Баллада о Пересмешнике 1

Но Джейн и не думала сдаваться без хорошей рукопашной. Ловким зверьком она выворачивалась мне навстречу, брыкалась, ёрзала подо мной, не давая раздвинуть ноги и проникнуть в себя. Вцепившись руками в волосы, Джейн тянула мою голову прочь от себя, скалила зубы и шипела

А ветер дул, а ветер выл

Ла ла ла ла ла

Ла ла ла ла ли

И пташка кружит над Генри Ли

(Niсk саvе ft. р.J Hаrvеy - Hеnry Lее)

Звук выстрела полуденной пушки застал меня на вершине Лысого холма. Здесь, укрывшись от досужих глаз, я решил скоротать остаток дня перед, намеченным на вечер, рандеву, которое должно круто изменит мою жизнь. Я стану предателем.

Говорят, что на вершине холма забываешь о деньгах, о женщинах, о войне. Как бы не так! Именно здесь, посреди безбрежного умиротворения океана, под лениво плывущими в вышине облаками в моей голове, словно голодные акулы вокруг жертвы кораблекрушения, кружились мысли о боевой славе, женщинах, золоте и предательстве.

Как порой бывает непредсказуема и беспощадна судьба! Ещё вчера я был удачливый пират, а завтра буду должен огнём и железом выкорчёвывать гнездо морских разбойников, стоя на палубе королевского фрегата! Господи! Ты вернул мне память, избавил от ночных кошмаров, дал надежду на счастливое будущее. Но почему, чтобы вернуться в родной домой, я должен пройти эфиальтовой тропой предательства?! Разве нет иного пути?

***

Шпион нашёл меня в портовой таверне «Глоток удачи» неделю назад.

Я расположился за своим столом, в углу зала у окна, и потягивал вино из оловянного стакана в ожидании Джейн. Пользуясь случаем, моя подруга отправилась навестить Вещую Нэнси - старая карга души не чаяла в своей внучке.

В полутёмном зале было шумно, парни с «Бродяги» и «Ржавого пенни» уже изрядно захмелели и на все лады горланили: «Мы скинули вниз якоря, ведь эту ночь мы проведём на берегу!» Кинув взгляд через окно на улицу - Джейн уже пора было вернуться – я сделал глоток и уставился на незнакомца, неожиданно возникшего возле моего стола.

— Хороший день, сэр, - приветствовал меня скрипучим фальцетом коренастый мужчина в тёмно-синем суконном камзоле, похожий на карго-мастера торгового судна. - Я позволю себе отнять немного вашего времени.

— Мы знакомы? – хмуро поинтересовался я.

— Нет.

— Тогда проваливай! – сделав ещё глоток, я отвернулся к окну.

— Одну минуту, сэр, – он положил свою шляпу на стол. - У меня к вам поручение, лейтенант Генри Ли!

Стакан в моей руке застыл над столом.

— Мы долго искал вас, лейтенант Ли. Вы единственный офицер, который сегодня может помочь королевскому флоту покончить с этим гнездом пиратов, – незнакомец явно не любил ходить вокруг да около. - Вы присягали на верность Её Величеству! Это ваш долг, лейтенант Ли!

До меня не сразу дошёл весь смысл его фразы.

«Ли! Ли! Ли! – забытое имя бронзовым колоколом бренчало у дверей моего разума. Дверь скрипнула и приоткрылась: - Поздравляю с производством, лейтенант Ли».

Что за малый этот лейтенант Ли? Сколько себя помню, все вокруг зовут меня Пересмешник. Так назвала меня Джейн, любуясь татуировкой озорной пташки на левой стороне моей груди, прямо над сердцем. Сколько себя помню... А сколько я себя помню? Два последних года. А как же детство, юность? Откуда я родом? Там тьма, полная осколков несвязанных образов, и любая даже мимолётная попытка заглянуть за грань, откликается нестерпимой болью в висках и ночными кошмарами. А тут, слова из уст пришельца показались мне знакомыми мерцающими огоньками далёкого маяка. Однако не стоит торопиться бросать якорь в Саргасовом море.

