь?

Я в этом сомневался. Я знал, что будет дальше. Она собиралась сказать мне, какой я был глупый. Она собиралась рассказать мне, как кто-то вроде нее никогда не мог заинтересоваться таким придурком, как я, что я был тупым дерьмом. Она улыбнулась, затем посмотрела в сторону двери:

— О, моя машина здесь.

Я посмотрел в сторону входной двери и увидел там огромного парня. Он, должно быть, был восьми футов ростом и шести футов шириной. Он шел к нашему столику.

Вирна встала:

— Мне нужно идти. Увидимся, - она взяла Голиафа под руку и неторопливо удалилась. Она оглянулась через плечо и улыбнулась мне в ответ, когда они уходили. Мне показалось, что я увидел, как она сжала его руку немного сильнее.

Подошла официантка, я заказал миску чили и бутылку "Пабста", достал свои учебники и начал заниматься.

Я съел немного чили, съел булочку, изучил материал об эволюции человеческого тела и болезнях. Это имело смысл, мы живем в мире, где низкая смертность, но высокая заболеваемость - это означает, что мало кто умирает, но мы все время болеем. Мне стало плохо прямо тогда. Я был женат на женщине, которая, как мне казалось, любила меня, но я знал, что она лживая, изменяющая шлюха, и я не знал, что с этим делать. Это заставило меня задуматься, в моем вечернем классе был парень, который только что пережил тяжелый развод, но он сказал, что прошел через это почти безупречно. Может быть, мне следует спросить его, что он сделал.

********************

Итак, сегодня четверг, 11 октября, и я сижу в классе рядом со своим приятелем Оуэном Вестерфельдтом. Оуэн - это парень, который только что развелся со своей женой. Мы просидели весь первый час, делали заметки и сосредоточились на том, что говорил профессор. Он читал нам лекции об изменениях в болезнях. Он сказал, что шестьдесят лет назад все умирали от такого дерьма, как пневмония и другие бактериальные инфекции, или они умирали от таких вещей, как болезни желудка. В наши дни, по его словам, все умирают от такого дерьма, как рак, диабет или болезни сердца. Он объяснил, что все эти новые болезни можно предотвратить, все, что людям нужно было делать, - это правильно питаться и заниматься спортом. В этом был смысл, но мне действительно было все равно. Я больше беспокоился о том, что делала моя чертова жена, пока я делал заметки о жирной печени людей. На самом деле мне было интересно, кто еще знал о том, что она делала. Держу пари, Аллен всем рассказывал, у него длинный язык, он, наверное, уже разболтал об этом по всему городу, а я просто этого не знал.

Во время перерыва я позвонил Оуэну и спросил его:

— Ты недавно развелся?

Он улыбнулся:

— Да, конечно.

Я продолжил:

— Я не шпионил, но я подслушал, как ты сказал, что поймал ее на измене тебе.

Он продолжал улыбаться:

— Ты подслушивал. Я помню, и да, я действительно поймал ее, когда она трахалась.

— Ну и как ты ее поймал, - спросил я?

Он улыбался от уха до уха:

— У тебя проблемы?

Я кивнул:

— Думаю, да.

Он был действительно полон самоуверенности:

— Думаешь, она сейчас что-то замышляет, не так ли.

Я пожал плечами:

— Да, может быть.

Его улыбка померкла:

— Мы, ребята, должны держаться вместе. Это кто-то, кого ты знаешь?

Я глубоко задумался над этим:

— Да.

— Он женат?

— Угу.

— Хочешь получить их обоих?

— Думаю, да.

— Я могу помочь.

Я весь обратился в слух:

— Как ты можешь это делать?

Он скрестил руки на груди:

— Давай поговорим об этом после урока, - я кивнул, и мы оба вернулись внутрь.

В течение следующего часа мы сидели ошеломленные и сбитые с толку, пока профессор продолжал рассказывать о ЛПНП, ЛПВП, триглицеридах, крахмале, калориях, брюшном жире, лактозе, сахарозе, сукралозе, Аспертане, Спленде и человеческой глупости. Наконец, около 10:00 вечера он отпустил нас. Он сказал, что задержал нас дольше, потому что мы пропустили предыдущий урок.

Мы с Оуэном вышли на улицу. Мы сели в его "Шевроле-сабурбан". Итак, он спросил:

— Ты уверен, что она изменяет?

— Нет, я не совсем уверен, но да, я думаю, что да.

— Больно, не так ли.

На самом деле я ее не поймал. Я рассказал всё, что я заметил.

Он выслушал и ответил:

— Звучит как-то странно, но тебе нужно ее поймать. Я имею в виду посмотреть, не сможешь ли ты собрать какую-нибудь информацию.

Я спросил:

— Как мне это сделать?

Оуэн пожал плечами:

— Лучший способ - нанять частного детектива, но я почти уверен, что, как и у меня с деньгами у тебя не особо хорошо. Ты мог бы сделать то же, что и я.

Я спросил:

— Да? Что это такое?

— Тебе нужно самому разобраться со своим дерьмом. Тебе нужны подслушивающие устройства и видеокамеры, ты знаешь вещи, которые ты можешь разложить по дому, в ее сумочке, в ее машине.

Я покачал головой:

— У меня нет на это денег, и, кроме того, я бы не знал, что с ними делать, если бы они у меня были.

Оуэн положил руку мне на плечо и похлопал его:

— Ты поймал меня, приятель.

— У тебя есть все это барахло?

Он сказал мне:

— У меня не только это есть. Я знаю, как им пользоваться.

Я закончил:

— Ты же не думаешь...

Он поймал мой пристальный взгляд и выдержал его:

— Я действительно так считаю.

Я все еще был в замешательстве:

— Что? Когда? Как?

Он достал клочок бумаги и нацарапал на нем кое-что:

— Вот мой номер мобильного телефона и мой адрес электронной почты. Ты просто узнай ее график работы или узнай, когда она выйдет из дома и не будет пользоваться своей машиной. Я позабочусь об остальном.

«Эй, вау», - подумал я. Я прокомментировал:

— Мы собираемся на семейное мероприятие в эту субботу. Нас, наверное, не будет весь день. Мы будем у ее родителей.

— Хорошо, - ответил Оуэн, - ты дашь мне свой адрес. Оставь ключ от квартиры где-нибудь, где я смогу его найти. Позвони мне перед тем, как пойдешь на вечеринку, и позвони еще раз перед тем, как уедешь домой.

Я спросил:

— У тебя будет достаточно времени?

Он злобно ухмыльнулся:

— Мне хватит.

Мы пожали друг другу руки. Возвращаясь к своей машине, я размышлял: «Мне ничего не придется делать. Господи, я надеюсь, что Оуэн не мошенник. Надеюсь, он не ограбит меня». Я так не думал. Затем мне пришла в голову другая мысль: «Как я собираюсь выяснить, что делает то, что он устанавливает? Я имею в виду, как я когда-нибудь смогу услышать или увидеть это? Хочу ли я вообще что-нибудь видеть? Что, если я увижу что-то особенно плохое? Что, если она действительно такая... Я не... Я не могу думать об этом».

Я остановился, встал рядом со своей машиной и схватился за живот. Действительно ли я хочу это сделать? Действительно ли я вообще хочу знать?

По дороге домой я гадал, что я получу.

*******************

Что за чушь собачья! Когда я вернулся домой и вошел в спальню, она уже лежала в постели, притворяясь спящей. Это было глупо. Я знаю, когда она спит, у нее такой миленький девичий храп. Прямо сейчас она лежала неподвижно и тихо.

Это было полное дерьмо собачье. Я решил не беспокоить ее. Я имею в виду, почему? Каждый раз, когда я пытался что-то сказать или заставить ее заговорить, она все переворачивала, так что в итоге мы говорили обо мне.

Я проскользнул в ванную, чтобы отлить. От ее душа перед сном все еще шел пар. Я взглянула на корзину с грязной одеждой. Нет, - мысленно сказал я, - я не собираюсь проверять, грязные ли у нее трусики.

Я начал спорить сам с собой: «Нет, это не так. О да, это так». - Я сдался. Я открыл корзину с одеждой и порылся в ней. Я нашел пару ее трусиков. Я прижал их к носу. Я икнул. Там был потный запах. Я знал этот запах. Там был запах возбуждённой женщины – запах рыбы. Затем появился безошибочно узнаваемый запах спермы. Да, так оно и было.

Я включил душ и залез в ванну. Я позволил себе хорошенько выплакаться. Неужели она ничего не знала? Разве она не знала, как сильно я ее любил? Господи, мне снились сны, в которых что-то происходило, и я спасал ее, как в том сне, когда Большая Белая Акула собиралась откусить ей ногу, пока я не нырнул и не выманил рыбу. Она убила и съела меня, пока она плыла в безопасное место. Был сон, или это был сон наяву, где какой-то парень вытащил пистолет, и я прыгнул между ней и пулей. Однажды я отдал ей почку. У нее был сердечный приступ, я сделал искусственное дыхание, и она вернулась к жизни. Однажды ее похитили, но я нашел убежище и спас ей жизнь. Господи, неужели она ничего не знает? Что, черт возьми, я сделал не так? Я бы сделал для нее все, что угодно! Черт! Я уже сделал это, но это была другая история.

*****************

Мне позвонили в пятницу днем, когда я был на работе. Это был Оуэн. Он сказал, что мы должны встретиться где-нибудь в воскресенье, чтобы он мог объяснить все вещи, которые он будет ставить в квартире. Я сказал ему, что работаю в воскресенье, но мне не нужно было приходить до 9:00 утра. Мы могли бы встретиться около 11:00, как раз перед обедом. Он сказал, что встретит меня в больнице, где я работал.

Ну, черт возьми, это была одна решенная проблема. Теперь все, что мне нужно было сделать, это пережить вечер пятницы, вечеринку в субботу и каждую другую проклятую минуту и секунду между ними. Это удивительно, просто чертовски удивительно, как нечто подобное может полностью все испортить. Я продолжал говорить себе: «Я не собираюсь зацикливаться на этом. Я не собираюсь зацикливаться на этом».

Конечно, это было то, что я сделал - я был одержим.

Я вернулся домой с работы сразу после 11:00 вечера в пятницу вечером. Она снова притворялась спящей. Она написала мне напоминание о субботней встрече у ее родителей. Как мило. Я выскользнул из униформы медбрата, принял душ и забрался в кровать. Я лежал там на спине. Кого она обманывала, она лежала в постели так далеко от меня, как только могла. Я протянул левую руку и коснулся ее макушки. Я взъерошил ей волосы. Да, она действительно не спала. Я почувствовал это даже сквозь ее волосы, когда она напряглась. Она действительно не хотела иметь со мной ничего общего. Я не мог вспомнить, когда в последний раз держал ее в своих объятиях, когда мы в последний раз целовались, в последний раз... ну. Это было душераздирающе.

Я встал с кровати и пошел в гостиную. Я вытащил пару одеял из бельевого шкафа. Я решил поспать на диване.

Наступило субботнее утро тринадцатого октября. Я уснул вскоре после 5:00 утра. У нас есть часы с кукушкой, которые отбивают час и каждые полчаса. Я лежал там на диване и слушал проклятое тиканье и перезвон всю ночь. У меня были самые ужасные фантазии. Я видел, как моя жена, стоя на коленях, принимала огромный шест Аллена до самого горла. Он выстрелил своей спермой ей в рот, часть ее вытекла из уголка ее губ. Он взял указательный палец, провел им по ее подбородку и засунул палец ей в рот. Моя жена закрыла глаза и улыбнулась, как будто получила сладкое угощение. В своей фантазии я слышал, как она говорила Аллену: «О, ты такой хороший. Ты в два раза больше, чем Гэри». Я проснулся в бешенстве.

Марти пришла около 9:00 утра, села на диван рядом со мной и сказала:

— Гэри, ты не спал в постели прошлой ночью.

Я посмотрел на нее. Она была такой хорошенькой, и мне стало так грустно:

— А ты, как думаешь?

Она опустила голову и отвернулась от меня, затем встала и пошла на кухню. Уходя, она сказала хриплым голосом:

— Не забудь, что сегодня в полдень мы идем к маме и папе.

Я сел на край дивана. Я ничего не сказал, но знал, что она чувствует себя виноватой. Я подумал: «Очень плохо, просто слишком плохо и, вероятно, слишком поздно».

Пока Марти приводила себя в порядок, я решил предпринять какие-то действия. Я должен признать, что это было довольно слабое действие, но то, что я сделал, - это нашел тот же наряд, который был на мне, когда мы уезжали сразу после нашего свадебного приема в 2011 году. Мне повезло, хотя коричневые джинсы были поношены, а бледно-голубая рубашка с короткими рукавами была бы неуместна в октябре, они оба все еще сидели удобно. Я натянул их и скользнул в те же самые докеры, которые носил полтора года назад.

Я чувствовала себя не в своей тарелке, надевая эту старую одежду; она напомнила мне о нашем медовом месяце. Сейчас у нас не так много денег, но тогда у нас их вообще не было. Я вспомнил, что мы загрузили мой старый Шевроле тем, что у нас было, и поехали на неделю к родителям моего приемного отца. Сейчас они мертвы, но полтора года назад они все еще держались. Я провел много времени на ферме этих стариков, когда был ребенком, подстригая траву, сбивая осиные гнезда, и просто заботился о них. Эти старики действительно любили меня, и я любил их.

Наш медовый месяц был почти таким же. Я имею в виду, что старый дом находился всего в двенадцати милях от океана, но в основном мы просто переходили от семьи к семье, чтобы все могли познакомиться с моей новой женой и возлюбленной. Я хорошо провел время, и я думал, что Марти тоже. У этих стариков никогда не было много посетителей, и я знал, что они ценят наше присутствие. Я помню, как эта стерва Вирна нашла предлог, чтобы появиться. Она появилась и заставила всех полюбить ее, эту сучку.

Я посмотрела на Марти, когда она вышла в новом наряде, который купила для сегодняшней вечеринки. Я подумал: «Наверное, в конце концов, это был не такой уж и медовый месяц. Может быть, то, что я надел то, что на мне было, было ошибкой.»

Марти вышла из спальни в своем новом наряде, и вид у нее был сногсшибательный. На ней были темные брюки в складку, туфли на высоком каблуке и короткая оксфордская рубашка с короткими рукавами, которая действительно подчеркивала ее великолепную грудь. Она взглянула на то, что на мне было, и на секунду мне показалось, что я мельком увидел то, чего не хватало. Я имею в виду, что на мгновение мне показалось, что я увидел прежнюю Марти, девушку, которую я любил. Затем она отвернулась и посмотрела в сторону. Она сказала:

— Ты ведь не оденешь эти старые лохмотья, не так ли?

Я ответил:

— Тебе не нравится, что на мне надето?

Все еще глядя в сторону и возясь с посудой в кухонной раковине, она ответила:

— Нет, иди, надень что-нибудь приличное.

Я вернулся к своему шкафу, вытащил пару синих джинсов и черную футболку с длинными рукавами и рубашку.

Когда я вернулся, она посмотрела на мой изменившийся наряд и сказала:

— Боже, ты странный, но потом посмотрела на часы: Давай, поехали.

Да, конечно, - подумал я, - ты снова стала самой собой.

Мы спустились вниз и сели в мою машину. Она хотела взять свою, так как она была новее, но я настоял, чтобы мы использовали мой несколько более старый "Малибу". Это была четырнадцатилетняя гремучая ловушка, но мне нужен был Оуэн, чтобы установить прослушку в её гораздо более новый "Авалон Марти".

Короткая поездка к ее родителям была мрачной и тихой. Мне нечего было сказать, а у нее было всего несколько замечаний. Мне никто из них не нравился. Как обычно, Марти велела мне держаться подальше от Вирны. Почему она так сильно ненавидела Вирну, я не мог понять, но с тех пор, как мы поженились, Вирна была для моей жены как чума. Затем Марти сразила меня наповал, она сказала мне, что там будут Аллен, его жена Ивонна и их ребенок Трэвис. Мне это совсем не понравилось.

Когда она сказала мне, что Аллен и Ивонн собираются быть у ее родителей, я спросил ее, почему. Она напомнила мне, что Ивонна была близкой подругой Вирны, и Вирна хотела, чтобы она была там. Я прокомментировал:

— Так что, я думаю, мы оба будем избегать их всех и Вирну и Ивонну и Аллена, - не знаю, может быть, мне показалось, что она вздрогнула от этого.

Я довольно хорошо провел время на вечеринке, несмотря на то, что, как я полагал, я знал о своей жене, и несмотря на то, что я знал, что делал Оуэн. Я старался быть осторожным и не приближаться к Вирне, но Вирна, будучи сукой-пиздой, которой она была, в итоге уткнулась носом мне прямо в задницу.

Я должен был передать это ей сегодня днем. Обычно Вирна выглядела так, словно была одета в джутовые мешки. Не сегодня. Сегодня на ней было это бледно-голубое мини-платье с потрясающе выглядящим воротником-стойкой. У него были укороченные плечи и полупрозрачные длинные рукава с прозрачными манжетами с мягкими оборками. Вокруг ее талии был обернут шелковый пояс с бантом сзади. Вырез и подол платья были отделаны крошечными оборками. Она была на высоких каблуках, как Марти. Я должен был отдать ей должное, она выглядела особенно женственно.

