Зовите меня сеньором Джакомо.002

Штутгарт. Я нашел себе жилье и аристократическую родословную

Добрый вечер Ваше Высочество! Добрый вечер, благородные дамы и господа! Я снова счастлив видеть всех вас вместе, ждущих продолжения незамысловатой истории моей жизни. Поэтому начну с вашего позволения.

Мне думается, что человек, твердо решившийся достичь чего-либо и поглощенный только достижением цели, добьется своего, несмотря на все затруднения. Поэтому я смело говорю про себя: "Я не раскаиваюсь! Да, это именно так. Я не раскаиваюсь ни в чем, что когда-либо совершил. Ибо я никогда не совершал бесчестные поступки, за которые мне впоследствии было стыдно и я подвергался бы угрызениям моей совести".

Если мне не изменяет память, то в прошлый раз я закончил свой рассказ описанием того, как наша почтовая карета прибыла в славный город Штутгарт в не менее славном герцогстве Вюртембергском. Я тепло попрощался с мосье Робером Пероном, но особенно тепло отнесся к моей неожиданной и очень страстной ночной любовнице молоденькой мадам Франсуазе Перон. При прощании я заметил в ее прекрасных глазах слезы, вызванные, как я позволил себе посчитать, расставанием со мной. Нежно поцеловал ее ручку и чуть сжал своей ладонью, желая этим передать всю свою любовь, которую я испытывал к этой девушке.

После этого я раскланялся с остальными своими попутчиками, взвалил себе на плечо узел, в котором хранились мои незамысловатые пожитки и двинулся в поисках ближайшего трактира, где надеялся подкрепиться и разузнать насчет недорогого и приличного места для постоя. По дороге я размышлял о прелестной Франсуазе и женщинах вообще.

"В наше счастливое время проститутки совсем не нужны, так как порядочные женщины охотно идут навстречу всем вашим желаниям", - не стоит особо пенять мне за такие мысли. Ведь был еще совсем молод и самонадеян. Я все же упрекал себя, что расстался с девушкой не так тепло, как она, возможно, хотела. И мне только оставалось успокаивать себя, что истинная любовь всегда обязывает к сдержанности, опасение выглядеть чрезмерно экзальтированным зачастую приводит к тому, что осторожный любовник, боясь сказать слишком много, говорит слишком мало. И в конечном счете я расчитывал все же встретиться с достойным семейством Перон, если судьба моя распорядится так, что я вновь побываю в Страсбурге.

Но в конце концов я пока решил выкинуть грустные мысли о красавице Франсуазе из моей головы. Остановил какого-то человека, который был, судя по его одежде, горожанином, и по-французски учтиво спросил его о ближайшем трактире с приличными комнатами для жилья. Он не сразу понял, что я у него спрашиваю. Затем на ломаном французском с сильным швабским акцентом объяснил мне, куда надо идти. Я поблагодарил этого достойного человека и мы, раскланявшись, пошли каждый своей дорогой.

Вскоре я оказался у входа в трактир с незамысловатым вывеской, на которой был нарисован швабский пехотинец с лихо закрученными усами, и надписью "Bеim аltеn Sоldаtеn". Недолго полюбовавшись вывеской, толкнул дверь и оказался в довольно большом помещении с низким потолком. Все кругом было заставлено столами и лавками, грубо сделанными из дерева. Несмотря на ранний час трактир был битком набит посетителями, галдящими на своем смешном швабском наречии, которое я понимал с большим трудом.

Я углядел свободное местечко за столом в самом углу. Одно место там было занято молодым человеком, который с завидным аппетитом уплетал жаркое из свинины с картофелем. А противу него сидел юноша, одежда которого выдавала в нем принадлежность к племени артистов. Он очень изящно поедал похлебку из простой глиняной миски, как будто эта посудина была изготовлена из золота или по крайней мере из серебра.

Протиснулся к этому столу и вежливо попросил разрешения занять место рядом с этими достойными людьми. Молодой человек, не в силах быстро проглотить кусок картофеля во рту, просто показал мне жестом на свободное место. А юноша взглянул на меня своим ясным и располагающим к себе взором и по-французски сказал, чтобы я поскорее присаживался.

Я немедленно последовал его совету и жестом призвал слугу, которому велел принести немного похлебки из курицы и жаркое. Желая завязать полезные знакомства в чужом мне городе, я также заказал по кружке свежего пива каждому из нас за мой счет.

Шустрый слуга вскоре принес мой заказ. Я был изрядно голоден и очень быстро расправился с похлебкой и жарким. Затем мы дружно подняли наши кружки в знак уважения друг к другу и насладились пенистым напитком. Должен отдать должное качеству пива. В этом трактире его явно не разводили.

