Паря над землей / Flyоvеr соuntry © Lоnghоrn__07. Часть 4/4

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Шэрон умирала. Она умирала уже почти год, с каждым днем понемногу. Рак был агрессивным, он, буквально, пожирал ее заживо. Она продержалась почти четыре месяца - дольше, чем считали возможным врачи. Но когда я привез ее в больницу в этот раз, мы оба знали, что она никогда не выйдет из нее.

Она дышала короткими вдохами. Капельницы с морфием было уже недостаточно. Ей было очень больно, но она изо всех сил боролась за то, чтобы остаться в живых еще хотя бы на минуту, чтобы побыть со мной и своими двумя малышами. Но страдания... о Боже, как она страдала.

Я встал со стула с прямой спинкой, который в больнице разрешили поставить рядом с ее кроватью, и склонился над своей женой, с которой прожил всего несколько лет. Я поцеловал ее в губы. Я не думал, что она еще достаточно с нами, чтобы понять, что я сделал, но может быть... На несколько секунд ее дыхание выровнялось, затем возобновилось, но уже слабее.

Я наклонился ближе, чтобы прошептать ей на ухо.

— Дорогая, я всегда буду любить тебя. Твои сын и дочь знают, что ты любишь их, и они любят тебя. Мы все будем всегда любить тебя, милая. Ты не должна больше бороться, детка. Пришло время отпустить. Я позабочусь о Томми и Джуди для тебя, а они позаботятся обо мне, дорогая. Не волнуйся больше, у нас все будет хорошо...

Я снова поцеловал ее лоб и губы и остался стоять на месте, склонившись над ней и поглаживая ее исхудавшие руки и лицо.

Через несколько секунд, она тихо выдохнула и больше не вдохнула.

Приборы мониторинга начали издавать громкие, воющие звуки, но они сообщали о том, что я уже знал. Моей Шэрон больше не было.

Изнемогая, я встал, затем снова наклонился вперед, чтобы в последний раз поцеловать ее безжизненные губы. Я похлопал ее по руке и отступил от больничной койки, чтобы впустить врача и медсестер.

Я закусил губы и отвернулся, чтобы встретиться, лицом к лицу, с матерью и отцом Шэрон. Я обнял Джуди, потом Брюса. Я обнял Джуди, потом Брюса. Я отстранился в сторону, чтобы они могли подойти к кровати и попрощаться с младшей дочерью.

Я искал дверь сквозь слезы. Я вышел, собираясь найти своих сына и дочь. Я должен был найти способ сказать трехлетней девочке и ее четырехлетнему брату, что их мать, больше никогда не будет держать их на руках, что она теперь с ангелами и будет присматривать за ними, во веки веков...

* * *

На какое-то время я ушел в себя, потерявшись в своем горе, но стараясь быть лучшим отцом и матерью для двух маленьких детей. Это означало, что я должен был помочь им пережить их горе, одновременно пытаясь справиться со своим, и не позволяя горю захлестнуть нас.

Я обнаружил, что ненавижу Анкоридж и, как следствие, весь штат Аляска. Там жили мои родственники, и у меня были с ними прекрасные отношения, но там было слишком много воспоминаний - воспоминаний о местах, куда мы с Шэрон ездили, и о том, что мы делали вместе.

Как раненые животные, которые ищут свои норы, чтобы залечить раны, мы с детьми переехали домой в Техас, где нам не напоминали бы каждый день о том, что мы потеряли. Брюс и Джуди, мои свекор и свекровь, бабушка и дедушка моих детей, не были довольны моим решением, но они понимали. Они были богаты. Они могли прилететь в Техас в любое время, когда им захочется его навестить.

Трастовый фонд, который двоюродная бабушка создала для Шэрон, созрел через год после рождения Томми, и деньги, которые он представлял, перешли ко мне после смерти Шэрон. Мне они были не нужны - я пытался вернуть их, но мои родственники не хотели их брать, а двоюродная бабушка умерла. Так я, в одночасье, стал мультимиллионером. Я использовал его с пользой и создал два траста, по одному для каждого из моих детей на колледж или на то, что они решат сделать в своей жизни. Лишние деньги лежали в банке и приносили мне и моим детям больше денег, чем мы когда-либо сможем потратить.

Дома мама и папа решили, что им больше не нужно колесить по стране, в бесконечных поисках идеального места для лагеря. Текущий план состоял в том, чтобы просто вести бродяжнический образ жизни весной и осенью. Зима и лето считались сезонами, когда путешествовать было недостаточно интересно. Они приняли меня и двух своих внуков, с распростертыми объятиями. У мамы и папы уже был дом с двумя спальнями на северной стороне города и домик для отдыха в горной местности. Они продали этот дом и переехали в дом с четырьмя спальнями, намекнув, что Томми и Джуди могут когда-нибудь приехать в гости.

Мама и папа были так счастливы, как я их никогда не видел. Они часто виделись с внуками и начали кампанию, чтобы ужасно баловать малышей. Они говорили, что это их работа - то, что должны делать бабушки и дедушки.

* * *

Мне только что исполнилось тридцать шесть. Я не беспокоился о своем возрасте - у меня не было ощущения, что время проходит мимо меня или что-то в этом роде. У меня были сын и дочь, и я усердно заботился о них.

Томасу Брюсу Синглтари было пять лет, а Джудит Лиа - почти четыре. Время было трудным, сразу после смерти Шэрон, но она так долго болела. Продолжительность ее болезни, была, своего рода, скорбью еще до ее смерти. Дети многого не понимали - да и как они могли понять? - но они понимали, что их мама больше не страдает, и это было хорошо. Это не компенсировало потерю, но это было что-то.

У меня был бизнес. Точнее, я был партнером в бизнесе. Мы с подругой Шэрон, Терезой Каннингем, выполняли схожие функции в мире бизнеса, и я, по сути, увел ее у своего тестя. Вместе, мы с Терезой создали консалтинговую фирму, которая, по сути, проверяла каждый аспект деятельности предприятия и готовила отчет для владельцев или совета директоров, в котором указывались слабые места в любой части предприятия.

Тереза выполняла большинство повседневных исполнительных функций, привлекая меня только тогда, когда какая-то проблема, могла означать изменение политики или направления. Я вложил большую часть средств в стартап из трастового фонда, оставленного мне Шэрон. Мне принадлежал пятьдесят один процент акций компании. Тереза и ее муж, Карл, владели оставшимися сорока девятью процентами. В конце концов, я собирался сделать так, чтобы они легко выкупили мою долю, потому что я просто не хотел много работать, и не собирался много работать до конца своей жизни. Не то чтобы я был таким уж ленивым - просто я хотел проводить большую часть времени, воспитывая своих двоих детей. И именно это я и сделал.

* * *

В яркий, солнечный, техасский день, мои сын и дочь уговорили меня отвезти их в одно из тех мест, где предлагают высококачественный картон, который маскируется под пиццу. В качестве компенсации, у них было много-много маленьких игр и аттракционов для маленьких детей. Даже в свои неполные четыре года, Джуди точно знала, как вставить игровой жетон в прорезь, и с радостью замирала во время процедуры запуска, хлопая в ладоши. Только когда все было готово, она поднималась на борт аттракциона или начинала играть в то, что требовала "игра". Иногда я не был полностью уверен в том, что игра хочет, чтобы игрок сделал, но мои двое детей, казалось, имели инстинкт для таких вещей. Неважно! Им было весело, и это было главное.

Я сидел в одной из полукруглых кабинок и наблюдал за двумя своими детьми, в нескольких шагах от меня на одном из аттракционов - карусели шириной полтора метра, которая вращалась со скоростью, которая казалась мне мучительно медленной. Мне самому, было бы невероятно скучно кататься на ней. Однако им, похоже, понравилось.

Помог им забраться на борт, а затем зашел за ограждение, чтобы немного посидеть. Конечно, я был вооружен. Мой пистолет Glосk 38 45-го калибра и я очень серьезно относился к своей обязанности защищать детей от всех плохих парней. Я смотрел по сторонам на других скучающих родителей и ждал специально приготовленную пиццу, которую заказал в качестве замены столу-буфету. Я надеялся, что она будет немного вкуснее, чем те, что лежали на подогреваемых столах под тепловыми лампами.

Дети присоединялись ко мне, когда поездка заканчивалась, чтобы помочь съесть пиццу, которую я заказал специально, или они делали свой выбор из буфета. Я был уверен, что они захотят пойти к столам, а не есть то, что заказал их папа. Наблюдая за их счастливыми лицами, я и сам улыбался. Шэрон никогда не будет забыта, но мы делали все возможное, чтобы пережить ее отсутствие. Прошел почти год с тех пор, как она умерла.

— Эй, ковбой..., — произнес женский голос, — есть тут место для пары девушек?

Я носил Stеtsоn оutdооrs - он был рядом со мной на пластиковом сиденье - так что слово "ковбой", не было совсем уж странным. Но с чего бы это, кому-то быть...

Затем я смутно узнал мягкое контральто. Повернув голову, я увидел женщину, красивую женщину, и маленькую девочку, стоящую у моего плеча.

— Боже мой..., — прошептал я, — Мерседес...?

Я резко встал на ноги и оказался лицом к лицу с прекрасной черноволосой женщиной, с кристально-голубыми глазами. Я не помню, как стоял.

Она улыбнулась неуверенно, затем более уверенно. Я не знал, брать ее в объятия или нет. Мне хотелось, но я читал о ее замужестве, несколько лет назад. Правда, я прочитал в журнале, что она разводится, но я не знал, правда это или нет.

— Привет, Мэтт, — мягко сказала она.

Она подошла ко мне и нежно поцеловала меня в губы, что решило эту проблему. Я почти обхватил ее руками, чтобы с интересом вернуть этот поцелуй. Мои руки обхватили ее локти, и я непроизвольно притянул ее ближе, и она охотно придвинулась, для еще одного поцелуя. Я не собирался ничего делать с замужней женщиной, и она, конечно, понимала мои чувства по этому поводу за то время, что мы провели вместе. С другой стороны, она не вела себя как замужняя...

За колено, с внешней стороны моих голубых джинсов, кто-то дернул.

Я отступил от Мерседес на несколько дюймов и посмотрел вниз, на самую милую девочку во всей известной вселенной - за исключением моей маленькой Джуди, конечно. Я не мог не улыбнуться ей. Она ничуть не стеснялась, она ответила на мою улыбку, своей собственной милой ухмылкой.

— Ты друг моей мамочки? — спросила она, сладким голосом маленькой девочки.

Я присел на корточки, чтобы оказаться на ее уровне. Я всегда считал грубым поведение взрослых, которые разговаривают с молодыми людьми свысока, в прямом и переносном смысле.

