Банька

Кто не знает, как надо встречать и провожать проверочные комиссии или одиноких инспектирующих лиц, пусть приедет к нам на флот. В открытой печати ответа не ищите. Там об этом никто не отважится написать, а если и найдется такой охотник, то его на страницах газеты все равно не найдете. Ну, как можно взять и ляпнуть что-нибудь такое о том, что начальство предпочитает держать за семью замками с печатями. А вот я вам сейчас поведаю об одном интересном дельце. Не старайтесь опознать героев по фамилиям. Они изменены. Какому автору хочется, чтобы его обвинили в клевете и затаскали по судам. А так, это просто шутка. Почти новогодняя...

Итак. Начальник отдела вызвал нас к себе в кабинет и, убедившись, что на сей раз все, вроде бы трезвые, как папуасы, которым забыли налить, наморщил лоб и, подняв глаза в потолок, медленно произнес:

 — И приснился мне сон...

 — К нам едет ревизор? — вздрогнули все.

 — Именно! — воткнул он указательный палец в стол. — И ни какой-то там штабной клерк, а сам Феофанов собственной персоной.

Мы сразу же приуныли. Феофанов был из тех проверяющих злодеев, который не только пил, и не напивался, не только жрал и не наедался, но и не забывал в угаре проверки о том, кто и что должен положить ему в карман правый и левый. На него явно не распространялось золотое правило нашего начальника, которое он применял на практике к проверяющим, гласящее: «Члены проверочной комиссии и отдельно прибывшие проверяющие должны выводиться из строя уже с утра, чтобы после обеда они ни о чем другом, кроме как о сауне, застолье и бабах, и не помышляли». Но это правило не касалось Феофанова. Он был в строю всегда, независимо от количества выпитого и съеденного, а к рыбалкам, банькам и к женскому полу явного интереса не проявлял.

 — Итак, — продолжал начальник, — Феофанова на грудь берут все. Ты, Заедалов, готовь закусь. У тебя это неплохо получается. На подсобном хозяйстве, по такому случаю, можешь взять двухмесячного поросенка.

 — Шестимесячного, — уточнил тот.

 — Можешь! — согласно кивнул начальник, недовольно покривив губы. — Ты, Выпивалов, позаботься о напитках. У тебя в загаше широкий ассортимент, но не забывай, что королем напитков всегда было и остается наше флотское «шило» (спирт). Перед этим самосвалом никто не устоит.

 — А нам что делать? — навострили уши остальные.

 — Бабцов. Ты решаешь наиболее трудную задачу. На твоей совести бабы. Переговори с начальником госпиталя и выбери из медсестер штуки три. Одну худющую, как жердь: некоторые проверяющие охочи до «костей». Другую — средней упитанности. Да смотри там, чтобы тебе под лукавую руку «крокодилов» не всучили. Выбери таких девочек, чтобы от их лица нос не воротило. Ну, а для меня пригласи Надюху. У той зад — песня. Двенадцать кулаков. Прямо корма авианосца.

 — А трахается... , — тихо, но внятно раздалось из заднего ряда.

 — Это кто там трахается?! Вы, Гитаров?

 — Не-е-е... Он у нас культ — спорт ведет, — ответил за культорга сосед.

 — Ша! Распустились, как я погляжу. Вам, Гитаров, тоже заданьице имеется. Когда проверяющий дойдет до нужной кондиции, вот тут ваш выход. Русская, народная песня «Очи черные» под вашу гитару как раз будет кстати. Да и петь надо не просто, а с надрывом, чтобы до самого низа проняло. Ясно?!

 — Низа? Это как?

 — Не понял? Ух — темнота! Ну, чтобы ему бабенку утешить захотелось.

 — А-а-а... , — протянул культорг, — это можно.

 — Яснее отвечать!

 — Сделаем! — гаркнул мичман.

 — То-то! Ну, а на вас, товарищ Поленов, повисает, как всегда, самое главное: массаж и банька...

