Наказание для стервы. Часть 4

Дама промолчала. Ей было неудобно. Руки, связанные скотчем, затекли.

– Девушки! Пожалуйста, развяжите мне руки. Я никуда от Вас не сбегу, – Шолпан Дамировна бросила умоляющий взгляд на уголовницу.

После того, как Оксанка развязала пленнице руки, дама под смешки бандиток аккуратно расправила юбку и потерла затекшие руки.

– Может, мы договоримся, девочки! Я могу Вам заплатить, чтобы Вы меня отпустили, – с надеждой в голосе предложила пленница.

– Сука ты! Хочешь ментам нас отдать! За лохушек нас держишь! Знаю я, приедем мы за деньгами, а там уже мусора.

– Может, Вы прекратите меня материть!

Дама боялась уголовниц, но все равно эта нецензурная брань так глубоко задевала ее достоинство и самолюбие. Сама Шолпан Дамировна никогда не материлась, потому что считала это ниже собственного достоинства. К слову сказать, дама также не курила и не употребляла спиртное.

– А ты что, пидаразка, не привыкла что ли к такому обращению? – осведомилась Верка.

– Вы унижаете мое достоинство. Я Ваша пленница, но это не значит, что Вы можете так меня унижать. Ведь Вы обычные, грязные и страшные уголовницы, а я красивая успешная молодая дама! – пленница набралась храбрости и сказала все это, но тут же пожалела о сказанном.

– Ах, ты, хуйсоска сраная! – Оксанка подошла к даме и стала бить пленницу по лицу, – Так ты меня отблагодарила, за то, что я тебе руки развязала!

Верка подошла сзади пленницы, завела ее руки за спину и, под всхлипы дамы, вновь связала ее руки скотчем.

Вновь оказавшись в унизительном для госпожи Ишкимовой положении, со связанными за спиной руками, дама решила больше не отвечать на вопросы бандиток.

"Делайте со мной все что хотите, извращенки грязные, ничего не скажу", – думала дама, когда уголовницы вновь стали задавать ей вопросы: сколько ей именно лет, когда у нее день рождения.

– Так сколько тебе лет, с угрозой в голосе повторила вопрос Нинка.

– Тридцать. Я родилась 3 апреля 1977 года.

Вид напуганной полуобнаженной красивой молодой дамы со связанными за спиной руками, а также ее такая длинная роскошная юбка, вызвали у Нинки сильное сексуальное желание, но уголовница решила не спешить, а насладиться унижением и страхом пленницы.

– Встань, сука! – заорала Нинка, – Верка, держи ее за плечи!

Дама встала.

– Твои сиськи, какие, а! – Нинка с гадкой ухмылкой провела рукой по бюстгальтеру дамы.

Грудь дамы вздымалась от волнения, во рту пересохло, а пунцовая краска стыда заливала ее бледное лицо. Когда в ночной тишине щелкнули лямки бюстгальтера, дама не сдержалась и заплакала.

– Не реви, сука! – Нинка, словно с наслаждением, ударила даму ладонью по щекам, что вызвало у пленницы только новую волну слез.

Верка потянула за волосы голову дамы кверху и языком поцеловала Шолпан Дамировну в шею, заставив ту съежиться и зарыдать еще сильнее. Оксанка стала лапать обнаженные груди дамы руками. Груди у дамы были хорошо развитыми и упругими, с твердо торчащими розовыми нежными сосками.

– Девочки! Я же молодая интеллигентная дама, старше Вас! Мне тридцать лет! Не надо! Умоляю! – Шолпан Дамировна понимала, что ее мольба в такой ситуации бесполезна, но она все же надеялась, что ее не будут насиловать.

По поводу своей интеллигентности, конечно, дама сказала только Глава правды. Нельзя было назвать эту коварную мошенницу интеллигентной, но образованной дама была. Помимо высшего экономического образования, Шолпан Дамировна свободно владела английским, немецким и французским языками. В совершенстве знала и родной, казахский язык.

– Не брыкайся, ты! Сколько раз повторять! – с раздражением сказала Нинка, когда дама попыталась вжаться в спины Оксанки и Верки, словно ища у них защиты.

– Хотя бы юбку не снимайте! – умоляла дама, когда Нинка стала щупать кожаный ремень на ее юбке.

Нинка остановила свои движения рукой, и хитро, глядя даме в лицо, спросила ее:

– Скажи – ка, нам, красотка, что ты носишь под юбкой?

Дама бросила на насильницу взгляд, полный мольбы, и чуть слышно ответила:

– Дамское нижнее белье.

– Я не слышу! Повтори еще раз, что ты там пробормотала!

– Дамское нижнее белье! – громче ответила пленница.

Уголовницы весело заржали.