Дело в том, что Вирна намного выше своей сестры. Высокие каблуки Марти придавали ей больше роста, но брюки скрывали ее ноги. Высокие каблуки Вирны приподняли ее ноги и дали всем отличный снимок действительно красивых икр и греховно крепких бедер. Из-за этого её платье выглядело короче. Ее грудь была не такой большой, как у Марти, но благодаря тому, как был вырезан топ, она выглядела потрясающе.

Эта сучка, конечно, все испортила, она привела с собой парня, по крайней мере, он не был тем же парнем, который забрал ее в среду. Этот парень был чертовски красивее. Он, должно быть, был ростом 6 футов 6 дюймов. Он выглядел как более высокая и темная версия того парня, который играет за "Сан-Франциско Сорок девять". Да, он был похож на Колина Каперника, только лучше. Все это время он либо держал ее за плечо, либо она держала его за руку.

Я не был сутулым, но парень с Вирной был лучший из нас двоих. Я не ревновал или что-то в этом роде, черт возьми, Вирна - жесткая задница, и особенно со мной. Я имею в виду, что Вирна с этим большим парнем. Я чувствовал себя Джоном Хинкли, а она - Джоди Фостер. Я не мог оторвать от нее глаз. Если бы она пришла одна, я, вероятно, не обратил бы на нее никакого внимания, но этот чувак, то, как он держал ее за руки, как он прикасался к ней, как будто она была его личной собственностью или что-то в этом роде. Я не знаю. Я думаю, что, если бы Каперник пришел на вечеринку и привел эту малышку-музыканта, как ее зовут Тейана Тейлор, эту великолепную афроамериканскую красавицу с оливковой кожей и длинными черными волосами, о которых все говорят на сNN, я бы тоже пялился на нее весь день, и да, я думаю, я был бы немного встревожен. На мой взгляд, единственная проблема заключалась в том, что этот парень выглядел намного лучше, чем Каперник, а Вирна выглядела намного лучше, чем его девушка Тейлор. Да, наверное, я был немного сбит с толку, может быть, совсем чуть-чуть.

Я оглядел вечеринку. За исключением Адониса вон там с Вирной, я был горячим парнем, но все обращали внимание на него. О чем я только думал? Мой брак мог пойти насмарку, и я был зол, что женщина, которая мне даже не нравилась, привела друга, который был красивее меня. Неужели я ревновал? Нет, я не мог ревновать. Мне даже не понравилась эта пизда. Я имею в виду, с чего бы мне ревновать к нему? Да ладно вам, ревновал его к ней?

Как я уже сказал, я хорошо провел время. Мне нравились мама и папа Марти, и я им нравился. Мы с ее отцом все время говорили о футболе. Будучи уроженцем Восточного побережья, я провел свои ранние годы, болея за Филадельфию. В последнее время я должен был признать, что начал болеть за Воронов. Отец Марти был рядом, когда Кольты покинули Балтимор, так что он был в основном против Индианаполиса, но у него был мимолетный интерес к Воронам. За последние два года он по меньшей мере сто раз говорил мне, как сильно ненавидит Пола Тальябуэ, старого комиссара НФЛ.

Аллен подошел и немного поговорил с нами о футболе. Я продолжал наблюдать за Каперником. Мне было интересно, что Вирна нашла в нем.

Мне вроде как нравился Аллен, я надеялся, что он не делал того, что, как я знал, он, вероятно, делал. Я подумал, что он намеренно пытается быть особенно сердечным по отношению ко мне. Может быть, он чувствовал себя немного виноватым, с другой стороны, может быть, он пытался выставить меня дураком перед Марти. В любом случае я сохранял хладнокровие. Я знал, что, если бы мне пришлось, я мог бы надрать ему задницу, но я знал, что этого никогда не произойдет. Мой приемный отец довольно ясно дал понять, как это будет работать.

Наконец-то я понял, что Аллен был здесь только для того, чтобы унизить меня. Я понял это, когда пришла Марти. Моя жена подошла и обняла меня со всех сторон. Она наклонилась, поцеловала меня и хихикнула. Она делала все это, чтобы показать всем остальным, как сильно она меня любит, но все это время смотрела на Аллена.

Аллен просто улыбнулся и посмотрел на нее, у него была такая улыбка, которая послала моей жене одно из тех секретных сообщений, вроде: «Никто не знает того, что знаем мы».

Она продолжала обнимать меня, но хихикала и смотрела на него. Я небрежно убрал ее руки со своей талии. Я взглянул на Вирну, на ее лице была ухмылка. Черт! Она знала!

Вирна взяла своего парня за руку и потащила его за собой, как бы небрежно направляясь туда, где мы были. Когда она добралась до нас, она подняла руку парня:

— Это Морган. Он мой кавалер на сегодня.

Все поздоровались. Аллен пожал ему руку. Я просто встал, улыбнулся и сказал:

— Морган.

Он не выглядел таким уж умным. Сначала я подумал, что он, вероятно, просто нынешний мясистый фаллоимитатор Вирны, он быстро разубедил меня в этом.

Он протянул мне руку:

— Привет, Вирна говорит, что ты учишься на ассистента.

Я кивнул:

— Да.

Он крепко сжал мою руку:

— Я врач в университете Джона Хопкинса, кардиолог. Я просто заехал повидаться с Вирной.

Я почувствовал себя куском дешевого мыла:

— Ух ты, это уже что-то. У вас с Вирной что-то происходит?

Он усмехнулся:

— Не повезло. Она сказала мне, что уже нашла своего мистера Правильного.

Я вспотел. Вот был этот доктор, который не мог заполучить мою дерьмовую невестку, потому что у нее был кто-то получше. Прямо рядом с ним был парень, который трахал мою жену, а рядом со мной была женщина, которая делала меня своим рогоносцем.

Как раз в этот момент Ивонна подошла к Вирне:

— Тэмми и Трэвис в гостиной с твоей мамой.

Вирна искренне улыбнулась Ивонне:

— Это хорошо. Вот Морган, он мой кавалер.

Ивонна и Морган пожали друг другу руки. Отец Вирны посмотрел на Моргана, меня и Аллена:

— Ребята, вам что-нибудь нужно? Я думаю, еда готова.

Я отказался, но смотрел, как трое других мужчин направились к крыльцу. Марти улыбнулась мне:

— Думаю, я присоединюсь к ним. Ты не против?

Я сказал:

— Конечно.

Вирна ухмыльнулась своей сестре:

— Да, почему бы тебе не пойти и не принести своему мужу немного маминого пирога с кокосовым кремом?

Марти посмотрела на меня, потом на Вирну, но просто ушла.

Я что-то пропустил? Я посмотрел на Вирну:

— Я не видел никакого пирога с кремом.

Она с отвращением покачала головой, глядя на меня. Я подумал: «Что я такого сказал?»

Ивонн разрушила чары:

— Марти действительно хорошенькая.

Я подумал:

— Да, давайте напомним рогоносцу, какой он неудачник.

Затем Ивонна сказала:

— Эй, Гэри, я так и не узнала, как вы с Марти познакомились и полюбили друг друга.

Я внутренне поморщился. Последнее, что я хотел бы сделать, это пройти через все это, не сейчас.

Вирна снова ухмыльнулась. У нее это хорошо получалось:

— Да, Гэри. Расскажи Ивонне, как вы с Марти встретились и влюбились, - она была в полном режиме ненависти.

Я беззаботно съязвил:

— Нет, да ладно, это была обычная чепуха.

— Нет, это не так, - сказала Вирна, - расскажи ей.

Я посмотрел на Ивонну:

— Ну же, ты же слышала эту историю.

Ивонн безучастно ответила:

— Нет, не слышала.

Я съежился:

— Вирна знает. Она может тебе рассказать.

Вирна посмотрела на меня сверху вниз:

— Нет, ты можешь сказать ей.

Я пожал плечами:

— В этом не было ничего особенного. Я имею в виду, не совсем.

Вирна пристально посмотрела на меня:

— Да, так оно и было. Скажи ей.

Я сердито посмотрел на него в ответ:

— Ты не будешь перебивать?

Она была как лед, губы плотно сжаты, как два лезвия бритвы.

— Только если ты вспомнишь это неправильно.

Ивонна сказала:

— Давай. Это должно быть весело.

Я ответил:

— Не совсем.

Вирна прорычала:

— Расскажи ей.

Я сказал:

— Хорошо, поехали.

Потом я начал рассказывать историю:

— Это было около двух лет назад. Был октябрь. Я только что переехал с Восточного побережья. У меня были дипломы RN, и я был принят во Фростбург, чтобы продолжить учебу. Я подал заявления в несколько больниц, но пока ничего не получил в ответ. Я никого не знал. Я нашел комнату недалеко от Камберленда и получил работу вышибалы в ночном клубе к востоку от города. Я точно не был вышибалой. Я был скорее парнем, который ходил вокруг и следил за незаконными наркотиками и ворами. Были женщины, у которых была привычка таскать кошельки, и были мужчины и женщины, которые пытались использовать это место как витрину магазина, где они могли продавать свое дерьмо. Это была всего лишь остановка, временная работа, мне нужны были деньги.

Вирна перебила:

— Это было «Подземелье».

Ивонна присвистнула:

— Ух ты, у этого места была репутация.

Вирна:

— Слава Богу, сейчас оно закрыто, слишком много проблем.

Я переводил взгляд с Ивонны на Вирну и обратно. Когда они оба заткнулись, я продолжил свой рассказ:

— Ну, я работал в «Подземелье», просто пытаясь следить за происходящим. Это было похоже на место в том фильме, в котором был Патрик Суэйзи. Я имею в виду, что чертовски много всего происходило все это время. Во-первых, всегда было много девушек с поддельными удостоверениями личности. Там было много ребят из братства и женского общества. Я думаю, что они впервые вышли из дома и все искали приключений.

Ивонн заметила:

— Отличное место для этого.

Я продолжил:

— Да. Ну, на одну ночь. Это был субботний вечер, и в заведении было особенно многолюдно, оно действительно раскачивалось и гудело. Я думаю, что некоторые из братств и женских сообществ проходили Неделю посвящения. Там было много молодёжи, особенно девочек, которые, я думаю, впервые по-настоящему попробовали алкоголь. Вокруг также было много наркотиков.

В любом случае, некоторые из этих девушек действительно выглядели уязвимыми, особенно одна, и я сразу понял, что ее так называемые сестры что-то задумали. Они действительно пичкали ее выпивкой. Я наблюдал. Я не так сильно беспокоился о том, что она может напиться и трахнуться, я больше беспокоился о том, что она такая маленькая, что в нее могут влить столько алкоголя, что она может умереть. Такое случается, вы же знаете.

Ивонна и Вирна кивнули. Я был удивлен, что Вирна не перебивала меня. Я продолжил рассказ:

— Ну, она была пьяна и танцевала повсюду. Она не обращала внимания на все, что происходило вокруг нее, особенно на то, что делали ее подруги. Я наблюдал, как молодой парень положил таблетку в ее стакан с виски. Я посмотрел на одного из вышибал. Он тоже это видел, но отмахнулся от меня. Тогда я решил, что это, вероятно, просто небольшая доза экстази. Если бы это было что-нибудь посильнее, он бы вмешался. Я не мог сказать точно.

На этой девушке был красивый наряд: светло-коричневая вельветовая юбка с подтяжками, белая блузка, теннисные туфли и белые гольфы в тон. Ее волосы были собраны в пучок. Она выглядела очень мило и опрятно.

Кто-то привел нескольких танцоров-мужчин. Все они были красивыми парнями, такими же, как Морган вон там, сегодняшний парень Вирны.

Вирна перебила:

— Он просто друг, а не парень.

Хорошо, - ответил я, - ну, один из этих танцоров-мужчин или, лучше сказать, стриптизеров начал танцевать с этой девушкой. Она встала прямо против него. Ее подружки вертелись вокруг них со всех сторон. Я наблюдал, как одна из девушек что-то прошептала девушке. Она сунула руку под блузку, сняла лифчик и протянула его парню.

Следующее, что я увидел, он и она были на этом столе, он стоял на коленях, в то время как она стояла против него. Он задрал ей платье и снимал с нее трусики. Я направился к столу, но другой вышибала снова отмахнулся от меня. Тогда я понял, что другой вышибала был в курсе всего, что происходило. Мне нужна была работа, и, похоже, никого больше это не волновало, поэтому я отступил и продолжил наблюдать.

Довольно скоро они сняли с нее трусики. Я видел, что у нее была симпатичная маленькая киска. Я мог бы сказать, что она, должно быть, подстригла её. Это был сигнал для меня, чтобы я был немного менее обеспокоен, девушка, должно быть, что-то знала еще до того, как она вышла. Стриптизёр и ее подружки уложили ее на спину на столе. Парень лизал ее, в то время как ее подруги целовали ее всю и занимали ее руки, чтобы она не могла убежать. Она вся раскраснелась. Я не знал, было ли ей жарко или, может быть, страшно. Я не был так уверен, насколько ей было весело, но потом она начала дергаться и вырываться. Я решил, что она испытывает оргазм - это действительно выглядело так.

Ну, они поставили ее на колени на столе. Парень стоял перед ней на коленях. Она была такой маленькой, а он таким высоким, что для нее его член был почти на уровне глаз. Она смотрела прямо на него. Она выглядела немного испуганной. Кто-то появился с банкой взбитых сливок, я посмотрел на Ивонну и понял, что она мне не совсем верила.

Ивонна, там было полно народу. Повсюду что-то происходило. Они поставили эту девушку на колени, и одна из ее подружек брызнула немного взбитых сливок себе на пальцы и поднесла их ко рту пьяной девушки. Девушка слизнула сливки с пальцев подруги.

У парня были спущены штаны и вынут член. Он был крупным парнем, и у него был стояк. Подружка брызнула крошечной капелькой взбитых сливок на конец члена парня. Они начали разговаривать с девушкой. Тогда я понял, что ее блузка была расстегнута, а грудь обнажена. Я посмотрел на другого вышибалу, но он все еще отрицательно качал головой.

Девушки из женского общества пытались уговорить свою подругу слизать взбитые сливки с члена парня, но девушка продолжала отрицательно качать головой. Каждая из двух девушек занимала ее руки, но на самом деле сдерживала их, чтобы она не могла ими воспользоваться. Другая девушка массировала ей бедра и спину. Две другие девушки ласкали ее сиськи. Они были повсюду вокруг нее. Ее юбка была задрана до бедер, и я видел, что одна из них даже трогала ее пальцами.

Затем одна из других девушек проявила инициативу, и сама слизала взбитые сливки с члена парня. Это сделало свое дело, они брызнули еще немного взбитых сливок на парня, и девушка наклонилась вперед и очень осторожно слизнула их с кончика его члена. Все остальные девушки зааплодировали. То, что они делали, было безумием. Они брызнули еще одним мазком на конец его члена, и она снова слизнула его. На этот раз пьяная девушка огляделась в поисках одобрения, и, боже, она его получила. Она улыбнулась, но я также увидел слезы, стекающие по ее щекам.

Девушки смазали весь член парня взбитыми сливками и как бы подтолкнули ее вперед. Она закончила тем, что слизала сливки со всего его члена. Пока она лизала, стриптизер эякулировал ей на лицо и шею. Много этого было на ее сиськах и волосах.

К тому времени я уже мог сказать, что девушке это действительно не нравилось. Я не думал, что она больше хотела лизать его член, но ее подруги держали ее руки над плечами, продолжая прижимать ее лицо к нему. Конечно, его член обмяк.

Одна из девушек из женского общества встала между вялым членом стриптизера и пьяной девушкой, у нее была салфетка или что-то в этом роде, и она начала вытирать ей лицо. Пока она вытирала ее, я мог сказать, что она разговаривала с ней. Вероятно, она пыталась убедить ее остаться. Девушка продолжала отрицательно качать головой, но они с ней еще не закончили.

Пока они уговаривали ее, обмякшего парня сменил другой парень с новым стояком. Девушка из женского общества, которая вела разговор, скользнула в сторону. Пьяная девушка выглядела очень испуганной, но девушка из женского общества, должно быть, сделала какую-то угрозу, потому что пьяная начала яростно качать головой. У нее не было особого выбора, они держали ее за руки, массировали все мыслимые части ее тела и продолжали самым настойчивым образом подталкивать ее голову к твердому члену. У неё точно не было выбора.

Она наклонилась вперед и взяла его член в рот. Слезы катились из ее глаз, как сумасшедшие. Это длилось недолго, жесткий номер два выстрелил своим зарядом ей в рот. Она попыталась отстраниться, и многое из этого оказалось у нее на лице, на груди и в волосах. Я видел, что она кашляла, как будто задыхалась.

К тому времени девушка едва ли была в сознании, нет, я бы сказал, почти в бреду, и ее подруги и мужчины-стриптизеры тоже могли это сказать. Это было похоже на сигнал. Они сняли девушку со стола и медленно, наполовину шагая, наполовину неся ее направились к задней двери. Тогда я понял, что должен что-то сделать.

Я взглянул на другого вышибалу. Он снова отмахнулся от меня. Я отрицательно покачал головой. Я протолкался сквозь толпу и добрался до девушки в юбке и блузке как раз в тот момент, когда они вышли на заднюю парковку. Конечно же, там был фургон и что-то похожее на дюжину парней из колледжа. Я встал между открытым фургоном и парнями с девочкой.

Ивонна спросила меня:

— Что ты сделал потом?

