Лето цвета мечты. Часть 2

Сквозь сон я слышал, как по подоконнику тихо барабанит мелкий дождь. В спальне моей царил полумрак, я ощущал это сквозь сомкнутые веки. Голова немного гудела.

Я прокручивал в голове события вчерашнего дня. Знакомство с Алисой. Наше с ней общение. Вспоминал все взгляды, которыми я с ней обменялся за вечер. Все наши вчерашние разговоры. Вспоминал её голос, улыбку, лицо. Казалось, это был сон, ощущение нереальности произошедших событий, точнее — её присутствия, заполняло меня, смешивалось в моими ночными грёзами.
Вечером мы пели песни под гитару, Рома аккомпанировал, и я открыл для себя ещё и то, что у Неё прекрасный голос, они с Ромой спели дуэтом несколько песен. Я успевал понемногу фотографировать всё происходящее. Немного позже я попросил Алису сыграть нам на скрипке. Друзья меня поддержали, тоже стали её просить, она разрумянилась от волнения, но согласилась. Мы с Денисом пошли к машине за её вещами и скрипкой. Небольшой клетчатый чемодан на колёсиках, к нему в комплекте маленькая дорожная сумка и красивый чёрный футляр со скрипкой составляли её багаж. Вещи я сразу отнёс в кабинет, где предполагал разместить Её, а футляр Ден вручил ей. Все сразу расселись и приготовились слушать.

Алиса аккуратными движениями извлекла маленькую блестящую скрипку и смычёк, прислонила щечкой к плечу, нежно обхватив гриф своими изящными пальчиками, несколько минут молча и сосредоточенно разыгрывалась, затем наконец заиграла произведение. Я ждал этого томительно. Мелодия была нежная и лёгкая, даже весёлая, лилась как ручей, скрипка пела под Её рукой. Слушать её было одно удовольствие, как и видеть. Хотя я никогда не был большим ценителем классики, в машине слушал иногда, разве что Вивальди и Моцарта, и пару раз был на концертах симфонической музыки, на которых, обычно, под конец засыпал. Но тут понял, что играет она очень классно. Минуты через четыре, когда композиция закончилась, все зааплодировали, я крикнул «Браво». Алиса опустила скрипку, широко улыбнулась и поклонилась. «Сыграй ещё что-нибудь» — просили мы. Она пару секунд помедлила, размышляя, молча поднесла скрипку к лицу и заиграла опять, на этот раз что — то грустное. Личико её было очень серьёзным, когда она играла. Постепенно настроение мелодии менялось, и завершилась она торжественно и жизнеутверждающе. Все снова зааплодировали, ещё громче, стали просить ещё.

«Хорошо, — сказала она, ещё одну...» Теперь она играла какую-то до боли знакомую мне джазовую композицию, не знаю названия, но слышал её сто раз, правда, в исполнении соло скрипки — впервые. Все были в восторге от её игры, и я тоже, конечно, мы благодарили и хвалили Алису, а мне это всё было так приятно, как будто хвалят меня, мурашки бегали у меня по спине от удовольствия.
Затем мы зажгли свечи на столе и приглушили свет. Я заваривал на кухне чай, Алиса подошла ко мне и спросила, что помочь. Я досал из холодильника торт и пирожные, которые привез кто — то из ребят, и она помогла мне разложить их на тарелки, накрыть стол к чаю. Часть ребят уже к тому времени разъехалась, Наташка, кстати, уехала с Игорем, и я мысленно пожелал ему удачи.
А мы, оставшиеся, нас было семеро человек, пили чай и разговаривали, я сел напротив Алисы, чтобы всё время видеть её, и украдкой наблюдал за ней.

Помню, как она, видимо, устав от своей причёски, поднесла руку к волосам и сняла с них заколку... Мгновение — и блестящий шёлк её золотистых волос заструился и рассыпался по плечам... У меня перехватило дыхание... Волосы её действительно были длинные и доходили ей почти до талии. Она была прекрасна в свете живого огня свечей, его отблески играли бликами на её прекрасных волосах, унося меня в мир фантазий...
Она лежала на моей кровати. Её волосы разметались по подушке, её щёки пылают, она смотрит мне в глаза, ротик её приоткрыт, она страстно дышит, и я вхожу в неё... Я с трудом смахнул с себя эту тягучую фантазию, в которой я таял...

Время было уже почти двенадцать, и я заметил, что вид у Алисочки уставший, тогда я молча вышел из за стола, пошёл в кабинет, разложил диван, открыл окно проветрить, застелил красивое постельное бельё с сердечками и включил ночник. Потом я тихо подошёл к Алисе и прошептал Ей на ушко: «Алиса, я приготовил тебе кровать, как только захочешь спать, я тебя провожу». Она кивнула, не поворачивая головы. Я почувствовал запах её волос. Мне так хотелось уткнуться в них носом и целовать их... Еле удержался. Она сразу медленно поднялась и встала из за стола, попрощалась со всеми. Я проводил её до кабинета, открыл перед ней дверь, сказал, что та ванная комната, где она принимала душ, целиком в её распоряжении, спросил, не нужно ли ещё что-нибудь. Она поблагодарила меня, сказала, что ничего не надо, что я и без того «само гостеприимство» что вечер был чудесный и посмотрев на меня устало и нежно, пожелала спокойной ночи. Я ушёл, сгорая от чувств. Ушёл, желая остаться с ней рядом. Ушёл, скромно улыбнувшись Ей в ответ, а хотелось наброситься на неё с поцелуями...