— Наверное, так и есть, — заверил я ее.

Она не могла быть никем другим в мире, кроме дочери Мерседес - ну, может быть, ее клоном.

— Ты мой друг? — спросила она.

— На веки вечные, — ответил я.

Миниатюрная Мерседес счастливо улыбнулась, подкатилась ближе, положила свои маленькие ручки мне на плечи и поцеловала меня в правую щеку. Я не мог ничего сделать, кроме как обнять ее и поцеловать в ответ.

— Как тебя зовут, милая? — спросил я.

— Маттея, — ответила она, своим тоненьким голоском, — но ты можешь звать меня Мэтти...

Я был шокирован. Это был явно женский вариант моего имени... но было ли это намеренно? Я бросил взгляд на Мерседес.

Она улыбнулась и кивнула. Она назвала свою дочь, в мою честь. Я был немного потрясен. Мерседес прошептала мне слово

— Позже...

Наверняка мне нужно было узнать, как это произошло.

—. .. Сколько тебе лет, Мэтти, — спросил я, это был второй вопрос, который все взрослые задают ребенку, только что их представившему.

— Три! — быстро ответила она.

Она тоже знала эти вопросы. Ей было трудно показать мне только три пальца на правой руке, и, в конце концов, ей пришлось использовать левую руку, чтобы помочь удержать оступившийся мизинец.

Я встал и огляделся вокруг, в поисках своих детей. Как раз вовремя - да, аттракцион, на котором они ехали, остановился, и они слезли с него, разглядывая меня и двух незнакомцев со мной. Я повернулся к ним лицом, когда они подбежали и снова прижались ко мне.

— Томми... Джуди, я хочу познакомить вас, с моими очень хорошими друзьями. Это Мерседес... и ее дочь, Мэтти.

Дети на мгновение замерли, глядя друг на друга, не зная, что делать. Я заставил всех преодолеть неловкость, предложив всем пойти взять пиццу с подогреваемых столов буфета и освежить наши безалкогольные напитки - и все в таком духе. Джуди, конечно, сразу же захотела исследовать автомат с мороженым, но я посмотрел на нее. Она знала, что вкуснее; она решила попробовать - просто попробовать, как это делают все дети.

Через несколько мгновений, все трое детей оказались по одну сторону будки, запихивая в рот картонную пиццу и разговаривая между собой, как будто они знали друг друга всю жизнь. Они затеяли игру: стучали ногами в нижнюю часть стола, только чтобы услышать стук.

—. .. Я уверен, что люди, которые пинают столы, не получают мороженого, — прокомментировал я.

Как говорится, стук прекратился.

В процессе переноса тарелок с пиццей на стол для трех маленьких детей и получения заказанного мной пирога, Мерседес оказалась на скамейке внутри меня на "нашей" стороне полукруглой кабинки. Сначала было много места, но Мерседес почти сразу же сократила расстояние. Мы с ней сидели бедро к бедру, локти и внешние стороны наших рук соприкасались. Меня это ничуть не беспокоило. Мне это очень нравилось, но...

— У меня не было возможности задать пару вопросов, — заметил я, —. .. например... что ты здесь делаешь и... все такое?

Я решил, что это поможет начать разговор. Мне не пришло в голову говорить тихо, чтобы слышала только Мерседес.

—. .. Она искала тебя! — Мэтти ответила мгновенно, резко указывая на меня.

Ответ Мэтти, пробился сквозь весь фоновый шум, громко и четко.

Я был ошеломлен. Не ДУМАЮ, что мой подбородок упал на грудь, но, возможно, так и было.

Я бросил взгляд на Мерседес. Ее лицо, все еще было в процессе превращения в темно-красный оттенок - она не смотрела на меня.

Мэтти была в восторге от того, какой эффект произвел ее комментарий на двух взрослых за столом. Она счастливо ухмыльнулась и повторила еще пару раз, пританцовывая на спине и строя всем рожицы. Мои дети, конечно же, присоединились.

— Ш-ш-ш-ш-ш..., — негромко сказал я им, — съешьте свою пиццу... потом мы купим мороженое...

Слава Богу, мороженое имеет силу воздействия на маленьких детей! Они тут же замолчали и каждый откусил по кусочку ароматного картона.

Я посмотрел на все еще краснеющую Мерседес, у меня под боком. Я ухмылялся, но это была благодарность за то, какими милыми были две девочки и один маленький мальчик.

— Просто для протокола, — начал я, —. .. я тоже пытался найти тебя, но мой человек не смог тебя выследить... ты просто исчезла!

— Ты искал меня...? — удивилась она.

Она посмотрела мне в глаза, ее румянец угас.

— Я... прочитал, что ты разводишься..., — нерешительно сказал я. Я не хотел, чтобы это выглядело так, будто преследую ее или что-то в этом роде. — Я пытался связаться с тобой, но не мог найти ни номера телефона, ни чего-либо еще, поэтому я нанял частного детектива, но он сумел пройти лишь... он потерял твой след в... эээ... Биллингсе, штат Монтана, кажется.

Она усмехнулась.

— Ну, мой дядя Ранс Фар... двоюродный дядя Уолтер Ранс Фар... забрал меня оттуда и отвез в свой дом в Вайоминге. Мы с Мэтти, некоторое время, жили там с ним и его девушкой, потому что Реджи... мой бывший... вел себя как задница по любому поводу. Нам нужно было уехать куда-нибудь в тихое место и... с глаз долой! — объяснила она.

— Это сработало! — Я аплодировал, ухмыляясь. — Детектив, которого я нанял, сказал, что ты как будто свалилась с края земли!

— Я очень рад, что вы появились, — продолжил я. — Как долго ты сможешь остаться на этот раз?

Мерседес мгновение изучала мое лицо, ища что-то в моих глазах. Она наклонилась ближе.

—. .. Пока ты нас не выгонишь..., — дышала она мне в ухо.

Вместо ответа, я нежно поцеловал ее губы, не торопясь, но и не пытаясь сделать поцелуй слишком глубоким. Три пары ярких глаз, конечно же, наблюдали за всем, что мы делали.

— Что это за песня...? — спросил я, —. .. пока ты нас не выгонишь...?

Я не мог перестать улыбаться.

Я снова поцеловал ее. Мы повернулись к детям, которые все это время наблюдали за нами, но не прерывали. Они были заняты поеданием эрзац-пиццы.

Очевидно, они очень хотели рожок мороженого и изо всех сил старались быть хорошими. Мы с Мерседес съели остатки пиццы вдвоем, ее левая рука переплелась с моей правой под столом, и никто из нас не собирался отпускать ее.

— Где вы остановились, — спросил я.

Я собирался перевезти их двоих на ранчо, как только это будет возможно. Я не обсуждал этот вопрос с самим собой. Мерседес могла бы иметь другое мнение, но я подумал, что смогу измотать ее, если она не захочет жить со мной и моими детьми.

Мерседес хихикнула и посмотрела в окно.

— Мы только что приехали. Мэтти, я и мой частный детектив... мы ехали в отель вниз по улице, когда увидели твой пикап - он знал, как он выглядит - и я сказала ему повернуть сюда, — объяснила она и снова захихикала. — Он там в своей машине, с нашим багажом и всем необходимым в багажнике!

Я рассмеялся. Мы с Мерседес были как два ребенка. Мне казалось, что возродить роман, который был у нас до того, как мы разошлись по разным дорогам, будет немного сложнее, но все, определенно, было многообещающим. Это было очень приятно.

— Хочешь остаться с нами на ранчо? — тихо спросил я.

— У тебя все еще есть...? Я думала...

Я кивнул.

— Вроде как то же место, новый дом, — объяснил я.

— Может Джо... его зовут Джо Конвей... положить наши вещи в твой пикап? — спросила Мерседес, не тратя времени даже на то, чтобы поспорить с самой собой, о правильности или неправильности пребывания на моем ранчо.

Я достал пульт дистанционного управления и направил его в большое окно из пластикового стекла. Я открыл передние и задние двери, а затем дверь багажника.

— У меня только два детских кресла..., — предупредил я.

— Я все предусмотрела, — вмешалась Мерседес. — Я привезла для Мэтти все из Шайенна!

Она распутала пальцы на моей правой руке и достала свой телефон.

—. .. Джо... Мерседес... эй, будь добр, положи наши вещи в пикап Мэтта, пожалуйста, — попросила она. —. .. В... заднюю часть...? — спросила она, глядя на меня.

— Пусть он положит их на дно пикапа, — сказал я ей. У меня возникла идея. — Скажи ему, что мы доплатим за услуги консьержа, хорошо?

Я подумал, что это справедливо - частные детективы обычно не занимаются переноской чемоданов или установкой автомобильных кресел.

— Папа...? — спросил мой сын Том.

Я поднял брови и подбородок в знак внимания.

— Мэтти и... ммм... "седес"? — спросил он, его глаза метнулись к Мерседес, —. .. они останутся с нами? — закончил он.

— Думаю, да, — спокойно ответил я. — Мерседес была моим другом долгое, долгое время, и я думаю, что Мэтти тоже будет моим другом... и они могут быть друзьями для тебя и Джуди, что скажешь?

Том пожал плечами - для него, это не имело особого значения.

— Хорошо, — сказал он, благословляя все это.

— Дааааааааааа! — с энтузиазмом воскликнула Джуди. Новые друзья были ей по душе. Она замерла. Волнение зажгло ее глаза, и она повернулась к Мэтти. — Ты хочешь покататься на лошадях?

Глаза Мэтти расширились.

— Лошади?? — воскликнула она, явно взволнованная самой идеей лошадей в своем будущем.

Она радостно кивнула.

Тарелки с пиццей были, наконец-то, в основном съедены. В центре одной тарелки осталось несколько корок и шальной кусочек гриба (который никто из детей не любил), но это было почти все. Рожки с мороженым были облизаны, пока крем не был хорошо распределен по всем трем юным лицам, и был сделан последний бросок, в ранее не опробованные игры.

Перед уходом, "Джо" поставил кресло-бустер Мэтти между креслами Тома и Джуди, что показалось мне милым. Том по-прежнему сидел со стороны водителя, прямо за мной, что было его любимым местом. Джуди это не волновало, так что все было в порядке, что касается трех малышей. Все трое, конечно, заснули, где-то между двумя и тремя минутами после того, как мы выехали с парковки.

* * *

Я сделал на заказ новый пикап, чтобы установить широкие, очень удобные сиденья со скамейками, спереди и сзади. Я поймал взгляд Мерседес на заднем сиденье, на спящую троицу, с нежной улыбкой на губах. Когда они уснули, она отстегнула ремень безопасности со стороны дальнего пассажира и скользнула ко мне, чтобы потереться плечами и бедрами.

