Колизей (часть вторая)

Полдень прошел. Теперь можно готовиться к походу в Колизей. Наши рабы Артемий и Гольд сегодня с утра были посланы на рынок, там они от продавцов и покупателей слышали рассказы о вчерашних схватках. Когда они вынимали продукты из корзин, то щедро делились новостями с обитателями кухни. Там оказалась и моя матушка. Она редко бывала в Колизее, считала, что патрициям не следует уподобляться плебсу, посещая подобное заведение. Она упрекала отца, что тот приобщил меня регулярно бывать на подобном зрелище. Только мои сестры могли услышать рассказы, насколько там бывает интересно. Мать их не пускала, они были заняты очень интересными делами: готовили еду по самым разным рецептам, шили туники и вязали разные шапки. Что творится за пределами нашего двора, они узнавали от меня или подружек, иногда приходивших к ним в гости.

Старшая сестра Яна с нескрываемым интересом расспрашивала меня о событиях, которые я видел в Колизее. Она также часто секретничала с моей рабыней Уладой, пытаясь выяснить подробности наших отношений. Та, вероятно, делилась некоторыми деталями, может быть, описывала и более интимные сведения. Во всяком случае, с появлением у меня Улады, интерес ко мне со стороны сестры возрос довольно заметно. Раньше она гордилась, что старше меня на год. Теперь же я имел гораздо больше информации об окружающем мире, у меня была своя собственная рабыня, которая жила со мной вроде жены. У Яны тоже была своя рабыня, но ее выбирала мать. Рабыня сестры Свея разменяла уже третий десяток, была крайне некрасива и строга к собственной хозяйке. Она была из какой – то странной семьи, где мужчины и женщины носили не туники, а одежду в виде трубочек, надеваемых на ноги. Сверху они надевали еще более сложную одежду.

Матери нравились такие одежды, поэтому она сама носила дома подобное одеяние. Заставляла и сестер носить такое же. Говорила, что подобная одежда защитит от солнца, оставит кожу белоснежной. Даже в термы она предпочитала водить сестер по утрам, когда там не бывало мужчин.

Я же в термы раньше ходил с отцом, позже – с друзьями. В последнее время меня сопровождала Улада. Сначала она стеснялась, но скоро освоилась. Никто на нее особо не смотрел, у всех были свои товарищи обоих полов, с которыми те посещали термы. В термах мне нравилось лежать на теплых камнях, Улада мыла мое тело. Потом я сам с удовольствием мыл ее. В большой ванне мы могли сидеть рядом довольно долго, касаясь друг друга под водой. Но – это я отвлекся.

Яна уговаривала меня взять ее с собой в Колизей. Ее подруг водили туда братья, те были лучше осведомлены о том, что происходит вне дома. Поэтому она и приводила примеры подруг, чтобы я взял ее с собой. Она еще находила причины, по которым сегодня она может составить мне компанию, мать на вечер уходила к одной из подруг. Там предстоял женский праздник, который мог затянуться до утра.

У меня же была проблема найти для Улады одежду римлянки. Поэтому я решил взять Яну с собой при условии, что та делится с Уладой одной из своих стол (стола – вид туники, надеваемый женщинами, в отличие от мужской имелись два пояса: один под грудью, другой на талии). Яна согласилась сразу. Была проблема с покупкой жетона для Яны. Не мог же я посадить ее где – то в стороне от себя. Но решил, что перекуплю место у того, кто окажется рядом. Поэтому я послал Артемия срочно купить еще один жетон в Колизей, наказав приобрести его в дорогих первых рядах. Сам же я любил сидеть с пятого по восьмой ряды. Они амфитеатром возвышались над первыми рядами, отсюда обзор всей арены был обширнее.

Скоро вернулся Артемий с жетоном на первый ряд. Сестра и Улада были готовы идти со мной. Улада впервые надела сандалии, они не были привычными для ее ног, но скоро она привыкла к ним. Мы ушли, оставив младших сестер на попечении наших рабов. Те не могли нанести им вред, так как родители не истязали и не убивали рабов за провинности.

