Кукловод. Крымский фронт. Часть 21

Ну что, перед уходом нужно кое-какие хвосты подчистить, так сказать. И, первым делом, я вызвал к себе майора Кузьмина. Я сидел за столом в своём кабинете, а Олю попросил остаться — есть дела. Она удивилась, но осталась, весьма заинтригованная — я сказал, что дело касается и её.

— Товарищ генерал, майор Кузьмин по Вашему приказанию... , — тут я остановил его и, решив чуть поюморить, выдал шутливую сентенцию.

— Да, товарищ Кузьмин, докатились Вы, лично товарищ Сталин вынужден Вами заниматься. Вот, нарушаете форму одежды... Да, Оля прочти шифрограмму товарища Сталина. Майор даже немного побледнел...

Оля чётко и прочла: «За достигнутые успехи, за уничтожение вражеских танков, за умелое руководство полком... наградить майора Кузьмина орденом Боевого Красного Знамени и присвоить ему очередное воинское звание «подполковник». Майор аж выдохнул! А мы с Олей ему немного поаплодировали! И, на всякий случай, для снятия стресса, я налил ему полный бокал коньяку. Кузьмин глотнул его, как воду!

— Так что налицо полное нарушение. Прошу привести себя в порядок, геройский товарищ подполковник. И вот орден! А теперь Оля прочти выписку из секретного приказа — это чтобы эта сволочь Мехлис не узнал. Командующий фронтом награждает Вас, товарищ Кузьмин — орденом Красной Звезды! Вы его заслужили!

Майор, теперь уже подполковник, был в полном шоке! И, видимо от такого шока, он вдруг встал на одно колено перед Олей и предложил ей руку и сердце — она только громко ахнула. А я нахально всунул Кузьмину в руку коробочку — вручить старшему лейтенанту медицинской службы! Оля, открыв коробочку, вновь ахнула — широкое золотое обручальное кольцо с тремя такими крохотными бриллиантами. Вот как, товарищ Кузьмин, делают девушкам предложение! И, запомните, товарищ подполковник, Оля у нас девушка с приданным. Послезавтра вы с ней едете смотреть её новую трёхкомнатную квартиру. Теперь ахнул уже он!

Ну что, осталось только ещё Свету пристроить. Но тут сразу после ухода подполковника Оля призналась, что той уже дважды делал предложение главврач госпиталя, да она не хочет Вас бросать, товарищ генерал. Ничего, бросит и пусть замуж выходит. Приданное у вас, мои красавицы, уже есть!

Светочка ночью утащила Толбухина в свою комнату — попрощаться с своей «холостяцкой жизнью, как она пошутила, а ко мне зашла Оля. Оля выглядела очень эффектно. Высокого роста, стройная, с огромными голубыми глазами, светло-розовая помада, подаренная мной, лишь подчёркивала её пухленькие губки. Темно русые волосы она стригла коротко, и ей так удивительно шла эта короткая стрижка. Но самым примечательным в её облике, были её ножки: стройные, удивительно пропорциональные, с изящными красивыми ступнями. Когда она шла, грациозно покачивая бедрами, все — и юные и взрослые мужчины, всегда обращали на неё внимание. Её лёгкая светлая кофточка, одетая сейчас, была с большим вырезом в области груди. На ножках у нее были надеты почти незаметные для глаза тонкие капроновые чулки телесного цвета, и короткая юбка, из-под которой виднелись её шикарные стройные ножки. Она разделась и легла ко мне.

— Я попрощаться, товарищ генерал. Вы такой прекрасный человек, Вы так заботились о нас со Светой. Я как представила, что было бы, если бы мы тогда не сели к Вам в машину и мне аж жутко становится. Я всегда буду помнить Вас... Поцелуйте меня... Вы самый чудесный мужчина в моей жизни... И в жизни моих подруг!

Её ласковая ручка направила мой член во влагалище, ощущение было очень приятным, горячие стенки влагалища обволакивали член со всех сторон, вызывая у меня необычное наслаждение, инстинктивно я стал двигать членом, повторяя ритмичные движения, которыми до этого, ласкала мой член эта чудесная молодая женщина. Слева и справа от моего туловища были видны широко раскинутые ноги Ольги, её бедра, обтянутые блестящим тонким капроном, которые сразу вызвали у меня приступ необычайного возбуждения.

Ну а рано утром Оля дала мне в свою великолепную попку. Она встала на колени и выгнулась, как кошка, выпятив попку. Оля ловко раздвинула себе ягодицы руками, да так, что были видны все её прелести. Я выдавил немного смазки себе на пальцы и подошёл к ней. Для начала вставил один палец и стал разрабатывать её попку. Я двигал им и колечко ануса плотно сжимало его. Затем вставил второй палец и ещё поводил там. Оля быстро задышала от волнения. Она была уже вся мокрая от пота и сексуально блестела. Я надавил на член и он медленно стал входить в попку. Полностью введя, я дал Ольге привыкнуть к нему. Немного подождав, начал двигать им, постепенно наращивая темп. Её а

нус плотно сжимал мой член... Это было такое удивительное чувство! Она легла грудью на диван и рукой стала теребила свой клитор. Оля так увлечённо двигалась навстречу моему члену, чуть подмахивая мне задом. Сначала она стонала, потом её стоны переросли в крик, чуть приглушённый подушкой.

