Моя мама - горячая штучка. Часть 2

— Рэнди? - позвала мама.

Я запаниковал. Запер ли я дверь? Я не мог позволить маме войти и увидеть, что я делаю. Или посмотреть на ее фотографию.

Слава богу, она не вошла после стука.

— Я переодеваюсь, мама, - крикнул я. Мой голос дрожал, и я надеялся, что она этого не услышала. - Ты можешь подождать секунду?

— Не нужно выходить. Я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи. Я собираюсь пораньше лечь спать. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, мама.

Чрезвычайная ситуация была предотвращена. Мое сердце бешено колотилось. Что, если бы мама открыла дверь и вошла? Я не хотел думать об этом.

Я не пошевелился. Я все еще сидел на стуле со своим членом в руке и забрызганной спермой фотографией моей мамы на экране.

— Какой странный день, - подумал я.

Все, о чем я мог думать, - это о моей маме.

— Моя мама - горячая штучка, - подумал я. Срань господня, она очень горячая.

В тот момент, когда мой все еще твердый член был у меня в руке, а моя сперма разбрызгивалась повсюду и капала на изображение моей мамы в высоком разрешении, появившееся на экране монитора моего компьютера, я понятия не имел, к чему все это приведет. Я наблюдал, как капля спермы стекает по экрану и останавливаются прямо над открытым местом между ее ног на изображении. Это заслоняло мне вид на мамину киску.

Я не мыслил с полной ясностью, но я знал одну вещь.

Я хотел увидеть это снова.

Утренний свет, струившийся через окно моей спальни, пробудил меня от глубокого сна.

Большую часть времени я медленно вставал. Обычно я не сразу вставал с постели, и часто после пробуждения мне требовалось несколько минут, чтобы сориентироваться. Однако этим утром я бодрствовал не более пяти секунд, прежде чем вспомнил, что произошло прошлым вечером. Сидел на диване с мамой, фотографировал ее и мастурбировал на ее фотографию в своей комнате, позже, когда я понял, что одна из фотографий сделанная мной показала ее киску.

Я выскочил из постели - чего я никогда не делаю. На мне были черные боксерские трусы, ничего больше, и неистовый утренний стояк образовал перед нами большую палатку. Я подбежал к своему столу и нажал кнопку, чтобы включить монитор компьютера. Я был вполне уверен, что события прошлой ночи не были сном. Но я должен был быть уверен.

Это было не так. На экране появилась фотография моей мамы в сером топе и свободных серых шортах, и ее киска была видна в прорехе шорт в центре фотографии.

— Боже мой, - подумал я.

Раздался легкий стук в дверь.

— Рэнди, ты не спишь? - тихо позвала моя мама через дверь.

— Да, мама, я выйду через минуту.

— Хорошо, я готовлю завтрак.

Часы на моем компьютере показывали, что было 7:30. Мама скоро должна была уйти на работу, но у меня занятия были только в 11, так что я не торопился.

Мой член просунулся сквозь ширинку моих трусов и стоял прямой и твердый, как сталь, над моими коленями. Я не мог выйти из своей комнаты и предстать перед мамой в таком виде. К счастью, решением моей проблемы были раздвинутые мамины ноги на экране компьютера передо мной.

Я открыл ящик стола и достал флакон крема и немного салфеток, которые хранил там, ну, для таких случаев, как этот. Мне потребовалось некоторое время, чтобы навести порядок в том беспорядке, который я устроил на своем столе накануне вечером, и я не хотел делать это снова.

Я стянул трусы, прижал флакончик с кремом к своему члену и наблюдал, как крм вытекает, издавая слабый звук "плюх, плюх, плюх". Затем я уставился на свою маму на экране и начал поглаживать вверх и вниз свой член. Высвобождение заняло не больше времени, чем прошлой ночью, но на этот раз я был готов и кончил на комок салфеток, который держал над кончиком своего члена левой рукой. Я выбросил результат в корзину для мусора рядом со столом. Я выключил компьютер - я не хотел, чтобы мама видела, что было на экране, - а потом натянул шорты и футболку и вышел из своей комнаты, чтобы увидеть маму на кухне.

Мама стояла у плиты и скребла лопаткой по сковороде. В воздухе стоял густой запах жарящегося бекона. Несколько коробок с хлопьями и пакет молока стояли на столешнице сбоку от плиты вместе с мисками, тарелками, ложками и вилками.

Мама, очевидно, приняла душ, потому что ее волосы были прямыми и слегка влажными сзади. Это было похоже на волосы, которые были высушены лишь частично несколькими энергичными растираниями полотенцем. На маме был белый хлопчатобумажный банный халат. Это был не тот длинный плюшевый халат, который, как вы ожидаете, кто-то наденет после душа. Он был коротким, и доходил примерно до середины бедра. Материал выглядел тонким, и на нем был отпечатан вафельный узор. Я узнал в нем халат, который можно надеть в спа—салоне - я видел такой где-то в журнале. Мне показалось, я вспомнил, что папа купил это ей в подарок. Утро было теплое, и маме не нужно было надевать что-то более тяжелое. Пояс был туго стянут на ее узкой талии, подчеркивая ее изгибы. Насколько я мог судить, под халатом на маме ничего не было надето. Ее ступни были босыми. Белизна халата подчеркивала ее летний загар. На ее груди, там, где халат разошелся между грудями, виднелся V-образный вырез кожи. Она хорошо выглядела.

— Мама выглядит сексуально, - сказал я себе.

— Доброе утро, - сказала она, поворачиваясь ко мне со своей широкой улыбкой.