Ночью я облегчённо забылся сном, усталость за неделю взяла своё, но я видел её во сне... Дождь забарабанил сильнее, вдалеке загромыхало. В комнате пахло дожём. Мысленно я «ощупывал» пространство квартиры, пытаясь понять где Алиса, спит она, или уже проснулась, встала или нет. Мне было очень радостно от того, что она тут, рядом, и что у нас есть время... Поразмышляв на отдохнувшую голову, я решил для себя, что буду заботится о ней самым нежным образом, мне хотелось этого больше всего, и я благодарил Судьбу, что имею такую возможность — быть с ней рядом и заботиться о Ней. Но я дал себе слово, — что бы я не испытывал, и как бы не тянуло к Ней, буду держать себя в руках и никак не проявлю своих безудержных чувств, чтобы не напугать её и не поставить в неловкое положение. В остальном я положился на Всевышнего, решив для себя, что «а там будь что будет», выбор за ней... Может быть... Может быть я понравился ей... А может быть она очень любит его, своего парня, и мне не на что надеяться... Гадать — бессмысленно, пусть всё идёт своим чередом, там будет видно...

Я посмотрел на часы — уже было пол девятого! Мне хотелось побыстрее её увидеть и у меня были грандиозные планы, я надеялся провести воскресенье с Ней. Я быстро встал, как обычно позанимался, принял душ, быстро одел домашние джинсы и майку и вышел из комнаты. Было тихо. Я вошёл в гостинную, и заметил, что со стола убрано, а я точно помню, что когда шёл спать, оставил всё как есть, решив убрать утром. На полу не стояло ни одной пустой бутылки, всё это куда-то делось, стол был чист и в воздухе пахло чем-то вкусным. Я услышал, что щёлкнула какая-то из дверей и вскоре на пороге гостинной появилась моя Фея. Она была настоящая! С красиво подобранными волосами в нежном сиреневом платье она стояла передо мной.

Привет... Доброе утро!... Как спалось на новом месте? Всё хорошо, диван очень удобный, комната красивая и... у тебя стооолько книг!... Да, люблю читать. А книги в основном ещё папа покупал... А. А я приготовила завтрак... Я слышу запах. Очень вкусно пахнет... Ну, это всего лишь яичница, с ветчиной и помидорами... Я голодный. Пойдём?... Конечно... Ты всё прибрала, не стоило, я бы сам... Мне было приятно тебе помочь... Спасибо... Она уже разложила всё по тарелкам, и лёгкий пар ещё вился над блюдом. Мы сели завтракать. Было очень вкусно и безумно приятно... Любой, кто живёт один и отвык от женской заботы, меня поймёт... Забавно... Ещё вчера я очень дорожил своей свободой и холостяцким укладом жизни и вот — таял от Её внимания... Потом мы пили кофе и болтали обо всякой ерунде, ещё я, замирая от волнения, предложил ей поехать погулять по городу, показать Ей Москву, ведь она тут впервые. Она согласилась!

Дождь перестал и солнце пробивалось сквозь тучи, когда мы выехали с парковки. Москва предстала перед Алисой свежая и умытая, в ярком свете солнечных лучей. Блики неба отражались в мокром асфальте, птицы весело щебетали, всюду было слышно гомон детворы и шелест машин по мокрому асфальту.Припарковавшись возле центра, мы долго гуляли. Я взял с собой камеру, фотографировал этот день. Люблю процесс фотографии, считаю, он развивает качества, нужные в бизнесе: креативность, чувство нужного момента, предвидение удачного кадра, готовность к непредвиденным моментам и умение быстро реагировать, рассматривать цель с разных точек зрения, уметь цельно видеть картину происходящего, вычленять главное, цепко подмечать детали, с чувством юмора, и видеть перспективу... Я невзначай снимал и Её, она — умничка, — не позировала (я это не люблю), просто непринуждённо вела себя, фото выходили отличные.

У меня были странные ощущения. Она шла совсем рядом. Это было так волнующе... Между нами словно пробегал ток, а моя рука так и чесалась взять её за руку. Я каждую минуту ловил на ней взгляды других мужчин, смотревших на меня с завистью. И мне было приятно, что Она идёт рядом со мной! Я рассказывал ей историю разных достопримечательностей Москвы, мы обошли весь центр, зашли пообедать в один уютный ресторанчик на Старом Арбате. В беседе я многое разузнал о ней. У неё была большая семья — папа, мама и четверо детей. Старший — брат, ему 22, затем она, ей 20, и ещё две сестры им 15 и n лет. Оказывается, она никогда не ходила в школу! Была на домашнем обучении, как и остальные — брат и сёстры. Воспитывала и учила их мама, отец был директором металлопрокатного завода, много работал, а мама, имевшая высшее педагогическое образование, никогда не работала, а занималась детьми. Домашнее обучение было в их семье принципиальным делом — родители Алисы считали, что школа только губит все таланты ребёнка, уравнивая его под одну гребёнку со всеми, а вырастить гармоничную личность, знающую, чего хочет от жизни, с развитым интеллектом и творческим потенциалом, можно только на семейном домашнем обучении.

«По утрам я видела в окно, как понуро дети идут в школу, а у меня в это время начинался урок живописи... Был этикет, история музыки и ИЗО, скульптура и анатомия, сольфеджио, женская и мужская этика поведения, философия, это кроме школьной программы,» — рассказывала мне Алиса. Я слушал и диву давался, и это немного прояснило для меня, почему она так сильно отличалась от всех моих знакомых...
— А чем занимаешься ты? — спросила она, глядя на меня.
— Я управляющий директор семейного бизнеса, в строительстве. Он перешёл ко мне от отца, — ответствовал я.
— А отец уже не занимается им?
— Нет, отец погиб в авиакатастрофе, четыре года назад, летел из Франции с переговоров... С тех пор бизнес веду я.
— Дима... Очень жаль... Проси пожалуйста, что я спросила...
— Ничего, рад, что ты интересуешься...
— А как мама?...
— Уже нормально, оправилась... Пол года назад встретила хорошего человека... По иронии судьбы им оказался партнёр нашей компании, он русский, но много лет живёт во Франции... Это после переговоров с ним папа летел тогда...
— Боже! Бывает же такое... — прошептала Аля.
— Да... Самое удивительное... совпадение, что встретились они в день рождения папы...
— Не бывает случайных совпадений... Мне так кажется.
— Да, случайности не случайны... — я пристально посмотрел на неё, думая о том, что и мы не случайно встретились, залюбовался ею в который раз.

