Кукловод. Крымский фронт (20 часть)

Утром я проснулся от чудесного ощущения — Оля подкатилась ко мне, крепко обняв и закинув на меня свою восхитительную горячую ножку. Эти её восхитительные нежные пальчики так ловко и прекрасно ласкали «его», да так, что я чуть не кончил, тихонько застонав от удовольствия и лёгкой боли в головке моего «старого друга». А вот она уже с удовольствием принимает мужскую тяжесть, ещё больше раздвинув ножки и страстно желая ощутить моего горячего «бойца» внутри себя. Чудесное начало дня! Это так сладостно, когда молодая женщина и сама очень сильно хочет и после бурно кончает, страстно целуя тебя…

В обед я приехал в свой генеральский домик и для девушек были несколько приятных минут. Вначале я вручил им по пачке денег и по колечку — это им для их деток. Затем после сладких поцелуев — по два кружочка золотых червонцев. Но это для хорошего кормления молодой мамочки — чтобы она была здорова и молочка у неё было вдоволь для ребёночка! Девушки вновь зацеловали меня и сказали, что они всё понимают, ведь генералу конечно придётся переехать в Москву, товарищ Сталин ему явно благоволит и вновь наградил, но теперь орденом Кутузова. Но генерал настоящий мужчина и очень заботится о них. Они просто счастливы — им очень повезло!

И тут ещё новость — командир полка из дивизии Трубачёва зашёл и, спросив моего разрешения, обратился к Наташе. Мы были все чуть в шоке — этот высокий симпатичный вдовец предложил ей срочно поменять фамилию Васильева на свою. Беременность Наташи ведь совсем не видна! Я, как наставник девушки, выразил своё согласие. Наташа была точно в обалдении, но я подтолкнул её к бравому полковнику — это просто отлично! Так что через семь месяцев он станет отцом — своих у него нет! Заодно я намекнул этому «орлу», что Наташа — девушка с приданным. У неё есть отличная трёхкомнатная квартира в Джанкое, да в самом исполкомовском доме. И мы посмеялись моему юмору — как предисполкома увидел трёх красавиц и Стёпу с Маузером, так сразу выделил три квартиры. А чему он так сильно «обрадовался» — девушкам или калибру маузера Стёпы, это вопрос!

А ночью Света предложила мне свою восхитительную попку, да ещё пошутила — раз уж я не прошу у Оли анального секса, то она порадует меня. Честно говоря, был сильно восхищён! Да и Света на удивление была в удовольствии.

На следующий день Наташа переехала к полковнику, а я отвёз девушек в госпиталь — они постоянно помогали врачам. Затем поехал в 201 дивизию — завтра тут будет мощное наступление дивизии СС Полицай». Дивизия была очень подлая и сборная — тут были и так называемые «восточные легионы» — набранные из жителей СССР — армянский, татарский, азербайджанский, северо-кавказский, грузинский, туркестанский, волжско-татарский, да ещё и крымско-татарский — их и так было уже под тридцать тысяч человек, а с падением Кавказа их количество еще увеличилось. Правда, с Украины их и отправляли на восток — вначале для поддержания порядка и борьбы с партизанскими отрядами — причем отправляли не только кавказские, но и волжские, и среднеазиатские легионы — в расчете на скорый приход туда вермахта. И некоторые из подразделений этих легионов также оказались в армии Манштейна либо проездом либо по службе. Были тут и казаки Краснова — эти особо доставили нам хлопот. Но мы им приготовили небольшой сюрприз

Так что всем отойти на пятую линию обороны — будет артналёт и бомбёжка третьей и четвёртой линий. Мы там оставили макеты танков и орудий. Пусть фашисты лупят вовсю и вот делают нам топливо для полевых кухонь. Ну тут и сразу неугомонный Мехлис прилетел и вновь стал орать, выпучив глаза. Особенно его видимо бесило, что я совсем не обращаю на него внимание, а лишь предъявил командиру дивизии план обороны. Он топал ногами, орал, но мой приказ в силе — ночью отвести войска дивизии. Но за «Маузер» он не хватался — двое казаков, довольно нагло уставившись на него, взяли «ППД» на изготовку. Затем, вновь не обращая на него внимания, я сел в «Додж», парни в «БА-10» и в полуторку, и мы поехали в первый полк НКВД. На них посылался дождь наград — за захват десантных барж и подводной лодки. По дороге мы заехали на аэродром — я им привёз ещё медикаментов и парочку барашков. Что за приезд без подарков!