Я подошел к ней, обхватил ее руками и крепко обнял. Она крепко обняла меня в ответ одной рукой, в то время как в другой все еще держала лопатку. Я почувствовал, как ее груди прижались к моей груди, и понял, что на ней не было лифчика.

Настроение у мамы было светлое и счастливое. Мне нравилось видеть ее такой. Она была легка на подъем и почти перепрыгивала с одного места на другое на кухне, готовя завтрак. Однако я не мог понять, почему у нее было такое хорошее настроение.

Она спросила меня, не хочу ли я кофе, и я сказал "нет", потому что я не пью много кофе. Я достал из холодильника апельсиновый сок, налил себе стакан и начал пить его, все время, насколько мог, наблюдая за мамой, готовящей бекон.

Маленький белый халатик из вафельной ткани скорее подчеркивал, чем скрывал ее фигуру. Из-за туго затянутого пояса нижняя часть халата распахивалась, дразня меня возможностью увидеть то, чего я не должен был видеть. Или это было не так? Я недоумевал, почему мама решила надеть передо мной такой короткий халатик и, насколько я мог судить, ничего больше. Какой бы ни была ее причина, я был рад, что она это сделала, потому что она выглядела великолепно. Халат обнажал большую часть ее ног, и когда она повернулась ко мне спиной, расправляясь с беконом, я увидел большую часть ее гладких и слегка мускулистых бедер. Она стояла, чуть расставив ноги. Я посмотрел на щель между ее ног, где подол халата доходил ей до середины бедра, и я не мог отделаться от мысли, что всего в нескольких дюймах над этой щелью была ее киска, вероятно, непокрытая и голая. Я не знал, почему мне показалось, что на ней не было трусиков - халат, хоть и тонкий, был достаточно плотным, чтобы в любом случае не обнажать линию трусиков, - но у меня было ощущение, что это не так. Я был уверен в этом.

Мамина киска. Я видел это прошлой ночью, лично, и еще раз прошлой ночью и сегодня утром на экране моего компьютера. Это была самая возбуждающая и волнующая вещь, которую я когда-либо видел. И прошлой ночью я подумал про себя, что хотел бы увидеть это снова.

Я все еще это хотел. Я хотел снова увидеть мамину киску. Я понятия не имел, как это произойдет. Но я не мог избавиться от этого видения в своем сознании.

Пока я размышлял о своих фантазиях о маме, она отложила лопатку и подошла к холодильнику.

— Рэнди, не мог бы ты взять пару тарелок вон из того шкафчика? - спросила она меня. Она указала на противоположную сторону кухни.

— Конечно, мам, - сказал я. Я двинулся к ящику, но продолжал поворачивать голову и смотреть в другую сторону. Я не мог отвести глаз от своей мамы, которая стояла отвернувшись от меня перед холодильником.

Она открыла дверцу и наклонилась, чтобы взять что-то с нижней полки холодильника. И она не сгибала ног. Они оставались прямыми, и когда мама наклонялась в талии, задняя часть халата поднималась по ее ногам - вверх, вверх, вверх, - обнажая все больше и больше бедер. Она на мгновение замерла в этой позе, пока искала то, что искала, давая мне время насладиться видом. Задний подол халата задирался высоко вверх по ее бедрам, так далеко, что, должно быть, был не более чем на пару сантиметров ниже ее киски, если это так.

Затем мама очень быстро сунула руку чуть дальше в холодильник и схватила что-то, и прежде чем она отодвинулась, я снова увидел это - ее киску. Это была всего лишь самая короткая вспышка. Быстрый взгляд на часть ее прелестного разреза под белым халатом, а затем этот проблеск исчез.

Я снова увидел мамину киску, на этот раз сзади.

Трудно описать, что я чувствовал. Это было похоже на раскат грома, сотрясший мое тело. Это было настолько мощно. Всего лишь мимолетный взгляд на небольшую часть тела, которую я видел много раз - в фильмах, в Интернете и, реже, лично. Но это взволновало меня до глубины души. Вид сладкой киски моей мамы, каким бы кратким он ни был, произвел на меня такое впечатление. Мой член сразу же затвердел, пока я доставал тарелки из шкафа.

— О-о-о, - подумал я. - Я не знаю, как я собираюсь это скрывать.

Я бы сделал все, что в моих силах.

Когда с приготовлением было покончено, я поставил на стол тарелку с фруктами и беконом, миску хлопьев и стакан апельсинового сока. Мама присоединилась ко мне. Мы сидели в конце стола у окна, и утренний свет, проникавший через окно, освещал столовую.

Пока я ел свой завтрак, я украдкой бросал взгляды на мамину фигуру, и особенно на ее ноги, пытаясь притвориться, что не смотрю на нее. Мама часто скрещивала и разжимала ноги, пока мы ели, и я продолжал надеяться, что халат раздвинется настолько, чтобы мне был действительно хороший обзор между ее ног. Но на этот раз я был разочарован. Я мельком увидел ее упругие бедра под халатом, но не более того.

Через десять минут она встала и сказала, что ей нужно собираться на работу.

Я наблюдал за ее задницей под коротким халатиком, когда она уходила в свою комнату.

Когда мама вышла из комнаты, я задумался о том, что видел. И снова в поле зрения появилась мамина киска. И это была киска мамы. Это казалось почти слишком хорошим, чтобы быть простым совпадением.

— Мама пытается засветиться передо мной? – задумался я.

Мне было трудно поверить, что это может быть правдой. Хотя мама никогда не стеснялась носить по дому откровенные бикини или спортивную одежду, у меня никогда не возникало ощущения, что она пытается покрасоваться передо мной. Но теперь, менее чем за 24 часа, она трижды обнажила передо мной свою киску. Я задавался вопросом, не играет ли она со мной в какую-то игру - не хочет ли она покрасоваться, не давая понять, что она соблазняет.