Я сказал ей:

— Я поднял свой мобильный и сказал им, что позвонил в полицию. Потом я прокричал, что снесу им головы, если они не уберутся отсюда. Пара пьяных парней хотели поспорить, но те, что поумнее, взяли остальных под контроль. Девушки из женского общества и парни из братства исчезли. Это было похоже на «гав», и они разбежались! Я подумал, что это все равно, что ночью войти в темную кухню, включить свет и посмотреть, как тараканы убегают обратно в щели.

Ивонна спросила:

— Тогда что?

Вирна открыла свой большой рот:

— Вот тогда я и вышла.

Я поднял руку:

— Прекрати, Вирна. Это моя история!

Вирна вроде как отступила.

Я перевел взгляд с Вирны на Ивонну:

— Я не знал этого, но Вирна была там, она последовала за мной. Я думаю, она думала, что я был частью игры. В любом случае, я держал эту бедную глупую пьяную девушку. Ее только что вырвало. Кое-что из этого попало на меня. Она хныкала и всхлипывала.

Вирна снова начала шевелить губами...

Я выругался: Господи, Вирна, - на этот раз я не смог ее остановить.

Вирна прервала его, и она не собиралась останавливаться:

— Он прав, я думала, что он просто один из команды, готовящейся разрушить жизнь еще одной невинной девушки. Он сказал мне, что был одним из вышибал. Он определенно не был похож на вышибалу, и я так ему и сказала. Мы спорили пару секунд, пока оба не поняли, что должны что-то сделать с девушкой. Я сказала, что мы можем отвезти ее к моим родителям. Гэри согласился. Мы отвезли ее к моим родителям, отвели в душ и начали ее обрабатывать. В течение следующих нескольких часов мы чередовали холодный душ, кофе и ее рвоту. Наконец, около 9:00 утра мы решили, что с ней все в порядке. Она не спала, страдала от сильного похмелья и была чертовски смущена.

Ивонна спросила Вирну:

— Но где были твои родители?

Вирна ответила:

— О, они были там.

Затем Ивонна сказала:

— О, я поняла. Вы с Гэри познакомились, когда спасли эту девушку, потом, когда появилась Марти, - она указала на меня, - потом вы двое начали... ну, вы знаете...

Я ответил:

— Не совсем.

Ивонна спросила:

— Что значит не совсем, и что случилось с пьяной девушкой?

Вирна пожала плечами:

— Марти была пьяной девушкой.

Ивонн перевела взгляд с меня на Вирну:

— О, тогда...

Я сказал:

— Да.

Вирна закончила рассказ:

— Марти почти сразу же влюбилась по уши. Я имею в виду, что Гэри был этим рыцарем в сияющих доспехах. Он не только спас ее от того, что могло бы быть адской групповухой, но он просто спас ей жизнь.

Ивонна кивнула и посмотрела на Вирну:

— И ты в некотором смысле свела их вместе.

Вирна посмотрела на Ивонну и с отвращением ответила:

— Да, я собрала их вместе.

Ивонна посмотрела на меня:

— Значит, с тех пор вы с Марти были неразлучны.

Подумав об Аллене на крыльце и о том, что Оуэн делал в моей квартире, я пожал плечами:

— Более или менее.

Ивонна взглянула на крыльцо, где Аллен и Марти шептались. Я знал, что она понятия не имела, что происходит. Она как бы посмотрела вдаль:

— Ну и дела, это история любви.

Вирна подтвердила:

— Да, история любви.

Как раз в этот момент подбежали Трэвис и Тэмми. Тэмми подошла ближе и потянула мать за платье:

— Мистер Морган - это «мистер Правильный» мамочка?

Вирна наклонилась и подхватила дочь на руки:

— Он отличный парень, но, милая, он не наш «мистер Правильный».

Тэмми было пять лет, и, похоже, Вирна изо всех сил старалась удержать ее, поэтому я протянул руки:

— Позволь мне.

Вирна неуклюже отстранилась:

— Нет, она у меня.

Я опустил руки:

— О, хорошо, - я задавался вопросом, что я сделал не так.

Вирна сказала:

— Пойдем, что-нибудь поедим.

Мы впятером неторопливо подошли к еде. Ивонна, Вирна и дети пошли первыми. Я поплелся следом.

****************

Остаток дня прошел примерно так, как я и предполагал. Аллен и Марти разговаривали со всеми, но также вели свои собственные осторожные невербальные беседы. Вирна была достаточно вежлива. Морган оказался отличным парнем. Он был бы «мистером Правильным», если бы я был женщиной. Тогда мне это не приходило в голову, но я подумал об этом позже. Морган мне начал нравиться только после того, как Вирна сказала, что он не «мистер Правильный». Родители Марти и Вирны провели большую часть оставшегося дня с людьми их возраста.

Около 4:00 вечера Марти объявила, что нам пора ехать. Я проскользнул в ванную и позвонил Оуэну. Он сказал, что закончил и увидится со мной на следующий день. Когда я спустился вниз, я спросил Марти, собирается ли она помочь с уборкой, но она сказала, что это работа Вирны. Мы поехали домой и, как обычно, поссорились.

И из-за чего была драка? Из-за меня, конечно.

Марти едва переступила порог, как бросилась ко мне:

— Я думала, что говорила тебе держаться подальше от моей сестры.

— Я действительно держался подальше. Она пришла за мной.

— Кто ты такой, чтобы вешать лапшу на уши, мистер. Я видела тебя. О чем ты там болтал?

Ивонна хотела знать, как мы познакомились.

Марти начала топать ногой; верный признак того, что она разозлилась:

— И ты должен был сказать ей.

— Ну и дела, Марти. Вирна была там, она заставила меня.

— И, что ты рассказал ей о Подземелье и о том, что я делала?

— Ну, да.

— Господи! Смогу ли я когда-нибудь смириться с этим?

Я разозлился:

— Черт возьми, Марти, прошло уже два года. Может, мне следовало просто позволить им оттащить тебя и выебать из тебя все дерьмо?

Она закричала:

— Пошел ты, Гэри! Просто трахни себя, - затем она развернулась на каблуках и вошла в спальню.

Я прошел в гостиную и включил телевизор. Я планировал с ней о чем-то поговорить, но она сразу же оборвала меня. Я не мог этого понять. Я был хорошим парнем. Я все делал так, как поступил бы правильно мыслящий парень. Она влюбилась в меня. Я любил ее. Возможно, я даже спас ей жизнь той ночью, и все, что она могла сказать, это «пошел ты». Я не просил никакой благодарности. Я никогда этого не делал. Но немного чего-нибудь, может быть, немного уважения? Черт возьми, она называла меня своим героем. Раньше она гордилась мной, но то, что я сделал сейчас, только смутило ее. Я смутил ее! О черт, по крайней мере, может быть...

******************

Я уходил на работу в свое обычное время и приходил туда к 8:00 утра. Обычно я работал по десять часов в день четыре дня в неделю. Из-за сокращения персонала в последнее время они просили нас поработать несколько дополнительных часов. Сегодня мне повезло, я заканчивал в 6:00 вечера. Я знаю, что для большинства людей лишние два часа в день не кажутся чем-то большим, но я убежден, что усталость сотрудников может быть одним из главных убийц в больнице. С экономической точки зрения, я думаю, это имеет смысл: чем меньше сотрудников, тем меньше общие накладные расходы. Но меньшее количество сотрудников может означать более длительный рабочий день, более длительный рабочий день может привести к усталости, а усталость может привести к более высокой смертности. Но я не руководил больницей, я просто работал там.

По большей части это был тихий день. Я не работал ни в одном из особенно изнурительных секторов. Я имею в виду, что я не был в кардиологическом отделении, гериатрии или онкологии. Люди ломали ноги, повреждали спины и бедра, вот где я работал. Около 4:00 я позвонил в нашу квартиру. Когда Марти не взяла трубку, я оставила ей сообщение, в котором сказал, что мне нужно поработать несколько дополнительных часов и, чтобы она не ждала меня. Обычно я не был лжецом, но она это заслужила. Затем я позвонил Оуэну, и мы договорились встретиться в Старбаксе напротив больницы. Оуэну это нравилось, так как он жил в этом районе.

Мы с Оуэном встретились и поговорили. Я не буду вдаваться в подробности, потому что, честно говоря, я не понимал большую часть электронного жаргона. Я думаю, что с тех пор, как Оуэн развелся, у него, должно быть, развился какой-то электронный фетиш. Он даже сказал, что не уверен, хочет ли он работать в области медицины. Я думаю, он думал об электронном наблюдении. Может быть, я был его первой морской свинкой?

Мы поговорили, и он объяснил, что он сделал. Он установил видеокамеру в нашей спальне. Он сказал мне, чтобы я не пытался её найти, так как это было бы пустой тратой времени, и это могло бы насторожить мою жену. Он установил аудизаписывающее устройство на нашей кухне и сказал, что активировал приложение на мобильном телефоне моей жены, которое позволит нам записывать и слышать обе стороны всех ее телефонных разговоров. Он сказал, что также установил GрS-монитор в ее машине, он сказал, что это был просто трекер. Конечно, он объяснил, что нам нужно какое-то место. Он решил, что самое безопасное место в машине Марти под запасным колесом в багажнике.

Оуэн сказал мне, хотя все зависело от батарей, мы будем в порядке, по крайней мере, неделю, а возможно, и намного дольше. Он оставил меня со своим ноутбуком и объяснил, как активировать накопители и заменить батарейки, если до этого дойдет. Затем он показал мне, как работать с компьютером, когда я хотел что-нибудь увидеть или услышать.

Он сказал мне, что в блоках хранения есть USB, но ноутбук, который он мне одолжил, уже был привязан ко всему. Контент в USB был скорее резервным, чем чем-либо еще.

Мы поговорили еще немного. Он сказал, что будет рядом, если он мне понадобится. Он предупредил меня, чтобы я не начинал вынюхивать. Я сказал, что был удивлен тем, насколько легкой казалась эта штука. Он рассмеялся над этим, он сказал, что то, что мы использовали, уже устарело.

После того, как он рассмеялся, он стал очень серьезным. Он предупредил меня, что если то, что я услышал или увидел, будет похоже на то, через что он прошел, мне придется довольно тяжело. Он предупреждал, нет, он умолял меня не позволять ничему заводить меня слишком далеко. Он объяснил, что это может быть действительно опасно для моего эго. Это было так плохо для него, что он пошел к психологу. Он предупредил меня, что вещи, которые я могу услышать, хотя они могут показаться ужасными, часто оказываются ложью. Изменяющие женщины, по его словам, обычно хотели польстить своему партнеру, и я должен был помнить, что моя жена, вероятно, лгала себе обо всем, что делала. Он сказал, что она, скорее всего, искала привязанности и внимания, секс, скорее всего, был второстепенным. Он объяснил, что ее разум был спрятан в каком-то фантастическом мире. Это было не по-настоящему. Он предупредил меня, что самое важное может произойти в нашей спальне. Он предупредил меня, что, если они будут использовать нашу кровать для секса, я все это увижу и услышу.

Я поблагодарил его. Я сказал, что увижу его во вторник вечером.

Он сказал мне идти домой, принять душ, расслабиться и просто постараться забыть обо всем. Он сказал притвориться, что ничего не случилось. Он сказал, чтобы я ни на что не смотрел и ничего не слушал самое раннее до субботы. Мы пожали друг другу руки, и я поехал в «Орлиное гнездо».

Когда я добрался туда, то понял, что сегодня воскресенье, а Вирна работает только по ночам в будние дни. Я вспомнил, как мама Марти говорила мне, что Вирна вместе с Тэмми проводила субботы и воскресенья.

У Вирны был график. Всю неделю она работала. От мамы Марти я слышал, что она работала только в те часы, когда Тэмми была в детском саду. В этом году Тэмми ходила в детский сад на весь день. Вирна также работала несколько вечеров в неделю в таверне. Обычно она работала в баре, но иногда обслуживала столики в ресторане. В те ночи, когда она работала в таверне, мама Марти заботилась о Тэмми.

Я не знал подробностей, никто не предлагал мне рассказать, и я никогда не спрашивал, но за несколько лет до того, как я появился, Вирна, должно быть, думала, что нашла своего мистера Правильного. Из умозаключений у меня сложилось впечатление, что ничего не вышло, и он сбежал от нее и Тэмми. С тех пор она более или менее зареклась от всех, у кого был пенис. Учитывая мужчин, с которыми я ее видел, я сомневался, что это правда. Я знал только одного мужчину, который ей не нравился, и я видел его лицо каждое утро, когда стоял перед зеркалом, чтобы побриться.

Можно было бы подумать, что, поскольку я так много сделал, чтобы помочь ее сестре, корова постаралась бы, по крайней мере, быть немного более вежливой. Не Вирна, я ей не нравился. Хотел бы я знать, почему. Хотел бы я знать, что я натворил.

Вирна, может, и была первоклассной сукой по отношению ко мне, но она точно любила своего ребенка. Я имею в виду, что все ее поведение менялось всякий раз, когда она говорила о Тэмми, любовь, которую она испытывала к своему ребенку, была осязаемой вещью.

Ну, поскольку в таверне не на кого было злиться, я не потрудился взять пива. Я поблагодарил случайно оказавшуюся рядом официантку, оставил ей небольшие чаевые, сел в машину и вернулся в нашу квартиру. Когда я вернулся домой, Марти как раз выходила из душа. Она сказала мне, что устала и собирается лечь спать. Мне было интересно, чем она занималась весь день. Мне было интересно, с кем она была.

Я много размышлял. Что ж, я догадывался, что довольно скоро начну это выяснять.

***************

Последующие дни тянулись медленно. Мы с Оуэном ходили вместе на занятия, но избегали всего, что касалось моей жены. О том, чтобы говорить с Оуэном о футболе, не могло быть и речи, Оуэн был фанатом Стилерс.

Жизнь в квартире была адской. Я пытался что-то уладить с Марти в понедельник, но она нашла предлог, чтобы уйти из квартиры. Я работал во вторник и с работы сразу пошел на занятия. Мне предложили немного дополнительного времени в среду, поэтому я согласился. В четверг у меня был выходной, но Марти сказала, что ей нужно на работу. Я дважды ездил в Уолмарт, в первый раз ее машина была там, но во второй раз ее не было. В четверг вечером я вернулся в класс. В пятницу я ушел пораньше, но вернулся домой в свое обычное время. Марти исчезла. Обычно мне не нужно было работать в субботу, но я солгал и сказал Марти, что они хотят меня видеть. Вместо этого я на некоторое время поехал в Харперс-Ферри и прогулялся по окрестностям. Это было красиво. Затем, чуть позже 3:00 пополудни, я приехал домой. Я достал ноутбук и начал возиться с клавиатурой. Я пожалел, что сделал это.

Я знал, что она жульничала. Я знал об этом уже несколько недель, но мысль о ее измене и реальные образы и звуки ее неверности были двумя совершенно разными вещами. Наша кровать была пустой, совершенно сухой по крайней мере месяц, но я все еще мог притворяться. После того субботнего дня я больше не мог притворяться. Я больше не мог прятаться.

Оуэн был прав, вид моей жены в моей постели, трахающейся с Алленом Питерсоном, был опустошающим. То, что я видел, не было особенно оригинальным или даже особенно захватывающим, но они были абсолютно, я имею в виду, совершенно разрушительными. Она и Петерсон были вместе в моей постели в воскресенье после вечеринки и в течение короткого времени во вторник вечером, пока я учился.

Зрелища и звуки того, как они занимались сексом, не были пароксизмом плотского возбуждения. Все, что я видел, вызывало у меня отвращение. Они выглядели и звучали как два человека в дешевом порнофильме, порнофильме, вероятно, похожем на те, что снимали в 1950-х годах. Я никогда не слышал так много о-о и ах-ах. Я ожидал услышать определенные вещи, такие как о, засунь это в меня или о, ты такой горячий и о, ты такой хороший и такой большой. Я никогда не слышал ничего из этого.

То, что я слышал, на самом деле было намного хуже. То, что я услышал, причинило боль, я имею в виду, действительно причинило боль после того, как они трахнули друг друга. Что я могу сказать? Там была Марти, моя Марти, моя жена, женщина, которая обещала любить меня и уважать меня, и оставаться верной мне все дни нашей жизни, но то, что она сказала Аллену, было чем угодно, только не этим.

То, что они сказали в то воскресенье днем, то, что он и она сказали, было особенно болезненным. Клянусь, я никогда не забуду того, что видел, но то, что я услышал, я знаю, будет звучать в моих ушах до самой смерти.

Они только что закончили очередную, как я считал, довольно скучную демонстрацию паршивого секса. Черт, этот ублюдок и вполовину не был таким мужчиной, каким был я. Я не знаю, насколько я большой, но я намного больше его. Держу пари, ему нужна была пара пинцетов, чтобы дрочить. Старый юмор да, мрачный юмор, конечно, но это было то, где я был. Они лежали и начали шептаться. Звуковая система, которую установил Оуэн, была потрясающей.

Марти лежала там, обняв говнюка за плечи:

— Боже, я люблю тебя, Аллен. Я действительно люблю тебя.

Я услышал, как он прошептал в ответ:

— Я тоже тебя люблю. Я рад, что мы встретились.

— Аллен, теперь я жалею, что вышла замуж за Гэри. Если бы я был не замужем, мы могли бы встречаться всякий раз, когда у тебя будет возможность.

Я слышал, как он сказал:

— Я бы бросил Ивонну, но ты же знаешь, что у меня есть ребенок.