Она отвела взгляд и спрятала глаза под густыми ресницами. Я сказал:
— Мама живёт теперь во Франции, вместе с моей сестрёнкой... — А сколько сестрёнке? — Двенадцать. Когда мы возвращались назад, к машине, Алиса вдруг споткнулась. Тогда я спросил: « Устала?» и отставив в сторону локоть решительно пригласил её взглядом, взять меня под руку. Она внимательно на меня посмотрела смеющимися глазами, сказала: «Спасибо» и положила свою руку мне на предплечье. Всё это было для меня как интимное приключение, ощущение притяжения, запретность его, её кожа, голос, у меня кружилась голова от скромных соприкосновений... «Девочка моя, что же ты со мной делаешь?...» — подумал я. А она шла, что-то весело щебетала, наверное не сознавая, что держит уже моё сердце в своих маленьких музыкальных пальчиках...

В машине, по дороге, я рассказал, что среди недели встаю в пол седьмого, поскольку в офисе мне надо быть до восьми, потому, к сожалению, я не смогу её отвозить на конкурс, и график работы у меня плотный, но вечером я постараюсь быть пораньше. Сказал, что у неё будет свой ключ от моей квартиры, дам ей его дома. На что она шутя заявила, что звучит это интригующе и двусмысленно... Я посмеялся, наверное и правда... Она сказала, чтобы я о ней не беспокоился, что она сама найдёт Консерваторию, тем более что та не так уж и далеко, судя по карте, на которой я ей её показывал, а она любит гулять пешком...
— Спасибо тебе, Дима, за прекрасный вечер. — Всегда рад... Москва понравилась?
— Да, очень... Здорово погуляли...
— Тебе рано никуда не нужно, так что ты с утра спи, сколько хочется...
— Хорошо... Дома я отдал ей свой запасной ключ, и помог вставить в телефон московскую симку, которую купил для неё, чтобы она была на связи. Она спросила разрешения поиграть в своей комнате на скрипке, — ей нужно было заниматься каждый день по нескольку часов, я ответил, что она может не спрашивать и играть в любое время, единственное, забрал из ящика свою кипу документов, которую нужно было перебрать, и удалился, оставив её наедине со скрипкой.

Около двух часов я слушал её игру, перебирая бумаги, ждал, что скоро она выйдет, и мы поужинаем, попьём вместе чай, и ещё поболтаем, но она так и не вышла... Несколько раз я «невзначай» проходил по коридору, видел, что настольная лампа у неё включена, но в комнате было тихо, зайти я не решался и вскоре я, грустный, пошёл спать... С того дня замелькала рабочая неделя, в калейдоскопе дел, звонков, планёрок, совещаний. С утра я убегал до того, как она выйдет из комнаты, по утрам мы обычно не виделись. Днём изредка я звонил Алисе, чтобы узнать, как у неё дела, обычно в обеденный перерыв, мы разговаривали, как старые приятели, обо всём на свете. Честно говоря, мне стоило больших усилий вести себя на работе как обычно. Мои мысли витали совсем далеко, я стал рассеянным, мне стоило большого труда и силы воли, словно вдруг покинувшей меня, чтобы собирать себя в кучу. Вечером я скорее мчался домой, зная что там меня ждёт Она, и мир наполнился для меня новым смыслом — побыстрее покончить со всеми делами на работе и скорее увидеться с Ней. Приезжая, я всегда звал её поужинать куда-нибудь, но она первое время совсем этого не ожидала, и ждала меня с готовым ужином...

Готовит она очень вкусно, и, удобно расположившись в моей гостинной мы начинали ужинать и обмениваться новостями. Через пару дней она всё же приняла моё предложение о ресторане и мы пару вечеров ездили с ней ужинать в несколько моих излюбленных мест, где ей очень понравилось. Я приезжал домой обязательно с каким-нибудь «нештячком» для неё, коробкой самых её любимых конфет (выяснил заранее), корзиной фруктов, с огромным букетом цветов после её первого выступления, на которое я, к своему дикому огорчению, не смог попасть. Цветы долго выбирал, купил розы на длинном стебле, необычайного сиреневого цвета, я знал уже, что она любит этот цвет, поскольку у неё в гардеробе было несколько вещей такого цвета, и он ей очень идёт. Когда я появился на пороге, как жених, в деловом костюме, при галстуке (в тот день у меня были важные переговоры) и с букетом, открыв дверь, она ахнула.
— Зачем... — сказала, заливаясь пунцовым румянцем, но в глазах её было столько восторга... Она весь вечер восхищалась букетом, подбегала к нему, чтобы понюхать, говорила, что они прекрасны, я наблюдал за ней и улыбался, мне было так приятно, что я млел и таял...

Иногда, во время наших разговоров я задавал ей вопросы о её парне, как бы невзначай, она говорила о нём сдержанно, или отшучивалась, побыстрее уводя разговор на другую тему, а однажды сказала:
— А ты?... У тебя есть девушка?... Я посмотрел на неё внимательно, стараясь прочесть по глазам, зачем она это спрашивает, просто из любопытства или из интереса ко мне... Она смотрела на меня испытующе, прямо и открыто, не отвела взгляд, но щёчки её запылали...
— Нет... — ответил я, и замолчал, чтобы с языка не слетело предложение стать моей девушкой... Внутренняя борьба шла серьёзная... Мой внутренний «аппонент» говоил: скажи, шутливым тоном, и посмотри на реакцию... Но я смолчал. Шутя бы получилось очень каряво, голос мой переставал слушаться и становился вдруг хриплым, я это уже заметил, и потому лучшим моим союзником в такие минуты было молчание... А плоть моя сразу реагировала, я не мог смотреть на неё не возбуждаясь, в штанах всё время ныло и просило о пощаде моё мужское Эго.