Мама оделась и вышла из дома чуть позже. Поскольку дом был пуст, и мне нужно было убить время до того, как я соберусь идти на занятия в 11 утра, у меня было время подумать. Я не мог выбросить из головы образ маминого тела и ее киски. Я хотел снова увидеть ее киску. Я не мог перестать думать об этом.

Но как бы я это сделал?

На следующий день у мамы был день рождения. Она сказала мне, что некоторые из ее друзей приглашают ее на обед в честь дня рождения, но вечером она будет дома со мной, только мы вдвоем. Я сказал ей, что приготовлю ей ужин. Иногда мне нравилось готовить, и пока я придерживался рецепта, у меня обычно все получалось не слишком плохо. Но я еще не купил ей подарок.

Вот и все. Подарок. Я должен был купить ей что-нибудь, что позволило бы перейти к следующему этапу этой маленькой игры. Я начал составлять план.

Поразмыслив еще немного о том, что я буду делать, я оделся, сел в свою машину - старый мамин мини-седан Hyundаi - и поехал в школу. Мои занятия были скучными. Экономика, а затем история искусств. Мое внимание ненадолго привлекла история искусств, когда профессор показала изображение картины Мане "Олимпия" на белом экране позади нее. Изображение обнаженной женщины, полулежащей на кровати, заставило меня подумать, что мама бы так хорошо смотрелась.

Даже на уроке я не мог перестать думать о том, что мама голая.

После двухчасовых занятий я закончил на сегодня. Следующим шагом было пребывание в Bеst Dеаl. Мне пришлось работать до шести.

Мне нравилось ходить на работу. Мне нравилась эта работа. Это меня устраивало. Магазин "Лучшее предложение" представлял собой огромное современное помещение, заполненное дорогой бытовой техникой и кишащую людьми, которых нужно было немного убедить, чтобы они ее купили. Моя работа состояла в том, чтобы убедить их, что они должны это сделать. Я работал в основном в телевизионном отделе. Предыдущие четыре месяца я продавал телевизоры и уже был одним из лучших продавцов на рынке.

Когда я устроился на работу, мой босс Марио объяснил, что моя работа заключается не в продаже телевизоров. Моя работа заключалась в том, чтобы разговаривать с клиентами и помогать им понять, что им нужно. Телевизор был как раз тем, что нужно для удовлетворения этой потребности.

Некоторые парни так и не поняли этого. Они так и не выяснили, как связаться с покупателем, поэтому, независимо от того, насколько хорошо они разбирались в телевизорах, они не могли их продать. Но я все-таки разобрался. Это пришло ко мне само собой. Вместо того чтобы просто говорить о телевизорах, я бы поболтал с ними и выяснил, что побудило их захотеть телевизор. Как только я это сделал, продать телевизор стало проще простого.

Всего за неделю до этого пришел парень в футболке "Даллас Ковбойз". Я узнал, что он хотел купить телевизор побольше для игры "Ковбои", на которую пригласил кучу друзей к себе домой посмотреть в те выходные. Мы говорили не о телевизорах, а о футболе. Мы говорили о типе искусственного покрытия, которое Джерри Джонс установил на стадионе. К концу разговора я убедил его, что он ни за что не сможет наслаждаться игрой, не имея возможности видеть каждую травинку на искусственной траве и каждую складочку на форме болельщиц с максимально возможным разрешением. В итоге я продал ему 70-дюймовую модель сверхвысокой четкости с динамическим диапазоном и комплектацией динамиков для домашнего кинотеатра. Он был продан за большие деньги. Мой босс был доволен. Я тоже получил неплохие комиссионные.

Однако сегодня я был немного не в себе, потому что был так поглощен мыслями о маме. Я продал два телевизора, но при этом отпустил одного покупателя. Я продолжал думать о том, как бы мне почаще видеться с мамой.

Мне пришло в голову, что я мог бы применить принципы своей работы на практике. Мне нужно было выяснить, что ею двигало. Я должен был выяснить, в чем нуждалась мама и чего она хотела.

Я должен был выяснить, хочет ли мама покрасоваться передо мной. И если она это хотела, то почему.

Я закончил работу в 5 часов вечера. К тому времени я уже знал, куда хочу пойти, прежде чем отправиться домой. Я заехал в другой магазин неподалеку. Это был элитный бутик женской спортивной одежды. Я более или менее знал, что ищу, и мне не потребовалось много времени, чтобы найти это. Я зашел в другой магазин по соседству и тоже кое-что там купил. Мои покупки на день рождения были сделаны. Я направился домой.

Я осторожно вошел в парадную дверь, чтобы убедиться, что мама не увидит сумки из магазинов, в которых я делал покупки. Ее там не было. Я поспешил в свою комнату и спрятал подарки под кровать.

Я вышел из своей комнаты и направился на кухню, и увидел, что мама тоже выходит из своей комнаты. Должно быть, она закончила занятия йогой в своей комнате, потому что была одета для этого: облегающие бледно-голубые шорты, которые заканчивались высоко на бедрах, и облегающая футболка с укороченными рукавами, и больше ничего. Она была босиком.

Она вытянула руки вверх, чтобы обнять меня, задрав маленький подол футболки и выставив моему взору полоску своего подтянутого, гладкого животика. Шорты очень низко облегали ее талию.

— Как прошел твой день, милый? - спросила она меня.

— Все было хорошо, мам. Продал несколько телевизоров. - Мы коротко обнялись.