Она прошептала:

— Я знаю, милый. Дети всегда должны быть на первом месте.

Я видел, как этот сукин сын поцеловал ее в щеку, он сказал:

— Я бы хотел, чтобы у тебя были мои дети.

Затем она сказала:

- Если я останусь с Гэри, я хочу, чтобы все мои дети были твоими.

В первый раз, когда я увидел, как он засунул свой сморщенный маленький член ей в промежность, я понял, что между нами все кончено, но после того, как она сказала это, я понял, что мы покончили. Я хотел убить ее. Подумать только, женщина, которая, как я думал, любила меня, не только оттолкнула бы меня из-за этого дерьма, но я услышал, как она сказала, что готова родить ему детей, и позволила мне думать, что они мои... Меня чуть не вырвало от этого. Но я этого не сделал, она не стоила того, что я купил и съел за обедом.

Я имею в виду, что в тот день они продолжали и продолжали. Она продолжала твердить, что хотела бы, чтобы я был им, а он - мной. Она говорила о том, что никогда не знала, почему вообще вышла за меня замуж. У меня было одно утешение: он не уважал Ивонну так же, как она не уважала меня. Они наполнили меня мрачной решимостью: Ивонна получит копию всего, что у меня есть. Я хотел, чтобы она обчистила его, отрезала ему яйца и сделала это перед Богом и всеми.

Мне нужно было утешение. Эй, я подумал: "мрачная решимость", так сказал Ямамото, старый японский военачальник, после того, как узнал, что внезапное нападение его страны на Перл-Харбор произошло до официального объявления войны. Я видел это в фильме. Ладно, эти кассеты были моим Перл-Харбором, но как закончилась Вторая мировая война? О да, гребаная Хиросима! Черт бы побрал Марти, маленькая девочка-католичка в своей милой синей школьной форме должна была получить по заслугам. Хорошенькая маленькая невеста, на которой я женился, одетая в белоснежное свадебное платье своей мамы, была бы запятнана, я имею в виду, заклеймена огромной красной буквой Ш на всю оставшуюся жизнь. Я бы позаботился об этом.

Я думал обо всех поцелуях, объятиях, обещаниях, всех этих гребаных вечностях! Я вспомнил, сколько дерьма я получил за то, что был пресвитерианином. О, если бы это дерьмо попало в вентилятор! Боже, я был невиновен! Я не мог дождаться, чтобы увидеть выражение лиц ее мамы и папы. Держу пари, это действительно достало бы и ее дерьмовую сестру-сучку тоже.

Выжженная земля! Когда я закончу, там не останется ни единой травинки. Я собирался сжечь эту сучку и всю ее гребаную семью дотла! Затем я прослушал несколько других записей.

Я просмотрел ее разговоры по мобильному телефону, но они мало что прояснили. Она разговаривала со своей мамой обычно два или три раза в день. Они с Алленом оставляли друг другу короткие сообщения, обычно просто разговоры о любви школьного калибра. Их маленькие комментарии были глупыми, но они все равно причиняли боль. Это были вещи, которые она обычно говорила мне.

Однажды она разговаривала со своим отцом. Мне стало жаль его, он так любил ее. Этот маленький разговор заставил меня пожалеть Вирну. Их отец более или менее отказался от Вирны, он поставил все фишки на Марти. Я слышал, как он сказал два или три раза: Теперь ты моя первая дочка, Марти. Не подведи меня. Я знал, что он имел в виду: Вирна забеременела вне брака. Вирна подвела своего отца. Они были католики, они серьезно относились к таким вещам, как брак, рождение законных детей и верность. Мне было интересно, знал ли старик или понимал, как маленькие хитрые замечания, которые он делал о Вирне, могли быть как раз такими вещами, которые Марти могла использовать, чтобы действительно причинить боль своей сестре. Из-за этого я потерял много уважения к этому человеку.

Мне было жаль старика, но Марти поступала со мной неправильно, очень неправильно. Что бы ни случилось, что ж, она заслужила это. Ее мама и папа, они были бы сопутствующим ущербом.

Последний разговор, который я слушал, произошел у меня на кухне. По какой-то причине Вирна взяла на себя смелость навестить Марти в четверг, пока я был на занятиях. Я думаю, это объясняло, почему Марти и Аллен так и не переспали той ночью. Разговор у них был действительно хреновый.

Вирна знала все о своей сестре и Аллене. Она пошла навестить Марти, чтобы попытаться заставить ее остановиться. Я был совершенно ошеломлен тем, что услышал.

Вирна сказала сестре, что знает об Аллене. Сначала Марти пыталась отрицать это, но Вирна, очевидно, что-то ей показала. В любом случае, Вирна была права в том, что ее сестра шлюха. Весь разговор был откровенно грубым и жестоким. Это было сильно перемежено комментариями о том, что Тэмми незаконнорожденная, Вирна - распутная никчемная шлюха, а Марти - неверная лживая сука. Но все это в стороне, я получил еще один вид на этих сестёр.

Они абсолютно, я имею в виду, полностью ненавидели друг друга. Поговорим о ненависти! Вирна ворчала и стонала из-за того, что ей приходилось нянчиться с Марти, когда они росли, в то время как все ее друзья выходили гулять. Марти ворчала и жаловалась на все случаи, когда Вирна сдавала ее их маме и папе или перехватывала ее, когда у нее были планы. Я имею в виду, что эти девушки ненавидели друг друга. Это было действительно так!

Пока я слушал, до меня начало доходить кое-что. Во-первых, Марти никогда по-настоящему не любила меня, ей нравилась идея Гэри - героя, Гэри - человека, который спас ее, Гэри - отважного рыцаря, который убил драконов колледжа. Короче говоря, Марти вышла замуж за фантазию.

Еще я обнаружил, что Марти не была такой милой невинной малышкой, какой я ее считал в ту ночь, когда мы ее спасли. Большая ночь Марти в Подземелье, где я думал, что она вот-вот лишится девственности, была не первым случаем, когда Вирна вмешалась и что-то остановила. Марти была непостоянной маленькой сучкой. Возможно, она и не знала, в чем дело в ту ночь, когда мы спасли ее, но она видела и, возможно, трахалась с несколькими парнями раньше.

Третья вещь, которую я узнал обо всем этом, заключалась в том, что, хотя Марти никогда не любила меня, Вирна, вероятно, любила. На самом деле одна из причин, по которой Марти пошла за мной, заключалась в том, чтобы держать меня подальше от Вирны. Это была классика: Вещь не имеет никакой ценности, пока вы не узнаете, что ее ценит кто-то другой, тогда она становится бесценной.

Некоторые вещи, которые Марти сказала своей сестре на кухне, действительно ранили. Должно быть, они сидели, когда спорили, потому что время от времени я слышал, как стул скребет по полу.

Марти недвусмысленно сказала Вирне, как она стала относиться ко мне:

— Вирна, ты можешь подумать, что Гэри какой-то замечательный. Я имею в виду, что он выглядит как эта тихая красивая фигура, но позволь мне сказать тебе, что через некоторое время тишина становится довольно скучной, - сказала она Вирне, что я был такой же скучный, как кусок черствого тоста. Ради Бога, я знал, что я не Бо Бруммель, но я работал и учился, чтобы у нас была лучшая жизнь. Дерьмо, когда ты устаешь, и это всего лишь часть этого уравнения.

Я слышал, как Вирна защищала меня:

— Он скучный? Ты когда-нибудь думала, что, может быть, ты скучная? Господи, Марти, он весь день и всю ночь рядом с врачами и другими профессионалами. Он посещает занятия в колледже. Чем ты занимаешся? Ты работаешь в Уолмарте.

Марти еще не закончил со мной:

— Это другое дело. Его никогда не бывает дома. Если он не работает, значит, он учится. Черт возьми, Вирна, мне нужно, чтобы он был со мной!

Вирна снова встала на мою защиту:

— Марти работает и учится, чтобы он мог чего-то добиться. Он хочет, чтобы у тебя была достойная жизнь. Ты не должна предавать его так, как предаешь сейчас.

Марти не купилась на это:

— Вирна, его никогда нет дома, а когда он дома, он все время уставший. Иногда, когда я прихожу домой, мне хочется немного ласки. Я не предаю его, это он предает меня!

Вирна толкнула ее:

— Ты имеешь в виду, что хочешь трахнуться.

— Ну да, - ответил Марти, - почему бы и нет?

— Он возвращается домой. Что ты для него делаешь? Ты когда-нибудь готовила ему вкусную еду? Ты когда-нибудь наряжалась до него? Эти домашние платья, которые ты носишь дома, ты не совсем похожа на Керри Рассел, ты знаешь.

— Прекрати нести чушь, Вирна. Он должен заниматься мной, а не я им, и, кроме того, его сперма воняет. У нас есть микроволновая печь. Зачем мне что-то готовить, когда он может сам разогреть себе еду в ней?

Вирна не отступала. Я вроде как гордился ею:

— Вся сперма пахнет. Боже, если все это знают, то ты должна знать. И кусок подогретой пиццы папы Джона - это не домашняя еда, домашняя еда посылает ему сообщение, она говорит ему, что ты любишь его и думаешь о нем.

— Да, ну, может быть, я его не люблю, и, может быть, я о нем не думаю, - это действительно больно, когда она это сказала.

Но Вирна стояла на своем:

— Ты предпочитаешь жирную обезьяну? Позволь мне сказать тебе, что Аллен не оставит Ивонну. Он обрюхатил ее и женился на ней. Ему не принадлежит гараж, в котором он работает - это гараж отца Ивонны! Аллен в шоколаде, и теперь кроме жены, у него есть и ты.

Марти продолжала крутить все вокруг, продолжая вонзать нож:

— Гэри - слабак. Он боится испачкать руки. Ты когда-нибудь смотрела на его руки, как он подстригает ногти. Ты когда-нибудь знала человека, который так поступает? Мужчины работают на машинах. У них хорошие машины. Гэри водит кучу дерьма. Мне неловко каждый раз, когда я с ним встречаюсь.

— Черт возьми, - ответила Вирна, - Гэри - медбрат! У него должны быть чистые руки. Я признаю, что он не совсем красавчик, но он вроде как симпатичный, он не толстый. Посмотри, какое у Аллена пузо. По сравнению с ним Гэри выглядит отлично.

Мне стало интересно. Марти, должно быть, встала, потому что как раз в этот момент я услышал, как стул скользнул по полу:

— Да, медсестра-мужчина. Единственные мужчины, которые работают медбратьями, - гомосексуалисты.

Вирна, должно быть, тогда тоже встала, потому что я услышал, как другой стул заскрипел по полу:

— Он не гей Марти. Он мужчина, но он глуп, потому что думает, что любит тебя.

Тогда Марти закричала:

— Ты тоже трахалась с ним, не так ли? Я знаю тебя, Вирна, ты гребаная шлюха. Вот как ты оказалась с Тэмми, ты гребаная королева выпускного бала!

Королева выпускного бала? Вирна? Я услышал, как Вирна начала кричать:

— У меня был секс только с одним мужчиной. Я думала, что люблю его. Когда он узнал о Тэмми, он сбежал. С тех пор у меня не было секса с другим мужчиной, и я, конечно, не стала бы за твоей спиной встречаться с Гэри, - затем ее голос зазвучал по-другому, и я понял, почему, - И, Марти, пожалуйста, я бы хотела, чтобы ты не говорила плохие вещи о моей дочери, она единственная действительно хорошая вещь, которая у меня есть.

А потом как будто весь разговор изменился. Я слышал Марти, она заплакала, когда сказала:

— Прости, Вирна, я не имела в виду то, что сказала о Тэмми. Я люблю Тэмми.

Потом я услышал Вирну и понял, что она тоже плачет:

— О, Марти, ты моя сестра. Я так сильно тебя люблю.

Я не знаю, кто двинулся первым, но я думаю, что они обнимали друг друга. Вирна плакала, и я слышал, как Марти тоже плакал. Все поведение Марти изменилось:

— О, прости, Вирна. Мне так жаль. Я ничего такого не имел в виду. Я люблю Тэмми. Ты знаешь, что я люблю ее. Я тоже тебя люблю. Ты так много значишь для меня. Ты же знаешь, какие мама с папой. Ты единственный человек, который у меня есть, единственная, на кого я действительно могу положиться.

Вирна плакала:

— У тебя есть Гэри.

Марти ответила:

— Но я не люблю Гэри. О, я думаю, в каком-то смысле я люблю его, он мне просто не нравится. Он отличается от меня, он думает и мечтает, он говорит вещи, которых я не понимаю. Он говорит о таких вещах, как мировые дела и экономика. Меня все это не волнует.

Вот и все. Я все выключил.

*******************

Я чувствовал себя ужасно. Моя жена трахается с другим парнем. Я видел это. Я смотрел это на ноутбуке. Я не мог выбросить это из головы. Моя жена лежала под этим другим мужчиной, его член был в ее влагалище, она стонала, брыкаясь и извиваясь, как будто это было очень весело. А теперь все это... что я сделал не так?

Это пришло мне в голову, и теперь я вспомнил, что Вирна не случайно была в Подземелье той ночью. Она знала, что с Марти что-то не так. Вирна продолжала твердить о так называемом женском обществе, в которое Марти хотела вступить. Каждый раз, когда она это делала, Марти говорила: «Да, да, да». Вирна продолжала возвращаться к тому факту, что это было фальшивое женское общество, и оно никогда не было частью реальной общественной жизни колледжа. Вирна, должно быть, знала, потому что Марти не раз напоминала ей, как она бросила колледж, потому что залетела. Я никогда не знал, что Вирна училась в колледже.

То, что я услышал от Вирны и Марти, не изменило моей решимости проткнуть Марти насквозь, но мой план был отклонен. Я вспомнил один комментарий, который сделала Марти, когда они были в режиме ненависти. Я тоже буду помнить это еще долго. Она посмеялась над своей сестрой и сказала: "Мы знаем, кто получил мистера Правильного, не так ли? Я выиграла в тот раз".

Я положил ноутбук обратно в безопасное место. Я знал, что мне это не понадобится, по крайней мере, какое-то время. Я бы использовал имеющуюся у меня информацию только в случае необходимости. Конечно, то, что Ивонна сделает с тем, что я ей дам, было ее делом, и наверняка Ивонна получит копию. Этим я был обязан Аллену.

Тогда я впервые заплакал, по-настоящему заплакал. Я плакал не потому, что потерял любовь всей своей жизни. У меня ее никогда не было. Я плакал не потому, что был каким-то тупым болваном. Я, безусловно, был таким, но это не имело значения. Я плакал, потому что все это время лгал себе. Я думал, что у меня есть что-то, чего на самом деле никогда не существовало. Я был дураком, глупым дураком.

Я также плакал из-за Вирны. Мне стало ее жаль. Затем чувство жалости к ней заставило меня еще больше пожалеть себя. Вирна любила меня, или она думала, что любила когда-то. Может быть, все дерьмо, которое она несла с тех пор, как я женился на ее сестре, было просто этим - дерьмом! Может быть, каждый раз, когда она говорила что-то плохое, она имела в виду хорошее. Каждое резкое замечание могло быть скрытым комплиментом. Я подумал, плакала ли она из-за меня. Держу пари, что так оно и было, ну, может быть, когда-то.

Я не мог выбросить ее из головы. Почему я продолжал метаться туда-сюда между своей квартирой и Орлиным гнездом? Зачем любому здравомыслящему мужчине идти в гости к какой-то женщине, которая пыталась выставить его дураком? Ответ на этот вопрос встревожил меня.

О да, я был глуп. Она сказала мне об этом, и она тоже знала почему. Пироги с кокосовым кремом, там не было никаких пирогов с кокосовым кремом, но, с точки зрения Вирны, я, возможно, ел какие-то другие пироги с кремом, да, пироги с кремом, любезно предоставленные Алленом Петерсоном. Она была права. Я был глуп. Я долгое время был глупцом.

Я был зол, совершенно взбешен. Марти в своей детской глупости по-королевски трахнула меня. Я тоже чувствовал себя хорошо. В каком-то смысле я чувствовал себя так, словно одновременно проиграл и выиграл в лотерею. Я знал одно. Теперь я знал, кто такой мистер Правильный, но от этого было не легче. Мне было интересно, думает ли Вирна все еще обо мне таким образом. Я в этом сомневался.

Какова была ситуация Вирны? Вирна носила с собой много своего собственного эмоционального багажа. Если Марти была каким-то больным мелким щенком, да, непостоянной изменчивой сукой, кем была Вирна? Я почти ничего не знал об этой женщине, кроме того, что у нее был незаконнорожденный ребенок, она некоторое время училась в колледже, возможно, глубоко и трагически влюбилась, в настоящее время ненавидела мужчин и, возможно, была такой же большой шлюхой, как ее сестра. Но потом она сказала Марти, что ни с кем не трахалась с тех пор, как отец Тэмми, кем бы он ни был, ушел.

