Кровная вражда. Часть 1

Все персонажи являются вымышлеными. Любые совпадения случайны. Заранее прошу прощения за мат.

— Антоооон! — Зашлась в долгом стоне Оксана и стала стонать почти непрерывно, прерываясь лишь на вдохи. — А!... А!... А!... А!... Ах, ах, ах! А-а-а-а-а-а!

Она стоит коленями на моей широченной кровати и упирается руками в стену у изголовья, не имея сил сдерживать мой напор. Мои руки крепко держат ее за талию, насаживая и насаживая на член. Я просто ебу ее, не обращая внимания на ее стоны, а теперь еще и вопли. Просто желая кончить, двигаясь чисто механически.

Меня зовут Антон, фамилию говорить не стану)) Мне 22 года. Я сильно пьян и вот уже порядка часа не могу кончить. Мы «общаемся» с Оксанкой уже почти полгода, с момента, когда я впервые трахнул по пьяни эту фигуристую блондинку на вечерине в университетской общаге. Точнее, я специально ее напоил и выебал. Просто, эта красотка тогда сильно меня раззадорила — не поддалась на стандартную разводку для таких как она, типа: «Эй детка, а поехали на моей камри на экскурсию по всем ночным клубам города» и т. д. и т. п. Пришлось ждать удобного случая — таким случаем и стала та вечеринка. Это потом я узнал, что она специально меня отшивала, зная, что я недолюбливаю доступных.

Сейчас, несмотря на то, что мы уже долго сношаемся, в ее пизде все еще хлюпает, и ее соки уже стекают и по моим ногам тоже. Ее крики уже давно перешли в какое то нечленораздельное мычание. За эту ночь она уже кончала, но не знаю сколько раз, мне как то пофиг. Я останавливаюсь, с хлюпаньем вынимаю член из гладко выбритой киски и с неудовольствием вытираю свое правое бедро от ее влаги. Надо что то изменить, а то до рассвета недалеко, а спать хочется что пиздец. Я беру свой твердый член и, медленно размазывая ее сок по пизде, отчего слышу новые вздохи вожделения (Ей что, все еще мало!?), пододвигаюсь головкой к ее попке. А она у нее хороша! Крепкая, не маленькая, но и не отвислая, круглая и аккуратная. Слегка надавливаю на упругое колечко, влага с головки обильно его смазывает.

«Щас я тебя выебу так, как никто еще не ебал! Раз уж сама сегодня напросилась ко мне», — зло подумал я. На самом деле, она не то чтобы напросилась, а скорее насосала мое разрешение отвезти ее ко мне домой, и там быть мною выебанной)). Мы гуляли нашей компанией в «Метаморфозе» — самом крутом и дорогом клубе нашего города. Ну и, естественно, Оксана тоже там была — компания то общая.

Эффектная блондинка с длинными вьющимися волосами ниже лопаток. Со спелыми сиськами — аккуратными, круглыми, с нежными сосочками и небольшими ореолами (как я люблю) — чуть бОльшими сиськами, чем умещается в мою руку. С тонкой талией и плоским подкаченным животиком, с обязательным пирсингом в пупке. И длинными умопомрачительными ногами. В наш первый секс, мне казалось, что мне офигенно повезло все-таки завалить эту ципу. Но потом она оказалась назойливой и скучной, и оказалась пригодна лишь для ебли, довольно качественной, впрочем. Пару месяцев назад я запретил ей всем говорить, что она моя девушка. Мне надоели ее претензии на меня. Да и на свете есть великое множество других девок, не менее красивых. Вконце-концов, то, что мы трахаемся, вовсе не значит, что мы встречаемся. Разумеется, был скандал, после которого мы не виделись два месяца, до сегодняшнего вечера. Но не могу сказать, что я испытывал дефицит женского внимания)).

— Антон, нет! Пожалуйста!... — Оксана попыталась, было, возразить, но я быстро закрыл ее рот рукой и навалился всем телом, одновременно «вправляя» член в ее задницу. Пусть по смазке, но зашел туговато. Зато по самые яйца. Она громко застонала сквозь зажатый рот. На зажимающую его руку брызнули слезы. До этого она давала мне в попку только пару раз, и я там у нее был первым.

На самом деле, когда парни спорят, у кого больше, и один хвалится, что мол: «У мня хуй 20см!» — а другой ему типа такой: «Да? А у меня 25!» — это все пиздеж. На самом деле, большой редкостью является даже 18 сантиметровый член. Как у меня;)

Оксана сжала мой член попкой так, что я, наконец, почувствовал энтузиазм и стал ее откровенно драть. Она кричала и выла, еще пуще прежнего, била руками в стенку, на которую все еще опиралась, царапала ее, хваталась за спинку кровати, которая, в свою очередь, стучала о стенку в такт движениям.

Наконец, я стал кончать. Движения стали совсем быстрыми, амплитуда росла. И вот первая порция спермы, наконец, как будто взорвалась в прямой кишке Оксаны. Я с воплем, в котором скорее было больше облегчения, чем удовольствия, постарался забить свой хуй как можно глубже в эту классную задницу. Еще! Еще! Еще! Аааааах!

Но вот канонада отгрохотала, и я усталый повалился на кровать рядом с подрагивающим и поскуливающим телом. Меня как то не особо заботило ее состояние, и даже жжение в перетруженном члене не помешало мне, наконец-то, уснуть.

***

Утро выдалось тяжелым. Вопреки моему невысказанному желанию, Оксанка не свалила до того, как я проснулся. Я открыл глаза и понял, что лежу на своей кровати у стены, голый. (Потому, что одеяло мы куда то зашвырнули еще ночью.) А по левую руку, голой спиной ко мне посапывает она. В первую очередь, чувствую жуткую головную боль, какой то неприятный вкус во рту и полный мочевой пузырь. В принципе, не холодно. На дворе конец июня, в городе плюс тридцать пять в тени, и несмотря на открытые окна, жарко невыносимо. В сочетании с раскалывающейся головой — вообще пиздец!

Я начал делать какие то движения с целью добраться до туалета, но тут тело рядом со мной зашевелилось, потянулось, перевернулось лицом ко мне и чмокнуло меня в щеку.

