Пионерская любовь 2часть

Часть 2

В ворота пионерлагеря въехали один за другим три Икаруса с красногалстучной детворой. Весь персонал руководства лагерем вышел встречать прибывших ребят. Автобусы остановились за шлагбаумом, распахнув двери и толпы детей высыпали из них на площадку перед корпусами. Ксения Николаевна, перекрывая оживлённый шум ребячьих голосов через «матюгальник» сделала короткое сообщение, о начале смены в нашем пионерлагере. Распределив детей по отрядам, под командой пионервожатых, она отправила приехавших ребят по корпусам, где после переклички они заняли соответствующие палаты. Насте достались малыши из первого отряда. Их корпус №1 располагался ближе к туалетам и умывальникам. Облепив свою вожатую, они по дорожкам аллеи направились к своему корпусу. Средний возрастной контингент сгруппировался возле Славы Метёлкина. Его подопечных определили во второй корпус второго отряда. Оставшиеся ребята не спеша потянулись к третьему корпусу. Мой третий отряд состоял из весьма взрослых ребят с шестого по восьмой класс. На подсознательном уровне я пробежал глазами по взрослеющим девчонкам с вполне обозначившимися деталями женских прелестей. Из девяти представительниц женского пола три, пожалуй, представляли для меня определенный интерес.

Ксения Николаевна ещё возле автобуса кивком головы указала мне на полного парнишку с прыщавым лицом. Я с трудом представил их в одной постели и пришёл к убеждению, что мать пошла на подобные отношения с сыном исключительно из гуманных соображений, дабы избежать юношеских комплексов в период полового созревания этого балбеса.

Ещё вчера в лагерь приехали физрук и врач. Зинаида Юрьевна, недавняя выпускница нашего факультета из пединститута. Молодая деваха, с фигурой молотобойца, полностью оправдывающая свою фамилию Молотова. Впрочем, фамилия по мужу, но надо сказать, что её муж совершенно не соответствовал собственной фамилии. В конце смены он приезжал проведать супругу и вызвал у меня лёгкое недоумение по поводу своих физических данных. Не высокий, худой, лысеющий мужчина, с круглой оправой очков на носу, не производил впечатления мужчины, под стать своей жене. Но каково было моё удивление, когда ночью через стенку я слышал такие страстные рулады, издаваемые нашей амазонкой, что позавидовал её мужу, обладающему столь уникальными способностями в постели с женщиной.

Зато наша Евгения Алексеевна Кадникова – врач медсанчасти, женщина уже не молодая, но всё ещё привлекательная, полная противоположность Молотовой. Уже то, что она никогда не носила колготок, а исключительно чулки с поясом, располагало меня к ней, с желанием бесконечно касаться той части тела, где эти чулки обхватывая ноги завершались и начиналась, самое заветное у женщин – ароматная, мягкая промежность. При этом её руки до последнего прикрывали вход в эту глубину женской плоти, вновь и вновь сдерживая моё упрямое стремление прильнуть губами к этому чуду, но об этом позже. Увы, с мужем Евгении Алексеевне не так повезло, как Зинаиде Юрьевне. Мужчина среднего темперамента не часто баловал свою супругу разнообразием и качеством сексуальных утех.

Вместе с женщинами приехал и наш завхоз Никодим Иванович Самохин – мужчина лет пятидесяти, довольно грузный, но на удивление подвижный, невзирая на пивной живот, поддерживаемый широкими подтяжками просторных брюк. С ним приехала его жена Мария Захаровна – женщина, весьма приятной наружности, столь же добродушной и словоохотливой в общении с людьми. Работала она кладовщицей, помогала на кухне, заведовала баней, вела прочие хозяйственные дела, оказывая посильную помощь мужу. Мария Захаровна, в свои сорок четыре года, состояла во втором браке, не утратив для себя женского обаяния и кокетства в присутствие мужчин.

