Аномальный отряд. Третий раунд

Постоялый двор «Одинокий Дом», 3 километра от форпоста при Берлине.

Спустившись в сумрачный общий зал, Маанат застал Шэдри, разложившую на «их» столе детали пистолета. Мрачные бетонные стены здания резко контрастировали с деловитыми движениями охотницы, мурлыкающей какую-то лихую пиратскую песенку из прежних времен. Громыхая железом, старый наемник прошагал к бару, зашел за грубую деревянную стойку и нацедил две кружки пива, оставив кредиты на столешнице рядом со спящим служащим. Подойдя к столу, он бесцеремонно подвинул чистящие средства, водрузив на стол добычу.

— Угощайся, командир, — лаконично предложил он.

Шэдри вздрогнула. Она привыкла к тому, что этот волкодав никогда не здоровается, но почему-то просто не ожидала услышать такого обращения в свете недавних событий. Помедлив, она кивнула и в три секунды дочистила деталь, собрала пистолет, сунув его в кобуру, спрятала вещи в сумку, метко бросила ветошь в стоящее у выхода ведро и взялась за ручку кружки. Индейцу показалось, что у охотницы выросло несколько дополнительных рук и все предметы со стола исчезли разом. Он моргнул и напряжение спало.

— Твое здоровье, — подняла кружку охотница.

Пока наемники выпивали, в зал спустилась еще одна фигура.

— О! — обратила внимание Шэдри. — Час до срока, а ты только сейчас подошел? Не узнаю тебя, старый сказочник.

Дэниэль аккуратно прислонил вещмешок к стене, поставил на стол полкружки того самого пойла, уселся, пододвинув стул под свою задницу, отчего тот жалобно заскрипел, уселся, отхлебнул и лишь затем произнес:

— Доброе утро.

Наемники с умилением смотрели на этот ритуал, повторяющийся каждый выход, радуясь, что в этом мире таки есть что-то святое. С такими лицами только дети смотрят любимые мультики. Когда-то Рыбак был довольно нервным и неуравновешенным типом; особенно тяжко ему давалась способность засыпать не тогда, когда хочется, а когда надо. С тех самых пор он завел привычку напиваться перед самым походом — что, впрочем, помогало ему мало, ибо он вырубался под воздействием алкоголя, спал несколько часов и затем вставал. Злой, невыспавшийся и нервный. Тем не менее, при всех он старался держать себя в руках, и чем тяжелее ему было, тем корректнее он себя вел.

— Выход королевы Виктории, да и только, — ехидно прокомментировала Шэдри, облокотившись на стол и подпирая голову рукой. — Как спалось? — подначила она страдальца.

— А иди-ка ты в жопу, командир, — вежливо ответил Дэниэль с недоброй улыбкой.

— Сам иди, засранец, — надула губки охотница. Решив больше не доставать несчастного, она повернулась к Индейцу.

Без предупреждения взяв ее за шиворот, Дэниэль приподнял ее и уложил грудью на стол. Маанат едва успел спасти кружки от бесславной гибели, сгребая их в охапку и прижимая к груди. Дерево сухо стукнуло, драгоценный напиток тихо плеснул.

— Воспользуюсь твоим любезным предложением, — расстегивая на ней пряжки и сдирая штаны злобно прошипел он.

«Что, блин, опять?» — подумалось Шэдри не к месту. — «Только час назад закончили...»

Кинув взгляд на ее задницу, мужчина изумленно присвистнул. Между ног беловолосой красовались две неаккуратные дырки, так и не закрывшиеся после ночного марафона, влага сочилась по покрасневшей плоти, по кольцу ануса, стекая по раззявленным приглашающим створкам половых губ и тягуче капая вниз. «Трусики уже мокрые насквозь и вскоре дело дойдет до штанов», — отметил краем сознания Рыбак, торопливо откидывая паховую пластину и пристраиваясь к верхней дырочке.

В очередной раз ощутив в своей попке горячую дубинку, Шэдри блаженно закатила глаза. После целой ночи труда ее мягкая плоть стала гиперчувствительной, каждое движение чужого члена в ее теле было для нее новым и неповторимым. Рывком раздвигающая ее головка, резкий перепад между ней и стволом, заставлявший дырочку нежно сжиматься, и снова утолщение, разводящее в стороны влажную кожу... Головка вонзалась все глубже, толкаясь в нее где-то внутри, бедра мужчины звучно шлепали по ее попке, а яйца долбили судорожно пульсирующие створки влагалища.