— Если это не самое милое заднее сиденье, полное детей, в мире, то я не знаю, что это! — заявила она.

Я посмотрел в зеркало заднего вида и был вынужден согласиться. Трое совершенно очаровательных детей... и двое из них, были моими.

— Детка..., — мягко сказала Мерседес, —. .. мне так жаль... насчет Шэрон, — добавила она. — Это было так печально...

— Она была замечательной женщиной..., — сказал я. — Она была прекрасной женой и замечательной матерью... но ей было так больно, когда она, наконец, ушла из жизни. Это было тяжело для Джуди и Тома, но у нас было много времени, чтобы подготовиться к этому, и теперь мы потихоньку приводим себя в порядок.

Мерседес похлопала меня по руке и поцеловала в щеку.

— У меня для тебя сообщение от Шарон, — заметил я, через некоторое время.

Мерседес была поражена и немного встревожена. Сообщение от покойной жены, могло быть более чем неудобным.

Я бросил на нее взгляд.

— Ну... косвенно, во всяком случае, — смягчился я.

Я снова направил свое внимание через лобовое стекло, на дорогу впереди.

— За пару месяцев до смерти, Шэрон выгнала всех врачей и медсестер и заставила меня лечь рядом с ней на больничную койку, чтобы она могла говорить со мной, не напрягаясь.

Я указал на здание на обочине дороги, которую мы собирались проехать. Это была "Bаrbеquе Jеssе's", где мы с Мерседес впервые встретились. Она сразу же узнала его.

— Охххх... милый, мы должны пойти туда... поскорее, хорошо? — восторженно спросила она.

Я заметил, что она снова называет меня "милый", как и до того, как мы расстались много лет назад. Мне это нравилось. Мне было приятно.

— Мы так и сделаем..., — заверил я ее, похлопывая по бедру, — мы сделаем.

— В общем, Шэрон сказала мне, что когда ее не станет, она хочет, чтобы я нашел женщину, которую полюблю и которая будет любить меня и наших детей - она взяла с меня обещание, — сказал я Мерседес.

Мерседес опустила взгляд, изучая свои руки на коленях.

— Итак..., — продолжал я, —. .. не хочу тебя пугать, но моя дорогая жена взяла с меня обещание любить и позволить мне и моим детям быть любимыми... так что если ты не видишь, как все складывается...

Мне пришлось на мгновение сделать паузу.

— Если это не то, чего ты хочешь, и все будет как в прошлый раз...

— Остановись там! — потребовала Мерседес, указывая на придорожный парк прямо впереди.

У меня было достаточно времени, чтобы затормозить и заехать, не делая резкого маневра и не разбудив детей. Когда мы остановились, облако техасской пыли, которую мы подняли, пронеслось мимо кабины.

Мерседес повернулась лицом ко мне, обхватила руками мою шею и прижалась губами к моим.

— Я хочу тебя... Я люблю тебя... и никогда не уйду, — поклялась она. — Я говорю серьезно... Я буду здесь с тобой, рядом с тобой, пока ты не выгонишь меня... понял, Мэтью Джеймс?

Я поцеловал ее в ответ и обнял.

— Ты использовала слово на букву "Л", — пробормотал я. — Мы не делали этого в прошлый раз, когда были вместе... хотя я хотел...

— Я знаю..., — мягко сказала она. — Я тоже хотела сказать это, но если бы мы...

— Мы бы никогда не смогли пойти разными путями и. .. не смогли бы сделать то, что должны были сделать.

Мой голос был низким и звенел от эмоций.

—. .. Но на этот раз, Голубка Что Зовет По Утрам, — это было ее шайенское имя, — я собираюсь повторять это утром, днем и ночью, так что если ты не готова к...

— Скажи это! — настаивала она.

— Я люблю тебя! — мгновенно ответил я. — Я-люблю-тебя!

— Я тоже тебя люблю, — ворковала она.

Она счастливо вздохнула и прижалась щекой к моему плечу.

Мы просидели так еще несколько минут, целуясь, но не разговаривая. Я включил передачу, и мы снова выехали на шоссе. Пока мы ехали, мы не разговаривали - в этом не было необходимости. Наши отношения, прерванные много лет назад, казалось, возобновились. Нам было удивительно комфортно друг с другом, и мы уже брали друг перед другом обязательства.

* * *

После сна по дороге домой, все трое детей были на взводе, когда их разбудили на ранчо. Они хотели делать все и сразу. Когда лошади внизу, у загона, заржали, это решило вопрос о том, что нужно делать в первую очередь. Мы с Мерседес проводили туда всех троих детей, нагрузив их небольшим мешком яблок.

Дети кормили других лошадей, пока я седлал двух шетландских пони, которых завел для своих детей. У меня было на примете место, где я мог бы купить еще одну для Мэтти, и я сказал ей об этом. Она была в полном восторге. Я крепко обнял ее и поцеловал.

Джуди сама вела свое нежное животное по загону. Она занималась этим всего месяц или около того, и очень гордилась своей способностью делать это. Я посадил Мэтти в седло позади Томми, и мой сын отправился со своей новой подругой, в дальнюю поездку. Трехлетняя Мэтти крепко держалась за талию Томми, пока Томми вел своего шетландца по кругу. Через некоторое время, пятилетний Томми вернулся туда, где стояли мы с Мерседес, и попросил нас пересадить Мэтти на место перед ним, чтобы Мэтти могла видеть, куда они едут.

Ей это понравилось. За это Томми крепко обнял ее и поцеловал в щеку. Он не знал, что делать с поцелуями Мэтти, но решил принять их так же, как и поцелуи своей младшей сестры. Он терпел их, но не отвечал на поцелуи.

Через некоторое время дети решили, что хотят искупаться. Мы расседлали пони, полили их, затем расчесали и сделали им прическу, прежде чем вывести их на пастбище. Я помчался за детьми в дом и погнал их наверх, переодеваться в купальники.

Я предложил Мерседес воспользоваться этой возможностью и распаковать все их вещи - мы уже выбрали комнаты для нее и Мэтти - пока я буду наблюдать за детьми в бассейне, но она и слышать об этом не хотела. Она открыла один чемодан, чтобы достать купальники для себя и Мэтти, и мы все отправились к бассейну. Мы с Мерседес наблюдали, как трое детей смеялись и играли на солнце и в воде.

Когда солнце опустилось на западный горизонт, я разжег гриль и пожарил пару стейков для себя и Мерседес, а также сделал несколько куриных окорочков для детей. В дополнение к печеному картофелю, я поджарил несколько верхушек спаржи и различные овощи, чтобы избавиться от чувства вины за возможную диету.

После ужина, трое малышей потратили свою угасающую энергию, гоняясь за светлячками по заднему двору. Ко времени сна, все трое детей находились на последней стадии истощения. Мы с Мерседес проследили за тем, чтобы все они приняли душ: мои двое пошли в главную ванную в моей спальне, а Мерседес отвела маленькую Мэтти в ванную, доступную из коридора за пределами их комнаты.

Все это было, согласно моему дьявольскому плану. Я хотел, чтобы все трое детей были полностью измотаны... чтобы они спали как маленькие бревна всю... ночь... долго!

* * *

Мы с Мерседес прошли от двери спальни моих детей к спальне Мэтти, глядя на них, пока они спали. Я обнял ее за талию, больше не притворяясь, что мы просто друзья, которыми мы назвались малышам.

— Я уверен, что когда в Библии говорится об ангелах..., — сказал я, — моделью, которую использовали, был спящий ребенок.

Я улыбнулся.

— Ммммммммм хммммммммммм, — согласилась Мерседес.

Она легким движением, переместилась из положения рядом со мной, в положение передо мной. Она обхватила меня обеими руками за талию и прижалась ко мне. Мы разделили наш первый поцелуй без посторонних с тех пор, как они со Стефи, оставили меня позади много лет назад. Мы оба помнили о том, что три пары глаз внимательно следят за нами.

В своей комнате, Мерседес открыла еще один чемодан и достала ночную рубашку, после чего мы прошли по коридору в мою спальню. Теперь она была нашей. Мы не стали обсуждать это.

Мы провели ночь вместе, заново знакомясь с телами друг друга и занимаясь любовью. Оказалось, что мы по-прежнему знали, как все части подходят друг к другу, какие кнопки нажимать и когда. Все работало отлично. Мерседес встала перед самым рассветом, надела ночную рубашку и пошла в "свою" спальню, где она все еще не распаковала свой багаж.

* * *

В течение почти трех недель мы делали вид, что спим раздельно. Мерседес вставала рано, чтобы вернуться в "свою" постель, но однажды утром будильник не зазвонил. Впервые мы с ней узнали о проблеме, когда все трое детей забрались к нам в постель и объявили - потребовали - чтобы кто-то встал и приготовил завтрак. Им было все равно, кто займется приготовлением блинчиков и сосисок, но им нужно было сделать это быстро, чтобы они могли посмотреть мультфильмы.

Мерседес была в ночной рубашке, а я - в трусах. Нам повезло, что мы нашли время, прежде чем заснуть накануне вечером, чтобы надеть что-нибудь - я даже не хотел думать, что бы случилось, если бы они застали нас обнаженными - слишком много вопросов. Я решил поменять батарейки в радионянях в их комнатах и увеличить громкость, чтобы у нас был хотя бы шанс, получить хоть какое-то предупреждение.

После того как нас поймали, Мерседес официально переехала ко мне в главную спальню. К нашему удивлению, никто из детей даже отдаленно не был обеспокоен тем, что мать Мэтти, каждую ночь спит с отцом Томми и Джуди. Это их нисколько не беспокоило. Мы ожидали, что будет много недовольства и сильного смятения.

Воодушевленные этим, учитывая, как легко они уже приняли нашу близость, мы с Мерседес усадили их и поговорили о мамах и папах и о том, как бы нам хотелось, чтобы я был папой для всех троих, а Мерседес - мамой для всех троих. Я сказал Томми и Джуди, что их мама находится на небесах и вечно наблюдает за ними, но объяснил, что Мерседес будет их "мамой", которая будет заботиться о них каждый день. Джуди и Томми очень легко приняли новые условия. Они уже установили тесную связь с Мерседес, а она с ними.

Мэтти, чей отец отсутствовал с момента ее рождения, интересовалась только тем, буду ли я ее папой, буду ли я по-прежнему читать ей сказки, как мы это делали последние несколько недель. Когда она услышала, что я буду читать еще больше сказок и что никогда не уйду, она была полностью согласна.

