Колины рассказы. Первая любовь. 2.8

Когда я проснулся, было уже совсем светло. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь колышащуеся от лёгкого ветерка листву, рисовали на крыше палатки, причудливые узоры. Стоявшую тишину, нарушали только птичий щебет и шелест листвы, касающийся крыши палатки. Не было слышно никаких разговоров, и вообще присутствия людей. Похоже, что лагерь ещё спал.

Рядом, уткнувшись носом мне в подмышку, сопела Танюша. Одеяло сползло с неё почти совсем, видимо тогда, когда она ворочалась во время сна, в поисках удобного положения. И теперь она старалась поплотнее прижаться ко мне в поисках тепла.

Немного скосив глаза, я с удовольствием наблюдал открывшуюся мне картину. Изгиб крутого бедра продолжался невероятно длинной Таниной ножкой. Будучи и так длинной и стройной, сейчас, из моего положения, смотрелась вообще великолепно. А её длину ещё визуально увеличивала её вытянутая стопа. По шелковистой коже, пробиваясь сквозь крышу, гуляли солнечные лучи, создавая причудливую игру теней на ней.

Я осторожно протянул руку, стараясь не разбудить девушку, достал из кармашка на стенке свои часы. Я не мог сказать, когда мы угомонились, но на часах было уже начало шестого. На удивление, спать не хотелось совершенно, и какая-то непонятная энергия просто переполняла меня.

Очень осторожно, чтобы случайно не разбудить свою прелесть, я отодвинулся, положив её прелестную голову на подушку. Также аккуратно убрал её руку, которой она обнимала меня. Укрыл её одеялом, и стал одеваться, чтобы вылезти из палатки наружу. Из соседних палаток, не доносилось ни звука, все, ещё, крепко спали. Наполненный свежестью и лесными запахами, этот воздух действовал на городских жителей как сильное снотворное.

Очутившись на свежем воздухе, я, в качестве зарядки, помахал, немного, руками и ногами, окончательно взбодрившись, занялся задуманным.

Ещё когда я проснувшись, собирался выйти из палатки, и накрывал Таню одеялом, то заметил, что внутренние стороны её обоих бёдер покрыты засохший мутной-серой пленкой, и даже волосики на её лобке, были, как-бы склеены, такой же плёнкой. Это был результат и последствия нашего ночного сумасшествия, Танюшка была покрыта моим засохшим семенем.

Поэтому, пока все спят, нам обоим надо было сходить на речку, чтобы привести себя в порядок. Чтобы сходить на речку, надо было разбудить Танюшку, и у меня был стопроцентный способ сделать это быстро. Она просто обожала кофе, крепкий и очень сладкий. Я очень надеялся, что запах свежезаваренного кофе очень быстро её разбудит, а выпитый кофе, взбодрит. Нам надо было поспешить, пока ещё никто не проснулся.

Достав из палатки маленький котелок, специально взятый мной для подобного случая, быстренько сходил с ним к роднику за водой, взял маленькую треногу и повесил котелок, над ещё рдеющими углями почти потухшего костра. Этого жара хватило, вода в котелке закипела очень быстро. Фарфоровых чашечек у меня, конечно, не было, но была маленькая, детская эмалированная кружечка, со сказочным сюжетом, нарисованным на ней. Что, в походных условиях вполне может послужить заменой фарфору.

Заварив кофе в двух кружках, ей и себе, и положив в них сахар, я отправился будить Таню, которая продолжала сладко спать в нашей палатке.

По палатке, когда я оказался уже внутри, и застегнул полог, разлился аромат кофе. Танюшка ещё спала, она была просто прелестна в своей сонной беззащитности. Её растрепанные волосы разметались по подушке, частью закрывая лицо, припухшие от множества поцелуев губы, которые слегка были приоткрыты, и между которыми белела полоска зубов.

И вот тут, Танюшкин носик, учуял аромат кофе. Он так смешно задвигался, принюхиваясь, что меня затопила волна нежности. Тут, вдруг, среди спутанных волос, открылся, как будто сверкнул изумруд, зелёный глаз. Сначала один, а затем, и второй. Сонная пелена быстро покидала их, и вот уже сверкают два изумруда. Её носик учуял запах кофе, и она быстро просыпалась. Откинув рукой волосы со своего лба, она протянула руку за кружкой, которую немедленно и получила. Она поднесла кружку, к лицу, вдохнула носиком исходящий от кофе аромат, и сделала первый, маленький, самый вкусный глоток. Её взгляд, был наполнен благодарностью, она не ожидала от меня такого приятного сюрприза, а я был очень доволен, тем, что мне удалось её удивить и порадовать.