Поймав своим открывшимся даром удивленное внимание Индейца, получая в свою растраханную дырку всю длину горячего стального стержня и чувствуя ягодицами мощные шлепки сильной ладони, девушка протяжно застонала и принялась подмахивать самцу, плотнее наживляясь на его черенок. Пикантность ситуации заводила охотницу еще сильнее, и она с невероятным удовольствием и энтузиазмом стала отдаваться сильному и настойчивому мужчине.

Дэниэль негромко зарычал, удерживая левой рукой Шэдри за куртку и долбя ее со всей доступной скоростью. Правой ладонью он покрывал задницу своей самки шлепками и ударами; вскоре ему и этого стало мало, и наемник запустил руку в ее киску, вонзая в мокрое влагалище пальцы, жестко сжимая ее истерзанную плоть и перекатывая ее между пальцами.

Охотница взвизгнула, пытаясь уйти от жестокой ласки, налившись на стол. Пальцы проследовали за ней, продолжая истязать мягкие складки, а нависший над ней Рыбак продолжал трахать ее попку. Девушка с трудом держалась, ритмичные шлепки по ее ягодицам совпадали с писком, срывавшимся с ее губ в унисон поршню, вонзающемуся в ее глубину.

Спустя минуту Шэдри не выдержала и забилась на столе в судорогах, завизжав и обдавая пальцы мужчины горячей струей. Дэниэль лишь сильнее прижал ее к столу, беспощадно трахая конвульсивно сжавшиеся дырочки. Ощущая член, скользящий в ее растраханном отверстии, руку самца на своей мокрой промежности, охотница не могла остановиться, визжа не переставая и теряя разум в нахлынувшем удовольствии.

Наконец Рыбак не выдержал и излился в радушно предоставленную дырку, задвигая в нее свое орудие по самые яйца. Очередная волна удовольствия накрыла девушку, и лишь когда Дэниэль вытащил из нее опавший член, она прекратила визжать.

Наемник удовлетворенно улыбнулся, застегнул паховую пластину и сел на свой стул. Эресс и Ольта, стоявшие до этого в изумлении у входа в общий зал, прошествовали к столу, вооружившись кружками. Рыбак добродушно погладил выставленную попку охотницы, продолжавшей в прострации лежать на столе.

— Ну, командир, хватит кайфовать, — добрым голосом сказал он. — Допивай свое пиво, давай вводный инструктаж и погнали. Только оденься сначала, в конце концов!

Шэдри с трудом приходила в сознание. Ни один мужчина из бывших с ней сегодня ночью не смог ее ТАК завести. «Пожалуй, лучше заниматься этим со знакомыми типами», — мысленно облизнулась девушка. Наконец она опомнилась, натянула трусики на свои раздолбанные дырочки и подняла штаны.

— Застегни пряжки сзади, — мурлыкнула она Рыбаку.

Тот, разумеется, помог охотнице, не удержавшись и погладив ее попку сквозь штаны еще раз. Шэдри уселась на свое место, довольно жмурясь, пригубила пиво, отданное ей Индейцем, и оглядела свой Отряд.

Маанат, ее самый давний, молчаливый спутник, прихлебывал единственный общедоступный напиток на этой выжженной планете, мягко улыбаясь своим мыслям. Латы из лучшей стали, которую он нашел в 19-ой аномалии, сидели на нем как влитые. Казалось, Индеец родился в доспехах. Последние два дня, которые ему пришлось провести вне своей брони, стали для него тяжелым испытанием, и Шэдри поймала себя на мысли, что ни разу не видела его улыбку, которая не прикрывалась бы снизу забралом. Старый наемник, помнится, полгода проторчал тогда в поселении при работниках, постигая кузнечное мастерство, и тот опыт не раз послужил ему, ибо зачастую в походе мелкий ремонт был жизненно необходим. За спиной же наемника, цепляясь за ножки стула, висел лом, остро заточенный с обоих концов и служивший ветерану когда копьем, когда посохом.

Переведя взгляд на своего недавнего гостя, охотница вспомнила обстоятельства их встречи. Несколько лет назад они с Дэниэлем столкнулись на финишной прямой на старой трассе во Франции. Теперь никто не знал, как 84-ая называлась в старом мире, да никого это толком и не интересовало. Жившие одним днем, наемники, пришедшие по одному заказу, едва не поубивали друг друга в десятке метров от вожделенной добычи. Шэдри тогда сохранила ему жизнь, и, добравшись до ближайшего форпоста, разделила оплату пополам, чем и заполучила его в Отряд. Костюм Рыбака, как и раньше, был неряшливо обшит тонкими стальными пластинами и опутан паутиной проволоки, — в отличие от Мааната, боец делал ставку на скорость, а не на броню, справедливо рассудив, что непробиваемой брони не существует. Исключение составлял пах блондина, прикрытый мощной железной пластиной. За спиной и на поясе у Рыбака висели два топора — полезные инструменты как в бою, так и в быту. Дешевизна обмундирования наемника раньше несколько смущала охотницу, подозревавшую, что у Дэниэля элементарно нет кредитов на более серьезные вещи, но позже она поняла, что боец просто боится привязываться к вещам.

