Моя мама это заслужила! Глава Iх. Прощальный подарок

Я сидел в сарае и пытался совладать с охватившими меня чувствами. Выбор передо мной стоял непростым: предать ли собственную мать ради удовлетворения собственной похоти? Или поступить, наконец, возможно впервые в жизни, как мужчина и спасти её? Кто я? Что за человек? И каким хочу быть? Нужно было решать прямо сейчас.

Хватит ли мне духу спрятать/выкинуть эту ножовку, и, тем самым, обречь свою мать, похищенную, униженную и многократно изнасилованную, на новую порцию писечных мучений? Могу ли я так жестоко с ней поступить? Какой я после этого сын?

Я метался внутри себя между хорошим любящим заботливым сыном и извращенцем, у которого есть последний шанс на продолжение разврата. Понимал, что это очень плохо, но как же пьянило чувство власти над маминым влагалищем! Я столько раз мастурбировал фантазируя, что мама становится моей сексуальной рабыней, и я начинаю делать с ней всё, что захочу: любые развратные действия, какими аморальными, постыдными, унизительными, болезненными и неприемлемыми они для неё ни были. И, вот, наконец, в какой-то мере я получил эту самую власть! Именно я сейчас решаю, подвергать маму новым вагинальным испытаниям и разврату или нет. Она, эта женщина, эта дырка, сейчас в моей власти! Как же мне хочется этим воспользоваться! Но... как я смогу смотреть ей потом в глаза? Как я вообще могу желать такого после всего, что с ней сегодня приключилось?

Она же столько мучилась, унижалась, страдала, кричала... У неё наверняка там всё натёрто, всё болит, наверняка она измотана и сильно устала. Истощена физически и морально. Если бы я был на её месте, то хотел бы как можно скорее закончить весь сегодняшний кошмар! И если б узнал, что мой родной сын задумал продолжать глумиться, унижать и сексуально мучить меня... возненавидела бы я его за это? Это ужасный-ужасный поступок, ужасное желание! Как такое можно простить? Как можно ставить свою похоть выше маминого благополучия и здоровья? Хотя ведь матери всегда на стороне своих детей и любят их, что бы ни случилось. Да и так ли на самом деле страшно то, о чём я думаю? Маме ведь всё равно придётся надевать на себя этот развратный похабный костюм, всё равно придётся унижаться и ехать в переполненном автобусе среди людей, будучи измазанной внутри и снаружи мужской спермой. Снаружи, конечно, её ототрут, но наверняка где-нибудь да останется. Моей маме всё равно придётся бороться с усталостью и ехать домой в страхе, что её разврат кто-нибудь заметит. А потом вызывать такси и возвращаться за мной. С ней так и так произойдут все эти описанные «неудобства», я тут совершенно не причём! Это они, её насильники, виноваты! Это они украли и испортили нашу одежду, это они заставляют маму продолжать унижаться. Я не виноват! Ей в любом случае придётся пройти через всё это. Я всего лишь могу повлиять на одну маленькую деталь – будут в этом путешествии в неё вставлены пластиковые фаллосы или нет. Но разве это так страшно? Ну, засунет она в себя эти дилдаки, ну и что? Она же не будет от этого страдать! Просто дополнительное сексуальное унижение. И вообще, это будет полезно маме! Она так морально строга к себе, так культурна и целомудренна в жизни, что это не есть хорошо. Она должна быть более открытой, более раскрепощённой. Ей самой же от этого будет легче! Но как ей помочь? Как помочь уже сформировавшейся личности изменить свои взгляды? Убеждением? Не сработает. А вот принуждение – вполне. По сегодняшнему дню мы видели, как мама может кайфовать от грубого и запретного секса. Разве это было плохо для неё? Нет! Но она никогда в жизни сама не позволила бы себе такого. Только принуждение открыло мне и ей глаза на то, кем она является на самом деле. Но если поднятый сегодня вопрос закрыть слишком быстро, боюсь мама просто вычеркнет этот день из своей жизни, и ничего не изменится. Нет, нужно помочь маме, нужно ещё больше усилить сегодняшний разврат. Для неё же так лучше...

Что ж, видимо, я плохой человек, потому что мне захотелось побыть волком в овечьей шкуре. Сын, в ком мама души не чаяла, в ком видела свою опору и защитника, задумал сам побыть её тайным насильником. Я решил, что ничего такого уж страшного и не произойдёт, если мама ещё чуть-чуть поразвратничает и сядет пиздой и жопой на эти члены, доедет в них до дома. Её уже изнасиловали, самое страшное позади, обе дырки растраханные и с лёгкостью примут внутрь себя ещё пару пластмассовых хуёв. Ну, доедет она до дома с этими членами внутри себя, что тут такого сложного в физическом плане? Да и с моральной точки зрения - её УЖЕ изнасиловали! Проехаться до дома с парой членов внутри теперь должно быть для неё раз плюнуть по сравнению с произошедшим! Зато это порадует меня. Да и маме полезно будет почувствовать свой разврат в реальной жизни, среди незнакомых людей. Может ей даже понравится! Ну, а почему бы и нет? Она же, наверняка, доселе тоже не знала, что может струйно и феерично кончать от жёсткого и грубого секса, а также от инцеста с родным сыном? Вдруг и прилюдный разврат, скрываемый под внешним видом благочестия, ей понравится?

Убедив себя в правильности своего выбора, я подуспокоился, хотя руки всё ещё немного тряслись. Меня уже довольно долго не было, пора было возвращаться, а то мама может пойти меня искать. Я взял лезвие пилы в ладонь так, чтоб его не было видно, и осторожно вышел наружу. Мамы не было видно, похоже она всё ещё находилась в доме. Обойдя сарай, я осмотрелся, а затем с силой бросил лезвие за забор на соседский участок куда-то между поросших грядок.

Я: «Всё, дело сделано!», - подумал я. «Пути назад больше нет. Я только что сам обрёк собственную мать на очередную порцию писечных мучений и разврата. Теперь я, в какой-то мере, её насильник! Не вынужденный, как тогда в подвале, а самый настоящий, пусть и тайный. Я только что сделал свой выбор в пользу сексуального насилия над мамой, и теперь ей придётся насадиться своей промежностью на эти члены!»

Выйдя из-за сарая, я направился к дому. Теперь, главное, успокоиться, говорить спокойно и не нервничать, чтобы ни коим образом не выдать то, что я сейчас натворил. Как только я зашёл внутрь, мама тут же набросилась с расспросами.