Затем мы по очереди представились друг другу. Юноша назвался Жаном-Жоржем Новерром из Парижа. Я верно угадал род его занятий. Он был танцовщиком в балете и после очень удачного дебюта в Фонтенбло при дворе короля Людовика хV "Lе Biеn аimé" получил ангажемент в берлинский королевский балет от самого принца Генриха Прусского. Собственно, именно туда Жан-Жорж и держал сейчас свой путь. Как видите, я верно угадал, что юноша был артистом. Мне было несложно это сделать, так как мои отец и мать были артистами. Увы, но мой отец уже давно лежал в могиле, а мать блистала своими талантами певицы при дворе австрийского императора. В связи с постоянными гастролями я в детстве редко виделся с родителями и воспитывался нежно любящей меня бабушкой. Но тем не менее я с младенчества знал этот неуловимый шарм, присущий настоящим артистам.

Молодой человек в свою очередь представился Иоганном Каспаром Шиллером сыном деревенского пекаря. Он был буквально одержим мечтой получить образование и вырваться из своего круга. Он старался обучаться всему, чему только удается. Он обучался ремеслу у монастырского цирюльника и хирурга по совместительству. Жадно изучает латинскую грамматику, французский язык и фехтование. Должен признать, что его французский значительно лучше, чем мое швабское наречие. Поэтому вскоре мы трое живо болтали по-французски, не обращая особого внимания на косые взгляды, которыми нас одаривали местные завсегдатаи. Я рассказал своим новым друзьям, что меня привело в Штутгарт, и посетовал на то, что пока не нашел, где мне остановиться.

Иоганн немного подумал и сказал, что, возможно, сможет мне помочь в моих поисках жилья. Здесь в Штутгарте по его словам живет его дальняя родственница фрау Доротея Хоффнер с супругом герром Хоффнером, служившим в настоящее время слугой при дворе Его Высочества герцога Вюртембергского. У них есть довольно большой дом, в котором сам Иоганн и остановился в настоящее время. Зажиточная родня изрядно задирает перед ним, сыном простого пекаря, нос, но Иоганн видит во мне человека самого благородного происхождения и уверен, что скупые родственники с удовольствием примут на постой такого аристократа, как я. Согласно покачав головой, изрядно подивился про себя, как знание хороших манер сделали из меня аристократа. Наверное, мне имеет смысл все время непрестанно работать над усовершенствованием своего аристократического образа. Люди слишком часто судят о человеке по тому блеску, которым он окружен.

Я учтиво поблагодарил моего нового приятеля. Мы расплатились и покинули трактир. На улице мы тепло распрощались с Жаном-Жоржем и долго желали ему успеха на поприще балетного танцора в Берлине. Новерр был крайне расстроган таким нашим отношением к нему и расстался с нами со слезами на глазах.

А мы с Иоганном неспешно побрели к дому его родственников. Они жили на Кönigstrаßе и весь путь занял не более трех четвертей часа.

Нас встретила фрау Хоффнер собственной персоной. Иоганн Каспар, изрядно робея, представил меня, как возможного нового постояльца, назвав меня своим знакомцем, только что приехавшим по делам в Штутгарт и ищущим комнату для постоя.

Я тут же выступил вперед нового приятеля, вежливо поклонился и сказал несколько заранее приготовленных фраз на местном диалекте. Фрау очевидно признала во мне человека благородных кровей и стала чрезвычайно учтивой. Мы быстро пришли к соглашению об оплате за постой. Я произвел на женщину самое приятное впечатление, заплатив сразу за месяц вперед.

Иоганн Каспар как-то совершенно незаметно исчез куда-то, а фрау Доротея повела меня лично показать мою комнату. Мое новое жилище и чистая, удобная постель мне чрезвычайно понравились. Приятным дополнением было питание, оплата за которое входила в оплату за комнату. Таким образом мне не было нужды бегать в ближайший трактир, чтобы поесть. Забегая вперед, скажу, что пища у семейства Хоффнер была незатейливая, но вкусная и в достаточном количестве.

Заметив мою усталость, фрау Доротея покинула мою комнату, сказав, что меня непременно позовут к ужину. Оставшись один, я разделся до пояса и с удовольствием умылся, смыв с себя пыль долгой дороги. С особым сожалением я мыл свои руки, еще недавно бывшие в самых нежных местах моей дорогой сердцу Франсуазы.

После этого я хорошенько растерся полотенцем, разделся и нырнул в постель. Через пять минут я уже крепко спал. Усталость свалила меня наповал.

Проснулся от негромкого, но настойчивого стука в дверь.

— Wасhеn Siе аuf, Hеrr! Siе wеrdеn zum аbеndеssеn еrwаrtеt, - говорил приятный женский голос, сообщая мне, что меня ожидают к ужину. Но это явно был не голос фрау Доротеи.

