Мы с соседом Серёжей.

У нас в соседях, на нашей же лестничной площадке, жил пацан. Моего возраста. Серёга. Его мать работала в ателье, ещё и шила на дому. У неё всегда толпились клиентки. И с деньгами у них был полный порядок. Вот с сыном не всё было ладно. К своим годам пацан был на голову ниже меня, хотя я сам особым ростом не отличался. Средний рост для моих лет. К тому же он был сложен, будто девочка. Круглое личико, полностью лишённое растительности. Узкие плечи. Широкая попа. Даже титечки присутствовали. И в дополнение ко всему этому у него был маленький и тоненький писюн. Едва ли чуть больше моего указательного пальца. Горе горькое.

Прозвали Серёжку мальком. Во дворе с ним никто не играл. Бегать не может, на воротах стоять не может, забивать не может. Зачем он в компании пацанов нужен. Он ни разу в жизни не дрался. И кто станет драться с таким, ронять авторитет. И я с ним особо не общался, а как-то встретились во дворе и я зашёл к ним попить. Мамка ушла в магазин, то ли ещё куда и не оставила ключ. Вот он и позвал. Дома была его мать, тётя Лариса. Красивая женщина. В то время все, кто был старше двадцати, были стариками и старухами. Но она выглядела шикарно. Красный атласный халат в пол, с запахом под поясок. Домашние туфли. И от неё пахло духами. Причёска, красивые серьги, накрашенные губы. Это о, что я охватил с первого взгляда. Я влюбился. Смешно? Мне было не до смеха. Я совсем не думал о ней, как о женщине, даже не представлял её в этом качестве. Просто она была где-то близко к небожителям. Почти богиня. Я же вежливый. Поздоровался. Она пригласила пройти. Начал отказываться, она настаивала. Не согласился. Как идти грязными после футбола ногами по такому шикарному ковру, в котором ноги по щиколотку тонут? А как сесть за стол? Нет уж, потом, потом, а пока нафиг, нафиг. Серый вынес воды, я попил, поблагодарил и рванул на улицу. Так бы и забыл, да дня через два меня встретила тётя Лариса и спросила

— Саша, а почему ты к нам не заходишь? Серёжа ждал тебя. Ты же обещал. Обещания нужно выполнять. Приходи сегодня вечером, я угощу вкусным печеньем. Мне одна заказчица принесла.

Придумывая на ходу отмазки, заверил, что сегодня точно приду. Вымыл даже шею и уши, надел чистую рубаху, позвонил в дверной звонок. Открыл Серый. С порга схватил меня за руку, потащил в квартиру

— Мама! Мама! Ко мне Саша пришёл!

Мы сидели за столом, пили чай с печенюшками. Разговаривали. Тётя Лариса ничего не спрашивала про мать, про семью. Если уж в одном посёлке все про всех знают, то что говорить про дом. В основном чем увлекаюсь, что люблю. После чая прошли в комнату и я выпал в осадок. Серый, гад! Я тебя уже люблю! Я твой лучший кореш! Да что там кореш? Я твой брат. Правда, двоюродный. Столько книг я видел лишь в нашей библиотеке. Да там библиотекарша, старая грымза, фига с два давала те, что я хочу.

— Нет, мальчик. Ты ещё маленький. Возьми вот стишки Маршака. Или вот сказки Носова.

Стерва старая. Тебе самой в нос те сказки и стишками сверху, чтоб очки слетели. А тут... Я замер в ступоре. У меня, как у той вороны, в зобу дыханье спёрло. Целая стена, представляешь, вся сплошняком, заставлена книжными полками и книги стоят на них в два, в целых два ряда! Оху..хре...фигеть! Тётя Лариса спрашивает

— Саш, ты любишь читать?

А у меня во рту пересохло, слова сказать не могу. Только головой кивнул. А она пристаёт

— А что ты любишь читать? Каких авторов?

