Злоключения Алисы. Часть 3: Урок анатомии

Чеширский Кот:
— Серьёзное отношение к чему бы то ни
было в этом мире является роковой ошибкой.
Алиса:
— А жизнь — это серьёзно?
Чеширский Кот:
— О да, жизнь — это серьёзно! Но не очень...
«Алиса в стране чудес»

— Николаева, к доске!
Девушка встрепенулась, и подняла голову на звук: «Неужели это меня, или мне послышалось?»
Но нет, ей не показалось, Серафима Владимировна, учительница биологии и завуч по совместительству, не мигающим взглядом смотрела на застигнутую врасплох ученицу.
— Меня? — всё ещё надеясь, что ослышалась, тихо спросила Алиса.
— Да, тебя, Николаева, иди, не задерживай класс.

Ученица встала из за парты, торопливо одёрнула юбку, и нехотя вышла к доске.
— Ну что стоишь, рассказывай, — учительница встала из-за стола и опёрлась на указку.
— Что рассказывать? — девушка подняла голову и виновато посмотрела на учителя.
— Как что? Домашнее задание, естественно... Или ты не слышала вопроса? Всё в бирюльки играете, когда же вы повзрослеете, дармоеды? — Серафима Владимировна в лице Алисы обращалась ко всему классу.
Девушка опустила голову и побледнела, ни одна мысль не посетила её голову, которая была пустой как скорлупа ореха. Нет, одна мысль всё-таки вертелась в её мозгу: «опять не выучила, опять, опять, опять...»
— Мы ждём, отвечай... Итак, строение, основные отличительные особенности и функции женской половой системы... — женщина нетерпеливо стукнула указкой о пол.

Лиска вздрогнула от неожиданности: — Я не знаю, — еле слышно прошептала она.
— Что, опять не выучила?
— Да... — ученица была готова провалиться сквозь пол, лишь бы не слышать этого дребезжащего голоса завуча.
— Так, значит! — Преподаватель победоносно оглядела класс, ученики съёживались под её грозным взглядом, стараясь не встретиться с ним, — Двойка тебе, Николаева! Двойка за урок и вероятно за четверть! — на лице Серафимы читалось нескрываемое злорадство, — А на педсовете я сегодня же поставлю вопрос о твоём отчислении из школы уже в этом учебном году... Ох, как же вы меня все достали...
— Не надо, Серафима Владимировна, пожалуйста, не надо, — взмолилась запуганная ученица. От её мнимого спокойствия не осталась следа: вся она дрожала, лицо сморщилось от волнения и страха, на глазах выступили слёзы, уже готовые солёным потоком пролиться на белый воротничок блузки.

— Ну как же, как же не надо? Надо, ещё как надо! Будешь знать, как так беспардонно относиться к учёбе, я тебя не в один раз предупреждала, — в голосе учителя прозвучали торжествующие нотки. Наконец она раздавит эту спесивую гордячку, раздражавшую её столько лет. «Не будет ей никакой пощады...»
— Серафима Владимировна, может быть можно что-то сделать? Я выучу, я обязательно выучу, только не ставьте двойку, — с придыханием запричитала Алиса, едва сдерживая слёзы.
— Сделать? Что же можно сделать? Поздно уже что-то делать. С вами нельзя по-другому. Только так! — учительница села на стул и стала листать журнал, чтобы одним росчерком пера лишить последней надежды на спасение провинившуюся ученицу.
Алиска стояла перед классом как узник перед казнью. Красота жизни померкла для неё, она готова была разрыдаться, и только слабая надежда на снисхождение удерживала её от истерики.

— Серафима Владимировна... , — школьница ещё раз с мольбой посмотрела на грозную учительницу, уже взявшуюся за перо.
— Я уже сорок лет Серафима Владимировна, и что?
— Пожалуйста, не надо. Я всё исправлю.
— Ну, хорошо, — после недолгого раздумья промолвила властная училка, видя что продавила человека ниже плинтуса, — Как ты хочешь всё исправить? На что ты готова?
— На всё!!! — с жаром промолвила Алиса, и слабая надежда забрезжила перед ней.
— Так уж и на всё?
— Да, Серафима Владимировна, на всё. — с готовностью повторила девушка. Класс молча слушал этот диалог затаив дыхание, каждый понимал, что эта злобная фурия может так же легко разделаться с каждым из них.
— Ну хорошо, дам тебе последний шанс, — учительница встала, и подойдя в плотную к запуганной ученице, пристально посмотрела ей в глаза. Алиса не выдержала и отвела взгляд. — Повторим пройденный материал ещё раз. А то некоторые, — Серафима многозначительно обвела взглядом класс, — некоторые, совсем не стараются, совсем не хотят учиться. А чтобы учебный материал вам лучше запомнился, мы с вами изучим его на примере вашего школьного товарища. Николаева, ведь ты не возражаешь против этого? — тоном, не терпящим отказа, обратилась завуч к Алисе.
— Да! — подтвердила испуганная девочка, ещё не понимая, куда клонит злобна училка. Спасение было так близко и надежда вернулась к ней.
— Ну, так вот... — учительница окинула взглядом притихший класс, — вернёмся к строению женской половой системы...
Женская половая система состоит из наружных и внутренних половых органов... Завуч указкой ткнул в грудь и в зону лобка стоящей перед классом ученицы. — Николаева, сними, пожалуйста пиджак.

