Хроники Пустошей. Часть 4: Братство

Бен

Время от времени я оглядывался назад, пытаясь увидеть Эмму. На идущую в середине строя рыжую было жалко смотреть. Плетясь неровной походкой между двумя монахами, Эмма то и дело поглаживала лоб, и старалась смотреть не вперёд, навстречу ярко светящему солнцу, а исключительно себе под ноги. Головная боль, безусловно, была вызвана похмельем, а неровная походка — безумными вечерними скачками, после которых у Эммы, наверняка, побаливала промежность. За последние 15 минут рыжую дважды вырвало, при чём во второй раз рвало Эмму довольно долго. Монахи, или кем там были чудики в балахонах на самом деле, проявили чудеса терпимости, и не стали трогать Эмму. Один из конвоиров даже дал рыжей воды прополоскать рот. По отношению ко мне они были не столь терпимыми.

— Шагай быстрее! — рявкнул мой конвоир, а затем ударил меня ногой в спину.

От удара я неуклюже шмякнулся на живот, угодив лицом в грязную лужу. Приподняв голову, я вытер воду с лица, и посмотрел на монаха, который меня ударил. Им оказался тот самый лысый, получивший от меня по морде ещё в палатке. Как подсказывала мне интуиция, не будь здесь его дружков, лысый с удовольствием бы меня прикончил, и сделал бы это медленно и очень болезненно. Тот факт, что монахи не прикончили нас ещё в лагере, а просто обезоружили и забрали все наши припасы, радовал и настораживал одновременно. Чего они от нас хотели и куда вели, оставалось для меня загадкой, но в то, что нас ждёт тёплый приём, мне совсем не верилось. Мы шли без остановки несколько часов, пока впереди не показалось большое строение, огороженное высоким забором с колючей проволокой. Примерно в ста метрах от забора с правой стороны находилось озеро. Заметив по ту сторону стены несколько наблюдательных вышек, я понял что это за здание ещё до того, как мы подошли к вывеске рядом с воротами.

Логовом монахов оказалась заброшенная тюрьма, каким-то чудом не пострадавшая во время катастрофы. Дежуривший на проходной монах поспешил открыть ворота, пропуская нас на территорию тюрьмы. Пока мы пересекали внешний двор, я обратил внимание, что местные обитатели организовали здесь что-то наподобие фермы. Пятнадцать человек, среди которых были и женщины обрабатывали землю и равномерно поливали грядки. В отличие от монахов, земледельцы не носили балахоны, однако на их лбах также красовались вырезанные кресты. Стало быть, мы оказались в плену не у кучки, а у целой общины чудиков, что было чревато ещё большими проблемами. После захода внутрь нас повели через тюремный блок. По бокам располагались открытые камеры. Некоторые из них были пусты, но в большинстве кто-то находился.

Были там и мужчины в балахонах, и женщины в повседневной одежде, и даже дети, на лбах которых также присутствовали кресты, только не вырезанные ножом, а нарисованные красной краской. С мостика на втором этаже на нас поглядывал чернокожий здоровяк в балахоне. Цвет балахона выделял его среди остальных монахов: захватившие нас чудики носили пыльные серые балахоны, а негр носил чистенький, будто только что из магазина балахон ярко-пурпурного цвета. Перехватив мой взгляд, здоровяк нахмурился, и поспешил покинуть свой пост. В соседнем блоке я наконец-то увидел людей без крестов. Вот только сидели они в запертых камерах. Были там и откровенные головорезы со злобными физиономиями, и дамочки средней привлекательности в коротких рваных юбках или шортах, а также несколько помятых молодых парней в военной форме. Находились они здесь явно не по своей воле. Всего заключенных было около 25 человек. Увидев меня, одна из дамочек, приблизилась к решетке.

— Добро пожаловать, свежее мясо. Вы к нам надолго или как предыдущие? — поинтересовалась она.

— А как предыдущие? — ответил я вопросом на вопрос, за что заслужил болезненный тычок в бок от лысого.

Дамочка лишь посмеялась, и вернулась обратно к кровати, не рискнув отвечать на мой вопрос. Отыскав свободную камеру, лысый затолкал меня внутрь, и запер дверь. Хотя здесь было достаточно места для двоих, Эмму поместили в соседнюю камеру. Оставив нас одних, монахи тут же удалились, не став ничего объяснять. Первым делом я осмотрел свою койку. Заметив бегающих по одеялу жуков, я поспешил скинуть его на пол. Отыскав паразитов в подушке и матрасе, я решил не пользоваться кроватью и присел на пол, прислонившись спиной к стене.

— Чего притихла, рыжая? Неужто совсем нечего сказать? — я первым нарушил затянувшуюся паузу.

— Не разговаривай со мной, урод! — раздался раздражённый голос Эммы из-за стены.

— А что не так? Неважно себя чувствуешь?

— Издеваешься? Сначала напоил меня и изнасиловал, а теперь спрашиваешь как я себя чувствую? Как будто меня вываляли в грязи! Жаль что эти парни тебя не пристрелили! — повысила голос Эмма.

У меня тут же появилась ноющая боль в висках. Она вообще адекватная? Нас схватили какие-то вооружённые полудурки, а рыжую волнует лишь вчерашнее недоразумение!

— Не перекладывай с больной головы на здоровую. Напилась ты сама. Я лишь посоветовал сделать несколько глотков, чтобы согреться, а не опустошать всю бутылку. Да и по поводу изнасилования ты тоже перегибаешь палку, — решил я прояснить ситуацию.

— Как и та девчонка, из-за которой тебя посадили в тюрьму? Она тоже что-то неправильно поняла и перегнула палку?! — голос Эммы был полон желчи и злого сарказма.

Я тяжело вздохнул. Браво, рыжая. Даже не зная всей правды, ты меня почти что уделала.

— Не говори о том, о чём и понятия не имеешь, — устало проговорил я, не желая разговаривать на эту тему.

— И не собираюсь. Мне и так с тобой всё понятно, — закончила Эмма разговор на не самой приятной ноте.

Услышав скрип, я понял, что рыжая села или легла на кровать. Предупреждать её о том, что в постельном белье могут водиться клопы или другие паразиты я не стал. Мнение рыжей не слишком меня волновало, однако её слова вынудили меня мысленно вернуться в прошлое. Пора, когда я стойко терпел побои от отца, заядлого алкоголика, выходившего из себя по малейшему поводу, давно прошла. Я научился давать сдачи, и давал я её с лихвой. Однако синяков и фингалов на его вечно пьяной физиономии мне было недостаточно. Я хотел стереть этого сукиного сына в порошок, и переломать этому выродку все кости одну за другой. Если бы я остался жить с ним под одной крышей, так бы непременно и случилось. Отца спасло только то, что я поступил в колледж и переехал в общежитие.

Первые полгода я тратил время исключительно на отрыв, а не на учёбу. Одна из убойных вечеринок, во время которой я обкурился в хлам, закончилась тем, что в мою комнату ворвались копы и в два счёта скрутили меня. Обыскав комнату, они нашли чужой мобильник и хоккейную маску. Как оказалось, неизвестный парень в маске изнасиловал двух девчонок, а у одной из них забрал мобильник. По телосложению этот парень был очень похож на меня. Мне бы следовало что-то сказать в своё оправдание, да только в том состоянии я и двух слов связать не мог. Состоялся суд. По мнению прокурора, отсутствие у меня алиби, а также маска и телефон доказывали, что девчонок изнасиловал именно я. Судья с его мнением согласился, и отправил меня на долгие годы за решётку. Может я толком ничего и не помнил, но точно был уверен, что девчонок изнасиловал кто-то другой, возможно мой сосед или любой другой студент, подбросивший улики в первую попавшуюся комнату. Так или иначе, теперь это не имело значения. Всё это было давно, и будто не со мной. И вот спустя столько лет я снова оказался за решёткой. Совпадение или судьба? Скорее всего ни то и ни другое.

— Хотя знаешь, пожалуй мне всё же есть за что просить прощения. Ты была навеселе, но я-то соображал, — вновь заговорил я, вернувшись в реальность.

— Ты сейчас о чём? — подала голос рыжая.

— О том, что в процессе мы очень сильно увлеклись, и не подумали о возможных последствиях. Как бы твой живот через какое-то время не начал расти. Не хотелось бы, чтобы...

Развить эту тему мне не позволили вернувшиеся монахи во главе с лысым. Увидев его злобную физиономию, я приготовился к худшему, и, к сожалению, оказался прав.

Эмма

Даже после того как пришедшие монахи открыли соседнюю камеру и увели Бена, его слова долгое время не давали мне покоя. Мысль о том, что после вчерашней ночи я могла забеременеть, вгоняла меня в панику, и дело было даже не в том, что отцом ребёнка мог оказаться не самый приятный человек. Ещё до встречи с Беном, когда мы с матерью вдвоём путешествовали по Пустошам, и пытались выжить, я поняла, что новый мир не создан для тех, кто не может постоять за себя. Маленькие дети, как бы цинично это не звучало, были лишь обузой. Да и как можно заботиться о ком-то другом, если даже себя не можешь обеспечить всем необходимым? Когда я высказала свою точку зрения матери, она посмотрела на меня как на чокнутую. Её мнение кардинально отличалась от моего, а аргумент, что дети — это самое прекрасное, что может быть в жизни любой женщины, показался мне совсем уж неубедительным. Заверив себя, что всё обойдётся, я стала ждать, когда вернётся Бен. Однако время шло, а он так и не возвращался. Стараясь не обращать внимания на урчание в животе, я попыталась отвлечься, и начала ходить из стороны в сторону. Сосчитав сколько шагов в длину и ширину составляет моя камера, я присела на корточки рядом со стеной. Моё одиночество было прервано появлением немолодой женщины с подносом. На лбу женщины был вырезан крест, а правую щёку пересекал глубокий шрам. Одета она была в плотную клетчатую рубашку и длинную юбку. Поставив поднос перед решёткой, и не сказав мне ни слова, женщина пошла прочь. Я вскочила с места, и воскликнула:

— Подождите! Не уходите!

Женщина вернулась обратно к решётке.

— Чего тебе? — недовольно проворчала она.

— Что вам от нас надо? — потребовала ответа я.

— Лично мне от тебя ничего не надо, — равнодушно ответила моя собеседница, но уходить не стала, ожидая дальнейших вопросов.

— Кто вы такие?

— Меня зовут Аманда. Точнее сестра Аманда. Мы — «Братство Судного Дня».

— Кто?

Аманда натянуто улыбнулась.