Военврач меня сразу зацеловала, нахально прижимаясь свой точно обалденной грудью. А командир полка с чувством пожал руку — теперь лётчики готовы уничтожить по моей просьбе весь вермахт. Ну и конечно политруки собрали митинг. Не могут они иначе! Митинг, на котором оба политрука и командир полка призвали личный состав к верности присяге, любви к нашей социалистической Родине и готовности отдать жизнь за идеалы революции и независимость Родины. Что их удивило, так это то, что генерал в конце лишь пожелал всем удачи и добавил, что будет лучше, если отдавать свои мерзкие жизни придется немецким летчикам и солдатам Вермахта за их вонючий фатерлянд, а задача наших летчиков лишь помочь им в этом весьма благородном деле. Лётчики смеялись и расходились по места с улыбками и точно с хорошим настроением. Видимо смеялись они от моей реплики. Политрук был в сожалении, что нет тут сейчас Мехлиса. И я ему выдал в сердцах! По-моему, он из тех, в присутствии кого скисает молоко и перегорают электрические лампочки. Политрyк стоял обалдевший от моих слов, а мы поехали дальше.

А тут хорошо… Высокое голубое небо с полупрозрачными перистыми облаками, чистейший морской воздух, крики чаек в вышине, вековые естественные травянистые газоны и широкие морские пляжи — без банок, бутылок, пластиковых пакетов и прочей дряни; но и, к сожалению, без девушек в бикини, до которых осталось еще как минимум полвека. Очень жаль, конечно, что нет ещё девушек в таких дерзких купальниках! Весьма приятно ими любоваться в моём времени! И, налюбовавшись, подойти познакомиться...

И опять ночью был точно непонятный. но очень яркий сон. Похоже ещё один явный чёткий привет-намёк из нашей сверхсекретной лаборатории — время моё истекает!

Я стоял на краю пропасти, но бездна — и это важно — меня не пугала. Зато простор, вовсю открывшийся передо мной, пьянил и восхищал. Воздух был прозрачен, пронизан золотыми солнечными лучами и словно бы окрашен в бирюзовые тона: ярко-голубой и зеленый. Под моими ногами лежала колоссальных размеров кальдера. Огромный, с гладкими вертикальными стенами кратер был точно невероятной глубины. Противоположный край кальдеры был едва виден и, скорее, просто интуитивно угадывался, чем воспринимался глазами. Внизу, в бездне, клубился густой белый туман, скрывавший дно кратера.

Пора осмотреться. Оказывается, за моей спиной лежала пустыня. Пустыня была везде, куда достигал глаз. Красноватый щебень, невысокие гранитные скалы цвета запекшейся крови. Высохшее русло реки, обрывающееся в кратер, и древние руины циклопических сооружений. Рухнувший мост над очень большой исчезнувшей рекой, полуобвалившаяся крепостная стена с прилично сохранившейся надвратной башней по одну сторону сухого русла, и сложные, такие огромные мегалитическое сооружение непонятного назначения по другую его сторону.

Я проснулся с колотящимся сердцем. Оли рядом не было, она, тихо навевая, готовила завтрак на кухне. И, прислушиваясь в её песенке, я вспомнил песню моих лет и громко напел:

Пусть вороны гибель вещали,

И кони топтали жнивьё,

Мужскими считались вещами,

Кольчуга, седло и копьё

Зашлепали по полу красивые ножки Светы — она сразу прибежали с листком бумаги и карандашом — записать. Особенно всем девушкам понравилась концовка:

А женщина — женщиной будет.