Так каждый день продолжались мои сладкие мучения. Однажды случился казус... Было это ближе к концу недели, в четверг или пятницу. Я собирался на работу, как обычно, в темпе вальса, и после душа не нашёл полотенца. Вспомнил, что вчера кинул его в стирку, а другое не приготовил, совсем памяти не стало! А чистые я храню в общей ванной, которой пользовалась Алисочка, там есть встроенный шкаф. Не долго думая, я вышел мокрый из душа, и голым направился в Алискину ванную за чистым полотенцем, поскольку я спешил, и решив, что она, вероятно ещё спит, ведь не разу утром мы не пересекались. Я выхожу из комнаты в коридор, и в то же мгновение она, немного сонная, в тонком коротком халатике, открывающем ложбинку меж её грудей и стройные длинные ножки, выходит из своей комнаты... Про себя я отметил, что халатик чудесный, но она ни разу не моказывалась мне в нём. Видимо она думала, что я уже уехал... Я перед ней предстаю во всей своей красе — мокрый и обнажённый. Глаза её округлились, ротик открылся от удивления, сон слетел с её прекрасных глаз и в них запрыгали озорные искорки... И под этим взглядом я чувствую, как за секунду мой боец встал в полной боеготовности... Не останавливаясь, решительно иду мимо, дохожу до её ванной, говорю: «Прости пожалуйста,, я за полотенцем...» и скрываюсь за дверью.

Я чуть не кончил прямо перед ней! От волнения, не чувствуя ног, быстее беру чистое полотенце, пытаюсь обмотать им бёдра, член предательски торчит, ноет и просит о помощи. Я в несколько движений спустил с него в раковину дикий груз, с которым мы с ним жили уже несколько дней, сгорая от желания. Переведя дух, умывшись и стерев с себя остатки воды, и обернувшись всё-же полотенцем, я смущённо вышел из ванной. Но её уже в коридоре не было, и она не появилась, пока я был дома... С работы я позвонил ей объясниться и извиниться ещё раз за эту ситуацию, она весело хихикала в трубку, и сказала, что ничего страшного, выглядело всё забавно и пикантно, но в общем то всё природно и естественно, и помолчав, добавила, — «и даже красиво...» «Если тебе понравилось, я могу повторить», — смело пошутил я, она посмеялась и сказала, что специально — это уже будет не то...

В один из тех дней, под утро, мне приснился отец. Он ничего не говорил, просто смотрел на меня и улыбался... Когда я проснулся, на душе было тепло и приятно, я сразу вспомнил об отцовском Сборнике... Как — то однажды, не за долго до папиной гибели, мы сидели с ним в кабинете и говорили о том — о сём. Папа осторожно спросил меня о моей девушке, с которой я тогда встречался. В тот день я как раз ночевал у неё. Я дал понять, что это так, ничего особеного, просто романтическое приключение. Отец стал вспоминать об их знакомстве с мамой, о том, как он потерял голову тогда, и как мир для него переменился... Я слушал соркастически, и сказал тогда, что все эти выдумки, ахи и вздохи кажутся мне чем-то вздорным, непонятным, бредом каким-то... Тут я осёкся, решив, что увлёкся и, наверное обидел отца... Но он смотрел на меня с нежностю и улыбкой, и понимающе улыбался... Таким взглядом может смотреть только любящий родитель, и, от его всепрощения и веры в тебя, хочется горы свернуть...

Отец тогда сказал: «Знаешь, есть люди, которым не дано любить. Но, сын, у тебя большое сердце, я это знаю, ты способоен полюбить самой сильной любовью... Когда ты её встретишь, ты поймёшь.» С этими словами он встал с кресла и подошёл к книжным полкам, в поисках какой-то книги. «Где же она... — с задумчивостью и загадочной улыбкой произнёс он, — да вот же!» — он снял с полки томик в твёрдом синем переплёте, и дал его мне в руки, сказав торжественно: «Вот, я дарю его тебе, сынок.» Это был Сборник стихов русских поэтов о любви... Я тогда полистал его и положил среди своих вещей, вскоре даже забыл про него. Отца не стало, и однажды я наткнулся и обрёл его вновь, вспомнив, с болью и тоской по отцу, его любящий взгляд, наставления, тот наш разговор... Мама была рядом в эту минуту, и почувствовав моё состояние, обняла, и спросила, что со мной. «Отец подарил мне эту книгу недавно...». — задумчиво произнёс я, мама посмотрела и грусно заулыбалась: «Твой папа очень любил её, часто читал мне...» Эта книга стала для меня самой большой памятью о нём, я часто листал её, перечитывал, понимая, — отец хотел донести до меня что-то важное, но оно всегда ускользало от меня...

Я открыл ящик своей тумбочки, достал бережно книгу, открыл и начал читать... Удивление и мистическая радость окутала меня... Я читал стихи и мне они показались так понятны и просты, будто поэты — это я сам, и всё, что они писали и чувствовали, для меня так же естественно, как дыхание. Как же раньше я не понимал этих стихов?! В эту минуту я понял, что для меня открылся новый мир — чувств и любви, раньше мне непонятный... Я понял, почему отец улыбался во сне — его пророчество сбылось, — я влюбился без памяти, и отец был этому рад, он поздравлял меня... Но сам я не знал, радоваться мне или горевать, надеятся или нет... Конечно, я надеялся! Во всём находил доказательства того, что я ей нравлюсь, но в то же время понимал, что, наверное, я не объективен, и выдаю желаемое за действительное... Иногда я слышал, как у неё звонил телефон, она снимала трубку, и говорила «О, Сашик, привет!» Начинался разговор, а я быстрее уходил в другую комнату, стараясь заняться делами, терзаясь, включал наушники с музыкой, чтобы не

слушать, о чём они там говорят... Мой внутренний голос всё настойчивей говорил, что надо ей открыться, а там будь что будет, но я его осаживал. «Не надо спешить, пусть всё идёт само собой» — я боялся всё испортить. Иногда звонили её родители, здесь я мог слушать краем уха, что она рассказывает, в основном Аля говорила о своём конкурсе, подготовке, ребятах, с которыми познакомилась на нём, но и обо мне упоминала, говорила о походах в ресторан, о букете роз и конфетах, из чего я понял, что они в курсе, что она живёт у меня, и что я за ней ухаживаю...