— Это долгая история, — сказала она.

— А я никуда и не спешу.

Во взгляде Аманды промелькнула небольшая заинтересованность, хотя возможно мне это только показалось. Аманда рассказала, что примерно половина «братьев», в том числе и духовный лидер Братства, отец Джошуа, были обитателями тюрьмы ещё до катастрофы. В отличие от персонала тюрьмы, о том, что на Землю упал астероид, заключённые узнали далеко не сразу. Поняв, что больше их здесь ничего не держит, все как один надзиратели покинули тюрьму, обрекая запертых в камерах заключённых на голодную смерть. Джошуа, работавший обычным уборщиком, остался в тюрьме, и выпустил всех заключённых на свободу. Подобно надзирателям, основная масса заключённых покинула тюрьму, а те, кто остался здесь, и основали «Братство Судного Дня», главным идеологом которого и стал бывший уборщик.

Джошуа и его новообретённые братья верили, что наступил конец света, и те, кто его пережил, оказались не достойны того, чтобы попасть в рай или в ад, и застряли на грешной земле до тех пор, пока небеса или преисподняя не будут готовы их принять. Вырезанные на лбах кресты были для Братства не просто опознавательными знаками — они были символами благочестия и первым шагом на пути к искуплению, поэтому все адепты носили кресты с гордостью. Слушая Аманду с серьёзным видом, я ловила себя на мысли, что большего бреда мне ещё не приходилось слышать. Это же надо было так извратить религию, чтобы придумать такой бред! Судя по скептицизму во взгляде Аманды, до катастрофы работавшей в тюремной столовой, она и сама то не слишком верила в новую религию, а лишь предпочитала не выделяться из основной массы. Её можно было понять. Здесь было всё необходимое для выживания: оружие, еда, крыша над головой, крепкие и надежные стены, и множество людей, готовых сражаться за свой новый дом.

Новая религия не запрещала братьям пользоваться оружием, а также позволяла набирать в ряды Братства чужаков. В основном это были люди, нуждающиеся в помощи и защите, а также те, кто мог оказать Братству посильную помощь. В качестве примера Аманда упомянула одного путешественника-одиночку, хорошо разбирающегося в электронике. С его помощью обитателям тюрьмы удалось запустить аварийный генератор, и восстановить энергоснабжение. А вот к мародёрам и бандитам члены Братства относились не так хорошо. Не раз и не два любители лёгкой наживы нападали на тюрьму, и получали отпор. Даже если налётчикам удавалось скрыться, Братство их выслеживало. Тех, кто оказывал сопротивление, убивали, а остальных доставляли в тюрьму. В результате последнего нападения четверо братьев погибло. Жертв среди нападавших же было намного больше. Так и не добившись своего, и понеся большие потери, налётчики отступили. Догадавшись, что последний налёт на тюрьму совершила та банда, о которой говорил Фред, и что меня и Бена приняли за членов той банды, я попыталась донести до Аманды, что произошла чудовищная ошибка, но она лишь посмеялась над моими словами.

— Мне ты можешь ничего не доказывать. Даже если это правда, тебе это мало чем поможет, — объяснила она.

— Почему? — насторожилась я.

— Сегодня вечером состоится ритуал очищения, и у тебя есть все шансы стать его главной участницей.

— Что ещё за ритуал? — насторожилась я.

— Вечером и узнаешь. А пока ешь и набирайся сил, — зловеще проговорила Аманда, и ушла.

Несмотря на голод, аппетит у меня сразу же пропал. Что бы не представлял собой этот ритуал очищения, становится его участницей мне совсем не хотелось. Сразу же после ухода Аманды вернулись братья, и привели, а точнее притащили Бена. Выглядел он настолько паршиво, что мне даже стало его немного жаль. Чуть-чуть, буквально самую малость. Закинув Бена в его камеру, словно он не живой человек, а кусок мяса, братья заперли дверь и ушли, даже не взглянув в мою сторону.

— Со мной всё в порядке. Спасибо что поинтересовалась, — раздался из-за стены саркастичный комментарий Бена.

— Да пошёл ты, козёл! — грубо отозвалась я.

— С удовольствием бы пошёл, да только эти подонки вряд ли мне это позволят.

— Чего они хотели? — поборов неприязнь, я всё же решила поддержать разговор.

— Чтобы я захлебнулся в собственной крови. Параллельно мне задавали вопросы куда сбежали все остальные, и что хранится в нашем чемоданчике. Но мои ответы не особо волновали лысого ублюдка и его прихвостней. Его больше радовал сам процесс, — ответил Бен уже чуть громче.

— И зачем тогда надо было всё это терпеть? Соврал бы что-нибудь, глядишь они бы и отстали. Хотя бы на время проверки твоих слов.

— Может быть и отстали бы. Но скорее всего отправили бы поздороваться со своими питомцами.

— Какими ещё питомцами? — не поняла я.

— С упырями. Эти психи держат в яме во дворе парочку упырей. Наши предшественники как раз пошли им на корм. Лысый хотел швырнуть в яму и меня, но решил с броском немного повременить.

— Никуда он тебя не швырнёт. По крайней мере без приказа Джошуа.

— Кого?

— Отца Джошуа. Он здесь главный, — сказала я, а затем коротко пересказала ему всё то, что смогла узнать от Аманды.

Я не видела выражения лица Бена, а потому и не могла понять что он обо всём этом думает. Он не задавал никаких вопросов, а лишь молча меня слушал. Дослушав меня до конца, Бен сказал лишь одно слово — «Ясно», и как будто потерял интерес к происходящему. Я же думала о том что собой представляет ритуал очищения, о котором говорила Аманда, и в то же время надеялась, что участвовать в нём мне не придётся. То, что я узнала о «Братстве Судного Дня» пугало меня до дрожи в коленях. Эти фанатики были опаснее любых бандитов, потому что понять, что творится у них в головах, было очень сложно. Когда урчание в животе напомнило мне о голоде, я запоздало вспомнила про оставленную Амандой еду. На секунду меня посетила мысль не притрагиваться к еде и просто-напросто уморить себя голодом. Однако сделать этого я не смогла. Несмотря на то, что ближайшее будущее представлялось не слишком светлым, я очень сильно хотела жить.

Крис

Я всю жизнь считал себя человеком спокойным и рассудительным, но когда за мной захлопнулась дверь карцера, понял, что у каждого человека есть свой предел терпения. Узнав о том, что Эмма жива и направляется к «Королеве Морей», я вернулся на базу, и набрал припасов для долгой дороги. За этим меня и застал доктор Вонг. Сначала он отчитал меня за то, что я покинул базу без его разрешения, а когда узнал, что мне нужно отлучиться на более длительное время, даже слушать об этом ничего не захотел. Когда уговоры не подействовали, я на всё плюнул и был готов отправиться на поиски Эммы без разрешения, однако дежурившие возле ворот часовые, с которыми доктор Вонг успел связаться по рации, не дали мне этого сделать. Завязалась драка, которую остановил оказавшийся поблизости полковник Феррис. Выслушивать мои объяснения офицеру хотелось ещё меньше, чем доктор Вонгу, поэтому он и приказал бросить меня в карцер на трое суток. Не находя себе места от бессилия, я всё же смог взять себя в руки. Сидя на холодном каменном полу, я думал о том, какие последствия повлечёт мой уход с базы.

Доктор Вонг немного поворчит, а затем успокоится и найдёт себе нового ассистента. С полковником Феррисом было намного сложнее. Он был помешан на дисциплине, а потому мог заклеймить меня как дезертира, хотя его я и не был его подчинённым. В таком случае, ни о каком возвращении на базу не может быть и речи. Уйдя в Пустоши, я сожгу за собой все мосты, и всё ради одной единственной девчонки, которую я уже давно не видел, но по которой скучал. Сидя взаперти я не мог не вспомнить о том, как хорошо нам было вместе. В тот вечер, когда я лишил её девственности, Эмма не ушла в свою каюту, а осталась ночевать у меня. Лёжа без сна, и слыша рядом с собой ровное дыхание Эммы, я испытывал гордость. Не от того что затащил неопытную девчонку в постель, а от того что доставил ей удовольствие. Нельзя сказать, что я тут же в неё влюбился, словно шестнадцатилетний юнец, однако в душу Эмма мне запала. Мне захотелось как можно лучше её узнать, однако всё пошло совсем не так, как было запланировано.

После завтрака мы наметили план на день. Пообещав показать Эмме небольшой грот в нескольких километрах от корабля, я не ожидал что прогулка к пещере запомнится нам надолго совсем по другой причине. Придя к пещере, мы наткнулись на банду вооружённых головорезов, устроивших там привал. Подобравшись поближе, я услышал как они обсуждают нападение на «Королеву Морей». Их интересовали не только припасы, накопленные торговцами, но и сам корабль, который бандиты планировали сделать своей новой базой. Оставлять кого-либо в живых налётчики не планировали. Осмыслив услышанное, я понял, что от нас сейчас многое зависит. Мой отец и остальные торговцы не знали о приближении незваных гостей, а значит не могли оказать достойного сопротивления. Их следовало предупредить об опасности и чем скорее, тем лучше. Я хотел было сразу отправиться в путь, однако Эмма верно рассудила, что на машине и мотоциклах бандиты доберутся до корабля гораздо раньше нас, и предложила продырявить колёса.

Её предложение было рискованным, однако риск был оправдан. Пробравшись мимо одного единственного охранника, и воспользовавшись выкидным ножом, я продырявил колёса на джипе и мотоциклах, что дало нам неплохую фору. Отойдя от пещеры на значительное расстояние, и увидев вышедших из грота бандитов, я понял, что рисковал не напрасно. Добравшись до «Королевы Морей» раньше налётчиков, и успев предупредить отца и остальных о скорой атаке, мы принялись готовиться к обороне. Эмму, Синтию и остальных женщин отослали в трюм, чтобы во время боя они не мешались под ногами. Бандиты не заставили себя долго ждать. Их было почти в два раза больше нас, но зато мы были гораздо лучше вооружены. На «Королеве Морей» весь грузовой отсек под завязку был забит различным огнестрельным оружием и боеприпасами, собранными во время удачных вылазок. Заняв палубу, мы вступили в бой, продлившийся чуть меньше часа. Понеся большие потери, и поняв, что корабль им не захватить, бандиты начали отступать. Ведя по налётчикам прицельный огонь с носовой части корабля, я совсем позабыл про осторожность.