Я ответил, что буду готов через 15 минут, выбрался из постели и стал прихорашиваться к ужину. Понимал, что мне необходимо держать планку высоко, чтобы сохранить свою репутацию якобы аристократа. Обедневшего, но весьма древнего рода. Пока я завязывал пышный галстух, в голову мне приходили всяческие колоритные детали относительно моего происхождения. Сорочку с пышным жабо я решил приберечь для более торжественного случая, чем банальный ужин.

"Первым делом надо придумать аристократически звучащую фамилию", - размышлял про себя. - "Я горжусь и люблю фамилию, данную мне при рождении, но аристократизма в ней, мягко говоря, маловато. Понятно, что следует использовать аристократическую приставку "де", но как же насчет фамилии? Что там звучит аристократично, но не является широко известной фамилией во Франции?!"

Я стал перебирать кучу вариантов своей фамилии, произнося каждую вслух, что бы понять насколько хорошо или плохо звучание. Прошло уже десять минут, но я никак не мог сделать свой выбор. А опаздывать на ужин с самого первого раза было не к лицу даже не такому аристократу, как я.

Уже направился к двери своей комнаты и протянул руку, чтобы отодвинуть засов. Но тут моя рука замерла в воздухе ибо в голову мне пришла неплохая идея. Сценическое имя моей обожаемой матушки звучало так - Дзанетта. Отсюда недалеко и до Жанетты. Еще шаг и наша Жанетта превратится в Жёнье. Решено, назовусь де Жовье (dе Jаnviеr). Нет, шевалье де Жовье (сhеvаliеr dе Jаnviеr) звучит более значительно. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что мои предки не были рыцарями, воевавшими за освобождение Гроба Господня от сарацин!

С такими мыслями я решительно открыл дверь и проследовал в столовую комнату, которую мне ранее показала добрая мадам Доротея. Там меня встретила известная уже мне хозяйка. Мужчина подле нее, видимо, был ее супругом. Он был невысоким, лысоватым господином лет пятидесяти от роду или около этого. Он несколько подобострастно поприветствовал меня и назвался Рупертом Хоффнером. Я учтиво назвался своим настоящим именем - шевалье Де Жовье, но попросил своих гостеприимных хозяев звать меня без особых церемоний герром де Жовье. Услышав мой дворянский титул, дисциплинированный Руперт вытянулся по стойке "смирно" и от волнения его лысина заблестела от пота. Добрая матушка Хоффнер тоже раскраснелась от удовольствия, что столь важный человек, как я, изволил поселиться в их скромном жилище.

Третьим, вернее, третьей женщиной в столовой комнате была дочь супругов Хоффнеров по имени Урсула. Из довольно путаных объяснений господина Хоффнера я понял, что это единственная дочь моих хозяев. Ей двадцать лет и она замужем за унтер-офицером, которого добрый герцог Вюртембергский по свойственной ему привычке продал вместе с частью других своих солдат кому-то из сторон, борющихся за австрийское наследство. Урсула уже несколько месяцев не имела никаких вестей от своего мужа и поэтому была в огромном беспокойстве. Я с состраданием посмотрел на нее, не преминув отметить про себя, что она прехорошенькая. Урсула определенно заметила мой взгляд на нее и слегка покраснела от удовольствия. Этот румянец украсил молодую женщину и даже сделал ее еще более хорошенькой. Я поспешно отвел от нее свой взгляд, чтобы не смущать ее более.

Четвертым был, как вы, возможно, угадали мой добрый приятель Иоганн Каспар. Он по-прежнему явно чувствовал себя не в своей тарелке, живя в доме своих дальних родственников. Я сердечно приветствовал его и такое мое теплое отношение к Иоганну весьма значительно улучшило отношение четы Хоффнеров к бедняге. По крайней мере они перестали глядеть на доброго Иоганна, как на пустое место. Скажите мне, пожалуйста, как можно неуважительно относиться к человеку, хотя и низкого рода-звания, но бывшего на короткой ноге с французско-итальянским шевалье?

Наш ужин прошел великолепно. Экономная чета Хоффнер не держали домашнюю прислугу, так как с этими функциями легко справлялись Доротея и Урсула. С мужской работой по дому справлялся Иоганн Каспар вместо платы за проживание.

Урсула летала легкой пташкой, обслуживая всех сидящих за столом. При этом она успевала и сама наслаждаться ужином. Надо сказать, что и добрая Доротея тоже принимала посильное участие и помогала дочери, как могла.

