Эльвира. Командировка

Она была готова на многое. Почти на все. Хотя в самом начале нашего общения анальный секс казался ей таким унижением, что больше уж и быть не могло.

Впрочем, как это часто бывает, похоть, разврат и все скрытое, что долго ждало своего часа — вылезло наружу. Не прошло и месяца и она уже, как привороженная, умоляла о порке, просила спермы и мечтала услужить хозяину, чтобы он был доволен. Мне она нравилась. Яркая, стильная, слегка мечтательница. С ней было приятно просто побеседовать или хорошо поужинать.

Больше всего мне нравился переход от обычного к тематическому. (Специально для .оrg) Одна пощечина и она таяла, пылая ярким румянцем. Становилась покорной, робкой, если позволялось, то смотрела в глаза с такой преданностью, что и представить сложно. Ее ухоженную, холеную девочку ставили на колени и бесконечно ебли в рот, и она захлебываясь насаживалась на хуй, а пизда ее текла так, будто ей выдали предварительно некое сильнодействующее вещество.

Я любил этот момент — загнуть ее, широко расставить ее ноги, любоваться задранной юбкой, связанными руками, ее взглядом через плечо, как у раненого животного и капельками, что сочилась ее пизда.

Она взывала от первых ударов, стонала и я видел, как течет она все больше и больше, как реально это ее заводит. Она впадала в состояние крайней возбужденности.

Зажимы на сосках и пизде, пытки клитора, воск по всему телу, порка ремнем и плетью. Наши встречи всегда были долгими. Я делал с ней все, что хотел, старался найти что-то новое, чтобы не приелось. Специально затягивал промежутки между сессиями. И это сводило ее с ума. К часу общения она уже была готова делать все и везде. Ее не пугало ничего, без унижений и боли ее ломало. Она привыкла окончательно.

И тогда я придумал командировку. И предложил ей это. Мы оказались в Москве. Я планировал сдать ее в аренду знакомому Доминанту. Вернее хотел устроить коллективную встречу. Я с рабыней, и он с нижней.

Ей было все в диковинку. Мы летели вместе. Жили вместе. Это был такой лайфстайл-эксперимент.

Уговорились, что она будет полностью в теме эти три дня. Будет рабыней везде и всюду, где будет угодно мне.

Мы вошли в съемную квартиру. Я стоял позади нее в прихожей. Смотрел в спину. Я видел себя в зеркало и ее. Она не поднимала глаз.

— Уверена, что я должен ждать?

Она повернулась ко мне лицом.

— Нет, нет, Хозяин, пожалуйста, не злитесь, я...

Пощечина. Она вспыхнула. Подняла на меня глаза.

Еще одна пощечина.

— Я разрешил смотреть?

— Нннееет...

— Ты будешь наказана, ты это понимаешь?

— Как будет угодно, Вам, Хозяин.

— Соси. Сделай это так, как люблю я.

Ее легкое пальто уже было на полу. Кофточка и юбка задраны, грудь торчала, ножки в чулках и, конечно, никаких трусиков.

Она насаживалась на хуй, не помогая себе руками, облизывала головку, лизала яйца, я периодически вжимал ее рот до упора. Было много слюны и ее слез. Она давилась, но подвывала от удовольствия.

Я шлепал ее по щекам, наматывал ее русые волосы на кулак, ебал ее в рот.

Мне надоело. Я толкнул ее ногой в грудь. Сделал так намеренно. И угадал. На ее лице была помесь унижения и удивления. Я никогда так с ней не обращался. Ногой я задел задранную кофточку. Остался след.

Я улыбнулся.

— Сопли подбери, тварь, это твое место, нечему тут удивляться. Ботинки с меня сними.

Она покорно подползла, стала расшнуровывать обувь. Она виляла голой жопой, сиськи болтались из стороны в сторону.

— Вылижи ботинки.

Она замерла на секунду. Стояла передо мной на коленях, с голой жопой, с опущенной головой.

— Да... Хозяин.

Вот уже она полирует грязную обувь своим языком. Старается. Убирает все пылинки. Глотает грязь. И плачет. Я вижу слезы и слышу всхлипывания. Это заводит.

— Разденься. Оставь чулки. Жди меня у унитаза.

Она попробовала встать.

— На коленях. Я не разрешал подниматься.

Она шлепала в туалет. Лишь в

чулках. Я видел, что она течет. Ее заводили унижения и ее бесправность. Вернее то что правила диктовал я. Полностью.