Ольта покосилась на Шэдри с некоторым испугом: с недавних пор она побаивалась командира, не зная, чего от нее ожидать. Беловолосая лукаво улыбнулась и подмигнула, чем, кажется, сумела успокоить девушку. Она расцвела улыбкой, тряхнув багровыми кудряшками.

В жизни Апостола было только две страсти: красота и цепи. Почему цепи? Каждый человек в Отряде когда-либо задавался этим вопросом, но не находил никаких причин таких странных предпочтений. Втиснувшаяся в черную кожу, девушка смотрелась органично и сексуально; особый простор для фантазии мужчин оставляли цепи разной толщины и размеров, симметрично прошивающие ее костюм. Как лямки, надетые на плечики, они присоединялись к ее ремню, составленному из звеньев, а цепочки меньшего размера спиралями обвивали ее конечности. Неплохо выглядел (Специально для ) и ее нагрудник, выполненный из вороненой стали; Шэдри боялась представить, во сколько кредитов Ольте вышла подобная блажь. Наемница была единственной в Отряде, на чьих сапогах были резиновые подошвы; однако, ряды мелких цепочек всегда касались земли, оставляя ее столь же защищенной от электричества. Обвитая вокруг ее живота очередная цепь длиной в пару метров являлась единственным и универсальным оружием Апостола. Съемные наконечники разнообразных форм висели на поясе девушки, удачно дополняя картину.

Эресс, не обременявший себя железом благодаря устойчивости к электричеству, выглядел достаточно прозаично. Джинсы, рубаха и легкая куртка — вот и все его одеяние. Рыжие волосы и плутоватое выражение лица делали новичка похожим на мальчишку, отчего возможность воспринимать его всерьез уменьшалась еще вдвое. Комплекция тоже подкачала, в прежние времена такого «гангстера» никогда бы не взяли в культуристы. Когда этот молодец попросился в Отряд, Шэдри отказала и иронично улыбалась до тех пор, пока Эресс не снарядил лук и не начал стрелять. В несколько секунд он пустил три стрелы по высокой дуге, уложил еще три веером на рукоять, прицелился и поразил уже запущенные. Улыбка охотницы быстро превратилась в удивленную, и стрелок получил место без дальнейших споров.

Сама Шэдри носила обтягивающий ее стройную фигуру, выцветший и потертый костюм неопределенно-бурого цвета. Замкнутые на пряжки кабели, проходящие под одеждой, соединяли подковки каблуков и металлические штыри, спрятанные в рукавах одежды. Позаимствованные с зонтиков, при опасности они легко раскладывались, окружая хозяйку полусферой спиц и надежно защищая от электромагнитных возмущений. Левое предплечье охотницы плотно обхватывало крепление для небольшого щита, висевшего за ее спиной поверх ятагана.

— Кстати, — оправился от шока Эресс, — Ты, кажется, что-то говорил про пистолет?

— Ага, — кивнул Рыбак, указывая подбородком на Шэдри. — У нее набедренная кобура. Правда, выглядит она, как сумка для банки с вареньем почему-то... — озадачился боец, слегка покривив душой. Про варенье все они знали только с рассказов родителей.

— Попытайся припомнить, радость моя, — обратилась к Эрессу девушка, невинно хлопая пушистыми белыми ресницами, — когда ты в последний раз видел огнестрельное оружие?

Новичок пожал плечами, удивляясь вопросу:

— Да тут и вспоминать нечего, в форпосте у дежурного офицера табельный автомат висел.

— Знаешь, почему?

