Из жизни тесаков. Часть 6

Какое – то время они, Макс и Антон, запойно сосут друг у друга члены: двигая головой, каждый из них ритмично насаживает свой рот на член другого, и в теле Антона пылает, плавится неподдельное наслаждение, – Антон, губами скользя вдоль горячего члена Максима, чувствуя, как жаром горящие губы Макса неутомимо ласкают его сладко зудящий член, откровенно кайфует, и вместе с тем для Антона всё это не более чем приключение – вполне допустимое, очень приятное, но не такое страстно желаемое, как это бывает у "голубых": если б, к примеру, Максим по какой – то причине не захотел бы сегодня с Антоном потрахаться, сам Антон точно не стал бы стремиться к такому сексу, хотя удовольствие для него от такого секса вне всяких сомнений...

Трахаться с Максом – кайф, но если б не этот сегодняшний секс с Максимом, он бы, Антон, не менее сладостно мог бы сегодня сдрочить перед сном, глядя в онлайне порнуху с девчонками, – для него, для Антона, склонного к разным авантюрам, секс с Максимом – это кайфовое приключение... точно такое же приключение, как и охота на извращенцев, в которой Антон в составе группы борцов с извращенцами на правах равного принимает наиактивнейшее участие.

Ну, а чего? Именно так – как п р и к л ю ч е н и е – воспринял Антон предложение Макса внести свой посильный вклад в развернувшуюся по всей стране борьбу с извращенцами... никакой иной мотивации, кроме как поприкалываться, разнообразить юную жизнь, у Антона, склонного к авантюрам, не было; и потому он, Антон, не совсем понимает, к примеру, Сяву, который борьбу их воспринимает не просто серьёзно, а как – то уж слишком личностно – словно они, извращенцы эти, его непосредственные враги... право, всё это немного странно – воспринимать совершенно чужих мужиков как своих персональных врагов лишь потому, что мужики эти ищут в сети пацанов... когда насилуют – принуждают, здесь для Антона всё понятно, всё однозначно: тех, кто насилует, нужно казнить; ну, а когда пацаны соглашаются сами, сами идут на контакт, всё это делая добровольно, без принуждения со стороны...

Мало, что ли, таких пацанов – не подставных, как "Артём", из числа борцов, а настоящих, просто ли ищущих приключений или желающих сексом срубить бабла? Если уж честным быть до конца, то вот лично он, Антон, в глубине души не совсем понимает, зачем вообще это нужно – бороться с теми, кто никого не насилует, не принуждает... не понимает Антон таких, как Сява; ну, а то, что сам он, Антон, тоже борется с извращенцами, то для него, для Антона, его участие в группе Максима не более чем интересное, в чём – то даже азартное приключение... клёвое, классное приключение.

Чувствуя, как, не прекращая ритмично скользить губами вдоль напряженно твёрдого члена, одновременно с этим Максим пытается втиснуться пальцами между ног, лежащий на левом боку Антон сгибает в коленке правую ногу – приподнимает правую ногу вверх, тем самым давая Максиму доступ к своей промежности... какое – то время Максим ласкает, ладонью массирует – гладит Антону промежность, затем указательный палец Максима движется дальше, между ягодицами – и Антон, не прекращая сосать член Макса, чувствует, как Максим пальцем касается его туго сжатого, девственно стиснутого, ещё никем не проткнутого ануса, – так Макс не делал ещё ни разу; три предыдущих раза они друг у друга просто сосали – они друг у друга отсасывали, и всё... палец Максима подушечкой давит на мышцы сфинктера, буром елозит по кругу на месте входа, сверлит, пытаясь проникнуть Антону в зад, но мышцы сфинктера у Антона стиснуты, крепко сжаты – сомкнуты, и потому у Максимова пальца ничего не выходит, не получается... вместе с тем, ощущение пальца на мышцах сфинктера ощутимо усиливает удовольствие, и Антон непроизвольно двигает задом навстречу пальцу, словно желая свой девственно – сжатый анус проткнуть, насадить на палец Максима, – движение это невольное, непреднамеренное, и потому оно, это движение задом навстречу пальцу, со стороны Антона не содержит никакого скрытого смысла, потому как какого – то явно осознанного желания на этот счёт у Антона нет... и, тем не менее, Макс истолковывает это движение как молчаливый, но явный намёк, – каждый дышит, как он слышит.