Подруга, и мать, и жена. https://bestweapon.ru

Уложит она и разбудит,

И даст на дорогу вина…

И опять обе девушки плакать — да не прощаюсь я с вами, мои красавицы. Сегодня я

в штаб не иду — жду звонка со станции. Тот самый пожилой старшина вчера вспомнил — на станции Симферополь есть один склад, куда свозили трофеи с финской войны. Но что-то я волновался. сам не знаю, почему. Выпил под настроение немного польской «старки» — эта очень крепкая темно-коричневая жидкость едва плескалась на самом дне стакан. Ну и конечно большую чашку густо-черного, как африканская ночь, и сладкого, как кровь диабетика, кофе. Выкурил папиросу и потянулся было за второй, но тут полковая труба, точнее — телефонная трубка пропела «сабли наголо!», и понеслось. Едем в Джанкой. А Толбухин пусть покомандует — не всё же ему начштаба быть. Пусть узнает вкус горького хлеба командования! А я решил сработать по принципу:

«Хочешь, чтобы было сделано хорошо — сделай это сам!»

Ну даёт старшина! Похоже он «зашугал» всех на станции и мне в Джанкое быстро выделили салон-вагон самого Ворошилова — отделка дорогим деревом, начищенная медь, отличное купе, тут и столовая и кабинет со столом для раскладки карт. Украшенная надраенными бронзовыми вставками гостиная. Темно-коричневые и серебристо-лиловые тона. Плавные, текучие, асимметричные линии, волнообразные поверхности с красивыми стилизованными растительными орнаментами; изящество, доходящее до вычурности, но не переходящее незримой границы, за которой начинается отсутствие вкуса. Даже библиотека есть. Салон с большим панорамным окном, служивший гостиной, столовой и кабинетом, и спальня с просторной кроватью, стенным шкафом, круглым иллюминатором стандартного размера и дверью в санузел Девушки поехали со мной и были в полном восторге. Получился у нас литерный поезд — сзади прицепили ещё четыре вагона, в одном были мои охранники, а три — под загрузку.

И точно — автоматы, или точнее — пистолеты-пулемёты «Суоми», под немецкий патрон 9 на 19 Парабеллум, магазин удобный, коробчатый, но на 20 патронов. Берём! Мехлис вонять не будет, что оружие вражеское — копия нашего ППШ. Или скорее ППШ — копия Суоми. Поезд ехал медленно, около трёх часов, так что мы чудесно пообедали — начальник станции выделил нам поварих. Но я мигнул Иванову и тот им отлично заплатил — никто никому не должен. А вот женщины были очень довольны — денег много не бывает. Выделили нам в военкомате двадцать бойцов — выздоравливающие из госпиталя и мы за день загрузились. Бойцы тоже поехали с нами. Они все готовы воевать. Тем более поняв, что командовать ими должен знаменитый "Чёрный генерал".

На следующий день я поехал на аэродром, ведь они так помогали нам. Ехали двумя машинами — в одной стояли два барашка и две козы, козье молоко будет в самый раз для раненых лётчиков. А барашков — в столовую. Вручил я командиру полка «Вис», он очень обрадовался, вот ещё три «Вальтера», вот документы сбитых немецких лётчиков, их лётные шлемы, очень удобные — внутри сеточка и голова потеть не будет. Нашим зенитчикам финотдел выдал деньги за сбитые самолёты. А вы решайте сами — вот вам даже документы сбитого немецкого лётчика-аса. Все в штабе ахнули — да это же сам лихой подполковник люфтваффе Клеменс фон Шёнборн-Визентхайд! Это всё вам, проведёте у себя, как сбитые.

Потом я попросил позвать врача авиаполка — это не все подарки. Зашла фигуристая, такая очень симпатичная женщина-врач лет тридцати, судя по взглядам между ней и командиром полка — точно его подруга. Но хороша! Тёмные прямые волосы до плеч, до одурения богатые глаза, карие с зелёным обрамление, словно янтарь, загорают её широкий взгляд. А фигура загляденье, средний рост и стройный стан. Широкие бёдра и ровные длинные ноги.

— Товарищ военврач, как у вас с медикаментами?

— Товарищ генерал, я Вас очень уважаю, много слышала о Вас, но вот выдать Вам наши медикаменты не могу, — она встала по стойке «смирно», выпятив свою грудь, на которой почти горизонтально лежала медаль «За боевые заслуги». В шутку эту медаль в нашей армии называли «За половые услуги». А чего вы смеётесь, товарищ генерал?