Мама: «А я тебя уже искать хотела идти. Ты чего так долго?»

Я: «Эм, ааа...», - замямлил я, - «да я же тряпки искал... И пописать сходил!»

Я: «О, отличная отмаза, я ходил поссать!», - подумал я. «И уважительная, и время занимает».

Мама: «Ну и как, нашёл что-нибудь?»

Я: «Нет. Нигде ничего нет!» Я старался говорить уверенно, но голос, тем не менее, слегка дрожал. Даже в горле пересохло. Врать вообще не просто, врать собственной матери - непросто вдвойне, а врать собственной матери, когда знаешь, что эта ложь обрекает мамину вагину на очередную порцию боли и унижения – тут я даже критерий поставить не могу!

У меня в голове постоянно повторялось: «она знает, она знает, она знает! Наверняка ходила незаметно за мной и видела, как я ножовку из сарая выносил, а потом выкинул! И теперь допрос с пристрастием устраивает, давая мне последний шанс на позорное признание. Ещё чуть-чуть, и мама начнёт меня поносить: какой ужасный поступок я сейчас совершил, как её предал, как разочаровал! Скажет, что не ожидала, что воспитала насильника, скажет, что я не лучше тех троих... блин, и зачем я только поддался страсти и выкинул это лезвие...»

Мама: «Ножницы принёс?», обратила внимание мама на мою руку, - «да не помогут они». Сказала она это мягко и немного разочарованно, я тут же почувствовал облегчение внутри – вроде ни о чём не догадывается, иначе не перевела бы тему.

Я: «Ну, я попробую?»

Мама: «Пробуй, конечно, хотя это бестолку»

Я вошёл в комнату и взял мамин костюм. Чтобы было удобней пилить, я положил его на единственный стол возле окна. Мой взгляд сразу привлекли блестящие следы на большом дидло.

Я: «Это мамины вагинальные выделения!», - сообразил я. «Видимо, мама, пока я ходил в сарай, попробовала «примерить» на себя костюмчик и насадилась пиздой на большой фаллос! Однако блестящие следы виднелись лишь в одном месте, что указывало на то, что мама пыталась их вытереть после себя, что я ничего не заметил.

Мама вошла в комнату и направилась ко мне. Я быстро локтем смахнул остатки вагинальных следов, чтобы не смущать маму, и принялся елозить лезвием ножниц у основания пластикового пениса. Да, всё, как и ожидалось – царапины остаются, но ни о каком отпиливании и речи не идёт. Мама стояла за плечом и пару десятков секунд внимательно наблюдала, как у меня получается. Вернее, как у меня не получается.

Мама: «Хватит, перестань, только заусенец острых наделаешь и оцарапаешь меня»

Я остановился. Пилить было бесполезно, хотя про острые заусенцы мама зря говорит – я же в самом низу пилю, они и до влагалища-то не дойдут, будут в лучшем случае в районе больших половых губ.

Я: «Ох, была бы возможность, я бы исполосовал этот фаллос вдоль и поперёк, чтоб ещё сильнее помучить твою пизду!» - промелькнула у меня очередная пошлая развратная мысль. Определённо, быть волком в овечьей шкуре довольно приятно и неслабо заводит.

Я: «Что же тогда делать?»

Мама вздохнула и о чём-то думала.

Я: «Блин, дурень, опять я спрашиваю, а не подталкиваю маму», - подумал я про себя. «Надо же действовать по плану, надо подтолкнуть надеть её этот костюм! Так, что я там придумывал в сарае? Уже вечереет? Уже поздно? Нет, как-то по-другому было. А, точно, вспомнил!»

Я: «Мам, уже скоро вечереть начнёт!», - наконец, произнёс я заученную фразу. Мама непонимающе на меня взглянула, и я решил поддать напора.

Я: «Надо что-то делать, вдруг эти уроды вернутся? И автобус неизвестно до скольки ходит!»

Я: «Вот, отлично сказал!», - подумал я. «Назвал маминых насильников уродами, прямо как она их называла. Пусть думает, что мы с ней на одной волне, что я полностью на её стороне, сопереживаю, волнуюсь и так же как она негативно ко всему этому отношусь. Про автобус тоже, в целом, неплохо, хоть и тупо, они же обычно до 11 вечера ходят»

Мама: «И что? Ты мне предлагаешь в этом срамном костюме ехать?»

Ситуация резко сменилась, мои «мягкие» подводки как-то не сработали, открыто выведя суть обсуждения наружу.

Я: «Ну... если вариантов других нет», - попытался оправдаться я. «Да и никто же не заметит, снаружи будет ничего не видно!»

Мама: «Снаружи-то да, а внутри? Ты мальчик и не понимаешь, каково это! Вон они какие здоровенные!», - мама кивнула на приделанные фаллосы, - «Знаешь, как больно на такие... садиться?»

Я виновато смотрел на маму и не знал, что возразить. Да, я мальчик и не представляю, каково это, но в то же время я понимаю, что мама - девочка, а девочки созданы для членов. Неужели 20 сантиметров для мамы много? А как же тогда в порнухах трахаются с 30 сантиметровыми членами? Нет, я знаю, что при сексе женские влагалища могут растягиваться, а тут вроде как без секса. Ну и пусть! Маму сегодня так много трахали, у её пизда должна быть более-менее раздолбанной. Не верю, что какие-то жалкие 20 сантиметров в неё не поместятся! То же касается и жопы – там вообще фаллос сантиметров на 12, ну, максимум 15 и гораздо уже, чем вагинальный. А если уж у неё уже всё сжалось, так пусть помастурбирует или меня попросит, я ей мигом кулачный фистинг устрою, как часами ранее Санёк. Тогда туда не то, что фаллосы, а весь костюм в сложенном виде войдет!