Мама повернулась и пошла на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на ужин. Мой взгляд скользнул по ее заднице. Я не увидел никаких признаков линии трусиков, но поскольку мама носила стринги (я достаточно часто видел их в сушилке), было трудно сказать, было ли на ней что-нибудь надето под шортами или нет. В трусиках или без, ее попка представляла собой восхитительное зрелище: упругая, подтянутая и идеально округлая. При виде этого мой член начал набухать у меня в штанах.

В тот вечер не произошло ничего интересного. Я помог маме приготовить ужин, и мы поболтали о жизни, фильмах и о том, что ей исполняется 41 год. Скоро приближался мой день рождения. Мне должно было исполниться 20, и мы говорили о том, какой важной вехой это тоже стало. Я договорился с мамой, что следующим вечером приготовлю для нее праздничный ужин.

На протяжении всего ужина, всякий раз, когда мама по какой-либо причине отворачивалась от меня, я украдкой бросал взгляды на ее ноги, грудь и тонкую талию. Я старался быть сдержанным. Я не хотел, чтобы она видела, что я пялюсь на нее. Я не мог сказать, был ли я полностью успешен. Несколько раз она быстро оборачивалась, и я думаю, что ее взгляд перехватывал мой, когда она отводила глаза. Я не мог быть уверен.

Я помог ей убрать со стола после ужина и ушел в свою комнату, чтобы закончить работу перед уроками на следующий день. Я хотел успеть все сделать, чтобы следующий день посвятить подготовке к маминому дню рождения. Закончив свою работу, я лег спать.

Следующий день пролетел незаметно. Утром у меня было три урока, но днем я не работал. Я заранее договорился с Марио о том, чтобы взять выходной, чтобы подготовиться к маминому дню рождения. Я хотел, чтобы у нее все было хорошо. Я завернул подарки, подписал открытку, подмел полы и навел порядок на кухне и в столовой и, наконец, приготовил ужин.

Мама вернулась домой с работы ранним вечером, в ожидаемое время.

— С днем рождения, мама! - окликнул я ее, когда она входила в дверь.

Я невинно поцеловал ее в уголок губ и крепко обнял.

— Ужин почти готов, - сказал я ей. - Почему бы тебе не привести себя в порядок, а я все приготовлю, когда ты выйдешь?

— Это так мило с твоей стороны, Рэнди, - сказала она. Она убежала в свою спальню.

Ужин был почти готов, и требовалось всего несколько штрихов, чтобы сделать его завершенным. Я выключил свет и зажег свечи, уже расставленные по местам. Стол в столовой был накрыт.

У меня не было большого опыта на кухне, но я знал, как следовать рецепту. Я чувствовал себя очень хорошо из-за еды, которую приготовил для мамы.

Мои приготовления были закончены, поэтому я подошел к ее комнате и постучал в дверь. - Мама, - тихо позвал я. - Время ужина. - Я подумал о том, сколько раз она звала так меня, и почувствовал себя хорошо оттого, что хоть немного отплатил ей тем же.

Я услышал движение за дверью маминой спальни, а потом она открылась, и вышла мама.

Она была одета небрежно, но элегантно, в простое белое платье без рукавов, которое плотно облегало верх, но немного расширялось в талии и заканчивалось на несколько дюймов выше колена. Ее ноги были босы, и на ней были белые босоножки на низком каблуке, которые подходили к ее платью. Форма платья, облегающего ее грудь, сразу навела меня на мысль, что на ней, вероятно, не было лифчика. Ее светлые волосы рассыпались по плечам.

Я предложил ей руку, она взяла ее, и я проводил ее в столовую. Я показал ей ее место и отодвинул для нее стул.

Когда я поставил перед ней ужин, мне было приятно видеть, что мама была впечатлена. Я поставил букет красных роз в стеклянную вазу на столе.

— Рэнди, какие красивые цветы! - сказала она. - Ты не должен был этого делать.

— Я не должен был этого делать, но я хотел, - сказал я.

Я поставил перед ней тарелку с едой. Я не был шеф-поваром, но в тот вечер у меня все получилось хорошо. Я взял рецепты из одной из маминых кулинарных книг. Ужин состоял из ломтиков жареной баранины, картофельного пюре с чесноком и спаржи с голландским соусом. Соус был сложный, но я справился, и когда поставил тарелку перед мамой, то понял, что она впечатлена. Ее глаза расширились, и она издала протяжное "оооооо".

Я выключил верхний свет; наш ужин освещался только свечами, горевшими на нашем столе и на приставном столике в столовой.

Я был еще недостаточно взрослым, чтобы покупать вино, но я взял бутылку красного вина из маминой кладовки и принес ее, и перед тем, как мы начали есть, я налила немного в ее бокал, а затем в свой.

Мы с мамой поужинали в честь дня рождения. Мама была красавицей при любом освещении, но в мерцающем свете свечей ее красота была волшебной. Я поднял бокал, чтобы произнести за нее тост.

— С днем рождения самую лучшую маму в мире, - сказал я.

— Большое тебе спасибо, Рэнди, - сказала она, а ее глаза блестели и слезились. Я думал, она сейчас заплачет. - Я потрясена. Я не могу поверить, что ты это сделал.

— Мне понравилось, мам, - сказал я. - Ты так много делаешь для меня, что это казалось мелочью, и было довольно забавно готовить еду.