— Ты обознался. Моё имя Пересмешник. Капитан Ник Пересмешник! – я исподлобья вперился взглядом в незнакомца. В Эссо не жалуют лазутчиков королевы и императора. Но этот был спокоен и не отводил взгляда, что несколько обескуражило меня.

— Сэр, вы, действительно, ничего не помните? Позвольте помочь вам. Это случилось два года назад. У мыса Роквел произошёл бой с гиберийцами. Вы были старшим помощником на борту «Лайтфута» под командованием капитана Селби, когда гиберийцы разнесли ваш фрегат в щепки. Помните?

«Селби?... - ещё один луч света пронзил тьму моей памяти.

— Сэр! Капитан Селби убит! – перекрывая грохот канонады, кричит какой-то матрос. - Теперь вы – старший офицер. Какие будут приказы?!»

Слова незнакомца световой гранатой взорвались в моей голове. Я вспомнил тот бой:

«Над головой полощется «витанский Джим»...

Распахнутые орудийные порты гиберийца, чёрные немигающие зрачки пушечных жерл - много, очень много для простого торговца. Дьявол! Это же засада!..

Ярость огня, бушующая сквозь клубы дыма. Грохот взрыва. Палуба под ногами разлетелась в щепки...

Я за бортом. Безмолвие и сгущающаяся синева. Упругая темнота бездны затягивает в себя...

Рывок к свету. Судорожный глоток воздуха. Солёная горечь во рту...

Грохот и вопли вокруг...

Надвигающаяся громада корабля закрывает раскалённый добела дублон солнца. Распятие блинда над головой. Удар форштевня. И вновь темнота. ..»

Я залпом осушил остатки вина.

— Вы что-то вспомнили, сэр? – в его шепоте слышалось коварное шипение всех искушающих гадов мира. Но он знал обо мне что-то, за пределами моих воспоминаний.

— Как твоё имя?

— Хокинс. Уилл Хокинс.

— Так вот Уилл Хокинс. Допустим, я когда-то и был лейтенантом Ли. Что с того? Твои слова ничего не меняют! – перегнувшись через стол, я глухо зарычал ему в лицо. - Потому что сегодня я - Ник Пересмешник, капитан «Бродяги» - самого удачливого пиратского корабля в этой части океана! Я свой среди своих. И ты предлагаешь мне предать этих славных парней?!

Я указал рукой вглубь зала, где мои морские братья гремели кружками, тискали уличных девок и надсаживали горло – «Мы хохочем и бузим, пока под стол не свалимся! Ведь эту ночь мы проведём на берегу!»

Никому не было дела до нас. Лишь мой рулевой, чернявый здоровяк Бонэм, сидевший неподалёку, обернулся к нам вполоборота, очевидно, почувствовав напряжение за нашим столом:

— Капитан, какие-то проблемы?

— Всё в порядке, Джон! – успокоил его я. – Обычные переговоры.

Однако, прежде чем вернутся к выпивке, Джон смерил моего визави проницательным взглядом.

— Зачем мне предавать своих морских братьев? – я понизил голос, решив позабавиться игрой в кошки-мышки, осознавая себя ловким хищником. В конце концов, чем я рискую? Стоит мне свистнуть, и этот кучерявый витанец будет схвачен. – Чтобы меня вздёрнули в первом же порту Витании?

Хокинс, не перебивая, внимал моим аргументам.

— Может быть, я когда-то и был королевским офицером. Выполнял чьи то приказы. Сегодня я свободен. Я – джентльмен удачи! Вот уже два года я граблю и топлю купцов Витании и Гиберии! Что, ты, можешь мне предложить вместо этого веселья?! Золото?

Я увлёкся игрой. Так самонадеянный простофиля откликается на призывав цыганки погадать на будущее в обмен на горсть монет, - уж его-то не облапошат. И проиграл.

— Помилование и титул... - невозмутимо проронил Хокинс. - Ваш отец, лорд Ли, выхлопотал для вас королевское помилование, но при одном условии...

Я на мгновение онемел, словно отчаялся найти клад, но тут заступ ударился о ящик с сокровищами.

— Мой отец - лорд? Королева помиловала меня? - последние слова я пропустил мимо ушей.

