Лаура 5: Побег

Заливаясь истерическим смехом, Никки с Сарой вцепились в Сузи, таща жертву по дикой смеси её собственной квартиры и дома хозяек, где вместо одной из стен открывался лес далеко за городом.

Ухмылки девочек превратились в оскалы, звериные пасти, полные острых, кривых, клыков, а пол кухни открылся зловонной ямой чернее чёрного. В ужасе Сузи пыталась вырваться из не по – детски сильных рук.

И обнаружила что летит прямо в провал.

В следующий миг она поняла что лежит в тёмном, сыром, подземелье, среди ржавых труб и истлевших обглоданных костей. Зловоние стало нестерпимым. Но настоящий кошмар нависал прямо над нею.

Бесплотные, сочащиеся слизью, отростки _этого_ впивались в её распростёртое тело, проникая прямо сквозь плоть.

_Оно_ был одето в светлое платье Лауры, и говорило её голосом, но _его_ облик всё время тёк словно _оно_ не могло решить, в кого превратиться. Казалось, ещё несколько мгновений, и сквозь расплывающееся лицо проступит настоящая форма невообразимого кошмара, и тогда Сузи сойдёт с ума от одного только взгляда на такой ужас.

Шепча детским голосом Лауры, что больше Сузи не придёт в себя до самого конца, чудовище начало пожирать её изнутри.

С диким воплем Сузи… проснулась.

Едва не свалившись на пол, я осознала, что лежу на диване в общей комнате дома моих девочек – хозяек, где стены покрыты белыми с розовым сердечками обоями, а вовсе не слизью с потёками ржавчины. Никаких признаков сочащихся гнилью кирпичей, ничего напоминавшего о кошмаре.

За исключением шевельнувшийся тени у двери. Судорожными движениями я в панике нашарила выключатель, и при свете тусклой лампочке обнаружила Лауру.

Моя двенадцатилетняя (на вид) девочка – госпожа мило улыбалась, но её лицо казалось маской, скрывавшей истинное чудовищное обличье. Я в ужасе отшатывалась от неё, вжимаясь в стену.

Лаура вперилась в меня своими бездонными синими глазами, и таким мягким успокаивающим голосом произнесла.

— Я слышала, как ты кричала. Тебе приснился кошмар? О том, что я хотела тебя съесть? Да? Я угадала? — Она отступила на шаг. — Не бойся, не съем я тебя.

Меня всю трясло от липкого, тошнотворного, ужаса. Отчаянно хотелось бежать отсюда куда угодно, но клятая девочка как нарочно загородила дверь, надёжно перекрывая выход, и облизываясь. Это отсвет луны между занавесками, или у неё клыки в пасти, раскрытой куда шире человеческого рта?

— Ты считаешь, что я чудовище? — Видя, что я в ужасе прижимаюсь к стене, хотя и знаю, что это просто моя девочка – хозяйка, за которой раньше ничего подобного не водилось, Лаура говорила неимоверно ласковым тоном, и не двигалась с места.

— Госпожа, ты напугала меня. — Сумела произнести я. Голос предательски дрожал.

Лаура снова отступила на шаг, и попыталась успокаивающе улыбнуться.

— Знаешь, появись у меня такое желание, я бы давно успела. Ты столько месяцев у нас в руках, вполне достаточно, чтобы сделать с тобой всё, что угодно.

Девочка была права, но её слова нисколько не успокаивали.

— Да не трясись ты. — Продолжила она так же тихо. — Ну сама подумай, какой из меня канализационный монстр? Вот Геката — чудовище, а я это так… просто нимфочка, которой повезло иметь такую послушную рабыньку, как ты, и такую подружку, как твоя, вернее, наша Мишель.

К моему немалому облегчению, Лаура вышла из комнаты. И, проводив взглядом её спину, я осознала, что сделай она хоть шаг ко мне, я бы выпрыгнула в окно со второго этажа, куда угодно, только бы прочь отсюда. Снова погасить свет я так и не решилась. В каждой тени мне виделись новые кошмары.