Воодушевлённый победой, я, вместо того чтобы продолжить вести огонь из положения лёжа, поднялся во весь рост, выдал пару одиночных выстрелов по последним упрямцам, не желающим отступать, и тут же получил пулю в грудь и в бок. Я покачнулся, и едва не выронил автомат. Перед тем как рухнуть на спину и потерять сознание, я всё же успел отправить короткую очередь вслед своему убийце. Раны оказались довольно серьёзными, и я два дня провалялся в своей каюте, балансирую между жизнью и смертью. На третий день моё самочувствие значительно улучшилось. Очнувшись, я обнаружил в своей каюте Эмму. Выглядела она очень уставшей. Как только я пришёл в себя, поговорить нам не позволила Синтия. Видя в каком плачевном состояние находится её дочь, Синтия выпроводила её из моей каюты, и сама стала за мной приглядывать.

Ближе к вечеру я достаточно окреп, и уже мог вполне себе уверенно передвигаться по кораблю. Гуляя по палубе, я встретился с одним из торговцев, и узнал, что именно Эмма выхаживала меня после ранения, изредка тратя время на еду и сон. Причём никто её не заставлял сидеть возле меня день и ночь, напротив, Эмма сама вызвалась присматривать за мной, и даже вступила в спор с отцом, когда тот пытался ей отказать. Услышанное привело меня в замешательство. Желая привести мысли в порядок, я направился к морю. Побродив по берегу, я понял, что мне необходимо поговорить с Эммой, и чем скорее тем лучше, но идти к ней прямо сейчас я не стал, решив сначала искупаться. Последние два дня я метался в горячке, поэтому не было ничего удивительного в том, что от меня за версту воняло потом. Плавая недалеко от берега, я иногда поглядывал на палубу, надеясь увидеть там Эмму, но она так и не пришла. Едва я вышел из воды и оделся, ноги буквально сами привели меня к каюте Эммы. Постучав в дверь, и не получив ответа, я зашёл в каюту. Не став накрываться одеялом, полностью одетая Эмма (не считая обуви) лежала на своей кровати и спала, подложив руку под голову. Стараясь сильно не шуметь, я тихо подошёл к кровати. Услышав мои шаги, Эмма внезапно открыла глаза, и машинально выхватила из-под подушки большой гаечный ключ. Увидев, что это я, девушка заметно расслабилась, и положила ключ на пол.

— Мог бы и постучать для приличия, — проворчала она, хотя ни во взгляде Эммы, ни в её голосе, я не заметил обиды.

— Я стучал, но ты видимо, не услышала. Я только хотел...

— Знаю я что ты хотел! — прервала меня Эмма, а затем резко подалась вперёд, притянула к себе и поцеловала, отложив разговор на продолжительное время.

Поцелуй ещё не успел прерваться, а одежда уже полетела в сторону. Скинув с себя футболку, я начал чересчур торопливо расстёгивать пуговицы на рубашке Эммы. Покончив с последней пуговицей, я подался вперёд, вынуждая Эмму лечь на спину. Не рискнув прерывать затянувшийся поцелуй, Эмма нетерпеливо стащила юбку через ноги, а затем обняла меня и прижала к себе. Во мне словно проснулся дремавший долгое время зверь. Засунув руки в трусики Эммы, и убедившись что её киска уже не просто влажная, а мокрая, я нехотя прервал поцелуй, чтобы скинуть с себя оставшуюся одежду. Эмма попыталась снять с себя трусики, однако я её опередил. Сорвав их одним резким рывком, я тут же развёл ноги Эммы в разные стороны, и приблизил своей член к её дырочке. Наклонившись, я жадно поцеловал Эмму в губы, и практически в ту же секунду мой член оказался внутри неё. Двигаясь внутри Эммы, и с каждым новым толчком ускоряя темп, я совсем позабыл, что это всего лишь второй секс в её жизни.

Если бы Эмма хотя-бы намекнула, что мои действия причиняют ей неудобства или даже боль, я бы остановился или бы снизил темп, хотя видит Бог, мне бы это далось непросто. Однако громкие стоны и острые ногти, впившиеся в мои плечи, развеяли все сомнения. Слегка отстранившись, я попросил Эмму перевернуться на бок. Как только она приняла предложенную позу, я устроился позади неё. Теперь я мог в полной мере наслаждаться не только её киской, но и грудью, на которую сразу же легли мои руки. Эмма оценила все прелести новой позы довольно быстро, о чём свидетельствовали громкие стоны, перешедшие в крики. Двигаясь внутри Эммы в быстром темпе, и лаская её мягкие груди, я как мог оттягивал разрядку, желая чтобы девчонка, которая спасла мне жизнь, и в которую я успел влюбиться, кончила первой. Добившись своего, я едва успел вытащить член из дырочки Эммы, который в следующую секунду выстрелил прямо на её спину. Не желая пачкать свою кровать, девушка резко перевернулась на живот. Несколько минут мы просто лежали друг рядом с другом и восстанавливали дыхание, пока я не нарушил паузу.

— Не уходи, — тихо сказал я, сам не узнавая свой голос.

— Да я и не собиралась. Это вроде как моя каюта, — ответила Эмма с улыбкой, неправильно поняв мой вопрос.

— Я имею в виду, не покидай корабль, когда истечёт следующая неделя. Оставайся здесь насовсем.

— Хотела бы, но это не мне решать. Твой отец...

— Не посмеет указать тебе и твоей матери на дверь после того как ты спасла мне жизнь. А если посмеет, то я уйду с вами! — решительно заявил я, хотя в душе надеялся, что до этого не дойдёт.

Эмма ответила, что будет только рада остаться на корабле, и провести со мной остаток жизни, каким бы долгим или коротким он ни был. Но своё обещание она не сдержала.

Стук в дверь вернул меня в настоящее.

— Ну как ты там? Не умер от скуки? — донёсся до меня голос Эшли.

«Ловкая чертовка!» — подумал я с улыбкой.

— Эй, ты живой? — на всякий случай переспросила девушка.

— Живой. Спасибо что навестила.

— Это было не трудно. Парень, который тебя караулил, вернётся минут через пять, а то и больше.

— Как тебе удалось... Не важно. Будь я хотя бы наполовину так ловок, как ты, не сидел бы сейчас здесь.

— Да уж, облажался ты конкретно. Из-за чего вообще ты всё это устроил?

— Хотел кое-кого найти в Пустошах, но меня не выпустили с базы.

— И сейчас хочешь?

Вопрос Эшли заставил меня задуматься, но лишь на мгновение.

— Хочу.

— А оно того стоит? В смысле, у тебя здесь есть всё необходимое. Когда, а точнее если, ты вернёшься, тебя вряд ли примут с распростёртыми объятиями.

— Я уже всё решил.

Судя по внушительной долгой паузе, теперь настала очередь Эшли о чём-то задуматься.

— Я прислушалась к разговору парочки болтунов. Если они не врали, к вечеру тебя выпустят отсюда. Придумай какой-нибудь правдоподобный повод или попытайся незаметно проскользнуть мимо часовых. Если очень нужно, могу подбросить им бутылочку со спецдобавкой. Пара глотков — и ближайший час они проведут на толчке.

— Это очень рискованно. У тебя могут быть проблемы, — предостерёг я Эшли.

— Ничего, как-нибудь выкручусь. Ты знаешь где именно нашу банду накрыли?

— Приблизительно.

— Отыщи лагерь и иди от него пару километров на север, пока не набредёшь на болото. Рядом с берегом ты найдёшь тайник. Припасов и патронов там не слишком много, но на первое время хватит.

— Спасибо, — поблагодарил я Эшли.

— Пустяки. Береги себя, — сказала она на прощание.

Всё прошло как по маслу. Как и предсказывала Эшли, ближе к ужину меня выпустили из карцера, и отвели к доктору Вонгу. Я попросил у него прощения, и заверил, что подобного больше не повторится, и как-бы невзначай поинтересовался по поводу состояния Синтии. Узнав, что мать Эммы пошла на поправку, я набрал немного припасов с кухни, покинул казарму и направился к воротам. Видимо трюк с «волшебной бутылкой» удался, потому что часовых рядом с воротами не оказалось. Мысленно поблагодарив Эшли, и бросив прощальный взгляд на казармы, я покинул территорию базы и отправился к болоту.

Эмма

Примерно через час после ужина Аманда вернулась. На этот раз она была одета не в ту одежду, в которой ходила раньше, а в чёрный балахон.

— Раздевайся и иди за мной. Во время ритуала очищения одежда тебе не понадобится, — объявила она.

— Что ты несёшь? Какой ещё ритуал? — удивился Бен, услышав слова Аманды.

Аманда перевела взгляд на соседнюю камеру.

— Тебя это не касается. Скажи спасибо что ещё легко отделался! — проговорила она с явной неприязнью, а потом вновь посмотрела на меня.

Я покачала головой.

— Упрямство тебе не поможет, а только навредит. Либо ты разденешь сама, либо тебе в этом помогут. Вот только во втором случае одежду тебе не вернут. Ты этого хочешь?

«Чтоб вы сдохли, чёртовы психи!» — подумала я, и начала раздеваться.

Вся эта ситуация напомнила мне про наши отношения с Беном, когда он грозился оставить маму без лекарства, с той лишь разницей, что он хотя бы чётко давал понять что ему нужно, да и лишить меня одежды насовсем не грозил. Когда я аккуратно разложила одежду на кровати, и сняла ботинки, Аманда открыла камеру.

— Молодец, хорошая девочка, — похвалила она меня.

Выйдя из камеры, я заметила ещё десяток женщин в балахонах, только в отличие от Аманды они оказались вооружены дубинками, да и настроены были не так дружелюбно. После того как из разных камер вышли ещё три голые счастливицы, до меня дошло, что участвовать в ритуале очищения буду не только я одна. Четвёртая девушка, вышедшая из камеры самой последней, неожиданно оттолкнула ближайшую сестру от себя и попыталась убежать, однако её быстро настигли, повалили на пол и пустили в ход дубинки. Били её, как мне показалось, не в полную силу, и в основном по рукам и ногам. Когда жертва начала просить пощады, сестры всё же смилостивились, и остановились. Когда Аманда подвела меня к другим участницам ритуала, нам приказали выстроиться в один ряд, что мы и сделали. Затем нас повели в тюремную душевую через жилой блок. В соседнем блоке нас ожидал не слишком тёплый приём. Все обитатели блока, в том числе и дети, покинули свои камеры, чтобы поглазеть на нас. От того, что за мной и другими голыми девушками наблюдает столько людей, мне стало не по себе. Однако в их глазах я не увидела похоти — лишь презрение и гнев. Только дети смотрели на нас с недоумением.