Что ж, Ксения Николаевна была права, что с началом смены я смогу общаться с «более достойными женщинами», коих прибыло в лагерь в достаточном количестве. Но полагаться на прогноз директрисы для меня было крайне сомнительно, поэтому, не рассчитывая на случай «общения с достойными женщинами», я зашёл после ужина к самой достойной из них, тем более на следующий день должен прибыть её сынишка.

– Добрый вечер, Ксения Николаевна, – впёрся я в её комнату без стука, застигнув директрису за переодеванием в домашний халат.

– Вчера ты был более учтив, хотя бы постучал в дверь, прежде чем вваливаться в комнату к одинокой женщине, – в назидательном тоне укорила Ксения Николаевна.

– Виноват, не хотел быть замеченным посторонними людьми, а ввалился, исключительно, чтобы скрасить вечерний досуг одинокой женщины, – дипломатично пояснил я свою бестактность, – тем более, с завтрашнего дня место рядом с Вами, наверняка, будет занято. Кстати, Ваш сын будет спать с ребятами или у Вас в комнате?

– Разумеется, со всеми. Для всех мы с ним только однофамильцы если Варвара не сболтнёт лишнего или ты не поделишься с кем-нибудь информацией. Но это Дима не в твоих интересах. Что встал, проходи, собственно, я тебя не ждала вот и оделась по-домашнему. Приверни свет немного, снаружи видно, что я не одна.

Ксения Николаевна откинула тонкое китайское одеяло на кровати и предложила не терять время на разговоры о завтрашнем дне.

– Мне бы не хотелось, чтобы Сергей заметил следы на моём лице от бессонной ночи, – говорила женщина, расстегивая лифчик, заведя руки себе за спину, – он крайне чуткий мальчик и весьма подозрительный на мой счёт.

– Возможно, не без оснований, – высказал я свою догадку, садясь рядом с ней на край кровати и приподнимая в руках две увесистые чаши белой груди с розовыми сосками. Рядом с околососковым кружком на левой груди виднелся след недавнего засоса.

– Чей автограф? – Заглянув в глаза Ксении Николаевны деликатно поинтересовался я, касаясь пальцем синяка, – сын в курсе?

– Свой не оставь, – отводя глаза в сторону произнесла директриса, – считай производственная травма, но Серёжа пока не в курсе, придётся его спровоцировать на «грубую страсть», не признаваться же в самом деле мальчишке – не поймёт, да и самой стыдно.

– Следы насилия, надеюсь, добровольного порядка?

– Правильней сказать вынужденного… Куратор из райкома партии – сука! Чтобы сюда устроиться на должность директора, пришлось лечь под него. Поначалу намекал, ссылался на трудности с утверждением моей кандидатуры у начальства, а потом прямо предложил всё оформить через постель. Наобещал поддержку, содействие, без проверок комиссии на весь срок. Третий год, гадина, пасёт, как лето, вызывает и предлагает подиректорствовать, на оговорённых условиях.

– И отказаться нельзя? – поразился я, глядя на её раскрасневшееся лицо толи возмущения, толи от возбуждения.

– Отказаться можно в обмен на партбилет. А тут и хороший оклад, и на всём готовом, и ребёнок на глазах на всё лето, и путёвка на юг в бархатный сезон… Для одинокой женщины это просто рай. Замуж зовёт, но я ссылаюсь на сына, да и старый уже, не сегодня, завтра на пенсию выпрут, вот и хочет себе к старости уход за собой обеспечить. Но по мне лучше одной, чем с этим говном… Опять я разболталась, с тобой за жизнь трепаться хорошо, слушать умеешь, а для бабы это не последнее дело, когда её не только в постель тащат, но и выслушают, пожалеют. Ты, милый, держи меня в курсе своих похождений, глядишь посоветую чего, где прикрою. А с Варварой не связывайся – стукачка райкомовская. За тем и терплю, что выгнать не могу. С бабами не перегибай, любую уговорить можно, главное не сильничай, от пионерок своих подальше. Дать дадут, коли сильно приспичит, а потом и сдадут, так знай, милый, я всегда рядом. Я тебя понимаю, таким как ты нагуляться надо, прежде чем на себя хомут примеривать.