* * *

Смеяться над ночными страхами хорошо утром, когда ярко светит солнце, а вокруг сидят развесёлые девочки – подружки, наперебой сыпящие шутками.

Я завтракала за одним столом с хозяйками, одетыми в их обычные платья, и вид у нас был вполне нормальный, не считая того, что меня они оставили полностью раздетой. Лаура, чьё лицо больше не казалось маской, и три другие, весело и беззаботно болтали о нарядах и украшениях, а так же моей Мишель.

— Сузи, я всё правильно понимаю, что ей не нравится быть мальчиком, и она полностью перешла на девичий образ жизни, одевается только в девичью одежду, и всюду ведёт себя как девочка?

Задав вопрос, Лаура положила руку мне на колено.

— Да, госпожа. — Ответила я. — Как вы и приказывали, я готова наказывать её за мальчишеское поведение, но пока не приходилось. Она всегда держится как девочка.

— И прекрасно. — Кивнула Лаура. — Было бы очень жаль, если бы её пришлось заставлять.

Её ладонь медленно скользила вверх по моей ноге, на меня внезапно накатило желание. Наверное, тело привыкло к приносимому ею удовольствию, и отозвалось на её прикосновения заранее.

Остальные девочки впились в меня взглядами и развесили уши, готовясь ловить стоны наслаждения, и они не заставили себя ждать. Мои ноги словно сами собой раздвинулись, чтобы Лауре было удобнее меня ласкать. Я давно утратила всякий стыд, и спокойна начала сама гладить свои груди пока рука Лауры приближалась к моей начавшей подтекать киске. Возбуждение нарастало очень быстро, но госпожа не давала мне кончить сразу, предпочитая сперва поиграть со своей рабыней. Я была отчаянно благодарна ей за это, она позволяла мне наслаждаться долго, пусть иногда она и оставляя неудовлетворённой.

— Как там её прежние друзья? Заметили такую внезапную смену пола? — Спросила Лаура под моё участившееся дыхание.

— Нет, госпожа. — Ответила я, сквозь новый приступ желания когда рука Лауры передвинулась на внутреннею сторону бедра. — Мишель теперь редко выходит из дома. Все её друзья забыты, она интересуется только играми и развлечениями.

— И хорошо. — Согласилась Никки. — Так ей не с кого будет брать пример, кроме нас. Держи её подальше от улицы, чтобы не давать поводов думать что она мальчик.

— Госпожа, она уже перестала так думать. — Я поспешила порадовать её, надеясь на новые ласки в награду. — Так быстро, и так… надёжно.

— Да. — Ответила Лаура. — Мишель хорошо феминизируется, я рада что она так легко и просто рассталась с прежним полом, и становится девочкой как я. Надеюсь, к следующему лету мы успеем избавить её от всех следов мальчишества, и полностью сделать нашей подружкой.

Её ладонь медленно ползла по моему бедру, приближаясь к истекающей соками киске. Я уже откровенно стонала, и, когда Лаура достигла её, к главной хозяйке присоединилась Сара, занявшая место позади меня и руками обхватившая мои груди.

На сей раз мне отмерили куда больше удовольствия, чем вчера.

Она начала ласкать меня внутри, и от первых же движений её длинных тонких пальчиков по моим половым губкам я ощутила что таю. Удовольствие захлёстывало с головой. Привыкшее к ласкам Лауры тело само собой отзывалось на них, отчаянно желая чтобы это продолжалось, чтобы она брала меня своими нежными пальцами.

Девочка – госпожа то быстрее то медленнее ласкала меня, плавно погружая пальчики в мою разверзшуюся вагину, и, судя по лицу, наслаждаясь ощущениями трепещущей под её рукой плоти не меньше, чем я её ласками. Не могла же она оргазмировать пальцами? Или могла?