— Шлюхи! Грязные потаскушки! — выкрикнул кто-то.

Вслед за одним крикуном появились и другие. Даже дети, скорее всего даже не понимавшие значение слова «шлюха», поддались общему безумию. Впрочем, одна из девочек, которой на вид было лет n—14, понимала больше других детей, и одними лишь оскорбительными криками не ограничилась. Подбежав в девушке, которая шла за мной, она плюнула ей в лицо, и ударила по ноге. Я вздрогнула и с опаской посмотрела на злую девчонку.

— Шлюха! — крикнула она, а затем попыталась ударить и меня, но сделать этого не успела.

Шедшая в конце строя Аманда быстрым шагом подошла к нахалке, схватила её за плечо и оттащила в сторону. Под несмолкающие презрительные крики, которые летели нам в спину даже после того как жилой блок остался позади, мы добрались до душевой. Стоявшие рядом со стеной чёрные тазики подсказали мне, что в отличие от света, водой тюрьма не обеспечена. Когда одна из сестёр грубо схватила меня за руку и потащила к стене, вернувшаяся из блока Аманда сказала, что берёт меня на себя. Грубая сестра не стала спорить, и тут же уступила своё место Аманде. Нас принялись тщательно натирать мокрыми губками, но если Аманда делала это довольно аккуратно, то прочие сестры будто пытались не только смыть грязь с голых девушек, но и снять её вместе с кожей.

— Раздвинь ноги пошире, — попросила Аманда, закончив натирать мой живот.

Я сделала так как она сказала. Опустившись ниже, Аманда принялась медленными круговыми движениями натирать мою промежность. Пару раз коснувшись мизинцем правой руки моей киски, Аманда на какое-то время задерживала палец на месте, и лишь через пару секунд убирала, от чего мне становилось очень неловко. Когда с омовением было покончено, нас вывели на улицу. Во дворе было не так уж и холодно, хотя прохладный вечерний ветер пару раз заставил меня поёжиться. Нас отвели к какой-то пристройке рядом с забором. По пути к ней я заметила какую-то яму, прикрытую досками, и сразу же вспомнила, что Бен мне рассказал про питомцев Братства.

— Зачем вам упыри? — спросила я у Аманды в полный голос.

Не стоило этого делать. Прежде чем Аманда ответила на мой вопрос, одна из сестёр отвесила мне размашистую оплеуху, и пригрозила, что если я ещё хоть раз осмелюсь заговорить, то сильно пожалею об этом. Я открыла было рот, чтобы ответить, что всё поняла, но когда сестра размахнулась для нового удара, лишь энергично закивала. Садистка тут же опустила руку. Зайдя внутрь помещения, я сначала решила, что обозналась, пока не вспомнила, что имею дело с безумными фанатиками. Пристройку, которая раньше была складом или чем-то похожим, местные обитатели переоборудовали под часовню. Что-то подобное мне уже приходилось видеть в безопасной зоне, с той лишь разницей, что там её посещали вполне себе адекватные в религиозном плане люди, а не фанатики, придумавшие собственную религию. Были здесь и скамейки для прихожан как в церкви, и какие-то непонятные рисунки и символы. Был здесь и каменный алтарь, рядом с которым стоял чернокожий здоровяк в пурпурной мантии.

Я предположила, что этот здоровяк и есть отец Джошуа. Хотя я и не сказала об этом вслух, Аманда будто прочитала мои мысли, и вслух подтвердила мою догадку. Помимо Джошуа, в часовне было ещё несколько человек. Все они стояли на коленях перед своим лидером, покорно опустив головы вниз. Поочерёдно переходя от одного брата к другому, Джошуа что-то неразборчиво бормотал, вырисовывал рукой крест в воздухе, и подходил к следующему брату. Те, кого первосвященник успел «благословить», оставались стоять в той же позе, и только после того как Джошуа окрестил последнего брата в очереди, все они одновременно выпрямились. Теперь настала наша очередь предстать перед духовным лидером. Сестры подвели нас к алтарю, и заставили опуститься на колени. Отец Джошуа подошёл к первой девушке. Никаких молитв здоровяк читать не стал. Он лишь пристально смотрел на свою жертву, и мне лишь оставалось гадать о чём Джошуа думает в данный момент.

Не сказав ни слова, первосвященник перешёл к следующей девушке. Не выдержав его тяжёлый взгляд, бедняжка закрыла глаза. Следующая потенциальная жертва и вовсе уткнулась лицом в пол, и стала умолять Джошуа не выбирать её, за что одна из сестёр ударила девушку по спине. Здоровяк наконец-то проявил хоть какие-то эмоции. Сердито нахмурившись, он перевёл взгляд на сестру, осмелившуюся ударить участницу ритуала, и приказал ей немедленно покинуть часовню, что та незамедлительно сделала, прося прощения у первосвященника. Когда Джошуа остановился передо мной, я робко опустила взгляд в пол, надеясь что здоровяк мной не заинтересуется и пройдёт мимо. Разглядывая ноги Джошуа, я начала волноваться, потому что он по-прежнему стоял на месте, и не торопился переходить к следующей жертве. Подняв голову, я встретила его пристальный взгляд. Джошуа определённо что-то во мне не нравилось, но что именно, я понять не могла.

— Как тебя зовут? — неожиданно поинтересовался он.

Я упрямо стиснула зубы. То, что предыдущих трёх девушек он проигнорировал, а со мной заговорил, было плохим знаком. Затянувшуюся паузу прервала последняя претендентка — черноволосая девушка с короткими чёрными волосами и грудью второго размера.

— Да назови любое имя, дура! Ты же видишь, этот придурок всё равно не отцепится! — раздражённо бросила она.

Не знаю чего она этим добивалась, однако после нелестного отзыва в свой адрес Джошуа моментально потерял ко мне интерес, и перешёл к грубиянке.

— Что ты о нас знаешь? — спросил он.

— Только то, что вы чокнутые придурки, и что жить вам осталось недолго! Рэнди и его парни придут за мной, разнесут вашу тюрьму ко всем чертям, а баб трахнут во все дыры по несколько раз!

Я понятия не имела кто такой этот Рэнди, но почему то знала, что если Братство до него ещё не добралось, то за своей подружкой он всё равно не вернётся, если только ему жить не надоело.

— Как тебя зовут? — поинтересовался Джошуа.

— Джули. Запомни как меня зовут, придурок чернозадый, потому что...

Договорить Джули не успела. Джошуа поднял голову, посмотрел на стоявшую за Джули сестру, и коротко кивнул. Та достала шприц с каким-то лекарством, и воткнула его Джули в шею. От неожиданности и боли девушка вскрикнула. Две сестры схватили её под руки, подтащили к алтарю и опустили на пол. Джули задёргалась в конвульсиях, словно одержимая, но вскоре затихла, и перестала подавать признаки жизни. В какой-то момент мне показалось, что дрянь, которую ей вкололи, убила Джули, но это оказалось совсем не так. Едва придя в себя, Джули первым делом начала ласкать свои груди двумя руками, и тихо постанывать. Когда же правая рука Джули переместилась с груди на её клитор, стоны стали громче.

— Что с ней? — спросила я шёпотом у Аманды.

— Тише. Смотри внимательнее, — шикнула она.

Устав массировать свою киску, Джули запустила туда сразу же три пальца, и начала двигать ими в быстром темпе. Наблюдающие за сошедшей с ума девушкой братья начали снимать балахоны, под которыми не было нижнего белья. Одетым остался только Джошуа. Он смотрел на Джули, которая легла на спину, закрыла глаза, и стала работать руками ещё быстрее, с равнодушием. Когда Джули открыла глаза и увидела голых мужчин, она провела языком по губам. Как только братья обступили её с трех сторон, девушка резко поднялась и принялась за работу. Трое братьев специально стояли таким образом, чтобы мне и остальным пленницам всё было видно. Полностью заглотив член одного из братьев, Джули принялась сосать его в быстром темпе. Руки её тоже не остались без дела. Схватившись за члены двух других братьев, Джули принялась приводить их в боевую готовность.

— У этого наркотика пока нет названия. Мы сделали его сами, — запоздало пояснила Аманда.

Это многое проясняло. Препарат, который вкололи Джули, довёл её до такого сильного возбуждения, что она потеряла контроль над собой. Едва брат, член которого Джули полностью заглотила, сдавленно замычал, и резко выдернул свой агрегат, его место тут же занял другой мужчина. Сама же Джули полностью переключилась на другой член, а «новичка» принялась накачивать рукой. Наблюдать за тем, как одна девушка доставляет удовольствие сразу стольким мужикам, было одновременно омерзительно и завораживающе. Девушка, ещё совсем недавно проклинавшая своих мучителей, и обещавшая им скорую гибель, превратилась в похотливое животное. Глядя за тем, как усердно Джули работает над членами фанатиков, я прикусила нижнюю губу, почувствовав что сама начинаю возбуждаться от увиденного. Джули получала невиданное удовольствие от происходящего, хотя при этом себя не контролировала. Это была насилие скорее над её духом, нежели над телом, но даже осознание этого не делало происходящее менее завораживающим.

«Шлюха! Шлюха! Шлюха!» — услышала я в своей голове голос злой девчонки из жилого блока.

Помотав головой и с трудом отогнав наваждение, я тут же взяла себя в руки, перестав видеть в происходящем что-то привлекательное. Теперь я видела лишь гнусных похотливых лицемеров, возомнивших себя праведниками, и их лишённую воли жертву. К счастью, моё временное помешательство осталось незамеченным, т. к. всё внимание собравшихся было сосредоточено на Джули, слишком быстро переключающейся с одного члена на другой. Однако её рта и рук братьям оказалось недостаточно. Обладатель первого члена, подошёл к Джули сзади. Заметив это Джули, не выпуская члены из рук и изо рта, поспешила подняться с колен и нагнуться. И вот, её уже трахает одновременно сразу четверо, в то время как оставшиеся без дела братья стояли в сторонке, дожидаясь своей очереди. Ждать долго им не пришлось. Один из братьев, над членом которого Джули работала правой рукой, выстрелил ей спермой в щёку, и тут же отошёл в сторону, уступив место следующему фанатику в очереди.

