Нахальная скромница

Полусонный выхожу на крыльцо, приспустил трусы и - какое облегчение! - не зря говорится, что душа находится под мочевым пузырём. Закончив поворачиваюсь, а в дверях стоит воспитатель нашего отряда, ну или скорее воспитательница. Грозный взгляд, руки в бока.

– Ты закончил, а ведь я предупреждала, чтобы ходили в туалет - Жестом позвав меня, провела в свою комнату и закрыла дверь на ключ. Двойной поворот ключа в замке прогнал остатки сна.

– Знаешь, что такое гигиена? После туалета надо писюн мыть. - Протянув руку, достаёт с полки таз. Из бака, стоящего на табурете, набирает воду в ковш.

– Сам или помочь? - Повернувшись к ней спиной, приспускаю трусы. - Снимай совсем, а то намочишь.

Сняв трусы, встав над тазиком, пару раз плещу водой из ковша на писюн и хочу одеться.

– Так не пойдёт, повернись ко мне, я покажу как надо. – В полной уверенности, что мне просто польют, поворачиваюсь.

– Подай мне с полки мыло. – Садится на кровать и начинает поливать водой, намыливать и смывать в таз.

В детстве наверное такое уже было, даже наверняка, но теперь это повторилось, правда с другим результатом. Плавные, нежные и ритмичные движения её рук принесли неожиданный для меня результат.

– Какой ты... – Приблизив лицо, попыталась поцеловать в губы, но я отвернулся, не совсем понимая, что происходит.

Она присела на корточки и взяла начинающий вставать член в рот. Это было неожиданно, но приятно. Контраст прохладной воды и горячего рта заставил тело напрячься. Руки непроизвольно легли ей на голову, поддерживая ритм.

– Нравится тебе? – Встаёт, одним движением снимает платье, прижимается ко мне, направляя к кровати. – Нравится...милый.

Тут, наверное, надо рассказать предисторию происходящего. Жили три товарища в одном южном городе. Разница в возрасте между ними-один год. Старший Гена-болгарин, средний Я и младший Витя-русский. Ходили в одну школу поблизости, дружили, играли и иногда хулиганили. На хулиганке и попались - поколотили новичка в моём классе, который оказался сыном нового директора школы. Вот он и вызвал нас к себе в кабинет уши крутить, а получив удар свинчаткой в челюсть обратился в милицию. Дальше - больше, припомнили все прегрешения, поставили на учёт и как трудновоспитуемых, но имея в виду возраст, направили на стройки социализма. Родители это поддержали - скоро лето, каникулы, хоть делом будут заняты.

По неизвестным нам причинам наказание несколько задерживалось и отправка состоялась только через пару месяцев. Ночь на поезде до приморского города, час на маленьком кораблике по морю и вот деревянная пристань с людьми, а метрах в двухстах от берега несколько белых бараков. Мы - пять новоприбывших, начинаем разгрузку мешков с продуктами, складывая на пирс, где их подхватывает десяток пацанов постарше нас и несут к домикам. Руководит процессом высокий, худой, загорелый и свеловолосый парень. Закончив разгрузку сходим на берег под шутки, мат и смех аборигенов.

Нас, новичков, распределяют во второй барак и знакомят с воспитателем - невысокой, улыбчивой брюнеткой, студенткой последнего курса пединститута на практике. Она рассказывает о местных порядках и правилах, распорядке дня. Предупреждает, что первый барак занимают ребята постарше - с ними лучше не связываться. Затем собираемся и идем на обед в третий барак - столовую.

Борщ и макароны остаются нетронутыми - выпит только компот, заедая хлебом -пышным и хрустящим. При выходе из столовой Генку останавливает парень, который руководил разгрузкой, с хитрой ухмылкой требует идти мыть посуду. На что получает отказ, а Гена затрещину от него. Вмешивается наша воспитательница и мы уходим к себе - мёртвый час. Оставшись одни, разрабатываем план мести и сразу приводим в исполнение.