— Доброе утро, милый! — промурлыкала она. Мое настроение, и без того не лучшее, совсем испортилось.

— Я тебе не «милый», — сказал я, вскакивая с постели.

— Разве ночью тебе не было хорошо? — Продолжала она с какой то даже триумфальной интонацией, но совершенно не улавливая моего неудовольствия на этот счет. Поэтому я даже не ответил, а как был голый, так и выскочил из комнаты по направлению к туалету. Ну, наконец-то! Какое блажееееенство!!!

К сожалению, туалет у нас располагается через стенку от моей спальни, поэтому вся херня, что говорила Оксана по поводу отношений, второго шанса для меня и бла, бла, бла, серьезно усилила звон в голове. Справив нужду, я решил, что лучше ретироваться в более отдаленные части квартиры, а именно на кухню. Заодно и жажду утолить.

Дошлепав босыми ногами до холодильника, я достал графин с холодной водой, которая всегда там стоит во время жары, и стал нетерпеливо пить прямо из горлА. Естественно, капли холодной воды закапали мне на грудь, давая возможность передохнуть от утренней жары на несколько блаженных мгновений. И то, что на мне не было одежды, оказалось очень кстати. Капли текли по подбородку, спускались по шее к ложбинке между ключицами, дальше вниз по накачанной груди (я регулярно и давно хожу в спортзал, что доставляет мне удовольствие и абсолютно сносит девчонкам крышу), по кубикам пресса вниз к члену и яйцам. Немного прохлады посреди июньской жары.

— Ты совсем охуел разгуливать по дому голый!? — Заебись! А вот об этом я совсем забыл.

Дело в том, что я живу не один. На мой 22-ой день рождения (т. е. прошлой осенью) папа подарил мне трехкомнатную квартиру. Точнее мы скинулись 40 на 60. Я работаю в его фирме программистом с 19ти лет и смог подкопить кое-какую сумму. Тем более, что квартира не новая, но с ремонтом. Однако, родители поставили условие, что вся покупка совершится только, если я соглашусь поселить у себя же и младшую сестру. Стоит ли говорить, что это была практически сделка с дьяволом, с тем лишь отличием, что я знал, на что иду.

Анька была кошмаром моих родителей. Она была кошмаром на своем юридическом факе, в моем же универе. И она стала кошмаром для меня. В детстве мы неплохо ладили. Она младше меня всего на два года, поэтому мы росли вместе. Вместе играли, вместе ходили в садик, потом в школу. А потом мы выросли. .. и понеслось. Сейчас наши дипотношения находились в стадии холодной войны, установив кое-какие правила сосуществования. Но всякий раз, когда одна из сторон эти правила нарушала, начиналось светопреставление.

Одним из правил, к примеру, было не ходить по дому голыми.

— Какого хуя ты притащил в наш дом какую то шмару!? Я всю ночь уснуть не могла из-за ваших воплей! А теперь ты еще и елдой по дому размахиваешь! — Кричала сестра, стоя в дверях кухни сама одетая только в маечку и трусики (видно она как проснулась, так и примчалась на кухню).

Еще одним правилом было не оставлять у нас дома никого на ночь.

— Ты можешь орать по тише, у меня голова раскалывается!? — Я стал вспоминать, где у нас лежит аспирин. Мысль об одежде как то все еще меня не посетила.

— Ну все!... — Еще более взбесившись от моего игнора, она развернулась и помчалась в мою комнату. Но в комнате все еще находилась в блаженном неведении Оксана. Слава Богам, она уже наверное успела накинуть на себя те веревочки, которые совершенно незаслуженно именовала Нижним Бельем. Стоит ли упоминать, что Анька мою бывшую не переносит на дух? Перед моими глазами мгновенно пролетели сразу несколько вариантов событий, и я понял, что от всего этого начал сильно злиться, ибо сейчас Анька увидит кто это, окончательно сойдет с ума и вышвырнет эту дуру из квартиры вон. Сестра у меня довольно сильная для девки, одно время она даже ходила вместе со мной на тренировки.

Я оказался прав. Через мгновение перед дверями кухни показалась процессия: высокая полуголая блондинка Оксанка, неестественно вывернувшая голову вверх и назад, со своими шмотками в руках; и толкающая ее одной рукой, а другой рукой схватив ее за волосы, Анька на голову ниже, с растрепавшимися черными как смоль волосами до пояса. Загремели ключи во входной двери, и Оксана вылетела на лестничную площадку как есть босиком, а за ней полетели ее вещи. Дверь закрылась.

— Меня заебали твои шлюхи, которых ты норовишь привести домой! А эту, чтобы я вообще больше не видела, ты понял?!?! — Совершенно вне себя проорала Анька, подлетая ко мне.

— Закрой свой рот! — Я хотел еще сказать, чтобы она не лезла не в свое дело, но тут на мои лицо и тело посыпались удары. И не каких то там ладошек, а нормально поставленные удары кулаками. И, хотя к боли от ударов по лицу и по корпусу я не чувствителен, тем более такими маленькими кулачками, но она, конечно же, заехала мне по яйцам, раз уж я все еще голый. Внизу как будто что то лопнуло.

Ну все!... Через силу выпрямился и ударил в ответ, разок, потом другой, с наслаждением. Она упала. Превозмогая боль в промежности, кое-как поднимаю это тельце и тощей задницей вперед уношу в ее комнату. Там я швыряю сестру на кровать, громко хлопаю дверью и ковыляю к себе.

Ярость так и не смогла разгореться по-нормальному, уступив место боли. Ядовитый огонь бушевал в яйцах, а колокольный перезвон стоял в голове. Ну, хотя бы от Оксаны избавился.

О, Боги, тяжелое утро.

***

Я оклемался только к обеду. Хорошо, что сегодня суббота, потому что иначе мой начальник на работе накатал бы очередную кляузу моему отцу. Мол, ваш сынок опять приперся на работу на два часа позже, хорошо бы с него взыскать, ну и все в таком духе. Не то, чтобы я часто опаздывал на работу, но пару раз бывало. К тому же, начальник меня недолюбливает, считая меня папенькиным сынком, что, в общем, недалеко от истины)). Так или иначе, я давно завел себе правило, гулять лишь в ночь на выходные, чтобы за субботу успеть оклематься. И на работе меньше проблем.