 — Есть! — встал толстый, как шарик, майор и чуть не приставил ладонь к пустой голове. Он был необыкновенно туп, но по части организации баньки с эротическим массажем лучше него специалиста на флоте не было. Даже золотые часы в подарок когда-то от самого Главкома ВМФ получил. Над ним откровенно все посмеивались, однако только он знал, как надо истопить баньку, какие веники и мочалки применить, сообразуясь со вкусом и комплекцией клиента, как его напарить и отмассажировать. Но всегда настоящей изюминкой массажа являлась его молодая, стройная, черноволосая половина. Что-что, но именно она умела поразвлечь клиента «Тайским массажем», секреты которого знала только она. На ней-то и держалась служба Поленова на флоте. Тем более, что его жена работала старшей медсестрой в гарнизонном госпитале, а кому, как не медику знать тонкости этого искусства.

Раздав всем вводные, начальник вскоре укатил в аэропорт встречать высокого гостя. Остальные, перекурив и погоготав над культоргом, который так и не уточнил, с кем же трахается еще толстушка Наденька, принялись за дело. Что-что, а мероприятие по встрече проверяющего заваливать было бы не только опрометчивым, но и самоубийственным шагом. Через пару часов из трубы баньки, стоящей в укромном уголке, у моря, на территории режимного объекта, повалил дым. Раздался истошный визг зарезанной свиньи, и во дворе запахло шашлыком, а еще через пару часов и машина начальника скрипнула тормозами у ворот. Мичман Хмуриков, хозяин баньки, гостеприимно распахнул их и вытянулся по стойке «смирно», взяв под козырек. Начальник отдела первым вышел из машины и с проворством школьника распахнул заднюю дверцу, помогая гостю выбраться наружу.

 — Прошу сюда, товарищ полковник, — услужливо прогнулся он, беря из рук проверяющего объемную, но пока еще легкую, сумку, которую на флоте метко прозвали «Сумой оккупанта». Феофанов, явно недовольный длительным перелетом (его укачивало в самолете), был бледен и угрюм. Он вошел в приемное отделение баньки и сел на лавку. Тощая Маша и средняя Глаша помогли ему снять шинель, фуражку, шарф и провели в комнату отдыха. Там Надюха, едва вмещающаяся в белый халат, хлопотала у почти накрытого стола.

 — Как у нас идут дела? — начальник придирчивым взглядом окинул стол.

 — По высшему разряду, — игриво улыбнулась Надюха, пленяя гостя глубоким проемом халата на груди. Феофанов тоже глянул на стол, который уже ломился от закусок и пития, и одобрительно кашлянул в кулак. Это означало «пора начинать... «.

 — Прошу, Григорий Ильич, подкрепиться с дороги, чем бог послал, — начальник пододвинул к столу мягкий стул.

 — А остальные? — обвел тот рассеянным взглядом томящихся в коридоре будущих жертв проверки.

 — А-а-а... Подождут... , — начальник отдела небрежно махнул рукой.

 — Но без женского элемента и хозяина этого дома, думаю, никак нельзя, а? — гость испытующе глянул на начальника отдела.

 — Вы, как всегда, правы Григорий Ильич. Проходите, названные товарищи, прошу к столу, — начальник одобрительно глянул в сторону повеселевших приглашенных. Те, не мешкая, уселись за стол.

Начальник встал и поднял рюмку.

 — С удачным прибытием вас, Григорий Ильич, в, так сказать, наши «Пенаты».

 — Вроде бы в прошлый раз мы были не здесь? — повел гость недоуменным взглядом по стенам комнаты.

 — Верно. Здесь вы впервые. Только отстроили. Спасибо, что поддержали нас «финиками», а не то пропали бы мы без вас, — начальник, казалось, пожирал гостя доброжелательным взглядом.

 — Спасибо, на добром слове, — гость встал, поочередно чокаясь с приглашенными.

... Когда все выпили по третьей и хорошо закусили, толстая Надюха, на минуту отлучившись, вошла и всплеснула руками:

 — Соловья баснями не кормят. Пора заняться делом. Мальчики, прошу в парилку... — полыхнула она белизной бедра, сверкнувшего в пройме белого халата.

 — Если женщина просит, да еще такая, то трудно отказать, — встал полковник и погладил «чудесницу» по огромной ягодице, проступающую из — под натянутого на нее халата.

