Популярность просит платы. Часть 2

– Кстати, метеорологи говорят, что на нас движется антициклон с направления Атлантического океана, а связи с чем аномальная жара вскоре спадёт и мы получим перерыв. – Произнеся это, Ирина чуть сдвинула вспотевшие колени. – Можно будет за грибами сходить... Владимир?

Она чуть усмехнулась.

Многозначительные усмешки и фамильярно тёплые обращения друг к другу, при всей явной заученности их диалогов, давно успели стать привычной частью шоу.

– Я б не особо рекомендовал спешить в лес за грибами, – мягко улыбнулся Бодреев. – Вспышка клещевого энцефалита в этом году, по данным Минздрава, ожидается в полтора раза сильнее позапрошлогодней.

– Почему? – С выражением лица классической голливудской блондинки Ирина распахнула глаза.

Чему помогло и внезапное переключение скрытого под её юбкой Прибора на ускоренный режим работы. Пара резиновых усиков стремительно завращались, защекотали её нежное нутро.

Телеведущая невольно покрылась лёгким, нежным румянцем – отогнав в очередной раз от себя параноидальное подозрение, что Бодреев и вся съёмочная группа в действительности видят насквозь её укромную тайну.

– А почему бы нам, – вновь улыбнулся её коллега одними губами, – не поинтересоваться об этом у сегодняшнего гостя нашей программы, биолога и эпидемиолога, заслуженного члена Российской Академии Наук профессора Дмитрия Олеговича Уподобленского?

Он протянул руку новому присутствующему лицу. Привстала ради этого неохотно и Ирина – хотя новый всплеск ощущений меж разгорячённых бёдер повелевал ей двигаться как можно меньше.

– Объясните нам... – медленно, растягивая слова, проговорила Муромская, – почему во времена Пушкина... или ещё пятьдесят лет назад... никто и не слыхивал о клещевом энцефалите, а теперь каждый год все только и пишут о нём?

С трудом кое – как окончив полагающуюся по сценарию реплику, она облизнула пересохшие губы. Её нагие колени едва заметно подрагивали.

Ещё ни разу Прибор внутри неё не мучил её так долго. Хотя он был настроен на умеренно – случайный режим – и, теоретически, ситуации вроде этой тоже могли выпадать.

Изредка.

– Вопрос, конечно, закономерный, – произнёс, вяло шевеля губами, обладатель серебристой седины и толстых очков в роговой оправе. – Медицина, как и диагностика, не стоит на месте. Прежде обнаруживавшиеся случаи инфицирования энцефалитом рассматривались как часть более общей симптоматической картины, в соответствии с...

Владимир кинул взгляд на Ирину. По сценарию, это она сейчас должна была перебить профессора – задав откровенно глупый вопрос, чтобы телезрители не уснули.

Та, приоткрыв на мгновение рот, тут же сомкнула губы. Ему показалось, или её лоб как будто вспотел?

– Скажите, – с неохотой взял на себя Бодреев шутовскую роль, – а как вы можете прокомментировать ходящие в Интернете слухи о том, что клещевой энцефалит является результатом испытания биологического оружия американских, или каких – нибудь ещё, спецслужб? За этим может что – нибудь стоять, как вы думаете?

Профессор биологии даже закашлялся от этого вопроса.

– Мы, конечно, прорабатываем разные гипотезы рождения и распространения новых инфекционных штаммов, – признался он, отпив глоток из любезно протянутого ведущим бокала воды. – Скажу откровенно, в настоящий момент изложенную вами версию опережает по рейтингу популярности среди аспирантов гипотеза о непосредственном вмешательстве в земную микробиологическую среду Ктулху из р Лайха. Следующее по популярности – предположение о вмешательстве астронавтов фон Дэникена из Атлантиды.

Бодреев с лёгким ошалением покрутил головой. Что это, официальные лица научились шутить? Похоже, розыгрыш Медведева относительно инопланетян, хотя и с запозданием, приносит свои плоды.

Жаль только, что среднестатистический отечественный телезритель едва ли помнит, кто такой Эрик фон Дэникен.

Надо бы вернуть тему в обычное русло.

– Но, полагаю, – произнёс он, скользнув взглядом по явно не собирающейся вступать в разговор Муромской, – существуют меры предосторожности, которые вы можете порекомендовать нашим телезрителям?

Профессор Уподобленский с нарочитым удовольствием отхлебнул ещё воды из бокала, прежде чем начать отвечать.

* * *

Ощущения Ирины в этот момент можно было бы иносказательно передать словами "сидела как на иголках" – если б только описание это не представляло собой некую противоположность от реально испытываемого ею.

Аналогия насчёт иголок, тем не менее, чётко передавала одно: полную концентрацию на своих внутренних чувствах – и боязнь пошевелиться.

Щёки её пылали, колени её были сдвинуты, а пальцы безотчётно теребили краешек платья.

Вся в себе.

Она понимала, что эфирное время проходит, что она пропустила уже две или три полагающиеся ей по сценарию и по неписаному этикету реплики, но – даже под строгим взглядом Бодреева – не была в силах что бы то ни было с собою сделать.

С какого именно мига начало происходить что – то не то? Когда именно она начала подозревать, что прибор внутри неё сходит с ума?