— Оля потише, ты так всех разбудишь.

— Я не могу. Вы не представляете, как мне сейчас приятно. А-а-а! Чуть больно, но очень приятно. Вы просто волшебник, мой чудесный генерал... Мне так хорошо... Мне так чудесно...

Я сделал ещё несколько толчков и кончил ей прямо в попу. Она прогнулась и кончила вместе со мной. Своей спермой я заполнил ей всю её великолепную попку. Как мне приятно — не передать!

— Это было что-то, — прошептала она и крепко поцеловала меня в губы, — Спасибо. Вы такой классный, мне было очень хорошо с Вами... Давайте спать, мой милый генерал... Ещё очень рано, и пару часов можно поспать.

Так что Оля на радостях поздним вечером вновь так чудесно «приспала» меня. Я чуть не терял сознание от этого обалденного удовольствия. Ротик Ольги — это точно ворота рая, как пели в моём времени «Иванушки». И вот, в один момент, я так сладко застонал и приподнялся, подаваясь навстречу. В следующую секунду Ольга в который раз узнала, чем заканчивается минет. Горячая, густая жидкость необычного, как рассказала мне Ольга, ни на что не похожего вкуса, заполнила ее сладкий ротик. Мой обалдевший от чудного удовольствия ствол трепетал внутри, расстреливая накопленный «боезапас», а она старалась проглотить все, совершенно не замечая, как не поместившиеся белые капельки предательски стекают из уголков рта на подбородок. Наконец, Оля нежно выпустила из ротика мой «увядающий цветок», как она пошутила и, продолжая гладить его ладонью, ласково и осторожно улыбнулась бравому генералу, то есть мне. У неё было такое довольное личико, да и я был тоже просто невероятно удовлетворён! Отличное у нас вышло наше «прощание»!

Прямо с утра я поехал к лётчикам — у меня для экипажа Пе-8 есть сюрприз. Так что после обеда — сюрприз для героев АДД, как объявил я на всю столовую. Оля и Света своими чистыми голосами великолепно спели:

Ходит осень, холодная осень,
И ничто не может помочь,
Гонит ветер лиственную осыпь,
На Варшаву, На Варшаву, на Варшаву падает дождь.

Входит осень дорогой печали,
А глаза, словно серая ночь,
Ничего мне ещё не сказали,
На Варшаву, На Варшаву, на Варшаву падает дождь

Входит осень и зиму пророчит,
Только, если ты любишь и ждёшь,
Хорошо, что осеннею ночью,
На Варшаву, На Варшаву, на Варшаву падает дождь.

Все были вы восторге, весь экипаж вытирал слёзы — разчувствовались, вновь переживая. Даже Пуэпп глаза платочком, мол, соринка попала. А песню вскоре все знали наизусть — недаром в моё время она была так популярна. И только когда Ли-2 привёз газету со статьей «Огненный дождь над Варшавой», то всем стало понятно!

Через неделю звонок по ВЧ — весьма довольный Хозяин пошутил, что Гитлер меня наградил. Я конечно опешил, а он, засмеявшись своим глухим голосом, сказал, что Гитлер объявил меня своим личным врагом за разгром Варшавского ж. д. узла. Немецкая армия сейчас на голодном пайке. Так что Пуэпп стал Героем Советского Союза, экипаж тоже награждён. И Вы, товарищ генерал, получите орден Ленина. И ещё — товарищ Молотов, слетав на этом самолёте, так прекрасно оборудованном, да за Ваши деньги, в Лондон, очень доволен и сейчас просто вовсю требует от меня наградить Вас орденом. Он очень доволен!

Я долго сидел в аппаратной связи, представляя картину. Когда из подвешенных под крыльями контейнеров и из бомболюка посыпались с виду вовсе неопасные жестяные «мячики» зажигательных ампул АЖ-2 КС, на земле у Варшавского узла через несколько минут воцарился самый настоящий огненный ад. Разбиваясь о танковую броню, кабины и тенты грузовых машин или об вагоны с боеприпасами, даже просто о каски пехотинцев охраны (случалось и такое), капсулы расплескивали литр самовозгорающейся огнесмеси, спасения от которой просто не было.

Прилипающую к любой поверхности «жидкость КС», дающую при горении почти тысячеградусную температуру, невозможно было ни смыть, ни потушить водой или песком. Представляю картину. Вскоре там начался огненный шторм! Недаром, как принесли мне радиоперехват, Геббельс уже неделю беснуется по Берлинскому радио: «Восточные варвары просто ужасны. А генерал Козлофф — это мрачный гений смерти! Он ужасен! Это не человек — это демон!» Ишь, завыли нацисты! А нечего было бомбить немецкими зажигалками Москву и Ленинград. Получите ответку!