 — Похоже, что он на вашу мамзель клюнул, — ехидно шепнул на ухо начальнику майор Поленов.

 — Мир от этого не обеднеет, — усмехнулся тот в ответ, кивнув в сторону «кормы авианосца».

В зале тут же появились Маша и Глаша, подхватили гостя под руки и бойко перенесли в раздевалку. Там, не обращая внимания на тщетные «я сам», они быстро раздели полковника, дав ему в руки полотенце и мочалку. Тот, стыдливо прикрыв мочалкой «срам», направился в парилку. Там его встретил с березовым веником в руке голый мичман Хмуриков.

 — Прошу сюда, товарищ полковник, — указал он на гранитный топчан, от которого поднималась парная дымка.

Гость улегся на теплый, пахнущий морем, гранит и отдал свое безвольное тело в руки истязателя. Тот окропил тело гостя какими-то, приятно пахнущими каплями из пузырька, прошелся ладонями по его спине, заднице и ногам своими жесткими руками, втирая снадобье в кожу, и принялся бить. С каждым ударом веника тело гостя дергалось, словно от ударов кнута на площади пыток в средневековом городе, и сладкая истома стала заволакивать его мозг. Ему казалось, что его тело поднялось и свободно парит в воздухе.

 — Не желаете испробовать? — полковник сквозь сморившую дрему едва разглядел перед носом что-то длинное, торчащее у его носа.

 — Валяй, — вяло кивнул он и закрыл глаза. И тут он почувствовал, как это толстое, теплое, влажное приятно заползает в его зад. Он уже догадался, что «Это», но ощущение было настолько приятным, что он даже и не пытался уточнить, какой обряд новоявленный «факир» совершает над его уставшим в дороге и теперь так предательски разомлевшим телом. А «Факир» тем временем ускорил возвратно-поступающие движения, подливая к его анусу какую-то скользкую с пряным запахом жидкость. Он накачивал его тело с такой быстротой, что в теле гостя стало зарождаться жгучее желание принять в себя тот «дар», который ему явно готовил этот не в меру сообразительный хозяин бани.

 — Вам нравится? — прошелестело над его ухом.

 — Угу. Ущипни за спину, когда закончишь работу.

«Факир», как будто только этого и ждал. Он ухватил его таз обоими руками, сильно прижал к себе и, дергаясь всем телом, стал бурно сливать в тело гостя свою драгоценную жидкость. Закончив процесс, «факир» стал сильно хлестать веником его тело, которому, словно во сне, слышались едва различимые слова: «Вот тебе! Вот тебе! Будешь знать, как с проверками ездить и беспокоить честных людей!».

 — Что ты там шепчешь? — спросил Феофанов.

 — Удары считаю, товарищ полковник.

 — Зачем?

 — Боюсь, чтобы перебора не было. Можно не более ста...

Закончив «экзекуцию», мичман несколько раз ополоснул тело гостя теплой водой, приятно пахнущей свежим огурцом.

«И откуда у них в этой глуши, зимой свежие огурцы?» — едва подумал гость, как открылась дверь и на пороге ее «нарисовался» начальник отдела со стаканом в руке. Заплетающимся языком тот сказал:

 — Дорогой, Григорий Ильич. Дамы просят вас к столу.

Феофанов вошел в комнату, прикрываясь полотенцем, и увидел трех совершенно голых женщин во главе с голым майором Поленовым.

 — С легким паром! — запели сладкоголосые «сирены», усаживая между собой голого, смутившегося гостя.

 — Как-то неловко, — пытался протестовать тот, но его тут же убедили слова Надюхи в том, что сегодня по расписанию у них «Финская баня», а в ней, как известно, все моются совершенно голыми.

 — Резонно. Так за что пьем? — полюбопытствовал тот.

 — За любовь! — Подняла стакан с водкой толстая Надюха.

Все выпили и принялись за еду с таким усердием, словно их неделю не кормили. Тосты следовали один за другим. Но тут на пьяного проверяющего накатила какая-то служебная блажь. Он вдруг не

поверил, что полные женщины способны любить. Надюха подхватилась, тряся грудью и ягодицами, стукнув по столу кулаком, накинулась на Феофанова:

 — Так не верите?!