— Подавляющим большинством фортов запрещено носить огнестрельное оружие, начиная от гранатометов и заканчивая пистолетами, — вмешался Дэниэль, не удержавшись от очередной байки. — Как сейчас помню, тащился я как-то раз в форт при Бремене из 77-ой с полуразобранным гранатометом за плечом. Я его на выходе из аномалии подобрал, — пояснил он удивившимся, на кой демон ему тяжелая железная бесполезная хреновина, слушателям. — Тут меня и задержали еще на форпосте. Целятся из всех орудий, грозят... Я выяснял потом у солдат, начальство посчитало, что такие предметы слишком опасны и просты в использовании. Каждый дурак хотел бы такой приобрести, — целься да стрелай, куда проще, — однако, боеприпасы для огнестрела очень уж редки и дороги, производить их мы не умеем. Так что, в первую очередь, это оружие представляет угрозу для своего владельца: любой мародер смекнет, что, раз ты эту дурынду не продал, значит, денег у тебя куры не клюют. Вот их и запретили, лишь бы не нарушать порядок на улицах. Кстати, почему у тебя кобура на левом бедре? — неожиданно перевел он стрелки. — Ты ведь, насколько я помню, правша?

— Левой рукой я стреляю лишь на чуть хуже, — усмехнулась Шэдри. — А вот ятаганом махать левой не особо люблю, она у меня под щит и перехваты... Так что, это почти что оружие последнего часа.

Все поморщились от такого сравнения. «Оружием последнего часа» называли весьма популярные нынче артефакты, которые заняли в новом мире нишу гранат. Разница состояла в том, что этот артефакт, больше всего напоминавший крупный сфероидный изумруд, наполненный темными прожилками и пятнами, вызывал ударную волну страшной силы лишь в сжавшей его руке. Разумеется, человек при этом мгновенно погибал, почему артефакт и получил такое название. Отряд погрузился в воспоминания: каждый из них видел этот прибор в действии, и каждый об этом сожалел.

— Ладно, — оглядела задумчивые лица охотница, приступая к делу. Она достала нарисованную на клочке бумаги карту, отмечая на ней их маршрут. — Итак, смотрите. Я чувствую нужную нам штуку в Диснейлэнде, но пока не могу сказать точнее. Придется подобраться как можно ближе. Неизвестно, в каком округе будет артефакт, поэтому нам следует исходить из самого легкого пути. Обойдем по краю 79-ую вот здесь, — отметила она карандашом, — пройдем сквозь 14-ую, чтобы не заходить в выступающий округ, и окажемся на границе округов радуги и твердой земли. Самый безопасный сектор; даже если артефакт будет на другой стороне Диснейлэнда, мы сможем пройти насквозь. Вопросы есть?

Одобрительные взгляды были ей ответом. О чем бы ни думали наемники, в их ушах музыкой пела фраза «обойдем 79-ую». Возражать, разумеется, никто и не стал — в конце концов, на что командир, коли его не слушаться? Шэдри не раз вытаскивала их задницы из пасти Люцифера и они ей доверяли.

— Вопросов нет. Раз так, двинулись!

***

Где-то вблизи 79-ой аномалии.

Смеркалось. Темные облака выглядели зловеще, торжествуя свою победу над белыми, могучие деревья отбрасывали длинные тени через всю поляну. Тучи накрывали собой небосклон, и Шэдри с неясной тревогой посмотрела вверх. Весь день она не ощущала никакой опасности, больше беспокоясь о своих, хлюпающих при каждом движении, и все не закрывающихся дырочках. Иногда влажные складки ее половых губ терлись об штаны, заставляя командира Отряда тихо шипеть от удовольствия. И вот теперь, перед самим ночлегом, что-то беспокоящее угнездилось совсем рядом, а охотница никак не могла определить источник.

— Смотрите по сторонам, — приказала она бойцам, пристально озирая окрестности.

Наемники Отряда подобрались, на всякий случай приготовив оружие. Эресс достал рога своего лука со свободно висящей с обоих концов тетивой, с усилием сложил их вместе и наложил стрелу, таким образом моментально получив

готовое к бою устройство. Ольта насадила на свою любимицу-цепь какой-то наконечник, Дэниэль же ограничился тем, что вложил камень в пращу, снятую с поясного ремня.

Шэдри застыла на месте и Отряд прекратил движение. Охотница медленно водила головой, сканируя окрестности, и, наконец, указала рукой на кусты слева. Камень из пращи тут же ушел в листву, и мутанты, понявшие, что их обнаружили, с ревом бросились на поляну.

Два десятка новых хозяев мира выломилось из кустов. Здоровенные, достигающие до двух с половиной метров в высоту, желтокожие ублюдки с мерзкой внешностью, язвами, гнойниками, фурункулами, ранами и тому подобными излишествами были кем угодно, только не друзьями. Бывшие обитатели мегаполисов, эти владеющие логикой создания, тем не менее, не признавали даже зачатков морали. Иногда, борясь с ними, люди з

амечали, как «новые» бьют в спины соплеменников. Причины этому были неизвестны: может быть, зависть, может, что еще — никто и не думал разговаривать с этими животными.