Мне было с ней очень легко и интересно. Я постоянно удивлялся её разносторонности, талантам, весёлому нраву и юмору. Кроме игры на скрипке она играла ещё на флейте, рисовала, пела, сочиняла стихи, прекрасно готовила, и всё это успевала совмещать. Ещё и моя квартира... Она создала в ней уют, какую-то особую атмосферу, ауру тепла. Не знаю как, для меня это было и остаётся загадкой, но как-то волшебно красиво и радостно стало в моей холостяцкой квартире. Вкусные запахи, её смех, порядок, который она игриво наводила, напевая песенки... Однажды в гостинной она подозвала меня к себе и показала трюк: взяла свёрнутые клубочком носки и кинула в угол комнаты. Там стояла корзина, обычная, пластиковая мусорая корзина для бумаг, и носки угодили точно в цель. «Трёхочковый!» — изрекла моя фея и весело посмотрела на меня: «когда будешь снимать с себя носочки, — ласково произнесла она, — можешь кидать их в корзинку, тренироваться...» Так я перстал бросать носки по всей гостинной, а с азартом метил в корзину. Вот так игриво она занималась всем на свете. Кстати, пекла мне вкусные булочки!

В один из вечеров я пришёл уставший и замученный, а она в красивом сарафане с красными маками, и высоким хвостом на голове, радостно открыла мне дверь, широко улыбаясь, и сказала «Приветки! Заходи скорее, будем пробовать булочки!» По гостинной разносился невероятно аппетитный аромат выпечки. Алиса открыла духовку и достала протевень, на котором красовались подрумяненные пышные завитки. Она выложила их на тарелку и поставила передо мной, улыбнувшись:
— Пробуй, а я пока сделаю чай. Было очень вкусно. Нежное слоёное тесто, внутри — яблочная начинка, это было похоже на штрудель, какие я пробовал как-то в Вене, и они просто таяли во рту!...

Единственно, флейты у неё с собой не было, она забыла её в последний момент дома, зато были маслянные краски, кисти и небольшой холст, который был натянут на деревянную раму и закреплён скобами, небольшой, она привезла его с собой в чемодане. По утрам после сна она писала какую-то картину, — рассказывала мне об этом, работу эту я не видел, так как не заходил в её комнату, чтобы она себя чувствовала уютно в ней. Она обещала показать, когда закончит. Однажды, завершив пораньше свои дела, я ломал голову, чем бы мне её порадовать, и решил заехать в художественный салон. Там я купил ей несколько новых холстов на подрамниках, разных размеров. Честно говоря, мне хотелось поскорее увидеть её законченную картину, и я решил, что новые чистые холсты могут этому поспособствовать, ведь холст у неё был лишь один, и, наверное, она растягивала процесс... Там, в салоне, я увидел холст, стоящий на деревянной трёхногой подставке, стал интересоваться, оказалось, это треногий мольберт, регулируемый по высоте, складной-переносной и используемый для удобства написания картин. Его я тоже купил, поскольку понял, что Алиса, должно быть, очень мучается, ведь у неё нет такого приспособления. Девочка моя, она была так рада моим подаркам! Со всей своей детской непосредственностью прыгала от восторга, хлопала в ладошки и наградила меня обьятиями и поцелуем! (в щёчку)

В субботу мы договорились, что после работы я заеду за ней и мы поедем загород — Денис и Марина звали к себе, их дом был ещё не достоен, но там у них большой участок, беседка с мангалом, на случай дождя и ночёвки есть почти звершённые три комнаты с мебелю, а главное — природа: рядом сосновый бор, речка, поляны, покрытые ковром луговых цветов. Это была неделя с момента нашего знакомства с Алисочкой, и неделя совместной жизни (если можно, в нашем случае, так выразиться). Но мне казалось, мы знакомы всю жизнь, я даже не удержался, и спросил её, когда мы ехали в машине: «неужели, Алиса, мы знакомы всего неделю?» Она смотрела в окно и задумчиво отвечала: « Да... Мне тоже не верится, кажется, что больше...» И посмотрела на меня. Мы на секунду встретились взглядами, но я сразу перевёл внимание на дорогу. Разговор почему-то оборвался и мы ехали молча, слушая музыку и размышляя, каждый о своём.

Я уже не мог себе представить жизни без неё, если её не будет рядом, если она уедет, если моя квартира опустеет, как мне жить?... Я злился на себя за эти мысли и своё малодушие, но как не старался, не мог себе представить жизни без неё... Глупо, ведь расскажи мне об этом кто-нибудь ещё неделю назад, я бы посмеялся. Шесть лет жил сам, мне всегда это нравилось и я не предполагал ничего менять, но это осталось в какой-то другой жизни. Сейчас всё изменилось, хотя, я не знал, что с этим делать. У ребят уже собралась большая компания, мы жарили мясо, овощи и грибы на гриле. Как всегда было много шуток и смеха, мы здорово отдыхали. Девушки собирали цветы, плели венки и пускали их по реке — так романтично было за ними наблюдать, и фото получились отличные. Оказавшись со мной рядом один на один, Денис невзначай спросил у меня, как дела у нас с Алисой, я сказал, что вроде бы ей у меня нравится... Девчата о чём то перешёптывались и звонко хихикали неподалёку, а я, как и неделю назад, с трудом отрывал свой взгляд от Али.