Мне было интересно, вписывается ли брат Марти и Вирны во все это. Никто никогда не говорил о нем. Я знал, что он служил во флоте. Никто не показывал мне фотографию или что-то в этом роде. Он был старшиной на борту американского корабля Иводзима, одного из десантных кораблей нашей страны. Я посмотрел их в Сети. У нас их одиннадцать, они считаются военными кораблями класса Оса, что означает, что Иводзима обладает такой же огневой мощью, как авианосец времен Второй мировой войны USS Wаsр. Эти штурмовые корабли несут что-то вроде восьми реактивных самолетов Харриер, до двух тысяч морских пехотинцев, а также тонны вертолетов и десантных судов. В статье говорилось, что эти корабли находятся в море почти круглый год, они не гламурные, но они в значительной степени являются частью мужества и выносливости нашего военно-морского флота. Они не такие большие, как корабли типа американского эсминца Нимиц, но отбрасывают такую же длинную тень. Все в новостях болтали о растущем китайском военно-морском флоте, как будто это была какая-то большая угроза, когда только один из этих штурмовых кораблей мог прорезать все, что есть у китайцев, да, прорезать, как горячий нож сквозь масло.

Я сидел, как марионетка, и пытался учиться. Я хотел увидеть Вирну. Я хотел узнать правду о Тэмми. У меня были чувство по поводу этого ребенка, да, действительно были чувства. Затем я передумал, Вирне и Тэмми придется подождать. Сначала мне нужно было вынести мусор.

Как мне добраться до Марти? Что делать? Хорошо, я все обдумал. Раньше мы играли в карты. Раньше мы устраивали карточные вечеринки. Мы могли бы устроить карточную вечеринку, но пригласили бы только одну пару. Мы уже делали это раньше. На самом деле мы часто это делали. Я имел в виду только эту пару.

Я встретился с Марти в субботу утром за завтраком. Она хотела поесть и уйти, но у меня в руке были ключи от ее машины.

— Эй, Марти, когда мы в последний раз приглашали кого-нибудь поиграть в карты.

— Я не могу вспомнить. Дай мне мои ключи, у меня сегодня много дел, - она потянулась через стол за своими ключами.

Я отстранился:

— Подожди минутку. Давайте пригласим парочку.

— Хорошо, да, конечно, дай мне мои ключи.

— Значит, тебя это устраивает?

— Я сказал «да», а теперь отдай мне мои ключи.

— Хорошо, я позвоню Аллену и Ивонне. Может быть, мы сможем встретиться на следующей неделе.

Марти чуть откинулась назад. Ее лицо побледнело:

— Почему они?

— Я думаю, что они были бы великолепны. Они единственная известная нам пара нашего возраста, у которой есть ребенок. Я закончу программу ра в следующем году. Я найду хорошую работу. Ты могла бы уйти из Wаlmаrt, и мы могли бы завести детей.

Она села очень прямо. Она начала ерзать:

— Ты немного забегаешь вперед, не так ли, мистер?

— Мы договорились, что однажды у нас будут дети. Разве ты не хочешь детей? Или это ты не хочешь моих детей. Я сказал это последнее с небольшим дополнительным акцентом. Я наблюдал за реакцией Марти - она покраснела.

— Конечно, я хочу твоих детей. Ты мой муж. Давай, пригласи их.

Я позвонил Ивонне и назначил встречу на пятницу, 15 ноября, у нас дома. Я подумал, что это может сработать довольно хорошо, потому что День благодарения был в следующий четверг. Я не знал, как обстоят дела в День благодарения, но я знал, что они наверняка будут отличаться от того, как обстояли сейчас. Я почти ожидал, что Марти позвонит Ивонне или Аллену и попытается найти способ разорвать это дело, поэтому я предупредил Ивонну, сказав ей, что у меня есть кое-что особенное для Марти, и что бы она ни сказала, они должны быть там. Ивонне показалось, что в этом нет особого смысла, но она согласилась.

Следующие несколько дней были агонией. Я продолжал ходить на занятия и на работу. Я также поддерживал электронное оборудование в рабочем состоянии. Марти продолжала регулярно звонить своей маме. Ей и Аллену удалось поговорить. У меня были их милые маленькие разговоры о планировании, сохраненные в ноутбуке и на USB. Эти двое также, должно быть, встречались где-то в его пикапе, и, как и ожидалось, нашей квартирой пользовались один раз.

Я ничего не мог с собой поделать, мне приходилось смотреть каждую сцену снова и снова. Чем больше я наблюдал за ними обоими, тем больше ненавидел их. К моему удивлению, Марти удостоила меня милосердного траха однажды вечером в среду. Она из кожи вон лезла, чтобы хорошо со мной обращаться. Она надела одно из своих самых красивых неглиже, накрасилась и около трех часов делала все возможное, чтобы измотать меня. Я задавался вопросом, что все это значит, ведь за последние почти три месяца мы не сделали ничего, что стоило бы запомнить. Я узнал об этом, когда смотрел их в четверг.

В четверг после моего милосердного траха я узнал правду. После того, как они с Алленом закончили трахаться, они поговорили обо мне. Это был не очень приятный разговор. Он был коротким, но разрушительным, я прослушал его несколько раз.

Марти сказала:

— Я трахнула Гэри прошлой ночью, как ты мне велел.

— Хорошо, - сказал Аллен, - мы же не хотим, чтобы он что-то заподозрил.

Затем она спросила:

— Как ты думаешь, я должна дать ему еще немного?

Я испытал сильнейший шок в своей жизни, когда услышал, как Аллен сказал:

— Нет, ты обещала, что будешь хранить себя только для меня. Я не люблю делиться, даже если он твой муж.

Я понятия не имел, что Марти согласилась прервать меня. Я был в ярости - это был просто еще один удар. Я подумал, что попробую что-нибудь сделать, чтобы испортить ее планы. До встречи на карты оставалась еще неделя. Я решил серьезно попытаться заставить ее нарушить обещание, данное Аллену. Я решил попробовать в эту субботу вечером.

В ту субботу у меня был выходной, так что я выспался. Я пошел в магазин и купил все ингредиенты для домашней жареной курицы. Марти любила жареную курицу, а я умел готовить. Она вернулась с работы и уже дремала к тому времени, как я вернулся с едой, поэтому, положив продукты в холодильник, я выскользнул и уехал на ее машине. Я оставил ей записку, что хочу проверить ее тормоза. Я забрал ключи от своей машины, чтобы она не смогла убежать. Я также рассказал ей о своих планах на ужин.

Угадайте, куда я поехал на машине? Верно, я пригнал её в гараж, где Аллен был начальником. Аллен, будучи толстым мужчиной, был выбран отцом Ивонны для управления магазином. Он не так уж хорошо разбирался в автомобилях, но его габариты были фактором устрашения, когда он разговаривал с другими мужчинами, которые привозили свои легковые и грузовые автомобили.

Аллен был мистером Начальником, пока я был там. Он изо всех сил старался быть особенно дружелюбным. Пока один из других парней проверял "Авалон" Марти, он провел меня по всему гаражу, представляя нескольким другим парням. Казалось, он всегда обращался ко мне как к мужу Марти. Должно быть, он подумал, что я действительно глуп. Я знал, в чем дело. Да, он хвастался. Я думал, что только придурок будет хвастаться изменой своей жене в магазине, которым владел отец его жены. Я задавался вопросом, как все это будет происходить, когда дерьмо, наконец, попадет в вентилятор.

Тормоза у Марти были в порядке. Вернувшись в нашу квартиру, я приготовил курицу, приготовил салат и немного картофеля с петрушкой. Она все время ерзала. Я догадался, что, возможно, нарушил ее планы. Это была довольно хорошая еда, и я мог сказать, что она ей понравилась. Марти любит крылья и бедра, поэтому я купил пакет только этих частей. Она точно съела свою долю. После того, как мы поели, я настоял, чтобы она просто расслабилась, пока я убирал посуду. Она пыталась придумать какую-нибудь дурацкую историю о том, что ей нужно было пойти повидаться с подругой, но я ей не позволил.

К 6:30 у меня все было готово. Я пошел в гостиную, сел и сказал:

— Марти, мне действительно понравилось время, которое мы провели в ту среду вечером. Ты готова к еще одному раунду?

Она попыталась отмахнуться:

— О, Гэри, я съела так много курицы, что чувствую себя такой сытой, к тому же я устала от работы.

Я ответил:

— Все в порядке. Давай ляжем в постель, и я сделаю тебе хороший массаж.

Ее ответ был таким, как я и ожидал:

— Гэри, меня немного тошнит, может быть, если мы подождем до завтрашнего утра.

Я сел рядом с ней и взял ее за руку:

— Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что у тебя где-то припрятан тайный любовник, и ты дала ему тайное обещание никогда больше не заниматься со мной любовью. Я не знаю, может быть, это женщина?

Сначала она побледнела, потом притворилась рассерженной:

— Ну, это решает дело, мистер! Любой мужчина, который не доверяет собственной жене, ничего не должен от нее получать. Так что там ты от меня ничего не получишь. Я имею в виду, как ты смеешь предполагать, что я могу встречаться с кем-то другим!

Она перешла в режим тигра, но мое предположение, что это может быть женщина, сделало ее еще хуже. Я знаю, что дал ей лишнюю карту для игры. Она тоже в нее играла.

— И я не лесбиянка. Я люблю тебя. Только тебя! Я бы никогда не стала дурачиться. Я бы никогда не сделала ничего подобного.

Я ответил:

— Я знаю это, милая. Я знаю, что ты любишь меня. Я знаю, что ты никогда бы не причинил мне такой боли. Я имею в виду, что это худшее, что женщина может сделать со своим мужчиной.

Она свернулась калачиком и отвернулась, чтобы я не мог видеть ее лица. Я не знал, смеялась она или собиралась заплакать. Она сказала:

— Теперь я злюсь на тебя. Я собираюсь навестить свою мать.

— О, пожалуйста, милая, - сказала я, - прости меня.

Это было все, что ей было нужно:

— Нет, мне нужно поговорить с мамой, - и с этими словами она встала, надела пальто, схватила сумочку и ушла.

Я подошел к двери и посмотрел, как она отстранилась. Глупая сучка уже говорила по телефону. Я подошел к ноутбуку и прослушал ее мобильный. О да, она звонила Аллену.

Как только он взял трубку, она начала:

— Аллен, я думаю, нам нужно немного остыть. Гэри что-то задумал.

Я слышал, как Аллен сказал:

— Эй, ну же. Он слеп, как летучая мышь. Я был с ним сегодня днем. Он ни хрена не подозревает. Мы поговорим об этом, когда я приду во вторник вечером.

Она ответила:

— Хорошо, но я волнуюсь.

Затем он спросил:

— Где ты сейчас?

— Я сказала ему, что собираюсь навестить свою мать.

Аллен ответил:

— Тебе лучше пойти туда ненадолго, на случай, если позвонит этот тупой умник.

Я услышал ее смех:

— Да, он туповат, не так ли.

Я выключил ноутбук.

*****************

Был вечер пятницы, и пришло время поиграть в карты. Я сделал все возможное. Я взял крабовый соус, луковый соус и приготовила свой домашний соус из креветок. Я купил обычный французский лук, крабов и картофельные чипсы для барбекю. Я подумал о том, что сказал наш профессор о картофельных чипсах. Он называл их вафлями с соленым жиром. Я знал, что Марти особенно нравятся сырные завитушки, поэтому купила их целый пакет. Добавьте к этому сырное фондю, мою собственную смесь, и я подумал, что мы почти готовы, но в качестве отступления я раздобыл небольшое количество марихуаны.

Аллен и Ивонна прибыли вскоре после семи. Марти взяла их пальто, пока я принес каждому из них по пиву. Ивонн любила пиво. Марти нравилось ее вино, поэтому я купил бутылку белого.

Мы начали разговор. Мы затронули большинство обычных тем: погоду, политику, хаос в Ираке, войну в Афганистане, ядерную угрозу со стороны Северной Кореи и Ирана. Затем мы перешли к более личным вещам, таким как моя работа, работа Аллена. Наконец пришло время поиграть в карты. Мы прошли на кухню, где я все приготовил. Мы играли в Сердечки.

Для непосвященных, вероятно, лучше всего играть индивидуально, так что мы так и сделали. Ключ к сердцам - набрать как можно меньше очков. Очковыми картами были любые Сердца, а затем Пиковая дама. Худшей картой, которую можно было получить, была Пиковая дама, так как она составляла тринадцать очков. Иногда игрок может попытаться запустить колоду. Это было тогда, когда один игрок получил все очковые карты. Если это произошло, то все остальные игроки получили двадцать шесть, а кто-то не получил ничего.

Мы играли в эту игру чуть больше часа. Все угощались соусом и чипсами. У меня был ноутбук Оуэна, стоявший в углу рядом с мусорным баком.

Через некоторое время игра замедлилась. Аллен выиграл большинство раздач. Тогда я понял, что пришло время захлопнуть мою ловушку. Я оглядел стол и сказал:

— Мой школьный друг серьезно подумывает о том, чтобы бросить учебу и начать свой собственный бизнес по наблюдению.

Ничего не подозревающая Марти спросила:

— Наблюдение, что это такое. Ты имеешь в виду прослушивание телефонных разговоров и шпионаж?

Я улыбнулся и ответил:

— Марти, это устарело. Частное расследование сейчас сильно изменилось. Оуэн мне все об этом рассказал. На самом деле я даже сказал ему, что, если он станет хорошим спецом, я могу присоединиться к нему.

Марти усмехнулась:

— Ты? Ты, должно быть, шутишь.

«Бинго», подумал я.

— Нет, Марти, Оуэн действительно увлечен этим, и он тоже показывал мне кое-что, - я потянулся за ноутбуком, - Вот, давайте я вам покажу.

Аллен и Ивонн были слегка заинтересованы, но я могла сказать, что Марти была недоверчива. Кто мог ее винить, она неделями трахалась с парнем напротив меня прямо у меня дома, и, насколько она знала, я понятия не имел.

Она засмеялась:

— На твоем месте, Гэри, я бы не была так уверена.

Я проигнорировал оскорбление, включил ноутбук, развернул его так, чтобы экран был обращен к моей жене и нашим гостям и сказал:

— Посмотрите сюда, - экран показал всем нашу спальню. Смотрите, смотрите. Наша спальня, как она есть сейчас.

Они все посмотрели на экран. Я видел возросший интерес. Я продолжил:

— Мы с Оуэном установили камеру в нашей спальне несколько недель назад. Он работает и записывается без остановки уже почти месяц.

Я видел, что Аллен этого не понял, но Марти что-то почувствовала. Она сказала:

— Ты хочешь сказать, что весь последний месяц снимал нас в постели на пленку?

Аллен как-то нерешительно усмехнулся:

— Это может быть просто картинка - это ничего не значит.

Я нажал на другую настройку, она показывала, как два человека двигаются по комнате. Освещение было мягче, но на видео явно были мы с Марти. Внизу стояла дата. Я сказал:

— Прочтите эту дату. Это мы с Марти готовимся ко сну вечером после вечеринки у ее родителей, я воспроизвел фрагмент того ночного разговора, который начался с того, что Марти ругала меня за разговор с ее сестрой.

Это началось:

— Что, ты сказал ей о Подземелье и о том, что я делала?

— Ну, да.

— Господи! Смогу ли я когда-нибудь смириться с этим?

— Черт возьми, Марти, прошло уже два года. Может, мне следовало просто позволить им оттащить тебя и выебать из тебя все дерьмо?

— Пошел ты, Гэри! Просто пошел ты…

Я закрыл крышку ноутбука, посмотрел на нее в упор и сказал низким серьезным голосом:

— Я записывал все на видео и аудио в течение месяца.

Глаза Марти были огромными. Потерянным голосом она пробормотала:

— Всё?

Я посмотрела на Аллена. Теперь мы все трое были на одной волне. Пришло время переключить передачу. Я сказал:

— Послушай это, я достал свой мобильный телефон и набрал номер Марти. Ее телефон заиграл свою маленькую мелодию, она выбрала песню Lеd Zерреlin "Rаmblе оn". Как мне показалось, это было уместно. Ее телефон был в сумочке в гостиной. Я сказал:

— Давй, Марти. Иди и возьми его.

Она дрожала, когда встала. Через секунду она вернулась.

— Хорошо, ответь, - сказал я.

Писклявым голосом она сказала:

— Привет.

Я ответил:

— Привет в ответ, затем положил трубку и посмотрел на Аллена и Ивонну. Ивонна все еще ничего не понимала. На самом деле она выглядела заинтересованной. Аллен, с другой стороны, все это уже продумал. Он сидел там в каменном молчании, просто глядя на меня.

Я закрыл телефон и повернулся к своей теперь уже почти съежившейся жене:

— Теперь, Марти, я хочу, чтобы ты позвонила Аллену.

Она была близка к слезам:

— Аллену? Зачем?

— Позвони ему, - сказал я.

Марти набрала номер телефона Аллена. Он зазвонил. Он просто сидел и не реагировал на звонок. Я сказал:

— Ответь, Аллен.

Он полез в карман, достал телефон, открыл его, нажал на кнопку и сказал:

— Алло.

Я снова открыл ноутбук и включил громкую связь. Мы все трое слышали его громко и ясно, когда он поздоровался.

Я посмотрел на свою жену:

— Видишь ли, я не просто снимал на видео нашу спальню, я записывал всё, каждый твой телефонный разговор за последний месяц. Вот, послушай это.

Я снова повернулся к ноутбуку и набрал необходимые клавиши. Почти сразу же все четверо из нас услышали частный телефонный разговор между Марти и ее матерью, который состоялся четыре недели назад.

Я сказал:

— Этому разговору уже месяц, - я пристально посмотрел на Марти, - это было в воскресенье сразу после барбекю твоих родителей, - я бросил на Марти еще один очень многозначительный взгляд, - ты помнишь то время, не так ли?

Аллен услышал достаточно. Он встал:

— Пойдем, Ивонна, пора домой.