Всё же мои аргументы возымели на маму действие, и она, после некоторой паузы, согласилась хотя бы попробовать. Велела мне выйти из комнаты и ни в коем случае не заходить, пока мама меня не позовёт или не выйдет сама. Дверь же не закрывается никак. Остаётся уповать лишь на доверие и здравый смысл сына. Я вышел в террасу и начал ждать. За тонкой дощатой стеной послышалось шевеление, пыхтение, сопение – это моя мама насаживалась пиздой и жопой на пластиковые пенисы. Я подошёл к деревянной стене и приложил ухо для лучшей слышимости. Мне стало так приятно: моя родная мама всего в 1, 5 метрах от меня прямо в этот момент, наверняка, стоя в раскоряку, усаживается своим влагалищем и попкой на два больших пластиковых члена, а я стою за стенкой и слушаю, с каким трудом они пронимают внутрь неё. Я мог бы ослушаться маму и войти в комнату в этот момент! Какую картину бы я увидел? Голая взрослая 42 летняя женщина, учительница, строгая и нравственная, раздвинув ноги пытается усесться своей волосатой пиздой на пластиковые члены! Уверен, из такой позы эта шлюха даже встать быстро не сумеет, чтобы прикрыться, и я увижу... всё! А может эта пизда от неожиданности и вовсе потеряет равновесие, поскользнётся и шлёпнется жопой прямо на два этих дилдака до самого конца, вонзив их в своё мягкое нежное розовое писечное нутро?! Хех, хотел бы я на это посмотреть! Моё внезапное появление даже поможет шлюхе с её задачей! Так может всё-таки зайти?

Вдруг пыхтения в комнате прекратились, я услышал шаги и отошел от стены подальше, ожидая увидеть маму в её новом костюме. Мама вошла на террасу, но всё так же оставалась голой, привычно прикрывая одной рукой груди, а другой собственный волосатый пах.

Я: «Что случилось? Не получилось?»

Мама: «Не могу, они очень большие для меня, особенно... передний. Больно упирается мне в...», - мама стала пытаться подобрать слово поприличнее, но в итоге сдалась и сказала, как есть, - «в матку...»

Я поверить не мог: мы с мамой стояли друг напротив голыми, пусть и прикрываясь, и по факту обсуждали недостаточность глубины её влагалища, а также матку! Про себя я отметил, что мне очень нравится этот разговор, нравится разговаривать с мамой о её пизде, о том, что у неё между ног. Я сразу вспомнил сегодняшние допросы Дениса, где он выпытывал у мамы, сколько у неё в жизни было ёбарей, а также давала ли она им в жопу и нравится ли ей сосать. О, как жаль, что этих вопросов было так мало! Если б только я был на месте Дениса и отбросил свою стеснительность – ух, я бы задал маме жару! Меня так интересует её пизда, столько всего хочется про неё спросить! Меня интересует, во сколько лет мама стала мастурбировать, когда первый раз кончила, как это было и что она почувствовала, какими способами она мастурбировала, кончала ли только клиторально или ещё вагинально, попросил бы рассказать о самых извращённых и экстремальных случаях мастурбации, узнал, во сколько у мамы пошли первые месячные, когда она впервые увидела мужской член, когда увидела свою первую порнуху, расспросил о самых извращённых сексуальных фантазиях, мечтала ли она когда-нибудь сделать это с девушкой, со мной, собственным сыном, со своим отцом, то бишь моим дедом, со своим братом, с животными, с детьми, с трупами! Ещё мне было бы интересно узнать, в каких позах её ебал папа, когда меня зачинали, кончила ли она в ту ночь, какие извращения в сексе пробовала, какие вообще интересные и необычные случаи/места имели место в её жизни. У меня миллион вопросов в маме, которые я никогда не решусь задать, а даже если б и задал, то точно не получил на них честные ответы. Эх, вот только если б нас заставили играть в такую игру, как заставили ранее трахаться друг с другом...

Мама: «Ты нигде воду не видел?», - вернула меня из задумчивости мама.

Я: «А?»

Мама: «Воду. Хоть какую-нибудь. Чтоб смазать...»

Я: «Нет... хотя стояло какое-то ржавое ведро за сараем»

Мама: «Сбегай, посмотри, а? Может хоть дождевой воды набралось»

Я вышел и вновь пошёл к сараю, в очередной раз укоряя себя: «Вот, тупица! «Есть ведро за сараем...» Опять ляпнул не подумав, придурок! Весь в мать, блин! Я же хочу, чтоб она села пиздой на фаллос, вот пусть и садится! А не хочет на сухую, пусть сама себя увлажняет! Пусть мастурбирует! Или, хочет, пусть попросит меня её полизать или ещё раз трахнуть, чтоб пизда увлажнилась. А хочет – я могу ногами сверху надавить ей на ляжки, насадив мамин таз на члены полностью! Я всегда, когда слышал, что женщинам тяжело трахаться на сухую, про себя думал: не хочешь на сухую, так увлажни своей пиздой себя сама! Начни яростно мастурбировать свой клитор, чтоб стенки твоей вагины стали выделять вагинальные соки – вот и будет тебе увлажнение, сучка! И моя мать такая же сучка, как они! Хочет смазки – пусть сама и выделяет! Своей собственной пиздой! Ох, надеюсь в том ржавом ведре за сараем нет никакой воды, а если есть, я её вылью! Точно, вылью! Возьму и аккуратно в какой-нибудь угол вылью! Хотя, блин, ведро же мокрым останется, если мама придёт за чем-то сюда и увидит, будет большой попадос. Нельзя выливать...». Но, хвала небесам, ведро оказалось полностью сухим с пробитым ржавым дном, поэтому ни о какой воде и речи не шло. Хотя, попить бы не помешало, но не думаю, что даже при наличии воды в ведре нам стоило бы её пробовать.

Я: «Пусто, там дно пробито», - вернувшись, рассказал я маме всё как есть.

Мама: «Блин, ладно, я тогда сама».

Я: «Неужели будет мастурбировать?!», - с надеждой замер я.

Мама: «Там туалет в комнате есть, я схожу как раз и немного брызну на костюм»

Я: «Зараза», - разочарованно подумал я, - «ну почему не мастурбация...»

Мама: «Ты не хочешь?»

Я: «Нет»

На самом деле я хотел, я не отливал с самого утра. Ещё эта ебля с мамой и три последующих оргазма... После такого всегда хочется пописать, но в начале как-то было не до этого, а потом, когда я выкидывал лезвие ножовки, пришлось соврать маме, что я уже сходил в туалет.

Мама: «Ладно, тогда жди тут. В комнату не заходи!», - строго нарекла мама.