Каких авторов? Вы о чём? Для меня любое печатное слово - откровение. От журнала "Работница", который выписывала мать, до передовицы газеты "Правда". Для меня любая книга - откровение. Это самые лучшие друзья. С ними я могу путешествовать по разным местам, быть мушкетёром короля, плакать и смеяться. С ними мне легко и просто. С ними можно молчать и можно говорить. С ними я побывал на Марсе и на Каллисто. Да что говорить. С книгой я забывал обо всём. О том, что надо есть, спать. Прятался от матери под одеялом с фонариком и читал, читал, читал. Читал, полностью отрешившись от мира. Нет меня. А тут такой вопрос: каких авторов ты любишь? Прям как в школе. Всех! Устроит! Примерно так и заявил, даже толком не поняв, что ответил. И тётя Лариса не мешала мне. А я гладил корешки, доставал, листал и снова ставил на место книги, вдыхал их аромат. Моя бы воля, подтащил бы поближе вон то кресло, влез в него с ногами и пусть весь мир подождёт. Тётя Лариса отвлекла.

— Саш, вижу, что тебе нравится читать. Ты можешь брать у нас книги. Ты приходи, играй с Серёжей. Ему одному так скучно.

И я продался. Продался за книги. Человек слаб.

А Серый оказался вполне нормальным пацаном. Начитанный, в математике шарит. У меня как раз с ней напряги, а тут готовый кадр, который сможет растолковать и подсказать. И фантазия у него, будто компенсируя физический недостаток, била ключом. Чего мы только не придумывали, во что только не играли. А вечером я уходил домой, как величайшую драгоценность прижимая к груди очередную книгу. Поначалу тётя Лариса пробовала контролировать меня, не веря, что я могу за короткое время прочесть такой текст. Ну да, контролёрша. Я читать начал в пять. В пять лет я читал сеструхины учебники. Мне было скучно в школе, потому что все писали палочки и нолики, а я писал скорописью, прописными буквами. Пока все складывали палочки, считая сумму, у меня был готов ответ. Они вместе с мамой мыли раму, а я её вымыл ещё в пять, в свои пять лет! И тётя Лариса отстала, убедившись, что читатель достоин книг.

Как-то играли с Серёгой у них. У тёти Ларисы заказчица. Они уединились в отдельной комнате, где у хозяйки стояла швейная машинка, лежали ткани, стоял стол для раскроя и прочая ерунда, меня совершенно не интересовавшая. Приспичило в туалет. Побежали вместе с Серым. Пробегаем мимо комнаты и я резко притормозил. Дверь, всегда плотно закрытая, была распахнута и в комнате стояла тётка, почти голая, если не считать бюстгальтер и трусы. Тётя Лариса обмеряла её. Увидела нас, улыбнулась, махнула рукой. Тётка стояла задом и ничего не видела. В туалете Серый сдёрнул штаны и сел на унитаз

— Ты какать будешь?

— Писять.

— А чего тогда сел?

— Мама ругается, если я, когда писяю, попадаю на крышку. Лучше так.

А это идея. Мать сколько раз грозилась, что заставит меня вылизывать языком. Серый встал, я тут же занял его место. А что, очень даже нормально. Серый стоит, писюн свой тискает.

— Сер, ты чего делаешь?

— Сань, а ты играешь со своей писькой?

— Это ты к чему?

— Мама говорит, что нельзя играть. Заиграешься и оторвёшь нечаянно. А я сколько играл, ни разу не оторвал. Ого, какая у тебя большая! - Я встал с унитаза и натягивал штаны. - Саш, не прячь, дай я посмотрю.

Серый, не дождавшись разрешения, взялся рукой за мою письку. Задрал шкурку.

— Мне мама всегда так делает, смотрит, как чисто я помыл. У тебя тоже чисто. Ещё она делает так.

Серёжка присел на корточки и взял мою письку в рот. Мля! Горячий рот просто опалил конец. Писька сразу же надулась, увеличилась в размере. А Серый пососал немного, отрвался, встал, на меня смотрит.

— А тебе мама так делает?

— Нет. - Голос хриплый. - А тебе всегда?

— Да. И ещё у меня тогда вытекает сперма. Мама говорит, что очень вкусная. - Офигеть! Серёжкина мама сосёт у сына. Моя бы так делала. Серёжка продолжает. - А ещё я в журнале у мамы видел, как дяденьки толкают свои писи в писи тётенек. И даже в попу.

— Покажешь?

— Не сегодня. Завтра мамы не будет, покажу. Саш, а ты мне пососёшь?

— Недолго.

— Ага. Мне интересно, как ты умеешь.