Чтобы можно было пить кофе, Танюшка села, опираясь на подушку. Одеяло, что совершенно естественно, сползло вниз, открыв мне, роскошный вид на её великолепную грудь. Но это совсем её не беспокоило, она даже как-то горделиво бравировала этим, позволяя мне восхищённым взглядом смотреть на неё.

Выпив кофе, она окончательно проснулась, а пока она пила, я рассказал ей о нашей «проблеме». О том, что нам надо сходить на речку, пока все не проснулись. Танюшка, нисколько не стесняясь моих взглядов, откинула одеяло, и, оценив масштабы «бедствия», безоговорочно согласилась со мной. Зрелище, действительно, было впечатляющим.

Сборы были недолгими, Танюшка быстренько нашла юбку и блузку, в которой была вечером и надела их. Я заметил, так сказать, одну странность, она не только не надела трусики, но даже не взяла их с собой, что вызвало моё удивление. Таня, в ответ на мой вопросительный взгляд, только беспечно махнула рукой.

Я, прихватив полотенце, её купальник, и свои плавки всед за ней вылез из палатки. В лагере ничего не изменилось, все ещё спали, а мы, никем не замеченные, поспешили реке.

Я знал поблизости, одну очень уютную и укромную заводь, куда мы и направились. Было достаточно прохладно, и Танюшка ёжилась от этой утренней свежести. Идти было недалеко, и довольные тем, что получилось незаметно покинуть лагерь, мы вскоре были уже у реки.

Дойдя до пляжа, на котором купались вчера днём, мы прошли его до самого конца, где начинались заросли ивняка. Пройдя еще метров двадцать по колено в воде, обойдя эти густые заросли, вышли на маленький кусочек песчаного берега, со всех сторон окруженного густыми зарослями. Попасть сюда иным путём, на этот крохотный пляжик, было нельзя, да и увидеть тех, кто там находится, можно было только со стороны реки. Можно было совершенно не опасаться, что нас кто-нибудь там увидит, тем более, что река в этом месте делала поворот и увидеть купающихся там, можно было только тогда, когда они уже выплывали на середину реки. Я знал ещё несколько подобных мест, но это было самое укромное из всех.

А над рекой плыла легкая дымка, вода не успела сильно остыть за ночь, поэтому можно было купаться.

Когда мы, обойдя заросли, выбрались из воды на песочек, Катюшка огляделась. Если судить по её довольному виду и легкой улыбке, место ей понравилось.

Недолго думая, она стянула через голову блузку, а вниз по ногам юбку, просто вышагнула из неё, повесила всю свою одежду на ближайшую ветку и направилась к воде, не обращая внимания на то, что я протягивал ей её купальник. На мой вопросительный взгляд она беспечно ответила:

— И зачем он мне, тут же никого нет? Никто меня не увидит, а ты, так мне даже приятно, что ты смотришь на меня таким восхищенным взглядом. - говоря всё это, она подошла к воде, и ножкой, грациозно так, пробовала насколько она тёплая. - честно говоря, её ответ меня не очень-то и удивил. Вытаскивая её сюда, в такую рань, я предполагал подобное.

А картина, представшая перед моими глазами, была фантазийно-волшебной. Обнажённая девушка медленно заходит в воду, над которой клубится легкая дымка, косые лучи восходящего солнца, ещё не успели разогнать её, и только красочно подсвечивали.

Девушка подняла руки, чтобы заколоть распущенные волосы, и продолжала свой путь, в этом призрачном, легком тумане.

В какой-то момент, мне показалось, что Танюшка сейчас исчезнет в этой дымке. Я мгновенно скинул с себя шорты и футболку, и оставшись, как она, голышом, поспешил за ней. Я догнал её, когда вода уже почти скрыла её бёдра. Таня остановилась и повернулась ко мне.

— Ты чего такой испуганный? - обеспокоено спросила она.

— Знаешь Тань, мне почему-то показалось, что ты сейчас уйдёшь от меня в этот туман, и я тебя потеряю тебя навсегда. – печаль в моём голосе была неподдельной.

В ответ она ничего не сказала, просто приблизилась вплотную, обвила мою шею руками, и приникла к моим губам. В её поцелуе было столько душевной теплоты, что мои тревоги, растаяли, как растает эта дымка над водой, под восходящим солнцем.

Не ответить на него, я не мог, и постарался вложить в свой ответ всю свою нежность и любовь, которую я испытывал к этой девушке.

В этом нашем поцелуе не было страсти, была любовь, нежность, было настоящее единение наших душ.

Но, как бы ни было нам обоим хорошо, утренняя прохлада и не совсем ещё тёплая вода, заставили нас прервать это наше романтическая действие, и мы занялись тем, зачем пришли в такую рань на речку.