Похоже, у Хокинса на руках были одни козыри. Я бросил взгляд в окно - в конце улицы из-за угла вывернула Джейн. Моя любимая Джейн! Вот оно моё спасение, что удержит меня на краю даже пропасти в ад.

— Здесь моя женщина. Мой дом, – улыбаясь, я вскрыл своего последнего козыря.

— Вы в этом уверены, сэр? – флегматично возразил Хокинс и, не дожидаясь ответа, выложил джокера.

На столе появился небольшой кусок картона с дагерротипным изображением.

— Вот, посмотрите!

Я сразу же узнал себя в юноше в форме витанского королевского флота. Со счастливой улыбкой молодой офицер обнимал, прильнувшую к нему, стройную светловолосую девушку в свадебном платье с лицом ангела из моих предрассветных снов, которыми изредка награждал меня господь.

— Лейтенант Генри Ли и миссис Робина Ли, – прокомментировал кучерявый.

— Малиновка, - зачарованный, я не мог оторвать взгляда от красавицы на снимке.

— Что? Ах да, Робина, - переспросил Хокинс и продолжил. - Извольте видеть – счастливая семейная чета возле своего дома в день венчания.

На заднем плане картинки вырисовывался двухэтажный коттедж.

— Брон-Ир-Аур, - прошептал я, невесть как вспомнившееся, название поместья на аллийском языке и повторил, – Золотая Грудь.

Ах, как она была прекрасна и невинна, моя Малиновка, моя Робин!

— Рад, что к вам возвращается память, сэр.

— Хей, Ник!

Джейн радостно махала рукой в двух шагах от таверны. Боже, я совсем забыл о ней!

— Сейчас вам лучше уйти, – испуганно бросил я Хокинсу.

Оценив ситуацию, шпион быстро поднялся и нахлобучил шляпу, но я удержал его за рукав:

— Скажите, Уилл, а «при каком условии»?

«Господи, что я делаю? Торгуясь со шпионом, я же ступаю с борта корабля на край доски, с которой сбрасывают предателей в море, подгоняя тычками абордажных тесаков. Плевать!»

— Я ещё найду вас, - скороговоркой ответил Хокинс и устремился к выходу.

Карточку я спрятал в карман куртки.

Едва не столкнувшись в дверях с посланцем короны, Джейн направилась в наш угол, плавно покачивая бёдрами в полосатых матросских штанах. Перехваченный ремнями кожаный жилет, как влитой сидел на стройной фигурке, оставляя обнаженными тонкие сильные руки, покрытые бронзовым загаром с шелковым отливом и испещрённые белёсыми шрамами. Продолговатое скуластое лицо, обрамлённое длинными каштановыми волосами, светилось уверенной радостной улыбкой, когда, неторопливо огибая столы, Джейн отвечала смехом и подначками на солёные комплименты матросов. Парни восхищались и гордились своей соратницей, если кто-то тайком и вожделел её, то вряд ли рискнул бы оспорить её право выбора. А выбрала она меня. Но думаю, даже я не смог бы удержать её рядом, реши она однажды расстаться со мной, . .. разве что мне пришлось бы убить её. Но для этого я слишком люблю её.. .. Или уже любил? Ласка или Малиновка? Господи помоги!

На правом плече Джейн красовалась синяя ласка, мастерски вытатуированная в мельчайших подробностях. Глядя на татуировку, мне всегда казалось, что маленький хищный зверь настороженно следит за мной цепким взглядом глаз-бусинок.

— Кто это был? А? - она опустилась рядом на лавку и, нежно мурлыча, потёрлась носом о мою щеку, затем, легонько прикусив мочку уха, призвала к ответу. – Ты вёл переговоры без меня, Пересмешник? Я видела.

— Так, ерунда. Торговец из Остона.

Я впервые соврал ей и, осознав это, поразился себе...