— Зачем? — Алиса не понимала, что от неё хочет учитель.
— Не хочешь же ты, чтобы твои товарищи изучали тело человека, когда оно закутано во всевозможные одежды. Ведь так?
— Так, — девочка как загипнотизированный кролик повторила последнее слово. Всё ещё пребывая в неведении относительно планов биологички.
— Тогда снимай, и побыстрее...
Непослушными пальцами Аля расстегнула пуговицы на пиджаке и стянула его со своих плеч.
— Молодец. Можешь повесить его на стул.
Ученица беспрекословно выполнила распоряжение.
— Теперь снимай блузку, — приказал учитель, — Ну!!! Что же ты ждёшь?
— Блузку? — опять переспросила девушка, думая, что ей наверное послышалось.
— Да, блузку! И поживее...

И только теперь она догадалась, чего от неё добивается училка. Она смутилась, побледнела, и попыталась расстегнуть верхнюю пуговицу блузки, но от нервного напряжения у неё мало что получалось.
В конце концов, она справилась с заданием. Блузка была расстегнута. Под ней проглядывало обнажённое белое девичье тело.
— Снимай же, — в интонации голоса учителя угадывалось раздражение.
Смущённая девушка сняла только сегодня утром отглаженную белую сорочку. Теперь перед классом стояла полуобнажённая фигура в белом лифчике и тёмно синей короткой юбке.
— Теперь юбку, — Серафима Владимировна приподняла указкой подол, обнажая колени девушки.

Алиса зарделась, кровь прихлынула к её щекам. Последняя надежда, что этого не может быть, растаяла как дым. От того, что от неё хочет самодур учитель, девочка пришла в ужас; но не только от этого: она как всегда сегодня не надела трусиков, и под юбкой, кроме чулков и пояса у неё ничего не было. Теперь, если она снимет юбку, весь её класс всё это увидит. Ей стало так стыдно, будто она уже стояла голышом перед учениками.

— Не могу, Серафима Владимировна, — с мольбой Алиса посмотрела на непреклонную фурию. Губы её дрожали, грудь вздымалась, ртом она судорожно хватали воздух, в горле пересохло.
— Мы же, кажется, с тобой договорились, или ты предпочитаешь с позором быть отчисленной?
— Нет, — еле слышно пытаясь по своему, по-девичьи оценить обстановку.

К своему изумлению, того, чего она боялась больше всего: а это презрения и насмешек, и в помине не было. Она встречала сочувствующие взгляды своих подруг и любопытные, жадные взгляды парней своего класса. Оказывается, она в их глазах не подставлялась жалким униженным существом непонятного рода, а наоборот, вызывала понимание, сочувствие и даже восхищение, особенно у мальчиков. «Ситуация неприятная, но не смертельная, ничего страшного же не случилось!» — рассуждала она, «Вон как смотрит во все глаза на меня Васечкин, да и Сидоров рот открыл, взгляда не может отвести», — Алиса расправила плечи и повернула голову к окну. Она считала, что в профиль её лицо более красиво...
— Раздевайся, Николаева, — отвлёк её от срамных мыслей голос завуча, — раздевайся полностью, снимай, что у тебя там осталось...