Должен сказать, что я уже начал испытывать определенное удовольствие, когда Урсула слегка наклонялась над столом, наливая суп в мою тарелку или передавая блюдо со свининой и капустой, и мне становились видны прелестные округлости ее грудей, чуть не выпрыгивающие из лифа ее скромного, но весьма аккуратного платья. У меня даже создалось впечатление, что милая Урсула подчас делает это нарочно для меня, желая произвести самое приятное впечатление.

Ужин подошел к концу и милейший герр Руперт учтиво спросил меня, не желаю ли я отведать красного вина местного производства. Я охотно согласился и Урсула вскоре принесла на стол целый кувшин с вином, который она нацедила из бочки в подвале. Фрау Доротея поставила нам красивые бокалы богемского стекла, которые явно использовали только в парадных случаях. Даже Иоганну она поставила такой драгоценный бокал, чтобы не уменьшать торжественности момента. Мой добрый друг был явно озадачен таким улучшением отношения родственников к себе.

Мы с удовольствием подняли наши бокалы с вином. Я предложил выпить за наших добрых хозяев и особенно за герра Руперта Хоффнера. Услышав, что его так отметил выдающийся аристократ, добряк Руперт покраснел от удовольствия и лысина его повторно заблестела.

Пара бокалов хорошего вина развязала язык Руперту и он стал довольно интересно рассказывать про свою многолетнюю службу при дворе герцогов Вюртемберских. Он успел послужить при Его Высочестве Эберхарде Людвиге, Его Высочестве Карле Александре, а сейчас служил "молодому" герцогу Карлу Евгению.

Больше всего времени добрейший Руперт прослужил Эберхарду Людвигу. "Старый" герцог носил свою корону сорок лет кряду, если не считать первые шестнадцать лет, когда его матушка Магдалена Сибилла была регентом после скоропостижной смерти своего тридцатилетнего супруга герцога Вильгельма Людвига.

Шестнадцатилетний герцог, получив в свои руки все бразды правления, развил кипучую деятельность. Во-первых, он практически стал абсолютным правителем, хотя до конца жизни ощущал тайное сопротивление сословий Вюртемберга. Руперт всячески расхваливал Эберхарда Людвига. И налоговую систему он реформировал, и способствовал развитию добычи полезных ископаемых, и новые ремесла при нем ввели, принял к себе бежавших от резни во Франции гугенотов. А главное - создал постоянную армию. Ага, видимо он первый понял выгоду от продажи своих солдат, как скот, воюющим европейским монархам. Я подумал про это, но, конечно же, ничего не сказал вслух.

Хотя в любом случае надо отдать должное этому герцогу, так как личностью он был явно незаурядной. Он был великолепно образован и часто в его голову приходили весьма светлые идеи, которые он в полном соответствии со своим кипучим характером стремился реализовать.

Я уже понял, что мой добрый Руперт будет для меня ценным источником информации. Безусловно, мне была бы более полезна информация про нынешнего или, как его называл герр Хоффнер, "молодого" герцога Карла Евгения, но я решил, что ставшие историческими данные про предыдущих герцогов окажутся тоже полезными мне. Поэтому внимательно слушал Руперта, время от времени задавая рассказчику разного рода вопросы.

Более всего мне понравился тот факт, что именно "старый" герцог Эберхард Людвиг ввел при своем дворе куртуазную потребность к репрезентации, а последующие герцоги только развили эту замечательную черту своего двора. А для меня это означало то, что я смогу достаточно быстро найти себя при дворе, который явно нуждается в представителях древнего европейского рыцарства, к которому относится славный род шевалье де Жовье. Участие в священных крестовых походах моих славных предков говорило само за себя. Найдя время, я не замедлил поведать про это герру Хоффнеру, а заодно и Иоганну Каспару. Мой приятель потрясенно молчал, переваривая мысль о том, с кем провидение свело его в скромном штутгартском трактире. А герр Хоффнер после почтительной паузы хлебнул вина и, откашлявшись, заявил, что мне непременно надо быть представленным ко двору герцога. Мне эта идея тоже стала чрезвычайно симпатична. И я решил повременить с попыткой сделать карьеру священника. По крайней мере я счел возможным отложить свой визит к епископу N, к которому у меня было рекомендательное письмо от моего духовника в Страсбурге. Пусть шевалье де Жовье попробует не посрамить весь свой славный рыцарский род. И я поднял за это бокал с вином, но вслух провозгласил мое искреннее уважение ко всем герцогам Вюртемберга.

Дорогой князь! Милые дамы и уважаемые господа! Рассказывать вам истории моей жизни это огромное удовольствие для меня. Но, увы, моих сил часто бывает недостаточно, чтобы вести долгий рассказ. Поэтому я смиренно прошу вас дать мне возможность сегодня закончить мой рассказ и продолжить его завтра, если вы, безусловно, выразите желание слушать продолжение. Искренно благодарю вас.

10/15/2023