С оледеневшим лицом, начав выглядеть намного старше, Эресс выпустил стрелу в лоб крайнего мутанта, раздробив его череп. Он продолжил успех, хватая стрелы, натягивая тетиву и поражая цель с неизменной эффективностью и невероятной скоростью, полностью отрешившись от мира.

Маанат вынул из мешочка на поясе очередной артефакт, который когда-то окрестил «броском кобры», или просто «коброй» (в глубине души он всегда был немножко романтиком). Выглядела эта фиговина как обычный кусок металлолома, однако внешность была не на первом месте в его достоинствах. При столкновении с любым объектом «кобра» придавала ему заряд кинетической энергии колоссальной силы, что ветеран успешно продемонстрировал в бою: раскрутив артефакт на цепочке, он подбрасывал под удар камни из подсумка, мигом улетавшие в сторону противника. Неточность выстрела с лихвой компенсировалась его мощью, снаряды пробивали шеренги противников, пробивая тела и поражая следующих за ними «новых», оставляя в них дыры, в которые можно было без труда смотреть, отрывая конечности и дробя кости.

Дэниэль метнул очередной камень в голову ближайшего врага, но тот ловко закрылся дощатым щитом, и снаряд прошел по касательной, улетая далеко в кусты. Чертыхнувшись, он повесил петлю пращи обратно на пояс и схватился за топоры. Выполненными целиком из железа, при желании ими можно было ломать стены, и, для того, чтобы успешно управлять такими орудиями, требовалась немалая сила. Шагнув вперед, Рыбак взмахнул обеими руками, отбивая здоровенную дубину, целившую в лучника, и всаживая топор в щит этого великана. Мощь удара была такова, что топор пробил лицевую доску и глубоко увяз в поперечной. Выдергивая оружие, Дэниэль с удовлетворением наблюдал, как рассыпается эта пародия на настоящие доспехи, увернулся от дубины, несомой отчаянным двуручным ударом, оказавшись сбоку противника, и пробил ему лезвием спину, разделив позвоночник надвое. Боец обернулся к следующему «новому», поставив себе задачей прикрывать стрелка.

Тем временем где-то впереди бушевала Ольта. Не владевшая никаким стрелковым оружием, она не знала себе равных в ближнем бою. Крепкий вестибулярный аппарат, абсолютная память и многолетние тренировки сделали из нее машину смерти. Вращая длинную цепь с остро отточенным шестоперным наконечником на конце, постоянно меняя руки, то удлиняя, то укорачивая радиус поражения, кружась и кувыркаясь вокруг своего оружия, она нарисовала на поляне круг смерти диаметров в 4 метра. Удачливые враги отшатывались, получая страшные рваные раны скользнувшим мимо наконечником и тут же попадая под выстрелы спокойного, как на стрельбище, Эресса, неудачливые же оставались лежать на иссиня-черной траве.

Бой длился не дольше минуты. Маанат сдержал натиск железного прута, отбив его одним концом своего лома, вторым же ударил его по черепу. Голова мутанта выдержала, однако, такое обращение ей явно не понравилось. «Новый» отшатнулся, и Индеец без замаха воткнул в его грудь острый конец, ударил по ноге и приколол упавшего к земле.

— Этот — последний, — раздался голос Шэдри сзади. Наемники оглянулись и увидели позади точно такую же картину: куча изрубленных тел, запачканных кровью, и довольная, как сытая кошка, охотница, вытирающая ятаган об траву. Удивленные взгляды мужчин понравились ей, и она потянулась, выставив вперед два холмика на груди. — «Незаметно» напали сзади, — пояснила она, радостно оскалившись.

— Охренеть, — высказался за всех Дэниэль, выражая общее настроение Отряда.

— А то! — задорно подмигнула девушка, заканчивая протирать ятаган тряпицей и убирая его за спину. Резко взяв командный тон, она распорядилась. — Маанат, Эресс, собирайте стрелы. Остальным чистить оружие, и бегом отсюда.

Бойцы внутренне согласились: чаще всего на шум и запах крови слетались такие твари, что лучше бы с ними не встречаться.

Десять минут спустя наемники Отряда, чертыхаясь и с трудом уворачиваясь от деревьев, бежали сквозь лес. Черные тучи сгущались и как будто сами по себе росли, обволакивая темно-изумрудный купол небосвода и быстро превращая сумерки в непроглядную тьму. Шэдри прибавила скорости, вырываясь вперед с ятаганом наготове и расправляясь с хищными щупальцами крапивы, кидавшимися на нее со стволов деревьев-носителей.