Джейн была для меня единственно дорогим и любимым человеком на этом острове. Ещё подростком она пробралась на пиратский корабль, кровью и потом завоевала своё место на борту «Бродяги», долгое время скрывая свой пол. Задолго до моего появления на острове, пираты прозвали её Лаской за дерзкую ловкость и отчаянную смелость в бою. Это Джейн два года назад нашла меня среди обломков кораблекрушения, привезла на остров, выходила и вернула к жизни. Это она ручалась за меня перед Рваным Джеком, прежним капитаном «Бродяги», и бесстрашно билась, прикрывая мою спину, в абордажных схватках с витанцами и гиберийцами. После гибели Джека, Джейн увлекла за мной команду, и те выбрали меня своим капитаном.

Только её бабка-колдунья невзлюбила меня с первого взгляда. Едва увидев меня вместе с Джейн, Вещая Нэнси что-то сказала внучке на незнакомом мне языке. Та отшатнулась от старухи, словно от удара, обернулась ко мне с сомнением и надеждой во взгляде.

— Нет! Не правда! Он только мой! – яростно выкрикнула старухе в ответ пиратка и, вцепившись в меня, как будто клещами, утащила со двора. С того дня я старался не попадаться старой ведьме на глаза.

Джейн не была настоящей красавицей. В местном борделе или на улицах Эссо встречались девчонки посмазливей. Но её лучащиеся любовью глаза, задорный смех, сводили меня с ума, а в постели она была настоящим ураганом сладостных утех.

Целых два года мы с Джейн были по-настоящему единым целым, и у неё были все основания расспрашивать меня сегодня...

— И что хотел этот торговец из Остона? – сквозь зубы урчала Джейн, ласково терзая моё ухо.

Ещё вчера хищная ласка Джейн вызвала бы во мне ответное желание, и я бы сграбастал в объятия её гибкое тело, впился поцелуем в её рот, и, опрокидывая мебель, мы бы устремились наверх в комнату, что держал для нас хозяин таверны. Все знали, что отчаянная девчонка делит со мной не только славу побед.

Сейчас же я застыл, отрешенно глядя перед собой. Воспоминания о забытой жизни и перспективы её блистательного продолжения хаотично кружились перед глазами.

— Пересмешник, что с тобой? – всерьёз обеспокоилась Джейн, внимательно посмотрела на меня, затем в окно, очевидно, силясь рассмотреть в толпе моего недавнего визави.

— Устал, - наконец вымолвил я, чувствуя подступающую дурноту и сжимающую боль в висках. - Голова раскалывается.

Джейн хорошо знала эти признаки начала приступа и, окинув быстрым взглядом зал, кликнула:

– Бонэм, ну-ка, помоги! Тащи его наверх!

— Ласка, может за лекарем послать? – предложил здоровяк, помогая меня подняться.

— Сама справлюсь, не впервой!

Действительно внучка колдуньи знала, как обуздать демонов моих кошмаров.

Обычно, уложив меня нагого на постель и скинув свою одежду, Джейн, точно тень, накрывала собой моё тело. Умелыми пассами тонких пальцев она успокаивала боль в висках. Ёрзая и скользя низом живота по моим бёдрам, касаясь упругой порослью на лобке, чертовка возбуждала, дразнила, подманивала демонов моих кошмаров. Она прижималась влажной промежностью к твердеющему члену и тёрлась об него. А я буквально сходил с ума от этой сладостной пытки. Будто путнику в пустыни, каждый раз мне чудился соблазнительный мираж – алые, с тёмными морщинистыми гребешками, губы, скользят по напряженному стволу вверх-вниз, оставляя за собой липкий влажный след. Венчиком головки я чувствовал их невесомый, почти воздушный поцелуй влажных губ, поцелуй, от которого мой гордый и неистовый забияка вздрагивал, словно юнга в борделе. Толкаясь и вращая бедрами, я всячески пытался головкой найти вход, ощутить себя внутри упругих теснин женского нутра, остудить во влажной глубине воспалённую плоть, но безрезультатно – Джейн игралась со мной, как кошка с полёвкой в амбаре. И тогда, атакуя, я грубо переворачивал её под себя, животом вниз, стремясь сзади, по-звериному, овладеть строптивицей.