Но было одно существенное различие — за неделю мы стали друг другу ближе, я уже не стеснялся более открыто смотреть на неё, мы обменивались взглядами и улыбками, и тёплые волны пробегали между нами... Это создавало мне прекрасное настроение, я весь лучился энергией и кипел деятельностью. И дрова колол, и шашлык жарил, и предложил устроить соревнования «лесенку» на турнике, в котором, знал, мне нет равных. Красуясь перед девчатами и друг перед другом, парни согласились, но выиграл я, с большим перевесом. Девочки « болели» за нас, и в конце соревнования принялись поздравлять победителя. Алиса радостно подбежала ко мне, я, в каком-то радостном порыве, поднял её за талию и закружил. В тот момент я отметил, — она такая тоненькая, что мои мощные ладони обхватили её талию... Когда поставил, мы смеялись, голова шла кругом, а она чмокнула меня в нос, и, смеясь, убежала. Все смотрели на нас, улыбаясь и перешёптываясь.

— Димка, у вас ещё ничего не было? — заговорчески прошептал Денис мне на ухо, затягиваясь сигаретой.
— Нет, ничего. Почему ты спрашиваешь? У неё есть парень.
— Какой к чёрту парень, она по-моему в тебя влюбилась, — уверенно продолжал шептать басом мой лучший друг.
— Не знаю,... — я измученно посмотрел на него, — но мой рот сам расплылся в довольной улыбке от его взгляда и от того, что он так считает.
— Ладно, брат, действуй смелее, ты чего, не узнаю тебя... Такая девчонка...
— Вот именно. С Ней всё иначе... Понимаешь...
— Да. — Ден посмотрел на меня внимательно и серьёзно, похлопал меня по плечу,
— Ну удачи, поступай, как знаешь! Что я знаю?... Сам удивлялся, где моя смелость и решительность, всегда присущие мне. Я вдруг познакомился с собственной робостью и неуверенностью, которые, казалось, давно покинули меня. Но ничего, я сознавал их и считал, раз они есть, значит, так нужно. У меня давно выработалась привычка — к себе прислушиваться, и не действовать вразрез с реакциями организма, возможно, именно благодаря этому, я — успешный бизнесмен.

Мы были на пикнике допозна, проводили дивной красоты закат (Аля жалела, что не догадалась взять с собой холст и краски), вечер был тёплый, в воздухе плыли ароматы трав, нежно цекотали сверчки, мы сидели у костра, пели песни под гитару, рассказывали смешные истории. Ребята предлагали нам остаться у них, я вопросительно посмотрел на Алису, а она тихо попросила: « Поехали лучше домой...» Я был только «за», а услышав слово «домой» в адрес моей квартиры чуть не сошёл с ума от счастья... В обратный путь мы отправились в первом часу ночи, по дороге моя фея тихо уснула в соседнем кресле. Остановившись возле дома, я долго любовался ею, не в силах оторвать взгляд. Её светлая нежная кожа, мягкие и такие родные черты, сладкое выражение спящего личика в слабом оранжеватом свете фонарей, глядя на неё моё сердце бешеннно билось от любви. Я, наверное, просидел бы так, любуясь ею, до утра, но вдруг она проснулась, открыла глаза и, сладко потянувшись, посмотрела вокруг и на меня.

— Ой, мы уже приехали?... Даже не заметила, как я уснула... — сказала она сонно-нежно.
— Привет... Проснулась? — ответил я ласково, — ты пойдёшь сама, или тебя донести?
— Спасибо, Димочка, я сама... Первый раз она назвала меня так ласково-уменьшительно... Мы поднялись в квартиру. Я был пьян от её красоты, запаха и нежного сонного голоса, и меня тянуло к ней с такой силой, что воля уже слабо помогала. Я проводил её по коридору, попутно включая свет, до её комнаты. Она остановилась и собираясь открыть свою дверь, посмотрела мне в глаза:
— Спокойной ночи, спасибо тебе... за чудесный вечер...
— Алиса... — мой голос сделался предательски хриплым, я страстно произнёс:
— Прости меня, я знаю, что не должен этого делать, но больше не могу...
— Что... — неуверенно начала она, но я оборвал её вопрос, порывисто сжав в крепких объятиях, и, прежде, чем она сообразила, припечатал ей губы поцелуем, нежно и страстно... Её губы были мягкими и сладкими, она издала тихий стон и слабо ответила на поцелуй. Я через силу отстранил свои губы и нежно посмотрел на неё. Она глядела на меня своими большими глазами, широко распахнутыми от неожиданности, и учащённо дышала. Я сказал шёпотом:
— Спокойной ночи, — и разжав объятия быстро ушёл в свою спальню...

От возбуждения, или от волнения, меня сотрясала дрожь. Мой стержень напрягся так, что, казалось, сейчас он лопнет, а сердце выпрыгнет из груди и начнёт скакать по полу. Я упал на кровать, долго приходил в себя и анализировал ситуацию, неожиданную для себя самого. Я вышел из под собственного контроля, это — точка кипения, теперь-или пан или пропал, — вести себя как не в чём ни бывало уже нельзя, придётся ей открыться, и если она не питает ко мне ответного чувства — что ж, се ля ви... Я чувствовал, что она возбудилась от поцелуя, но плоть глупа, это не значит, что она меня любит... Я молод, силён, красив, да, я ей опеределённо нравлюсь, но там... у неё серьёзные чувства, провереные временем, а тут неделя знакомства — думал я. И не дай Бог наломать сейчас дров, чтобы она поддалась влечению, а потом жалела бы о случившемся... Под утро я забылся беспокойным и вязким сном, в котором мой воспалённый рассудок продолжал думать, тревожиться и звать Её, все эти муки смешивались с эротическими грёзами, где она, полностью обнажённая, стонет подо мной, я целую её красивые груди, она тает в моих объятиях, как облако, затем появляется вновь, уже надо мной, я снизу, ловлю ртом её сосочки, её губы, она стонет, я шепчу её имя, сладкая истома окутывае меня... и вдруг я открываю глаза, проснувшись...