Витя находит нашего обидчика и говорит, что его зовут на кухню - мол мы всё осознали и будем слушаться. Жара стоит далеко за сорок градусов и весь персонал попрятался. Гена с дрыном занимает позицию за открытой дверью кухни, я около окна. Входит Витя, а за ним парень - Гена бьёт, но попадает по плечу. Картина такая - у двери Гена с доской, из которой торчат гвозди, дальше Витя, а у открытого окна я, с маленьким самодельным ножиком -авторучкой. Выбирая наименьшее из зол парень ломится к окну, на меня и получает нож в ляжку, которой прикрылся от удара, прыгает в окно и убегает. В моей руке только рукоять - лезвие осталось в ране.

Через час общее построение, где объявляют, что всех аборигенов и строителей отправят на большую землю в связи с временным отсутствием стройматериалов. Убывает и всё руководство. Остаются два воспитателя, повар и наш отряд в десять человек. Как позже выяснилось, дизель на катере требовал ремонта, соответственно сообщения с портом не будет минимум неделю. Вот и сбежали все крысы, забрав с собой полукриминальный контингент от греха подальше.

Следующая неделя прошла как в любом другом пионерлагере или санатории. За исключением моря. Тёплое со стороны залива и прохладное, даже в самую жару, в открытом море. Купались целыми днями, не обращая внимание на воспитателей. Завтрак, обед, полдник и ужин сметался без остатка. А затем начались проблемы с продуктами.

Пару слов о географии - мы находились на песчаном острове, отделённом от материка судоходным каналом. Километрах в пяти от нас был небольшой рыбачий посёлок. Туда и пошли узнавать, когда будет катер с продуктами. Вышли рано утром, по холодку, вчетвером - Гена, Витя, я и наша воспитательница. Выяснили что катер на ремонте - Не удалось отремонтировать дизель, ищут замену. Городской катер только ушёл и будет через неделю. Почти всё мужское население посёлка в море рыбачит, а продукты можно купить в магазине сельпо, работающим до обеда. Идём туда, покупаем мешок хлеба и отправляемся в лагерь. Полуденное солнышко печёт вовсю и у нас начинаются проблемы с воспитательницей - в закрытые туфли насыпается горячий песок, приходится её ждать. Сворачиваем к берегу и идём вдоль воды, удлиняя путь на пару километров. На обед конечно опаздываем, но повар в виде компенсации выдаёт каждому по арбузу и буханке хлеба. Вот из-за этих арбузов и случилось моё первое любовное приключение.

Люди знакомятся, встречаются, становятся ближе. Что может быть проще? Может - если пропустить два первых этапа. Если пишешь о женщинах, то поневоле должен писать о любви, как говорил Чехов. Но сначала это был не наш случай. Для пацана выросшего на попечении бабушки, всё время на улице, самом криминальном районе города - секс был открытием. Новым, неизведанным миром и старый опыт - бей и беги, здесь не годился.

Утро, после близости с воспитательницей, началось как обычно. Спросонья плохо запомнил, что и как было – только её просящий о чём-то шёпот, горячие губы и тяжесть тела. Но прошедшая ночь всё же кое-что изменила, и я впервые посмотрел на неё другими глазами.

Черноглазая брюнетка, небольшого роста с улыбчивым лицом, старавшаяся быть строгой, большой грудью, широкими бедрами и тяжёлым задом, который прикольно отклячивался при ходьбе. Одета в цветастый халат или сарафан, под ним лифчик и трусики фонариком. Большое тело и короткие ножки – этакий комодик – но теперь это был мой комодик. Как я думал.

После завтрака, повар предупредил, что продукты на исходе и надо переходить на подножный корм в виде рыбы. Выдал удочки, немного перловки. Рассказал где лучше клюёт и в какое время. Разошлись по берегу – а надо сказать, что в заливе лежали на дне старые рыбачьи корабли – отличное место для купания и рыбалки. Забравшись на торчащие из воды мачты занялись делом. За пару часов, наловив десяток кефалей и заломов, тащим добычу на кухню. Пообедав, решили сходить к судоходному каналу, по которому проходит паром. Огромный корабль глушил винтами рыбу и сегодня, на нашу удачу, это был большой осётр. С трудом, добив его палкой, втроём тащим в лагерь. Ура, ура, ура - проблема с питанием на неделю решена.