Но Джейн и не думала сдаваться без хорошей рукопашной. Ловким зверьком она выворачивалась мне навстречу, брыкалась, ёрзала подо мной, не давая раздвинуть ноги и проникнуть в себя. Вцепившись руками в волосы, Джейн тянула мою голову прочь от себя, скалила зубы и шипела.

О, как я неистовствовал, пытаясь раз за разом одним толчком воткнуть член и пришпилить непокорную девку к постели! И стоило мне, изловчившись, на секунду раздвинуть её колени и просунуть одеревеневший член между влажных губ на какой-нибудь дюйм, как она тут же сдавалась на милость победителя. Теперь уже Джейн ластилась, прижималась ко мне всем телом, обжигала поцелуями плечи, шею, лицо, а её длинные сильные ноги сплетались на моей пояснице.

Однако, дурея от осязания её гибкого тела под собой, от дразнящей твёрдости сосков, от запаха пота, я рвался овладеть ею, как волк режет овец в овчарне, всех сразу, без разбора здравомыслия. Рыча, я закидывал её ноги на свои плечи и, наддавая задом, вгонял, вколачивал член в бесстыдно хлюпающую дыру между её ног. Я находился на грани рассудка от её охов и стонов, от нестерпимого желания с каждым толчком упиваться рельефной упругостью стенок, эластичной податливость дна влагалища. Подгоняемый искрящимся зудом в голове, представлял, что ещё одно движение членом и ещё одно, и ещё, и я окажусь на вершине долгожданного блаженства. Но в какой-то, неуловимый для меня, момент по её телу пробегают судороги удовольствия, краткие выдохи вычерпывают воздух из лёгких, бёдра напряжены, подобно распрямляющейся пружине, и неумолимо выталкивают мой член наружу.

И вот уже я тычусь его кончиком у самого устья манящей расщелины, точно грешник, мгновение назад изгнанный из рая, стремлюсь вспять, наваливаясь все телом. И всё безуспешно. Ноги Джейн дрожат, как натянутые канаты, едва удерживая меня над собой.

— Хха-а! - выдох из её уст, как поворот ключа от райских врат.

Джейн в изнеможении распласталась подо мной, расслабленные бедра широко раздвинуты. Я врываюсь в неё и там, вдогонку затухающим волнам её удовольствия, тороплюсь добавить свои излияния. И неземное блаженство немеющим приливом заполняет мои чресла, фонтаном гейзера взлетает по позвоночнику в мозг и девятым валом сметает прочь ошмётки моих кошмаров. На секунды я теряю сознание, не в силах пошевелиться.

Придавленная мной, Джейн тяжело дышит и, улыбаясь, смотрит в вверх, и мне кажется, что сквозь потолок и крышу она видит звёздное созвездие своего счастья.

— Ласка, я не могу жить без тебя, - сиплю я и, словно заново рождённый, нависаю над ней, опершись на локти, вдыхаю её запах, ластящимся щенком утыкаюсь носом в подмышки и жадно слизываю пот. Джейн ёжится от щекотки и нежным толчком прогоняет меня. Распластавшись рядом, в полумраке комнаты я вижу над собой лишь грязно-серые доски потолка и постепенно проваливаюсь в белёсый туман забвения.

Обычно в море на корабле кошмары реже преследовали меня, однако и там мы находили время и место для утоления нашей страсти. И признаюсь, что был счастлив в бесконечном круговороте кургузого мирка доступных мне воспоминаний.

Возможно, так же случилось бы и в эту ночь, но...

— Полундра! «Бродяга» горит! – краем сознания услышал я чей-то истошный крик и с трудом удержался на ногах – потрясённый Бонэм едва не выронил меня из своих объятий.

— Вот, дьявол! Джон, неси капитана в комнату и оставайся с ним! – моя отважная Джейн в мгновение ока взяла ситуацию под контроль.

– Эй, парни! – кликнула она пиратам в зале. - Все за мной! Живо в порт!

***

Липкий от пота, я лежал в темноте на влажных скомканных простынях, а бессвязные образы и обрывки воспоминаний в моей голове кружились и сталкивались друг с другом, словно льдины в половодье, превращаясь в едва различимую мозаику крошева. Внезапно хаотичная круговерть замерла и обратилась вспять. Мелкие льдинки срастались друг с другом, образуя ледяные поля, которые вскоре превратились в бескрайнее светло-серое пространство.