Стерев сперму с лица тыльной стороной ладони, Джули облизала руку, и принялась накачивать новый член. Между тем брат, обрабатывающий Джули с

зади, резко вышел из её киски, и кончил Джули на спину. Проведя отстрелявшимся членом по ягодицам девушки, брат тут же отошёл в сторону и уступил место следующему в очереди. Так продолжалось довольно долго. Все как один братья спускали ей прямо в рот, и Джули с жадностью глотала сперму, не давая ни одной капли пролиться на пол. Те же, над чьими членами она работала руками, кончали Джули на лицо, грудь, шею и живот. В отличие от первого брата, кончившего Джули на спину, остальные вынимали члены только после полной разрядки, после чего подходили к девушке спереди, и давали ей возможность попробовать вкус собственной киски вперемежку с их выделениями. Когда всё было кончено, и последний из братьев заполнил киску Джули, вся испачканная в сперме девушка осталась лежать на полу. Тяжело дыша, Джули смотрела в потолок, и растирала сперму по всему телу. В этот момент она задорно улыбалась и выглядела поистине счастливой. Подошедший к Джули Джошуа пресёк все попытки добраться до своего члена, и начертил в воздухе крест. На этом ритуал очищения, суть которого я до конца не поняла, закончился. Всех девушек, за исключением Джули, взяли под руки и повели обратно, а голые братья вновь выстроились перед Джошуа, готовясь принять от своего духовного лидера очередное благословение. После того как меня вернули обратно в камеру, я, вместо того чтобы собрать одежду и начать одеваться, осталась стоять у решётки.

— Сначала я думала, что вы — безумные фанатики, но теперь вижу, что вы просто похотливые лицемеры! — проговорила я с презрением.

— Потому что ты так ничего и не поняла, — ответила Аманда без малейшего намёка на обиду.

— Так объясни мне! — потребовала я.

— Да, объясни. Мне тоже любопытно, — подал голос Бен из своей камеры.

И Аманда объяснила, вывалив на меня очередную порцию отборного бреда. Через ритуал очищения проходили только те братья, на чьих руках была кровь. Джошуа считал, что независимо от обстоятельств убийство всегда остаётся страшным грехом, избавиться от которого не поможет ни одна молитва. Во время стычек с бандитами, братья без раздумья убивали бандитов-мужчин. Но если в рядах налётчиков оказывались женщины, то их старались захватывать живыми для последующего ритуала. Братство никогда не использовало для ритуала сестёр или любых других женщин, свободно проживающих на территории тюрьмы. К своим женщинам фанатики относились исключительно уважительно. Из нескольких захваченных претенденток для проведения ритуала Джошуа выбирал одну единственную, которую считал самой порочной и испорченной. Вместе со спермой, которой её щедро одаривали братья, жертва забирала все их грехи. Полное очищение наступало после финальной молитвы. Перепачканную с ног до головы в сперме жертву, символизировавшую собой один большой сгусток зла и скверны, после ухода остальных претенденток оттаскивали на улицу и бросали в яму с упырями. Их Братство считало меньшим злом, ведь в отличие от людей взявших в руки оружие, и принявшихся убивать друг друга, упыри стали такими не по своей воле. Шокированная судьбой Джули, я резко подалась вперёд и схватилась за прутья.

— Да вы просто больные ублюдки! Это вас надо бросить на съедение упырям! Всех до единого! — выпалила я на одном дыхании.

Если бы взглядом можно было убить, то я бы умерла на месте. Не сказав ни слова, Аманда резко обернулась, и пошла прочь. Я запоздало пожалела о своей несдержанности. Не стоило говорить такое в лицо единственному человеку в тюрьме, относящемуся ко мне хорошо. Проследовав к кровати, я подобрала одежду и начала одеваться.

— Поздравляю. Раз ты всё ещё жива, стало быть, жертвой выбрали другую девку, — сказал Бен.

— Её звали Джули, бесчувственная ты скотина! — резко ответила я, надевая футболку.

— Да мне плевать как её звали! Эту ночь мы ещё переживём, но что будет дальше? Посуди сама: помимо нас, здесь полно и других пленников, которых надо кормить. Какой в этом смысл? Если чудики в балахонах считают нас отъявленными подонками, зачем нас содержать, когда намного проще выбить всю необходимую информацию силой, а потом пустить в расход?

— Хороший вопрос. Когда найдёшь на него ответ, дай мне знать, — устало проговорила я, закончив одеваться.

Хотя вопрос действительно был актуальным, ломать над ним голову сейчас я не стала. Наступит утро — тогда во всём и разберусь. С этой мыслью я легла на кровать, повернулась лицом к стене и закрыла глаза. Проснувшись посреди ночи, от того что услышала чей-то незнакомый голос, я заметила рядом с моей камерой маленького мальчика, примерно восьми лет, с шерстяным одеялом в руках.

— Мама просила передать тебе это, — сказал он, и положил одеяло на пол перед решёткой.

— Твою маму зовут Аманда? — зачем-то уточнила я, хотя ответ и так был очевиден.

Мальчик кивнул. Поблагодарив его за одеяло, я пожалела о сказанных сгоряча словах. Возможно, Братство Судного Дня и было сборищем безумцев, но даже в его рядах можно было найти хороших людей. Передав мальчику старое одеяло, от которого сильно воняла мочой, я забрала подарок Аманды, и быстро заснула.

Бен

Всю ночь меня мучали кошмары с участием чудиков в балахонах. Открыв мою камеру, они вытолкали меня на улицу, привязали к лошади, и проволокли по Пустошам, заставив прочувствовать каждую кочку и каждый камень. Когда я уже стал похож на окровавленный кусок мяса, впереди показался большой крест. На нём меня и распяли. С полученными ранами я должен был умереть сразу, но вместо этого провисел на кресте под палящим солнцем чуть ли не целую вечность, пока крест не окружило полчище упырей. Солнце тут же спряталось за тучей, крест затрещал, и сломался надвое, а я рухнул на землю, и уже через секунду меня поглотило живое море из кровожадных тварей. Из кошмара меня вывел болезненный удар ногой в бок. Открыв глаза, я увидел перед собой лысого изувера, устроившего допрос с пристрастием, вместе с двумя другими чудиками.

— Хватит дрыхнуть, урод. Пора за работу, — возвестил лысый.

Протерев глаза, я широко зевнул, и медленно поднялся с пола, на котором и проспал всю ночь. После вчерашнего допроса с пристрастием у меня болело всё тело. Повезло ещё что кости остались целы. Желание послать лысого ублюдка куда подальше было велико, но умирать так тупо мне совсем не хотелось. Мой папаша с гордостью поговаривал, что на мне всё заживает как на собаке, и в этом чёртов сукин сын действительно был прав, поэтому главной задачей на сегодня было переселить боль от побоев и дождаться момента, когда меня вернут обратно. Вместе с десятком парней и мужиков из других камер меня вывели на улицу. На дворе стояло раннее утро, поэтому кроме конвоиров и охранников у ворот мы больше никого не встретили.

Нас тут же разделили на две группы: первую вывели за ворота, а вторую доставили на ферму. Мне посчастливилось попасть в первую группу. За воротами нас уже ждали пустые вёдра с железными ручками. Нашей задачей на ближайшие пару часов стало заполнение водой из озера баков для полива грядок на ферме. И всё бы ничего, да только на полпути между озером и воротами тюрьмы стояла пара чудиков со снайперскими винтовками. Ещё трое надзирателей, но уже с дубинками, устроились рядом с водоёмом. О том, что эти парни поставлены не для красоты, я убедился на четвёртом круге, когда один из пленников, подошедших к озеру, выкинул вёдра и бросился бежать. Прежде чем получить пулю, и рухнуть мордой в землю, он успел пробежать метров 5, не больше. Ни у кого не возникло желания подойти к беглецу-неудачнику, и проверить умер ли он, или только получил серьёзную рану.

Впрочем, бедолага ещё легко отделался. Мы же таскали воду до самого обеда, и если кто-нибудь останавливался для передышки, троица с дубинками делала из него отбивную. Когда избиение заканчивалось, у избитых, коих набралось три человека, не хватало сил даже просто подняться на ноги. Их даже не отволакивали в сторонку, а просто оставляли валяться на дороге, в качестве ещё одного примера для всех остальных. Днём, когда один из баков всё же удалось заполнить, группы поменялись местами. Перед этим нам даже предоставили десятиминутный перерыв, и дали поесть. Нашим обедом была безвкусная каша, по виду напоминающая сперму. Один болван начал возмущаться, и требовать нормальной еды, а когда получил отказ, швырнул тарелку с кашей в лицо женщины, которая ему это принесла. Не знаю что чувствовали остальные, но мне было совсем не жаль этого идиота. Незачем выпендриваться перед чудиками, которые этого совсем не оценят. Отказавшись от еды, болван сам стал едой.

Двое крепких фанатиков сначала как следует его отделали, а потом швырнули в яму с упырями. Понявший свою ошибку грубиян кричал громко, но не долго. Критиковать трапезу больше никто не посмел. После обеда нам вручили грабли и лопаты, и почти до самого заката мы ковырялись в земле под палящим солнцем. Как и в случае с водой, передышки здесь не приветствовались. Утопая в собственном поту, я украдкой поглядывал за нашими надзирателями.

— Ты лучше на них не пялься. Они этого не любят, — неожиданно заговорил мой сосед, вскапывающий соседнюю грядку.

Вышедший из здания тюрьмы лысый чудик сердито посмотрел на меня. Несмотря на усталость, я принялся копать быстрее. Лысый ничего не сказал, и просто прошёл мимо.

— Давно ты здесь? — поинтересовался я.

— Пятый день. Если всё так пойдёт и дальше, до конца недели я не доживу, — поворчал сосед.

— Может на то и расчёт? Заставить нас пахать как проклятых, чтобы мы сдохли? — предположил я.

— Не уверен. Вчера работали не мы, а местные. Правда их никто не заставлял горбатиться до седьмого пота, и не колошматил за долгие паузы. Для них это просто работа на совесть без каких-либо ограничений.

Довод соседа не убедил меня до конца. То, что чудики ввели смены, значило только то, что как следует обработать землю, и собрать хороший урожай для них важнее, чем угробить пару-тройку пленников. Впрочем, одно другому не мешало. Продолжив работу, я попытался понять как далеко эти гады зайдут в своём стремлении извести пленников, и как долго мне ещё орудовать этой чёртовой лопатой. Нас доставили обратно в камеры только после заката, однако за час до окончания произошло кое-что интересное. Эмма, про которую я уже успел позабыть, как ни в чём ни бывало вышла на улицу, и стала свободно разгуливать по двору, где вовсю носились местные детишки. Правда прогуливалась рыжая не одна, а в сопровождении той самой страшной бабы со шрамом, которая прошлым вечером повела её на ритуал, а точнее на оргию.