– Ну, ты ещё не раздумал своего директора потешить, смотри, у меня завтра свидание с сыном. Голодной ходить не буду, – Ксения Николаевна протиснула руку под мой брючной ремень и сжала слегка возбуждённый член, – ого! Да с тобой, Димочка, приятно иметь дело, – восторженно глядя на меня, заявила она, потискивая в руке мой оживший член, – просто к руке льнёт, будто сиротка.

– Да, он ко всем льнёт, кто дурачка погладит, просто стыдно за него бывает, как за ребёнка, – усмехнулся я, млея от ласки Ксении Николаевны.

– И кто же его гладит бедненького?, – Принимая условия игры, засюсюкала директриса.

– Ну не я же, сам находит доверчивых и жалостливых женщин. Я даже не вмешиваюсь особо, да у него со вкусом всё в порядке, – заверил я женщину, про себя гордясь своим «сыночком», – мамку для себя ищет, всё опасаюсь не услежу и найдёт когда-нибудь.

– Ну лет десять пусть поживёт без мамки, на радость жалостливым бабёнкам, – оглаживая головку моего члена, посоветовала Ксения Николаевна, направляя её к себе в рот, нежно целуя мягкими губами.

* * *

Славка Метёлкин нервно расхаживал по комнате. То, о чём он два года мог только мечтать, произошло вчера, без малейших усилий с его стороны. Все эти годы он мечтал только о Катьке Поздниковой, не позволяя себе взглянуть ни на одну девчонку в институте. Наконец случай, оказаться вместе с ней рядом на всё лето, позволил Славке пережить минуты счастливой удачи и он, набравшись решительности, помчался в комитет комсомола института заявить, что согласен ехать в пионерлагерь на практику, вместо стройотряда, куда рвались все парни с курса. Его просьба была встречена с понятным недоумением, но безоговорочно удовлетворена. Выяснять же причины, вызвавшие столь внезапное решение у парня никто не стал, тем более, была получена установка – направлять в пионерлагеря вожатыми не только девушек, но и юношей. А тут сам студент изъявляет желание снять возникшую проблему и в добрый путь, Вячеслав Метёлкин.

Что же произошло в день приезда в лагерь? После ужина Славка расположился в комнате, куда директриса определила прибывших вожатых. Сосед отсутствует и когда придёт неизвестно, остаётся лечь спать, тем более день провели в утомительной дорожной тряске и слишком устали. Славка разделся и в ночной прохладе нырнул под одеяло, размышляя о Катерине, ради которой он оказался здесь, что его ждёт в этом пионерлагере среди высокоствольных тенистых сосен, сквозь которые солнце в погожий день едва достигает высохшей хвои у их подножия.. За размышлениями он не расслышал тихо скрипнувшей двери и шагов в палате. Возможно, он уже засыпал, когда рядом с ним кто-то опустился на край кровати и чья-то рука легла ему на грудь, потянув край одеяла к ногам. Славик сонно приоткрыл глаза, рассчитывая увидеть своего соседа, но на фоне белой стены рассмотрел лишь контур расплывающейся фигуры, принадлежащей, по-видимому, Селиванову. Одеяло продолжало сползать всё ниже, миновав живот перешло на бёдра, с них скользнуло на колени и словно в замедленном кино медленно вползло на спинку кровати, обнажив его полностью. «Что за фигня! Если это Димка, то не хватает, чтобы он в довершение ко всему принялся стягивать с меня трусы. Нет уж, гомикам со мной не прокатит, не верной дорогой идёте товарищ». Рука гостя вернулась на живот Славки и потянула резинку трусов вслед за одеялом. «Странно, что мой первый секс может произойти с мужчиной», но прогнувшись, пропустил последнюю деталь одежды под собой и плотнее сомкнул веки, не желая стать свидетелем своего позора на всю жизнь. Через минуту теплое дыхание коснулось его груди, язык незнакомца прошёлся по соскам парня, лёгкий озноб пробежал по телу и замер в мошонке Славика, член слегка напрягся и кач

нулся над бедром.