Анька почти не выходила из своей комнаты и демонстративно со мной не разговаривала, что, впрочем, не мешало ей вести себя агрессивно и всем своим видом демонстрировать крайнюю степень раздражения. Потом, она куда то свалила, накрасившись и одев короткую расклешенную юбку и высокие сексуальные шпильки. Меня же после завтрака, он же обед, охватило какое то умиротворение, и стало похуй на ужасный характер сестры.

Помнится, в детстве мне приходилось играть с ней в дочки матери с ее куклами. Ей всегда удавалось уговорить меня в это поиграть, аргументируя тем, что у нее не было подружек, чтобы играть с ними, а не со мной. (Так получилось, что она была единственной девчонкой у нас во дворе, и поэтому дружила с моими друзьями.) В детстве она всегда говорила, что мечтает скорее вырасти, чтобы стать верной женой, завести хороший дом и быть примерной хозяйкой. (Это ей наша мама вдолбила.) Ха! Посмотрела бы та маленькая пятилетняя девочка на черноволосую двадцатилетнюю оторву, у которой в комнате висит груша для отработки удара, и считающую, что все, что не Jаck Dаniеl"s — это не бухло.

В половине двенадцатого ночи в замочной скважине входной двери повернулся ключ. Я еще не спал, хотя после беспокойного утра, весь оставшийся день прошел в какой то прострации, и никакими особыми занятиями я не занимался. В прихожей включился свет, и послышались голоса.

Так, ну и кого опять принесла нелегкая (читай: моя сестра)? Ведомый любопытством, я как был в одних домашних зеленых шароварах с лампасами вышел в коридор. Моему взору предстала следующая картина: в прихожей у открытой входной двери стоит высокий негр, примерно с меня ростом, и одной своей лапой держит за тонкую талию мою сестренку (страстно целующую его в это время), а другой лапой вовсю орудует под Анькиной короткой юбкой. Нет, я вовсе не расист. К людям любой национальности и цвета кожи я стараюсь относиться не предвзято. Но когда я увидел, как эта скотина, целуя мою сестру, умудрялась нагло ухмыляться, всем своим видом показывая, ЧТО ИМЕННО он приготовил для нее в эту ночь, я ахуел.

Без всякого предупреждения я просто подошел к ним и со всей дури вломил этой сволочи по его лысой башке. Аньке тоже слегка досталось. Очевидно, они меня не заметили. Этот урод мигом вылетел на лестничную площадку, и там я еще пару раз въебашил ему ногами так, что он отправился вниз по лестнице, минуя лифт.

— Ты что творишь, уебок?! — Налетела на меня сзади Анька и стала бить своими кулачками по корпусу, там где почки.

— Ты, сучка, как посмела привести к нам в дом своего ебаря!? — Повернулся я к ней, хватая ее за левое запястье, которым она целилась мне в челюсть.

— Я приведу, кого захочу! Ты своих шлюх водишь, значит и я могу водить!

— Только не в моем доме! — Тут она врезала мне по челюсти правым кулаком, и я рефлекторно выпустил ее левую руку. Отпихнув меня, она помчалась вниз, видимо догонять этого хера. Я решил успокоиться и зашел в квартиру.

Немного поразмыслив и успокоившись, я сообразил, что надо было не просто выплескивать эмоции, а затащить сестру домой и не дать ей быть выебанной этим зверем. Причем, очевидно, что они не поехали куда то еще, например, к нему, иначе они бы уже это сделали и не приехали бы сюда. Анька и раньше не ночевала дома, и с этим я ничего поделать не мог. Значит, они должны остаться в подъезде, к тому же она явно должна будет выпросить прощение за «неучтивый» прием. И этому я вполне могу и должен помешать. С этими мыслями я и выскочил на лестничную площадку и стал спускаться по ступенькам вниз. Подъезд у нас так устроен, что лифт и квартиры расположены отдельно от лестницы. Поэтому, если расположиться на площадке между этажами, то от квартир или дверей лифта тебя никто не увидит.

Я спустился на три пролета и понял, что мои догадки подтвердились. На очередном пролете между этажами я увидел широкую спину давешнего негра, туго обтянутую черной футболкой. Он стоял, расставив ноги, и смотрел вниз перед собой. А перед ним сидела на корточках... Анька. Да, это явно была она, даже не сняв своих шпилек и широко расставив коленки. Ее расклешенная юбочка задралась, и мне хорошо было видно, что трусики она или где то оставила, или даже не одевала. И хотя ее лицо я не мог видеть за задницей этого хера, общий смысл движений ее головы не уловить было невозможно. В довершение ко всему, она удовлетворенно постанывала, будто сосала давно желанную конфету. Хотя, в общем наверное так оно и было. А этот ублюдок к тому же, что то одобрительно урчал!

Надо с этим кончать. Я подошел к нему со спины, и хорошенько вмазал по макушке, добавив ногой. От удара его унесло в угол, где он резко развернулся и сходу попытался правой заехать мне по лицу. Блокирую его удар левой, ударяю в солнечное сплетение, а уже освободившейся левой подхватываю за шею и отправляю его, летящего по инерции, дальше вниз по лестнице. Все это занимает доли секунды.

Аньку унесло в другой угол, и она там так и сидела растерянная, смотря на меня снизу вверх с задранной юбкой. Я подошел к ней и, сжав ее руку наверное до боли, дернул вверх и потащил по лестнице, домой.

Естественно через мгновение она заорала. Да так, что от ее мата, наверное, даже краска на стенах потрескалась. Я не отвечал. Меня заебало. Я дотащил ее до квартиры, швырнул на пол в прихожей, запер дверь, и вытряхнул из ее сумки ключи от входной двери. Без них она не сможет ни войти, ни выйти. Анька вскочила и попыталась опять ударить меня в челюсть. Не выйдет, сестренка. Уклоняюсь, хватаю ее поперек талии и опять как утром взваливаю на плечо. Невольно, рука задела влажную струйку на ее дергающейся ноге, и очень характерный женский запах слегка коснулся моего носа. Похоже, этот негр ее очень сильно возбудил. Но все мои мысли были тут же подавлены ее воплями, матом и градом кулаков по спине, и я в бессильной злобе отправляю ее в ее комнату. Не убивать же в конце концов.