Я: «Да не буду, не буду»

Мама ушла в комнату, прикрыв за собой дверь. Сначала я слышал какое-то шуршание, после чего по стенкам деревянного самодельного биотуалета ручейком побежали струйки маминой мочи. Я представлял её там сидящей голой, в полумраке. В уединении она уже не прикрывала собственные висячие сиськи и пизду. Сидела и писала там, пока я живо представляю, как из уретры маминой пизды желтоватым горячим ручьём бьёт мамина моча. Наконец, звуки прекратились. Уверен, мама по привычке озиралась вокруг в поисках бумаги, чтобы себя подтереть. Забавно, но её отсутствие сейчас ей даже играло на руку, ведь в её интересах было как можно лучше увлажнить собственные трубы и фаллосы на костюме. Уж не знаю, пописала она на него слегка или намочила свою руку, а потом растёрла, а может просто набрала немного мочи и влила себе в вагину и задний проход – во всяком случае, вскоре я услышал шаги и вновь привычное кряхтение и сопение. Мама начала усаживаться пиздой и жопой на пластиковые члены во второй раз. Я подошёл к стене и начал слушать. Выкидывая лезвие той ножовки, я рассчитывал, что мама с лёгкостью погрузит внутрь себя эти члены, думал, что вся проблема заключается в психологии, ведь маме придётся подчиниться, унизиться, примерить на себе развратный пошлый образ и отправиться так домой. Теперь же от мамы я узнал, что проблема ещё заключается и в физиологии, потому что вагинальный фаллос больно упирается матери в матку. Жалко ли мне маму? И да, и нет. Она ведь моя мама, естественно, мне её жалко. В то же время я всё ещё уверен, что 20 сантиметровый член для женщины, тем более, для взрослой, как она, это фигня. Ну, упирается он в шейку твоей матки, и что? Это ж не твердая стена какая-нибудь, шейка вдавится внутрь, ничего страшного. А болезненные ощущения – ничего, потерпишь, ты же женщина. Представь, что тебя большим членом ебут. Твоя задача терпеть. Тебя же столько раз сегодня насиловали, могла уже и привыкнуть! Мне даже приятно от мысли, что твоей писе сейчас больно! Я стою за стеной и слышу, как ты там сопишь и даже местами чуть поднываешь в голос, и понимаю – это головка пластмассового фаллоса больно надавливает тебе на шейку матки! Да, пизда, вот так, страдай! Насилуй сама себя, насаживайся до писечной боли! Вгоняй эти инородные предметы в своё нутро, в своё лоно, почувствуй, блядина, какого это быть настоящей женщиной! Можешь рассматривать это как расплату за то, что трахалась сегодня с собственным сыном. Ты об этом ещё не забыла, пизда? Помнишь, как ты двигала писей туда-сюда, обхватив его член стенками своего влагалища? Помнишь, как ты сопела и прикрывала глаза от удовольствия? Помнишь, как в кульминационные моменты раздвигала свои шлюшачьи ноги пошире, чтобы член родного сына поглубже в тебя проник? А как в экстазе лизалась с ним языком, не забыла? А как ссала на него сверху с членом пизде, а как кончала? Трижды! Мать, которая три раза кончила от сына всего за пару часов? Может ты всегда этого хотела, а сейчас лишь представился повод, а, блядина? Помнишь ту здоровенную лужу кончи, которую ты напустила под ваши с ним задницы? Помнишь, как решила не замечать, когда верёвка спала, и уже добровольно достигала оргазма? А помнишь, когда уже он тебя ебал без нужды, как ты раздвинула ноги пошире и ответила на его поцелуй? Хорошо вспомнила, сука? Считай твои нынешние писечные мучения некой расплатой за это, пусть теперь пластиковые члены до боли разрывают твоё осквернённое влагалище! Терпи, пизда!

Я начал возбуждаться. Если бы я не кончил три раза за последнее время, у меня наверняка бы встал, и я начал дрочить, а так оставалось лишь немного помять свои висящие член яйца. Мамин насильник внутри меня ликовал: «да, это я её склонил и подтолкнул к этому! Это я стал форсировать события, говорить, что скоро поздно, вынуждая маму поскорее принять правила игры её насильников. Это я, слышишь, мама, это я нашёл и выкинул ножовку, твоё спасение! Я мог бы принести её и отпилить ненавистные фаллосы, а вместо этого выкинул и обрёк тебя на писечные мучения! Она валяется сейчас где-то там в траве, на соседнем участке. Я, вот, прям сейчас, мог бы сбегать за ней и принести, но я не стану этого делать! Я хочу, чтобы ты сексуально страдала, я хочу, чтобы ты мучилась, вгоняя большой и твёрдый дилдо себе в вагину, плюща собственную матку! Я твой насильник, мама, это я там сейчас насилую тебя за стенкой в пизду! Давай, дырка, раздвигай свои ножки, насаживайся писей поглубже да побольнее! Как это классно - насиловать собственную мать! Как приятно слушать твои вздохи и сдавленные стоны, пока инородный предмет разрывает твою промежность! И главное - ты никогда не узнаешь, что это я насилую тебя! Ты. Никогда. Об этом. Не. Узнаешь. Пизда!

Мама пыхтела за стенкой уже минут 10 или даже 15. Изредка я слышал её тихие ругательства то в адрес костюма, то в адрес троих мужчин. Наконец, шаги направились к выходу, и я отпрянул от стены. Мама вышла в своём кожаном боди. Что-то в нём было не так, нижняя часть выглядела уж как-то больно низко.

Мама: «Ну как?», - спросила мама. «Сильно заметно?»

Я: «Выглядит ничего, но как-то криво он сидит»

Мама: «Я застегнула его на предпоследнюю петельку, и он немного выпирает», - ответила мама и повернулась боком, намекая, что выпирает низ костюма. Увидев маму сбоку, я замер: нижняя часть костюма не до конца прилегала к её промежности, она была оттопырена сантиметров на 5, в результате чего было отлично видно, как из низа костюма торчал искусственный фаллос, уходящий прямиком в её волосатую вульву.

Мама: «Ну что, видно?»

Я: «Видно, мам, так совсем не пойдёт. Спереди ещё ничего, но сбоку прям совсем видно... Почему ты не застегнула его до конца?»

Мама: «Да не получается у меня...»

Я: «Что, очень больно?»

Мама: «Больно, но дело не в этом – мне размер костюма маловат: я могу только сидя его застегнуть на последнюю заклёпку, но он будет весь в натяжку. Заклёпки эти не очень хорошо держатся, и когда я встаю, от моих движений застёжка вылетает, и костюм спадает!»

Я: «Так надевай его сразу стоя»

Мама: «А стоя у меня не получается! Эти штуки...», - мама имеет ввиду пластиковые фаллосы, - «...постоянно вываливаются и до последней заклёпки я не достаю»

Я: «Хех, разъебали тебе пизду, теперь члены из неё вываливаются!», - саркастично подумал я.