Ивонна сидела совершенно неподвижно:

— Почему? Это интересно.

Марти плакала:

— Ивонна, пожалуйста, уходите.

Я просто сидел. Весь ущерб был нанесен. Аллен и Марти оба знали, что я знаю все. Они знали, что у меня есть записи всего. Они знали, что болван рогоносец не был таким тупицей, каким они меня считали.

Я вскочил:

— Позвольте мне дать ваши пальто, - я посмотрел на Аллена, - Я такой тупой и глупый. Я почти забыл о своих манерах, - я повернулся к Марти и тихо сказал: Я действительно тупой, не так ли, - я видел по выражению ее лица, и сквозь слезы она точно знала, какой разговор я имел в виду. Мы с Марти принесли нашим гостям их пальто. Ивонн извинилась за поведение Аллена. Я извинился за Марти. Мне было жаль Ивонну, она все еще была в полном неведении.

Как раз, когда наши гости собирались уходить, Аллен повернулся ко мне и тихо сказал:

— Пошел ты, Гэри.

Я сказал:

— Иди нахуй, жирдяй, я собираюсь трахнуть тебя, ублюдок.

Затем, небрежно обняв Марти за плечи, я помахал ему на прощание, когда они шли к машине Ивонны. Марти пыталась нежно прижаться ко мне, в то время как я думал: «Слишком поздно, Марти, ты просто чертовски опоздала».

После того, как Ивонна и Аллен ушли, Марти попыталась взять меня за руки. Я позволил ей. Она спросила:

— Что ты собираешься делать, Гэри?

Ее слезы казались мне прекрасными, поистине чудесными. Я улыбнулся ей:

— Ты хочешь оставить луковый соус?

— Гэри.

Я направился обратно на кухню:

— Я действительно хочу оставить крабовый соус и соус из креветок, но фондю и луковый соус. Я не знаю. А ты как думаешь? Скажи мне, что с этим делать.

Марти последовала за мной:

— Гэри, ты понимаешь, что я имею в виду.

Я начал официозно расхаживать по кухне:

— Я думаю, нам следует выбросить все чипсы, которые остались. Они все равно скоро испортятся. Что ты хочешь сделать с ними?

Она сильно заплакала. Она следовала за мной, когда я прошел от холодильника к мусорному ведру и к столу. Она продолжала пытаться обнять меня, но я оставался на шаг впереди. Каждый раз, когда она промахивалась, она в отчаянии трясла руками. Она продолжала плакать и умолять:

— Гэри, поговори со мной. Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной. О, Гэри, милый, пожалуйста!

Я просто продолжал убираться. Наконец, взяв пустые банки из-под пива, я сказал:

— Дорогая, я собираюсь взять их и положить на улицу в контейнер для вторичной переработки. Почему бы тебе не пойти в гостиную и не посмотреть, что показывают по телевизору?

Она проводила меня до двери. Она плакала навзрыд:

— Гэри, я люблю тебя. Пожалуйста, Гэри, не делай этого. Не будь таким подлым.

Я вернулся, посмотрел на часы:

— Эй, еще рано. Мы все еще можем посмотреть последние новости, а потом, может быть, посмотреть какого-нибудь Леттермана.

Я вошел, сел на диван, нашел пульт и включил телевизор. Она продолжала плакать. Она последовала за мной и села рядом со мной на диван. Она обхватила меня руками. Она прижалась головой к моей шее. Я вытянул левую руку на спинку дивана, чтобы ей было легче прижаться ближе. Ее рыдания сотрясали все ее тело:

— О, Гэри, милый. Мне так жаль. Я не знала, что делаю. Пожалуйста, милый. Это ничего не значило. О Боже, Гэри, я люблю тебя. Гэри, я так сильно тебя люблю. Скажи, что ты меня прощаешь.

Я слышал ее, но я вспомнил, что она сказала Вирне:

— Ух ты, - сказал я, У Леттермана сегодня вечером Джулиана Марголес и Блюграсс-группа «Rаwhidе Rustlеrs», - мне никогда не нравилась музыка Bluе Grаss и я понятия не имел, кто такие «Rаwhidе Rustlеrs».

Она продолжала пытаться обнять меня и прижать к себе. Я не пытался ее остановить, но я и ничего не поощрял. Она продолжала умолять:

— Гэри, поговори со мной. Гэри, пожалуйста, скажи что-нибудь!

Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь плакал так сильно, как Марти в ту ночь. Наконец я сдался: - Я все еще хочу пить. Думаю, я возьму пива. Хочешь чего-нибудь, пива, может быть, еще белого вина?

Тогда она завыла еще громче. Она поджала ноги под себя. Она обхватила голову руками и закричала:

— О, Гэри, мне так жаль.

Я пошел и взял еще одно пиво. Я вернулся, сел поудобнее и смотрел ночные новости, а затем Леттермана до 12:30. Я не отрывал глаз от экрана, кроме одного раза, чтобы взять еще пива и один из нераспечатанных пакетов обычных чипсов. Марти все это время сидела рядом со мной и плакала. В 12:30 я спросил ее:

— Ты хочешь еще посмотреть?

Она разразилась новым потоком слез. Я сказал:

— Послушай, я устал. Я иду спать.

Я встал и вернулся в спальню. Все еще всхлипывая и плача, Марти последовала за мной. Ее хорошенькая блузка промокла от слез. Она все умоляла меня что-нибудь сказать.

Как только я разделся и лег в постель, Марти забралась ко мне под одеяло. Она захныкала:

— Ты хочешь заняться любовью?

Я зевнул:

— Нет, не сегодня, слишком устал. Кроме того, ты должна спасти себя от меня, вроде, какой то хуй не хочет делиться, - это действительно задело ее. Она знала, что я слышал разговор о том, что она не занималась со мной любовью намеренно.

Она перевернулась. Я слушал, как она плакала, пока не уснул.

Понравился ли мне наш карточный вечер? Да, наверное, так и было, но в то же время это была худшая ночь в моей жизни. Я также обдумал, каковы были мои следующие варианты. Во-первых, наверняка нам с Марти было абсолютно не о чем говорить. Я много размышлял над этой ситуацией. Она трахала меня неделями, может быть, месяцами, теперь настала моя очередь.

Как-то вечером я смотрел по кабельному действительно старый фильм под названием «Бумажная погоня». Суть истории заключалась в том, как студент колледжа завел роман с дочерью одного из своих профессоров. Профессор узнал об этом, и однажды на занятиях этот профессор засыпал своих студентов вопросами, но сделал это коварным способом. Он задавал вопросы каждому студенту, который сидел впереди, позади и рядом с парнем, который трахал его дочь. Парень, конечно, знал, что профессор знал. Короче говоря, парень знал, что профессор действительно может испортить ему оценку, и он ни черта не мог с этим поделать.

Мой план был прост. Я хотел сбросить серию бомб вокруг Марти. Мне нужно было увидеть Ивонну. Я был уверен, что Аллен будет рядом, независимо от того, попытаюсь я увидеться с ним или нет, чтобы отомстить ему. Мне нужно было увидеть отца Ивонны. Аллен все равно не был настолько компетентен. Может быть, старик вернет его к работе по смене шин. Я надеялся, что именно так он и поступит, тогда я мог бы навестить его и посмотреть, как он ладит со своими коллегами. Это, я думал, может быть забавно. Мне тоже нужно было увидеть маму и папу Марти. Я не ждал этого с нетерпением, но прежде чем я это сделаю, мне нужно было бы увидеть Вирну, если Вирна сама не заглянет ко мне.

Вирна все еще оставалась загадкой. Была еще эта история с Тэмми. Из того, что я слышал, Вирна испытывала ко мне сильные чувства, но Марти была ее сестрой, и, хотя химия была изменчивой, у меня возникло ощущение, что главным приоритетом Вирны всегда была защита ее сестры. Хотел ли я быть с Вирной? Я должен был признать, что Вирна притягивала меня к себе, как мотылек к свече. Я не мог объяснить почему, она просто делала это. Но хотел ли я связываться с женщиной, которая может быть еще более испорченной, чем ее сестра? С другой стороны, после того, что я запланировал для Марти, захочет ли она иметь со мной что-нибудь общее? Ну, я знал одну вещь - мы всё, конечно, узнаем, но сделаем это на моих условиях.

Аллен оказался даже быстрее, чем я думал. Он позвонил мне первым делом на следующее утро. Когда зазвонил телефон, Марти все еще спала, поэтому я поднял трубку. Это был Аллен:

— Гэри, нам нужно собраться вместе.

— Зачем, - спросил я?

— Не будь глупым. Как насчет «Колеса Фургона» сегодня в 1:00?

«Колесо фургона» было неряшливой таверной, которая была на голову ниже «Орлиного гнезда» - это также было одно из мест тусовок Аллена:

— Нет, - сказал я, - но я встречу тебя в Старбаксе напротив гаража твоего тестя, - комментарий о гараже и о том, чей это был, как мне показалось, придал немного дополнительной остроты.

Я думаю, он понял:

— Хорошо, в час дня, - сказал он.

Марти к тому времени уже проснулась:

— Кто был этот Гэри?

— Твой любимый человек, от которого ты хочешь ребёнка, Аллен, он хочет видеть меня сегодня попозже. Я взглянул на нее. Она стояла на коленях на кровати. Она выглядела не слишком хорошо.

Она спросила:

— О чем ты собираешься говорить?

— А ты как думаешь, - ответил я. Я обошел кровать и направился в ванную в коридоре.

Она встала с кровати и последовала за мной:

— Ты не можешь продолжать злиться на меня. Гэри, я люблю тебя, это была ошибка. Я не знала, что делаю...

Я перебил ее:

— Тебе сегодня нужно работать, не так ли?

Она кивнула:

— Но я могу не ходить, если ты хочешь меня?

— Нет, ты иди на работу. Поработай несколько дополнительных часов, если сможешь. Тебе понадобятся деньги.

Она стояла передо мной, пока я чистил зубы. Она заламывала руки и переминалась с ноги на ногу. В ванной было прохладно, и она выглядела неуютно. Ее соски торчали под тонкой тканью ночной рубашки.

— Гэри, я не имела в виду…Милый, я так… Я люблю тебя...

Я оттолкнул ее, проходя мимо. Я хотел одеться и выйти из квартиры. Я действительно хотел прильнуть к ней. Мне многое хотелось сказать, но я решил, что чем дольше я буду ждать, тем лучше:

— Я иду завтракать. Почему бы тебе не почистить пылесос, пока меня не будет? Работа с пылесосом всегда была одной из моих обязанностей. На самом деле вся работа по дому была моей. Да, Гэри тупица, парень, который ошибочно полагал, что чем больше он сделает, тем больше это будет иметь значения. Я на собственном горьком опыте убедился, что это не способ заслужить уважение. Я закончил одеваться, надел ветровку и вышел.

Аллен уже был там, когда я подъехал к Старбаксу. Я вышел из машины, зашел внутрь, взял кофе и подошел к столику, за которым сидел Аллен. Я захватил с собой ноутбук Оуэна.

Аллен встал и протянул руку:

— Я рад, что ты смог прийти.

Я проигнорировал предложенную руку и сел:

— Так чего ты хочешь?

Он поставил кофе, который держал в руке, на стол. Подняв обе руки ладонями вверх, он сказал:

— Давай, Гэри, ты знаешь, в чем проблема…

Я перебил:

— Да, ты трахал мою жену.

Он огляделся, как будто боялся, что кто-то мог услышать то, что я только что сказал. Он наклонился вперед, я думаю, чтобы он мог понизить голос:

— Боже, Гэри, это не похоже на какой-то большой любовный роман. Она подошла ко мне. Она сказала, что ты не делал это для нее достаточно, и ей нужен был кто-то. Гэри, ради Бога, ты знаешь кого-нибудь, кто когда-нибудь отказывался от такого предложения?

— Это я, - ответил я, - помнишь, что я работаю в больнице, вокруг все время есть привлекательные женщины, и все они знают, что я работаю над своим будущим. Ещё, я хожу в колледж по вечерам. На всех моих занятиях были симпатичные студентки.

Он посмотрел на меня с таким по-настоящему растерянным выражением лица. Я думаю, он никогда не думал о том, что я только что сказал. Он высокомерно ответил:

— Послушай, то, что было у нас с Марти, было просто сексом. Это было почти как рукопожатие.

Мне пришлось рассмеяться:

— Пожимать друг другу руки, это хорошо. Я обязательно скажу Марти, что секс, который у вас был с ней, был похож на рукопожатие. Я говорю, что держу пари, рассажу это Ивонне и твоему тестю.

— О черт, - заикаясь, пробормотал он, - ты никому не можешь рассказать.

— Почему нет, Аллен, как ты и сказал, это было просто рукопожатие.

— Гэри, пожалуйста, не надо. Не говори отцу Ивонны. Черт возьми, ты не можешь сказать Ивонне. Это моя работа. Конечно, я обманщик, но, Гэри, я действительно люблю свою жену. У меня есть семья. Мой маленький мальчик, если бы она захотела, она могла бы оставить меня, она могла бы забрать у меня моего мальчика.

Я сделал глоток кофе, улыбнулся и сказал:

— Я выплачу тебе долг, Аллен.

Аллен выглядел так, словно собирался заплакать:

— Ты плохой сукин сын Гэри.

Я одарил его, как я надеялся, хорошей чеширской ухмылкой:

— Это хорошо, действительно хорошо, я плохой сукин сын. Ты что, Чертов Очаровательный принц? Аллен, ты трахал мою жену. Что ж, хорошо для тебя. Через несколько недель или месяцев ты сможешь трахать ее сколько захочешь. Черт возьми, теперь ты можешь позвонить ей. Я терял самообладание. Знай еще кое-что, к тому времени, когда я закончу с тобой, та маленькая семья, которая, как ты думаешь, у тебя есть, станет просто воспоминанием. Эй, не унывай, ты, вероятно, будешь навещать ребенка каждую неделю или около того. Аллен, тебе также понадобится место, где можно остановиться.

Он разозлился:

— Ты ублюдок. Ты расскажешь моей жене и моему тестю, а я всем расскажу, как я увел твою жену прямо у тебя из-под носа. Я всем расскажу, что ты был недостаточно мужествен для нее. Я скажу, как она сказала мне, что ты даже не можешь его поднять.

Я отодвинул стул и встал:

— Я передам это Марти, и, о да, обязательно расскажи всем своим женатым друзьям, как хорошо ты умеешь скользить в жену другого мужчины, когда его нет дома. Я уверен, что они все захотят это услышать.

Он просто сидел и грыз ногти:

— Ты ублюдок. Я тебя достану.

Я посмотрел на него сверху вниз:

— Ты уже сделал это, жалкий кусок дерьма, теперь я расплачиваюсь с тобой.

Я ушел. Больше сказать было нечего. Я был почти уверен, что Аллен попытается что-нибудь сказать Ивонне до того, как я доберусь до нее. Жаль, ведь у меня были фильмы и разговоры. Я вернулся к своей машине, пора повидаться с Вирной.

Была суббота. Вирна, вероятно, ушла бы куда-нибудь, чтобы заняться чем-нибудь со своим ребенком. Я не мог понять, что я делаю. Почему я решил, что мне важно увидеть Вирну? Я ничего ей не должен. Она мне даже не нравилась.

Вирна жила в захудалом арендованном доме - это был небольшой таунхаус с двумя спальнями на окраине одного из самых захудалых районов Хагерстауна. Сейчас Хагерстаун не такой большой город, как Балтимор или Филадельфия, о, в нем есть свои трущобы, но они скорее старые, чем опасные. Я проехал по Главной улице, сделал пару поворотов и нашел ее улицу. Я бывал у Вирны несколько раз, обычно по каким-то делам, связанным с Тэмми. Ее дом был старым, обветшалым и выглядел потрепанным снаружи. У него было полуразрушенное крыльцо. Дом выглядел как что-то из старого фильма, но внутри, где бы я там ни был, всегда царил безупречный порядок. Я имею в виду, что можно было есть с пола.

Я поехал по ее улице. Была суббота, но народу было не так уж много. Люди, которые жили здесь, были бедными, но они были работающими бедняками, у большинства из этих людей, вероятно, была низкооплачиваемая работа на полную ставку в течение недели, но у них также, у многих из них, вероятно, тоже была работа на неполный рабочий день в выходные.

Я проехал по улице и увидел ее. Вирна сидела на своем крыльце. Тэмми сидела рядом с ней. Они оба ели яблоки. Погода все еще была довольно приятной, так что находиться на улице было не так уж плохо для этого времени суток. На ней были выцветшие джинсы и бледно-голубая блузка на пуговицах. На Тэмми было красивое платье.

Я подъехал к обочине, вышел и пошел по ее короткому тротуару. Вирна как бы слегка улыбнулась:

— Привет, незнакомец.

Тэмми тоже улыбнулась:

— Привет, дядя Гэри.

Я подошел поближе и сел на нижнюю ступеньку. Там было три деревянные ступеньки. Они были выкрашены в серый цвет. Я легонько коснулся колена Вирны:

— Мы можем поговорить минутку?

Вирна проигнорировала мою руку:

— Я собиралась проводить Тэмми до дома подруги. Сегодня у них особая вечеринка для детей. Подруга Тэмми завтра проходит конфирмацию.

— Могу я пойти с тобой, - спросил я?

Вирна ответила:

— Не понимаю, почему бы и нет. Это всего в квартале отсюда, - она встала и протянула Тэмми ветровку. Маленькая девочка легко надела её. Я встал.