Обе девушки были поражены количеством народа, собравшимся у входа в Колизей. Здесь вовсю шла торговля самым разным товаром. То, что не продалось на рынке, покупалось и продавалось на площади перед входом. Шум от множества голосов сливался в единый гул. Предлагали программы сегодняшнего дня, но у меня уже была. Девушки уговорили приобрести еще одну. Эта была вырезана на большом плоском листе глины, имелись даже миниатюры с изображением гладиаторов, которые сегодня выйдут на арену.

Когда мы оказались под трибунами и двинулись между клетками, где сидели гладиаторы, то девушки прижались ко мне. Некоторые выглядели довольно устрашающе. Особенно страшными казались финикийцы. Они вооружены трезубцами, с плеч свисали сети. На головах надеты тяжелые медные шлемы. Спартанцы выглядели привлекательно. На них были легкие хитоны, немного скрывающие бедра. Среди спартанцев сидела и Гера. На ней тоже надет хитон, но его длина была несколько больше чем на мужчинах. Вчерашняя блондинка (победительница первого женского боя) сидела рядом с Герой.

Еще клетки. Там сидели коричневые карфагеняне. На них были надеты только набедренные юбки, даже женщины не перетягивали грудь ничем. Перед боем гладиаторы натирали друг друга маслом. От масла их мускулы на смуглой коже выглядели весьма выразительно. Даже женщины могли похвастаться рельефными мышцами туловища и рук.

Дальше были клетки, где сидели персидские гладиаторы. Они явно были меньше ростом многих других гладиаторов. Но длинные острые копья могли достать до самых крупных противников. Сирийцы пели длинную и нудную песню. Женщины сидели в углу, на них были надеты плащи, полностью скрывавшие от просмотра.

Еще дальше были гладиаторы – нурманы (викинги – выходцы из скандинавских стран). На телах этих бойцов были только шкуры животных. Бородатые и светловолосые с угрюмыми лицами гладиаторы глядели исподлобья. Светлые глаза горели жестокостью. Мечи нурманов с двусторонней заточкой поражали длиной и особым блеском. Кроме мечей были и топоры на длинных рукоятках. Гладиаторши нурманов имели на плечах плащи из шкур, только набедренная повязка из куска шкуры служила им нательной одеждой.

Еще клетка, здесь сидели гладиаторы. Мне было трудно понять, к какому народу они относятся. Там одновременно сидели чернокожие и светловолосые гладиаторы громадного роста с голубыми глазами. Они не общались между собой, хотя обучались в одной гладиаторской школе. Улада заговорила со светловолосыми гладиаторами на их языке, те что – то ей отвечали. Я понял, что эти великаны были с ее родины. Слушая их речь, я неожиданно расслышал в звучании ее имени букву «с». Они называли ее не Уладой, а Усладой. Я решил поинтересоваться, что значит ее имя на их языке, но потом забыл. Сам решил называть ее именно так, как услышал сегодня – Услада.

Прошли на трибуну, рядом с моим местом сидел молодой плебей, я предложил ему поменяться на место в первом ряду. Тот радостно согласился пересесть ближе к арене. Вопрос о месте для Яны был улажен быстро. Я сел между ними, справа была Яна, слева – Услада.

Как и всегда появились торговцы, они ходили между рядами, предлагая разные яства. Купил для девушек сладостей и соков, себе взял окорок с лепешкой и кислым вином. Ждали начала представления. Появились и шлюхи, сегодня шлюх – юношей было значительно больше, чем вчера. Наверное, спрос на их услуги был высок. Они равномерно распределились по трибунам, уже готовились зарабатывать свое.

Я разъяснил Усладе, зачем здесь молодые девушки и парни в желтой одежде. Мы с ней практиковали удовлетворение друг друга ртом. Услада попросила на некоторое время поменяться местами. Потом они что – то горячо объясняла Яне. Та быстро покраснела, слушая речь моей рабыни. Они принялись обсуждать, перешептываясь между собой.