 — Не верю!

 — Ах, так! Тогда мы тут же устроим для вас этакой порно-фильм. Толик, — повернулась она к начальнику отдела, — давай-ка сбацаем для гостя секс-спринт.

 — Нет проблем. Зрелище для всех, в том числе и для несовершеннолетних, — встал тот и подмигнул Поленову. Тот вскочил, юркнул в соседнюю комнату и вынес пробковый матрас. Уложив его по центру пола, накрыл байковым одеялом и, приложив ладонь к пустой голове, бойко доложил: «Товарищ командир. Ваше приказание выполнено! Аэродром к приему самолета готов!» Надюха тут же плюхнулась спиной на одеяло, расставив ноги. Чтобы не было сомнений, она пальцами раздвинула губы своей поросшей черными кустами «пропасти». Начальник отдела улегся на нее и, казалось, утонул в этой «Марианской впадине».

 — Пари! Пари! Пари! — закричали все, сидящие за столом.

 — На что спорим? — повернул голову начальник отдела.

 — На, кто первым сольет! — ответил Паленов.

На кон выставили бутылку коньяка, если выиграют мужчины, и бутылку шампанского при победе женщин. В роли рефери выступил хозяин бани мичман Хмуриков. Он стал считать качки.

 — Раз! Два! Три! — с хрипотцой в голосе отсчитывал мичман каждое усилие начальника отдела по завоеванию «кратера вулкана» своей любовницы, на что та стала работать в унисон его отсчетам. Начальник уже понял, что он явно погорячился в своих намерениях выиграть спор, но был доволен, что этот спектакль очень понравился проверяющему, который жадно смотрел, пуская слюни, на их смелое совокупление на виду у всех. Феофанов был человеком скромным и вряд ли решился бы на такой смелый поступок, но, видя, как это делают другие, испытывал какое-то неземное чувство, и ему казалось, что это именно он в образе этого потного тела так энергично накачивает тело понравившейся ему женщины.

На сто тридцать пятом витке «спутник» начальника сгорел в жерле поглотившего его вулкана. Он, дрожа и кусая Надьку в ее пышную грудь, страстно стонал, освобождаясь от своего любовного груза, кляня себя в душе, что все же проиграл пари. Надежда повернулась на бок, освобождаясь от партнера, встала и подошла к столу.

 — Наша взяла. Вот так-то, мужики. Я всегда говорила и говорю, что земной шар держат не какие-то там атланты, а мы — бабы, без которых всем мужикам хана, — открыла она бутылку с шампанским и стала разливать ее в дамские стаканы.

 — Хороша! Ах, как хороша, чертовка! — восхищенно смотрел на голую Надюху Феофанов, видя в ней настоящую русскую женщину, которая и в горящую избу войдет, и коня на скаку остановит. И в этот момент за его спиной раздался проникновенный голос культорга, исполняющего под гитарные аккорды известный романс. Это мичман Гитаров усердно отрабатывал свой хлеб.

... Чествование проверяющего стало затягиваться, как вдруг открылась дверь и на пороге застыла удивительной красоты молодая брюнетка. Она была в белом халате плотно облегающим ее стройную фигуру.

 — Знакомьтесь, господа, это моя половина, — объявил майор Поленов. Он забыл, что его красавицу Людмилу знал весь поселок, и представлять ее надо было только проверяющему, но, решив, что кашу маслом не испортишь, он стал представлять ее всем. Женщина довольно улыбнулась, подсела к мужу.

 — Мы работаем на благо флота, а вы тут пьете. Хороши! — укоризненно погрозила она пальчиком мужу.

 — Что ты, радость моя. У нас знатный гость из столицы. Надо же порадовать

его нашим морским гостеприимством. Кстати, подошло время «Тайского массажа». Товарищ полковник. Вам пора... Феофанов так забалдел от выпитого, съеденного и увиденного, что ему хотелось только одного: упасть в мягкую теплую постель. Но обворожительная Людмила мило улыбнулась гостю и взяла его за руку: «Григорий Ильич! Вам действительно пора. А ну-ка девушки, помогите товарищу полковнику добраться до массажного кабинета». Маша и Глаша, молча, встали из-за стола, подхватили щуплое тело полковника и понесли его вслед за красавицей массажисткой. Та, виляя ягодицами, замыкала шествие.