Эмма нерешительно посмотрела сначала на меня, потом на последовавших в её сторону надзирателей. Их не слишком обрадовал тот факт, что пленница свободно разгуливает по двору тюрьмы, однако после длинного разговора на повышенных тонах со страшной бабой (из-за уродливого шрама я окрестил её «меченой»), надзиратели вернулись обратно. Угадать, о чём шёл разговор, не составило труда. Меченая на короткое время выпустила рыжую из камеры под свою ответственность, дав ей возможность немного погулять по двору и подышать свежим воздухом. Понятия не имею как Эмма её уговорила, особенно после сказанных сгоряча пожеланий о смерти всех здешних обитателей, но это сработала. По каким-то непонятным причинам рыжая имела на неё определённое влияние, и этим следовало воспользоваться. Поговорить с Эммой мне удалось только после того, как нас вернули обратно в камеры. Дождавшись, пока меченая принесёт нам ужин, и уйдёт, я спросил у Эммы:

— Как тебе это удалось?

— Что удалось? — не поняла рыжая.

— Не прикидывайся дурой! Как ты уговорила эту крокодилицу отвести тебя на прогулку?

— Никак. Аманда заметили как здесь душно, и сама предложила мне немного прогуляться, — ответила рыжая.

Несмотря на усталость и голод, слова Эммы заметно улучшили моё настроение. Всё складывалось гораздо лучше чем я думал.

— Поправь меня, если я что-то неправильно понял. Ты вьешь верёвки из этой крокодилицы, даже не прикладывая для этого особых усилий. Как у тебя это выходит? Делаешь грустные кошачьи глаза? Или рыдаешь как ребёнок?

Эмма какое-то время молчала, по всей видимости, обдумывая мои слова.

— Я понимаю к чему ты клонишь. Но если думаешь, что мне удастся уговорить Аманду устроить для нас побег, то забудь об этом. Ничего не выйдет, — сказала Эмма, правильно истолковав мои намерения.

— Хорошо, допустим. Но можно сделать и по-другому. Соблазни её, и убеди открыть камеру.

— Соблазнить? Ты что совсем рехнулся?!

— Понимаю, для тебя это новый опыт, но ничего страшного в этом нет. Убеди её, что тебе нравятся исключительно женщины в возрасте, и подкрепи слова делом. Ни одна страшила, какой бы ханжой она не была, не откажется, чтобы её как следует отлизала молоденькая девчонка.

— Да неужели? Раз такой умный, может сам тогда ей это и предложишь?

— Она может и редкостная страшила, но уж точно не полная дура. Если я начну сыпать комплиментами по поводу её внешности, она сразу же поймёт, что дело нечистое. Ты же — совсем другое дело. Тебе она пока доверяет. Скоро она вернётся, чтобы забрать пустые тарелки. Скажи, что очень признательна за всё то хорошее, что она для тебя сделала, и готова её за это отблагодарить. Поверь мне на слово — язык и губы после этого у тебя не отвалятся.

— Я не буду этого делать! Сколько раз мне это повторить, чтобы до тебя дошло? — продолжала упорствовать Эмма.

Я закрыл глаза, и мысленно досчитал до десяти.

«Спокойно, приятель, спокойно. Если ты сейчас сорвёшься на этой дуре, то она обидится и не станет ничего делать. Тогда нам обоим точно конец», — попытался успокоиться я.

Давить на рыжую не имело смысла, поэтому следовало сделать так, чтобы она сама поняла, что сделать как я говорю — это единственный шанс выбраться из этой чёртовой тюрьмы уже сегодня. Помассировав виски, и полностью успокоившись, я стал подыскивать нужные слова.

— Страшила говорила, что ритуал очищения проходят только те «крестоносцы», на чьих руках есть кровь. Между прочим, сегодня они прикончили как минимум парочку пленников. Как думаешь, скольких ещё людей им надо убить, чтобы набрать нужное количество призовых очков для очередной оргии? — задал я каверзный вопрос.

— Не знаю. Аманда не уточняла про количество жертв, — ответила Эмма.

В её голосе я уловил едва заметные нотки растерянности.

— Вчера тебе очень повезло, но в другой раз всё может закончиться плачевно. Неважно сколько у тебя будет попыток в этой чёртовой лотерее. Хочешь ты того или нет, но рано или поздно чернозадый выберет тебя, и твоя крокодилица ничего не сможет с этим поделать! — продолжил я с нажимом.

Ответа не последовало. По всей видимости, до рыжей наконец-то начало доходить, что в этих стенах кроме жёсткой групповухи и смерти в зубах упырей ей больше ничего не светит.

— Когда дело касается выживания, все способы хороши. Даже если брезгуешь, даже если противно и мерзко. Но если ты надеешься, что кто-нибудь прикончит всех этих фанатиков, вызволит пленников, а тюрьму сравняет с землёй, то я напрасно сотрясаю воздух. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, так что перестань надеяться на чудо, подними свою тощую задницу, и сделай что-нибудь полезное, пока не стало слишком поздно! — выпалил я на одном дыхании.

Затянувшееся молчание не позволило определить какое впечатление моя тирада произвела на Эмму. Однако интуиция подсказывала, что рыжая сделает всё как надо, или хотя бы попытается. Я неплохо изучил Эмму, и был практически уверен, что независимо от того, сколько тараканов живёт у неё в голове, руки она не опустит. Ни в этом случае.

— Допустим, я смогу обмануть Аманду, и уговорю её выпустить меня из камеры. Что потом? — наконец-то нарушила тишину Эмма.

— Найдите укромное местечко для обжимания и приступайте к делу. Для тебя это в новинку, но ты быстро учишься, поэтому особых проблем возникнуть не должно. Во время процесса или после найди способ вырубить её, затем вернись и открой мою камеру. А ещё лучше открой все камеры в этом блоке. Тогда начнётся полная неразбериха, и нам проще будет уйти. Справишься?

Эмма ничего не ответила, но мне и не нужен был её ответ. Конечно же рыжая справится. Иначе и быть не может!

Эмма

Слова Бена не стали для меня откровением. Ещё перед прогулкой во дворе я спросила у Аманды, есть ли у меня шанс присоединиться к Братству, но получила категоричный отказ. Отец Джошуа и его чокнутая паства ничего обо мне не знали, но уже успели заклеймить меня как закоренелую грешницу. Я знала, что из тюрьмы надо бежать, и чем скорее, тем лучше, но способ, который предложил Бен, мне совсем не нравился. Поужинав, хорошенько обдумав слова, и не придумав ничего дельного, я решила действовать по обстановке.

Аманда вернулась после наступления темноты, и принялась собирать пустые тарелки. Как только она приблизилась к моей камере, я подошла к решётке.

— Не хочу показаться назойливой, но не могла бы ты снова вывести меня на прогулку? — поинтересовалась я.

— Извини, не могу. У меня и так...

— Пожалуйста! Для меня это очень важно! Хотя бы на 5 минут! — взмолилась я.

Колебалась Аманда недолго.

— Ладно, попробую, — смилостивилась она, забирая пустую тарелку, оставленную мной перед решёткой.

После её ухода Бен скупо похвалил меня и попытался вкратце объяснить что нужно сделать, чтобы Аманда совсем потеряла голову, а вместе с ней и бдительность. На мой наивный вопрос, откуда он всё это знает, Бен с усмешкой ответил, что самым лучшим самоучителем до катастрофы, неважно в какой области, был Интернет. Вернувшаяся с ключом Аманда открыла камеру и повела меня на улицу через жилой блок. И если во время шествия на ритуал очищения все обитатели вышли поглазеть на мой позор, то сейчас, когда рядом со мной была Аманда, на меня мало кто обращал внимания. Выйдя на улицу, мы отошли подальше от тюрьмы.

— Ну давай, рассказывай. Почему для тебя было так важно выбраться из камеры? — неожиданно потребовала Аманда.

Её вопрос не застал меня врасплох, потому что ответ я давно подготовила. Но чтобы он прозвучал убедительнее, я обняла Аманду, и страстно поцеловала в губы. Аманда резко меня оттолкнула, и с опаской посмотрела по сторонам.

— С ума сошла?! Что это только что было? — потребовала ответа она.

— Об этом не знает даже Бен. Дело в том, что когда мне исполнилось 14, меня избили и изнасиловали трое парней, которых я знала практически с рождения, и которые были мне как братья, — проговорила я грустным голосом.

Взгляд Аманды смягчился.

— Мне жаль. Иногда даже самые близкие люди превращаются в животных.

— Я понимала это тогда, и понимаю сейчас, но мне от этого не легче. Каждый раз, когда меня касается мужчина, мне становится плохо и страшно. Я знаю, что это противоестественно, но ничего не могу с собой поделать. Если бы вчера отец Джошуа выбрал меня, у меня бы просто сердце остановилось от страха, и даже ваш чудодейственный препарат ничего бы не изменил. С женщинами всё по-другому.

Поверив в мою ложь, и правильно истолковав намёки, Аманда ещё раз огляделась, и приказала идти за ней. Как только она повернулась ко мне спиной, мой взгляд упал на тяжёлый камень, лежавший буквально у меня под ногами. Всего один удар — и я свободна. Быстро подобрав камень, и нагнав ушедшую вперёд Аманду, я не смогла заставить себя так поступить с ней. Даже то, что я обманула Аманду и сыграла на её жалости, заставляло меня чувствовать себя виноватой. Чего уж там говорить про предательский удар сзади, который мог лишить Аманду жизни. К тому же в этом плане быстро обнаружился второй изъян — Бен. Каким бы гадом он не был, оставлять его здесь было нельзя, ведь после моего исчезновения он будет первым, на ком Братство отыграется за мой побег.

— Вот и вся импровизация, — тихо проворчала я, а затем незаметно выбросила камень.

Когда мы пришли в часовню, в которой проходил ритуал очищения, Аманда плотно закрыла за собой дверь.

— Спасибо за доверие, но не вздумай больше никому об этом рассказывать, если не хочешь чтобы тебя казнили. Отец Джошуа считает таких как мы ошибкой природы.

— Как мы? — несказанно удивилась я.

Аманда кивнула и пошла к алтарю. Я незамедлительно последовала за ней.

— Но у тебя же есть сын! — поспешила напомнить я. — Если тебе не нравятся мужчины...

Аманда тяжело вздохнула, и присела на пол перед алтарём.