Я: «Может помочь чем?»

Мама опасливо посмотрела и немного замялась.

Мама: «Да не знаю. Давай я ещё раз сидя попробую, застегнусь на последнюю, а потом тебя позову, ты меня поднимешь, хорошо?»

Я: «Давай»

Мама снова побрела к двери комнаты и, как всегда, напомнила:

Мама: «Только не заходи, пока я тебя не позову!»

Я: «Да помню я»

Вновь услышав за стенкой кряхтения мамы, насаживающейся своей маткой на твёрдый фаллический предмет, я засомневался, не зря ли я выкинул ножовку? Для меня стало полнейшей неожиданностью, что возникнут такие трудности с надеванием костюма. Я думал, всё будет просто: засунула в вагину и попку фаллосы и поехала на автобусе домой. Пошло, развратно, унизительно, но не более того. И никто об этом не узнает. Однако раз костюм сидит в натяжку, и мамины движения могут его запросто расстегнуть... это в корне меняет ситуацию! Сначала маме надо как-то дойти до автобусной остановки. Ну, это ладно, ведь при ходьбе по ровной дороге двигаешься плавно, но как же заход в сам автобус, когда надо ногами сильно перебирать? И спуск? Представляете, какой поднимется хай, если костюм расстегнётся в час пик в автобусе, вывалив мамину волосатую пизду на всеобщее обозрение? Конечно, фантазируя об этом, я дико завожусь и мечтаю, чтоб костюм лопнул именно на глазах у десятков людей, чтоб все увидели её волосатую вульву, перепачканную в сперме, её обвисшие сиськи, её надпись на спине... и хочу, чтоб эти люди начали унижать, пошло оскорблять и подшучивать, а затем стали группой трахать, насиловать мою маму по новой. Но в реальности такого не случится, всё закончится очень плохо и ни разу не возбуждающе. Так что мне совершенно не хочется, чтобы её костюм рвался на самом деле. Но даже если всё получится, и маме удастся аккуратно зайти и выйти из автобуса, не привлекая к себе внимания, ей же в матку всё это время будет больно упираться твёрдый кусок пластмассы! Опять же: в фантазиях я только «за» подобную писечную боль для своей мамы, которая будет учить её быть настоящей женщиной, но реальная жизнь - это совершенно другое. Я не хочу, чтобы она пострадала, получила какую-нибудь травму. Не слишком ли вредно подобное грубое воздействие на матку женщины? Это же будет длиться не 5 минут, а 40 или, вообще, час в зависимости от загруженности на дороге! Я свою маму очень люблю и не хочу навлечь на неё какую-нибудь женскую болячку, от которой она будет всю жизнь восстанавливаться. Может, всё-таки, сказать, что пойду ещё поищу что-нибудь в округе и, типа, случайно, принести ту ножовку?

Мама: «Я всё, можешь заходить!», - окликнула меня мама.

Я сглотнул и вошёл внутрь, моя мама сидела на попе посередине комнаты, держа ноги вместе, петелька её костюма была защёлкнута на самый последний разъём. Осознание того, что в этот самый момент внутри моей матери находятся два пластмассовых фаллоса, которые она самостоятельно ввела себе до боли в матке, кружило голову. Со стороны этого совершенно не видно, если бы я был посторонним человеком, впервые увидевшим маму, то ни за что не догадался бы о творящемся прямо рядом со мной разврате.

Мама: «Давай, поставь свои ноги к моим пяткам, я упрусь в них, и ты меня поднимешь, чтобы я колени не сгибала, иначе всё расстегнётся»

Я послушно встал, как было велено, и протянул маму руку.

Мама: «Обе давай!», - возмущенно сказала мама. Мне пришлось протянуть и вторую, перестав прикрывать собственные яйца. Я внимательно наблюдал, надеясь заметить, как она украдкой бросает свой взгляд мне между ног. Несмотря на стыд, я желал этого, ведь это бы означало, что маме интересно, а это, в свою очередь, даёт надежду на возможное некое продолжение. Однако мама так и не посмотрела, больше концентрируясь на собственном подъёме.

Мама: «Поставь ноги пяткой к пятке, а щёчками ко мне, чтобы упор был лучше, и мне было удобнее опираться». Я поставил и даже согнул ноги в коленях, чтобы иметь возможность с большей силой вытягивать маму на себя, тем самым, совершенно обнажив для взора собственную мошонку. С растопыренными ногами мой член и яйца висели и болтались перед маминым лицом всего в 30-40 сантиметрах от неё, но мама на них так и не взглянула. Если бы ситуация была наоборот, я бы уже кучу раз посмотрел маме в промежность, а она не хочет.

Мама: «Тяни!», - скомандовала мама, и я стал тянуть её за руки на себя, постепенно ставя на ноги. По началу было удобно, но в процессе вставания весовые пропорции и угол подъёма поменялись: мне стало неудобно и тяжело тянуть за руки, а мама не могла продолжать удерживать собственные ноги прямо. В итоге ей пришлось довольно сильно согнуть их в коленях, как тут же раздался звонкий щелчок отстёгивающейся бретельки. Из-за того, что костюм состоял и жёсткой передней и задней части, он стал раскрываться сверху-вниз как роза, немедля обнажая мамины груди и волосатый лобок для моего взора. Кроме того, оставшись без верхнего крепления, костюм вместе с пластиковыми членами начала опускаться вниз, выскочив из маминой вагины и ануса на пару сантиметров.

Мама: «Ой!», - закричала мама, пытаясь остановить собственное обнажение перед сыном, но, поскольку мы крепко держались за руки, несколько мгновений я мог беспрепятственно любоваться её женскими вкусностями. Удержав, наконец, равновесие, мама сразу же попыталась прикрыться, придвинув створки костюма обратно к телу.

Мама: «Вот видишь? Небольшой сгиб - и тут же всё расстёгивается! Не получится у нас - я тяжёлая и в любом случае не смогу держать ноги по стойке смирно».

Я: «Ну так я предлагал надевать сразу стоя!»

Мама: «Да не могу я, спадает он! Разве ты не видишь? Ремешок не достаёт у плеча. Мне надо сидеть в момент защёлкивания, чтоб низ костюма был вдавлен и не падал!»