Началось представление. Первой, как и вчера вышла блондинка из Спарты. Ее соперницей была карфагенянка. Они по очереди срывали друг с друга одежду. Блондинка победила, но успех был весьма сомнительный. Они по очереди трахали друг друга. В самом конце боя обе лежали на боку, руки обеих двигались между ног другой. Зрительницы поддерживали бойцов криками, мужских голосов было мало. Но шлюшки уже вовсю обслуживали именно женщин.

Еще два боя между женщинами были неинтересными. Толстые гладиаторши толкались, пихались. Кое – как они разделись, повалялись в песке. Была объявлена ничья, и те ушли с арены. Потом объявили, что будет микст – это, когда с одной стороны пара: мужчина и женщина, – с другой тоже.

На арену вышили крепкий Андерс и Гера. Их противниками была пара персов, тоже мужчина и женщина. В руках у Андерса был хлыст, у Геры – кнут с грузиком, а также завоеванный вчера костяной член. Персы были вооружены длинными шестами.

Вначале все участники схватки не торопились сближаться, но вот перс выставил шест в виде копья и попытался ткнуть Андерса. Тот легко ушел в сторону, уходя, он хлыстом прошелся по ногам противника. Персиянка повторяла действия напарника, нападая на Геру. Гера отклонила удар рукояткой кнута. Персиянка по инерции сделала еще шаг. Этого было достаточно, чтобы пятка Геры ударила соперницу в нос. Та упала, потеряв сознание.

Теперь против перса были двое. Андерс отвлекал, размахивая хлыстом. Гера выходила сзади него. Вот ее кнут с мощного размаха оставил след на спине. Перс повернулся в ее сторону, но тут подоспел Андерс. Он нанес несколько рубящих ударов по рукам, ногам и спине перса. Тот взвыл от боли и свалился на песок. Пришла пора поиметь перса. Набедренная повязка была сдернута с него. Его поставили на четвереньки. Андерс рукояткой хлыста выбил несколько передних зубов. Гера расположилась сзади. Она ухватила перса за яйца и сильно сжала. Крик боли издал побежденный противник. Но зрители требовали извращений, они громко подбадривали победителей.

Андерс снял свою набедренную повязку и поднес член к лицу перса. Ухватил его за уши, что – то сказал. Противник открыл рот, член оказался в нем. Гера костяным членом водила по худым ягодицам. Потом шлепнула по одной из них, пока был расслаблен сфинктер, Гера воткнула костяной член в анальное отверстие. Перс выл от боли и унижения. Но оба победителя насиловали его с двух сторон.

Гера тоже скинула набедренную повязку, поместила рукоятку своего оружия у себя между бедер. Теперь придерживала его рукой и совершала фрикции, подобные тем, что делают мужчины. Андерс вгонял вставший член в самое горло. Насытившись унижением одного противника, ударили крепко по затылку. Наносила первый удар Гера, тот свалился сразу. Андерс для успокоения нервов тоже ударил хлестко в висок, но не пяткой, а боковой частью стопы, чтобы не убивать насмерть (на арене Колизея редко убивали друг друга, гладиаторы довольно дорого, поэтому убийца обязан был платить штраф – примечание автора).

Пошлепали по щекам персиянку, та немного пришла в себя. Гера присела рядом, на колени положила голову соперницы. Андерс зашел с другой стороны. Легко развел ноги лежащей женщины, ухватил ее за талию, приподнял и резко вошел в нее. Та только вскрикнула разок, отдаваясь победителю. Насиловал Андерс умело, менял направление движений. Персиянка уже отвечала непроизвольными движениями. Ее тело двигалось помимо ее мышления. Тело получало удовольствие, хотя мозг сопротивлялся.

