Где находится голова хвоста ч.2

Ушли курить. А поезд тем временем подъезжал к Нижнему Тагилу.

Поезд стоял минут тридцать. Погуляли по платформе. Объявили об отправке, и мы вернулись в вагон. Зашли в купе. Вика, вопреки моим ожиданиям, не спала. Смотрела в окно. Поезд в это время двигался в восточном направлении, и северный горизонт был светел. Совсем недавно Земля пережила дни летнего солнцестояния. Небо отсвечивало полярное лето, которое было где-то там, далеко за горизонтом. Молчали какое-то время.

Первая заговорила Вика. Её общительность и непринуждённость в поведении раскрылась сразу, как только она сказала, что работает заведующей клубом. У неё культпросветовское образование. Играет на баяне и пианино. Пишет стихи и сценарии праздников. На каждый Новый год для детишек всегда новый спектакль с участием всё тех же новогодних персонажей.

— А ты замужем?- спросил «не косеющий» Сергей, хотя выпил он уже прилично.

— Была не долго. Детей не успели завести. Мужу не нравилась моя работа. Я плюнула на всё и уехала на север. За длинным рублём, - Вика расплылась в улыбке и запела, - А я еду, а я еду за деньгами. За туманом только едут дураки. Она залилась таким заразительным смехом, что мы тоже от души похохотали.

После мастерски исполненного куплета, хорошо поставленным голосом, у меня развеялись сомнения, что Вика настоящий культпросветовец.

Начали пытать меня. А что я? Студент. Сказал, что служил в армии. Восстановился и продолжаю своё образование. Что буду инженером-электриком.

— Не женатый, похоже, - с ехидцей вставила Вика, - девушка то хоть есть?

Что я мог возразить? Сразу перед глазами встал образ Ирины. После того конфуза, когда не узнал Ирину через год, теперь мой мозг чётко отрисовывал её образ. Стало грустно. Грустно от того, что наши отношения, которые стали обычной перепиской, почти прервались. Я уже не ждал писем.

Рассказывать о неудачах с девушками совсем не хотелось.

— Ну не желаешь, можешь не отвечать. Ясно с тобой. Претендент в вечные холостяки, - без иронии сказала Вика, - а парень, вроде, видный.

Сергей ещё налил по чуть-чуть. Выпили и смачно закусили бутербродами с икрой. В банке оставалось почти половина. Вика спохватилась.

— Сергей, убирай свои рыбьи яйца. А то до дому не довезёшь, - забеспокоилась Вика.

— Ешьте ребята. У меня ещё два литра. Да и прошлогодняя она, с прошлой путины. Пусть людям достанется, чем пропадёт. Жарко в вагоне. Довести бы до дома.

Сергей вдруг переключился на поездку к брату на Дальний Восток. Я не особо слушал его. В голове воспоминание о возвращении из армии и Ирина, с которой я познакомился тогда. Вот и сейчас, как тогда в мае 1980, стук колёс, ритмичное покачивание вагона. Сумерки за окном. Но нет рядом Ирины. Нет той девочки, в которую я незаметно для себя влюбился за время дороги. А когда Ирина сошла в Перми, до меня дошло, что ушёл от меня нужный и желанный мне человек. Сейчас, если и сожалею о чём-то из прошедших лет, так только о том, что не набрался тогда смелости выйти вместе с Ириной. Может, конечно, и прогнала бы меня, увяжись я за ней.

А Сергей продолжал рассказ о своей дальней дороге. Где-то в душе я завидовал ему. Проехать пол страны поездом, не каждому в жизни удаётся. А путешествие по железной дороге на такое расстояние - романтика.

Поезд подъезжал к станции Гороблагодатская.

После этой станции развилка дорог. Наш поезд повернёт на восток и направится в сторону Серова. А если ехать на север, то следующая станция называется Азиатская. Через 25 км будет станция Европейская. Это уже территория Пермской области. Это теперь стали называть Пермский край. Где-то между этими станциями пролегает невидимая граница между Европой и Азией.

Необычайно красива дорога в тех краях. Леса и горы. Больших рек нет. Но мостики через мелкие речушки встречаются часто. Меж гор заболоченное пространство.

Поезд сбавлял ход. Замелькали всполохи ещё редких ночных огней приближающегося города.

Под полом вагона зашипело, протяжно заскрипело. Сонный голос вокзального диктора объявил, что поезд № 137 прибыл к первой платформе.

Ещё не поздно, решили погулять. На предложение Сергея ещё выпить, никто не отказался. Вика с нами не пошла. На улице штиль, и ничуть не прохладнее, чем в вагоне. Вика, не выдержав разом навалившейся духоты в вагоне, через пять минут тоже вышла. Хотя солнце уже давненько закатилось за горизонт, было ещё относительно светло. Вышедшие пассажиры быстро исчезли с платформы - разбежались, как напуганные тараканы. В наш вагон никто не подсел.