Все. Домашний арест. Хотя бы на пару дней.

***

Я сдержал свое обещание. Все воскресенье Анька пробыла дома. Бои шли с переменным успехом. Сестра разбила три тарелки и повесила мне фингал под глаз, за это пришлось дать ей бой в ее комнате во время операции по изъятию у нее заначки сигарет. В воспитательных целях. Детский сад какой то, честное слово.

Ладно. Но в понедельник я ее еще не выпущу, хрен ей. Пришлось, уходя на работу, с боем прорываться к двери, а накануне, мысленно перебрать все варианты побега из дома и удостовериться, что все они мною предусмотрены и нейтрализованы. Хорошо хоть этаж у нас пятый, а не первый. Перед самым уходом утром опять пришлось подраться за ее тональник, чтобы фингал закрасить, не ходить же на работе в черных очках. В общем было весело.

Во вторник утром оставил ее ключи под зеркалом в прихожей. Все таки два дня сестра сидела дома, и зверствовать дальше не стоило. И когда пришел вечером, дома, естественно, никого не было. Ну и ладно. Наплевал на все и пошел в душ — смывать с себя рабочий пот и грязь.

Ну и что, что я программист? Думаете программисты не потеют или не пачкаются? В нашем офисе, как бы там ни убирали, все равно пыльно и пованивает сыростью. К тому же из дома до работы добираться на машине даже без пробок минимум час. А сегодня на дорогах было особенно много автолюбителей всех мастей, к тому же жара стояла невыносимая, так что даже кондиционер в моей Тойоте радовал мало. Вот почему я с таким упоением стоял под прохладными струями душа.

И тут в дверь раздается звонок. Кого там черт несет? Анька? Не может быть, у нее есть ключи. А кто тогда?...

— Кто там? — но тут спохватываюсь, возвращаюсь за полотенцем, кое-как оборачиваю его вокруг бедер и поэтому не расслышал ответа, просто какой то женский голос. Открываю: на пороге стоит невысокая хрупкая девушка, с каре прямых медно-рыжих волос. Ага, Юля. Подруга Аньки, более скромная и тихая девушка.

— Я к Ане, она дома? — Сказала она. Ее взгляд с моего лица сразу упал на полотенце на моих бедрах.

— Эээ. Нет, ушла куда то.

— Просто, она просила зайти. А тут... — Юля все таки отвела взгляд и застенчиво уставилась куда то в сторону. Мне стало смешно.

— Ну раз просила, значит, скоро придет. Проходи, подожди ее. — Я пропустил ее в дом, подождал, пока она разуется, и посадил в зале на диван. — А я пока вернусь в душ.

Обычно девки дружат по принципу красивая и страшная, чтобы вторая своей внешностью оттеняла красоту первой. Холодный рациональный расчет.

Юля была «фоном» моей сестры. Хотя справедливости ради, следует заметить, что она вовсе не дурна собой. Узкие высокие скулы, нежные застенчивые губки, очень неплохая грудь, даже больше чем у Аньки, тонкая талия и красивые ножки которые хорошо были видны из-под летнего сарафана... Хм-м-м... Впрочем, понятно, почему Анька использовала ее, чтобы подчеркнуть себя. Это как волк и ягненок. Кротость Юли только подчеркивала безбашенность моей сестры. Хотя сиськи у Аньки все-таки меньше))...

Но все же, стоит заметить, что Юля тоже, отнюдь, не такой ангел, каким кажется. И парни у нее естественно были. Хм-м-м-м... Стоя под струями душа, я вдруг отчетливо понял, что хочу трахаться. А в моей гостиной сидит очень даже вдувабельная девка)). Надо ловить момент, тем более, если вспомнить, как она смотрела на мое полотенце. Этим и воспользуемся;). Стоя под струями душа, я вдруг отчетливо понял, что хочу трахаться. А в моей гостиной сидит очень даже вдувабельная девка)). Надо ловить момент, тем более, если вспомнить, как она смотрела на мое полотенце. Этим и воспользуемся;). Стоя под струями душа, я вдруг отчетливо понял, что хочу трахаться. А в моей гостиной сидит очень даже вдувабельная девка)). Надо ловить момент, тем более, если вспомнить, как она смотрела на мое полотенце. Этим и воспользуемся;). Стоя под струями душа, я вдруг отчетливо понял, что хочу трахаться. А в моей гостиной сидит очень даже вдувабельная девка)). Надо ловить момент, тем более, если вспомнить, как она смотрела на мое полотенце. Этим и воспользуемся;).

Выхожу из ванной, опять только обернув бедра лишь полотенцем и даже не вытеревшись. Заглядываю в зал и спрашиваю:

— Ты чай будешь? А то я совсем забыл тебя спросить, — мышцы мои играют под кожей, только что освеженные прохладным душем. Юля смотрит на меня широкими глазами, кивает и, чуть помедлив, говорит:

— Ты так и будешь мокрый ходить? С тебя капает.

— А я в жару после душа не вытираюсь, так прохладнее, — стараюсь улыбаться как можно беспечнее. В самом деле, иду на кухню и ставлю чайник. Достаю чашки... Возвращаюсь к дверям в зал:

— Тебе с сахаром? — Кивает. Все идет по плану)). Поворачиваюсь, чтобы опять уйти на кухню, но тут же с громким вскриком выгибаюсь и хватаюсь за спину.

— Что с тобой!? — Какой шаблонный вопрос. Вскакивает и подходит ко мне.

— Блять, что то в спину вступило! Вот здесь, — указываю куда то под правую лопатку.

— Это от того, что ты ходишь голый и мокрый, застудишься.

Ха! Да на дворе почти июль!

— Давай помассирую? — И она дотрагивается пальчиками до моей спины. Да, зайка, подыгрывай мне)). — А откуда у тебя этот фингал?

— А что заметно? Анька поставила.

Юля ничего не отвечает, а просто начинает массировать не

жнее (жалеет она меня что ли?).

— Да, вот тут.