Также, как и ночью, я нежно и осторожно вымыл Таню от результатов наших ночных безумств. Она, не торопясь, поворачивалась вокруг своей оси, давая мне возможность хорошо помыть себя. Видя, как ей это нравится, я не спешил, и тщательнейшим образом смывал с тела Тани все видимые последствия прошедшей ночи.

С моей стороны, не было никаких возбуждающих страсть ласк, только нежные касания и ласковые поглаживания.

Таня, также как и я, мыла меня совершенно не стараюсь возбудить. Всё это было нежно, ласково, но достаточно целомудренно.

Слегка замерзнув, но успев закончить, к этому времени, все свои дела в воде, вышли на берег. Накрыв Таню полотенцем, я нежно вытер её, а она обняла меня, придерживая полотенце своми руками, и получилось так, что мы стоим, оба обнажённые, накрытые одним полотенцем. И не было никакой страсти, а было какой-то единение душ, взаимопроникновение внутренних энергий и чувств. И мы оба замерли, наслаждаюсь этими чувствами. Это наслаждение, была ничуть не меньше, чем когда мы занимались любовью.

Неизвестно, сколько мы так простояли, но тут нас отвлекли чьи-то голоса. Они слышались на нашем берегу, только немного выше по течению. Нам стало любопытно, кто ещё, в такую рань, припёрся на речку, и что они делают?

Я знал, что примерно там, где звучат эти голоса, есть кусочек берега, покрытый мягкой травой. Размером немногим побольше нашего пляжика. Но тоже заткрытый от посторонних глаз.

Мы с Таней быстро оделись, и, стараясь не шуметь, чтобы не спугнуть нежданных гостей, стали осторожно пробираться, сквозь густые заросли ивняка. Когда подобрались поближе, и увидели, кто там, и чем они заняты, то нашему удивлению, да чего там удивлению, сильному изумлению, не было предела. Мы увидели обоих наших учительниц, и вместе с ними мужчину, с которым они сидели ночью у костра.

А вот то, чем они занимались, изумило нас ещё больше. Обе женщины были полностью обнажены. А мужчина держал в руках, очень хороший и дорогой, насколько я понимаю в этом, зеркальный фотоаппарат. И он фотографировал женщин, которые, совершенно не стесняясь, позировали ему в обнаженном виде. Сам мужчина был одет, но всё равно ситуация была более чем странная и необычная.

Я сам немного умею фотографировать, поэтому хорошо понимал, что место выбрано очень удачно, солнце светит именно так как и надо, и именно с той, какой и нужно стороны. Кадры должны были получиться очень удачными.

Мы затаились, почти не дышали и сидели очень тихо. Мы понимали, что если взрослые узнают, что мы видели их за этим занятием, им будет очень и очень неудобно, и стыдно. Поэтому мы приложили все усилия, чтобы они нас, никоим образом не обнаружили. Пикантная фотосессия продолжалась недолго. Когда они закончили, женщины, раз уж и так были обнажены, решили искупаться. Но это не заняло много времени. Искупавшись, они быстро оделись, и обнявшись все втроём, о чём-то тихонько разговаривая на ходу, отправились в сторону нашего лагеря.

Когда они уже ушли, и никак не могли нас видеть, мы влезли оттуда, где просидели всё это время. И вот тут Таня, с огромным от увиденного глазами, спросила меня:

— А что это такое было? Они что любовники? Нифига себе, никогда бы не подумала. - на лице Тани, отчетливо читалась напряженная работа мысли. Задумался и я, всё нами увиденное, никоим образом не походило на любовную встречу. Это, скорее всего, была встреча давних, близких знакомых, скорее всего, даже друзей.

— Знаешь, они так непохожи на любовников. - во взгляде Тани, брошенном на меня, продолжал стоять вопрос. - Понимаешь, если кто-нибудь узнает про эти фотографии, учительниц, обоих выгонят из школы и запретят работать с детьми. Поэтому я так считаю, что это просто снимки на память. Нашим учителям, одной за сорок, другой скоро сорок. Вот они, наверное, захотели остаться в своей памяти, хотя бы и на фотографиях, ещё достаточно молодыми и красивыми. И ещё, они очень доверяют этому фотографу, совершенно уверены в том, что эти фотографии никто больше не увидит. Похоже, они давние друзья, которые доверяют друг другу полностью. Женщины абсолютно уверены в том, что всё это останется тайной для всех.

Продолжая рассуждать об увиденном нами, мы кружным путём отправились в лагерь. Нам очень не хотелось, чтобы те, за кем мы только что наблюдали, хоть что-то стали подозревать.