Колесо Фортуны Глава 9

Малыш вернулся

В тот день к Вере, работавшей у бассейна, подошла одна из наших официанток и шепнула на ухо:

— К тебе посетитель пришёл!

— Какой ещё посетитель, я никого не принимаю! Вы что там - совсем уже сдурели? У меня оплачено всё до самого Нового года!

— Твой Славик приехал!

— Славик? - Веркин голос задрожал. - Славочка, мой до­рогой малыш? Где он?

— Да вот же он, у входа стоит! - указала официантка на входную дверь. - Ну, Верка, держись!

На пороге клуба топтался здоровенный верзила, изда­ли чем-то напоминающий нашего Славика, только ростом он был метра под два, да весом килограмм под девяносто.

— Славик! - радостно бросилась к нему Вера. - Если бы встретила тебя где-то на улице, ни за что бы не узнала! Ну, пошли, расскажешь как ты провёл лето. Может, ку­шать хо­чешь? Нет? А чего ты хочешь, Славочка? Меня? Ну, ты и бес­стыдник! Здоровый парень уже, а такой бесстыдник! Ну, разве можно так говорить!

— А как же ещё я должен тебе об этом говорить? - обняв Веру за плечи, баском спросил Славик. - Я еле дождался, ко­гда наконец-то увижу тебя!

— Тогда пошли скорее! - взяв Славика за руку, потащила она его к себе в комнату.

Верка тогда как ушла, так никто её не видел несколько суток. Первая забила тревогу Полина:

— Ну, что там можно столько времени делать? Может Славка убил её? Ведь они уже два дня даже покушать не вы­ходят. Вы бы сходили, узнали, что там с ней.

На разведку к Вере решили послать Нинку.

— Тебе чего? - открыв дверь, недовольно уставилась на неё Вера.

— У вас тут всё в порядке? - попыталась заглянуть к ней в комнату Нинка. - Может, кушать хотите?

— А ну вали отсюда! - вытолкала её за порог Вера. - Тоже мне, кормилица, блин, выискалась! Захотим кушать - сами придём!

И Вера пропала ещё на сутки, а через сутки попросила Нинку принести ей линейку, немного по­есть, и бутылок де­сять минеральной воды.

С водой и едой нам было всё, более-менее, понятно, вот только насчёт линейки мы ничего не поняли.

— Может она Славке рост хочет измерить? - удив­лённо переглянулись мы. - Так в медпункте есть росто­мер. Нахрена ей линейка понадобилась?

Наконец, счастливая Верка проводила своего «малыша» домой, а мы, заняв, как обычно, места в зале, стали с нетер­пением ждать её на доклад. Но время шло, а она всё не шла и не шла.

— Нинка! Пойди эту воспитательницу хренову приведи! - наконец не выдержала Полина. - Сколько можно её ждать, блин?

Через полчаса Нинка втолкнула в зал возмущённую Верку.

— Чего вам от меня нужно? - изо всех сил упиралась рас­красневшаяся Вера. - Я ничего вам не обязана докладывать!

— Да можешь и не докладывать, нам и так всё понятно - вырос наш мальчик. Вот только мы замучились гадать - нахрена тебе нужна была вода и линейка?

— Так, пить сильно захотелось. Я без воды за эти два дня килограмм десять потеряла.

— А линейка зачем?

— Хм! - прыснула Вера в кулак и, понизив голос, как-бы по секрету, сказала: - У него, девки, член за лето вырос - не поверите!

— Ладно, рассказывай уже! - заорали на неё все дружно. - Куда вырос, как вырос? Говори уже, не томи!

— У него член двадцать восемь сантиметров! - востор­женно сооб­щила нам Вера.

— Ни хрена себе! - изумлённо воскликнула Полина. - А ну-ка, девки, дайте-ка мне линейку!

Отмерив двадцать восемь сантиметров, она приложила линейку к животу.

— Так он же, блин, до самого сердца достать может! У тебя, что, Верка, бездон­ная дыра там, что ли?

— Ой, девочки! - смущённо хихикнула Вера. - Я, кажется, влюбилась!

— И эта туда же! - в наступившей тишине, раздался раз­дражённый голос Полины. - Воспитательница хренова - та­кой хер ему отрастила! Не бордель, а дурдом какой-то! Раз­гоню всех на­ хрен, блин!

Махнув на нас рукой, она ушла к себе в кабинет, но из-за её двери ещё долго доносилось:

— Двадцать восемь сантиметров! Ни хрена себе, блин! Десять килограммов она потеряла! А матку свою она не поте­ряла? Воспитатель­ница хренова, блин!

