Маменька Часть 4. Взаимность

В последующие дни, помня, что маменька разрешила мне заниматься любовью со служанками, я так и поступал. Когда мне хотелось близости с женщиной более спелой, чем молоденькие вертихвостки, я договаривался о свидании с мадам Мюллер и она, если не сразу, то через день или два устраивала отъезд своему мужу и, оставшись одна, проводила со мной бурную ночь. Кроме того, пару раз мне удалось поиметь сексуальный контакт с Дианой, беременность которой создавала некоторую извращённую привлекательность и очень сильно отличала такое развлечение от однообразных утех с молодыми служанками, которых в темноте можно было различать лишь по голосу, а всё остальное у них было одинаковым.

Поэтому удовлетворение от Элен, Урсулы или Кейт я воспринимал как повседневную и обычную необходимость для организма, не приносящую каких – либо особых эмоций. Свидания с мадам Мюллер, напротив, были запоминающимися событиями. А извращённость контакта с Дианой щекотала нервы и служила как – бы пикантной приправой к ординарности одних и праздничной насыщенности от другой. Сравнивая сексуальную потребность с потребностью в еде, можно сказать, что молодые служанки давали закуску, мадам Мюллер подавала жаркое, а Диана являлась острым соусом.

Продолжая развивать кулинарные аналогии, следует отметить, что самым желанным лакомством, своего рода сексуальным "тортом" для меня могла служить только моя любимая маменька. Но после того, что произошло между нами, она стала совершенно недоступна. Полная неприступность многократно усиливала её привлекательность и распаляла мои желания. Как я ни старался заглушить их общением с другими женщинами, червячок неудовлетворённого желания всё рос во мне, не давая мне покоя. В ночных мечтах я всё чаще видел манящие и недоступные образы моей прекрасной дамы, а каждый раз, когда маменька встречалась мне днём, я с восторгом и вожделением впивался взглядом в её прекрасные формы и впитывал в себя полные обаяния движения её рук, ног, головы, губ и всего чувственного тела.

Однажды папенька собрался, по делам своей фабрики, в далёкую поездку за границу. Сначала поездка планировалась на три недели. Однако, через две недели от него пришло письмо, в котором сообщалось, что он задержится ещё на две или три недели.

Когда маменька увидела письмо, она вначале обрадовалась, но прочитав его – огорчилась. И весь остаток этого дня она ходила раздражённая и сердилась по всяким пустякам.

Вечером, уже после ужина, ей понадобилось в библиотеку и, на обратном пути, она зашла в мою комнату. Не глядя на меня, она сказала каким – то тусклым голосом:

– Роже, сегодня вечером мне нужна будет твоя помощь... Когда все уснут, зайди ко мне... Я буду ждать... Но постарайся, чтобы тебя никто не видел входящим в мою спальню.

После этого она, не отрывая взгляда от пола, вышла. Я обрадовался, что снова смогу побыть наедине с самой обольстительной женщиной моих грёз. Я не знал, какая именно помощь ей понадобилась. Может надо передвинуть кровать или туалетный столик, а может быть... Ну, в общем, там увидим...

Дальше, я, подогреваемый надеждой, нетерпеливо ждал, когда всё в доме затихнет. И как только мне показалось, что все улеглись, я сразу тихо пошёл на второй этаж в её спальню. Дверь легко открылась. Я вошёл, закрыл за собой дверь и увидел её сидящей перед зеркалом в короткой сорочке из под которой выглядывала кружевная оторочка панталон. Красавица расчёсывала волосы перед тем, как лечь в постель. Услышав скрип двери, она оглянулась и, узнав меня, спросила:

– Почему ты так рано? Я ещё не закончила свои дела.

– Мне показалось, что всё стихло, и я пришёл, как ты велела.

– Ну, ладно. Раз пришёл, садись, подожди пока я закончу.

Однако, ноги сами понесли меня к красавице. Я встал у неё за спиной и, пропустив руки у неё под мышками, подхватил снизу тяжёлые мешочки грудей, слегка приподнял их, глядя через вырез рубашки, как округлились и поднялись вожделенные холмы. Красавица видела в зеркале моё лицо рядом со своим, видела мои руки и приподнятые груди. Вероятно, эта картина её не огорчила, так как она слегка улыбнулась, глядя через зеркало мне в глаза, и продолжала расчёсывать свои длинные волосы.

Ткань рубашки, отделявшая мои ладони от нежной кожи грудей, не позволяла мне вполне насладиться возбуждением от прикосновений к мягкой плоти. Поэтому я прижался к её ушку и шёпотом попросил:

– Привстань, пожа

луйста...