Юлины пальцы подрагивают.

— Тут?

— А еще тут, — указываю ей второй рукой на другое место на спине. Она, умничка, стала массировать и второй рукой. Намеренно стараюсь напрягать и расслаблять мышцы под ее руками. Работает)). Ее пальчики и ладошки пощупали тяжи вдоль позвоночника, пробежались по «крыльям» на боках, и поднялись на плечи.

— Какие у тебя... мускулы... — голос негромкий, срывается. Очень хорошо)). Ловушка почти захлопнулась.

Поворачиваюсь к ней лицом. Юлины ручки соскальзывают с плеч мне на грудь, прижимаю их руками и на секунду заглядываю в ее широко распахнутые глаза. Каааайф)) Предвкушение, иногда может быть слаще самого секса. bеstwеаpоn Наклоняюсь и нежно целую ее, но постепенно наращиваю силу, проникаю языком между нежных теплых губок и ловлю там ее язычок. Сладкая борьба. Все, зайка, ты моя!!

Мой член встает и упирается ей в живот, и, естественно, полотенце не выдерживает и спадает. Целую ее так, будто пью ее жизненную силу, не могу оторваться. Отрываю ее руки от своей груди и кладу одну себе на шею (она тут же впивается в меня), а вторую медленно опускаю по прессу к члену. Какой кайф чувствовать эти маленькие прохладные пальчики на большом, твердом, горячем, вздувшемся венами органе. Он как будто придает этим пальчикам новую жизнь, и они начинают сами, отдельно от своей хозяйки, ощупывать его и сжимать, а затем, едва сомкнув их медленно двигать кулачком по всей длине вверх и потом вниз...

Двигаюсь рукой по прохладному Юлиному бедру вверх, перехожу на внутреннюю сторону. Она чуть разводит ножки и привстает на цыпочки, как бы пытаясь слезть с руки, но уже поздно. Я дотрагиваюсь до нежных, явно тонких и абсолютно промокших трусиков. Я чувствую через ткань ее самое сокровенное — там влажно и очень горячо. Кладу сразу всю ладонь и легонько надавливаю. Теперь уже ее язык буйствует в моем рту и пытается преодолеть сопротивление моего языка. Хватка на члене стала почти железной.

Тут ее ножки подкашиваются, Юля соскальзывает с моей руки и полу-садится, полу-падает на пол передо мной. Наш поцелуй разорван, и она томными подернутыми поволокой глазами смотрит на меня снизу вверх, так и не отпустив мой член. Наклоняюсь, целую ее еще раз и принудительно разрываю поцелуй. С наслаждением замечаю в ее глазах недовольство, протест, против того, что я оторвался от нее. Но у меня для тебя, зайка, есть достойная замена)). И я приближаю большую пунцовую, и всю в смазке головку к ее раскрасневшимся жаждущим губам.

Оохх! Хорошо заглотила! Такой ангелок, а на самом деле в этом тихом омуте... Эти нежные губки ритмично скользят по члену, где то там под уздечкой шевелится язычок. Нда, но если она и дальше продолжит так высасывать из меня все соки, то я быстро кончу. Беру ее за нежную головку и снимаю ее с хуя. Раздается громкий «чпок». Как в порнухе)). А она красива вот так — с жаждущим, похотливым выражением на лице, с желанием в затуманенных глазах. Беру член и неспешно начинаю похлопывать им по ее щекам, носу, подбородку. Играюсь с ней, не давая жадным губкам вновь поглотить мой агрегат. Я давно понял одну интересную вещь: не так важно что ты делаешь в сексе, сколь важно с кем. (Наверное, это правило применимо и не только к сексу.) В данном случае, осознание того, что эта тихая, внешне приличная, и на самом деле не очень доступная девушка, сидит на полу передо мной и с жадностью ловит губами мой член, доставляет удовольствия едва ли не больше, чем то, как она движется язычком вдоль моего ствола, как она облизывает мою головку и как насаживается до упора на все мои 18 сантиметров.

А еще это лучшая Анькина подруга, и если она узнает об этом, то будет в ярости. Блять, я сейчас кончу!

Подхватываю этого ангела на руки и стремительно переношу на диван. Ее трусики — на хрен! Сарафан снимаем через голову, нет времени оглядывать ее тело (Хотя там есть на что посмотреть.), развожу ее ножки, несколько секунд размазываю по ее мокрой киске наши соки, едва сдерживаясь, и в следующий момент вхожу. К черту нежности и условности! Я просто ее долблю, со всего размаху на всю длину. Ее большие сиськи подпрыгивают в такт. Юля непрерывно смотрит на меня, но она явно сейчас меня не видит, ее взгляд замутнен, руки вцепились в мои плечи. Это просто ебля, выпуск гормонов, биология. Но, блять, как же хорошо!

Долго это не продолжалось. Юлино дыхание сбилось, плоский животик заходил ходуном, и в следующее мгновение ее уже выгнуло дугой с громким воем:

— Антоооооон! — Черт, как же приятно, когда девушка во время оргазма выкрикивает твое имя.

Я даже и не думал останавливаться, пришлось сильно удерживать ее ноги, которые она пыталась свести. Внутри она сжала меня как тисками, и я почувствовал, что больше этой сладкой пытки не выдержу. Пришлось нехотя выйти из этой классной пизды. Я взял член и начал выстреливать на ее тело белые перламутровые капли, на этот классный плоский животик, капля затекла в пупок. На эти круглые сисечки и в ложбинку между ними, в ямочку ключицы, на подбородок и даже пара капель упала на носик и губки.

Вы назовете меня извращенцем, но мало что еще в этом мире сравнится по красоте с этим зрелищем.

Ахрененно потрахались! Кажется я чайник ставил, как бы пожара не было. Встаю с дивана, на котором еще лежит Юля, поворачиваю взгляд и кого же я вижу в дверном проеме?

Анька.

По ее лицу сразу видно, что нашу кульминацию она точно застала. Ну и хорошо)). Пусть знает, что ее братик девок трахает так как надо.

— Ты! — Непонятно к кому из нас двоих обратилась она, — Ты!... Ты!... Ты ублюдок! — Вот теперь понятно к кому. — Ты! — Сейчас ее точно удар хряпнет. Начинаю злиться.