Когда после той серии резких, прерывистых толчков вместо продолжитель

ного затишья началась ещё одна, ещё более безжалостная и даже ещё более мучительная серия? Когда она ощутила, как устройство внутри неё раздвигается – имелась у него и такая, обычно не используемая в умеренно – случайном режиме функция, – почти до предела упираясь во влажные стеночки её пещерки?

Муромская не могла сказать точно.

Быть может, ей было бы даже легче совладать с собой, будь это самый первый раз – самый первый случай использования Прибора. Но за десятки случаев его применения она привыкла целенаправленно подстраивать свои реакции, свои мысли, свои ощущения под его пульс – пусть даже под самый наилегчайший. Так, чтобы миловидно пунцовели щёки. Так, чтобы зовуще блестели глаза.

Получалось, что теперь она стала заложницей и рабыней собою же выработанного условного рефлекса?

– А ты не хочешь что – нибудь спросить у нашего гостя? – мягко поинтересовался ведущий. Он улыбался, но мрачный взгляд его обещал твёрдо: "Если ты не сделаешь и этого, я тебе потом это припомню".

Ирина набрала побольше воздуха в грудь.

Сосредоточиться, расслабиться, отвлечься от чувств. Она справится – просто обязана справиться. Она, в конце концов, не эротоманка.

Ведь нет?

– Дмитрий Олегович... – выдохнула она. – Вы... ведь каждый, кто захочет... – тут Ирина на миг прикусила губу, – пойти в лес. Сможет сделать приви – ивку?. .

Взгляды двух мужчин сошлись на бедной девушке – которая на миг перестала понимать, как попала в телестудию, которая ощущала, как в глазах её выступили слёзы, как полоска белья меж её ног промокла насквозь, а небольшой столбик металла чуть дальше принялся с новой силой размеренно утюжить изнутри её нежное нутро.

После чего пересеклись.

Ей показалось, что Бодреев еле видимо пожал плечами – будто не желая отвечать за странное поведение коллеги.

– Разумеется, – отвёл взгляд профессор Уподобленский. – Прививка от клещевого энцефалита доступна во всех центральных регионах России и в большинстве периферийных по вполне рентабельной цене.

ТОЛЧКИ внутри неё вновь ускорились, перейдя в непрерывную дрожь. Одновременно с этим возникло некое новое ощущение – как если бы по её нежнейшим тканям неспешно ПЕРЕКАТЫВАЛОСЬ гусеничное или зубчатое колесо.

Муромская вновь закусила губу.

Она должна была теперь уточнить, просто обязана была. Согласно сценарию.

– Скажите, а вот... – задышав часто – часто, Ирина несколько раз резко сдвинула и раздвинула колени. – По рентабельной... это... по какой?

В этот раз устремлённый на неё взгляд обоих мужчин был чуть более долгим. Муромская пылала, сгорала заживо жарким пламенем, в то же время ощущая, как её сложенные поверх платья руки прижимаются чуть теснее положенного к сокровенной зоне.

Хоть бы это не попало в кадр?

С Толиком, телеоператором, вроде бы у неё всегда были хорошие отношения – и есть надежда, что он не станет её в эфире компрометировать. Правда, по неписаным правилам телевизионных ток – шоу – Ирина сжала зубы, чтобы не застонать, – ножки симпатичной ведущей должны возникать перед камерой как можно чаще.

Что за мир?

– Ну, – тактично кашлянул Дмитрий Олегович, – конкретная цена зависит от местных условий, она может варьироваться от восьмисот до тысячи пятисот рублей. Следует помнить, однако, что прививке требуется время для оказания своего эффекта, которое в данном случае...

В ушах у Ирины зашумело.

Почти не слушая профессора Уподобленского, она едва заметно – или лишь надеясь на незаметность своих действий? – провела кончиком пальца через ткань платья и трусиков по заветному уголку собственной плоти.

Чуть – чуть.

Пришедшая на ум мысль была жуткой и бесстыдной, если не сказать большего. Тем не менее, если суметь осуществить это с собою прямо в открытом эфире, дойти до пика, разве ей не станет свободней? Быть может, она даже сумеет тогда спасти останки своего реноме, кое – как взяв в руки течение передачи?

Или она попросту обманывает себя, подыскивая оправдание для того, что уже НЕ МОЖЕТ не сделать?

Она попыталась сглотнуть слюну. В горле было сухо.

Кончик её пальца меж тем прошёлся по ткани платья ещё раз, прижав её к чувствительному треугольничку кожи. До упора.

Снова и опять.

* * *

Внимательно выслушивая профессора, Владимир Бодреев старался не смотреть в сторону своей коллеги и соведущей – судя по её поведению в предшествовавшие минуты, окончательно позабывшей о своём пребывании в открытом эфире.

Интересно, что с ней сегодня?

Ему и прежде порою доводилось подозревать, что на передачу она является под лёгким действием конопли, но раньше он относил это к эффектам профессиональной маски – наподобие регулярно надеваемой им самим личины рассудительного монумента. За пределами кадра она вела себя вполне адекватно – производя впечатление интеллигентной рассудительной девушки.

Ныне же процесс явно вышел из – под контроля – куда?

Кинуть взгляд на неё он опасался – зная, что оператор может посчитать это за сигнал к переводу камеры.

Если Муромская и впрямь не в себе – ни к чему, чтобы ещё и аудитория догадалась об этом.