На сытый желудок сон крепче – но не для меня. Днём стояла изнуряющая жара и испепеляющий зной. Ночью – духота с горячим, липким морским воздухом. Дождавшись когда все уснули, при свете полной луны, пробираюсь в комнату воспитательницы через открытое окно. Она спит раздетая, под сбитой на ноги простынёй. Освобожденные от лифчика ее сиськи были даже больше, чем я думал. Обвисшие, с большими, круглыми, тёмными ареолами и сосками вишенками. Правая рука закинута за голову, видно волосатые подмышки, белеет живот, а заросли на лобке чёрнеют чуть ли не до пупка. Сажусь на корточки рядом, так близко, что чуствую пряный запах её тела, кружащий голову. Осторожно глажу сиську, твердеющую под пальцами, словно наливающуюся соком, а соски становятся как пальцы, указывающие на меня. Несколько раз провожу языком по затвердевшему, бархатистому кончику и не удержавшись, прижимаюсь губами. Это производит неожиданный эффект. Её ровное дыхание становится тяжёлым и прерывистым, а крупное тело бьёт дрожь. Просыпается?

Мне было всё равно, что она сделает. Крикнет и оттолкнёт? Обругает? Но нет, обхватила руками за шею и потянула, притягивая к себе, целуя и тихо что-то шепча. Оказавшись на упругом девичьем животике, прижался к левой сиське, не забывая и правую. Это заняло какое-то время. Видимо решив взять инициативу на себя, она развернулась на кровати так, что оказалась стоящей на коленях, лицом ко мне. Стащив трусы, опускает свое лицо к моему члену, целует его, несколько раз гладит и берёт в рот, посасывая. Затем, полностью опускает рот вниз по стволу. Это было чудесно, но я здесь не за этим. Осторожно освобождаюсь от сладкого плена и пытаюсь уложить её под себя. Некоторое время мы боремся в тишине, пока она не понимает, что от неё требуется. Достаёт из тумбочки, что-то типа шёлковой тряпочки, ложится на спину, обхватывая меня ногами за талию и пристраивает себе между ног.

Я пытаюсь войти, но что-то не получается. Видимо поняв в чём дело, девушка прикладывает прохладную тряпочку к уже дымящемуся от желания члену двумя руками и вводит в себя. Она охнула, а потом застонала, когда я надавил и вошёл поглубже. Упёрлась в меня руками и зашептала:

— Не торопись. Я узенькая. Постарайся быстро не кончить.

И правда, внутри было тесно и горячо. Несколько раз опустив и подняв бёдра, она задала темп и постепенно расслабившись, приняла меня целиком. Где-то внизу живота стало нарастать, готовое выплеснуться, чувство удовольствия. Посмотрев туда, увидел её руки, придерживающие тряпочку и что-то необычное над гуляющим туда-сюда поршнем. Протянув руку, погладил курчавые волосы на лобке и коснулся пальцем набухшего капюшона. Эффект был поразительный. Раздался громкий стон и её ноги сжали меня тисками. Упершимся во что-то внутри членом, я почувствовал мощные пульсации, передавшиеся мне. Оргазм наступил неожиданно и неотвратимо, как прилив в океане. Не дав прочувствовать до конца всю прелесть момента, она спихнула меня с себя и с кровати.

— Помойся и иди спать! — Повернувшись спиной, кивнула на таз. — Мойся и уходи.

Смотрит решительно, но мыться не хочется, хочется продолжения, тем более что в тазик уже обмыта предохранительная тряпочка. Пытаюсь вылезти в окно.

— Подожди, дверь открою – Останавливает меня тихий шёпот — Обещай, что никому не расскажешь, обещай...