— Анют, я все объясню, — Юля оклемалась от оргазма и встала.

Анька так и стояла, с ненавистью глядя на нас обоих. Мне показалось, что сейчас она сорвется с места и полезет в драку. Но вместо этого, она неожиданно почти шепотом проговорила:

— Шлюха! — и умчалась к себе в комнату.

Юля рванулась было за ней, но я ее остановил:

— Не надо. Лучше потом. Давай я помогу тебе привести себя в порядок? — Все таки, она все еще была голая и вся в моей сперме.

Я помог ей вытереться полотенцем, которым я обматывал бедра, а затем, когда она оделась, выпустил ее из квартиры. Под конец она разрыдалась и, мне кажется, даже хотела влепить мне пощечину, но не сделала этого и так и ушла.

Подумаешь, не больно то и надо было! А с сестрой они еще помирятся. Знаю я девок. Чего им делить, не меня же.

***

В общем то к игнору и агрессии со стороны Аньки я уже давно привык, ведь мы деремся и ругаемся почти непрерывно, с того момента, как она переехала ко мне. (До покупки этой квартиры я жил один на съемной, в которую переехал сразу после окончания школы.) Так что в целом ничего не поменялось. Мы и не разговаривали, толком, ни разу. Нормально, я имею ввиду, без мата, предъяв и конфликта интересов. Да и какие у нас могут быть общие темы? Рок я не люблю. А чем она еще интересуется? Хрен ее знает. Говорить с ней о программировании? Я, в общем то, не настолько задрот, чтобы всерьез говорить об этом, кроме как на работе. Лучше говорить о бабах)) О машинах. Но с сестрой об этом вряд ли поговоришь. Да и вообще, на кой хер, мне с ней разговаривать? Сдалась она мне.

В общем, после случая с Юлькой, ничего не изменилось можно сказать. Анька со мной не разговаривала, а я не особо об этом переживал. Как у них там отношения с Юлькой после этого, меня тоже не интересовало.

В четверг вечером позвонила мамка.

Тут придется поподробней рассказать про нашу семью. У моих родителей... ну, ладно, у НАШИХ родителей уже давно был загородный дом, километрах в пятидесяти от города, и они уже несколько лет живут там. Мать у нас не работает, отец бывает в фирме раз в неделю, а большую часть вопросов решает из дома. Так что до того, как мне пришлось жить с Анькой в одной, пусть и моей, квартире, мы оба жили в съемных — я один, а сестра с подружкой. У мамы есть старший брат — наш дядя, а у него дочь, на два года старше меня, Оля.

Ольга, кстати, практически полная противоположность Аньки. Красавица-блондинка, отличница и просто приятная в общении девушка. В детстве мы нечасто общались — раньше их семья жила в другом городе, и они приезжали в гости примерно раз в год. Но в последние четыре года, они живут здесь, и Ольга за это время успела обзавестись женихом. Они учились на одном курсе, тоже в моем универе, кстати. Он хороший парень, мы с ним даже бухали пару раз.

А через две недели Оля со своим Пашей поженятся. И все бы ничего, но мамка по телефону предупредила, что в субботу приезжают родители Пашки (он не из нашего города), чтобы познакомиться со сватьями, и их нужно где то разместить. Поскольку у нашего дяди квартира двухкомнатная, и Оля с Пашей живут у них, то разместить Пашкиных родителей можно только у нас, не везти же их вечером за пятьдесят километров в дом к моим родителям. А потом еще и утром обратно в город.

— И, к тому же, Антоша, везти их придется тебе, — невинным голосом сказала мама, — папин лендровер на ремонте, а у дяди Саши машины нет.

В общем, лучше уж принять незваных гостей. Ладно, переживем как-нибудь, я так понял это на одну ночь, вечером в воскресенье они уедут. Ну совсем мне неохота переться к родителям в деревню, а потом еще и обратно.

Сижу на кухне, ужинаю. Заходит Анька, достает из холодильника продукты и делает себе два здоровенных бутерброда. Мы всегда так едим. Я что-нть готовлю, а она ест, что в голову придет. Всегда удивляюсь, как в нее столько влезает, она ведь хомячит чуть ли не вдвое больше моего. А весит килограмм пятьдесят при росте метр шестьдесят с хвостиком. Классный бутерброд она себе сварганила, я тоже такой хочу, жаль, что уже поел.

— Мамка звонила. В субботу Пашкины родители приедут, остановятся у нас. И еще, вроде, в субботу днем до их приезда поедем в ателье — Олька будет платье мерять.

Молчание. Доделала бутерброды, взяла тарелку и свалила к себе. Полный игнор. Ну и пофиг, я свое дело сделал — предупредил, остальное меня не касается.

***

Разумеется, мне на хрен не надо тащиться в это ателье, чтобы там полдня страдать херней, пока моя родня охает и ахает над Олькиным платьем, но поскольку папин лендровер реально на ремонте, то меня запрягли как водителя. Мамка, Ольга и тетя Таня, Олина мать, разместились на заднем сиденье постоянно возбужденно обсуждая приготовления, свадебные платья и бла, бла, бла. Анька, тоже изъявившая желание поучаствовать, нехотя села на пассажирское место, справа от меня, сразу отвернулась в окно и за всю дорогу не проронила ни слова. Ну и хер с тобой.

В общем то, я не могу сказать, что я не люблю свадьбы. Если речь идет о чужой свадьбе, то скорее наоборот, такая свадьба мне по душе. Ты как бы стоишь в сторонке и наблюдаешь за происходящим — как организаторы суетятся, готовятся, ты, конечно, им помогаешь, когда нужно, но в целом волнения ты не испытываешь. Зато, ты как гость можешь неплохо оторваться — вкусно пожрать, весело поплясать и зажать где-нть в туалете подружку невесты. В целом, это как будто ты провожаешь людей в трудное и опасное, хоть и очень важное, плавание, сам оставаясь на берегу и зная, что уж ты то в шторма не попадешь, в отличие от них. Это приятно)

Но самому жениться я не хочу! Не, не, не. Мне еще рано и все такое! А может все дело в том, что среди тех блядей, что меня окружают, трудно найти девушку, которая действительно не продаст тебя, едва только запахнет жареным? То есть, практически невозможно))) Не знаю.