Я расслаблено сидела на стуле, расставив ноги, пока Лаура и Сара одновременно ласкали меня. Главная хозяйка удивительно точно умела угадывать каждый момент, лаская меня в точности так, чтобы доставить наибольшее удовольствие, но сейчас она превосходила саму себя. Сара же играла с моими грудями, и одновременно шептала мне на ухо, как замечательно они феминизировали моего сына.

— Какая же у тебя красивая доченька. — Шептала тёмноволосая хозяйка. — В своём сердце он девочка, как мы. То, что ты позволила ей быть мальчиком первые n лет жизни, это просто досадная ошибка, которую мы должны исправить. И мы сделаем это, не сомневайся. К следующей осени она будет просто ещё одной девочкой в нашем доме.

Она хотела сказать что – то ещё, но я уже не разбирала слов, потому, что оргазм обрушился на меня внезапно, словно прорвало плотину. Никогда ещё я не кончала так бурно и долго. И, должно быть, потеряла сознание, потому, что следующее, что я осознала, это что я лежу на диване, а Никки с Сарой одновременно посасывают мои груди.

Анна, как обычно, снимала всё на свою камеру, а Лаура сидела рядом, улыбаясь мне.

— Сара права. Мишель следовало родиться девочкой. Мы просто исправили ошибку природы. Да, Сузи?

— Да, госпожа. — Кивнула я.

— Вернее даже две. — Сказала Никки, отрываясь от моего правого сосочка. — Первой было то, что ты бегала где попало «на свободе», без нашего присмотра. Ты просто создана чтобы обслуживать и ублажать девочек, таких как мы. Так, милашка Сузи?

Я привычно кивала.

Мишель прибыла чуть позже. Девочки приветствовали её, хвалили за красивое платье, одну из её первых самостоятельных покупок такого рода, сделанную вдали от бдительного ока Лауры и подруг. Моя дочь охотно позировала для Анны с камерой, и вообще всячески наслаждалась собственной расцветающей красотой. Её место впереди двух настоящих девочек на конкурсе на дне рождения Анны было вполне заслуженным. Мой бывший сын становилась настоящей красоткой. Теперь, нося девичий облик каждый день, он чувствовал себя всё более девочкой, и я всё отчётливее понимала, что скоро он будет полностью «ею».

Никки отвела её к себе, и усадила перед зеркалом, давая Мишель рассмотреть себя во всей красе, и ласково шепча, какой симпатичной она стала. А посмотреть было на что: моя дочь теперь выглядела не просто как девочка, а как редкостная красавица, уступающая мало кому. У неё хороший вкус, и сегодня она это доказала, сама без подсказки нарядившись правильно, ничего не перепутав.

На ней было яркое красное платье с короткими рукавами фонариком, хорошо подобранные туфельки, а ещё она немного подкрасилась чем – то из лауриной косметички, нигде при этом не перестаравшись, легко и вовсе незаметно, если не знать, какая она на самом деле, и всё вместе придавало ей просто замечательный облик юной принцессы. Из образа выбивались только растрёпанные волосы. Сегодня был очень ветреный день, а она ещё не слишком хорошо умела делать себе устойчивые причёски. Никки смотрела на даже не на меня, а на моё отражение, но я каким – то образом поняла безмолвный приказ — или просто начала угадывать, что им от меня надо.

Я подобрала расческу со столика и принялась причесывать волосы Мишель, надеясь что ему нравится. Моя дочь, чья мальчишеская природа, казалось, полностью угасла, весело проводила время с подругами, перестав интересоваться улицей, и забавляясь только с Лаурой и девочками. Играя при этом только в девичьи игры, и одеваясь только в девичью одежду, что нравилось ему всё больше. Я думаю, он быстро терял свою мальчишескую неидентичность по мере того, как становился всё более девочкой.