Андерс присел на колени, подтянул это тело к себе, продолжал делать свое дело. Гера сняла голову персиянки с колен, встала над ней, а потом подставила вагину, чтобы ртом соперница ублажила и ее. Персиянке не оставили выбора. Она принялась ласкать Геру снизу. Публика видела, как затряслось тело побежденной гладиаторши. Она кончала. Вонзил член в нее и Андерс, вынул наружу и показал, как семя выбрасывается на живот женщины. Гера продержалась недолго. Она кончала с громкими стонами, переходящими в крик.

После передышки победители решили окончательно унизить противников. Тела перса и персиянки положили рядом. Андерс помочился на обоих. Потом Гера широко расставила ноги, раздвинула губы вагины и выдала длинную желтую струю, направляя ее на головы побежденных персов. Почти вся струя пролилась довольно точно, только в конце, когда она ослабла, Гера присела над персиянкой и вытерла последние капли, которые растекались по ягодицам.

Только персиянка могла идти самостоятельно. Ей накинули веревку, и провели по арене словно скотину. Андерс и Гера шли впереди, размахивая своими набедренными повязками. Трибуны ликовали. Любимцы публики победили. Несколько монет упали на песок. Перса подхватили охранники, взяли его за ноги и под свист публики вытащили в ворота.

Услада и Яна впервые видели подобное. Помимо их воли они испытывали сильное возбуждение. Они понимали, что видели жестокое обращение с побежденными. Но и совокупление на арене тоже действовало подсознательно. Я подозвал шлюшек. Подошел юноша и две девушки. Девушка спряталась у меня между ног, другая присела, чтобы ублажать Усладу. Юноша оказался между ног Яны. Та не ожидала, попыталась сопротивляться. Юноша вынул голову из – под подола. Я велел ему обязательно выполнить работу, не смотреть на сопротивление, и еще он должен удовлетворить не только языком, но и пальцами.

Умелый язычок быстро заставил меня кончить. Услада тоже не продержалась долго. Яна боялась показать, что ей хорошо. Она долго сдерживалась, но вот и она вскрикнула. Яна испытала первый в

своей жизни оргазм (потом она призналась в этом). Она не ожидала, что это настолько приятно. Юноша вылез из – под ее подола, показал мне окровавленные пальцы. Яна лишилась невинности, даже не поняв этого. Оргазм настолько захватил ее, что она не почувствовала боли от проникновения пальцев юноши. Чуть позже она просунула руку между ног и вынула палец с капелькой крови. Она заплакала, Услада прижала ее к себе и успокаивала, целуя что – то приговаривая.

Вышли еще две смешанные группы гладиаторов. Одна была составлена из черных негров, другая – финикийцы с сетями. Негр и негритянка были высокими и стройными. Финикийцы невысокого роста, но оба были довольно широкими. Финикиянка вышла без набедренной повязки, но перетянула грудь, чтобы та не мешалась в бою.

Бой длился недолго. Одним взмахом руки финикийца была выброшена сеть, которая накрыла обоих негров. Их немного побили деревянными трезубцами, чтобы не оказывали сопротивления. Потом негры были выпущены с условием, что они подчиняются, тогда их не будут позорить перед публикой. Негритянка легла на спину, раздвинула ноги. Для многих было открытием, что вагина негритянок тоже красная, как и у белых женщин. Финикиец приподнял ее за ноги, стоя на коленях, принялся не торопясь совершать половой акт. Негр тоже лег на спину. Финикиянка поводила вагиной по его лицу. Пока он возбуждал ее ртом у самого член встал. Толстая черная палка ожидала, когда ее охватит тело женщины. Она села верхом и начала скачку. Трахались недолго,

Скоро победители слезли с побежденных. Им не дали права на круг почета, слишком короткой и неинтересной была битва.

Остальные схватки были интересными. Выходили гладиаторы, чтобы биться один на один. Потом вышли по три бойца с каждой стороны. Смертельных исходов не было, но крови хватало. Толпа зрителей провожала победителей криками. Побежденные уходили, а чаще уползали с арены, зализывать свои раны.