– Ну а какое оно, это твое белье? Стринги, танго? Опиши нам свои трусы! Нам же интересно

!

Никогда еще даму так не унижали. Даже те пэтэушницы казались по сравнению с этими беспредельщицами, невинными овечками. Шолпан Дамировна понимала, что ей придется пройти и через это унижение, поэтому чтобы уголовницы не задавали ей больше таких унижающих вопросов, она ответила:

– Под юбкой я ношу дамские белоснежные панталоны длиной до колен. Мои панталоны расшиты по бокам и краям кружевным рисунком, –

Первый раз Шолпан Дамировна увидела дамские панталоны в далеком детстве, когда ей было семь лет. Ее Двоюродная сестра, ходившая в девятый класс, во время какой – то детской игры, неудачно упала спиной на пол, отчего длинная юбка задралась и Шолпан увидела тонкие розовые панталончики, достигавшие колен. А потом панталоны такого же фасона она видела и в магазинах нижнего белья. Ну а в юности Шолпан зачитывалась романами о жизни светских, богатых дам, живших в 18 и 19 веках. И в романах этих тоже описывались и длинные, до пола, юбки и нижнее роскошное дамское белье. Под влиянием этих романов у юной Шолпан и сформировался такой стиль в одежде и нижнем белье.

Конечно, Шолпан Дамировна носила и трусики, как кружевные, так и простые, но, если у нее было хорошее настроение, то она одевалась, как настоящая знатная дама.

В то июньское утро, Шолпан Дамировна проснулась с хорошим настроением, поэтому так изысканно и оделась. Настроение у дамы было хорошее, потому что накануне вечером ее влиятельные знакомые обещали помочь с банковским кредитом для окончания строительства жилого дома.

– Да, ты у нас просто суперсучка! – заржала Нинка, когда дама рассказала про свое нижнее белье, – Никогда еще не трахала кобылок, которые одеваются, так как ты!

Дама изогнулась всем телом, после того, как Нинка, глядя ей в глаза, медленно расстегнула сначала ремень, а потом пуговицу и молнию на юбке.

Юбка упала на пол, и дама осталась в одних панталонах.

– А про чулки, что забыла сказать? – рассмеялась Нинка, стаскивая с ног дамы ажурные белоснежные чулки.

Раздетая до панталон, со связанными за спиной руками, дама выглядела беззащитно и сексуально.

– Такие богатые и красивые сучки, как ты, должны стоять передо мной на коленях! – Нинка повелительно посмотрела на пленницу.

Дама покорно встала на колени перед бандитками.

Оксанка тем временем сняла со своих ног кроссовки и вонючие носки.

– Целуй мою ногу! А еще лучше полижи ее своим язычком! – приказала Оксанка, выставив перед носом пленницы грязные, давно не мытые ступни ног.

От ног шел противный запах, который резко ударил в нос даме.

Шолпан Дамировна выгнула голову вперед и прикоснулась своими накрашенными розовой помадой губами к правой ступне.

– Я же сказала тебе, пидаразка, лижи мои ноги! Не зли меня, сука!

Опасаясь наказания за невыполнение приказа, дама, захлебываясь слезами, стала покорно лизать розовым языком ступни ног уголовницы.

Глава 8. Отвращение

Когда дама, стоя на коленях и под ржание бандиток, вылизывала их ноги, Оксанке приспичило в туалет.

– Я щас, девки, в туалет схожу. Сать охота! – сказала бандитка и направилась в сторону сортира, который был прямо тут, в этом же помещении.

– Погоди! Ты сы лучше вот в банку, – Нинка протянула Оксанке пол литровую пустую банку, – Поняла, о чем я! – Нинка многозначительно посмотрела в сторону пленницы.

– Поняла – весело гоготнула бандитка.

"Нет! Только не это!" – с ужасом думала дама, когда краем уха услышала диалог бандиток.

Оксанка облегчилась и принесла из туалета банку, почти доверху наполненную ее желтой мочой.

Дама тем временем покорно сидела на коленях и с содроганием ожидала дальнейших унижений.

– Ты не хочешь пить? – Оксанка грубо схватила Шолпан Дамировну за роскошные темные волосы и поднесла к ее рту банку с мочой.

Пленница с отвращением отвернулась. Ей казалось, что еще немного и ее вырвет.

– Меня сейчас стошнит! – пролепетала дама, чувствуя, как ее замутило, желудок сжался, а к горлу подступила противная теплая волна.

Под дикое ржание бандиток, даму несколько раз вывернуло наизнанку.

– А блевотину, то свою, сама языком слижешь! Но выпить то тебе все равно надо. Вот попьешь этой водички, и легче будет, – Оксанка с силой разжала рот дамы и влила ей мочу.

Даму снова вырвало.

Кислый запах блевотины наполнил комнату.