Я прямо сейчас чувствовала волну женственности, текущую через Мишель. Моя дочь словно излучала сладкую невинную красоту девочки.

Её длинные, отросшие за месяцы пребывания в доме у Лауры, волосы послушно ложились на места. Я сумела заплести ей косички, две штуки по бокам головы, сделавшие её так похожей на Никки. Моя дочь с радостью приветствовала эту перемену, ещё более отдаляющую её от прежнего пола.

После обеда хозяйки оставили меня в покое. Они по – прежнему не давали Мишель ни малейшего намёка на моё рабское положение. Я смотрела на сына и видела в нём красоту девочки, душевное спокойствие и счастье. Она чувствовала себя хорошо с Лаурой и другими. Мои хозяйки играли с ней, старательно притворяясь, что для них это нормальное занятие (специально для неё они накупили целый ящик игрушек но я по – прежнему ни разу не видела их за детскими играми, кроме как с дочерью).

Я же, пока не была нужна, могла бы отдохнуть, но мои мысли снова вернулись к ночному кошмару. Откуда он выплыл? Обычно я не вижу снов, тогда почему же сейчас? Да ещё и такой ужасный? Так в моём подсознании приломились мысли о собственном рабстве? Где – то там, внутри, я могла злиться на Лауру, какой покорной бы не была. Но считать её чудовищем? Нет, раньше за мной такого не водилось.

Я честно попыталась читать одну из лауриных книг по физике, и что – нибудь там понять, но полностью безуспешно. У неё лежали не учебники, даже университетские, а оригинальные научные публикации, издаваемые учёными для своих, и я не понимала, как моя двенадцатилетняя госпожа в них что – то понимает. А может, она опять притворяется? Делает вид, что читает, как сейчас делает вид, что увлечена игрой с куклами? Я уже не знала, чему верить. Каких только сюрпризов она не успела выкинуть за пол года после нашей встречи.

Я внезапно поняла, что сижу без движения, и прошло уже минут двадцать с тех пор, как я в последний раз перевернула стра

ницу. И то очнулась потому, что дочь взяла меня за руку.

— Мама, я останусь Мишель? — Неуверенно спросила она.

— Может быть. А почему ты спросила? — Опередив меня ответила ей Лаура.

Моя дочь обернулась с вопросами к ней.

— Я так и буду девочкой? Каждый день? Всегда – всегда?

— А ты сама хотела бы снова стать мальчиком? — Спросила Никки.

— Нет. — Ответила Мишель. — Больше нет. Я выросту женщиной, да мама?

Она посмотрела на меня, но Лаура снова ответила первой.

— Может быть, ты станешь прекрасной женщиной, но я ещё подумаю об этом. Пока оставайся девочкой, моей подругой. Не задумывайся о чём – то ещё. Только будь нашей принцессой.

Они обнялись, девочка поцеловала её в щёку. Я всплакнула, подумав, что моя госпожа становится дочери ближе, чем я, мать.

Мишель обнимала Лауру, которая ответила ей тем же.

— Я рада, что я теперь девочка. Мне нравятся платья. Раньше у меня не было таких красивых нарядов.

Лаура снова поцеловала Мишель в щёку.

— Да, если тебе лучше девочкой, оставайся ею. Значит, ты больше не мальчик, потому что мальчикам не положено любить платья и кружева, не так ли?

Мишель кивнула и повторила словно самой себе.

— Я больше не мальчик.

Расслабившись, она обнимала Лауру как сестра, как девочка, которой она стала.

Вечером Анна снова танцевала под музыку и ароматические свечи. На этот раз она кружилась перед нами в обычной одежде вместо полупрозрачной туники. Скорее всего потому, что Мишель тоже сидела рядом со мной. Впервые они привели сюда и мою дочь.