Салон ателье меня лично ничем не удивил. Все в белых и кремовых тонах, кругом зеркала, искусственные цветы. Других клиентов что то не видно. И всем этим заправляет какой то гомосячьего вида дрыщ в шелковой рубашке с узором из розовых васильков. Жеееесть))

Платье и вправду очень шло Ольге. Я прям даже засмотрелся. Оно открывало ее тело ровно так, что это выглядело очень красиво и сексуально, но совсем не развратно или вульгарно. Я даже испытал гордость, что у меня такая сестренка. Жаль что не родная.

А родная в это время шляется по салону с откровенно скучающим видом, отпиннывая эти идиотские воздушные шарики, разбросанные по полу. Ну точно, она даже зевает. А чего приперлась тогда? Поездка была добровольной... Хотя какое мне дело, собственно?

Мамка и тетя Таня сидели возле Ольги на пуфике и, согнувшись у ее подола, что то оживленно обсуждали. Ольга смотрела на них сверху вниз и периодически поворачивалась то одним боком, то другим.

— Вы не покажите мне, где у вас туалет? — слышу Анькин голос за спиной. Ответа я не расслышал — сотовый зазвонил.

— Антон? Это дядя Саша говорит. У вас как там, все хорошо?

— Да, все по плану.

— Отлично. Через три часа поезд, не забудь, пожалуйста.

— Ок, все сделаю, не волнуйся, дядь Саш!

Да, мне придется сейчас отвезти всех с сумками и пакетами домой к дяде, а потом оттуда через весь город переться на вокзал за сватьями, везти их обратно к дяде, где они весело пробухают весь вечер, а мне потом их еще и домой везти на ночевку. Т. е. еще и трезвым оставаться. Трудна ты, семейная доля.

Кстати о родственничках, где Анька? Что то давно ее нет.

И тут у меня возникло странное предчувствие. Даже где то «под ложечкой» засосало (не ебу где это). Кажется, они пошли в этот проход, вроде бы тот васильковый сказал: «по коридору между примерочных и налево».

Прохожу через полутемный коридор, по обеим сторонам которого висят плотные бардовые портьеры, из щелей от которых вырывается свет ламп из пустых примерочных. Дохожу до конца. Последняя портьера плотно задвинута. Останавливаюсь. Теперь мое предчувствие переходит в уверенность. Ведь она не просто спросила где туалет, она попросила показать где он. И василькового тоже с тех пор не видно.

За портьерой сначала ничего не слышно. Доносятся вроде бы какие то шорохи, может быть даже обрывки слов шепотом. Но это вполне мог быть кто то, кто действительно там переодевается. Какой-нибудь клиент... тка. Судя по всему явно женского пола. Я начинаю отчетливо слышать быстрое прерывистое дыхание... Может там кто то тужится одеть что то очень тесное? Звук удара о боковую стенку, и сразу начинают раздаваться довольно громкие частые шлепки, похоже на звук хлопающих ладоней, довольно мягких, судя по звуку. И сразу:

— Ммммм, — низкий гортанный девичий рык. Твою ж мать! Почему я иногда бываю таким тормозом!?

Почти срываю эту чертову портьеру и что же я вижу? Этот «гомосек» в васильковой рубашке со спущенными штанами отчаянно ебет раком мою сестру, а эта сучка стонет от удовольствия!

У меня внутри что то упало. Или взорвалось. Как будто окатили ледяной водой, но одновременно стало жарко. Все, пиздец!

Со всего размаху въебываю по этому гомосеку. Хотя какой уж он после этого гомосек? Ударяю еще раз по макушке, со всей дури добавляю ногой. Хватаю его за его васильковую рубашку и вышвыриваю из кабинки к херам собачьим, зашториваю портьеру и плотно закрываю рот ладонью повернувшейся Аньке.

— Только пикни, дрянь, прямо тут же удавлю! — шепчу я ей прямо в лицо. — У людей праздник, а ты, тварь, испортить им все решила?

Ей, наконец, удалось меня отпихнуть и натянуть шортики. Надо сказать, она сделала это, явно специально помедлив, чтобы дать мне ощутить вину, за то, что я заставил сестру стоять со спущенными штанами. Ха!

— Какого хуя, ты постоянно не даешь мне трахнуться!? — прошипела она

— А такого, что ты, тупая пизда, постоянно пытаешься дать в каких то уебищных местах и абсолютным уродам!

— Уродам? Да этот администратор во сто крат сексуальней тебя!!... И это абсолютно не твое дело!

Я охренел. То есть как это он сексуальней меня? Этот дрыщеватый васильковый манерный пидарок? Сука, убью!!! ... Стоп! Не время и не место. Спокойно.

— Еще как мое! Я не позволю пялить мою сестру какому то ничтожеству! — «Или монстру, типа давешнего негра» — добавил я про себя. — Найдешь нормального парня — пожалуйста!

— За своим хуем последи! Пихаешь его в первую попавшуюся блядь! Хоть бы кто-нибудь тебе его откусил! Может тогда начнешь головой думать, а не головкой!

Черт, достала! И похуй, что здесь родственники. Я стараюсь, чтобы она не раздвигала ноги перед первым встречным, а она еще смеет меня в чем то упрекать!

— Анюта, дочка, ты куда ушла? — раздался из коридора тоненький голос мамки. Мы так и застыли, я с поднятым кулаком, а Анька готовясь блокировать удар. — Тебя Оля зовет.

Тишину примерочной нарушали только наши яростные дыхания. Показал Аньке кулак, чтобы выглядел повнушительней, и тихо сказал:

— Будь умницей. — Фыркнула, яростно хлопнула ладошкой по моему кулаку и громко выдала:

— Да, мам, я сейчас выйду. Тут Антон мне опять жить не дает.

Ну, поганка! Она быстро отдернула портьеру и кинулась через коридор на мамкин голос. Конечно, ведь при ней мы не подеремся.

— Антоша,

чего пристал к сестре? Пойдем, лучше поможешь тете Тане отнести в машину пакеты.