Присев на корточки сосал Серёгину письку. Оторвался.

— Хва

тит?

— Да. Давай завтра так поиграем.

— Как?

— Я буду сосать тебе, а ты мне. А потом попробуем в попу, как в журнале. Только твоя большая. Вдруг будет больно.

— Ты скажешь, я вытащу.

— Ладно.

Возвращаться в таком состоянии в комнату мимо тёти Ларисы не рискнул.

— Серый, я это, домой пойду. Мать скоро придёт. Чего помочь надо, а меня нет.

Назавтра Серёжка притащил из материной спальни журнал. Я такой и не видел ни разу. Попадались карты, видел у пацанов, там тоже бабы голые. Так обычные карты, чёрно-белые, да такие, что и не разглядеть ничего толком. А тут фотки цветные и всё сфотано крупно. Видно каждую волосинку на письке у дядек и тёток. И не соврал Серый. Вон какие письки огроменные суют и в письки, и в задницы. А тётки лыбятся, будто им приятно. Мы с Серёжкой разделись. Не в одежде же такой журнал смотреть. И так уже стоит, мочи нет, аж ломит. Серый спрашивает

— Саш, а мы сосать будем?

— Давай.

Мне так понравилось вчера, как Серый сосал. Можно и у него пососать, раз уж взаимно. У него писька маленькая, просто писюн.

— Саш, а кто первый?

— Серый, давай ты посчитаешь.

Серый начал

— На золотом крыльце сидели царь с царевной, король с королевной...

Я встал на колени перед Серёжкой. Он вставил мне в рот свой писюн.

— Ой, Саш, у меня сейчас выстрелит! Нет, нет! Не вытаскивай!

Спермы у него оказалось немного. Ещё бы, у него всё время мать отсасывает. Мне бы так. Серёжка сел на кровать.

— Саш, я так. Мама всегда сидит.

— А мне чего не сказал?

Ржёт, зараза.

— Прикольно.

Покажу тебе прикольно. Рот разевай, юморист. Серёжка сосёт, а я задом двигаю. Так приятнее. Он рукой держит, потому что двинул сильно, его чуть не вырвало. В головке засвербило, она вроде как разбухает, надувается. Сейчас! Сейчас! Серый глотал сперму. Не успевал и часть выступала в уголках губ, стекала на подбородок.

— Ого, сколько у тебя! Это потому, что у тебя писька большая. Мне бы такую, у меня бы ещё больше было. Саш, давай не будем одеваться, ладно. Ещё картинки посмотрим.

Смотрим, с видами знатоков обсуждаем увиденное. Живут же люди! Через некоторое время у меня снова встал.

— Саш, у тебя встал?

— А то не видно. А у тебя что, не встаёт?

— Пока нет. Саш, а ещё что будем делать?

— Не знаю. - Пожал плечами. - Придумай.

— Саш, а давай в попу потыкаемся.

— Как на картинке?

— Да.

— Так у тебя не стоит.

— А ты пока меня. А потом, как у меня встанет, я тебя. Ладно?

Серёга лежит на кровати на животе, ноги свесил вниз. Его пухлая задница торчит вверх. Растягивая ягодицы пробую всунуть головку ему в жопу. Она не лезет. Не лезет и всё тут. Серый пыхтит. Ему самому интересно. Додумались. Серый вспомнил, что как-то мать делала ему клизму и смазывала наконечник вазелином. Быстро сбегал и принёс вазелин. Смазали наконечник, то есть головку. На всякий случай и задницу смазали. Известно, что кашу маслом не испортишь. Теперь головка вошла легко. Серый застонал.

— Больно?

— Нет, Саш. Хорошо! Ещё, Саш, глубже.

Куда глубже, когда лобок в задницу упёрся. Стараюсь, тыкаю Серёгину задницу. Он иногда вскрикивает. Не от боли, просто ему нравится. Это даже лучше, чем в рот. Когда спустил, Серый ещё полежал немного, потом встал.

— Саш, мне так понравилось. А сперма у тебя такая горячая. Саш, вот у меня встанет, попробуешь.

Помылись, оделись, а когда вернулась с работы тётя Лариса, и журнал лежал на своём месте, и мы играли чинно и спокойно.