Я: «Давай вместе попробуем? В стоячем положении: я буду придерживать костюм, чтоб не падал, а ты пытаться застегнуть ремешок! Ну или как-то так»

Мы поставили маму на ноги и стали пытаться натянуть костюм повыше, чтобы достать до конечной заклёпки. Вернее, натягивал больше я, потому что стороннему человеку гораздо удобнее тянуть за ремешки. Это походило на то, как молодые озорники пытаются подшутить над одним из друзей и натянуть ему трусы как можно выше, которые начинают больно впиваться в промежность. Знаете, довольно забавное чувство, проделывать это с собственной матерью: я с силой тяну за плечи костюма вверх, вроде тут ничего такого, но ведь костюм-то цельный! И моё движение вверх автоматически тянет и нижнюю часть, тем самым, вгоняя искусственные фаллосы внутрь маминой промежности всё глубже и глубже! Я сам насаживаю на них свою мать! Удивительное чувство! Более того, знаю, что ей при этом больно там внизу, что один из них упирается ей в матку, но всё равно продолжаю тянуть, так как это необходимо. Совершенно свободно и с маминого дозволения! Охренеть! Скажу так - мне было очень приятно это с ней делать, чего не скажешь о маме.

Мама: «Стой, хватит!», - остановила меня мама в какой-то момент. «Не видишь, не получается, только зря больно мне делаешь. Смотри, какой ремешок хлипкий, а ты так сильно тянешь, порвёшь же! Как я тогда пойду?!»

Я послушно отпустил бретельки, они в правда могли оторваться. Всё же наряды из секс-шопа не очень качественно делают, напирая больше на визуальную красоту, а не на бытовую практичность. Мы ходили по комнате прикидывая варианты, шли минуты. Я, конечно, был бы рад отправить свою маму с двумя фаллосами внутри гулять по улице, но как полностью закрепить костюм, не представлял. Ни один из способов не подходил. Устав, образно говоря, биться лбом о стену, я нехотя вновь завёл разговор об альтернативном варианте, который оградил бы маму от столь желанного извращения.

Я: «И всё же я не понимаю, чем тебя не устраивает вариант обратиться в милицию! Я бы вышел на дорогу, поймал попутку и попросил вызвать милицию. Рассказал бы им всё, они бы приехали за тобой, скорую вызвали, осмотрели, помощь оказали. И не пришлось бы со всем этим морочиться! А если боишься, что эти три козла с нами что-то сделают, то брось – они больше на зарвавшихся алкашей похожи, чем на реальных бандитов. Их надолго упекут за содеянное. Думаю, они много с кем подобное проворачивали. Найдутся ещё жертвы. Да им пожизненное светит!»

Мама: «Перестань, я же сказала нет!»

Я: «Ну, почему? Объясни? Если ты боишься, что они...»

Мама: «Да не их я боюсь, как ты не понимаешь?», - мама перешла на какой-то возмущенный строгий тон. Видно она не хотела мне объяснять по веской причине, и я теперь уже был сам не рад, что поднял этот разговор.

Мама: «Нельзя придавать всё огласке! Во-первых, я школьная учительница, а городок у нас маленький, слухи поползут обязательно. Да меня тут же уволят! Думаешь, многие родители захотят, чтобы их детей учила изнасилованная тремя мужиками тётя? Тем более такая, которую заставляли с сыном трахаться, а? Растление малолетних! Уволят, даже глазом не моргнут. И где мне работу искать? Меня нигде больше по специальности не возьмут, в дворники сразу идти? Это первое»

Я: «Да ладно, мам, я понял...»

Мама: «Нет не ладно! Ты так настойчиво спрашиваешь раз за разом, что видно и правда не понимаешь. Хочешь правды? Вот тебе первая правда: если нас заберут в милицию, то заставят вспоминать и давать подробные показания. Тебе хочется рассказывать, что там было? Мне как-то не очень. Про этих козлов-то мы расскажем, а про нас? Да на тебя изнасилование и повесят! Разве ты не понимаешь? Наивный ты ещё, им бы лишь галочку о закрытом деле поставить, а не искать и ловить кого-то. А если думаешь, что нет, то вот тебе вторая правда: в той мерзкой луже в подвале, кроме тех троих, осталась и твоя сперма! Твоя, понимаешь?! И во мне, наверняка, найдут. Прямая улика! Как ты им объяснишь её появление? Скажешь, что тебя заставили трахать собственную мать? Что выбора у тебя не было? Ну, что ж, тогда вот тебе третья правда: ни одного нормального человека не должна возбуждать собственная мама! Не посадят в тюрьму, так отправят в психушку на принудительное лечение! Хочешь сказать, я не права? Нет, я всё понимаю, ты парень молодой, играют гормоны, перевозбудился от увиденного, но, думаешь, я не видела, как ты на меня смотрел? Или как держал, помогая насиловать? Я не знаю, почему ты таким стал, и где я тебя упустила, сейчас не об этом. Факт в том, что ТЫ! ИМ! ПОМОГАЛ! МЕНЯ! НАСИЛОВАТЬ!»

Я: «Ну я же не специально, меня ж, этот, Санёк заставил», - попытался возразить я маме.

Мама: «А это уже дело десятое. Поди докажи им, что тебя заставляли. Говорю, наивный ты ещё. Посадят и глазом не моргнут! Даже если я попытаюсь тебя оправдать, на мои слова внимания обращать не станут. И потом, про полиграф слышал? Детектор лжи, он же. Если тебя на нём проверят и спросят, заставляли ли тебя меня насиловать или ты сам был рад им помогать, ты уверен, что его пройдешь? Я, вот, как-то не очень. Так что нет, нельзя нам обращаться в милицию, не хватало мне ещё ко всему и сына родного потерять!»