— Джош — мой приёмный сын, а не родной. Тебе не повезло с парнями, а мне не повезло с мужем. Те n лет, что мы прожили вместе, были сущим адом. Сначала я думала, что Марк чересчур раздражительный и вспыльчивый, а потом поняла, что он просто псих. Опасаясь за свою жизнь, я сбежала от мужа, но он нашёл меня, — стала рассказывать она.

Я наклонилась, и провела рукой по щеке Аманды, которую пересекал глубокий шрам.

— Это его работа? — осторожно поинтересовалась я.

— Его. И не только эта, — сказала Аманда, и начала расстёгивать пуговицы на своей рубашке.

Как оказалось, шрам на щеке был не единственной отметиной, доставшейся Аманде от мужа. На её животе и спине я увидела ещё несколько шрамом, только старых и зарубцевавшихся.

— Полицейские вломились в наш дом и задержали этого ублюдка в тот самый момент, когда он пытался выжечь клеймо у меня на лбу. Меня госпитализировали, а Марка после недолгих обследований заперли в психушке. Пока я лежала в больнице, за мной приглядывала молодая медсестра по имени Линда. Именно благодаря ей я вернулась к жизни.

Закончив свою исповедь, Аманда ласково погладила меня по голове, сказала, что я очень похожа на Линду, а затем робко поцеловала в щёку. Печальная история Аманды меня обезоружила, однако сейчас на кону была не только моя жизнь, но и жизнь Бена. Поэтому когда Аманда попыталась отстраниться, я тут же её обняла, привлекла к себе и поцеловала в губы. Вспомнив о наставлениях Бена, и поспешив скрыть неловкость, я первой прервала поцелуй, а затем приблизила голову к груди Аманды. Обведя правый сосок языком по кругу, я взяла его в рот и начала нежно посасывать. Думая о том, что именно сейчас мне бы не помешала бутылочка с пойлом от Фреда, я стала легонько покусывать сосок. На вторую грудь я переключилась только после того, как услышала первый тихий стон Аманды. Деликатно и неназойливо отлепив меня от себя, Аманда поцеловала меня в губы, а затем мы поднялись с пола. Усадив меня прямо на алтарь, Аманда принялась расстёгивать молнию на моих штанах. Сняв их с меня, Аманда наклонилась, и развела мои ноги в разные стороны. Когда её язык коснулся моей киски, по моему телу будто пробежала электрический разряд, тем более одним прикосновением всё не ограничилось. Немного поработав с окрестностями, Аманда стала тщательно вылизывать мою дырочку. Её язык проникал так глубоко, насколько это было возможно. Предполагалось, что самоконтроль потеряет Аманда, которой весь этот процесс доставлял не меньше, а может быть даже и больше удовольствия, чем мне. На деле всё вышло с точностью наоборот. То, что она делала со мной, описать словами было невозможно. Боясь, что Аманда может прерваться, я прижала её голову к своей промежности, и не отпускала до тех пор, пока мои стоны не переросли в крики. Опасаясь, что нас может кто-нибудь услышать, я легла на алтарь, и прикрыла рот руками. В скором времени меня накрыл настолько сильный оргазм, что я едва не потеряла сознание от наслаждения. Я была полна решимости доставить Аманде не меньшее удовольствие, чем она доставила мне, поэтому как только мы поменялись местами, я тут же опустилась перед Амандой на колени, и стала торопливо стаскивать с неё юбку, из кармана которой выпал складной нож.

— Так-так-так. Ну и что тут у нас? — раздался позади мужской голос.

Я вздрогнула, резко обернулась, и увидела того самого лысого мужика, который пытал Бена.

— Повезло так повезло. Искал одну шлюху, а нашёл сразу двух, — проговорил он с презрением, и быстрым шагом пошёл нам навстречу.

Я резко выпрямилась и поспешила надеть штаны. Аманда поправила юбку, встала со стола, и вышла вперёд меня.

— Пожалуйста, Скотт, не рассказывай об этом Джошуа. Во всём виновата я, а не она! — взмолилась она.

Лысого её мольбы не тронули, а наоборот, разозлили. Ударив Аманду наотмашь по лицу, Скотт оттолкнул её в сторону. Видя недобрый огонёк ярости в его глазах, я попыталась проскочить мимо, однако Скотт схватил меня за руку, и швырнул на алтарь. Когда его руки сомкнулись на моей шее, мои глаза расширились от ужаса.

— Ты осквернила наше святилище, шлюха! — буквально прорычал усиливший хватку фанатик.

Теряя драгоценный кислород, а вместе с ним и силы, я безуспешно пыталась дотянуться пальцами до глаз душителя. Перед глазами всё поплыло, и когда я уже попрощалась с жизнью, подбежавшая к душителю Аманда ударила его в бок подобранным с пола ножом. Один удар не прикончил душителя, но заставил его переключить своё внимание с меня на Аманду. Едва раненный фанатик повернулся лицом к моей спасительнице, последовал новый удар, на этот раз в живот. Вполне возможно, в этот момент Аманда вспомнила своего мужа-изверга, потому что в следующую секунду она начала наносить один удар за другим, и что-то выкрикивать. Скатившись с алтаря на пол, я принялась восстанавливать дыхание и массировать шею. Как только мёртвый Скотт упал рядом со мной, я с опаской посмотрела на Аманду. Её руки полностью были перепачканы кровью, а отсутствующий взгляд подсказал, что мысленно Аманда сейчас находится в каком-то другом месте. Стараясь не делать резких движений, я медленно протянула руку, и осторожно вытащила нож из рук Аманды. Внезапно Аманда как подкошенная рухнула на колени, и начала рыдать.

— Прости меня, Джош! Прости меня, мой мальчик! — сквозь слёзы бормотала женщина, разрушившая свою жизнь ради моей.

Бежать отсюда как можно быстрее — именно такой была моя первая мысль. Вместо этого я наклонилась рядом с Амандой, и убрала окровавленные руки от её лица.

— Успокойся, Аманда, для тебя не всё потеряно, — попыталась я успокоить рыдающую женщину.

Аманда резко оттолкнула меня от себя, и я неуклюже шмякнулась на пятую точку.

— Джошуа никогда мне этого не простит! Меня и моего мальчика казнят! — прокричала она.

— Не казнят, если ты свалишь всё на меня, и убедишь всех, что это именно он привёл меня сюда, а не ты.

Гнев в глазах Аманды сменился растерянностью.

— Но тогда казнят тебя, — растерянно проговорила она.

— Не смогут, потому что к утру я уже буду далеко отсюда. Помоги мне и моему другу сбежать. Я знаю, ты можешь это сделать. Если не ради нас, то хотя бы ради своего сына.

Стоило мне упомянуть Джоша, как Аманда вновь вышла от себя. Осыпая меня проклятиями, и сожалея о том, что во время ритуала выбрали ни меня, Аманда в скором времени всё же успокоилась. Посмотрев сначала на свои руки, а затем на покойника, Аманда поднялась с колен, и объявила своё решение.

Бен

О том, что затея с побегом провалилась, я понял сразу, едва увидел лысого выродка, зашедшего в наш блок. Непонятно что именно этот ублюдок здесь забыл, но проходя мимо камеры Эммы, лысый сразу заметил что её там нет.

— Что за чёрт? — выругнулся он, и подошёл к решётке моей камеры. — Где она?

— Кто? — попытался включить дурачка я.

— Рыжая потаскушка! Где она?

— У себя. Где же ей ещё быть?

Лысый попытался врезать мне ногой через решётку, однако я вовремя отскочил назад.

— Признавайся где эта шлюха, или я тебе руки отрежу! — совсем завёлся лысый.

— А ты под кроватью посмотри или в унитазе. Вдруг она туда забилась, — не удержался я.

— Чёртово отродье! — процедил лысый сквозь зубы, и помчался прочь, потеряв ко мне интерес.

«Ну вот и всё. Сейчас этот ублюдок поднимет по тревоге всех своих дружков», — мелькнула в моей голове не самая оптимистичная мысль.

Я понимал, что ничего не могу изменить, но всё равно попытался вышибить дверь камеры. Отбив всю ногу, и поняв всю тщетность моих поползновений, я опустился на пол, прижался спиной к стене, и стал думать что делать дальше, но ничего толкового так и не придумал. Спустя минут 15 к моей камере подошёл какой-то коротышка в балахоне, который был ему слишком велик. Достав связку ключей, коротышка начал ковыряться в замке, подбирая нужный ключ. И хотя лица коротышки не было видно из-за надетого на голову капюшона, догадаться кто прятался под балахоном было не трудно.

— Рыжая? — на всякий случай уточнил я.

Эмма подняла голову, сердито посмотрела на меня, приложила палец к губам, и продолжила ковыряться в замке. С седьмой попытки она всё же нашла нужный ключ, и открыла мою камеру.

«Не такая уж ты и безнадёжная дура!» — подумал я, поднимаясь с пола.

— У нас мало времени. Без маскировки тебе нельзя соваться в соседний блок — тебя там сразу узнают. Единственный способ незамеченным выбраться на улицу — через кухню, — начал инструктировать меня Эмма.

Затем она объяснила как добраться до кухни. Для этого следовало подняться по лестнице наверх, сделать пару поворотов направо, обойти жилой блок, а затем идти прямо и не сворачивать. На мой вопрос, откуда она всё это знает, рыжая отвечать не стала. Договорившись встретиться на улице, мы разошлись в разные стороны: Эмма пошла напрямик через жилой блок, практически не рискуя быть узнанной, а я направился к лестнице. Сделав крюк и ни с кем не столкнувшись, я спустился на первый этаж и беспрепятственно добрался до столовой. Приоткрыв дверь столовой, я наткнулся на одного из фанатиков. Мужик в балахоне сидел за столом и большой ложкой уплетал холодную кашу прямо из кастрюли. Заметив меня, он резко вскочил с места. Медленно повернув голову в сторону, я заметил лежащую рядом с краном доску для разделки мяса с воткнутым в неё тесаком.

Перехватив мой взгляд, чудик перемахнул через стол и помчался к доске, однако я оказался проворнее. Выхватив тесак из доски, я встретил мчащегося на меня противника ударом ногой в живот, а после того как он согнулся, широко замахнулся и вонзил ему тесак прямо в лоб. Фанатик дёрнулся, и рухнул к моим ногам. Не став выдёргивать тесак из его головы, я перешагнул через тело фанатика, и быстрым шагом пошёл к окну. Открыв его, и выбравшись на улицу, я отыскал Эмму рядом с фермой. На рыжей по-прежнему висел мешковатый балахон, а в руках она держала тот самый чемодан, который мы с большим трудом добыли в Чистилище. Не став спрашивать как ей удалось добыть чемодан, я поспешил забрать его у Эммы, и сделал то, чего любой здравомыслящий человек не стал бы делать. Положив чемодан на землю, и сказав рыжей на всякий случай отойти, я мысленно досчитал до трёх, а затем резко открыл его, ожидая что мне в лицо тут же ударит какой-нибудь смертоносный газ. Ничего подобного не произошло.