– Метёлкин, ты долго будешь прикидываться спящей царевной или мне тебя поцеловать? – раздался у самого уха грудной женский голос Катьки Поздняковой.

Округлившиеся глазёнки парня пару раз хлопнули и сфокусировав свой взгляд на приблизившемся лице ночной гостьи, некоторое время глупо в него всматривались.

– «А где бабуля?» – выдавил из себя парень нелепый вопрос Труса из популярной комедии Гайдая.

– «Я за неё» – в тон ему ответила Катька, склонившись над лицом Славки, – тебя когда-нибудь целовала девушка?... Меня тоже, – не получив ответа, улыбнувшись в темноте, призналась Катька, запуская пальцы в мелкие кудряшки на голове парня.

– Метёлкин, я впервые раздеваю спящего мужчину, хотя всё должно быть наоборот или ты считаешь это нормальным, так я, пожалуй, пойду.

Славка судорожно сглотнул и закивал головой, садясь на кровати.

– Конечно наоборот, Катя, сейчас я тебя сам… – но вспомнив, что он совершенно раздет, да ещё с эрекцией в члене, ухватив трусы прижал его рукой и попытался другой рукой стянуть халатик с плеч своей гостьи. Но запутавшись в темноте в складках одежды, отбросил трусы в сторону и вновь принялся раздевать Катерину, срывая с неё всё, что попадало под руки.

– Слава, надеюсь, когда ты меня разденешь полностью, всё остальное пойдёт немного медленней? – сделала попытку успокоить своего партнёра Катерина, – а то всё смахивает скорее на изнасилование. Хоть со мной это не впервые, но мне немного страшно.

Славка, устыдившись своей горячности, остановил свой порыв и переведя дыхание, позволил девушке самой раздеться. Удостоверившись в том, что член парня достиг нужной степени возбуждения, Катерина подвигав рукой по его стволу, потянула Славика к себе, раскинув ноги и взволновано дыша в его плечо. Безуспешные попытки парня ввести член во влагалище девушки привели к окончательному замешательству любовника, но некоторый опыт в этих делах у Катерины решил проблему своего партнёра. Подтянув колени к груди, она рукой направила головку члена в глубину своего влагалища…

В окна стучали капли летнего дождя, оставляя на стёклах дорожки водяных струй стекающих на отливы оконных рам.

– Слава, ты чего уставился, у всякого человека есть свои слабости. Можешь считать меня легкомысленной дурой, но кто знает, что нас ждёт завтра. Где он, тот единственный, может он и есть, только мы никогда не встретимся, живём в разных городах, может даже в странах. А годы идут и для кого себя беречь?

– Для меня… Или мне не судьба с тобой?... – осёкся Славка, перейдя на шепот.

– Я тебя знаю пару дней. И в постель к тебе забралась, затем, что бы не светиться перед знакомыми. Переспали и разбежались без всяких претензий и обязательств.

– А я уже два года за тобой таскаюсь, но ты меня не видишь. Вот для меня ты и есть та единственная. И если мы разбежимся, то всегда буду знать, что ты была у меня, а это и есть то, за чем живу на свете. Мне даже не обидно, что я тебе безразличен. Полное счастье редко кому даётся… – далеко не всем. Тем дороже то, что выпадает в жизни.

– Эй, парень, ты чего несёшь? Какая я для тебя единственная? Я может всю жизнь ждала этих слов от кого-то, но уж точно не от тебя. Я, родненький, советую выкинуть из головы эту ерунду и оторваться в волю с кем-нибудь из тех, что приедут сюда на работу. Само пройдёт, ещё спасибо скажешь. А сегодня, я для тебя буду твоим призом за верность и всё на этом, ты понял?!

Славка привстал с подушки, провёл ладонью по соскам своего приза и дунув на чёлку Катерины, уверенным голосом ответил:

– Сама оторвись, а я подожду, время ещё есть. Женщине важнее быть любимой, а это у тебя уже есть.

– Вот ведь фрукт! И на фига мне эта пионерская любовь, – горестно вздохнула Катерина раздвигая колени для своего обожателя.