Она, продолжая причёсываться, чуть – чуть оторвала ягодицы от пуфика на котором сидела. Мне этого было достаточно. Я быстро выдернул из – под неё нижнюю часть сорочки. Затем, мешая ей причёсываться, стащил рубашку через голову и отбросил её в сторону. И тут же, насколько мог быстро, опять приподнял ладонями её груди. Теперь в зеркале мы вместе видели как холмы округлились, а дерзкие пальцы начали теребить розовые соски. Вид собственных грудей в ладонях молодого кавалера ей, похоже, понравился. Она опять загадочно улыбнулась и чуть – чуть передвинула мои ладони таким образом, чтобы округлости холмов поднялись повыше. Затем, решив что хватит заниматься волосами (несмотря на то, что я их слегка растрепал) она подняла свои обольстительные ручки вверх, закинула их за голову и перевязала волосы розовой лентой.

Пока её ручки были вблизи моего лица, я успел несколько раз их поцеловать. Поцелуи мешали её завязывать ленту, но она не рассердилась, а ещё раз загадочно улыбнулась и нежно посмотрела на меня через зеркало. Потом она приподнялась, решительным движением сдвинула панталоны ниже колен, а дальше они соскользнули сами. Красавица распрямилась и встала во весь рост перед зеркалом. Из одежды на ней оставалась только лента в волосах и мои ладони, поднимавшие груди. Слегка откинув голову назад, она гордо посмотрела на отражение своего прекрасного тела. Оно было такое восхитительно чувственное, что я не смог сдержаться и упёрся своей возбуждённой частью в щель между ягодицами. Почувствовав моё предельное возбуждение она, не отворачиваясь от зеркала, взялась рукой за горячий кол, отодвинула его в сторону и спросила:

– Роже, ты хочешь меня как женщину?

Задыхаясь от волнения, я, конечно, ответил:

– Да!

Оставаясь в той же позе, она опять улыбнулась и мягким нежным голосом, который она уже давно не использовала в разговорах со мной, сказала:

– Ну, пойдём в постель... Там будет удобнее...

... Когда мы, уже полностью удовлетворённые, улеглись рядом, я наивно спросил:

– Скажи, а какая помощь тебе была нужна? Что – нибудь передвинуть?

Она, негромко и нежно засмеялась, повернулась ко мне, прижалась своей полной грудью и, целуя меня щёку, прошептала:

– Да. Надо было кое – что подвигать. И ты это уже сделал... Теперь мне стало легче жить. Пару дней не приставай ко мне, а потом приходи опять "кое – что подвигать"... А сейчас – уходи. Я утомилась и буду спать.

Она томно улыбнулась, потянулась и мечтательно продолжила:

– Сегодня я усну легко, буду спать крепко, а утром проснусь с ощущением молодости и здоровья. Несколько предыдущих ночей я не могла уснуть и утром чувствовала себя больной и несчастной. А сегодня ты мне помог выздороветь... Понял, дурачок, в чём помощь?. .. Ну, иди...

Пока возвращался в свою спальню, я вспомнил, что, действительно, сегодня и вчера за завтраком она выглядела утомлённой и невыспавшейся. Тётушка даже интересовалась у неё – не заболела ли она. На эти вопросы маменька отвечала, что здорова, но плохо спала.

До возвращения папеньки, у нас было ещё несколько ночных свиданий, во время которых мне уже не нужно было её насиловать. А она постепенно перестала испытывать греховный стыд, решив, что доставить радость своему сыну без ущерба для себя – это её долг. Успокоившись таким образом, она отдавалась мне со всей страстью зрелой женщины и доставила мне много удовольствия своей опытностью и раскрепощённостью. Она научила меня ласкам, которые способны довести женщину до глубочайшего оргазма и впоследствии это умение оказалось очень полезным. А ещё, с её помощью я понял, что, не доведя женщину до оргазма, мужчина и сам не получает внутреннего, душевного удовлетворения, без которого секс – это просто освобождение от гормонов.

А такой секс ни чем не лучше примитивной мастурбации. Осознав это, я, наконец, понял почему секс со спелыми женщинами приносит намного больше счастья, чем контакты с молодыми неумехами, не дающими ни себе ни партнёру того главного наслаждения, которое и является единственным смыслом жизни. Не нашедшие этого счастья, озлобляются на весь мир, становятся злодеями, карьеристами или стяжателями. Эти несчастные пытаются извращённостью своей жизни заменить то блаженство, которого они не нашли в браке или в партнёрах противоположного пола. И, не найдя радости жизни, они наполняют окружающий мир злом и ненавистью.