* * *

Мы ожидали, что рассказ нашим родителям будет травмирующим, и мы ожидали тонну советов не спешить, все обдумать и прийти к рациональному решению - все в таком духе. Мы ожидали, что не будет никакого открытого противодействия, но, может быть, небольшое сопротивление...

Поскольку они были ближе всего, мы сначала поехали в дом моих мамы и папы.

Через несколько мгновений после того, как мама и папа быстро обняли всех троих детей, Мэтти, Томми и Джуди убежали на задний двор. Томми и Джуди хотели показать Мэтти песочницу и качели, которые папа построил для двух моих детей. Нам с Мерседес оставалось принять по стакану маминого лимонада и сесть за стол для "разговора", который, как мы знали, должен был состояться.

— Мама, — сказал я, сделав глубокий глоток лимонада, — это Мерседес, — сказал я в качестве вступления. — Мы собираемся пожениться, — добавил я.

— Я сказала Мэтту, что меня не нужно представлять тебе, — вклинилась Мерседес, прежде чем мама или папа успели что-то ответить.

— Мы уже встречались, на самом деле, Леа, в видеочате много лет назад - Мэтт нас тогда представил, — продолжала Мерседес. — Ты помнишь? — мило спросила она мою маму.

Мама была ошеломлена. Я был уверен, что она собиралась задать несколько очень интересных вопросов, но не смогла их задать. Она внимательно оглядела Мерседес.

— Э-э-э... нет, дорогая, я не думаю...

— А если бы я держала в руках пару модных наручников... хммммм? — весело спросила Мерседес. —. .. Или как насчет небольшого страпона... который ты оставила после вашего отъезда...?

Мама моргнула, затем ее охватило понимание.

— О, черт! — в смятении проговорила мама.

Она почти мгновенно покраснела, в очень интересный оттенок красного.

— Девушка в зеркале! — воскликнул папа. Он ухмылялся.

Папа встал, подошел к Мерседес и формально пожал ей руку.

— Очень приятно познакомиться с вами, юная леди, — сказал он.

В его голосе звучали одобрительные нотки. Папа был на нашей стороне. Он объявил нас хорошей парой и вышел на кухню, чтобы принести кувшин с лимонадом, для пополнения запасов.

Когда Мерседес рассказала, что она наполовину шайенка, мама и папа были поражены. После того как Мерседес рассказала, как ее отец всегда говорил, что рассчитывал на успех с улыбчивой ирландской девушкой, а ее мать утверждала, что поймала шайенского воина себе в мужья, мама и папа были в полном восторге. После ужина, когда трое детей умоляли папу почитать им сказки, стало ясно, что мои родители были очарованы моей шайенской девой и ее малышкой не меньше, чем я.

Замечания о том, что отношения были слишком быстрыми или поспешными, так и не получили развития. Язык нашего тела, казалось, убеждал маму, что все будет просто замечательно.

К тому времени, когда вся посуда была вымыта и убрана в тот вечер, мама и папа усердно работали над тем, чтобы их третья внучка называла их "бабушка" и "дедушка". Им это удалось почти без усилий. Бабушка и дедушка Мэтти, по отцовской линии, всегда были далеки, и она их почти не знала, поэтому она, даже не задумываясь, приняла фамилию Томми и Джуди.

* * *

Через неделю, мы полетели в Филадельфию, чтобы Мерседес могла познакомить меня и моих детей, со своими родителями. Мне очень понравилось с ними знакомиться. Когда я впервые встретил Мерседес много лет назад, то подумал, что мне понравится знакомиться с ними, и это оказалось верным.

После некоторого беспокойства с их стороны - решение о разводе Мерседес было менее двух месяцев назад, когда она приехала разыскать меня - они приняли меня и моих детей, с распростертыми объятиями. Мы прекрасно провели время.

У меня было подозрение, что Мерседес действительно рассказывала своей матери, Фионе, о тех трех неделях, которые мы провели друг с другом. Похоже, она сделала это вскоре после того, как Мерседес оставила меня, потому что Фиона обняла меня очень крепко еще до того, как нас представили друг другу.

К тому времени, когда мы уехали домой, у Томми и Джуди появился еще один набор заботливых бабушек и дедушек, намеревающихся избаловать их до смерти.

Мерседес позвонила родителям своего бывшего мужа, чтобы узнать, не хотят ли они увидеть Мэтти, но они отказались. Да будет так.

* * *

Все впятером полетели в Анкоридж, чтобы пообщаться с бабушкой и дедушкой Томми и Джуди, по материнской линии. В самолете, все трое детей провели фантастическое время, быстро покорив сердца всех стюардесс в первом классе. Все трое получили дополнительные закуски, лакомства и много внимания на протяжении всего полета. Пока стюардессы нянчились с детьми, мама и папа держались за руки и дремали.

Все прошло очень хорошо с Брюсом и Джуди, хотя я заранее беспокоился. Они оба знали, что Шэрон поручила мне найти мать для двоих детей и кого-то, кого я мог бы любить и быть любимым. Они были удивлены, что я так быстро справился, но приняли Мерседес и безоговорочно сделали так, чтобы она чувствовала себя желанной.

В общем, знакомство со всеми родственниками, прошло очень и очень хорошо.

Мы с Мерседес подходим друг другу, как два взаимосвязанных кусочка пазла, и так было с самого начала. У нас никогда не было "первого свидания", и мы прошли путь от "просто встретились" до полной вовлеченности. Как только она вернулась, мы сразу же вернулись к полноценным отношениям, все это время внимательно следя за собой, в поисках проблем. Мы не смогли их найти.

Воодушевленные, мы с Мерседес поженились через целых три месяца после того, как Мерседес и Мэтти удивили меня и моих детей в пиццерии.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Брак с Мерседес был приключением, но комфортным. Мы со многим соглашались, но нам всегда было о чем поговорить. Когда у нас возникали разногласия, мы всегда обсуждали альтернативные варианты и вместе выбирали путь. Иногда я принимал ее точку зрения, на ту или иную проблему, а иногда она переходила на мою сторону.

Честно говоря, хуже всего нам было, когда Мерседес впадала в настроение "что могло бы быть". Мерседес иногда беспокоилась о том, что ей не следовало быть столь категоричной в том, что касается ее танцевальной карьеры. Она задавалась вопросом, что было бы в наших отношениях, если бы она не оставила меня, ради своей карьеры.

Я придерживался более прагматичной точки зрения. Во-первых, что случилось, то случилось. Все это было историей - мы не могли ее изменить. Во-вторых, у нас было трое маленьких детей, которых мы любили, но не имели бы, и мы никак не могли сожалеть о наших детях.

Мы оба знали, даже если она не хотела признавать этого, что если бы она не осталась в своей танцевальной труппе, она бы пожалела об этом - возможно, горько - позже. Любые глубокие отношения, которые мы тогда задумывали, возможно, не сохранились бы, и мы не были бы сейчас вместе.

Несмотря на все, что с нами произошло, мы были женаты, и у нас было трое замечательных детей. Мы глубоко полюбили друг друга и прекрасно проводили время с нашей смешанной семьей. Мы прекрасно подходили друг другу и легко вжились в свои роли. Мерседес была мамой для всех троих детей, а я был папой. Мы вместе работали над установлением границ и правил в семье. И каждый день, на собственном примере, показывали детям, что такое любящие отношения.

Одна из вещей, которую мы делали, заключалась в том, что мы с Мерседес часто проводили вечера свиданий - на самом деле, довольно часто. В конце концов, мы были молодоженами. Мои мама и папа (они же бабушка и дедушка) любили приглашать детей с ночевкой, а пару раз и на целые выходные.

Когда их не было, за всеми тремя детьми присматривала пара сестер. Много лет назад, я продал мустанга Джинджер и еще одну молодую кобылу, двум девочкам-подросткам по фамилии Ингрэм, которые все еще жили не очень далеко. Эмбер и Памеле было уже за двадцать - как раз подходящий возраст для того, чтобы нянчить троицу очаровательных малышей, и мы часто пользовались их услугами. Платили мы им тоже очень хорошо.

Дети часто оставались в детском саду на неделе. Я хотел, чтобы они это делали, и уговорил Мерседес согласиться. Детский сад, который мы выбрали, был довольно маленьким, с большим соотношением воспитателей и детей, так что там было предостаточно отличного присмотра. Мы решили, что для наших троих детей важно встречаться, играть и работать над проектами, вместе с другими детьми. Думаю, Томми, Джуди и Мэтти прекрасно провели время, судя по рассказам, которые они пересказывали Мерседес и мне. Я был уверен, что они многое узнали о том, как ладить с другими и работать в согласии с ними.

Все складывалось очень хорошо. На самом деле, все было почти идеально.

* * *

На телевизионных мониторах было видно, что рейс из Филадельфии в 3:18 приземлился, и даже вовремя. Мы с Мерседес ждали возле карусели, где багаж должен был вскоре дать о себе знать. Мы ждали последнего новобранца Мерседес, для ее школы танцев. Она сказала мне только, что это знакомая женщина из танцевальной труппы, которая тоже уходит на пенсию.

Мерседес ушла из гастролей, после травмы лодыжки и длительного восстановления. Травма была настолько серьезной, что хотя она и зажила, но лодыжка уже никогда не сможет выдержать постоянный стресс от танцев на сцене и огромного количества часов практики. Так что теперь она преподавала и прекрасно проводила время.

Я рассеянно наблюдал за улетающими пассажирами, которые шли по длинному коридору, регистрируясь на свои рейсы, и удивлялся, почему все или, по крайней мере, большинство из них не воспользовались киосками регистрации, установленными повсюду. Для меня не имело смысла стоять в длинных очередях, вместо того чтобы воспользоваться сенсорным экраном, но все равно!

— Эй... кто-то сказал, что сегодня национальный "День голых полетов"? — спросил мягкий голос, за моим левым плечом.

Я вздрогнул, мои плечи защитно сгорбились, когда я повернулся, чтобы найти...

— Стефани! — Я задохнулся. — Боже мой, что ты делаешь...?

Я бросил взгляд на мою дорогую жену, которая самодовольно улыбалась мне в паре шагов. Меня подставили. Я разберусь с этим позже, когда мы не будем находиться в главном зале международного аэропорта.

Я повернулся к Стефани, взял ее руки в свои и держал на расстоянии вытянутой руки. Несколько лет ничего не сделали, чтобы уменьшить эффект, который эта светловолосая, большегрудая и длинноногая женщина произвела на меня, да и на всех гетеросексуальных мужчин в поле зрения - а также на изрядное количество женщин.

— Я должен был догадаться, — заметил я, и действительно должен был.

Да ладно, новый преподаватель танцев, да еще из Филадельфии...? Я просто не обратил внимания.