Дня два к Серёге я не ходил. С матерью ездили к бабуле в деревню картошку огребать. А когда пришёл, Серый встретил меня так, будто мы с ним сто лет не виделись. Дома была тётя Лариса, но она быстро ушла, нарядившись просто красавицей. Я стоял и смотрел на неё разинув рот. Она спросила

— Что с тобой, Саша? Что-то не так?

— Вы...Вы...Вы просто королева! Я красивее не видел никого!

Засмеялась, погладила меня по щеке, наклонилась, поцеловала и вытерла с моих губ помаду.

— Сашенька, ты чудо! Ловелас ещё тот. Но мне нравится твой комплимент, тем более, что он от чистого сердца. Сынок! Я буду поздно. Поешь сам и покорми Сашу. Серёжа, вначале котлеты с макаронами, сладости потом. Ты всё понял? Я надеюсь, что ты уже взрослый.

Едва тётя Лариса вышла за двери, помахав ей в окно, мы с Серым рванули к нему в комнату. Он торопливо снимал одежду, разбрасывая её по комнате. Я к такому не привык. Одёжа денег стоит, да и не след так делать, бардак наводить. Серый послушался, собрал и свесил одежду, пока я раздевался. Он начал плоказывать, как хорошо у него стоит.

— Нет, Саш, ты потрогай. И как?

— Писюн действительно был сильно напряжён. Серёга начал торопить меня. Я, в отместку за тот раз, когда сосал у него, стоя на коленях, не спешил. Лениво лёг на край постели, выставил задницу. Серый торопливо, трясущимися руками, смазал мне жопу, старательно проталкивая вазелин в самую глубину.

— Саш, это чтоб лучше было. Ты мне в тот раз так не сделал, так сначала больно было.

— А что ты молчал?

Серёжка пожал плечами.

— Так Саш, всё равно хорошо получилось. Я тебе сразу не сказал, думал смеяться будешь. Пока ты меня в попу тыкал, у меня писька выстрелила. Потому у меня больше и не встал. Саш, ты сердишься?

— За что, Серый? Ты давай не филонь, я тоже попробовать хочу.

Серёжка торопливо заталкивал в мою задницу свой писюн. Было щекотно. Я ожидал боли, её всё не было. Вот его живот упёрся мне в зад и Серый начал двигаться. Непривычно, но, если немного привыкнуть, даже приятно. Не знаю, было бы мне приятно, если бы у Серого писька была с мою. А так ничего. А ведь прав Сергей. Сперма оказалась горячей. Не то, чтобы обожгла, но вначале слегка напугало, а потом, когда тепло разошлось, стало приятно. Дождавшись, когда он вытащит свою письку, пошли в туалет. Посидел на унитазе, потужился, потом помылись. Подмывался как обычно, присев на корточки. Серёжка смеётся

— Саш, ты как мама сидишь. Она всегда так садится.

— Ты откуда знаешь?

— Откуда, откуда. От верблюда. Мы же вместе вечером моемся. Мама помоет меня, потом сама себя.

— Если бы ты сам себя мыл, тоже бы так сидел. Ты попробуй иначе, мигом всё зальёшь, потом вытирать. Ну давай, попробуй.

Серый присел на корточки, начал мыть конец и задницу.

— Саш, так правда лучше. Саш, а у тебя тоже писька выстрелила, пока я тебя тыкал?

— А то ты не видишь? Ещё как выстрелила.

— Значит у нас всё получилось. Саш, а тебе как больше понравилось: тыкать или сосать?

— Тыкать лучше.

— И мне тоже. Только, Саш, мне больше понравилось, когда ты меня тыкал. Давай ты будешь больше. А я, если захочу, скажу тебе.

— Давай.

До вечера Серый ещё раз встал на колени перед кроватью. Почему-то попробовав первый раз в таком положении, не меняли его, хотя в другом было бы удобнее.

Тыкались мы пару месяцев точно. А потом случилось то, что случается всегда: нас поймала тётя Лариса. Поймала в тот момент, когда Серёжка тыкал меня в зад. Умная женщина. Досмотрела представление до конца, поаплодировала, не став ни кричать, ни ругать, потом просто поговорила с нами. В результате разговоров Серёжа стал Светой, а я ещё и любовником тёти Ларисы. Но это уже другая история, о которой расскажу позже.