Спустя пятнадцать минут мы медленно отбывали от станции Гороблагодатская. Потом станция Кушва с недолгой стоянкой. Обе эти станции находятся в черте города Кушва.

Опять Сергей налил. Но Вика отказалась. А я только пригубил. Уснуть не удавалось. Хоть и окно приоткрыто, но воздух будто боялся нашего купе, пропахшего рыбными ароматами и перегаром. Даже шторка почти не колыхалась.

Загадал попутчикам вторую загадку.

— Почему в СССР железнодорожная колея шире европейской?

— Опять, Виталий, с подвохом, да? – спросила Вика.

Сергей начал выдавать свои варианты. Все они были в какой-то степени верны. Но загадка с подвохом. Потому вероятность дать хотя бы приблизительно точный ответ не возможно.

Как и с первой загадкой, попутчики не справились. Сдались.

— Историю создания дорог вспомним. Когда в России проектировщики пришли к царю на согласование ширины колеи, они спросили: - «Царь-батюшка, колею как в Европе сделать или шире», - я сделал многозначительную паузу.

— И чё дальше? - заинтересовалась Вика.

Царь матерщинник был несказанный. Вот и последовал вопрос.

— На х.. шире?

Ушли проектанты. Решили померить и за шаблон взяли размер главного инженера проекта. Считали, прикидывали. Через месяц опять идут за советом.

— Царь-батюшка, не много ли будет?

Царь, не помня, что утвердил прошлый раз, молвил верноподданным:

— Уменьшите согласованный ранее размер наполовину.

Я сделал паузу. Дал возможность попутчикам мозгами пораскинуть. А они молчат. Не дошло.

— Вот так и стала колея в России на восемь с половиной сантиметров шире европейской колеи.

Первой опомнилась Вика. Засмеялась.

— Ох и охальник ты, Виталя, оказывается.

Сергей засмеялся с поздним зажиганием. И теперь, после того, как Вика разъяснила ему не в вульгарной форме смысл анекдота, мы смеялись над тугодумием Сергея.

Вика ещё пару раз хихикала, когда разговоры наши медленно сошли «на нет». Сергей спал. Вскоре и Вика перестала ворочаться и мирно засопела.

Мне не спалось. Виделась Ирина. Её видение мешало заснуть.

Пора к делу. Пора для читателя прояснить то, о чем сказано в названии рассказа.

Наш поезд въехал в город Серов и уже прибывал на станцию. Почти час ночи. Стоянка длинная. В Серове вагоны заправляют водой, углём.

Вокзал в Серове тупиковый. Это его особенность. Для проходящих поездов, типа нашего, при отправке с вокзала поезд двигается в обратную сторону. Если при въезде на станцию ты ехал в вагоне вперёд лицом, то, убывая с вокзала, ты уже едешь спиной вперёд. Внимательных пассажиров это сбивало с толку. И, разумеется, что после того как перецепят локомотив, вагон под номером один становился последним в составе, а, скажем, вагон под номером пятнадцать, становился первым после локомотива. Понятно, что во избежание путаницы, номера вагонов не меняли. Например, если у вас вагон номер два, то по логике и пойдёте вы в сторону, где прицеплен локомотив. Тут-то и случается конфуз: сразу за локомотивом прицеплены вагоны с двухзначными номерами.

Долго ворочался от жары. И провалился в сон. Сон был не крепким. За окном слышались шаги. То шаркающие, то с тяжёлой поступью, будто по платформе с одышкой шёл с потным лбом толстячок, таща свою поклажу. То пулей пронесётся частое-частое цоканье каблучков. Это торопится к своему вагону, рискуя сломать, вбитые в пятки шпильки, очередная «кобылка». Кто-то стоит совсем рядом с вагоном и нудно выжимает из кого обещание обязательно приехать через полгодика. А вот и визитная карточка обходчика вагонов. Звонкий – глухой звук от удара молотком по железу, а потом в паузе приближается и удалятся звук шагов, и снова звонкий – глухой. А то вдруг звук проливающейся воды – это заправщики заливали питьевую воду в баки вагона. И периодические объявления сонного вокзального диктора. Всех шумов не перечислишь.