Мне было обидно слышать от мамы эти слова, особенно касаемо того, что нормального человека собственная мать не должна возбуждать. Что ж, это, получается, она теперь считает меня ненормальным? Нет, я понимаю, что желать собственную маму неправильно, но всё равно обидно. Касаемо насилия мама права, мне и правда понравилось... понравилось смотреть на то, как её насилуют, понравилось в этом участвовать. Но что самое ужасное, всё это увидела и поняла мама. Да что там говорить, мне и трахать её понравилось, тут уже не скроешь. Просто обидно, как она об этом говорит, будто понравилось только мне, а она вся такая белая и пушистая. А ей что, не понравилось? Она ведь кончила один раз от тех троих! Причём кончила струйно, значит завели её сильно. Значит желать собственную мать не нормально, а кончать, как последняя шлюха, от насилия троих неизвестных мужиков нормально? А со мной? Она что, забыла, как кончила со мной? Три раза! Особенно последний, когда уже верёвка развязалась. Для матери, по её мнению, это что ли нормально, неистово прыгать на члене сына и лизаться с ним взасос, желая бурно кончить в очередной раз? Нормально? Так что нечего пенять, коль у самой рожа крива... Однако нельзя отрицать, что в доводах про полицию она права, и дело даже не в предрассудках, что там сплошные взяточники и раздолбаи, которые только спят и видят, на кого бы повесить очередной висяк. Со стороны всё действительно выглядит так, будто я участвовал в изнасиловании матери наравне с теми тремя. Моя сперма на полу и в маме есть, желание было, никакой полиграф, в случае чего, я не в жизнь не пройду. Мне даже 500 рублей заплатили за изнасилование! Правда, потом забрали, но ведь заплатили! Даже на спине об этом написали! Что это, как не соучастие в изнасиловании? Ну а если не посадят, так, реально, могут направить в лечебницу. Это в интернете легко спорить, что влечение к матери нормальное явление, а не в реальной жизни со взрослыми врачами.

Я угрюмо замолчал осознавая, что дела у нас не очень. Возражать маме не хотелось, чтобы она не начинала какую-нибудь новую тираду. Нет, я знал, что подобный разговор может состояться, где мне припомнят все грешки, но надеялся, либо мама их не заметит, либо мы просто не станем никогда поднимать эту тему. А оказалось, что она всё заметила, всё поняла и сделала именно те выводы, которых я опасался. Всегда неприятно, когда тебя макают в грязь лицом, особенно, когда это заслуженно. Вот только и мне было, чем макнуть маму, хоть я и не стал этого делать.

Мама переводила дух после столь долгой речи. Какое-то время мы молчали, переваривая произошедшее. Наконец, мысли вновь вернулись к нынешней ситуации, и мы продолжили думать, как же закрепить этот дурацкий костюм.

Мама: «О, придумала, сейчас в стол упрусь!»

Мама подбежала к стоящему столу и опёрлась на его край костюмом в области вульвы. Она стала присаживаться, тем самым, давя своим весом вниз, чтобы край стола как бы толкал низ костюма с искусственными членами ей внутрь. Я же стоял и на всё это смотрел не понимая, стоит ли мне подойти и как-то помочь или нужно выйти из комнаты, чтобы не смущать маму.

Мама: «Славик, ура! Вроде получается, но под конец я соскакиваю с угла. Иди помоги!»

Я подбежал к маме и увидел, что в какой-то момент её приседаний угол нажима меняется, и нижняя часть её одеяния резко соскакивает с угла. Попытался как-то помочь, поддержать маму сзади, предотвратив соскальзывание или подтянуть бретельки – бестолку. Буквально чуть-чуть не хватает.

Мама: «Блин, ну получилось же почти! Долбаный стол!»

Я: «Мам, у меня есть идея, но она...»

Мама: «Какая?»

Я немного мялся, потому что мне пришла в голову неоднозначная мысль, которую я никак не мог определить, приличная она или нет. Я решил, что угол стола слишком маленький для упора и не сгодится, однако если я лягу на спину и подниму ногу прямо, мама её сунет себе между ног и сможет использовать как упор. Она станет пытаться как бы идти вперёд и, тем самым, давить моей ногой себе между ног с той силой, с какой ей нужно, пока мама свободными руками застёгивает ремни. Нога-то у меня точно не соскользнёт. Вот только как-то неприлично это выглядит: по факту я своей ногой буду упираться и давить матери в пизду. Вроде способ рабочий, но предлагать такое маме...

Я: «Она не совсем приличная, что ли...»

Мама сначала осуждающе-удивлённо на меня посмотрела, но потом помолчала и ответила таким тоном, как обычно отвечают родители на вопрос ребёнка «не будет ли он ругаться?». Взрослый говорит, что не будет, а на самом деле, конечно же, будет.

Мама: «Говори».

Я всё молчал, пытаясь сформулировать поделикатнее.

Мама: «Да говори уже, не бойся. Сам говорил, время уходит», - уже более снисходительно попросила мама. Я рассказал о придуманном мною способе, пытаясь давать обтекаемые формулировке её промежности.

Мама: «Хороший вариант, и что тут неприличного?», - неожиданно для меня отреагировала мама. «Давай попробуем! Только ты упрись куда-нибудь спиной, чтоб не соскальзывал. В печку, например!»

Я: «Хм, ты ещё спрашиваешь, что тут неприличного?», - подумал я. «А ничё, что я ногой тебе в вагину буду давить?»

Я лёг на спину возле печи, как и договаривались и вытянул прямую ногу вверх, градусов на 70-80. Мама, натянув костюм, подошла и поставила её себе между ног. Я просто поверить не мог: моя ступня находится у матери между ног! Да, там костюм, но важен сам факт! Мама стала чуть двигаться вперёд и надавливать своей промежностью мне на ногу всё сильнее и сильнее, вгоняя прорезиненные члены в своё нутро. Это зрелище так мне понравилось, что я для упора ухватил маму руками за щиколотки и держась за них, начал дополнительно давить ступнёй навстречу маминой вульве. Как же это приятно, давить на пизду собственной матери! Но мама не оценила, вскрикнув:

Мама: «Ай, больно, перестань!»

Я тут же испуганно ослабил хватку. Спустя мгновения я вспомнил, что мама не просто насаживается на члены, а делает это с болью для собственной матки, потому что вагинальный фаллос немного больше глубины её влагалища. Не хватало ещё, чтобы после всего произошедшего и высказанного ранее, мама начала думать обо мне как о садисте-извращенце.

Мама: «Не дави, просто держи ногу ровно, я сама всё сделаю!»

Мы начали заново и через несколько секунд маме удалось застегнуть бретельку на последней застёжке.

Мама: «Всё, получилось, отлично!»

Я: «А если ходить будешь, не расстегнётся?», - спросил я, намекая, что застёжка сидит в самую натяжку и даже самое незначительное движение несёт в себе риск обнажения. Мама тихонько прошлась по комнате, еле-еле переставляя ноги.

Я: «А нормально идти не можешь? Боишься расстегнётся?»

Мама: «Нет, вроде не расстегнётся, можно и шире шагать. Просто мне больно ноги переставлять из-за этой... штуковины внутри».

Я: «А иди к двери, попробуй с порога сойти и зайти, расстегнётся? А то же тебе в автобус надо будет как-то зайти и выйти»

Мама вышла в терраску и, немного оглядевшись, начала спускаться на улицу по порогу, придерживая рукой себя за промежность. Затем аналогично аккуратно поднялась.