Теперь стоило нашему Славику появиться на по­роге клуба, как все наши девочки тут же бросались к нему с пред­ложениями помочь ему в математике, или фигуру какую начер­тить, но наш «малыш» гордо всем им отвечал:

— Черчение мы уже закончили, по математике я отлич­ник, а то, чего я ещё не знаю, Вера мне покажет и рас­скажет, это у неё очень неплохо получается!

— Кто бы сомневался! - хихикали девочки, с зави­стью глядя на счастливого Славика.

А Верка вся сияла, как невеста перед свадь­бой. Глазки её горели, щёчки румянились, попка округлилась, как у мо­лодой девочки, груди, налившись живительной энергией, стали похожи на две спелые дыни.

— Да-а-а! Вот что с женщиной делает любовь и хороший мужчина! - провожая её восторженными взглядами, завист­ливо вздыхали наши охранники.

Превратившись из неприметного мальчика в красивого, видного парня, Славка стал желанным гостем нашего элит­ного клуба. Когда они с Веркой прогуливались во дворе у бассейна, посмотреть на эту прекрасную пару сбегались чуть ли не все работники и гости нашего клуба, - на Славку с зави­стью пялились женщины, а от Верки не могли оторвать вос­хищённых взглядов мужчины. Возраст нашей Верочки те­перь, наверно, вряд ли кто-то решился бы определить - ей можно было дать от силы лет тридцать, но ни как уж не её «немного за сорок».

С началом учебного года, Славкин отец разрешил сыну посещать клуб только по выходным, - мальчику нужно было усиленно заниматься, ведь после школы он собирался от­править его учиться в Англию.

Дома, с возвращением сына, тоже поднялась небывалая суматоха. Славка так изменился, так вырос и возмужал, что Гера, увидев его, не могла поверить своим глазам: - как за каких-то, неполных, три месяца её мальчик мог превратиться в настоящего муж­чину? Его сёстры тоже недоумевали, удив­ляясь резким переменам, произошедшим за одно лето с их братом, и только два человека в этом доме знали истинную причину Славкиного чудесного превращения. Я знала, по­тому что каждый понедельник ездила в клуб и девочки мне подробно рас­сказывали все последние новости, а его отец знал, потому что регулярно платил и за Славкино дорогое увлечение, и за все, далеко недешёвые, прихоти своих жен­щин.

Сына, Геннадий Васильевич, любил больше чем кого-либо в своей семье. В день его

совершеннолетия, он сам привёл его в клуб, будучи уверен, что только познав жен­щину Славик сможет стать настоящим мужчиной. Что же ка­сается его женщин - он оплачивал им любые их прихоти, даже не интересуясь за что платит, лишь бы они не мешали ему заниматься его личными делами.

— Ну, ты ему дала, так дала! - глядя на расцветшую Верку, качала головой Полина. - А ещё рассказывала нам сказки про свою грудь да упругие сосочки! Это сколько же надо было через те сосочки из твоей груди молока выжрать, чтобы та­ким молодцем вымахать? Прям чудотворное молоко, какое-то, у тебя Верка, блин! Откуда оно только взялось у яловой коровы-то?

Как-то утром, закончив обслуживать Ген­надия Василье­вича, я стояла у зеркала и приводила себя в порядок. Из всей одежды на мне были только комнатные тапочки. Вдруг в комнату вошёл Славик. Уви­дев меня, он стал пристально рассматривать моё отражение в зеркале.

— Что, нравится? - кивнув на меня, спросил у сына Генна­дий Васильевич.

— Нравится, - непринуждённо, как будто он не голую женщину рассмат­ривает, а новеньким мебельным гарниту­ром любуется, отве­тил Славик.

— Тогда бери, я тебе её дарю!

— Спасибо папа, но у меня уже есть жен­щина!

— Ну и что - теперь будет две!

— Но мне не нужно две! - категорично ответил Славик. - Мне нужна одна, и на всю жизнь!

— На всю жизнь? А что - у тебя есть такая женщина? И где же ты с ней позна­комился, неужели в Испании?

— Нет, папа, она русская, а где я с ней познакомился и ко­гда - это не твоё дело!

— Почему же не моё? Может она когда-нибудь станет моей невесткой. Я же должен знать кто она!

— Зачем? Чтобы затащить её к себе в постель? - раздра­жённо спросил Славик. - В нашем доме побывали уже сотни твоих девок, так ты ещё и с публичного дома проститутку притащил! Хотя бы маму пожалел!

— Маму? Так она сама эту девку для себя из клуба выпи­сала, а я только так, на одну ночь побаловаться её к себе взял!

— Для себя? - растерянно посмотрел на него Славик, но, быстро овладев собой, вызывающе ответил: - Ну что ж - и правильно сделала! Если ты забыл дорогу к ней в спальню, так пусть она хоть с проституткой по­балуется, мужиков она к нам в дом не таскает!