— А разве это необходимо?
— Однозначно. Ну, давай, по быстрому, время деньги, — учитель уже повернулась к классу: — Итак, ребята, перед вами модель внутренних женских половых органов. Женщина ткнула указкой в плакат, под которым Алиса торопливо отстёгивала от пояса чулки. — Всё снимай, всё! — отвлеклась от темы Серафима. Класс дружно смотрел мимо плаката, на то, как раздевается их однокашница. — Остановимся подробней на строении женских внутренних половых органов, — училка окинула класс властным взором, затем посмотрела на обнажённую ученицу, которая снимала последнюю туфлю, победоносно улыбнулась и продолжала: — Внутренние половые органы: матка, яичники, влагалище и девственная плева, — она старательно указкой очертила на плакате каждый из перечисленных органов: — Влагалище — полый мышечный, очень эластичный орган в виде трубки, снизу упирающийся в половую щель, которая у девственниц закрыта девственной плевой.
Николаева, надеюсь, ты ещё девственница, — обратилась она к голой ученице, босиком стоящей у доски на холодном полу и прикрывающей лобок руками.
— Нет, — в замешательстве еле слышно выдавила из себя девочка и покраснела.

— Нет?... Вот уж не ожидала от тебя. Не рано ли, в твоём-то возрасте? И когда же ты успела, в свои 18 лет?
Алиса покраснела ещё сильнее и опустила голову. Ещё никогда в жизни ей не было так стыдно, как сейчас. Она готова была провалиться сквозь землю, выпрыгнуть из окна, лишь бы не находится в этот момент здесь, на виду у всего класса.
— Ай-я-яй, — продолжала фурия в юбке, — И кто это был... , или это был не один мужчина? — училка наслаждалась унижением бедной девушки.
— Один, — проронила Алиса чуть не плача.
— Ну, слава богу, один, порадовала ты нас, Николаева, просто порадовала. — с сарказмом произнесла учительница.
На задней парте раздался одинокий смешок.
— А это кому там весело, тебе, Луцук?
— Нет, Серафима Владимировна, мне не весело, — быстро ответил широкоплечий, лопоухий, светловолосый парень и спрятался за спинами одноклассников, сидящих впереди.
— Смотри у меня, Луцук, как бы тебе не пришлось заменить своего школьного товарища у доски...
— Ну, хорошо, — вновь обратилась она к Алисе, — значит не девственница... Это твоё личное дело, к школьному предмету не имеющее отношение. Даже лучше, что не девственница, проще и нагляднее для понимания учебного предмета, — продолжала мегера. Почему лучше, и для какого понимания предмета, ученики пока не знали...
— Мы немного отвлеклись от темы: Итак... Николаева, выпрямись и опусти руки, — снова обратилась она к смущённой девушке, и продолжила:
— Кто из вас знает, зачем женщине нужны яичники? — весь класс словно застыл под гипнозом этого монстра, — Так! Никто не знает! Бездари!

Яичники являются тем местом, где созревает яйцеклетка, которая через трубку попадает в матку для последующего

оплодотворения, — биологичка провела указкой по Лискиному лобку, туда, куда, по её мнению, должна попадать яйцеклетка. — Итак, яйцеклетка находится в матке. А как к ней попадёт сперматозойд, кто знает? — она снова посмотрела на класс, ища поднятые руки. Но учеников занимали не яичники, а обнажённая одноклассница, стоящая у доски.
— Луцук, отвечай.
Юноша покраснел до кончиков ушей и привстал: — Через... Через писю, — смущённо произнёс он, хотя с языка у него чуть не сорвалось другое слово на эту же букву.
— Какую писю?! Садись, придурок. — пожилая женщина в сердцах стукнула указкой по столу, — Сперматазоид попадает в матку через влагалище. Разве это так сложно усвоить? Там-то и происходит оплодотворение. Вы проняли, наконец, дармоеды? — обратилась она к ученикам. Класс, в страхе, безмолвствовал.
— Ну, от этого вы не куда не денетесь, все через это пройдут. — закончила она тему.

— Теперь рассмотрим строение наружных половых органов женщины. Тем более у нас в классе находится такой «великолепный экземпляр» для демонстрации, уже испытавший многое на своём личном опыте. — учительница злорадно посмотрела на Алису.
Девушка стояла у доски как у позорного столба почти не дыша, она не чувствовала ни холода, ни жары, все её мысли были сосредоточены на шариковой ручке, лежащей на раскрытом классном журнале, на ручке, от росчерка которой решалась её судьба.
— Николаева, ты нам в этом поможешь?
— Что? — будто её только что разбудили, встрепенулась нагая ученица.
— Не «чтокай», а давай садись, девочка, вот сюда, так, как показано на этом плакате, — Серафима указкой махнула в сторону парты, на которую предстояло сесть бедной подопытной.
Аля посмотрела на пустую парту, стоящую у доски, потом на плакат, висевший рядом, на котором был изображён силуэт широко расставленных женских ног, в промежности которых чёткими контурами были обведены внешние женские половые органы, с соответствующими наднисями.