Тэмми взяла мою левую руку в свою правую, а затем взяла правую руку своей мамы в свою левую. Она сказала:

— Послушай, мы семья.

Я взглянул на Вирну. Чудо из чудес - она покраснела. Мы шли по тротуару, держась за руки. Мы добрались до дома подруги Тэмми. Тэмми наклонилась и поцеловала свою маму, затем она повернулась ко мне для поцелуя. Я поцеловал ее. Это было приятно. Мне нравилась Тэмми.

Вирна сказала ей:

— Заходи. Хорошо проведи время. Мама вернется через пару часов.

Тэмми улыбнулась и прощебетала:

— Хорошо, мамочка.

Мы с Вирной оба смотрели, как Тэмми проскочила по тротуару к открытому порталу, где другая молодая женщина держала входную дверь открытой.

Как только Тэмми оказалась внутри, Вирна посмотрела на меня:

— Это из-за Марти, не так ли.

Я кивнул.

— Ты узнал.

Я снова кивнул.

— Ты не знаешь, что делать.

— Я ухожу от нее. Я, конечно, получу развод.

Вирна положила руку мне на предплечье:

— Ты беспокоишься о моих родителях.

Я кивнул.

Она улыбнулась мне. Черт возьми, это была одна из самых мягких улыбок, которые я когда-либо видел, и в устах Вирны это было совершенно не в её характере:

— Дальше по улице есть небольшой гастроном. Тебе бы не помешал сэндвич с солониной, - она взяла меня за руку, - я угощаю.

Это была не та Вирна, которую я знал и ненавидел. Это был кто-то другой. Я никогда не встречал этого человека. Ее рука на моей руке была теплой и сухой. У меня возникли подозрения, держу пари, она планировала, как удержать меня от того, чтобы рассказать ее родителям. Мы шли по неровному тротуару, ее рука лежала на моей руке. Мы добрались до гастронома, она заказала два кукурузных бифштекса, два соуса с капустой и две кока-колы. Мы нашли место за одним из столиков. Когда я сел, держу пари, что ни один предмет мебели в этом месте не был в каком-то аварийном состоянии, стол шатался, мой стул шатался, а стул, который заняла Вирна, скрипел и стонал.

Как только мы сели, Вирна начала:

— Марти всегда была беспокойной, она была трудным ребенком, у нее были проблемы на протяжении всей средней и старшей школы. Я имею в виду, что она была в полном беспорядке, то есть она была такой, пока не встретила тебя.

Я откинулся назад:

— Послушай, я не хочу слышать о том, как тяжело пришлось Марти. Она предала меня. Весь наш брак был притворством. Она никогда не любила меня. Я слышал кое-что из того, что она говорила.

Вирна бросила на меня растерянный взгляд:

— Что тебя есть?

— Всё. Я всё записывал ее на пленку. Я даже записал на пленку разговор, который вы с ней вели у нас дома в четверг вечером не так давно.

— О... ты сделал это. Хорошо, послушай. Это было тяжело для Марти. У нее были некоторые неприятные переживания, когда она была ребенком.

— Какие плохие переживания у нее могли быть, чтобы стать шлюхой?

Вирна поднесла руку к лицу. Она прикрыла рот указательным пальцем и посмотрела в витрину гастронома. Спустя, как мне показалось, десять минут, но прошло всего несколько секунд, она снова посмотрела на меня:

— Я собираюсь тебе кое-что сказать.

Я ответил:

— Хорошо, но это ничего не изменит.

Ты знаком с нашими родителями. Ты знаешь меня и Марти. Мы итальянцы. Любой, у кого есть глаза, может это увидеть. У меня черные волосы, и у Марти черные волосы. У нас обоих смуглая средиземноморская кожа.

Я прервал ее:

— Мне нравится твой цвет лица. Мне нравятся твои волосы.

Она одарила меня слабой улыбкой:

— Я знаю, что тебе нравится, затем добавила: Ты слышал историю, почему у итальянцев нет веснушек? У нас нет веснушек, потому что мы жирные, и они соскальзывают.

Я никогда такого не слышал. Я рассмеялся, но быстро остановился. Прости. Я никогда не слышал этого раньше. Это был прикол, вот и все.

Вирна порылась в сумочке, пока не нашла бумажник:

— Ты же знаешь, что у нас есть брат. Его зовут Доминик. Он на год младше меня. Он служит во флоте. Он старшина на борту десантно-штурмового корабля. Это его фотография, - она протянула мне фотографию.

Я взял её, на ней был изображен высокий мужчина, светло-каштановые, почти светлые волосы, очевидно, светло-голубые глаза, и у него были веснушки. Он совсем не был похож ни на своих сестер, ни на родителей. Я вернул его обратно:

— Итак?

— Он наш сводный брат. У нашей матери был роман с мужчиной, который был одним из лучших друзей нашего отца. Наша мать чуть не бросила нас ради него. Это чуть не убило нашего отца. Конечно, Марти еще не родилась, - вздохнула она.

Я мог бы сказать, что Вирне было нелегко:

— Значит, Марти знает об этом, и ты говоришь, что она поэтому стала шлюхой?

— Давай, Гэри, прекрати. Мы можем поговорить и без этого, - продолжала она, - наш отец хотел сына. Он хотел своего собственного сына, а не чужого сына, но он любил нашу маму, он просто не мог бросить ее, поэтому он избил своего друга до полусмерти. Друг, ушел и с тех пор мы о нем ничего не слышали. Наша мама не хотела больше детей, но папа заставил ее. Он был полон решимости иметь сына, своего собственного сына. Вместо этого он получил Марти. Моя мама попросила доктора перевязать ей трубы, когда она еще была в состоянии выздоровления после рождения Марти, чтобы у нее больше не было детей. Папа застрял. О, я скажу, что он любил Доминика, он относился к нему так, как будто он действительно принадлежал ему. Он тоже всегда хорошо относился к Марти, но Марти каким-то образом узнала об этом. Она была маленькой. Дети обычно дразнили ее. Ты же знаешь, какими могут быть дети. Люди начали пользоваться электронной почтой. Все повсюду указывали на неё. Нашей маме нужно было ходить в школу. Папа не ходил. Они дразнили ее из-за Доминика, старшие дети дразнили ее, говоря, что она была ребенком мести, трахом мести, если хочешь. Извини за выражение. Гэри, это ее разорвало.

Мне было любопытно:

— А как же Тэмми, ты и твой брат?

Вирна бросила на меня сердитый взгляд, но затем усмехнулась:

— О нет, Доминик, я? Нет, Тэмми - это совсем другая история. Тэмми - мое маленькое дитя любви.

Каким-то образом это заставило меня почувствовать себя лучше, но это ничего не изменило:

— Я все еще хочу поговорить с твоим родителям.

Вирна выглядела грустной:

— Я знаю, я понимаю. Марти меня разочаровала. Как будто из нас троих, детей, единственным, кто все бы сделал правильно, был Доминик, незаконнорожденный.

Наверное, я, должно быть, фыркнул или что-то в этом роде:

— Ты меня бесишь, ты это знаешь?

Вирна улыбнулась, да, она одарила меня этой действительно красивой улыбкой, а потом стала очень серьезной:

— Не мог бы ты сделать мне одолжение?

— Я должен знать, какое.

— Позволь мне рассказать маме и папе.

— Зачем мне это делать?

Она снова улыбнулась:

— Я знаю, что тебе нравятся мои мама и папа, но знаешь, что?

— Нет, что, - я разозлился еще больше. Этот разговор определенно прошел не так, как я ожидал. Эти сестры были действительно похожи, они обе действительно могли заговорить зубы.

Затем она сбила меня с толку:

— Я думаю, что ты тоже вроде как любишь меня.

— Ты сука! Ты гребаная сука! Ты действительно довольна собой, не так ли?

Она взяла меня за руку:

— Ты позволишь мне сказать им? Я ничего не буду утаивать.

— Я уже все понял. Это был ее шанс добраться до Марти, не то чтобы Марти этого не заслуживала, я просто подумал, что это немного дерьмово даже для Вирны. Ты хочешь так сильно навредить Марти?

Она сжала мою руку и посмотрела на меня невероятно искренним взглядом. Я почти поверил в это. Затем она сказала:

— Это моя семья, Гэри, наша семья. Ты тоже часть этой семьи. Даже после того, как ты разведешься с Марти, а я ожидаю, что ты это сделаешь, ты все равно всегда будешь одним из членов семьи.

Мне захотелось сказать гадость:

— Что это, похоже на какую-то итальянскую штуку?

— Нет.

Я встал:

— Хорошо, скажи им. Я ухожу навестить Ивонну.

Затем Вирна снова пнула меня:

— Ивонна уже знает.

— Что?

— О, святая корова Гэри. Ивонна - жена Аллена, она знала почти с самого начала.

Я был ошеломлен. Я ничего не подозревал. Откуда Ивонн могла знать? Я спросил:

— Как она так быстро узнала?

Вирна ничего не сказала. Она просто подняла указательный палец вверх, а затем опустила его:

— У нас, женщин, есть свои способы узнать эти вещи.

Я встал, чтобы уйти, но потом снова сел:

— Значит, так. Твоя мать шлюха, ты шлюха, твоя сестра шлюха, а твой отец слабак-рогоносец. Это примерно так?

Вирна посмотрела на меня. Я не был уверен в ее мыслях, она просто выглядела ужасно грустной. Она сказала:

— Гэри, мне двадцать пять. Тэмми пять лет. Моей маме сорок три. Марти только что исполнилось двадцать два. Ты сам все посчитаешь.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять это. Я чувствовал себя свежей кучей собачьего дерьма на соседском заднем дворе. Мне нужно было кое-что прояснить.

— Когда ты разговаривала с Марти на нашей кухне, ты сказала, что парень, который тебя обрюхатил, был твоим единственным. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, что могу в это поверить?

Вирна аккуратно сложила руки на столе, она опустила глаза:

— Я встретила этого парня, когда училась в средней школе. Он был намного старше, ему было двадцать пять. Мы встречались больше года, прежде чем он заполучил меня. Я помню, как я плакала в первый раз. Я всегда хотела, чтобы мой первый раз был после того, как я выйду замуж. Гэри, я никогда не прикасалась к нему. Я никогда не делала ничего из того, о чем говорят люди, ты знаешь, куннилингус, фелляция и тому подобное, я никогда ничего не делала. Мы проделали это в общей сложности шесть раз. Когда мы это делали, на мне была вся моя одежда, он только стянул с меня колготки и трусики. Мы делали это в его машине. Это было осенью моего первого курса во Фростбурге, когда мы это сделали. Я сказала ему на Рождество, что у меня будет его ребенок. Я подумала, что это будет для него особенный рождественский подарок. Я думала, он будет в восторге. Я ошиблась. Я провела тот Новый год в одиночестве. Я его не видела и с тех пор ни с кем не встречалась. Теперь у меня другая жизнь. У меня есть Тэмми.

Почему эта женщина могла так легко манипулировать мной? Я сказал ей:

— Хорошо, ты можешь рассказать своим родителям. Я все равно собираюсь навестить Ивонну. Я также увижусь с ее отцом.

Вирна ответила:

— Мне очень жаль, Гэри. Ты отличный парень. Ты лучше, чем мы. Ты заслуживаешь лучшего. Дай мне знать, чем я могу помочь.

Я снова встал:

— Да, хорошо, увидимся. Передай Тамми привет от меня: Я выбрался из этого гастронома так быстро, как только мог. Я не оглядывался назад. Я ненавидел Марти. Я ненавидел Вирну. Я ненавидел всю эту гребаную семью. Что за кучка религиозных лицемеров. Я ненавидел Хагерстаун. Я ненавидел эту чертову дыру. Я жалел, что вообще приехал сюда.

Я сердито вышел из гастронома, прошел три фута мимо двери и заглянул внутрь и мое сердце разбилось. Вирна все еще сидела за столом, обхватив голову руками, я видел, как трясутся ее плечи, она плакала.

Я вернулся обратно к столу, за которым она все еще сидела. Она не видела, что я вернулся. Я снова сел, протянул руку и коснулся ее локтя.

Вирна подняла глаза и увидела меня. Она быстро схватила несколько салфеток из маленького диспенсера на столе и начала вытирать глаза:

— О, прости, я не знала, что ты вернешься. Пожалуйста, это была ошибка. Мне не следовало тебе говорить… у тебя сейчас так много всего на уме. Тебе и так есть с чем бороться.

— Не извиняйся, - сказал я, - у тебя и так забот более чем достаточно и без того, чтобы я все усугублял. Ты увидишь своих родителей. Я пойду повидаюсь с Ивонной. Я поговорю с твоими родителями после того, как ты их увидишь, - я наблюдал и ждал, пока она пару раз шмыгнула носом и восстановила самообладание.

— Спасибо, Гэри. Я ценю это, - она снова шмыгнула носом.

Я снова встал. Почему я не знаю, но мне хотелось сказать что-нибудь, что утешило бы ее:

— Ты позаботься о Тэмми. Я разберусь с этим с Марти, и не волнуйся, я буду обращаться с ней справедливо.

Вирна улыбнулась мне красными глазами:

— Я знаю.

Я все еще чувствовал, что мне нужно сказать ей что-то еще, поэтому я сказал:

— О, и я не сержусь на тебя.

Я наблюдал, как поведение Вирны трансформировалось от уязвимой открытости к ее более традиционной ухмылке. Она пробормотала:

— Придурок.

Хотя я все еще выходил из гастронома таким же растерянным и злым, как и раньше, последнее замечание Вирны было каким-то обнадеживающим. Я понял Марти - она была просто глупой маленькой девочкой, которая думала, что влюблена. Я был уверен, что она верила, что любит меня, когда мы поженились, и, вероятно, думала, что сможет стать хорошей женой и, в конечном счете, матерью, но как только наступили реалии супружеской жизни, она просто не смогла этого сделать.

Марти просто еще не была взрослой. Все эти свидания, помолвка и брак были ее собственным воплощением в жизнь ее маленькой нереальной мечты. Она никогда не имела ни малейшего представления о реалиях супружеской жизни или о том, что нам нужно было делать как паре. Но тогда я был таким же глупым, как и она. Я слепо верил, что двадцатилетняя избалованная девчонка может стать зрелой замужней женщиной.

Мы оба совершили большую глупую ошибку. Моя мама была права: лучше всего было просто двигаться дальше. После того, как я поговорю с Ивонной, я пойду к адвокату, приведу в порядок свои дела, закончу бракоразводный процесс, а затем двинусь дальше. Черт возьми, я бы съехал, нашел бы место поблизости, квартир и комнат было в изобилии по всему району. У меня была приличная работа, и я был в течение года до завершения программы ра. Как только я буду вооружен новыми полномочиями, я смогу вернуться домой. В Солсбери, Джорджтауне и даже Дувре было много возможностей.

Моей единственной проблемой, если это была проблема, была… ну, я думаю, Вирна. Должен ли я ей что-нибудь? Нет. Но тогда, почему я чувствовал, что должен?

Я навестил Ивонну в воскресенье утром. Аллен все еще спал. Ивонна знала, Вирна была права. Мы поговорили, и я дал ей копии того, что записал. Наш разговор был коротким. Я знал, что нашей дружбе, вероятно, пришел конец, и мне было неловко из-за этого, но это была не моя вина. Ивонна сказала, что сохранит записи. Она также сказала, что, вероятно, не разведется с Алленом. Она действительно любила его и хотела, чтобы у Трэвиса был отец.

Ивонн была опечалена тем, что произошло, но она сказала мне, что знала, что ему нельзя доверять, когда выходила за него замуж. Она объяснила, что, помимо своего флирта, Аллен был честным трудолюбивым человеком и хорошим отцом. Она сказала, что хочет иметь больше детей, и ожидала, что он будет намного более приспособлен к этому и другим вещам, которые она хотела теперь, когда она держала его за короткие волосы.

Я спросил ее о ее отце, и она сказала, что он уже узнал об этом от одного из мужчин на работе. Рот Аллена доставил ему неприятности. Она сказала, что ее отец скоро поговорит с мудаком. Она ожидала, что ее отец установит закон о рте Аллена и любых будущих изменах. Отец Ивонны держал в руках кошелек, и она сказала, что Аллен все равно всегда немного боялся ее отца.

Я вернулся в класс во вторник. Это были изнурительные два дня. Когда я был дома, что случалось не часто, Марти ходила за мной повсюду, как щенок. Я все еще не знал, сколько у нее часов на работе, но она, должно быть, внесла некоторые изменения, потому что теперь квартира была самой чистой с тех пор, как мы переехали, и она всегда была красиво одета, причесана, макияж был безупречен. Было ясно, что она пытается все исправить. Иногда мне даже было жаль ее, но я быстро справился с этим.

Во вторник вечером после занятий мы с Оуэном поговорили о моих перспективах. Он сказал, что сомневается, стоит ли мне тратить время на то, чтобы держать в доме какие-либо камеры, но все равно нужно оставлять их включенными. Он объяснил, что Марти знала, что они были там, и любые будущие разговоры или действия в этих местах будут маловероятны, но, если что-то произойдет, это, вероятно, будут преднамеренные усилия, чтобы показать ее новую верность. Я захватил с собой его ноутбук, и у него был новый жучок. Он настроил его для удобства использования со своим ноутбуком и сказал мне спрятать его в ее машине. Он сомневался, что она будет настолько глупа, чтобы разговаривать с Алленом или кем-либо еще, находясь в своей машине, но он объяснил, что это, вероятно, мой последний рубеж. Мне понравилась эта аналогия. Он сказал мне, что Марти может заподозрить, что я что-то спрятал в ее машине, и она может попросить Аллена осмотреть её. Оуэн показал мне лучшее место, где это можно спрятать.

