Пес Его Величества. Часть 2

Через несколько секунд он решился предпринять еще одну попытку. Альф снова раздвинул ноги, расслабился и принялся ждать.

Прождав примерно через полминуты, он постарался расслабиться еще сильнее, а потом попеременно начал напрягать мышцы живота.

От усилий он вспотел так сильно, что казалось, что еще чуть – чуть, и он будет таким же мокрым, как если бы действительно получилось описаться.

Теперь Альф постарался ритмично напрягать все мышцы живота и расслаблять их. После нескольких секунд таких усилий ему показалось, что он что – то чувствует. Снова напрягшись, он явственно почувствовал, что внутри него что – то медленно, словно нехотя, продвигается к его члену. Воспряв духом, он снова несколько раз ритмично сократил мышцы – и точно, что – то горячее и словно даже твердое явственно продвигалось к выходу. Напрягшись еще раз, он почувствовал какую – то слабую и, как ни странно, приятную горячую боль в головке члена и понял, что это нечто уже почти подошло к выходу и нужно еще одно, последнее усилие, чтобы это нечто с вырвалось на свободу и с шипением потекло в ложбинку, выдавленную в постели его телом, впитываясь в пурпурный шелк мягкой пуховой подушки.

И вдруг он заметил, что его друг, Альберт, который лежал на подушке напротив, приоткрыл глаза. Горячее "нечто" тут же откатило от его члена и мгновенно втянулось обратно в окаменевший мочевой пузырь, а задние лапы плотно сжались. Альф даже слегка заскулил от разочарования и боли, схватившей его судорожно сжавшиеся сфинктеры. Теперь, при друге, и нечего было думать о том, чтобы чуть – чуть облегчить свои страдания – придется мучиться до утра, и еще неизвестно, сможет ли он дотерпеть и не нальет ли прямо на глазах у друга (а то и у других псов) в постель.

И тут лежащий на правом боку Альберт, внимательно оглядев друга и хитро, как – то по особенному, прищурившись, чуть приподнял лапу и помочился. Оторопевший Альф уставился на это круглыми от удивления глазами. Струйка, которую пустил Альберт, была короткой, всего две – три секунды, но он несомненно действительно пописал в постель, это не было игрой измученного воображения

– Альф ясно видел яркие блики утреннего солнца, заигравшие на изогнутой желтовато – оранжевой струйке и темнеющий шелк подушки в том месте, куда попала моча. После того, как секундное оцепенение прошло, он посмотрел на мордочку Альберта. Тот, по – прежнему прищурившись, словно слегка кивнул ему, опустил лапу и, повернувшись на другой б

ок, опять тихонько засопел, оставив Альфа осмысливать только что произошедшее.

Через несколько секунд он, наконец, понял, что хотел этим странным действием сказать ему Альберт. А когда понял, у него словно отлегло от сердца. Мысленно горячо поблагодарив друга, он снова раздвинул лапы и опять, который раз за ночь, расслабился. На этот раз все удалось без того невероятного напряжения силы воли, словно у него в мозгу снялся какой – то блок – расслабившись, Альф тут же почувствовал, как моча побежала по мочеточникам безо всяких на то усилий, словно не ее он меньше минуты назад всеми силами пытался протолкнуть к выходу. Через полсекунды моча достигла головки его члена и, приятно обожгя ее своим теплом, упругой горячей струей ударила о ткань подушки, смачивая пропотевшую шерсть на животе и ляжках. Ее поток был такой силы, что она не успевала впитываться в плотный шелк подстилки и под Альфом тут же образовалось теплое, пряно пахнущее озеро. Озеро мгновенно переполнилось, жидкости не хватало в нем место и она тут же нашла себе целых два выхода – Альф почувствовал, как моча закапала на пол сбоку от подушки, а потом, когда и этого стока не хватило, омыла теплой волной яйца и потекла под его пушистым задом. Он даже и представить не мог, что в него могло вместиться столько этой золотистой воды.

Заодно он и понял то, что, изначально рассчитывая облегчится лишь чуть – чуть, он крупно ошибался – этот мощный поток остановить по желанию было просто невозможно, он все лился и лился, казавшись просто бесконечным. Наконец поток начал стихать, уменьшая свою силу и напор, а вскоре дуга мочи опала, уменьшила свою крутизну и из неудержимого горного потока превратилась в слабый ручеек. Наконец она почти совсем пересохла, просто начала капать из "карманчика", а потом и эти жалкие капли перестали вытекать. Альф подождал, пока вся моча впитается в подушку, чуть поерзал, поудобнее устраиваясь на подстилке посреди остывающего темного влажного пятна и прикрыл глаза. Теперь он знал, что, случись еще раз такая ситуация, он не будет сомневаться не минуты: в конце концов он был не просто каким – то псом, а породистым доберманом шоколадного окраса из личной псарни Его Императорского Величества, почти королевская кровь – должен же он иметь какие – то привилегии перед простыми дворнягами?! А сейчас Альфу больше всего на свете хотелось спать+ Последней его мыслью перед тем, как провалиться в глубокий сон, было: "какие же все – таки у меня замечательные друзья!".