В последней схватке два бойца вышли против быка. Они дразнили животное, кололи его острыми мечами. Бык бесился и кидался на людей. Его острые рога поворачивались то в одну, то в другую сторону. Казалось, что люди доведут быка до потери сил. После его можно спокойно зарезать. По обычаям Колизея тушу располосуют, зрители имеют право забрать по куску свежего мяса.

Но один из гладиаторов оступился. Острые рога быка прокололи живот. Человек орал от боли, а бык словно взбесился, бегал по арене, неся на своих рогах тело. Кишки гладиатора выползали и попадали под копыта. Второй гладиатор безуспешно пытался настичь животное, но бык в страхе убегал от него.

Скоро гладиатор на рогах изошел кровью, замолчал. Именно быка объявили победителем. Он не будет убит, его тушу не располосуют на части. Наконец, быка остановили, с рогов сняли тело погибшего. Бык ушел победителем. Тело зацепили крюками и вытащили с арены. Второй гладиатор уходил под насмешки и свист трибун. Он проиграл.

Мои спутницы досмотрели представление до конца. Спускались сумерки. У меня возникла идея не вести их домой, а пойти в термы. Там я решил немного развлечься с обеими. Инцест тем и интересен, что им заниматься не рекомендуют (на самом деле инцест в Риме был весьма распространен, братья женились на сестрах, отцы спали с дочерями, а матери – с сыновьями – примечание автора).

Сначала Яна испугалась, что подумает о ней мать. Но согласилась, вспомнив, что мать вернется не раньше утра. Девушке, выросшей с ограничениями во всем, сегодняшний день казался праздником. Она решила, что праздник не должен кончаться так просто. По пути зашли в общественную уборную (в Риме издревле существовали общественные уборные, за минимальную плату там можно сделать большие и маленькие дела, акведук исправно смывал отходы человеческой жизнедеятельности, выбрасывая их в море, поэтому купаться вблизи Рима не рекомендуется и сегодня – примечание автора). Яна смущалась, но присела. Мы с Усладой давно не стеснялись, поэтому быстро сделали свое маленькое дело. Она отдала мне свою набедренную повязку, завязать ее под длинной столой не смогла.

Мы направились в Синие термы. Они были небольшими, по вечерам там редко бывало много посетителей. Главным достоинством Синих терм было наличие отдельных помещений с небольшими бассейнами, где посетители могли уединиться от остальных. Стоило посещение дороже чем везде, но оно того стоило.

Мы оказались у входа. Моего отца знали все, я тоже успел примелькаться. Поэтому без лишних разговоров нас пустили внутрь. В зеленом кабинете было свободно, пошли туда. В детстве я и Яна не стеснялись ходить друг перед другом без одежды, но мы повзрослели. Я давно не видел Яну голой. Видела ли она меня, не знаю.

Услада быстро скинула столу, набедренная повязка была снята раньше, поэтому моя рабыня уже расхаживала около нас, демонстрируя свои прелести. Она на самом деле очень хороша. Яна никак не решалась начать раздевание. Я скинул тунику и развязал набедренную повязку. Моя мужская часть гордо стояла во всей красе. Только теперь Яна отвернулась и сняла свою столу. Набедренная повязка сама сползла с нее. Она тоже не смогла ее, как следует надеть, висела на одной ноге.

Прикрывая низ живота рукой, она повернулась к нам. Я взял ее за одну руку, Услада – за другую. Мы все вместе прыгнули в бассейн. Теплая вода приняла наши тела. Я порывался побаловаться с обеими. Но они повернулись лицом друг к другу, обнимались и шептались. Пристроился со стороны Услады, обхватил ее милые грудки, касаясь при этом и груди Яны. Девушки что – то делали под водой. Я догадывался. Продолжали шептаться, я никак не мог разобрать, о чем они шепчутся.

– Ты не сможешь проверить, порвал ли Яне юноша девственность? – спросила Услада. – Мои пальцы проходят свободно.

– Идем на скамью, там и проверим, – отвечал я.