— Рад тебя видеть, — сказал я Стефани и поцеловал ее в левую щеку. — А... кто это? — спросил я, делая длинный шаг назад.

Маленький клон Стефи, прятался за левой ногой Стефани, которая, как я заметил, была обнажена под юбкой, доходившей только до середины бедра. Очевидно, Стефани все еще была склонна к эксгибиционизму.

— Это Дафна... Дафна, дорогая, не могла бы ты поздороваться с Мэттом?

Я присел на корточки, чтобы оказаться на уровне глаз маленькой девочки, очевидно, дочери Стефани. Улыбаясь, я протянул руку.

— Я очень рад познакомиться с тобой, Дафни. Твоя мама говорила тебе, что мы с ней были друзьями с давних времен?

Маленькая козочка нерешительно кивнула, а затем усмехнулась. Без предупреждения, она сократила расстояние между нами, бросилась мне на шею и обняла меня. Я не ожидал этого, и она чуть не опрокинула меня на спину. Мне пришлось спасаться, быстро опустив левую руку за спину, на искусственный мраморный пол.

Усевшись на пятки, я положил руки на ее талию и притянул ее к себе, чтобы снова обнять и поцеловать в щеку.

— Итак... давай проведем игру в вопросы, которую проводят все взрослые, — предложил я. — Сколько тебе лет...?

Она подняла четыре пальца, счастливо улыбаясь.

— Как тебя зовут?

— Дафна Мерседес Уолтон, — ярко ответила она.

Я бросил быстрый взгляд на Мерседес.

— Ты знаешь эту леди? — спросил я, указывая на свою жену.

Дафна энергично кивнула.

— Тетя Мерседес..., — ответила она.

— Я думаю, тетю Мерседес тоже нужно обнять, не так ли? — сказал я ей.

Четырехлетняя малышка снова кивнула и помчалась к Мерседес. Моя жена наклонилась, чтобы подхватить малышку, и они крепко обнялись.

Когда я встал, Стефани подошла ко мне, обхватила меня за талию и обняла более крепко, чем раньше.

— Я скучала по тебе, Мэтт, — пробормотала она.

Она легонько поцеловала меня в губы, крепко притянула меня к своему телу, затем оставила меня и переместилась к Мерседес. Три женщины долго обнимались втроем.

Раздался предупреждающий сигнал, и багажная карусель начала двигаться по своей серпантинной траектории, перевозя все вещи пассажиров для получения. Стефани указала на свои сумки и сумки Дафны, когда они проезжали мимо, чтобы я мог выхватить их и снять с ленты, а затем поставить на пол рядом с нами. Стефани и Мерседес схватили по одному большому чемодану и покатили их к выходу, а я потащил за собой две огромные сумки - к счастью, у них были колесики. Маленькая Дафна надела крошечный розовый рюкзачок, украшенный зайчиками, и поплелась вместе с нами к временной парковке.

Я погрузил все в багажник пикапа, забрался на водительское сиденье и проверил, как сидит мой "Глок" в кобуре на животе. Аэропорт не должен был быть местом опасности, но - всякое бывает!

Я завел двигатель и включил кондиционер. Мерседес и Стефани уже были заняты тем, что казалось началом долгого, долгого разговора, а Дафна внимательно слушала.

— Итак... куда мы направляемся? — спросил я.

Я был уверен, что уже знаю.

— Комната для гостей, уже приготовлена, — невозмутимо ответила Мерседес.

Я знал, куда мы направляемся - просто хотел, чтобы это было подтверждено.

* * *

Дома Дафна воссоединилась с Мэтти и была представлена Томми и Джуди, которые приняли новую девушку без колебаний. Томми спросил, есть ли у меня друзья-мальчики, но, кажется, не очень расстроился.

Через несколько мгновений, все четверо детей выбежали на улицу, на детскую площадку, которую мы построили на заднем дворе. Мерседес и Стефани продолжали свой марафонский разговор, а я сидел на террасе и наблюдал за игрой детей.

* * *

— Говори! — сказал я Мерседес, когда она уже не могла от меня убежать.

Мы лежали в постели, я перевернул ее на спину и склонился над ней, после продолжительного сеанса поцелуя.

— О Стефи? — невинно спросила она.

— О Стефи! — твердо сказал я. — Что происходит?

— Ей нужна была работа, у меня была работа для нее, она как моя младшая сестра - ты знаешь это. Я люблю ее и хотела, чтобы она работала со мной в студии, она согласилась, приехала сюда, и я хочу, чтобы она жила с нами, чтобы у меня все время была моя сестра рядом, хорошо?

Во всем этом многословном объяснении, не было ничего угрожающего. Она явно отрепетировала его заранее. Вообще-то, ничего из этого меня не удивило. Но...

— В прошлый раз, когда ты привезла Стефани на ранчо, ты сделала это, чтобы вбить клин между тобой и мной, — прямо сказал я ей. — Есть ли какая-то причина, по которой ты чувствуешь необходимость разлучить нас сейчас?

Мерседес хихикнула. Ее это ничуть не беспокоило. Она положила руки мне на шею и притянула меня к себе, для долгого поцелуя.

— Тогда это не очень хорошо сработало, не так ли? — тихо прошептала она. — Ты и Стефи очень хорошо поладили, и в итоге, мы стали... как три мушкетера, да?

Ну, не совсем. Мы втроем, были сексуально связаны две из трех недель, которые я тогда провел с Мерседес - дикий, парной секс, который продолжался практически весь день и каждый день. Я не помнил, чтобы у Александра Дюма, мушкетеры когда-либо занимались сексом друг с другом.

Я неуверенно сдвинулся на кровати, и Мерседес захватила мою правую ногу между двумя своими бедрами и держала меня неподвижно.

— Мерседес, — начал я, — мы теперь женаты, а не одиноки, не связаны и... Я не знаю, что... безответственно, может быть? Мы не можем просто...

Я был уверен, что Стефани не была здесь, чтобы разлучить нас с Мерседес, но альтернатива была минным полем, которое тоже нужно было пройти.

— Ш-ш-ш-ш, — прошептала Мерседес мне на ухо. — Стефи пришла сюда, чтобы работать со мной в танцевальной студии, я люблю ее до смерти и хочу, чтобы она была рядом. Она будет хорошим другом и для тебя, милый. Она не встанет между нами ни в коем случае... понимаешь?

Я не ответил сразу. Я все еще обдумывал ее ответ, потому что не был уверен...

Мерседес придвинулась ближе ко мне и задрала подол ночной рубашки выше талии. Не успел я опомниться, как она направила стояк, о котором я даже не подозревал, между губами ее киски и глубоко внутрь нее.

Я так и не смог задать больше ни одного вопроса.

* * *

Это сработало. Очень хорошо сработало. Мы снова стали для Мерседес, версией "Трех мушкетеров", повторив наши отношения многолетней давности, только без секса. Мы с Мерседес были обычной семейной парой, а Стефани была нашей гостьей. Вроде того. Для гостьи Стефани, конечно, делала много работы по дому.

Мы разделили все обязанности по дому и другие дела, которые нужно было делать по дому. У нас не было действующего ранчо, поэтому работы вне дома было минимум. Обычно этим занимался я, но часто ко мне присоединялись женщины.

Мерседес и Стефани выезжали каждый понедельник, среду и пятницу утром на внедорожнике Мерседес, направляясь в танцевальную студию на занятия для взрослых, которые они вели. Поздно вечером по вторникам и четвергам, они проводили занятия для младших девочек (и нескольких мальчиков), после окончания школы.

Я готовил завтрак для наших четверых детей, одевал их в детский сад, если мне нужно было идти в офис в этот день, или в игровую одежду, если у нас был "свободный" день. Если погода благоприятствовала, дети проводили большую часть утра, играя на улице. Им нравилось, когда я выходил на террасу, где они могли видеть меня и где я мог наблюдать за ними, пока они играли. Иногда они даже уговаривали меня, сыграть какой-нибудь придуманный персонаж, который соответствовал их фантазии, в данный момент.

После раннего ужина во вторник и четверг, я отводил всех четверых в их танцевальной одежде в студию, где они присоединялись к танцевальным классам других детей, их возрастной группы. Томми без особого энтузиазма относился к занятиям танцами, но три девочки были в полном восторге, от обучения танцам с Мерседес и Стефани. Томми терпел и даже, казалось, получал удовольствие от занятий.

Мы привыкли к рутине, но в то же время следили за тем, чтобы все было свежо и спонтанно. Чаще всего наши с Мерседес свидания расширялись, и Стефани ходила с нами на ужин, танцы, концерты или просто в кино. Мы стали участвовать, на небольшом уровне, в некоторых местных благотворительных организациях и движениях.

* * *

Нас пригласили на бал в дом Кайла Малвейна, целью которого было собрать деньги на сохранение ряда местных исторических мест. Шутка заключалась в том, что Малвейнам принадлежала половина юго-западной части города, и у них были опционы на приобретение оставшейся части. По их собственной оценке (да и по оценке большинства других), они были движущей силой в большом городе. У меня было приглашение для себя и одного, но я выторговал еще одно, чтобы Стефани могла пойти со мной и Мерседес.

Мероприятие проходило при черном галстуке. Мерседес и Стефани были в длинных вечерних платьях. Цвет платья Мерседес был "морская пена" (я бы назвал его зеленовато-серым, если бы меня спросили). Платье было без плеч, с разрезом внизу, слева спереди, который обнажал ее длинную, стройную ногу, когда она ступала. На ней оно смотрелось фантастически.

Платье Стефани было красивого королевского синего цвета, который хорошо сочетался с ее светлыми волосами. Оно имело глубокий V-образный вырез, который демонстрировал ее декольте с максимальной выгодой. В платье был разрез, чтобы показать ее ногу с левой стороны.

Я был гадким утенком нашей маленькой троицы в черном смокинге - пиджаке и брюках, белой рубашке, черном галстуке-бабочке и камербанде (широкий пояс, который носят на талии, часто вместе с смокингом - пер. ), а также в лакированных кожаных туфлях "Веллингтон". Мне нравился мой камербанд - он хорошо облегал мою талию... и помогал скрыть рельеф пистолета Glосk 38, который я носил в кобуре на животе.

Я думал оставить оружие 45-го калибра дома, но без него, я чувствовал себя голым. У меня всегда было разрешение на скрытое ношение оружия, и сегодня я чувствовал себя еще сильнее в плане самозащиты и защиты всех детей и женщин, в моем расширенном семейном кругу. Одним из первых моих действий после возвращения в Техас с Аляски, было продление разрешения на ношение оружия.

Когда мы втроем вошли в зал, на нас обратили внимание, в основном потому, что две женщины, которых я сопровождал, были совершенно великолепны в своих платьях. Мы тоже привлекли много внимания, когда начали танцевать.