Обнаженный, я шёл сквозь это ледяное безмолвие. С каждым шагом сухой, колючий холод под босыми ступнями темнел, истончался, гнулся и вдруг разломился. Вскрикнув, я рухнул в обжигающий холод и онемел. Безразличный ко всему я медленно опускался вниз, тьма сгущалась вокруг, пятнышко света вверху неумолимо таяло. И вдруг!

«Ты - не мой!» - недовольной, протяжной вибрацией отозвалась бездна и брезгливо выплюнула меня наверх. Вылетев из воды на полкорпуса, я шлёпнулся обратно в фонтане брызг, фыркая и отплёвываясь, в недоумении вертел головой.

Мир вокруг стал цветным. Бесконечность обрела берега. Вода живая и мягкая уже не обжигала холодом, а бодрила прохладой. Мощными движениями рук и без устали работая ногами, я устремился вперёд, убеждаясь, что бодр и полон сил. Это была река, вокруг шумел лес, а впереди, над излучиной левого притока возвышались два холма, напоминавшие девичьи груди. Солнце озаряло их зелень золотистым отливом. К пологому склону ближайшего холма притулился двухэтажный коттедж из тёсаного камня - Брон-Ир-Аур!

Внизу, у самой кромки воды стояла молодая светловолосая женщина в белом платье, вглядываясь из-под руки в речную гладь.

— Робина!

Я рванулся вперед. .. и очнулся на кровати в комнате над «Глотком удачи». Склонив голову к изголовью кровати, на полу сидела Джейн и дремала. Бонэма в комнате не было.

— Ник, ты в порядке?! Что случилось?! – встрепенулась она. - Ты был холодным, как мертвец. Я не смогла тебя согреть и испугалась. Тебе уже лучше?

Измождённая, она была вся перепачкана сажей и грязью.

— Я очень устал и голоден. А что случилось? Почему ты в грязи?

— Какой-то гад пытался взорвать «Бродягу»! Поджег промасленную бухту пеньки на орудийной палубе и выпрыгнул за борт. Ребята пожар потушили, но «Бродяге» требуется ремонт. Клянусь, я найду этого ублюдка и убью!

Я промолчал, пораженный неожиданной догадкой о виновнике диверсии.

***

С того дня многое изменилось. Кошмары перестали терзать мой разум. Их место вытеснили радужные картинки прошлого: дом, отец, флот, Робина. Жизнь капитана пиратского корабля с вероятной виселицей в конце пути уже не казалась мне привлекательной. В новых мечтах я видел себя отважным адмиралом, мудрым политиком и счастливым мужем леди Робины Ли. Частенько, когда никого не было рядом, я доставал карточку и любовался ангельским ликом своей далёкой жены. И каждый раз мысль о Джейн выводила меня из благостного оцепенения, словно толчок тупорылой акулы под сердце посреди океана.

Любовница не вызывала у меня прежнего прилива желания, я даже стал чураться её компании. Занимаясь организацией ремонта корабля, я больше времени проводил больше время на берегу, в то время как Джейн дни и ночи напролёт не сходила с палубы «Бродяги», бросая на меня полные тревоги взгляды. И всё равно я не мог придумать, как мне избавиться от её назойливого внимания.

На кривых уличках Эссо я безуспешно искал Хокинса, но вчера он сам нашел меня. На минуту забыв о своём предательстве, я с гневом накинулся на него:

— На хрена было взрывать «Бродягу»?!

— Сейчас это уже не важно, сэр, – молвил он, отводя клинок моего ножа от своей груди. - Дело сделано. Вы приняли моё предложение?

— Да.

— Тогда слушайте инструкции...

План сводился к тому, что на следующий день вечером в условленном месте меня будет ждать шлюпка, которая доставит меня на флагманский корабль витанской эскадры. Затем я буду должен провести боевые корабли в бухту Эссо извилистым секретным фарватером, минуя коралловые рифы, названные пиратами Перстами Портовой Шлюхи.