По лесенке поднялись наверх. Длинными простынями вытерли друг друга. Я помогал девушкам с особым рвением.

– Можно мне сначала посмотреть? – спросила Яна. – На арене было далеко и плохо видно.

Услада забралась на скамью и легла на спину. Ее ножки привычно раздвинулись в стороны. Я присел перед ней. С удовольствием поцеловал ее возбужденный цветочек. Потом легко вошел внутрь.

– Мне ничего не видно, – сказала Яна, – лягте как – нибудь иначе.

Я лег на спину, а Яна села сверху. Она сидела ко мне спиной, опиралась на руки, поэтому Яна видела, как мужской член проникает в женское влагалище. Яна неторопливо насаживалась на него. Он то входил, то выходил наружу.

– Я тоже попробую, – сказала Яна и забралась на скамейку.

Мы с Усладой разъединились. Она усадила Яну на край скамейки, присела около ее раздвинутых ног. Со стороны было видно, как ее ловкий язычок скользит по вагине сестры. Она посасывала каждую губку, переходила с засосами на клитор, а потом пыталась языком войти во влагалище. Яна визжала от удовольствия. Она даже кончила, бурно вздрагивая при каждом новом прикосновении. Я пристроился у ее ног. Головка без труда прошла внутрь, потом и весь ствол оказался внутри. Качал ее недолго, возбуждение от первого оргазма еще не прошло, она снова дрожала и сжимала член, капли влаги стекали на ствол.

Теперь нужно насладить и Усладу. Она стояла рядом, лаская себя между ног. Вошел легко, разницу ощутил только мой член. У Услады влагалище было гораздо уже, хотя разрабатывали мы его давно. Всего раз десять я сумел войти, как оба наших тела пришли в состояние блаженства. Я кончал, заталкивая член на самую глубину. Она кончала, вращая бедрами в разные стороны.

Разъединились. Услада еще лежала на спине, между ног стекали наши выделения. Яна пальчиком взяла несколько капель и поднесла ко рту. Потом взяла еще несколько капель. Видимо, понравилось.

Нужна передышка. Мы отдыхали в бассейне, лежали на горячих скамейках, возбуждали друг друга поцелуями. Потом Услада немного рассказала о себе. Я раньше не спрашивал ее об этом, но ее рассказ мне понравился.

– У нас бывает зима. Холодно и идет снег. – Так начала она свой рассказ. Мы снег видели только один раз, он нас напугал. – Выходить на двор холодно, поэтому с сестрами мы любили сидеть на печке. Там такая большая лежанка, горячая, как эти скамьи.

Чем можно заниматься? Рассказывали страшные истории про черного человека, который ходит в темноте и пугает маленьких девочек. От страха собирались в кучу и боялись шевелиться. Потом любили играть с тем, что у нас есть между ног. Старшая сестра подглядела, как две тетеньки играли, научила нас.

Когда наступал вечер, то мы ласкали друг друга руками, а потом по очереди целовали. Было очень хорошо. Иногда к нам забирались старшие братишки. Они любили щупать нас, мы тоже щупали их. Потом играли в корову. Один из братьев вставал, снимал портки – это такая одежда. У него торчал корешок, похожий на вымя коровы, но только один, а не четыре. Мы его доили.

Однажды старший брат предложил, нам стать телятами, которые сосут молоко у коровы. Мы с сестрами стали не только доить братьев, изображая теленка, сосали их корешки. Братья разглядывали у нас между ног. Мы предложили целовать нас туда. Они нас целовали, а мы были телятами. Наступал момент, когда мы начинали трястись. Все становилось хорошо. Всю долгую зиму играли в эти игры. Летом было много других занятий, а зимой редко выходили из дома.

В один из дней у старшего брата появилось молочко. Испугались все. Некоторое время боялись, что он на самом деле превращается в корову. Но потом перестали бояться. Молочко появилось и второго брата. У нас стала появляться кровь. Мы тоже испугались, что все это появилось от наших игр. С братьями играть перестали, но между собой играли довольно часто. Чтобы крепко спать, обязательно целовали друг другу.