Мерседес и Стефи любили танцевать. Конечно, они много лет профессионально танцевали, а теперь преподавали танцы в собственной студии в западной части города. Более того, они хотели, чтобы и мне нравилось танцевать.

Я знал достаточно, чтобы уметь шаркать ногами и держаться за привлекательную женщину, пока она танцует, еще до знакомства с Мерседес и Стефани, но они подняли все на гораздо более высокий уровень в свой короткий визит, когда мы уже были вместе. Хотя я считал себя рожденным с пресловутыми двумя левыми ногами (да еще и приделанными задом наперед), мои две дамы побуждали меня к все большим и большим усилиям, чем дольше мы были вместе.

На самом деле они разработали новый шаг, предназначенный для того, чтобы две женщины и мужчина могли комфортно танцевать вместе. Я думал о себе как о реквизите, просто для демонстрации танцевальных навыков Мерседес и Стефани. Вместо меня, они могли бы использовать манекен из магазина, но я был в состоянии передвигаться и сам мог выйти на танцпол, поэтому они выбрали меня.

То, что мы делали, было адаптировано из номера, который они танцевали во время гастролей с труппой, мы трое всегда были в движении и всегда в тесном контакте. После нескольких месяцев практики, я только начинал быть достаточно уверенным в себе на танцполе, чтобы начать получать удовольствие, держа одну женщину, а затем другую в своих объятиях, пока мы кружились друг вокруг друга в сложном узоре. Это было весело, и я получал от этого огромное удовольствие. А кому бы не понравилось? Я был центром, вокруг которого танцевали две прекрасные женщины.

Очевидно, мы тоже хорошо выглядели. Чем дольше мы танцевали, тем больше интереса вызывали. Я не осознавал этого, но мы подошли очень близко к низкой сцене, на которой играл оркестр. Когда номер закончился, я увидел, что руководитель оркестра улыбается нам и тихо хлопает, показывая на зал позади меня. Когда я обернулся, танцпол, на значительном расстоянии вокруг нас троих, был свободен от других танцующих. Наши усилия были встречены приятными аплодисментами.

Я поклонился, как мог. Мерседес и Стефани сделали реверанс и мило улыбнулись. Мы ушли с танцпола в направлении бара. Все это было весело, но танцевать с этими двумя - та еще работа!

Девушек приняли в компании мужчин и женщин, в одном конце длинного бара. Мерседес и Стефани принимали с широкими, восхищенными улыбками и осыпали тоннами комплиментов. Я воспользовался своим преимуществом и пошел в другой конец бара, чтобы взять два бокала белого вина для них и бутылку (ароматизированной) воды для себя. Когда бармен заканчивал наливать вино, я услышал шум с того места, где оставил двух своих партнерш по танцам.

— Посмотрим на них, сучка! Ну же... ты весь вечер ими сверкала, выпендривалась, так что теперь...!

Я обернулся. На Стефани наседал невысокий полный мужчина, от которого так и веяло агрессией. Я мельком увидел, как он схватил ее за грудь, зацепил верхнюю часть платья и рванул его вниз. Правая грудь Стефани, а затем и левая, открылись взору.

Я уже был в движении, прежде чем у меня возникла мысль подойти к ней. Должно быть, я бежал, но не помню, как это сделал - время сделало этот трюк - замедлилось в кризисной ситуации. Внезапно я оказался позади и справа от мужчины, нападавшего на Стефани. Я успел заметить, что Стефани смотрит на меня. Похоже, она не испытывала никакого стресса - она просто ждала, когда я снова все исправлю.

Схватив парня за правое плечо, я дернул его левой рукой и зарылся правой в его брюхо, делая все возможное, чтобы пробить кулаком до позвоночника. Когда он сложился пополам, его подбородок встретил мое правое колено, сильно и резко поднявшееся вверх.

Его верхняя часть тела была отброшена назад, и он продолжал заваливаться назад, пока не растянулся на твердом полу, истекая кровью и уже находясь в коме. Я начал подходить к нему - я собирался нанести удар носком моих веллингтонов, сорок третьего размера, по его грудной клетке, но в этом не было необходимости. Он был явно в отключке.

Я повернулся, нашел Стефани и взял ее под защиту в свои объятия. Она прижалась ко мне, крепко обхватив руками мою талию.

— Ты в порядке, милая? — мягко спросил я, отстраняясь, чтобы посмотреть ей в лицо.

Она кивнула, прильнула щекой к моей груди и прижалась еще крепче. Через мгновение, я отстранился на несколько сантиметров, снял пиджак и накинул его на плечи Стефани, чтобы скрыть ее наготу.

Вокруг нас царило столпотворение. Одни люди жалобно спрашивали, что происходит, другие отвечали, рассказывая об увиденном. Не все, конечно, видели все с самого начала. Объяснения начали значительно отклоняться от того, что произошло на самом деле. Я оглянулся в поисках Мерседес. Она стояла у моего правого локтя, выглядела обеспокоенной и немного встревоженной.

Мерседес держала в руках свой телефон. В наш век, их носят с собой даже в официальные бальные залы.

— У меня все на видео! — торжествующе крикнула она. — У меня все есть. Этот короткий и пухлый пытался изнасиловать Стефани прямо здесь, на полу, и я все сняла на камеру!

Ее голос прорезался сквозь безумие и на долгое мгновение прекратил все обсуждения.

Я кивнул в знак понимания и побудил Стефани повернуться, поймал Мерседес глазами, и мы начали двигаться к широкой лестнице, ведущей к двери, в которую мы пришли. За несколько метров до первой ступеньки, нас перехватил очень высокий, очень мускулистый парень в смокинге, в который он едва влезал.

— Мистер Малвейн хотел бы посмотреть телефон дамы, сэр, — сказал он мне совершенно серьезно.

Он показал налево. Напротив высокой колонны, стоял тот самый Малвейн. Выражение его лица не было таким, как у гостеприимного хозяина. Судя по выражению его лица, он был встревожен, рассержен и обеспокоен по очереди. Но в основном, он был зол - совершенно взбешен!

— Нет! — ответил я коротко, но, по-моему, не воинственно. —. .. Этого не случится!

Я начал обходить парня справа - это было похоже на обход небольшой горы - но он вытянул правую руку и положил ладонь мне на грудь, чтобы остановить меня.

Он посмотрел на Мерседес и сделал жест "дай мне" левой рукой, удерживая меня на расстоянии правой. Я двинулся, и левая рука человека-горы схватила меня за плечо, чтобы удержать на месте.

— Посмотри вниз! — гортанно прорычал я.

Я был не в лучшем настроении.

Он не беспокоился. Он был уверен, что контролирует ситуацию.

Я ткнул его в живот пистолетом "Глок", который достал из кобуры.

— Смотри... ВНИЗ! — предупредил я его.

Он, наконец, посмотрел и, обладая большим умом, чем я ему приписывал, мгновенно понял, что ситуация изменилась. На самом деле, он ни черта не контролировал.

Мой палец, на спусковом крючке, находился на утопленном предохранителе, и все, что мне нужно было сделать, это нажать на спусковой крючок. У "Глоков" предохранитель встроен в сам курок, и я уже передернул затвор... еще немного давления на курок, и он начнет выбрасывать большие пули в тело мистера Мэн-Маунтина (человек-гора - пер.).

— Он направлен вверх, — разговорился я. — Если я начну стрелять, то всажу девять пуль 45-го калибра, прямо в твое чертово сердце... понял?

Он кивнул. Его руки медленно поднялись вверх, чтобы показать мне, что они пусты.

— У тебя есть пистолет? — спросил я.

Он кивнул.

— У меня на спине, — объяснил он.

— Вынь его, — сказал я ему, —. .. медленно... левой рукой... только большим и указательным пальцами!

Он сделал то, что я приказал, двигаясь очень осторожно.

Я протянул левую руку поперек своего тела и взял большой полуавтомат, из его не сопротивляющихся пальцев. Я отступил на пару шагов, все время держа дуло оружия направленным на человека-гору. Сзади меня раздались вздохи. Большая часть толпы впервые увидела, что я держу на мушке человека.

— На живот, — приказал я.

Он не колебался, сразу же встал на колени.

— Стефани... Мерседес...

Я подозвал двух женщин слева от себя и опустил правую руку так, чтобы дуло было направлено вниз. Мой палец на спусковом курке, был окончательно вытянут вдоль рамы под затвором, так что внезапный спазм пальцев, не мог вызвать выстрел.

Мерседес, Стефани и я поднялись по ступенькам, пересекли холл и в мгновение ока оказались за дверью. Я бросил оружие телохранителя на вешалку в вестибюле, когда мы проходили мимо. Внедорожник, на котором мы ехали, был подогнан к входу ничего не подозревающим парковщиком, и мы спокойно уехали.

После этого все пошло гладко, никто не пытался нас задержать. Через пару миль, по дороге мимо нас промчались три полицейские машины, ехавшие на большой скорости в противоположном направлении. Однако, они не обратили на нас никакого внимания.

Наша поездка на аэродром МакРиди, прошла без происшествий. Аэродром принадлежал мне почти год, но название я оставил нетронутым. Многие летуны выходного дня, которые были моими лучшими клиентами, узнавали это место по старому названию, и они использовали его, потому что знали его.

Через несколько минут после приезда, наш внедорожник занял свое парковочное место рядом с ангаром, и мы оказались на борту двухмоторной "Цессны", на которой прилетели в город. Я начал взлет, пока Мерседес и Стефани пристегивались. Через сорок две минуты после того, как мы подняли колеса, самолет уже стоял на приколе и был привязан. Мгновение спустя, мы были в безопасности внутри нашего ранчо/замка. С той системой безопасности, которая у нас была, никто не сможет нас побеспокоить.

* * *

На этом, конечно, дело не закончилось. К следующему дню, детективы в большом городе выяснили личности всех участников. Они договорились с шерифом округа, где мы жили, чтобы он приехал на допрос. На самом деле, их было достаточно, чтобы составить караван из шести машин, который въехал в наши ворота и подъехал к главному дому.

Шериф сам подошел к нашей входной двери, буквально со шляпой в руке. Он знал, что мой отец был шерифом этого округа в самые неспокойные годы, и ему было известно, что большинство старой гвардии округа, хорошо помнит те времена и моего отца. Когда нынешний шериф увидел отца, стоящего у нашей входной двери, он проявил всю свою вежливость, почтение и вежливые просьбы.

Внутри, Стефани, Мерседес и я дали городским полицейским письменные показания, которые мы уже подготовили, и отвечали на их вопросы до тех пор, пока казалось, что они искренне пытаются зафиксировать факты произошедшего. Мы также передали им копию видео, снятого Мерседес на ее телефон.