Когда я вернулся домой во вторник вечером, было уже поздно. Марти была одета в симпатичную пижаму из двух частей. Когда я проигнорировал ее, она побежала в спальню, прыгнула в кровать и натянула одеяло на голову. Я слышал, как она хнычет, я подумал, что она справится с этим и заснет. Было сообщение от мамы и папы Марти. Они спросили, могут ли они встретиться со мной, когда это будет удобно. В четверг был День благодарения, поэтому я позвонил и оставил сообщение с предложением в среду вечером после того, как я закончу работу.

Я почувствовал себя глупо сразу после того, как выключил телефон. Почему я предложил встретиться перед Днем благодарения? Причина была самой глупой, какую только можно вообразить. Тэмми пришла на ум. Я не хотел испортить ей День благодарения. Черт, кем была Тэмми для меня? Она не была моим ребенком, почему меня это вообще волновало. Почему я вообще все еще думал о том, чтобы поехать на каникулы к родителям Марти?

Я понял, что мои проблемы не исчезнут, самое главное - это то, как разлука и развод разрушают семьи. Я продолжал вести ту же внутреннюю борьбу, либо я был разумным интеллигентным человеком, либо я был взбешенным мужем, который хотел кого-то убить или что-то сломать.

Что касается Марти, то я зашел слишком далеко, но все равно был расстроен из-за нее. Она действительно причинила мне боль. Рана была глубокой и свежей. Я все еще колебался между рациональностью и безумным гневом. Я это понимал. Я думал, что буду злиться на нее еще очень долго.

Иногда мне хотелось пронестись по квартире и сломать все, что попадется под руку. У Марти был этот антикварный шкафчик. Я думаю, что он был у нее с детства - это определенно был предмет мебели, которым она дорожила. Большая часть вещей внутри была бесполезным хламом, но я знал, что она ценила несколько вещей. Там была пара старых безделушек, которые принадлежали ее бабушке. Я хотел причинить ей боль. Я действительно хотел причинить ей боль. Я знал, что если возьму молоток, разобью этот шкаф и превращу все в нем в крошечные осколки стекла, то добьюсь успеха. Я также знал, что буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Я никогда к нему не прикасался. Я хотел, но не сделал этого.

Я знал, что шрамы, вызванные неверностью, быстро не заживают; у некоторых людей, я знал, они никогда не заживали. Но мне нравилась семья Марти. Мне нравились ее мама и папа, и я думаю, что Вирна не так сильно мне не нравилась, как я думал. Мне нравилась Тэмми. Мне нравилась ее невинность. Я точно не хотел причинять ей боль. Мне не нравилось слышать, как Марти плачет. Она заслужила это. Я неоднозначно относился к слезам Вирны, даже если она была сукой, мне было плохо, когда она плакала в гастрономе. Но Тэмми, Тэмми не должна... она просто не должна... Было трудно выразить словами, что я чувствовал по отношению к этой маленькой девочке.

Я просмотрел местные газеты и нашел комнату в доме недалеко, если бы я занял это место, то оказался бы далеко к западу от родителей Марти, и я был бы довольно далеко от работы, но все равно был бы недалеко от того места, куда ходил на занятия. Цена была хорошей, квартира была меблирована, и в ней был Интернет.

***********************

Встреча с родителями Марти оказалась разочаровывающей. Мы собрались в квартире. Марти все это время оставалась в спальне. Вирна передала сообщение, и она проделала хорошую работу. Ее мама и папа, казалось, приняли идею развода как свершившийся факт. Они не винили меня, на самом деле они извинились. Они сказали мне, что боялись, что Марти была недостаточно взрослой, чтобы вступить в брак и оставаться стойкой. Они сказали, что Марти хочет сохранить обручальное и свадебные кольца, которые я купил, и предложили заплатить за них. Я сказал им, что Марти может забрать их и не беспокоиться о деньгах. Черт возьми, они подшили и обновили свадебное платье ее мамы, и это было довольно дорого. Плюс они оплатили счета за прием, репетиционный ужин, который мои родители никогда не могли себе позволить, и они купили много других вещей.

Они были довольно мрачными все время, пока мы разговаривали. Я думаю, это было что-то вроде похорон. Я имею в виду, что разлука и развод - это своего рода смерть. Марти согласилась не драться, чего бы ни хотел мой адвокат, она согласится.

Каким бы печальным и безнадежным ни был наш разговор, я не мог не заметить, что и мама, и папа продолжали поворачиваться к Вирне. Они время от времени упоминали свою старшую дочь - это было похоже на Вирна сказала это или Вирна сказала то. Где-то ближе к концу нашего разговора мне пришло в голову, что ни Марти, ни его родители не были эмоционально подготовлены к тому, чтобы справиться с происходящим. При всей ее дерьмовости по отношению ко мне именно Вирна помогала своей сестре и ее родителям пережить этот кризис.

После того, как родители Марти ушли, я сидел в гостиной. Марти оставалась в спальне. Я размышлял о том, о чем мы говорили, о том, что было сказано. Марти была еще совсем ребенком, я знал это, но и ее родители тоже. Как будто все, что говорили мне ее родители, было отрепетировано, и это казалось неестественным. Я знал достаточно о ее отце, чтобы понять, что он был агрессивным и непостоянным человеком. Он был бойцом и спорщиком. Мама Марти была чем-то вроде твердокаменной решительности, классическая упрямая пассивная агрессивность. Если бы она захотела, то могла бы молчать несколько дней, возможно, недель. Я задавался вопросом, насколько вероятно, что они могли войти в квартиру своей дочери и так легко согласиться со всем, что требовал кто-то вроде меня. Черт возьми, я был аутсайдером, консервативным протестантом, по их стандартам хорошо образованным, может быть, слишком хорошо образованным мужчиной, который занимал женскую должность, и я признаю, что не пытался быть особенно милым.

Я ожидал спора. Я почти ожидал драки. Я ничего из этого не понял. Кто-то уже взял их на себя. Кто-то сделал мою борьбу за меня. Это должна была быть Вирна. Зачем Вирне это делать? Она не смогла бы сделать это для меня. Я имею в виду, зачем ей это?

Я пошел в другом направлении с бытовой электроникой. Я солгал и сказал Марти, что удалил все подслушивающие устройства. Я взял дополнительный диктофон, предоставленный Оуэном, и спрятал его в гостиной. Я решил, что положить его в машину Марти будет пустой тратой времени. Если Марти была в своей машине, она была за рулем, а когда она была за рулем, то всегда превышала скорость и обычно не разговаривала по мобильному телефону.

День благодарения пришел и ушел. Все сосредоточились на Тэмми. Мы все делали вид, что ничего не случилось. В тот вечер у меня не было занятий, это был праздник. Мы с Марти вернулись в нашу квартиру. Я пробыл там ровно столько, чтобы привести себя в порядок. К счастью, мне нужно было идти на работу.

Я работал весь день в пятницу и так устал к вечеру, что рухнул в постель. У Марти была долгая пятница, я думаю, она работала с полудня до полуночи. Когда она вернулась домой, я крепко спал. Суббота оказалась тем самым днем из дней.

Суббота началась плохо, а закончилась еще хуже. Сначала я сказал Марти, что мы встретимся с адвокатом рано вечером во вторник, так что ей следует соответствующим образом скорректировать свой рабочий график. Потом я сказал ей, что в этот день я переезжаю. Для неё это было как удар грома!

Марти всю неделю была довольно сговорчива. На самом деле она была совершенно милой. Я понял почему: она бредила. Она притворялась, что если будет вести себя хорошо, то вся эта история с разводом пройдет.

Я давно миновал стадию наказания. О, я все еще злился, но мне просто хотелось уйти. Марти решила, что хочет сразиться в этой последней битве. Это было ужасно!

Вот как это началось, она улыбнулась мне и сказала:

— Гэри, я знаю, что ты хочешь уйти от меня, но не можем ли мы просто побыть вместе еще несколько недель?

— Нет, Марти. Я принял решение.

— Я была хорошей, Гэри. Я не видел ни Аллена, ни кого-либо еще. Я заботилась о нашем доме. Давай, Гэри, всего на несколько дней.

— Нет, Марти, я уезжаю сегодня, - у меня не было много вещей, которые нужно было упаковать, поэтому я просто использовал несколько мешков для мусора. Она следовала за мной на каждом шагу.

— Гэри, давай останемся вместе. Мне очень жаль.

— Нет, Марти, все кончено.

— Гэри, я был неправа. Я была так неправа. Аллен ничего для меня не значил. Я люблю тебя, Гэри.

Я сохранял хладнокровие:

— Я тоже люблю тебя, Марти, но в этом нет будущего.

— Гэри, ты помнишь, как ты спас меня? Гэри, помнишь наш медовый месяц и как мы ездили навестить твоих бабушку и дедушку? Гэри, я люблю тебя. Я хочу остаться замужем за тобой.

— Марти, тебе нельзя доверять. Ты слишком незрелая.

— О, Гэри, пожалуйста. Я обещаю, что, если ты просто останешься, я покажу тебе, что ты можешь мне доверять. Я буду хорошо себя вести. С этого момента я буду лучшей женой. Просто, пожалуйста, прости меня, она заплакала.

У меня было шесть сумок с вещами, так что это выглядело как две ходки к машине. Она каждый раз ходила за мной взад и вперед.

— Гэри, не делай этого. Гэри не уходи. Гэри, пожалуйста, не оставляй меня. Боже, Гэри, я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю.

Пока я выносил свой второй груз, я понял, что у меня проблема. Я вернулся в дом и нашел ее сумочку. Я порылся вокруг и нашел ее брелок для ключей. Я снял ключ от ее машины и положил его в карман. Я сказал ей:

— Я сейчас ухожу. Я оставлю ключ от твоей машины у Вирны. Она вернет его обратно. Я не хочу, чтобы ты следила за мной.

Наконец я вышел к своей машине. Марти схватила меня и обняла. Она плакала и цеплялась за меня всю дорогу до моей машины. Она была в отчаянии. Она все время прижималась ко мне и делала эти детские шажочки. Она продолжала умолять:

— Гэри, не оставляй меня. Гэри, я люблю тебя. Пожалуйста, не уходи. Гэри, я обещаю. О, Гэри, Гэри. Пожалуйста, я буду хорошо себя вести. Я сделаю все, что ты захочешь.

Она не кричала, но ее голос приобрел тот глубокий хриплый звук, звук, который бывает у кого-то, когда он действительно несчастен. Боже, всего неделю или около того назад я мечтал о таком дне, как этот, о дне, когда я услышу, как Марти умоляет. Теперь это было здесь, и я ненавидел это.

Наконец мы добрались до моей машины. Я сказал ей:

— У меня есть ключ от квартиры. Если я забыл что-то, что мне может понадобиться, мне придется вернуться. Я добавил: Марти, я не думаю, что тебе стоит пытаться остаться здесь. Я сомневаюсь, что ты зарабатываешь достаточно денег, чтобы покрыть арендную плату. Когда закончится месяц, я вернусь, и мы вместе соберем вещи и сдадим их на хранение. Я хочу, чтобы у тебя было все. Я помогу тебе устроиться у твоих родителей. Я не хотел, чтобы это было больно, но я видел, что это действительно больно.

Когда я садился в машину, она попыталась прижаться ко мне. Мне пришлось взять ее за руки и потянуть, а затем оттолкнуть. Она пыталась сесть со мной в машину. К счастью, окна были подняты. Она продолжала класть руки на мое водительское стекло. Она продолжала умолять меня не уходить. Я включил зажигание и тронулся с места. Несколько ярдов она пытаясь не отставать, бежала рядом с машиной, но, когда я ускорился, она не смогла за мной угнаться. В последний раз, когда я ее видел, она стояла посреди дороги. Она плакала.

Все было кончено. Она сжульничала. Я поймал ее. Я наказал ее. Я собирался развестись. Я победил и чувствовал себя ужасно. Я любил ее. Она была милой девочкой, очаровательным милым маленьким плюшевым мишкой в постели. Секс никогда не был дико страстным, но она всегда была теплой и нежной. Она всегда была нетерпелива. Ну, до тех пор, пока не появился Аллен. Он действительно разрушил наши отношения.

Марти была любительницей обниматься и прижиматься. Я не был Дон Жуаном, но, несмотря на комментарии Вирны, я знал, что Марти была новичком в постели. Нет, она не была девственницей, но я не сильно пропустил этот рубеж. Я понял, что буду скучать по ней. Я предположил, что все, что осталось теперь, - это развязка, и она наступила две недели спустя.

*********************

Я устроился в новой квартире. Я обнаружил, что лучший способ выжить - это надрывать задницу. Когда я не был на работе или в классе, я учился. Сначала Марти звонила два или три раза в день, но я ответил только один раз и сказал ей, чтобы она не звонила больше. Сначала она пыталась умолять меня вернуться, и это неизменно приводило к слезам. Я сказал ей, что не стал бы отвечать на телефонные звонки, если бы это было все, что я получил, так что после этого мы будем проводить по одному хорошему разговору в день. Я никогда не звонил ей, но она в значительной степени знала мои часы, поэтому звонила мне. Честно говоря, я с нетерпением ждал ее звонков, и я думаю, что она оживлялась, когда мы говорили.

Мы действительно видели адвоката вместе. Она хорошо держалась. Мы разделили деньги поровну, и она оставила себе всю мебель. Я согласился оставить ее на своей страховке до тех пор, пока ее не заберет Wаlmаrt, я согласился оплатить страховку ее автомобиля до середины 2013 года, я также пообещал выслать ей небольшой чек на алименты, и, наконец, поговорим о черном юморе, когда деньги наконец были учтены, адвокат получил больше, чем любой из нас.

Затем, пару недель спустя, была собрана последняя упаковка, я осмотрел квартиру за два дня до того, как мы переехали, и убрал камеры. В тот вечер я просмотрел диск, на котором хранились все доказательства, которые, как я думал, мне понадобятся для принудительного развода. Я чувствовала себя совершенно ужасно, Марти никогда не просила меня подтвердить то, что у меня было. Ни разу она не попросила показать или услышать что-нибудь. Это немного нервировало, не важно, насколько сильно я ей не доверял, она безоговорочно доверяла мне до самого конца. Я женился на ребенке, доверчивом ребенке. Горько - вот единственное слово, которое пришло на ум.

Последний день был особенно травмирующим для Марти. И для меня тоже. Это было в июне 2011 года, когда я официально забрал ее из дома ее родителей, а теперь был декабрь 2012 года, и я должен был отдать ее обратно. Бедняжка Марти, у нее был восемнадцатимесячный поход во взрослую жизнь, и она с треском провалилась. Я имею в виду, что я ненавидел ее, ну, я ненавидел то, что она сделала, но мне также было ужасно жаль ее.

Наш последний официальный акт состоялся в субботу, когда мы всё вынесли из квартиры. Я арендовал небольшой прицеп для перевозки грузов и прицепил его к задней части своей машины. Вместе мы все загрузили. Я арендовал складское помещение и согласился платить ежемесячную арендную плату, пока она не решит, что со всем этим делать. Мы поехали на склад, и все уложили. Было два ключа. Я отдал ей оба, но она настояла, чтобы я оставил себе один. Было что-то жестоко грустное в том, чтобы хранить эти вещи. Большая часть их была подержанной и изрядно изношенной, когда мы их купили. Конечно, это был просто мусор, но когда-то это что-то значило. Этот потрепанный старый кухонный стол был тем местом, где мы сидели и строили наши планы, где мы мечтали и говорили о нашем совместном будущем. Мы говорили о детях, мы даже выбирали имена.

Мы в последний раз взглянули на все это барахло. Я опустил раздвижную дверь. Я закрывал дверь от гораздо большего, чем просто куча старой мебели. Она закрылась. Я запер ее. Потом мы обняли друг друга, очень крепко прижались друг к другу, и мы оба хорошенько поплакали. Она чувствовала себя такой маленькой и уязвимой, совсем как в ту ночь, когда я вошел в «Подземелье». Мне было так грустно.

Мне пришло в голову, что у меня никогда не было этого кровавого момента, времени, когда я мог бы сказать Марти, как плохо я себя чувствовал, как сильно она предала меня. Я был рад, что мы никогда не проходили через все это. Она достаточно умоляла и плакала. Я не думал, что она смогла бы справиться с этим. Я все еще спасал ее.

Через несколько минут мы сели в свои машины и поехали к выходу. Все это место находилось рядом с обычной двухполосной дорогой. Это хранилище, как и все остальные, имело электрические ворота. Нам пришлось подождать несколько секунд, прежде чем эта чертова штука открылась. Я бросил взгляд через дорогу. На обочине с другой стороны, возле её машины, стояла Вирна и разговаривала по мобильному телефону. Я заглянул в машину Марти и увидел, как она достает телефон из сумочки. Вирна, благослови ее Господь, старшая сестра, как всегда, была рядом со своей младшей сестрой.

Марти повернула направо в Хагерстаун к дому её родителей. Вирна выехала следом за ней. Я повернул налево и направился к Флинстоуну.

Нашему браку пришел конец.