Спустя полчаса на широкое поле из леса выбралось гуськом пятеро персонажей, держась за ремни товарищей.

— Равнина какая-то, — раздался голос командира в кромешной тьме. Люди облегченно вздохнули, расцепившись и побросав поклажу на землю.

— Дайте факел, — шепнула Шэдри, шуруя у себя в кармане. Наконец она выудила оттуда старинную зажигалку с фитилем, подняла руку вверх и чиркнула кремнем. Слабый огонек осветил напряженные лица. Девушка поймала факел и вскоре лагерь был неплохо освещен. Ольта с Эрессом отправились за дровами, а остальные с суровыми лицами обходили временное пристанище по широкому кругу, внимательно рассматривая деревья, траву и настороженно прислушиваясь.

Шэдри же сидела посреди становища в позе лотоса, погрузившись в свои ощущения. Бодрый стук топора, радостный треск огня, запах копченого мяса и тихие разговоры друзей проплывали мимо ее сознания, затянувшегося поволокой странного сна...

***

Диснейлэнд Берлина, округ твердой земли, ближе к округу радуги.

В городе, населенном пожирающими что и кого ни попадя червями, у Треффера не оставалось никакого другого выхода, кроме как заночевать в доме. Выбрав наиболее крепкий с виду, он, проверяясь каждый шаг, забрался в первую попавшуюся комнату на втором этаже и устало прислонился к стене, изучив, как следовало, обстановку.

Посреди помещения плясал воздух — термальная аномалия, все просто. Перевернутая кровать рядом с окном заросла странным на вид ковром плесени. Плесень волновалась, чувствуя присутствие, и пыталась отползти. Капитан справедливо заключил, что этакая трусливая пакость на него не набросится, и успокоился. Другая половина комнаты, ярко-желтого цвета, внушала ему куда большие подозрения. Счастливчик не стал приближаться, решив, что овчинка выделки не стоит — благо, места ему хватало.
Ночью Треффер проснулся от странного чувства в спине. Движение повторилось, и охотник вскочил на ноги.

— Твою мать!

Слепой и абсолютно беспомощный человек присел на корточки и запустил руку в заплечный мешок. Наощупь он достал кремень и принялся чиркать по снятому с пояса ножу, высекая искры.

Увиденное капитану совсем не понравилось. В стене красовалось множество дырок, из которых медленно вытекали и шлепались на пол черви, похожие на неестественно длинные и бледные, перевитые нитками сосиски. Охотник судорожно ощупал спину, но ничего лишнего не почувствовал и успокоился. Снова высекая искры, он сумел сполна насладиться картиной: стробоскопические вспышки и зрение, привыкшее к полной тьме, с невероятной четкостью показали ему вываливающийся наружу кусок стены и большой комок червей, влажно шлепнувший у носков сапог Счастливчика.

***

Лагерь Отряда близ аномалии 79.

— Командир! — Дэниэль встряхивал охотницу за плечо. Наемники справедливо рассудили, что, раз уж после сегодняшнего утра балагур еще жив, то его и теперь не тронут. — Командир! Давай уже, очнись, мать твою!

Белые ресницы дрогнули и веки разлепились. Шэдри мрачно посмотрела на рискующего здоровьем лесоруба, и тот слегка попятился.

— Чего орешь? — неожиданно спокойно поинтересовалась она.

— Командир, спать пора, — смутился Дэниэль, мечтая оказаться где-нибудь подальше. — Вахты назначать. И еще... тебе сегодня кто-нибудь нужен? — аж покраснел неудачник.

— А-а-а... — протянула Шэдри меланхолично. — Ложитесь все, я подежурю. Надо будет, разбужу. А насчет второго вопроса — кто сегодня больше всех отличился?

— У меня пятеро, — как всегда, среагировал первым Маанат.

— Семь, — чуть слышно шепнула Ольта, краснея и вцепившись пальцами в ухо.

— Я вообще не считаюсь, — выставил ладони вперед Дэниэль, попятившись от охотницы.

Шэдри фыркнула:

— Еще бы ты считался, тебе, небось, и с утра хватило!

— Тоже семь, — заявил лучник, приподняв бровь. — Интересная ситуация.

— Это выходит, ты троих угрохал? — с ядом в голосе выдала беловолосая. — Теперь я не удивляюсь! И теперь ты совсем не считаешься, день как минимум!