* * *

К группе ребят, толпящихся у третьего корпуса подошла Ксения Николаевна и обратившись ко мне, попросила дать в её распоряжение одного паренька, помочь принести со склада пару раскладушек для дежурных КПП лагеря. Поискав глазами по собравшимся возле меня ребятам и с деланным вниманием глянув в список в руках, я назвал фамилию Сергея:

– Так, Погодин кто?...

– Ну я, – вяло отозвался прыщавый юнец, стоящий поодаль от всех.

– Головка… – чуть было на автомате не закончил я присказку, взглянув на дылдоватого недоросля, – идёшь в распоряжение директора.

– Для остальных по распорядку, обед, тихий час, самостоятельное перемещение по лагерю во время тихого часа категорически запрещено.

– А если мне приспичит в туалет? – послышалось из толпы.

– Все дела после обеда до сна, – отрезал я дальнейшие попытки поострить великовозрастным пионерам.

– А если не хочется спать, я днём никогда не сплю – пискнул девчачий голосок.

– Книжки читать, мамкам письма писать, но чтобы тихий час для вас был мёртвым часом. Всё, через полчаса построение на обед. После тихого часа идём в медсанчасть – обследование на наличие вшей, а то потом будете говорить, что здесь подцепили, а не своих привезли.

* * *

– Срёженька, я уже соскучилась по тебе, как вы там с бабушкой без меня? – тихим голосом поинтересовалась Ксения Николаевна у сына, направляясь по аллее к своему домику.

– С тобой лучше, ты у меня просто огонь по сравнению с бабушкой, – довольно улыбаясь ответил сын.

– Сергей! Ты что городишь? Я же тебя просила не трогать её. Что, неделю потерпеть сложно. Представляю, что ты там вытворял со старухой, ей же уже шестьдесят пять, ты просто извращенец какой-то… – бледнея от ужаса промолвила мать.

– Да чего ты пугаешься, я к ней только раз в спальню приходил, а потом велел ей самой наведывать меня. Так она ещё и днём просила «пошалить с ней».

– Ты всё врёшь, чтобы позлить меня, ведь знаешь, что я страшно боюсь если она узнает о нас!

– Ничего не вру, вот её письмо, она сама тебе написала, – сын достал из кармана пиджака конверт и протянул матери.

Ксения Николаевна раскрыла конверт и непослушными пальцами развернула письмо.

« Здравствуй дорогая доченька!

Даже не знаю, как повиниться перед тобой за то, что я сделала. Пойми меня правильно и не суди строго свою глупую мать. Только ты уехала, мой внук стал приставать ко мне со своими глупостями. То за грудь, то за зад ухватит. Говорит, что ты ему это не запрещаешь и он привык спать с тобой. Я чуть сознание не потеряла от его слов. Моя дочь допускает своего сына до себя и если он не врёт, то это же грех какой! Ежели кто узнает про это, так позору хоть на край света беги. Но это твоё дело, я тебе не указ в ваших делах. Говорю ему, чтобы отстал от старухи, не вводил в грех женщину, а ему, что в лоб, что по лбу. Ухватит со спины и мнёт бесстыжий мне грудь, ему-то это в радость, мерзавцу, она у меня сама знаешь, не пустая пока и соски чистая забава для охальника. Внучок свою бабку на голову перерос и силой не обижен. Пусть, думаю, потешится, всё одно не отвяжется, не в милицию же на внука подавать, коли мать с ним спит. Побаловал, паршивец и говорит, чтобы не запиралась на ночь. Я обомлела вся, что же, говорю ему, тебе матери не хватает? Через неделю сам её увидишь, натешишься охальник. Мне, говорит долго ждать нельзя, что мне по чужим тёткам шарахаться скажешь. К ночи, не скрою, сходила в ванную на случай если на самом деле заявится, чтобы перед парнем не позориться своими ароматами. Из нижнего достала свежее, легла на кровать, саму колотит, ровно молодую деваху. Слышу заходит и прямиком в потёмках ко мне. Ну ты можешь понять моё самочувствие, сама поди через это с ним прошла, только поверить до сих пор не могу, как я под своим внучком за пару часов раза три кончила, думала уж что не осталось во мне к этим делам интересу и возможностей, ан нет, сподобилась дура старая. Как вспомню, стыд гложет, а с ним молчу, терплю и жду следующего блуда не дождусь. Вырастили мы зверя на баб и на свою голову. Не знаю уж каким он тебя Макаром обхаживал, только со мной во все места опробовал. Теперь остаётся мне ждать вашего возвращения домой к концу лета, а там обеих нас мытарить зачнёт. Ты уж там осторожней с ним, люди кругом. А лучше будет, дочка, подыщи ему какую постарше бабёнку, пусть пользует бедолагу и ему вольготней и тебе полегче. Прости ещё раз, милая, ждать буду вас. Твоя беспутная мать»