— Я так не могу, — Алису накрыла новая волна стыда и смущения.
— Разве? Ты уверенна, что не можешь, это же так просто? — фашистка больно ткнула ученицу указкой в бок, так, что та подпрыгнула от неожиданности и боли.
— Ой!
— Не срывай учебный процесс, Николаева, или ты забыла, что над тобой висит отчисление?
— Нет! — твёрдо ответила девушка. Даже эти аргументы не заставили её изменить решения.
— Ну если не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. — учительница села за стол и взялась за перо.

И тут произошло то, что произошло. О чём потом несколько лет судачили в школе и ребята и учителя: у Алисы как будто щёлкнул тумблер, она побледнела, какая-то неведомая сила неумолимо, против воли, потащила к злосчастному столу. Она как приведение двинулась к нему, проворно забралась на стол, и села, раскинув ноги, в точности как это было нарисовано на плакате. Бледная, с каменным лицом, она безучастно смотрела куда-то под потолок, уже не обращая внимания ни на кого.
— Вот это другое дело! — раздался торжествующий голос с учительского стула, — Приступим к изучению материала. — продолжила, как ни в чём не бывало, садистка.
— Наружные половые органы обычно называют гениталиями: к ним относятся — лобок, большие и малые половые губы, клитор. Так что, всё, что вы называете мерзким словом на букву «П» — это и есть наружные половые органы женщины. На последней парте опять раздался неуместный смешок.
— Ничего в этом смешного, Луцук... , ты у меня когда-нибудь допрыгаешься! Серафима встала

лишь неопределённую эмоцию. Наконец эта эмоция полностью завладела молодым сознанием, сделав себя главной доминантой в текущей ситуации. Она одновременно и хотела и боялась продолжения этого бесчеловечного эксперимента над собой. Она запуталась и не понимала ни себя, не своих истинных желаний. Ей только казалось, хотя это уже происходило на самом деле, что она испытывает возбуждение от этого унижения.
Но это было не всё, что задумала безжалостная мучительница. Вконец униженную, раздавленную, опустошенную, лишившуюся всякой чести девочку ждало более страшное испытание... После того, как все удовлетворили своё любопытство, учительница продолжила экзекуцию:
— Надеюсь, вы теперь навсегда запомните строение половой системы женщины.
Итак, я резюмирую: всё, что находится, или НАХОДИЛОСЬ, — на этом слове она сделала особое ударение и укоризненно посмотрела на Алису, — как в случае с вашей подругой... , до девственной плевы, относят к наружным половым органам, всё, что за ней — к внутренним. Николаева, к сожалению, лишила вас возможности наблюдать её, за что можете сказать ей «спасибо», особенно ребята. Не каждый из вас сможет увидеть когда-нибудь этот чудесный орган воочию.
Хотя, может, найдутся желающие продемонстрировать девственную плеву классу, — завуч оглядела стопившихся учеников. Девочки с ужасом замерли и притихли.

— Я так и думала, никто не хочет. А поднимите руки, кто из вас девственник. — снова обратилась она к учащимся.
Ни одной руки не было поднято, ребята и девчата смущённо отводили глаза и от учителя и друг от друга.
— Хорошо, тогда поднимите руки, кто уже не девственник.
И опять ни одной руки в ответ...
— Вы что, издеваетесь? Раз уж на то пошло, завтра все пойдут к гинекологу на проверку... Девочки, поднимите все правую руку, — пошла по другому пути находчивая учительница.
Женская половина класса послушно исполнила её приказ.
— А теперь опустите, кто ещё девственен.
Больше половины девочек опустили руку, осталось лишь несколько человек, смущенно смотрящих себе под ноги или куда-то в сторону.
— Вот это другое дело, — восторжествовала учительница, — Николаева, ты не одинока, у тебя уже есть коллеги.

Но Альке было всё равно, есть у неё коллеги или нет. Её сознание теперь захватили совсем иные эмоции. Она чувствовала, как в глубине своего тела, где-то внутри, далеко, разгорается пожар, и этот пожар становится всё сильней с каждой минутой. Напряженные от растяжения половые губы постепенно наливались кровью и набухали, клитор, красной пикой торчащий над ними, пульсировал в так биения сердца, частота которого давно превысил свой комфортный ритм. Организм непроизвольно стал вырабатывать смазку, которой становилось всё больше и больше, и она уже грозилась вырваться на поверхность, увлажняя и смачивая гениталии своей хозяйки.
— Рассмотрим один из самых важных, и самых необычных внешних половых органов женщины — клитор, — продолжила урок Серафима Владимировна, — Этот орган играет очень важную роль в жизни женщины, благодаря ему женщина, наравне с мужчиной, способна получать удовольствие от секса. В нем сосредоточенно множество нервных окончаний, и поэтому он очень чувствителен. Чем-то он похож на мужской пенис, и так же как он может увеличиваться в размерах. Причём, в возбуждённом состоянии у разных женщин — от нескольких миллиметров до нескольких сантиметров, — учительница пальцами продемонстрировала классу размер, приблизительно в пол своей ладони.
— Сейчас, мы проведём эксперимент, и проверим, во сколько раз способен увеличится клитор вашей подруги.
Преподаватель взяла линейку и поднесла к раскрытой промежности ученицы, которая вся блестела от пота и вагинальных выделений.