Дэниэль отошел от костра и улегся, подпихнув себе под голову вещмешок, недовольно бурча себе под нос:

— Я что, виноват, что на драках не специализируюсь? Нет бы спасибо сказать, что хоть троих к Люциферу отправил...

— Маанат, подежурь пока, — легко поднялась на ноги охотница. Она прошла мимо костра и направилась к ближайшему к лесу факелу (на равном расстоянии от костра, метрах в пятнадцати, было воткнуто в землю четыре факела, расширяя видимые границы лагеря). Оглянувшись назад, Шэдри заломила бровь и вопросила:

— Чего стоим, кого ждем? Апостол, и ты, победитель, дуйте за мной!

— И я? — испуганно посмотрела на нее Ольта.

— Ну, если не хочешь, я тебя не заставляю, — обиженно надула губки беловолосая охотница и двинулась дальше. Лучник, похлопав кудрявую девушку по плечу, последовал за ней.

Поймав на себе взгляды оставшихся мужчин, обмотанная цепями девушка поежилась. Их молчаливое неодобрение заставило ее возмутиться:

— Ну, что?

— Скажи еще, что никогда не мечтала трахнуть командира, — пробормотал Дэниэль, и перевернулся на другой бок. — Все, не мешайте спать!

— Неужели ты думаешь, мы не заметили, как ты на нее косишься? И парней у тебя давно не было... за полгода поручусь, — вполголоса развил тему невозмутимый Индеец. Он двинулся в противоположную сторону, решив, как обычно, зайти за факелы, слепящие глаза, и обходить периметр. — Впрочем, думай сама, — бросил он через плечо.

Ольта судорожно сжала кулачки, стискивая зубки. Девушка не подозревала, что ее пытливые взгляды в сторону командира окажутся насколько заметными. Казалось, ей только что залезли в душу, вытянув оттуда все сокровенное... «Но, с девушкой? Да, она красивая и... вообще она всегда... но я», — гулко металась одна-единственная мысль в ее охваченной паникой головке, — «ведь не такая?» — в конце утверждение внезапно превратилось в вопрос. — «Ну, разок-то можно попробовать? Она ведь сама предложила, и я... Блин! Кого я обманываю?!»

Девушка решительно зашагала следом за своим призом.

— Вот и умничка, — поощрительно буркнул «спящий».

Наемница сбилась с шага и покраснела, но продолжила путь. Приблизившись к потушенному факелу, в неверном пляшущем свете костра она нашла свою цель. Цель уже стояла на коленках, белокурая голова двигалась вокруг члена, порхая язычком по его стволу, а руки крепко удерживали инстинктивно пытающийся двигаться организм за бедра. Девушка моргнула и увидела охотницу, стоявшую прямо перед ней.

— Ты пришла, — счастливо выдохнула Шэдри, порывисто прижимаясь к Ольте и проводя по ее руке. Та вздохнула и зажмурилась, а пальчики тем временем скользили по черной коже куртки вверх, сорвались с воротника, погладили шейку, обняли ее затылок теплой ладошкой и зарылись в волосы, нежно массируя ее головку. Другая рука обняла наемницу и прижала к мягкому телу, которое начало медленно тереться об прошитую цепями куртку. Ласковые поцелуи осыпали лицо девушки, теплые губы пробрались по подбородку и принялись обрабатывать шейку.

Апостол довольно заурчала и сжала охотницу, неожиданно почувствовав под своими руками горячее тело. Она изумленно распахнула глаза и увидела беловолосую в своих объятиях абсолютно обнаженной.

— Вот это скорость, — растерянно хихикнула победительница.

— Не отвлекайся, — горячий шепот скользнул по щеке девушки и накрыл ее веко губами.

Ольта таяла в искусных руках командира, которая вскоре крепко вцепилась в ее попку. Вздрогнув, девушка тут же расслабилась и тихонько застонала, раздвигая ножки. Шэдри ощутила, как скинувший, наконец, с себя одежду, парень взял ее за плечи и стал тереться горячим стволом об ягодицы. Ее открывшиеся эмпатические способности помогали угадывать желания партнеров, и она подняла ногу, проведя ей между лапок Апостола.

Девушка застонала в голос, сгибая дрожащие колени и сама начиная тереться пахом об бедро любовницы. Давно не знавшее ласки тело руководило теперь ее действиями, а сознание уплыло в неведомые дали, покачиваясь на волнах сексуальной эйфории.