Ксения Николаевна не спеша вложила листок в конверт и достав из кармана свою зажигалку, подожгла послание матери. Когда в руке остался догоревший уголок конверта, бросила его в пепельницу и устало опустилась на пружинный матрац, застеленный свежим постельным бельём.

– Ну спасибо сынок, хорошо ты выполнил мою просьбу, мало тебе одной любовницы, подавай другую и постарше.

Мать некоторое время прикидывала в голове, молча перебирая кандидатуры баб из персонала лагеря, но остановилась лишь на одной – Варваре Петровне, зав столовой. Они подойдут друг другу, оба ненасытные в этом деле и ей не так накладно снимать чрезмерную возбудимость сына. А Варьке накажу всячески следить за Сергеем, чтобы от неё ни шагу к кому-либо, В случае чего, депеша в райком и пулей вылетит с тёплого места. Не всё ей письма строчить да кляузничать и с пацанами развратничать, там за это по головке не погладят.

– Разговор у меня к тебе Серёжа. Ты у меня стал слишком самостоятельным, мать принудил к блядству, за бабку взялся, только я отвернулась, а там и вовсе от рук отобьёшься. Здесь тебе не дома, повсюду глаза и уши. Враз с тобой за компанию огребу на всю катушку. Да и мне с тобой, по твоему хотению в койку прыгать нельзя. Я ведь, что хочу предложить тебе. Есть у меня тут одна женщина, охочая до парней, так я сведу вас и куролесьте сколько сил будет хватать, но на сторону ни шагу. Слову твоему верить не могу, только согласия спрашиваю. Если, что не так, отправлю домой, а там тебя бабушка не дождётся.

– Мамочка, я тебя люблю, сделаю, как скажешь, – расплылся в слащавой улыбке Сергей, приближаясь к матери.

– Разумеется, сделаешь сыночек, ты парень не глупый, коли двух взрослых баб под себя уложил, да и последствия, ежели ослушаешься меня, тебе такие не нужны. Теперь ещё об одном, вожатого вашего Селиванова Дмитрия слушаться как меня. Что ты мой сын, ему известно и его слово для тебя – закон. А теперь иди в столовую, а вечером я тебя познакомлю с этой женщиной. На меня не облизывайся, как кот на сметану. Хочешь бабу, будет тебе баба, если будешь слушаться меня, для всех мы однофамильцы. Теперь говори, что решил.

– Но мы иногда будем с тобой?... касаясь груди матери спросил Сергей.

– Здесь нет, если вырвусь на денёк домой – захвачу с собой и то не скоро, поэтому обо мне забудь, всё, ступай в столовую.

Сергей глубоко вздохнул и понимая ту серьёзность с которой мать ему обрисовала его перспективы жизни в лагере согласился, не без надежды на мягкость Ксении Николаевны, в решениях их отношений. Он поспешил в столовую через спортплощадку, надеясь сократить дорогу, есть хотелось ужасно.

Ксения Николаевна сняла трубку телефона и набрала номер столовой. На обратном конце провода ответила Варвара Петровна Кузнецова

– Варя, это Погодина, ты мне нужна будешь после обеда, в тихий час зайди ко мне, поговорить надо.

Продолжение следует