— Да что ты вообще о ней знаешь?! - недовольно отмах­нулся от него Геннадий Васильевич. - Лучше б она мужиков таскала, чем с твоими сёстрами спала!

— Ну и что? Ты тоже с ними спишь, только сон у вас с ма­мой разный! Думаешь, я не знаю, чем ты с Танькой ночью в постели занимаешься?

— Откуда ты об этом знаешь? - испуганно посмотрел на сына Геннадий Васильевич.

— Да она так орёт, что уже все в нашем доме об этом знают! Надеюсь, ты Вику ещё не приспал? Хотя бы её пожа­лел, ведь она же ещё совсем маленькая девочка.

Презрительно посмотрев на меня, Славик хлопнул две­рью и покинул комнату.

Став невольной свидетельницей разговора между сы­ном и отцом я сделала вывод, что Славик, в отличие от сво­его папы, вырастит нормальным человеком и Верку никогда не бросит. Вот только как Верка отнесётся к этому, ведь раз­ница в их возрасте составляла около тридцати лет! Будучи на много старше Славика, она была даже старше его ма­тери!

Как только дверь за Славиком закрылась, я выбежала из спальни Геннадия Васильевича и бросилась к себе в ком­нату, но тут же столкнулась со всей женской половиной дома - стоя у двери, они молча переживали услышанное. Вбежав к себе в комнату, я растерянно оглянулась, не зная чем при­крыться. Горечь обиды душила меня, губы мои дро­жали, а женщины, стоя у порога, смотрели на меня, и в их взглядах читалась и вина за случившееся и глубокое со­чувствие.

— На вот, возьми! - протянула мне свою блузку Танька. - И не обижайся на нас! Славик хороший парень, просто он не в курсе всего, что происходит у нас в доме, а мы с Викой очень любим и тебя и маму и хотим, чтобы вы были счастливы вместе!

— Мама Марина! - вмешалась Вика. - А давайте после завтрака соберёмся все на нашем месте - нужно поговорить, у меня есть одна идея!

— Нет! - отрезала я. - Собирайтесь без меня, а я уезжаю от вас! Лучше я по­теряю в деньгах, чем останусь жить здесь хотя бы ещё на один день! Лучше скажите мне, куда вы де­вали всю мою одежду? - не в состоянии найти ни свою юбку, ни топик, сквозь слёзы за­кричала я. - Я смотрела уже и под кроватью и под подушкой, - их нигде нет!

— Я их постирала, - виновато потупила глаза Вика.

— Зачем? Они же чистые! Не смейте больше никогда ла­зить ко мне и трогать мои вещи! И ко мне в клуб больше не ходите, я вас обслуживать не буду! Тоже мне, проститутку себе нашли, мандавошки недозрелые! В отличие от вас я проституткой стала по принуждению! Меня заставили вам жопы лизать, а вы из похоти своей блядской бегаете му­жи­кам сосать! - кричала я, изливая на них давно накопившуюся во мне горечь и обиду за всю свою исковерканную жизнь. - Кто из нас проститутка - это ещё спорный вопрос! Я жила в приличной семье, у меня был обеспечен­ный муж, меня мужчины на руках носили, а такие уроды, как ваш папенька, изнасиловали меня и в этот засранный бордель продали! Ну, что ж - радуйтесь, папочка вам игрушку купил! Можете ей ручки, ножки повыдёргивать, вам за это ничего не будет, ведь она дешё­вая кукла, всего-навсего! Да чем так жить - так лучше сдохнуть! - увидев на прикроватной тумбе ножницы, которыми я недавно подстригала папочку, я, на глазах у за­мерших от испуга женщин, изо всех сил полоснула себя по венам.

Кровь брызнула фонтаном заливая всё вокруг, а я, вытя­нув руку вперёд, презрительно смотрела на перепуганных до смерти девочек и на готовую упасть в обморок Геру. Закатив глаза, она пошатнулась и, обмякнув, рухнула на пол. На пронзительный визг девочек прибе­жали Славик и Геннадий Васильевич. Увидев распластавшуюся на полу Геру, они бро­сились к ней, не обращая на меня абсолютно никакого вни­мания.

Сквозь затуманившееся сознание я в последний раз взглянула на искажённое от испуга лицо Геры и вспомнила когда-то сказанные мне слова Веры: - «Мариночка! Я тебе жизнью обязана, можешь всегда рассчитывать на меня!».

Вот и всё! - с грустью подумала я, и всё в комнате по­плыло перед моими гла­зами.

— Прощайте! - медленно опускаясь на пол, беззвучно про­шептала я, навеки прощаясь со своими любимыми по­другами, единственными, в моей жизни, светлыми лучиками надежды за по­следние долгие месяцы невыносимых мук и постоянных унижений.