— Я не просить приехал, а с подарками, — Оля гордо вручила ей полностью набитую сумку. Это наш подарок вашему полку. Вы часто нас выручали. Так что теперь и мы вам поможем, как боевым побратимам. Если Вы не будете против, — майор и военврач засмеялись. Вот полный набор отличных медикаментов.

Ну что за женщины — она сразу плакать. Думала, что я приехал медикаменты забирать у них, а я такой чудесный подарок. Так что бутылка коньяка «ОС» была распита сразу. Мы отлично поели в лётной столовой. Потом прошлись по аэродрому, а тут в углу стоит Пе-8, накрытый маск-сетью. В чём дело? Так он сел ночью, два двигателя забарахлили, чудом долетели. Тут подошли лётчик и механик. Я их чуть поразил! – Товарищи военлёты! У вас на самолёте используются четыре V-образных 12-цилиндровых карбюраторных двигателя жидкостного охлаждения АМ-35А по 1200 л. с. каждый? Так? Они точно были в полном шоке!

— Товарищ капитан, Ваша фамилия Пуэп? Это Вы возили Молотова в Лондон? Чего Вы глаза вытаращили? Или по Вашему, если перед вами генерал-лейтенант, так он сразу идиот? — они похоже перепугались и даже вытянулись по стойке “смирно” – перед ними командующий фронтом. А тут я их вновь удивил!

— Могу выдать вам два таких движка. Но с условием? Согласны? Нет, ну что же — стойте тут до второго потопа. Но если согласны, вам ведь всё равно лететь потом и бомбить… Думайте!

Естественно, через полчаса они подошли — согласны. А я их точно полностью «добил» — вам агрегат центрального наддува АЦН-1 нужен? Можно М-103 или М-105. Они вообще «в осадок» выпали! Вот что значит наша вечная неразбериха. Вскоре мы ехали на склады станции. Стёпа открыл склад, а я жестом фокусника показал — вот тут авиадвигатели. Они только в пляс не ударились, а точно очень хотели. Механик всё же станцевал! Новые совершенно двигатели, да получить их во время войны – это невероятная удача. Осталось ведь только полностью расконсервировать! Тем более они сделаны в мирное время — значит высшего качества.

А вот утром я вновь подошёл к экипажу. Теперь меня встретили на «ура». Но вот ещё один интересный вопрос:

— Товарища Молотова вы везли в бомболюке? Он замёрз там как цуцик, заодно также там обосрался и уссался, так? И вот ответ — вон в самом углу стоит «Каталина» из САСШ. Самолёт летал по маршруту Москва — Симферополь. Вот там есть мини-кухонька и туалет. Работаем. А с зав. складом я решу — пачка денег и два ярких золотых кружка червонцев, тем более всё это списано. Но… разве зав. складом просто так что-то отдаст. А экипажу я сообщил, что заплатил из своего генеральского оклада — тогда должны будут! Мысль у меня чудесная. Ведь тогда Манштейну и атаковать меня нечем будет! И вот вам, лётчики-молодцы, два отличных новых тепло-вентилятора, нужно только их подключить. Где я их взял? Выкупил там же на складе! Что значит сильно потратился? Мне для наших лётчиков-героев ничего не жалко! Вот только маленькая просьба. Совсем простая…

Через три дня Пе-8 вылетел, доложив в штаб АДД — едут бомбить Плоешти. Но ночью они «сбились» и с 5 километров высыпали ампулы КС-1 и контейнер с напалмом на мощный ж. д. узел — Варшаву. Как я им и обещал — ж. д. узел Варшава был ярко освещён и никто не ожидал других самолётов. Стрелять по ним стали, когда наш бомбёр уже удалился на безопасное расстояние. Но зенитки вскоре заткнулись — внизу бушевал филиал ада! Самый настоящий! Ампулы, разбиваясь, выдавали температуру свыше тысячи градусов! И вскоре там был настоящий "огненный шторм" - весь кислород выгорел и все падали без сознания! Люфтваффе бросали зажигалки на Ленинград, Киев, - вот вам и "ответка"!

Утром мне пришла телеграмма «Сели нормально, двигатели вели себя отлично. Будем ещё три дня на этом аэродроме». Намёк понял, буду. И подарок у меня…