Девочки наблюдали танец Анны, вернее наблюдали Никки, Сара, и Мишель, а Лаура смотрела только на мою дочь, впившись в неё своим гипнотическим взглядом… Гипнотическими?! Вот именно! Внезапно я поняла, как она ухитрилась подчинить меня себе, феминизировать моего сына, и убеждать всех, что всё нормально. И как соседи не удивлялись, что до моего появления они видели около этого дома только девочек, но никаких взрослых. Неужели взгляд у Лауры и правда гипнотический?! Кто она?!

Эта мысль ударила меня, пронзила словно разрядом тока.

Я словно увидела происходящее со стороны. Я сидела перед своими хозяйками, каждая из которых была чуть ли не втрое младше меня, готовая выполнить любое их желание… ползать перед малолетками на коленях, делать за них всю работу в доме, отдать им собственного сына на феминизацию, лишь бы только они позволили мне кончить от их рук. Неужели я настолько пала, что мне больше ничего не надо? Но так и было. Все мои мысли, какие остались, вертелись вокруг того, чтобы угодить им, в надежде на награду. Что со мной происходит?! Как такое возможно?! Раньше, до знакомства с ними, я была вполне нормальной, но почему же теперь? Я уцепилась за мысль о том, что взгляды этих… тварей… действительно гипнотические. Как ещё они могли это провернуть?!

Ошарашенная внезапным озарением, я застыла в смятении, не замечая ничего вокруг. Пока Анна не дёрнула меня за край юбки. Оказывается, танец уже закончился, и девочки, кроме неё, вернулись к играм с Мишель.

— Сузи, с тобой всё в порядке? Что – нибудь случилось?

Тварь тщательно изображала нормальную девочку, какой должна была быть исходя из внешнего облика.

— Да – да, всё хорошо. — Тщательно стараясь ничем себя не выдать ответила я. Кажется, это прокатило, по крайней мере Анна убежала к прочим.

Пока они играли (мои хозяйки удивительно натурально притворялись, что для них это обычное занятие), я отправилась мыть посуду. Весь ворох, накопившийся за два дня. Там меня и застали все четыре.

Войдя на кухню они оглянулись, и Анна закрыла дверь, чтобы Мишель не увидела. Никки сразу же шагнула ко мне и принялась расстёгивать мою блузку.

— Простите, дайте мне закончить. — Шепнула я, выключая воду и зная, что протестовать бесполезно, всё равно меня сейчас разденут.

Под гипнотическими (гипнотическими? Или уже нет?) взглядами хозяек я привычно опустилась на колени, но на этот раз внезапно не ощутила своей обычной покорности, или особого возбуждения. Никки грубо обхватила мои груди руками, мяла и тискала их, а три другие только смотрели, видимо, ничего не подозревая о моих догадках. По их лицам читалось беспокойство, словно они только недавно вспомнили что – то важное.

— Сузи, с Мишель всё в порядке? — Лаура задала вопрос не приближаясь ко мне. — Проблем она не доставляет?

— Нет, госпожа, если это про феминизацию. Она приняла её, и больше не пытается вести себя как мальчик.

— Нет, я про твоё окружение. — Уточнила она. — С соседями всё нормально? Никто не удивляется, что вместо сына у тебя теперь дочка?

Голос Лауры мог бы показаться издевательским, но она говорила о всё более остро встающей проблеме. Мои хозяйки наконец заметили, что хоть я забрала Мишель из школы, а он забросил прежних друзей, всё равно приходилось выходить на улицу, и нам становилось всё труднее скрывать его прогрессирующую феминизацию от окружающих.

— Не беспокойтесь, никто ничего и не заметит. — «Порадовала» всех Никки. — Раньше сходило с рук и сейчас сойдёт.

— Нет, так продолжаться не может. — Лаура обернулась к подруге. — Мишель начинает и в мальчишеском облике думать о себе как о девочке, и рано или поздно на чём нибудь она проколется обязательно. Ты же не хочешь, чтобы страшная и ужасная ювеналка отобрала её у нас и Сузи? Я ещё не наигралась с моей новой подружкой.