Мне всегда нравилась еда. Я имею в виду, кто же не любит поесть? Но до той ночи я никогда не думал о еде как о чем-то чувственном или сексуальном. Но наблюдение за тем, как мама медленно и аккуратно отрезает кусочек баранины и подносит его вилкой к своим полным губам, навсегда изменило мое представление о еде. Это было так, как если бы каждое из моих чувств впервые в жизни было включено и усилено до максимально возможного уровня. Я заметил скрип ножа на ее тарелке, когда она отрезала кусочек баранины. Я заметил мерцание света, отражающегося от ее ножа в свете свечей, и контраст между загорелой кожей мамы и ее белым платьем. Я заметил, как аромат еды, доносящийся с тарелки, смешивается с запахом горящих фитилей свечей. Больше всего я заметил, как расширились от удовольствия глаза мамы, когда она попробовала еду, которую я для нее приготовил.

Ужин прошел тише, чем я ожидал, но в хорошем смысле. Мы почти не разговаривали, но это было потому, что нам обоим нравилось есть. Я знал, что маме это понравилось, потому что, хотя она почти ничего не говорила за ужином, она хвалила еду, которую я для нее приготовил.

— Рэнди, этот ягненок просто замечательный, - сказала она. - Все очень вкусно. Я и понятия не имела, что ты такой хороший повар. С этого момента тебе придется готовить больше блюд. - Мы оба рассмеялись.

— Я не думаю, что твой отец когда-либо готовил для меня такое блюдо за 20 лет брака, - сказала она. - Я уверена, что он этого не делал.

Мама наколола на вилку спаржу и пережевывала ее с закрытыми глазами. Капелька соуса вытекла у нее изо рта и потекла по подбородку. Не знаю почему, но в этом было что-то завораживающее - соус, который я приготовил, проложил извилистую дорожку от ее губ и остановился на дерзком подбородке. Я не мог оторвать от него глаз.

Когда она открыла глаза, то заметила, что я пристально смотрю на нее.

— На что ты смотришь? - спросила она.

— О, у тебя немного... - сказал я и поднес палец к подбородку, чтобы показать, где был соус.

— О, - сказала она и взяла свою салфетку.

— Нет, подожди, - сказал я. - Позволь мне.

Я наклонился вперед, потянулся через стол, дотронулся пальцем до ее подбородка и смахнул каплю соуса. Затем я приложил кончик пальца к ее губам. Я не думал о том, что делаю; я просто делал это. Мама не колебалась. Она приняла мой жест любезно и с готовностью. Она приоткрыла губы, и я выставил вперед палец. Ее губы сомкнулись вокруг моего вытянутого пальца и слизали с него соус с нежным причмокивающим звуком.

Она на мгновение закрыла глаза, пока ее губы ласкали мой палец. Мне стало интересно, представляла ли она себя где-то в другом месте, или же она представляла свои губы на чем-то другом. Когда она снова открыла глаза, то оторвала свои губы от моего пальца.

До этого момента я и представить себе не мог, что могу так возбудиться от прикосновения моего пальца к женским губам. Но я был возбужден. Электричество этого момента поглотило и окружило меня. И я думаю, мама тоже это почувствовала. Ее глаза были широко раскрыты и не отрывались от моих.

После этого мы некоторое время ели в тишине. Мама ничего не говорила, только время от времени восклицала, как сильно ей понравилась еда, которую я для нее приготовил. Я должен был признать, что ужин получился вкусным, но реакция мамы понравилась мне больше, чем вкус еды.

Когда у нас снова возникло желание поговорить, мы поговорили о еде и о днях рождения (у меня скоро был день рождения, так что мы немного поговорили об этом), и я рассказал о своих занятиях и о том, что я мог бы взять в следующем семестре.

Когда пришло время десерта, я достал маленький торт, который держал на кухонном столе. Я купил его в магазине ранее в тот же день. Я зажег свечи и спела "С днем рождения" своей маме, чьи глаза и улыбка сияли и мерцали в тусклом свете столовой. Мы быстро расправились с тортом.

Когда мы покончили с тортом, я отнес тарелки на кухню, а затем жестом пригласил маму присоединиться ко мне в гостиной. Мы снова сидели вместе на диване, там же, где были несколько ночей назад, когда она обнажилась в своих маленьких шортиках.

На этот раз мама сидела в своем белом платье босиком, задрав ноги на диван и подогнув их под себя. Я положил перед ней два разноцветных подарочных пакета, из одного из которых выглядывала открытка.

— Держи, мам, - сказал я. - Сначала открой открытку, а потом вот это.

Она не торопилась читать открытку. В этом не было ничего особенного, но я мог сказать, что она была тронута. Затем она подтянула к себе первый пакет и сунула в него руку.

Я нервничал из-за подарков, которые купил ей. У меня было предчувствие насчет мамы, и я хотел проверить, верно ли мое предчувствие. Я подумал, что подарки, которые я купил, помогут мне это выяснить. Но я боялся, что ошибаюсь, и что мама обидится или рассердится из-за подарков. Она может подумать, что я переступил границы дозволенного по отношению к ней.

Она вытащила подарки из первого пакета. Она вытащила, одну за другой, пару шорт для бега и бюстгальтер для бега. Они подходили друг другу - оба были синими и черными. Шорты были облегающими и довольно короткими. Бюстгальтер обеспечивал достаточный охват и поддержку, чтобы маме было удобно, но я знал, что он все равно будет обнажать большую часть декольте и кожу ее подтянутого торса. Когда я покупал подарок, я знал, что рискую - что мама может подумать, что это слишком откровенное белье, или что ее будет беспокоить, что я купил ей что-то настолько откровенное. Я не хотел, чтобы она меня осуждала. Но я подумал, что риск того стоил.

Мама отреагировала не сразу. Она подняла шорты в одной руке, а лифчик - в другой и внимательно осмотрела и то, и другое. Я не думаю, что она знала, что ответить. Я решил вмешаться и объяснить, прежде чем она отреагирует еще сильнее.