Я лежал на спине, чувствуя напряжение во всём теле, рот ещё жадно ловил поцелуй, член торчал под тонкой шёлковой простынёй, как ракета, готовая к старту, по всему телу бегали мурашки а воздухе я явно ощутил Её запах... Что произошло? Она мне пригрезилась, или была здесь? Так сладко ноют губы, словно от реального поцелуя... За окном — солнце, вся комната залита мягким золотистым светом от полупрозрачных оранжевых занавесей. На часах одинадцать!!! Побыстрее я встал, чувствуя волнение, и был полон решимости поставить все точки над и. Позанимался, с двойным усердием, чтобы снять с себя сексуальное напряжение, душ, джинсы, майка... Выходя, удивлённо подмечаю, что дверь, ведущая из моей спальни в коридор, приоткрыта, хотя я её точно закрывал... Секунду стою в задумчивости, иду дальше, пряча волнение открываю дверь в гостинную и вижу Её. Сердце, дурацкое, опять норовит выскочить из горла. Она сидит на барном стуле, одетая во что-то невесомое, как облако, нежно голубое, и говорит по телефону, не замечая меня: « Саша, подожди секундочку, дай я... « — замолкает, словно её перебили, тут видит меня, наши взгляды встречаются, но я уже даю задний ход и резко закрыв перед собой дверь, останавливаюсь в коридоре.

Словно волной, сердце обдаёт ревностью и горечью. Собираюсь с духом, ухожу обратно в спальню, на балкон, в ванную, обратно на балкон... Весело щебечут птицы, под лёгкими дуновениями ветра шелестит листва... Стою пару минут, после чего решаю — будь что будет, пойду и послушаю, о чём она ему говорит, хватит бегать, хватит мучений, всё! Вхожу в гостинную. С порога встречаю её взгляд, она говорит в трубку как-то тихо и растерянно: «Всё, Саша, удачи...»
Я подхожу к ней, а она, нажимает кнопку сброса, кладёт трубку на стойку бара, и говорит немного грусно: «Доброе утро... « смотрит мне в глаза, и я опять начинаю терять голову. Но понимаю — что-то случилось, подхожу к ней сбоку почти вплотную: « Алиса, что с тобой? Что-то случилось?» Она молчит, взволнованно смотрит на меня каким-то странным, но полным доверия взглядом, а я не могу понять, она готова расплакаться или рассмеяться... Не чувствуя ног, повинуясь внутреннему чувству, сжимаю её в объятиях, заглядываю в глаза, глажу по волосам, и шепчу: «Что с тобой? Ты чем-то рассторена? Алисочка, расскажи мне...» Она вдруг тоже обнимает меня, я чувствую, как она прижимается ко мне всем телом. Млея от восторга, смотрю ей в глаза, она смотрит на меня, и я тону в её взгляде, ласковом и мягком.

И говорит тихо: — Димочка, мы с Сашей расстались...
— Почему?... — смотрю на неё и спрашиваю с надеждой.
— Я думала, что люблю его, пока...
— Пока... что?
— Пока я не встретила тебя... Боже!!! ... Голова кружится, в глазах туман, вот она, счастливая минута!
— Алисочка... — шепчу я и целую её жадно, её губы, глаза, носик, её щёчки и шею, её кожа нежная, как атлас, ещё нежнее, чем я мог представить... Она улыбается, сладко закрывает глаза, отвечает мне поцелуями... Я глажу её по прекрасным волосам, спине, плечам, беру за талию и поднимаю, пересаживаю выше — на барную стойку, опять отмечая, какая тонкая у неё талия и возбуждаясь от этого. Она не сопротивляется, наоборт, я читаю желание у неё в глазах.
— Дима... , — шепчет она нежно и гладит меня по волосам, от её ласковых прикосновений я весь покрываюсь мурашками, — Димочка, ты... Это ты... Она обхватывает меня ножками, и мой пеннис прижимается к её лону, чувствуя его сквозь мои джинсы и её платье, брюки распирает, она тоже чувствует его сквозь толстую джинсовую ткань и Её лицо заливается краской желания.

Всё словно во сне. — Родная моя... — я нежно трогаю её груди, сначала сквозь тонкий шёлк платья, она без белья, её сиси большие, мягкие и упругие, затем быстро растёгиваю несколько пуговичек у неё на платье, на груди, и залезаю руками под его тонкую ткань, начинаю мять их, кожа на них — как атлас, гладкая и шелковистая, я трогаю сосочки, их горошинки набухшие, твёрдо-нежные. Она ловит мои прикосновения, начинает тихо постанывать от моих смелых ласк, а мне приходится сдерживаться, чтобы не разорвать на ней платье. Оно слишком красивое, и очень ей идёт, но мне так и хочется одним рывком сдёрнуть его с неё...
— Девочка моя... Красавица... Я так мечтал о тебе, об этой минуте... , — произношу хрипло, подхватываемый волной чувств. Быстрее расстёгиваю ещё пару пуговиц на платье, мне не терпится освободить её от него. Я страстно целую её губы, тёплые и мягкие, она дразнит меня язычком, я тоже заползаю своим ей в ротик, сгораю от желания, шепчу ей всякие нежности. Она начинает учащённо дышать, я задираю на ней платье и быстро стягиваю его. Боже какая красота открывается моему взору!

Её груди полные, красивой формы, высокие и мягкие, сосочки яркие, торчат в разные стороны, а ареолы нежно розовые. Платье летит на пол, а она остаётся передо мной в одних прозрачных кружевных белых трусиках. Это великолепное зрелище! Она немного смущена, оттого, что я так откровенно ею любуюсь, но вижу, что это и возбуждает её. Она берёт меня за низ майки и осторожно тянет её вверх, я помогаю ей раздеть мой торс, затрепетав. Моё тело сотрясает дрожь. Она прижимается ко мне грудями, животом, промежностью, она такая горячая и нежная, что я схожу с ума... Она осторожно дотрагивается ручкой до бугра на моих джинсах, мой боец хочет побыстрее вырваться из тесного плена, она трогает его сквозь джинсы, но пока не решается его освободить. Я ласкаю её руками, сжимая тонкую талию, нежную грудь, целую её сосочки, играю с ними языком и покусываю. Она выгибает спинку на встречу моим прикосновениям, жарко дышит, и от её дыхания я ловлю волны охватывающего меня всё сильнее желания. Она гладит меня второй рукой по спине, по груди; оставляя без внимания мои раздутые джинсы, двумя руками принимается трогать мои соски, покручивать, легонько царапать ноготками. Я таю от её ласк!