Оторвав свои губы от члена Антона, Максим чуть отстраняется, отодвигается в сторону – словно желает проверить, готов ли Антон к продолжению... хотя, чего проверять?"Вон как очко у него вибрирует... явно просится на кукан!" – думает Макс, но события не торпедирует, не торопит: подушечкой пальца массируя – разминая – разогревая – Антону мышцы сфинктера, Максим вновь вбирает нежную, сочно – упругую головку Антонова члена в рот...

p>

При этом геем себя Максим не считает, и парадокса здесь никакого нет: вывод о собственной сексуальности у Максима сложился в результате прочитанных книг по сексологии и психологии, – он, Максим, парень не глупый, а потому доверяет он, прежде всего, тем выводам, которые делает сам, сопоставляя разные точки зрения; ну, например...

Считается, что существует чёткое разделение людей по признаку их сексуальной ориентации, и это, в общем – то, правильно, но правильно это лишь отчасти, и вот почему: укоренившееся в сознании людей представление о соотношении так называемых "большинства" и "меньшинства" совершенно искажено, в корне неверно, потому как процент однозначных геев примерно равен проценту таких же безоговорочно однозначных натуралов, то есть и те, и другие практически одинаково находятся в заведомом меньшинстве по отношению к тем, кто шагает по жизни между ними; именно здесь начинаются в а р и а н т ы, и вариантов этих тьма – тьмущая, но – при самом широком спектре выборов и предпочтений – несомненно одно: тех, кто находится посередине, нельзя отнести ни к геям, ни к натуралам; хотя одни из них практикуют – или когда – то практиковали, будь то в юности или в армии – однополый секс, а у других однополого секса в реале не было никогда...

Вариантов – тьма – тьмущая, и те, кто уверен в том, что презирает геев бескомпромиссно и искренне, кто ненавидит геев активно и деятельно, с энтузиазмом участвуя в антигеевских акциях, по сути своей на шкале человеческой сексуальности располагаются к истинным геям намного ближе, чем те, кому секс однополый нравится и кто такой секс, не афишируя это в силу самых разных причин, время от времени практикует... как, например, Максим.

Губы Максима соскальзывают с головки Антонова члена, и Макс, выскользнув членом своим изо рта Антона, приподнимается, глядя Антону в глаза.

– Тоха... – Максим называет Антона так, как называют Антона друзья во дворе. – Может, сзади давай... разочек... а?

– В очко? – вопросительно шепчет Антон, уточняя, что значит "сзади".

– Ну, типа того... давай?

– А ты хочешь?

Антон ни капли не удивляется предложению Макса... а что предлагает Макс? Попробовать в жопу... ну, и что? Предложение Макса Антона нисколько не удивляет и не пугает... более того: спросив у Максима "а ты хочешь?", Антон в тот же миг понимает, что хочет этого сам, – мышцы сфинктера у Антона пылают, щекотливо зудят, и от этого сладкого зуда желание кажется не только естественным, но и вполне органичным, совершенно уместным, закономерным... почему не попробовать, если хочется? Максу тоже ведь хочется... можно было его об этом не спрашивать – это ясно и так!

– А почему не попробовать? – отзывается Макс; он, Максим, на вопрос Антона не отвечает прямо, но Антон не склонен к рефлексии и потому на такие нюансы внимания не обращает.

– Ну, я тоже так думаю! – глядя на Макса, Антон улыбается... он, Антон, чувствует нетерпение – вполне объяснимое, совершенно нормальное нетерпение для склонного к авантюрам человека, воспринимающего весь этот секс как не лишенное удовольствия приключение... ну, а что – разве это не приключение? Хоть в рот, хоть в жопу... от пробы ещё никто не умер!

Максим энергично встаёт с постели и – в полумраке лунного света – устремляется к письменному столу, где в выдвижном нижнем ящике у него лежит купленный накануне тюбик с вазелином, – trahit sua quenque voluptas – каждого влечёт своя страсть... а ведь он, Максим, сам не думал, что всё сложится, всё срастётся – получится у него так обалденно хорошо, – когда он решил – по примеру других городов – создать группу борцов с извращенцами, он о таком раскладе мог только мечтать: голый Антон лежит на постели, и у него, у Антона, вполне адекватного школьника – десятиклассника, от возбуждения, от предвкушения нового, еще не испытанного ощущения, нетерпеливо свербит готовое к траху очко... класс? Класс! Что же касается извращенцев, то с ними борьба у группы Макса лишь начинается, – totus mundus agit histrionem... впрочем, с этой последней мыслью Сява – непримиримый борец с извращенцами – вряд ли смог бы согласиться безоговорочно...

P. S. Сублимация – форма, посредством которой требующие удовлетворения табуированные потребности осознанно либо не осознаваемо находят такой суррогатный выход, при котором энергия этих прямо не реализуемых потребностей трансформируется в действия или деятельность, приемлемую для внешнего мира и/или публично одобряемую частью окружающих в контексте конкретного исторического времени.