 — Все же — неземная женщина твоя Людмила, — положил на плечо Поленова свою ладонь хозяин бани, завистливо посмотрев тому в глаза.

 — Ничего особенного! — ревниво фыркнула вслед красавице толстая Надюха, — внешность бывает обманчивой, — заключила она, но мичман Хмуриков тут же добавил: — Сказал еж, слезая с сапожной щетки.

В «Массажной» чувствовался порядок. Везде была идеальная чистота. На стенах висели отлично выполненные цветные слайды, отражающие сцены «Тайского массажа». Девушки уложили Феофанова на один из топчанов, покрытого ковром.

 — Как самочувствие? — яркие губы красавицы — массажистки замерли у самых губ клиента.

 — Нормально, — вяло ответил тот.

 — Давайте-ка проверим давленьице, а? — женщина поцеловала в дрогнувшие губы полковника и придвинула к себе табуретку с прибором. Тот, молча, кивнул. Давление у него оказалось в норме, и массажистка приступила к делу. Она уложила клиента на живот и стала чем-то энергично натирать его спину. Он лежал и молчал соображая, чем же это она может удивить его, старого, опытного, тело которого в чьих только руках не побывало. Она же, глянув на его проступающие и торчащие из-под кожи лопатки, подумала, что этого немало повидавшего в жизни мужика, видимо, уже ничем не удивишь, и решила сразу же брать «Быка за рога».

 — Григорий Ильич! Я, конечно, сделаю вам массаж, но перед этим хочу спросить у вас: Вам нравится мое тело? — и, не дав ему возможности ответить, тут же сбросила халат. Полковник сразу отрезвел. Такого красивого, стройного женского тела он ни у кого не видел. Ему вспомнилось, что точно такое он видел на картине «Фрина на празднике Поссейдона», когда-то в молодости на выставке в «Русском музее».

 — Божественно! — воздел он руки к небу.

 — Тогда сойдите с небес на грешную землю и осчастливьте женщину, — она поставила ногу на край топчана так, что затуманенному взору полковника что-то темноватое померещилось между ее стройных ног.

 — Там врата ада! — пафосно воскликнул он, протянув в эту сторону указательный палец на твердо вытянутой руке.

 — Для дураков, да! Но для умных людей там тоже врата, но только рая. Можете это проверить, если коснетесь их губами, но лучше языком. Ну, полковник! Если женщина просит, а?

Феофанов и сам не поверил своей прыти. Ему даже показалось, что неведомая сильная рука взяла его за шиворот, приподняла и, словно щенка, сильно швырнула к этой «пропасти», темнеющей между ее ногами. Его язык тут же нашел вход в нее и легонько, словно боясь обжечься, стал заползать туда. Она закатила глаза в потолок, приговаривая: «Ну, наконец-то! Какой кайф! Как ты это классно делаешь! Не зря тебя бабы любят, полковник!». В ответ он убыстрил темп, и теперь работал не только языком, но и ртом, носом и даже слегка покусывал ее плоть зубами, на что она отвечала более мощными ударами своего тела о его лицо. У него уже дико стоял член. Она заметила это, проверив своими маленькими пальчиками его на прочность и упругость.