— На днях мы говорили о том, что тебе нужна новая одежда для бега, - сказал я. - Вот я и подумал, что тебе могло бы пригодиться что-то вроде этого.

Мамины глаза расширились, и она посмотрела на меня с кривой улыбкой.

— Это скудно! - сказала она. - Я что, должна в этом бегать?

— Конечно, ты права, мама, - сказал я. - Многие женщины бегают в подобных нарядах. Я постоянно вижу женщин на тропе, одетых во что-то подобное. И они не так хороши собой, как ты.

— Что ж, спасибо, Рэнди, - сказала она. - Это из-за разговора, который у нас был прошлой ночью?

— Да, - сказал я. - Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, словно ты не в тренде. Это не так. Ты очень красивая мама, и тебе следует одеваться в вещи, которые заставляют тебя чувствовать себя такой. И если ты разместишь свою фотографию в этом наряде в своем профиле онлайн-знакомств, ты привлечешь к себе много внимания.

— Может быть, - сказала она. - Я просто надеюсь, что это будет хорошее внимание.

— Не волнуйся. Теперь попробуй другой пакет.

Она взяла другой пакет, запустила в него пальцы и вытащила содержимое. Это было бикини, ярко-красное и очень маленькое. Не просто маленькое, а крошечное. В магазине я увидел его на манекене и сразу же представил себе на теле моей мамы. Я никогда не видел, чтобы она носила такое маленькое бикини. Я знал, что это будет рискованно и что ее сыну может показаться немного странным покупать ей такой маленький купальник. Но с того момента, как я увидел это в магазине, я был зациклен на идее увидеть ее в нем. Я знал, что она будет косо смотреть на это и на меня, поэтому я заранее отрепетировал, что сказать, когда она увидит это в первый раз.

— Это очень маленький купальник, Рэнди, - сказала она мне мягким голосом, не сводя с него глаз и вертя его в руках.

— Я знаю, что это так, мама, - сказал я. - Я думал о том, что ты сказала прошлой ночью. Мне было неловко из-за того, что ты думала, что ты старая или непривлекательная. Мама, ты еще очень молода, и ты можешь вести себя соответственно. Я думаю, тебе стоит пойти и начать встречаться. И одевайся и веди себя как красивая женщина, которой ты и являешься. Кроме того, в купальнике такого размера ты можешь лучше загореть.

Я надеялся, что это прозвучало убедительно. Мама казалась немного скептичной, когда подняла бикини и осмотрела красную ткань.

— Что ж, это хороший бренд, - сказала она. - И качество, кажется, хорошее. - Она потрогала ткань пальцами. - Но я не уверена, что смогу справиться с этим в 40 лет. Я ценю вотум доверия. Может быть, я попробую это здесь, дома, и посмотрю, что я думаю, прежде чем надевать это на публике.

— Это звучит как хорошая идея, - сказал я. - А теперь позволь мне обнять тебя на день рождения.

— С днем рождения, мама, - сказал я, обнимая ее. Ее упругие груди прижались к моей груди, когда мы обнялись, и мой член напрягся.

— Ты очень милый, Рэнди, - сказала она. - Этот вечер был замечательным - ужин, розы, подарки. Ты очень заботливый сын.

— Спасибо, мама, - сказал я. - Ты замечательная мама, и я хотел выразить тебе свою признательность.

— Ну, ты это сделал. Ты проделал отличную работу. Теперь я надеюсь, что смогу справиться с этой одеждой, которую ты купил. Она скудная.

— Я уверен, что ты сможешь, мама, - сказал я.

Она указала на шорты для бега и топ, лежащие рядом с ней на диване. - Тебе не кажется, что этот наряд немного маловат для меня, чтобы бегать в нем по окрестностям? - спросила она.

— Нет, - сказал я. - Ты серьезная бегунья. Ты хочешь надеть что-нибудь легкое и удобное. Это функционально. И ты будешь выглядеть великолепно. Не беспокойся об этом.

У меня была идея о том, что я хотел бы сделать следующим вечером, но я изложил это так, словно идея только что пришла мне в голову.

— У меня есть идея, мама, - сказал я. - Почему бы тебе не надеть спортивную форму, а я сделаю несколько твоих фотографий. Ты можешь посмотреть, нравится ли тебе, как ты выглядишь, и если это выглядит хорошо, ты можешь использовать несколько фотографий для своего профиля на сайте знакомств?

По ее лицу было видно, что она настроена скептически. Я не был уверен, было ли это из-за неуверенности в том, как это будет смотреться на ней, или из-за дискомфорта от позирования мне.

— Ну, я не знаю, Рэнди. Как бы ты хотел, чтобы я позировала?

— Просто несколько красивых спортивных снимков, которые покажут тебе, как ты выглядишь в этом наряде. И я мог бы использовать несколько подобных фотографий для портфолио, которое мне нужно для занятий фотографией в школе.

— Ты собираешься показывать эти фотографии другим людям? - спросила она с беспокойством на лице.

— Только если ты одобришь, - сказал я. - Я сделаю фотографии и сохраню их на своем компьютере. Тогда ты сможешь посмотреть на них и понять, нравятся ли они тебе. Все в порядке?

Моя серьезность и энтузиазм, казалось, покорили ее и побороли ее нежелание.

— Хорошо, я попробую, - сказала она. - Может, мне пойти надеть это сейчас? - Она подняла их.

Теперь я был в режиме фотографа и знал, как направлять ее. Я вспомнил, с какой готовностью мама следовала моим указаниям позировать прошлой ночью на диване, и понял, что как только я заставлю ее двигаться, ей будет более комфортно и отзывчиво позировать мне.