— Что нам делать? — Сара выглядела куда более обеспокоенной, чем другие.

— Переезжать, найти для Мишель новую школу, и зарегистрировать её там в качестве девочки. — Предложила Сара.

— Всё равно риск, можно погореть на том что она ещё не достаточно феминизирована, чтобы в школе всегда быть девочкой.

— Тогда что нам делать?

— Не знаю. Этого мы не доглядели. Могу предложить ведьмину воду. — Улыбнулась Лаура. — От неё Мишель позабудут навек все кто раньше любили. С экрана знаете ли, всегда «немного» врут, на самом деле всё обычно совсем наоборот, и наша подружка – то как раз будет помнить всё. — Девочка ухмыльнулась, в «доказательство» напев кусочек из песенки из старого фильма «Чародеи», но немного изменённый:

Птицы – камни поют, и растут тростники

Лишь мужья повиснет пьют из ведьмы – реки

Прибегают мужья на её берега

Чтобы быстрей у мужей отросталииии рога

— Не годится. — Ответила ей Никки. — Как там дальше получается? «(Того), Кто из ведьмы – реки той водицы испил… Позабудут навек, все кто раньше любили» Наша Сузи тоже всё позабудет, и не будет любить дочь как сейчас.

— И опять прибежит на кривой бережок, и с улыбкой мужья скажут «здравствуй, дружёк». — Закончила за неё Сара. — Надеюсь, никто не хочет, чтобы у Мишель были контакты с чьими – то мужьями? Возраст у неё, конечно, не тот, но всё же.

Девочки не смеялись, и с ними не всегда разберёшся шутят они или это всерьёз, но после ночного кошмара, догадки о гипнотических взглядах, и вернувшихся воспоминаний о видениях аметистовой воронки и Анны – змеи я была готова поверить чему угодно.

* * *

Как и весь последний месяц, на выходные мы ночевали у хозяек. Но этой ночью я не спала, вместо этого ворочаясь в постели, пытаясь осмыслить происходящее. В том числе и происходящее со мной. Почему я повиновалась девочкам – госпожам? Как четыре малолетки смогли поработить меня в мои тридцать с небольшим? И почему мой сын так легко смирился со своей феминизацией? Пусть были ссоры и попытки протеста, в целом он становился всё более девочкой с каждым днём.

Как это у них так получалось? Неужели взгляд у Лауры действительно гипнотический? И почему, подумав об этом, я перестала ощущать себя такой… послушной?

Я слышала что гипнотизёр не в силах ничего сделать с тем, кто знает, что его пытаются гипнотизировать. Думая о том, чем Лаура так околдовала меня, я ощущала, что во мне крепнет уверенность, что ничего они мне не сделают. Взрослая женщина должна справиться с четырьмя подростками, не так ли? И пусть у Анны где – то лежат кассеты с записями того, как они трахают свою Сузи в шесть рук, если меня не найдут, это ничем не грозит.

И тогда я решилась сбежать от них, пока девочки ничего не заподозрили.

На эту ночь Мишель тоже осталась у них у них, а посему меня, чтобы не вызывать у него ненужных подозрений, отправили спать на кровать в свободную комнату, а не на пол к Лауре или в чулан, или в другое, столь же неприглядное место, не связывали, и не держали у себя перед глазами.

Я тихо встала, и стараясь ступать как могла бесшумно, чтобы не разбудить никого, прокралась по дому, внезапно снова показавшемуся мне зловещей обителью чудовищ и привидений.

На моё счастье вокруг стояла полная тишина, и ничего не двигалось. Девочки спокойно спали. В своих комнатах, а не где – нибудь ещё. Свет не горел нигде, и я не смела включить хотя бы фонарик. Медленно, едва переставляя ноги, я практически на ощупь пробралась в комнату Майкла, по счастью мои хозяйки не думали, что их столь покорная Сузи решится на побег, и не особенно следили за ним.