Охотица подняла ногу выше. Темноволосая наемница повисла на единственной точке опоры — собственных гениталиях, прижимающихся, сквозь промокшие насквозь трусики и кожаные штаны, к ласкавшей ее ноге. Ольта вскрикнула, вцепившись в плечи охотницы, как утопающий в соломинку, попутно прихватив и пальцы Эресса, и крепко сжала ее ногами.

— О, демоны ночи... — шептала она дрожащими губами, не осознавая собственных слов и глядя вдаль остекленевшим взором.

Шэдри не удовлетворилась таким результатом, надавив победительнице на плечи и подпирая ее снизу ногой. Рука ее вцепилась в попку наемницы и двигала ее, заставляя смятые половые губки девушки тереться об себя сквозь одежду. Такие действия вызвали еще более бурную реакцию ласкаемой, которая стала подвывать уже без остановок.

Занимаясь Ольтой и испытывая всю гамму ее чувств, охотница вконец перевозбудилась и осатанела. Ощутимо приложив наемницу об землю, демонесса в человеческом обличьи за секунду расстегнула на ней куртку, содрала с штаны с трусами и встала перед ней на колени, погружая язычок в ее складки и выпячивая попку.

Эресс, почуяв долгожданную добычу, быстро загнал свой член в мокрую, полыхающую адским неутоленным желанием дырочку, провалившись туда целиком. Надавив на спинку девушки, он принялся яростно трахать свой приз, каждым ударом доставляя себе неизмеримое удовольствие и немного расширяя головкой вход в матку. Шэдри содрогнулась от прежде незнакомых ощущений, подаваясь навстречу «кормильцу» и раздвигая бедра. Губы ее скользили по горячей плоти Апостола, пальцы проникли в дырочку и с неистовой скоростью принялись долбить малышку.

Лучник рычал, снова и снова натягивая на себя командира, а Ольта давно уже билась в судорогах наслаждения; ее стройные ножки, мечта любой девушки, бесстыдно раздвинувшись, конвульсивно сучили по земле, а руки, вцепившись в белые волосы, вжимали нежные губы с их волшебником-язычком глубоко в себя. Эресс, чувствуя приближение оргазма, ускорился в разы, беспощадно раздалбливая вожделенную дырку...

Шэдри, нанизываемая на член победителя сучка, отлизывающая собственной подчиненной, задыхалась от счастья, уставившись вперед налившимся ртутью незрячими глазами. Внезапно в ее отключившийся мозг вгрызлась тревога, почти сразу же она услышала близкий в будущем крик. «Демоны ночи?» — холодно съязвил рептилий голос в ее голове. На секунду беловолосая позволила ему завладеть собой...

Ускорившись до предела, охотница сорвалась с члена, мягко высвободив волосы. Бросившись к своей одежде, она выхватила ятаган из ножен и запустила его через весь лагерь, ориентируясь на крик. Двинувшись в обратном направлении, чувствуя даже сквозь ледяную оболочку своей души выжигающее душу неутоленное желание и адский голод, полная надежды его приглушить, она заметила ночного волка, летящего на ничего не подозревающих любовников. Для нее этот хищник выглядел, как будто он просто завис в воздухе. Шэдри бросилась на чудовище, сбивая его ударами кулаков на землю, наступила на шею ногой, согнулась, подвела ладонь под необъятную морду зверя и резко выпрямилась. Все больше и больше страдая от задержки, она метнулась к любовникам и заняла прежнее место.

На обратном движении Эрессу вдруг показалось, что его руки вдруг провалились в пустоту. «Надо будет предупредить остальных о возможности глюков», — мелькнула последняя в его сознании мысль, и он тут же провалился в оргазм, раз за разом вонзаясь в разгоряченное влагалище Шэдри и выплескивая в нее свежую сперму.

Девушка тоже почувствовала что-то странное, однако, отдавшееся во власть инстинктов сознание отринуло эти ощущения как пораженческие, и Ольта закричала от счастья под терзающими ее нутро пальцами и губами, обдавая лицо командира горячим нектаром.

На другом конце лагеря бывший в дозоре Маанат с трудом выбрался из-под туши сбившего его с ног мутанта. Зверюга, покрытая растопыривающейся в моменты опасности бритвенно-острой чешуей, лежала и не двигалась с потухшими глазами. Лишь обойдя тварь, Индеец заметил рукоять ятагана, полностью ушедшего в тело ночного волка. Заслышав несущиеся с того конца лагеря крики удовольствия, ветеран, скептично хмыкнул, удивленно покачав головой, внимательно осмотрелся и принялся высвобождать оружие.