— Хорошо иду, мам. Только ты спроси у «Анюты», — я сделал ударение на имени, — что она делала в примерочной?

Сестра засверкала на меня глазами из-за мамкиного плеча. Я тебя не боюсь сестренка)

Впрочем, наша мама уже не слушала. Она уже привыкла, что в большинстве казусов, недоразумений и скандалов в нашей семье виновата именно моя сестра, поэтому ее трудно было чем то удивить. И заметить Анькин «помятый вид» или странное поведение она не смогла бы по той же причине.

— Что, сестренка, понравился тебе местный администратор? — Сказал я на выходе из салона, когда мы проходили мимо этого самого администратора. Бедняга стоял бледный и, услышав мои слова, вздрогнул. Ха! «Оно» сексуальней меня!? Да не смешите! А Анька только выдала:

— Иди на хуй. — И больше ничего. Опять игнор, ну и хер с ним.

Нда. Суббота началась весело.

***

Продолжилась она тоже весело. Сватьи приехали втроем. Я так понял, что это Пашкины родители — вполне приятные люди, кстати. И его бабушка, божий одуванчик. Ее то они на кой хрен прихватили? В принципе, милейшее существо. Но ничего вокруг себя не видящее и не слышащее. Сватьи водили ее под ручки и постоянно громким голосом на ухо пересказывали ей, что говорят окружающие. Ну, что ж, видимо любящая бабушка никак не могла успокоиться, пока сама не увидит, на ком они женят кровинушку.

Встретить их с поезда, а затем усадить в машину стоило определенных трудов. Не меньших трудов стоило и выгрузить их у дяди Саши дома. Но все это было цветочками, по сравнению с тем, как пришлось перевозить эту честнУю компанию поздно вечером. Зато я понял, почему они взяли с собой бабульку. После третьей рюмки эта милая старушка в очках с толстыми стеклами начала отжигать матерные частушки басом. В общем родственники у нас будут будь здоров)

Кое-как вдвоем с Анькой переправили сватов к нам домой. Что интересно, за все время процесса транспортировки, мы с ней так ни словом и не обмолвились. Только Анька так умеет.

И тут до меня начало доходить, что комнат в квартире три. И что ни я, ни сестра не станем спать в зале с бабулькой или с кем то из пашкиных родителей. Приплыли. Осознать то я это осознал, но когда, разложил всех по комнатам, уже обнаружил Аньку, лежащую на моей кровати под простынкой, лицом к стенке. Типа: «я буду спать как королевна, а ты, братик, как знаешь». Хера с два! Чтоб я в своем доме спал на полу?

Я разделся до гола — всегда летом сплю голый, взял еще одну простыню и тоже залез к себе на кровать. Вот тут то ее наконец проняло, и ее игнор исчез))) Она развернулась и шепотом заорала на меня:

— Ты охренел? Я здесь сплю! А ну пошел вон! — и стала пятками спихивать меня с кровати. В детстве мы с ней так дрались по ночам, когда жили летом у бабушки.

— А мне насрать! Это мой дом и моя кровать, и я не виноват, что остальную квартиру оккупировали родственнички! Так что двигайся! — Я грубо сдвинул ее всем телом с середины кровати к стенке, так чтобы самому занять хотя бы половину кровати. В ответ она въехала мне левым локтем по зубам. И еще раз. И все это сопровождалось бранью шепотом.

— Ты заебал меня! Я тоже здесь живу и имею право на то, чтобы со мной не обращались как с дерьмом!

— Нихера подобного! — блокирую ее удары, — я только стараюсь, чтобы ты не блядствовала и вообще вела себя как нормальный человек!

— Это я блядствую!? А кто всех шлюх в этом городе перееб!? — пытается использовать свои коленки, — ты же ни одной девке проходу не даешь!

— Я взрослый — ебу кого хочу!

— А мне тоже трахаться хочется!

Приходится поставить свои колени между ее, чтобы в порыве гнева сестра все-таки не засандалила мне по яйцам.

— Ты ебешь все, что движется!

— Это ты ебешь все, что движется!

Все, порох закончился. Сопим и злобно смотрим друг на друга сквозь темноту. Руками я прижимаю ее запястья к матрасу, а колени мои упираются между ее ножек.

И тут я осознаю, что головка моего каменного члена упирается точно в нижние губки сестры, и даже немного раздвинула их через тонкую трикотажную ткань ее черных трусиков. (Когда у меня успел встать!?) Чувствую, как там внизу разливается жар.

Ее глаза сверкают в темноте, и я ощущаю на лице злобное судорожное дыхание. Ощущаю кожей жар ее тела.

Почему у меня стоит?... Я что хочу Аньку!?... А ведь хочу. Аж член ломит.

К дьяволу все! Наклоняюсь и целую эти пухлые горячие губы. Злобные, непокорные и такие гордые. И глупые. Целую, пытаюсь укусить, но получаю укус в ответ. Злобное сопение в лицо. Горячий скользкий язычок прорывается и начинает терроризировать мой язык. Вредный, мстительный язычок.

Мои ладони давно уже не держат ее запястья, а обрели свою жизнь и теперь самовольно движутся по телу моей сестры. В ответ злобные коготки впиваются мне куда то в лопатку, теребят волосы. Не могу больше терпеть! Двумя пальцами отодвигаю ненавистную ткань ее трусиков и мягко, до упора вхожу. Она взвывает мне в губы и впивается в мою кожу. Глубже, глубже, еще глубже. Там горячо, влажно. Очень узко. Я стараюсь проникнуть туда еще раз и еще раз, как можно глубже, как можно сильнее, весь целиком. Не помещаюсь, с каждым движением стараюсь растянуть эту тугую горячую плоть.

За все. За все те нервы, что тобою вытрепаны. За все те синяки, что от тебя остались. За всех тех уродов, от которых защищал...

Когти в спине. Зубы на шее. Толи крик, толи стон. Кто-нибудь услышит!... Похуй! Начинает трясти. Из глубины, с самого низа, возникает что то горячее. Перехватывает дыхание, весь воздух выдавливает из легких. Прижимаю к себе это маленькое трепыхающееся тельце, вдавливаю в себя, вбираю ее дрожь...

И тут нас накрывает.