Мама: «Вроде держится», - с болью на лице произнесла мама.

Я: «Только это...», - я опять немного замешкался, но потом набрался храбрости и продолжил: «волосы немного торчат»

Мама посмотрела вниз и увидела, как из-под нижней части боди во все стороны, словно щупальца мутанта-осьминога, торчали писечные лобковые волосы. Они очень хорошо были заметны на фоне её белёсых незагорелых ляжек. Мама явно смутилась и попыталась заправить их внутрь, но не тут-то было: костюм уже сидел так плотно, что под него не удавалось просунуть пальцы. Уверен, в этот момент у мамы, как и у меня, в голове проносился сегодняшний диалог и насмешки её насильников, которые обзывали небритую вагину моей матери «зарослями и паутиной, которые пора стричь не то садовыми ножницами, не то газонокосилкой». Думаю, сейчас мама уже второй раз за день жалеет, что не считала нужным брить свою промежность.

Кое-как заправив внутрь часть своих волос, мама устало бросила это занятие. Я решил не акцентировать внимание на оставшихся волосках и сменить тему:

Я: «А если ты не будешь придерживать костюм, он расстегнётся? А то мало ли внимание в автобусе обратят, как ты заходишь или спускаешься, вопросы станут задавать...»

Мама была явно не очень рада такому предложению, ведь спуск и подъём ещё сильнее вдавливал жёсткий предмет в её нежную матку. Тем не менее, мой аргумент был воспринят, и она попробовала: спустилась без проблем, а вот поднимаясь, на последней ступеньке, петелька сорвалась и костюм привычно раскрылся, вновь показав мне часть маминой сиськи, теперь уже, при свете дня. В этот раз руки у матери были свободны, так что она быстро успела подхватить переднюю часть своего «корсета», не позволив мне увидеть больше.

Мама: «Ай! Блин... Нет, лучше буду придерживать, не будет на меня никто смотреть. Всё, хватит с меня экспериментов, и так больно, как бы кровь не пошла!»

Я: «Ну, ладно, придерживай, только чтоб не видел никто»

Мама: «Всё, пойдём ещё раз застегнём, и я пойду»

Мы вернулись в комнату и проделали наш фокус снова, предусмотрительно надев перед этим на маму её джинсы с вырезанным пахом, потому что после защёлкивания костюма согнуть нормально ноги для надевания штанов она не сможет. В этот раз я снова не смог удержаться от соблазна, и, выбрав момент, когда мама возилась с бретелькой, опять легонько стал встречно давить своей ногой матери в пах. На удивление в этот раз мама не взвизгнула, не запротестовала. По её лицу я видел, что ей больно что с моим нажатием, что без него. Видно кончик прорезиненного члена уже довольно сильно намял ей матку, особенно, когда она спускалась и поднималась по ступеням, что теперешний мой нажим воспринимался не столь остро. Тогда я опять взял маму за щиколотки для упора, и стал давить своей ногой навстречу всё сильнее и сильнее! Да, я знал, что тем самым вгоняю твёрдые инородные предметы ей глубже в матку, что из-за этого ей больно, и что это может быть опасно для женщины, но меня это не волновало – я получал удовольствие! В тот момент я представлял, будто моя ступня безо всякого костюма полностью погружена матери во влагалище, и я сам давлю ногой ей прямо на мягкую тёплую склизкую матку. Мне было приятно думать, как ей больно, приятно представлять, что я продавливаю её, расплющиваю и изничтожаю женское естество.

Застегнув ремешок до конца, я обратил внимание, как её серо-синие джинсы и тёмно-коричневые «трусы» боди стали со стороны чем-то напоминать ковбойские штаны, у которых внизу похожая расцветка. Вот только из-под этой расцветки по краям выпирали лобковые волосы. Не так много, как в начале, но всё же были видны. Я уж не стал заострять на этом внимание. Зато мне сразу приглянулась пластиковая форма груди – она явно была чуть больше, чем реальный размер сисек моей мамы. Два пластиковых округлых контейнера, в которых лежат слегка сдутые груди моей матери... Я видел её вымя, оно явно сейчас не заполняет этот объём. Наверное, она там положила внутрь свои сиськи словно на полку, ха-ха! Зато если повернуть и положить эту пизду на живот, груди матери свесятся вниз и заполнят чашечки своим сисечным мясом!

Мама: «Ну что, нормально? Что-нибудь заметно?», - с опаской спросила мама.

Я: «А? Да... Сойдет. Главное, чтобы ничего не расстегнулось в самый неподходящий момент!»

Мама: «Я постараюсь идти аккуратно, а когда буду входить в автобус, придержу низ рукой»

Я: «Ты приедешь за мной на такси?»

Мама: «Да, вещи твои захвачу. Подай мне ключи и кошелек. И пакет тоже давай, буду им прикрываться по возможности»

Я взял из коробки ключи от дома, кошелёк с 50 рублями, отряхнул от сажи большой пакет, в котором всё и лежало, и протянул маме.

Я: «Через сколько ты приедешь?»

Мама: «Не знаю, зависит от транспорта. Постараюсь как можно быстрее. Никуда не уходи, слышишь? Жди меня тут»

Я: «А вдруг эти вернутся? Что тогда?»

Мама: «Найди где спрятаться и жди меня. Всё, я пойду, а то это пытка находиться в этом костюме! Пожелай мне удачи»

Я: «Удачи!»

Мама поцеловала меня в щёку на прощание, вышла в террасу и, приподнимая рукой паховую область, осторожно спустилась по ступенькам. Я остался в доме и довольно долго глядел сквозь отсутствующие окна, как моя мама очень медленными шажками бредёт по дороге вдаль. Даже с такого расстояния я буквально чувствовал, как при каждом её шаге твёрдая грубая пластмасса больно впивается матери в шейку матки. Эх, если бы я только рассказал ей про выброшенную ножовку, валявшуюся на соседнем огороде, мамина пися сейчас бы не страдала! Но, что сделано, то сделано, догонять и рассказывать теперь не вариант, да и, если честно, мне приятно от того, на что я её обрёк, хоть и немного страшновато за мамино здоровье. Надеюсь ничего непоправимого не произойдёт. Ну, намнёт она себе матку, будет последняя болеть какое-то время. Ничего. Для меня приемлемо. Зато воспоминания какие!