Как только самый младший детектив задал вопрос "с подковыркой", один из наших адвокатов прервал допрос, отрывисто заявив, что мы трое больше не будем отвечать ни на какие вопросы, ни сейчас, ни когда-либо. Он также заставил его замолчать. Молодой детектив, получил несколько раздраженных взглядов от своих коллег-полицейских.

Одна из официальной свиты, оказалась из офиса окружного прокурора, и оказалось, что она знает всех адвокатов, которых я пригласил в то утро. Когда детектив бросил вопросительный взгляд в ее сторону, она пожала плечами. Она ничего не могла сделать.

Она знала, что мои адвокаты были хорошими - лучше, чем хорошими, они были выдающимися - как и должно быть, учитывая, сколько я им платил. Я надеялся, что эти расходы будут оправданы.

Другая группа, из моей команды адвокатов, уже была в офисе окружного прокурора в городе, требуя объяснить, почему идиот, напавший на Стефани, еще не сидит за решеткой и не обвиняется в попытке изнасилования и нападении. Возможно, его следовало бы обвинить и в смертельной тупости, если бы такое обвинение существовало.

* * *

Через три недели и четыре дня, все было кончено. Дуфус оказался младшим сыном мистера Малвейна. Малвейн попытался защитить поведение своего сына и даже переложить вину на Стефани. Наши адвокаты набросились на него, давая понять адвокатам Малвейна и города, что они сделают с ними в суде за оскорбление жертвы. Наш главный адвокат, казалось, слюной исходил при мысли о том, как он будет разрывать их на части, на публичной арене.

Команда Малвейна отступила, и как только началось отступление, это стало снежным комом, катящимся вниз по склону. Под давлением, окружной прокурор предъявил Дуфусу обвинения в трех тяжких преступлениях и ряде мелких правонарушений. Оказалось, что помимо той, что сняла Мерседес, существует дюжина видеозаписей инцидента, и ни на одной из них, нет ничего благоприятного для Малвейнов.

В итоге, Дуфус признал себя виновным по единственному обвинению в попытке изнасилования и был приговорен к шести месяцам тюремного заключения, избежав тяжелого срока в техасской тюрьме, но в его послужном списке, все равно осталась судимость за уголовное преступление.

Окружной прокурор сначала хотел оказать услугу Малвейнам и обвинить его в мелком правонарушении, но наши адвокаты позаботились о том, чтобы местные СМИ были в курсе происходящего. На последних выборах, окружной прокурор выиграл не так уж много, и он предпочел бы, чтобы в следующий раз, его противника (меня) не поддерживал хорошо обеспеченный оппонент, выступающий за закон и порядок.

Прокуратура попыталась сделать что-то из того, что я "размахивал" оружием, но мы ответили, что действия огромного телохранителя, представляли собой незаконное сдерживание и применение потенциально смертоносной силы, было вполне уместным. Появилось видео, на котором видно, как огромный человек кладет свою правую руку мне на грудь, и это положило конец любым предположениям о том, что я мог поступить неосмотрительно. Если бы человек-гора действительно конфисковал телефон Мерседес, это вскрыло бы еще один большой клубок проблем - кража, препятствование и фальсификация доказательств, были в числе упомянутых. Прокурор благоразумно отказался от любых предположений о том, что он может даже подумать о возбуждении дела против меня.

Мои адвокаты были разочарованы. Они видели шанс, получить кучу оплачиваемых часов, если бы окружной прокурор действительно продвинулся вперед.

Иск Стефани против Малвейнов, за создание враждебной обстановки - адвокаты говорили что-то вроде этого, но я не слишком внимательно слушал - был сразу же урегулирован во внесудебном порядке, чтобы избежать еще большего негативного внимания. Внезапно, Стефани стала миллионершей, и Малвейн даже оплатил ее адвокатские услуги.

Наша команда адвокатов вернулась в Даллас, я перестал выкладывать огромные деньги за их услуги, и на нашем ранчо воцарился мир. Я по глупости думал, что это будет постоянным состоянием.

* * *

Несколько недель спустя, мои мама и папа приехали за всеми четырьмя детьми - маленькая девочка Стефани, Дафна, уже давно была удочерена, как одна из внучек моих родителей - и вся группа отправилась в долгий поход на выходные, в большом мамином и папином фургоне. Я не считал сон на хорошей кровати в большом фургоне "походом", но каждому свое. Судя по видеочату, который мы провели с ними вечером, дети веселились от души.

Мама и папа не переставали улыбаться. Четыре внука, предоставленные сами себе, без родителей, были для мамы и папы раем.

Я лежал в постели и, поскольку Мерседес не было со мной, просматривал списки премиальных киноканалов кабельного провайдера в поисках фильмов, которые можно записать на видеомагнитофон и посмотреть позже. Я расслабился и наслаждался тем, что не нужно быть "дежурным" на случай любой детской чрезвычайной ситуации, которая может возникнуть в коридоре без предупреждения.

Дверь в прихожую открылась, и Мерседес скользнула внутрь. Она удивила меня - я думал, что она в главной ванной и должна была войти в спальню через ее проем, а не из коридора. И был удивлен вдвойне, когда Стефани вошла в спальню, сразу за моей женой.

Обе женщины были одеты в прозрачные черные пеньюары, которые ничуть не скрывали их роскошные тела. Я убедился, что покрывало поднято достаточно далеко, чтобы скрыть мою середину, потому что там внезапно образовалась небольшая палатка.

— Мэтт... дорогуша... у нас проблема! — серьезным тоном объявила Мерседес.

Я почти слышал, как Скуби Ду сказал "Рух-Рух" где-то рядом.

Мерседес села на кровать справа от меня и конфисковала универсальный пульт дистанционного управления. Стефани устроилась на кровати слева от меня, но не делала никаких попыток приблизиться ко мне. Она просто сидела и смотрела на меня, сияющим и роскошным взглядом. Хорошо...

Мерседес запустила DVD-плеер, прокрутила опции, выбрала клип с надписью "Стефани" и нажала на него. Что бы она ни собиралась играть, она уже все подготовила.

— Смотри! — приказала Мерседес.

Это было видео, снятое ею во время "инцидента в Малвейне". Я был хорошо с ним знаком. Я наблюдал, как Дуфус, на мгновение, закружился перед Стефани, а затем положил руку ей на грудь. Секундой позже, он схватил верх ее парадного платья и рванул вниз. Взору открылись большие груди Стефани.

Она не открыла рот, чтобы закричать, хотя другие, в радиусе действия телефонного микрофона, несомненно, закричали. Внезапно, я влетел в фокус с левой стороны от зрителей, схватил парня и быстро избил его. Мне понравилось, как я это сделал. Силы хватило, чтобы оттащить его от Стефани, но я сдержался, когда мог бы втоптать его в землю. Я думал, что это показывает, что я, наконец-то, повзрослел.

Всем моим адвокатам тоже понравилось то, что я сделал. Это не оставляло властям, никакой возможности обвинить меня в чем-либо. Клип закончился тем, что я выскользнул из пиджака и накинул его на плечи Стефани, чтобы скрыть ее обнаженную грудь.

— Ты это видел? — эмоционально потребовала Мерседес.

Я не был уверен, что она имела в виду, кроме очевидного.

— Да, я видел это раньше, — спокойно ответил я.

Понятия не имею, что Мерседес имела в виду.

Мерседес запустила видео заново.

— Смотри, что здесь происходит, Мэтт... смотри на лицо Стефи... смотри на ее глаза...

Я так и сделал, пока Мерседес проигрывала ролик в замедленном режиме. Но ничего особенного я не увидел, чего не видел раньше. Я неохотно пожал плечами - мне очень хотелось добавить что-то к обсуждению, но пришлось признать поражение. Не знаю, что именно моя жена хотела, чтобы я увидел.

Мерседес забралась на кровать, и я освободил для нее место, перебравшись под покрывало поближе к Стефани, которая лежала поверх него и, следовательно, была от меня в безопасности. Моя жена снова направила пульт на плеер и перезапустила видео в замедленном режиме.

— Ты видишь...? — почти прошептала Мерседес. —. .. Наша Стефи не боится этого парня... она даже не смотрит на него - она смотрит на тебя, который придет, чтобы спасти ее. Видишь...?

Похоже, это было правдой. Стефи не следила за лицом Дуфуса и не смотрела вниз, чтобы увидеть, что он делает с ее платьем. На самом деле она, казалось, смотрела туда, где я внезапно появился в поле зрения. Она даже не вздрогнула, пока я избавлялся от мерзавца. Когда я отошел от него и повернулся к ней, она лишь наклонила лицо, чтобы посмотреть мне в глаза, обняла и уткнулась лицом в грудь.

Мерседес перевела видео на кадр, где Стефани смотрела мне в лицо, и заморозила изображение. Моя жена наклонилась и нежно поцеловала меня в губы.

— Малыш, — тихо сказала она. —. .. Стефи не боялась - она знала, что ее рыцарь в сияющих доспехах придет, чтобы спасти ее... и ты это сделал.

Она сделала паузу на мгновение, чтобы ее слова дошли до сознания.

— Милый... видишь, как она смотрит на тебя...? Ты можешь видеть это. Моя "сестра" влюблена в тебя... и ты это знаешь, — закончила она.

Я с большим облегчением вдохнул воздух. Я не мог отрицать того, что сказала Мерседес.

—. .. А вот что сняла на телефон миссис Стэнли..., — заметила Мерседес, упреждая все, что я мог бы сказать в свое оправдание.

Мерседес включила еще один очень короткий ролик - в нем было показано, как я быстро сбрасываю пиджак от смокинга, накидываю его на плечи Стефани и обнимаю ее, чтобы утешить. Когда проигрыватель дошел до конца, Мерседес включила задний ход и остановила его на том моменте, когда я смотрю вниз на Стефани.

—. .. И дорогой, — пробормотала Мерседес, — ты тоже ее любишь!

Я не знал, что сказать. То, что она сказала, было правдой, хотя в душе, я долгое время отрицал это. Я не мог опровергнуть то, что говорила мне Мерседес. Видео было неопровержимым.

— Дорогая..., — начал я задушено, — я бы никогда...

Я остановился, взглянув на Стефани. Я не хотел причинять ей боль, но я должен был успокоить свою жену...

— Детка, — снова начал я, — я просто никогда не смог бы тебе изменить. Я бы так с тобой не поступил...

Мерседес была занята, пока я пытался разобраться в этом минном поле. Она выключила DVD-плеер, приглушила свет в спальне до теплого полумрака, а затем встала, чтобы расстегнуть пеньюар и позволить ему соскользнуть вниз и упасть вокруг ее лодыжек.