Стоит с ровной спиной у унитаза. Соски остро торчат. Вся такая нежная, сексуальная. Глаза в пол.

Мочусь.

— рот, открой.

Она распахивает рот.

— язык вывали, шлюха.

Выполняет. Покорно. Щеки заходятся краской. Видно, как ее это заводит. И тут же рядом стыд, унижение, отвращение, даже брезгливость.

Я не часто ее пользовал как туалет. И почти никогда не мочился в рот. Я стряхивал. Ее это унижало просто донельзя. Я видел это. Она понимала, что ею пользуются практически как туалетную бумагу и стыд, вперемешку с отвращением заливал ее блаженным возбуждением.

Капли легли на ее язык, немного на губы.

— Вылижи, начисто, шалава.

Она неистово полировала хуй. Старалась...

Двинулся в комнату. Сел на диван. Достал из сумки ошейник. Она сидела передо мной на коленях. В следующий момент ошейник туго сошелся на ее шее.

Пощечина. Еще. Еще. Еще. Она лишь мотает головой из стороны в сторону. Часто задышала.

— что, сука, вся твоя натура наружу? Хочешь боли, тварь? —

— Да, да... Она почти выла. Казалось еще чуть-чуть, и она потеряет сознание.

Ситуация. Когда от нее ничего не зависит, когда она один на один с Хозяином и город не родной практически, и бежать некуда — она полностью погрузилась в свои эмоции и ощущения.

Толчок, она лежит животом на небольшом столике. Руки и ноги я привязал к ножкам. В рот кляп-шарик, крупный, чтобы слюна текла. Представьте милую девушку в таком виде что глухо взывает от каждого удара — с текущей пиздой, по краю рта течет слюна. Она беспомощна, спина, жопа, ноги покрываются ровными яркими полосами. Ее боль лишь усиливает желание. И ее и мое.

Это не было наказание. Это была боль в чистом виде. Этого хотели оба. Каждый получил свое.

Она дрожала всем телом. Мокрые глаза и пелена похоти в них. Частое сбитое дыхание. Лужа слюны на полу. Я перевязал ее ноги, и она сразу будто на автомате вздернула жопу, приподнялась. Сжал ее пизду и она завыла под кляпом, задвигалась. Несколько касаний клитора. Она поплыла. Почти оргазм.

Но я остановился.

Отвязал. Она лежала тихо, на животе, лишь дышала сбито. Смотрела на меня через плечо.

— на спину. Пизду выверни.

Она лежит подтянув ноги, максимально их раздвинув, пизда блестит от влаги.

Вынимаю кляп.

На живот, на лобок льется воск. Она орет. В голос. Не сдерживаясь.

От воска на клиторе, на пульсирующей пизде она кончает. Орет, как умалишенная. Сворачивается клубком в судороге боли и оргазма.

— раком, очко раздвинь.

Она покорно становится раком, раздвигает дырку, чуть качается, будто призывает.

Пристегиваю поводок. Она напрягается. Провожу рукой по пизде, переношу смазку на ее очко, она насаживается на пальцы, стонет.

Ввожу хуй ей в жопу. Она заходится воплем, почти криком.

Натягиваю поводок. Ее голова закидывается назад. Ей неудобно. Это почти удавка.

Ебу ее размеренно, но все сильнее и сильнее. Кольцо ее жопы прелестно обхватывает хуй, он ходит легко, она хорошо готова, старается, двигается.

Ей тяжело дышать, больно, но она терпит, хотя скорее просто не замечает, ее трясет, она подчинена и делает, то чего хочу я.

Кончаю ей в жопу.

Она лежит на животе. Очко красное, растянутое. Течет сперма потихоньку. Она часто дышит. Видно что устала.

— Убери за собой.

Она присаживается передо мной на корточках. Сосет хуй. Нежно, глубоко. Старается. Я не ебу ее в рот, а наслаждаюсь минетом.

Ей нравится, она поглядывает на меня с благодарностью.

Приказываю слизать с пола сперму, что натекла из ее жопы.

Зрелище. Она работает языком. Собирает сперму, глотает.

Наливаю ей вина. Немного себе.

— А мы ведь хорошо развлечемся, милая, в этой поездке?

— Как вам будет угодно, Хозяин.

Из образа она не вышла. Усвоила правило. Приняла игру.