Потом настоящие черные люди пришли. Братья были убиты. Меня с сестрами посадили на лодку, а потом привезли сюда. Здесь я стала вашей рабыней.

Она немного расплакалась. Я гладил и успокаивал Усладу. Чтобы ей стало веселее, предложил Яне поиграть в ее детские игры. Мы быстро возбудили девушку, она показала, как надо доить корову, я был в сильном возбуждении. Яна пробовала изображать теленка, чем вызвала смех. Потом я их по очереди насаживал на член. Добивался, чтобы кончила одна, переходил на другую. Кончить не удавалось долго. Услада показала свой способ, который она любила делать со мной. Яна с интересом наблюдала за нами. Она договорилась со мной и Усладой, что завтра она тоже опробует такой способ, чтобы быстро кончить.

Еще несколько раз мы окунались в бассейн, девушки уже без меня, лежа на скамейке, развлекались, лаская друг друга. В качестве платы за доставленное удовольствие и развлечения они еще раз сыграли со мной в телят. Высосали меня полностью.

Вечер уже опустился над Римом, превратясь в звездную ночь. Мы оделись и вернулись домой. Кухарка нас накормила, сообщив, что родители еще не вернулись. Яна пошла ночевать в мою комнату, Услада там жила со дня ее покупки. Ночь обещала быть насыщенной. Спать с двумя симпатичными девушками – это здорово.

День выдался насыщенным. Я засыпал, когда услышал, как шепчутся девушки.

– А ты когда с мужчиной первый раз делал это? – спрашивала Яна.

– Юргис был моим первым и единственным мужчиной, – отвечала Услада. Потом она продолжила рассказ, как она появилась в нашем доме, – нас с сестрами поймали около дома, мы бежали в лес, но нурманы бежали быстрее.

Нас побили, мы плакали, просили, чтобы отпустили. Но они не слушали нас. Зашли в наш дом, братья лежали на пороге убитыми. Я попыталась удрать от них. Выскочила, но снова поймали, били. Потом меня сунули в печь. Я уже подумала, что сожгут в печи. Потеряла сознание от страха.

Они вытащили меня. Я вся вымазалась в саже. Они смеялись, а я плакала.

Потом погрузили на лодку, несколько дней плыли по широкой реке. Река кончилась, и мы оказались в море. Оно не имело берегов. Плыли долго. Кормили нас плохо. Я ни разу не смогла умыться, поэтому на меня не обращали внимания, а других девушек насиловали.

Потом мы приплыли к вам. Меня и других вывели на рынок. Там ваш отец выбрал меня. Меня сводили в терму, отмыли. Потом привели к Юргису.

Юргис не набросился на меня. Он несколько дней учил меня языку, он добрый. Однажды он сказал мне, что я должна спать в его комнате. Я боялась, я же видела, как кричали сестры и другие девушки, когда мужчины суют в них свои корешки. Но Юргис ласкал меня и делал все так нежно, что я перестала бояться. Потом он гладил у меня между ног. Я позволила начать, он медленно засовывал корешок. Я почти не почувствовала боль. Делал он недолго. Брызнул внутри и не трогал меня больше.

Только на третий раз мне стало хорошо. Потом я вспомнила игры нашего детства, стала помогать Юргису. Ему понравились наши игры. Он самый лучший из всех. – так закончила Услада свой рассказ. Приятно слышать о себе хорошее.

Я быстро уснул, но девушки еще долго шептались. Кажется, они еще разок удовлетворили друг друга – уж очень они вздыхали и сопели.

До прихода родителей Яна сбежала в спальню к сестрам. Нас теперь никто не беспокоил. Теплая милая Услада мирно спала, положив мою руку под голову. Я прижался к ней сзади. Ее ровная спинка и упругий зад приносили мне новые интересные сновидения.

Продолжение следует …