— Возьми шорты и топ, надень их и возвращайся сюда. Я возьму свой фотоаппарат, наведу порядок в комнате и подготовлю ее к съемкам.

С этими словами я пошел в свою комнату, а она - в свою, сжимая в одной руке маленький спортивный костюм.

У меня в комнате стояла довольно хорошая зеркальная фотокамера, которую я купил со скидкой для сотрудников в магазине Bеst Dеаl, где я работал. Я принес это. Несмотря на то, что был вечер, я оставил вспышку выключенной. Гостиная была хорошо освещена, и я хотел работать только при рассеянном свете. Мне показалось, что освещение было хорошим. Верхнего света было достаточно, чтобы фотографии не получались слишком зернистыми, а свет от свечей и ламп обеспечивал интересное боковое освещение.

Я скорректировал настройки камеры. Затем я взял упаковку от подарка на день рождения и отложила ее в сторону, чтобы она не испортила фотографии.

Я услышал тихие шаги по полу, поднял голову и увидел маму. На ней был маленький спортивный костюм.

Мама выглядела немного неуверенной, и нервной. Но в этом не было необходимости. Она выглядела как богиня фитнеса - стройная и рельефная, но с кожей, которая все еще оставалась мягкой и эластичной. Шорты сидели низко на ее талии и высоко на бедрах, подчеркивая длинные, стройные ноги и подтянутый торс. Верх бюстгальтера был более плотным и обеспечивал больший охват, чем обычный бюстгальтер, но он все равно открывал изрядную ложбинку между грудями, а эффект плотного, сжимающего материала заключался в том, что он приподнимал и сближал ее груди, подчеркивая глубину впадинки между ними. Темно-русые волосы мамы струились по ее обнаженным плечам и спине.

— Мама, ты выглядишь великолепно, - сказал я, чтобы придать ей уверенности. - Это будет здорово. У нас тоже хорошее освещение. - Я обвел жестом комнату.

Хотя она выглядела потрясающе, мама казалась робкой. Она держала руки, сцепленные вместе, перед своим животиком. Она вела себя так, словно не знала, куда идти и что делать.

— Как ты думаешь, это выглядит нормально? - спросила она.

Я знал, что мама чувствовала себя незащищенной и неуютной, и что я должен был сделать все, что в моих силах, чтобы укрепить ее уверенность в себе.

— Лучше, чем нормально, мам, - ответил я. - Поверь мне, ты выглядишь чудесно. А теперь подойди сюда, и я сделаю несколько фотографий тебя на диване.

Мама подошла к дивану, все еще держа руки вместе перед собой, и села на диван.

— Я собираюсь начать с фотографии профиля, - сказал я. - Просто сядь прямо на диван, положи руки на колени и улыбнись мне. Чуть-чуть наклони голову в сторону. Не так уж и много. Да, именно так.

Следование моим инструкциям, казалось, ободрило маму. Она села прямо и посмотрела прямо на меня.

— А теперь широко улыбнись мне, - сказал я. Она так и сделала. Это была великолепная улыбка.

Я сделал несколько фотографий, на которых она запечатлена в этой позе. Потом у меня появилась другая идея. Я прошел в столовую, вытащил из вазы красную розу на длинном стебле, вернулся и протянул ее ей.

— Теперь, - сказал я, - возьмись за основание стебля розы и прижми ее к себе так, чтобы она была прямо у тебя под подбородком.

Она так и сделала.

— Превосходно. Я сделаю несколько снимков. - Это то, что я сделал. Маме становилось все комфортнее. Я давал ей простые позы, и ее улыбка засияла, когда она взяла в руку ярко-красную розу. Ей не нужно было позировать; она просто сидела прямо, улыбаясь в объектив камеры. Роза придавала этой сцене соответствующий романтический оттенок.

— Это здорово, мам, хорошая улыбка. Теперь немного повернитесь в сторону, не совсем на 45 градусов. Вот так. Расправь плечи.

Я уже вовлекался в это дело. Было забавно руководить фотосессией, даже такой сугубо любительской, как эта. Было вдвойне весело иметь возможность указывать маме, что делать, и заставлять ее делать все это быстро, без оговорок и колебаний.

Первые несколько поз, которые я заставил ее принять, были совершенно невинными, но невозможно было не заметить, как сексуально выглядела мама в коротких шортах и топе с лифчиком. Холмики ее грудей напряглись под плотно облегающим лифчиком. Мне хотелось отодвинуть камеру в сторону и просто смотреть на нее. Но, конечно, я не мог этого сделать. Я продолжал монотонно сыпать инструкциями и вести светскую беседу, чтобы успокоить ее и поставить в позу, а также отвлечь себя от того, какие ощущения вызывало у меня горячее мамино тело.

Тогда я решил немного усилить сексуальность съемки. Я заставил маму откинуться на спинку дивана, положив голову на подушку, руки согнуты и лежат поверх нее, одна ладонь перекрещивается на другой, проводя по светлым волнам ее волос. Я попросил ее вытянуть одну ногу перед собой (не полностью прямую, конечно) и согнуть другую ногу. Мама и без тренировок знала, что нужно показывать пальцем, и я даже заметила это впервые в своей жизни. У меня есть своя доля фетишей - я парень, - но ноги никогда ничего для меня не делали. Но теперь в маминых ногах было что-то особенное - изгиб подъема, тонкие лодыжки, идеальные пропорции и, как оказалось, свеженакрашенные ногти на ногах.