Мой феминизированный сын спал на широкой кровати, в комнате, оформленной в стиле викторианской эпохи, одетый в шёлковую девичью пижаму, и со своими косичками казался такой же девочкой, как любая настоящая. Спокойно спящей, не подозревая, какие ужасы скрываются в нескольких шагах от неё. Двери внезапно показались мне разверзнутыми пастями, обои на стенах — чешуёй и волосатой шкурой, а картины — глазами, следящими за каждым моим движением.

Взяв дочь на руки (нет, я должна думать о нём как о сыне. Майкл — мальчик, что бы эти твари не делали с ним), я медленно, оглядываясь и изо всех сил стараясь не дрожать, двинулась прочь. Собраться надо было как можно быстрее и тише, прихватив только самое необходимое: ключи, деньги, и минимум одежды. Лишь бы только девочки – чудовища не бродили по ночам!

Дверь в гараж оказалась не запертой, со спящим сыном на руках я пробралась туда, и тихо приоткрыла её.

И узрела залитое сочащимся ниоткуда прогнившим светом сырое подземелье, покрытое слизью и заваленное истлевшими человеческими костями. Прямо на меня смотрел оскаленный череп, вставной зуб которого на том же месте, что и у меня, сверкал на слизистом свету, одна из лежавших рядом костей носила след перелома в точности на том же месте, где я в детстве сломала руку.

Не знаю, как я сдержалась, чтобы не закричать. Не захлопнуть дверь, и как решилась открыть её снова.

На второй раз за ней оказался гараж, такой, каким и был всегда, но меня не оставляло ощущение, что я только что видела собственные обглоданные останки.

— Этого не может быть. — Бормотала я себе под нос, едва не срываясь на крик, и вся трясясь от пронизывающего ужаса. — Мне мерещится. Меня не съели. Я живая и настоящая. Я не призрак.

Машина показалась мне странно тёплой на ощупь, точно живая плоть. Спящим монстром, которого эти чудовища в облике девочек – подростков поставили себе в услужение, но выбирать не приходилось.

Старательно пытаясь успокоить себя и списать всё на разыгравшееся воображение, я повернула ключи, оставленные кем – то из них прямо в двери.

До того всегда тихий двигатель на этот раз урчал и чавкал как зверь, но автомобиль не пытался выходить из – под контроля, ехать сам, или делать что – нибудь ещё, чего от него не просили. Гараж я за собой не закрыла, стремясь как можно быстрее оказаться подальше, пока не проснулись _они_. Даже сейчас меня трясло от мыслей, как мои хозяйки отреагируют на угон.

На тёмных улицах я позволила себе превысить скорость, в тайне надеясь, что меня арестуют. И помчалась не к себе домой. Лаура знала, где я живу, там мне от них было не скрыться. Я поспешила на вокзал, где сумела сесть с Майклом в случайный ночной поезд куда – нибудь подальше. Машину пришлось бросить, но это всё равно был бы лишний след.

Я пыталась более – менее успокоиться с сонным Майклом на руках, надеясь, что в другом городе _они_ нас не найдут. Лаура и другие могли быть очень настойчивыми, и умели много чего не на свой видимый возраст, но едва ли им станут помогать выслеживать сбежавшую взрослую женщину с ребёнком. Тем более, что Майкл их стараниями мог сойти и за мальчика и за девочку, и кого они могут объявить в розыск?

Если, конечно, я попаду туда, куда должна согласно расписанию… Под дребезжащий и расслаивающийся стук колёс пустого, не считая меня с сыном, вагиона, нёсшегося сквозь кромешный мрак, где не горел ни один фонарь, меня не оставляло чувство, что кошмар ещё не закончился, и поезд уносит нас туда не знаю куда, где бродит то не знаю что и при встрече с ним я успею только пожалеть, что сбежала.