Смотрю на её прекрасное лицо, на котором читается нескрываемое желание, любуюсь ею, а она видит, КАКИМ взглядом я смотрю на неё и пылает ещё сильней. Она смотрит на мой пресс, разглядывает и ласкает его руками, целует грудь, шею. Я дразню её и мучаю себя медлительностью, но уже не могу больше сдерживать свои порывы и мои руки, жадно сжимающие её бёдра, начинают уже настойчиво щупать её промежность, её, спрятанную под тонкой тканью трусиков, вагину, влажную от возбуждения. Я сгораю от нетерпения, быстрее отвожу в сторону эту тонкую преграду, отделяющую меня от блаженства, Алиса замирает в моих руках. О, какой спелый набухший цветок нащупала моя рука! Какой нежный аромат, он закружил мне голову ещё сильней, я сейчас умру от желания!

Пальцами страстно провожу по влажным губкам, раскрывая их и дразня клитор. Алечка начинает дышать порывисто и громко, и истекает соком. Я целую её в губы, с чувством жажды, мучавшей меня целую жизнь, а она, моя фея, оторвавшись от поцелуя, порывисто расстёгивает дрожащими пальчиками пуговицу на моих джинсах и, с осторожностью, молнию, освобождая мой предельно напрягшийся фаллос на волю. Смотрит на него восторженно, трогает ручкой. Из моей груди вырывается тихий стон.

Неужели!... О сладкая минута!... «Он тебе нравится?» — спрашиваю мысленно...
— Какой ты большой... — тихо произносит Аля, глядя мне в глаза и порывисто дыша, в её глазах горят и мерцают неистовые огоньки, — иди ко мне... Меня охватывает восторг. Она берёт его нежными пальчиками и, тоже уже не в силах ждать, направляет его к своей нежной пещерке и подаётся мне на встречу, прильнув всем телом и обнимая за шею... Я тоже подаюсь к ней, сжимаю её руками за упругие ягодицы и мягким движением бёдер вперёд, вхожу в тепло и влажность, раскрытую мне на встречу, в Неё! Алисочка издает нежный стон... Меня подхватывает и уносит в сказку волна счастья. О блаженство! Мы сливаемся в единое целое и я замираю в ней, даю нам привыкнуть к этому невероятному чувству. Мир, время, пространство просто перестают существовать... Я смотрю в её глаза, взгляд их сделался бездонным и остановленным от эйфории. Моё сердце громко стучит и пульсирует, я влюбляюсь в неё ещё сильнее, видя это блаженство на её лице, рядом с которым меркнут все мои самые смелые фантазии! Я глажу её нежную кожу — спину, плечи, бёдра, трогаю её длинные струящиеся волосы, и начинаю медленно двигаться в ней.

Её дыхание вторит моему ритму, тихие её стоны становятся громче, нас подхватывает страстный танец, я готов каждую минуту кончить, но я хочу насладиться моей малышкой, и хочу продлить её наслаждение. Я уже хлюпаю в ней от её влаги, ручейки струятся по моим ногам. Она берёт меня за бёдра и увлечённо подмахивает мне, мы дышим всё чаще, и жарче. Я через силу замедляюсь, и сняв подушечку с барного стула, кладу её на стойку бара и укладываю Алису спиной на неё. Затем выхожу из неё и медлительно стягиваю с неё трусики. Она стонет в нетерпении, а я любуюсь ей, невероятной красотой, совешенно обнажённой, трогаю её вагину, шелковистую попу и нежные заросли. Снова неспешно вхожу в неё, мучая себя и извлекая из её груди сладкий стон и медленно двигаюсь в ней, чувствуя каждый сантиметр её вагины, её жар и принятие. Я любуюсь её стройным телом, красивыми грудками, двигающимися в такт моим движениям. Постепенно захожу в неё всё резче и глубже, от чего она возбуждённо вскрикивает. Она поднимает стройные ножки и кладёт их мне на плечи, я глажу их и целую пальчики, они такие маленькие и нежные, а она от этих моих ласк подрагивает и стонет всё сильнее. Я беру яростный ритм, затем опять замедляюсь, снова резче вхожу в неё и делаю мощные толчки, и опять медленно растворяюсь в ней, наслаждаясь ею и этим процессом.

Потом она стонет всё тише, замолкает, закрыв глаза, а её красивое лицо чувственно искажено экстазом, волны блаженства сотрясают всё её великолепное тело, она издает негромкий протяжный стон и её лоно начинает сжиматься и пульсировать вокруг моего стержня, даря и мне пиковое наслаждение. Тогда я быстро выхожу из неё и изливаюсь потоками спермы на её животик, застонав от невероятного блаженства и сжимая её в объятиях... Боже, какая же она чувственная и сексуальная, — моему вострогу нет предела! Она учащённо дышит, я целую её ручки, обнимаю её крепко, склонившись к ней над барной стойкой, щекочу её ушко языком, целую и покусываю шею, ловлю поцелуем её губки, она лежит притихшая и расслабленная, едва заметно улыбается, и от любви к ней мне хочется плакать... Хочется, хоть я и не умею, я в приступе нежности шепчу ей на ушко: «Моя фея, моя девочка, Алисочка, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!» Она ласково сжимает меня в объятиях и произносит неслышно, одними губами, по которым я читаю « Я ТОЖЕ... « Я осторожно беру её на руки и несу свою драгоценность к себе в спальню, бережно кладу на шёлковые простыни мою богиню и ложусь рядом... Какое прекрасное воскресное утро, самое лучшее в жизни...

Продолжение в 3 Части