Я представил, как мои губы обхватывают один из этих пальцев, растекаются по нему, полностью беря его в рот и обводя языком. И как только я подумал об этом, я сделал все, что мог, чтобы избавиться от этой мысли. Мне нужно было сделать еще несколько фотографий, и я не хотел выдавать накал своих чувств к маме в тот момент.

Откинувшись на спинку дивана, мама выпятила грудь на дюйм или два - она действительно наловчилась позировать с минимальными инструкциями - и посмотрела прямо в объектив. Она слегка опустила лицо, глядя на меня сквозь густые ресницы, и позволила своим губам раздвинуться без улыбки. Это был соблазнительный взгляд, без сомнения. Я не думал, что мама что-то имела в виду, но этот взгляд все равно соблазнил меня. Я не торопился с этой позой и сделал несколько снимков.

Я хотел еще больше раздвинуть границы.

— Давай встанем сейчас, мам, - сказал я.

— Где ты хочешь, чтобы я была? – сказала она. Мне пришлось изо всех сил постараться, чтобы не показать ей, как я воспринимаю ее слова.

— Вон там, у стены, - сказал я. - Там, где все не загромождено. Прижмись спиной к стене, опусти руки и упрись ими в стену, а теперь отведи бедра в сторону и согни ноги. Встань на носочки, слегка согни одну ногу поперек другой и выставь носок.

Я продолжал быстро пробегать инструкции, отчасти потому, что думал, что если я замедлюсь, мама может начать задаваться вопросом, действительно ли она хочет принять такую сексуальную позу перед камерой своего сына. Похоже, это сработало, потому что мама не возражала, и она одарила меня еще одним сексуальным выражением, слегка приоткрыв рот, как и раньше.

Наряд идеально подходил ей, и она выглядела в нем безупречно. Скульптурная, но женственная, стройная и соблазнительная, спортивная и грациозная: она была всем этим в одном флаконе.

Казалось, она тоже наслаждалась происходящим. Она легко воспринимала инструкции и даже импровизировала по моим указаниям, добавляя жесты и позы.

— Мам, у тебя это получается прирожденно, - сказал я. - Ты позировала папе? Я помню, как он делал много фотографий.

— Я немного позировала твоему отцу, - сказала она с усмешкой и взглядом, который говорил о том, что она думает о позах, которые она принимала.

Я продолжал говорить, фотографируя ее.

— Могу я их увидеть? – спросил я.

— Ты можешь увидеть некоторых из них, - сказала она, и улыбка стала еще шире. - Некоторые из них я не могу тебе показать.

— О! - сказал я. - Я понятия не имел, мам. Я не хотел совать нос не в свое дело.

— Ты не любопытствуешь. Все в порядке. Я давненько не вспоминала о тех фотографиях, которые он сделал.

Казалось, ей нравилось думать о них, и мне стало интересно, как папа поставил ее в позу. У меня снова встал.

Теперь в моем контрольном списке было еще кое-что. Я хотел увидеть фотографии мамы, сделанные папой, - даже те, которые мне не суждено было увидеть.

— Давай подойдем сюда, к столу, - сказал я ей. - Положи руки на спинку стула, повернись частично в сторону, но спиной ко мне, и встань на цыпочки.

— Ты пытаешься сфотографировать мою задницу? - спросила она, глядя на меня с высоко поднятыми бровями.

— Это не фотография задницы, - сказал я. - Это снимок твоей спины и твоей фигуры со спины. - Думаю, это прозвучало убедительно. Мама помолчала несколько секунд, прежде чем принять эту позу.

Мама повернулась ко мне задницей, расставив ноги и слегка повернув туловище влево, чтобы она могла держаться за спинку стула и смотреть на меня через плечо.

С этого ракурса она выглядела великолепно. Ткань маленьких шортиков выглядела не более чем тончайшим слоем черной краски на твердых, идеальных холмиках ее задницы. Мышцы ее ног были напряжены под гладкой, туго натянутой кожей. Она поднялась так высоко, как только смогла, на носках своих ног, отчего ее икроножные мышцы заметно напряглись. Ее спина была обнажена, если не считать трехдюймовой бретельки лифчика для бега.

Мама оглянулась на меня через плечо с выражением, похожим на то, что было раньше - слегка опущенный подбородок, глаза из-под густых ресниц.

Я сделал несколько фотографий, на которых она запечатлена в этой позе.

Со своей точки зрения я мог видеть, что мама была в противоречии. Ей нравилось позировать и фотографироваться, но с каждой минутой, которую она проводила на всеобщее обозрение в своем откровенном наряде, вызов ее чувству приличия возрастал. Я хотел сделать как можно больше сексуальных снимков мамы, но я также хотел закончить съемку до того, как ей станет слишком некомфортно.

После нескольких фотографий, на которых она была повернута ко мне задом, я решил закончить съемку.

— Мам, это было здорово, - сказал я. - Я думаю, у нас получилось несколько хороших снимков. Я думаю, на данный момент этого достаточно.

Закончив фотосессию, я сказала маме, что сам уберу посуду, но она настояла на том, чтобы помочь мне. Мы вместе собрали посуду со стола и перешли на кухню, чтобы убрать с нее грязь. Я сказал ей, что сделаю это сам, но она, казалось, была полна решимости оставаться рядом со мной и помогать мне. Я точно не знаю почему, но у меня было ощущение, что ей нравилось находиться рядом со мной в обтягивающих шортах и лифчике, которые я ей купил.

Когда мы закончили прибираться на кухне, мы расстались. Мама пошла в свою комнату, а я - в свою.

Продолжение следует.....

р.S. Дорогие читатели! Вы можете поблагодарить за мои старания, перечислив любую сумму на карту № 2202200858517376