 — Я вижу, что ты дошел до нужной кондиции, — она оторвала его рот от своего живительного источника, уложила его навзничь на топчан, окропила сверху каким-то ароматным раствором из пульверизатора и стала медленно натирать его тело, покрывающееся шубой ароматной пены. Затем она улеглась на него и стала своим телом елозить по нему, медленно перемещаясь ото лба к пяткам и обратно. Когда ее «рай» проезжал, прижимая к брустверу «окопа» его торчащего «бойца», полковник пытался загнать его туда, но массажистка ловким, неуловимо бойким движением обманывала его и проезжала мимо. Эта сладкая мука повторялась снова и снова. Ему даже стало казаться, что красавица просто издевается над ним, но, видя, как сосредоточенно смотрят на него в эти мгновения ее колдовские глаза, он понял, что женщина совершает сейчас настоящий сексуальный обряд, словно шаманка, танцующая перед очарованными и потерявшими волю к сопротивлению своими полудикими и послушными зрителями. «Тайский массаж», — пронеслась догадка в его голове, но женщина уже сидела верхом на его члене, не давая возможности ему даже пошевелиться. Она нагнулась, крепко целуя его в губы, но только он попытался заработать «бойцом» в ее теле, как она тут же гасила его активность, шепча ему на ухо: «Рано! Потерпи! Я сделаю все сама... «.

«Боже! Какое блаженство! Какая страсть! И такой бриллиант спит по ночам в объятиях этого битюга и недоумка Поленова. Ее место в одном из самых именитых салонов эротического массажа столицы. Там она бы ворочала громадными деньгами», — подумал полковник, не догадываясь, какую новинку в этом массаже она преподнесет ему в следующую минуту. Но, к его удивлению, массажистка не наделила его ожиданием очередного чуда, а быстро снялась с него, и тут же отловила «бойца» языком и «утопила» его в глубине своего маленького рта. И тут проверяющий понял, что это очередная женская проверка его на сексуальную прочность. «Но откуда у нее такой колоссальный сексуальный опыт? Она так засосала мой член, что, казалось, вот — вот его откусит и проглотит. А эти нежные, плавные движения губ по нему, щекотание языком и мощнейший отсос, которому может позавидовать даже механическая помпа. Нет! Это не обыкновенная женщина. Это — супер-сексуалка», — мысленно восторгался массажисткой полковник, пораженный таким профессионализмом этой красивой и внешне, даже можно сказать, скромной женщины. Откуда же ему было знать, что когда-то свою четырнадцатилетнюю вихрастую и непокорную дочь ее родители силой обучили этому, так пригодившемуся теперь, сексуальному искусству. Тогда она чуть не прокляла их, но прошло время, и страстная, сексуальная обольстительница поняла, какую добрую услугу они сослужили ей на заре ее молодости.

... Он хотел, чтобы этот миг превратился в вечность. Но не тут-то было. Сладкая истома стала постепенно заливать все его разгоряченное тело, и наконец, пронзительная судорога скрутила его тело, освобождая его от клокотавшего в нем жгучего желания извержения. Его член еще пульсировал, заливая ее рот, но, когда он стих, она вынула его изо рта и поднесла свои губы к его рту, наполняя его тем волшебным напитком, который он только что подарил ей. Такого кайфа ему никогда не дарила ни одна из женщин. Напоив его, она перевернулась на спину, увлекая его на себя. Он понял, чего она хочет, но боялся, что его недавно расплакавшийся «боец» не соберется с силами, но тот собрался и был вновь готов к бою. Сказать, что они бурно «скакали», значит, ничего не сказать. Они вихрем неслись по бескрайнему и бурному морю сексуального счастья.

... Когда их тела, замерев, одаривали друг друга последней, едва выжатой струей и тут же в изнеможении затихли, дверь массажной слабо скрипнула, и в образовавшейся щели показалась глупая, потная рожа майора Поленова:

 — Вы уже закончили массаж? — спросил он, видя, как его жена неторопливо облизывает член клиента.

 — Да, милый, заходи. Теперь тебе пора его отбанить своими знаменитыми веничками, — мило улыбнулась она мужу и поднялась с топчана.

... Через три дня начальник отдела докладывал акт проверки своему вышестоящему начальнику.

 — А вы неплохо «отстрелялись». Самого Феофанова провели, — похвалил тот, прочитав акт. — Стараемся...

 — Так кого же поощрить?

 — Мичмана Хмурикова и, особо, супругов Поленовых.

 — Молодцы! Кстати. В субботу загляну к вам в баньку. Позаботьтесь о массаже. По-моему, мадам Поленова в этом деле собаку съела, — улыбнулся адмирал и расписался в акте.

Эдуард Зайцев.