На больших вокзалах нет той таинственной тишины затянувшихся стоянок, какая бывает при вынужденной стоянке на каком-нибудь разъезде. Так и в этой поездке мы долго стояли на Разъезде 136 километр. Ждали прохождение встречного поезда. Полная тишина, если едешь в вагоне в конце состава. Гул работающего дизеля тепловоза не слышно. Но вот ухо улавливает нарастающий гул. Это двенадцати осный двухсекционный трудяга-локомотив серии ТЭ-3 тащит за собой штук семьдесят товарных вагонов. Товарняки всегда ходили вне расписания. Их прогоняли в окнах между пассажирскими поездами. Вот и дали ему зелёный свет. Угрюмо тянется товарняк вдоль вагона, постукивая колёсами на стыках, да посвистывая ребордами колёс об рельс. У меня, от тембра этого свиста, мурашки от макушки до, скажем так: до копчика. Пассажирскому не повезло. Придётся постоять. Зато потом дадут зелёный коридор, чтобы наверстать упущенное время. А машинистам товарняков не позавидуешь: как часто они стоят в ожидании на станциях или разъездах, пропуская пассажирские поезда.

Сквозь дрёму слышу объявление диктора:

— Уважаемые пассажиры, поезд номер 137 Свердловск – Приобье через пятнадцать минут отправляется с первой платформы. Нумерация вагонов с головы хвоста поезда.

Резанула по дремлющему мозгу последняя фраза: «с головы хвоста поезда». Ослышался, наверно.

Опять разбудил гундявый голос вокзального диктора, и опять слышу:

— Уважаемые пассажиры, поезд номер 137 Свердловск – Приобье через пять минут отправляется с первой платформы. Нумерация вагонов с головы хвоста поезда. Провожающих просим покинуть вагоны.

— Где же это место в составе – «голова хвоста поезда»? – стало смешно.

Умом дошёл, что так предупреждают пассажиров о том, что вагон номер «Один» находится в конце состава.

Зашипело, заскрипело под вагоном. Поезд вскоре дёрнулся, и, наращивая темп, застучали колёса. Я провалился в сон. Впереди дорожная ночь. До места я доеду только через двенадцать часов.

Второй день пути особо ничем не запомнился. С утра опохмелились пивом. По большей части молчали.

Вот и моя Нягань. Попрощался с Викой и Сергеем. Они даже вышли проводить меня. В нашем вагоне осталось не больше десятка пассажиров.

Встречал меня отчим. Он приехал на бортовом УАЗике. Я закинул чемоданчик в кузов, запрыгнул через задний борт. Боковые борта были наращены. За кабиной скамейка для сидения. Отчим в кабине – начальник всё же.

Встали на переезде. Пропускали поезд, на котором я приехал. Стало немного грустно: не люблю разлуки. Хоть и не знал я раньше своих попутчиков, а загрустил. Много раз я ездил этим поездом, но Вику и Сергея больше никогда не видел. Но всю жизнь помню этого Сергея, который щедро кормил красной икрой неизвестных ему людей.

Через десять минут я вошёл в дом родителей. Попутчики забылись. Радость встречи перекрыла грусть расставания. Все каникулы буду вспоминать Ирину. Тем и запомнилось то лето.

Железная дорога! Таинственный мир для большинства людей. Это государство в государстве. Нам, далёким от этих тайн, железная дорога дарит радость встреч, горечь разлук и томящее чувство ожидания. А порой Счастье. Как мне: ведь свою Ирину я встретил именно в поезде № 193 Ленинград – Свердловск.

р.S.

Уже в начале ноября того же года я ехал другим поездом, который не повернул на Серов после Кушвы, а проследовал прямо. Ехал до станции Усьва, расположенной в живописнейшем месте на западном склоне Уральских гор. Миновали границу Азия-Европа.

А 9 ноября ехал домой. Рядом сидела Ирина. Шесть часов мы сидели в обнимку, а я гладил Иринины нежные ручки. Совсем скоро она станет моей женой.

На упомянутом в рассказе Разъезде 136 километр, не далеко от Серова, довелось побывать по жизни. Оказался там по работе: обследовал тяговую подстанцию в плане предстоящей реконструкции. Но как профессиональный электрик, прибыл я на это разъезд не поездом, а вдоль воздушной линии электропередачи 110 кВ. Трасса ВЛ пролегала по заболоченному участку. В костюме с галстуком и охотничьих сапогах, расстояние пять километров мы с коллегой преодолели за три часа. Болото.

Совсем забыл: Дырка в центре картонного билета старого образца служила для того, чтобы его можно было нанизать на верёвочку и носить на шее. Так надёжнее. Эту маленькую картонку было легко потерять, если держать в кармане.

Фразу о нумерации вагонов «с головы хвоста поезда» слышать по жизни больше не довелось. Слышал другой, правильный вариант: «Нумерация вагонов с конца состава или поезда»

Екатеринбург, сентябрь-октябрь 2018