Меня привлекло движение слева. Стефани тоже снимала свой пеньюар и радостно улыбалась мне, делая это. Обе обнаженные женщины скользнули под покрывало и прижались ко мне. Стефани положила голову на мое левое плечо, а Мерседес прижалась ко мне справа, затем приподнялась на левом локте.

— Детка..., — тихо прошептала она, — я знаю, что ты никогда не изменишь мне... в тебе этого нет, милый...

— Но..., — запротестовал я.

— Ш-ш-ш-ш-ш. Я знаю...

Она поцеловала меня и ободряюще похлопала по груди. Обе женщины, поцеловали меня в каждую щеку.

— Посмотри на нас, Мэтт, детка, — безмятежно сказала Мерседес.

— Здесь никто никому не изменяет... никто никого не предает... никто никого не обманывает... никто не действует за чьей-то спиной... все у всех на виду... правда? — ворковала Мерседес.

Стефани приподнялась на правом локте и наклонилась, чтобы поцеловать меня в губы. Когда я не стал возражать, она сделала это снова, на этот раз дольше и чувственнее.

— Я действительно люблю тебя, Мэтт, — прошептала она. — Люблю с тех пор, как... навсегда, и всегда буду любить.

— Видишь? — пробормотала Мерседес, с другой стороны. — Она любит тебя, я люблю ее, она любит меня, и я люблю тебя, и ты любишь меня... и ты любишь Стефи... не так ли, милый?

— Я. .. правда, да, — признался я, — но...

— И поскольку ты стал причиной развода Стефи, мы просто обязаны все это исправить... ты ведь это понимаешь, правда?

— Я не... эй, подожди! Как это я стал причиной...? — запротестовал я.

Меня там даже не было.

—. .. Потому что он не был тобой... и не знал, как быть тобой, — мягко сказала Стефи. —. .. А я даже не знала, что все это время искала тебя. Это было очень несправедливо с моей стороны, но я этого не знала, поэтому у Дэнни не было шанса. Мне было очень жаль, но для нас с ним, с самого начала было уже слишком поздно..., — тихо, с сожалением сказала Стефи. —. .. Но теперь я здесь, с тобой и Мерседес, и обещаю тебе, что мы будем самыми любящими и самыми счастливыми тремя людьми на свете...

Я поверил ей на слово и согласился, что Мерседес говорила правду.

— Но..., — глубоко вздохнул и выпустил все это, в длинном вздохе поражения.

— Вы хоть понимаете, как все усложнится...? — риторически спросил я.

Никто из них не слушал меня, но я не возражал, с учетом того, что их руки делали под покрывалом...

— Мммммм хуммммм, — весело пробормотала Мерседес, с правой стороны от меня.

— Ага, — подхватила Стефи слева от меня, —. .. но мы пройдем через это, детка. Это будет просто замечательно...

* * *

И в основном, так и было. У нас случались размолвки - обе женщины были сильными, энергичными, индивидуальными, и я сам, как известно, обладал некоторыми склонностями к упрямству - но мы заключили железное соглашение всегда все обсуждать и особенно, никогда не давать вещам разгораться. Мы никогда не ложились спать злыми. Иногда мы засиживались допоздна, но, в конце концов, все решалось до того, как выключался свет.

Мы занимались любовью втроем, а иногда вдвоем. Когда мы занимались любовью втроем, казалось правильным, чтобы двое из нас занимались любовью с третьим, а потом все чередовалось, пока все трое не насыщались. Я по-прежнему любил ублажать женщину ртом, поэтому, пока я делал это, другая девушка занималась поцелуями и поглаживаниями сверху, а затем мы менялись. Когда у нас было настроение для хорошего, старомодного буйного секса, мы занимались и этим - довольно часто, на самом деле.

Мы решили, что нам троим нужно много времени друг с другом, возможно, даже больше, чем паре. Мы решили эту дилемму, позволив маме и папе или нашим подросткам-нянькам, часто нянчиться с четырьмя детьми. Мои родители любили всех четверых детей, и хотели видеть их часто и все дольше и дольше.

Когда маме и папе нужно было отдохнуть или у них были дела, мы привлекали Эмбер и Памелу в качестве нянь. Им хорошо платили, и они до смерти любили наших детей.

Когда Пэм уехала в колледж, а Эмбер поддалась чарам местного парня и вышла за него замуж на традиционной июньской свадьбе, они направили нас к другим девушкам в округе, которые оставляли детей у нас на ночь или, время от времени, на выходные. На самом деле, нянь было бесконечное множество, и мы часто пользовались их услугами.

* * *

Перед тем, как первый из детей пошел в школу, я удочерил Мэтти и Дафну. Мэтти назвали в мою честь - муж Мерседес никогда об этом не знал, но его это не очень волновало. Он никогда не хотел детей и не мог быть отцом. Он без лишних уговоров, согласился отказаться от всех родительских прав. Бывший Дафны согласился на то же самое, отчасти потому, что встретил женщину и чувствовал, что должен сосредоточиться на создании семьи с ней. У него не было денег, чтобы регулярно навещать Дафну, и их отношения медленно умирали.

Я был удивлен, когда Стефи, а затем Мерседес захотели завести еще детей. Я думал, что четверо детей - это много - они убедили меня с помощью дискуссий и менее честных средств, что я ошибался. Стефи родила еще одну девочку, а Мерседес - мальчика, через пару лет после того, как мы стали любящим трио, потом Стефи подарила нам мальчика, а Мерседес - еще одну девочку.

Я любил их всех. Моя жизнь наполнена любовью моих женщин и всех детей вокруг нас.

ЭПИЛОГ

Я посмотрел вниз по склону и увидел, что мой девятнадцатилетний сын Томми и две старшие девочки поднимаются в большой дом, вероятно, ужинать, хотя для этого было еще рановато. Мерседес протянула мне наполненный стакан чая со льдом, и мы все трое расположились в креслах на веранде, чтобы насладиться прохладой раннего вечера.

Томми вырос в более мускулистую версию меня, но в форме его носа и серьезности в глазах, иногда можно было увидеть его мать. Семнадцатилетняя Мэтти была милым, живым клоном своей матери Мерседес, а восемнадцатилетняя Дафна, обладала всей грацией и красотой Стефи, а также ее большой грудью. Томми и Дафна уже учились в Техасском университете а&аmр;M, а Мэтти собиралась поступать туда осенью.

Моя дочь, Джуди, хотела стать педиатром и училась на подготовительном отделении медицинского университета, но на несколько недель между семестрами, приезжала к нам домой. Джуди была на заднем дворе и присматривала за всеми четырьмя младшими детьми, игравшими там. Я слышал их возбужденные визги и крики.

Когда я был подростком - моложе, чем наши старшие дети сегодня - мои мама и папа разрешили мне остаться одному в доме, из которого только что вышла троица наших детей. Когда пришло время, я убедил Мерседес и Стефи, что то же самое можно сделать с нашими старшими детьми - это хороший способ воспитать в них ответственность и находчивость, и постепенно ввести их во взрослую жизнь. Мне казалось, что моя идея вполне сработала.

Они вчетвером обустроили дом - в последней версии дома было много спален - и, казалось, все были счастливы. У детей появилась независимость, которой они очень дорожили, а у нас, взрослых, появилось немного пространства для воспитания младших. Отсутствие необходимости слушать последние непонятные безумства того, что называлось музыкой в их поколении, было несомненным плюсом в моей книге.

Я смотрел, как Томми, Дафна и Мэтти уверенно поднимаются по дорожке к нам. Вспаханное поле, на котором я довел себя до кондиции, конечно же, давно исчезло. Теперь это был просто луг.

Две девочки и Томми, шли рука об руку. Они остановились. Томми и Мэтти повернулись лицом друг к другу, очень намеренно. Юная Мэтти потянулась вверх, обвила руками шею Томми и принялась крепко целовать моего сына. Когда они отпустили друг друга, Дафна притянула Томми к себе и прижалась к нему своими губами.

— Ну... черт! — воскликнул я.

То, что наши дети пытались нам сказать, было безошибочно.

Молодые люди снова зашевелились. Томми обхватил правой рукой верхнюю часть тела Мэтти, а левой - Дафну. Молодые девушки так же надежно обхватили его.

Мерседес хихикала рядом со мной.

— Я говорила тебе, что рано или поздно он все поймет, — сказала она, наклоняясь ко мне, чтобы поговорить со Стефи.

Стефи звонко хихикнула, отвечая Мерседес.

— Ему понадобилось достаточно много времени, да?

Очевидно, я был немного слеп к некоторым вещам, происходящим вокруг меня.

* * *

— Папа..., — сказал мне Том, когда они втроем подошли к крыльцу.

Он был не столько вызывающим, сколько серьезным. Девочки поцеловали меня в щеку и стояли в ожидании. Они нежно улыбались.

Я посмотрел на них троих. Попытался сделать злобное выражение лица, но у меня ничего не вышло, и я отказался от этой затеи.

— Вы все понимаете, насколько все будет запутанно и сложно, верно? — я смотрел им всем по очереди в лицо.

Я искал смущения или досады, но не нашел.

— Да..., — сказали они в унисон.

Они снова улыбнулись. Девочки поднялись по ступенькам и обнялись со своими матерями.

— Но у нас всегда будут наши мамы и ты, чтобы помочь нам преодолеть трудности, папа, — тихо и уверенно сказала Мэтти.

Я позволил воздуху в моих легких, вырваться наружу. Не было смысла бороться со сложенной колодой.

— Ну... идите в дом и вымойтесь к ужину, — я встал и направился к входной двери.

Я обнял Тома и каждую из молодых девушек, когда они проходили мимо меня в гостиную.

Потом смотрел им вслед, пока они исчезали внутри. Вздохнул. Действительно никогда не хотел, чтобы они вырастали, но - вот оно.

Две мои возлюбленные, мои жены, подошли ко мне, долго держали меня в своих объятиях и целовали снова и снова. Через некоторое время я открыл дверь и провел их внутрь. Я закрыл за собой дверь и обошел дом, чтобы найти наших малышей на заднем дворе. Хотелось обнять их и поиграть с ними, пока они тоже не выросли.

* * *

В своей жизни, я встретил и полюбил четырех женщин. Одна предала меня, две оставили меня, прежде чем снова войти в мой мир, а одна оставила меня вдовцом. Если я чему-то и научился у них, так это тому, что жизнь продолжает идти вперед, и это захватывающая поездка. Лучше ухватиться и держаться крепче, потому что повороты и изгибы могут подбросить вас, если вы не будете осторожны.

КОНЕЦ