В чемодане я обнаружил два десятка капсул с какой-то серой жижей. Каждая капсула была размером примерно с большой смартфон, и на каждую из них была наклеена наклейка со значком биологической опасности. Покрутив в руках одну из таких капсул, я понял как ей распорядиться. Я понятия не имел что это за жижа, но значок биологической опасности был изображён на этикетках явно не для красоты. Если открыть парочку капсул и вылить их содержимое в бак с водой для полива грядок на ферме, то следующий урожай, который соберут чудики, станет для них последним. Решив воплотить

план возмездия, я закрыл чемодан, и пошёл в сторону баков, однако рыжая преградила мне дорогу.

— Ворота в другой стороне, — напомнила она.

— Вот и иди к ним. Я присоединюсь к тебе через...

Сработавшая сирена не дала мне договорить. По всей видимости ещё один любитель жрать общие припасы втихаря забрёл на кухню посреди ночи, увидел своего собрата с тесаком в башке, и поднял тревогу. А ведь всё так удачно складывалось!

— Не знаю что ты там задумал, но мы больше не можем здесь оставаться! — шикнула на меня Эмма, и побежала к воротам.

Немного пожалев об упущенной возможности, я побежал вслед за ней. Стараясь держаться подальше от наблюдательных вышек, мы добрались до ворот, которые охранял один единственный боец, подобраться незамеченным к которому было практически невозможно. Спрятавшись за старым бесколёсным фургоном с грязным бельём из прачечной, я стал думать как миновать часового.

— Сделай вид что тебе очень плохо, и желательно поубедительнее! — коротко объяснил я, и не дав времени на раздумье, вытолкал Эмму из-за фургона.

Строгий окрик дал мне понять, что охранник заметил рыжую. Обойдя фургон с другой стороны, я увидел как Эмма сделала несколько шагов навстречу часовому, а затем упала на землю. Часовой какое-то время смотрел на неё как идиот, решаясь как поступить, но в конечном счёте сделал именно так, как я и рассчитывал. Подбежав к Эмме, он попытался привести её в чувство. Подобрав с земли камешек потяжелее, я подкрался к ничего не подозревавшему часовому сзади, и приложил его по башке. Выбравшись из-под рухнувшего на неё чудика, рыжая побежала к воротам. Я же взял чудика за руки, оттащил за фургон, и подобрал чемодан. Когда я протиснулся через слегка приоткрытые рыжей ворота, Эмма уже успела скинуть с себя балахон.

— Молодец, рыжая, отлично сработала, — похвалил я Эмму.

Вместо ничего не значащего «спасибо» в ответ, рыжая потребовала отдать ей чемодан.

— Отдам, но чуть позже, — ответил я, и быстрым шагом пошёл прочь от ворот.

Вариант с отравлением воды в баках осуществить не удалось, но ещё оставалось озеро. Перейдя с быстрого шага на бег, я добрался до водоёма. Бегло осмотревшись, я присел на корточки, открыл чемодан, и достал одну капсулу.

— Что ты задумал? — услышал я позади встревоженный голос последовавшей за мной Эммы.

— Иди вперёд. Я скоро тебя догоню, — отмахнулся я от рыжей, словно от назойливой мухи.

Осторожно вскрыв капсулу, я капнул каплю серой жижи в воду. Вода, как мне показалось, цвет не изменила, однако я на это и не рассчитывал. Напротив, так было гораздо лучше. Вместо того чтобы последовать моему совету, рыжая приблизилась ко мне и потребовала объяснений.

— Не знаю что это за серая дрянь, но урожай она этим ублюдкам точно подпортит. А если они ещё и используют её для мытья или приготовления какого-нибудь супчика, а они используют, то массовое отравление с летальным исходом им гарантировано! — проговорил я со злорадством.

— Может не стоит? — проговорила Эмма с опаской.

— Ещё как стоит. Не знаю как ты, но я не привык уходить по-английски. Эти ублюдки вряд ли просто так позволят нам уйти, но после массового отравления им точно станет не до нас, — ответил я, готовясь вылить всё содержимое капсулы в воду.

— Не смей! — воскликнула рыжая не своим голосом, а затем набросилась на меня и попыталась вырвать капсулу из моих рук.

От неожиданности я едва не выронил капсулу себе под ноги. С трудом поборов желание как следует врезать обезумевшей идиотке, я резко оттолкнул её от себя. Эмма отлетела назад и неуклюже шмякнулась на землю, но тут же резко вскочила и выхватила из-за пояса непонятно откуда взявшийся пистолет. Раздражение сменилось растерянностью.

— Совсем что ли рехнулась? Ты сама-то хоть понимаешь что творишь? — спросил я с опаской.

— Понимаю. Закрой капсулу и убери её обратно в чемодан! — приказала она с решительностью в голосе.

— Да брось, рыжая! Неужели мы будем...

— Будем! — повысила голос Эмма, и сделала предупредительный выстрел в воздух.

Вернее попыталась сделать, но выстрела не последовало, потому что рыжая забыла снять оружие с предохранителя. Я попытался было накинуться на Эмму и выбить оружие у неё из рук, однако рыжая мгновенно поняла свою ошибку. Быстро сняв оружие с предохранителя, она поспешила увеличить дистанцию между нами, и сделала несколько шагов назад.

— Я понимаю, тебе не терпится отыграться за избиение, но никого травить мы не будем! — проговорила она с нажимом.

— Это ещё почему? — процедил я сквозь зубы.

— Потому что не все они чокнутые придурки. Среди них есть и нормальные люди. К тому же в тюрьме живут и дети. Ты и их хочешь отравить?

— Не заговаривай мне зубы, идиотка. То, что в паршивое стадо затесалась пара-тройка нормальных овец, ничего не меняет. А из детей, выращенных под присмотром больных выродков, могут вырасти только такие же больные выродки и никто другой!

Во взгляде Эммы появилась нерешительность, но только на пару секунд.

— Может быть ты и прав. Но даже если и так, я не дам тебе их отравить. Аманда уже заглядывала в чемодан. Она не хотела чтобы эта дрянь находилась в руках Братства, и отдала чемодан мне.

— И что с того? — спросил я, теряя терпение.

— Ты меня вообще слышишь? Это она раздобыла ключи от камер и отдала мне чемодан. Лишь благодаря Аманде мы оттуда выбрались. Я пообещала ей, что...

— Да плевать мне что ты там кому-то наплела! Я никому ничего не обещал! — резко перебил я Эмму, повернулся лицом к воде и размахнулся для броска.

Я до последнего не верил, что после всего, что произошло в этой чёртовой тюрьме, Эмма осмелится нажать на курок и пристрелить меня. Однако выстрел всё же прозвучал. Когда мою правую ногу будто обожгло огнём, я выронил капсулу. Капсула упала на землю и разбилась.

— Чёрт! Что ты наделала, идиотка?! — яростно прокричал я, прижимая руку к ране.

— Я тебя предупреждала! — воскликнула Эмма, а затем подобрала и закрыла чемодан с капсулами.

В этот момент я увидел как открываются тюремные ворота.

— Поздравляю, дура безмозглая! Ты нас выдала! — процедил я сквозь зубы.

Эмма посмотрела сначала на ворота, а потом на меня.

— Извини, но ты сам меня вынудил! — сказала она на прощание, сорвалась с места и побежала прочь от водоёма.

Чокнутые монахи заметили Эмму и открыли по ней огонь. Рыжая не глядя сделала несколько ответных выстрелов, и побежала быстрее. Я же вместо того чтобы последовать её примеру, и попытаться удрать от чудиков, рухнул на землю. Осколки от разбитой капсулы впились в мою ладонь. Несколько капель серой жижи тут же впитались в мою кожу, и я едва смог сдержать крик боли. Ощущения были такими, будто я только что сунул руку в костёр. Стараясь не обращать внимания на боль, я пополз к ближайшему укрытию, коим оказался небольшой холм. Происходи всё это при свете дня, чудики сразу бы меня заметили, но в условиях плохой видимости всё их внимание было сосредоточено на убегающей девчонке, что давало мне шанс остаться незамеченным.

Стараясь не обращать внимания на дикую боль в простреленной ноге, я полз вперёд так быстро как только мог. Рыжая по-прежнему продолжала отвлекать преследователей на себя, уменьшая свои шансы на спасение, и увеличивая мои. Я точно знал, что если монахи меня поймают, то я не раз пожалею о том, что рыжая прострелила мне ногу, а не голову, потому что быстрая и безболезненная смерть мне явно не грозила. Добравшись до укрытия, я перекатился на бок, и исчез из поля зрения чудиков в балахонах. Не рискнув приподняться, я лежал на холодной земле, затаив дыхание, и уткнувшись лицом в землю. Лишь после того как увлечённые погоней монахи промчались мимо, я вздохнул с облегчением, перевернулся на спину, и принялся восстанавливать дыхание. Когда они достигли озера, я осмелился подняться на ноги и побрёл в противоположную сторону. Каждый шаг отдавался болью в прострелянной ноге, от чего желание придушить Эмму росло с каждой секундой. Одно хорошо — пуля прошла навылет, и вытаскивать её мне не придётся. Отойдя от стен тюрьмы на значительное расстояние, я присел на землю, оторвал клок от штанины, и принялся перевязывать рану. Потуже затянув повязку, я смог остановить кровотечение.

Отдохнув несколько минут, я поднялся на ноги и пошёл дальше. Первым делом нужно было найти место для ночлега и передохнуть. В этом мне мог помочь Фред, однако я понимал, что отрублюсь раньше, чем доберусь до его лачуги. Вторым вариантом был брошенный лагерь в горах, однако там меня будут искать если не в первую очередь, то во вторую. За неимением других вариантов, я всё же решил рискнуть, и побрёл к лагерю. Желание выжить во что бы то ни стало, а потом найти Эмму, придавало мне сил. И плевать какая навязчивая идея пришла в голову рыжей идиотке. Как только я отыщу эту гадину, она проклянёт тот день когда мы встретились!

КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