Совершено нечаянно линейка коснулась нежного припухшего органа. Алиса вздрогнула от неожиданности и закрыла глаза. Она не хотела никого видеть, ей было легче переносить очередное унижение в темноте. Ученики сгрудились в кучу, на многих лицах читалась растерянность и подавленность. Но были и те, кто совершенно всерьёз, как обычный учебный процесс, воспринимал полусадисткие потуги учителя. Они во все глаза наблюдали за его действиями, стараясь ничего не пропустить и всё запомнить.
— Пять миллиметров в длину и четыре миллиметра в диаметре, — Серафима Владимировна написала мелом на доске эти две цифры и отчеркнула их мелом.

— Итак, до возбуждения клитор Алисы Николаевой имеет размер в пол сантиметра. А теперь посмотрим, что с ним будет теперь: — она аккуратно стала разминать двумя пальцами нежную, розовую горошину клитора девушки.
У Лиски перехватило дыхание, её лёгкие еле справлялись с объёмом воздуха, который требовал её организм, возбуждающийся с каждой секундой. Она очутилась в таком положении, когда чувственное наслаждение становится настолько сильно, что подавляет все остальные эмоции, а главное волю к какому-либо сопротивлению. Именно в такие моменты с женщиной можно делать всё, что она никогда бы не позволила в иной ситуации. Аля открыла рот, её колени непроизвольно поползли в стороны, ещё сильнее раскрывая трепещущую плоть, живот напрягся...

Учительница молча продолжала эксперимент, слова были излишни, она чувствовала состояние ученицы и сосредоточилась на процессе... Она теребила, поглаживала, пощипывала, катала в пальцах увеличивающуюся на глазах горошину клитора, добиваясь именно того, что по её мнению обязательно должно произойти, что поставит Алису в ещё более унизительную ситуацию, и обезопасит, как она думала её от последствий этого самодурства.
Аля еле сдерживалась, таких ощущений она ещё не испытывала. Прикосновения были настолько выверены, настолько нежны и приятны, что она потеряла контроль над собой. Непроизвольно её голова запрокинулась, ступни оторвались от поверхности стола. В её организме происходила настоящая революция. Она уже не удерживала пальцами свой перевозбуждённый бутон сладострастия, руки, пытаясь придать равновесие телу, скользили по столу. Девушка судорожно хватала ртом воздух. Теперь она полулежала, облокатясь локтями о холодную поверхность, её ноги висели в воздухе, пальцы которых непроизвольно сжимались, и разжимались. Клитор набух и сильно увеличился в размерах. Ещё одно движение, ещё одно ласкающее прикосновение и...
Могучий силы оргазм потряс хрупкое юное тело. Их полуоткрытого рта вырвался непроизвольный стон, мышцы таза напряглись, ноги опустились, тело извивалось в экстазе. Серафима отпрянула от оргазмирующей девушки, как от змеи, вот-вот готовой на неё броситься и уже открыла рот, чтобы вылить очередную порцию мерзопакостных пояснений...
И тут прозвенел звонок...

Алиса разлепила глаза. Над её ухом на тумбочке надрывался будильник. Взъерошенная, всклокоченная, покрытая потом, она сидела на кровати и лихорадочно дышала. Грудь её вздымалась, бёдра свела судорога. Влагалище источало соки...
— Опять этот дурацкий сон! Когда же это всё прекратиться? — Тридцатилетняя женщина посмотрела на часы, — было без пятнадцати шесть.
Но где тот ужас, где тот животный страх, с которым она просыпалась вся в поту в детстве? Его больше не было:
«Что-то со мной происходит!!!»

Впереди был долгий рабочий день и... И опять переписка с любимым.
«Всё таки, как прекрасна жизнь!» — Она сбросила одеяло на пол, и пошла принимать душ...
«А девочка созрела...»

(продолжение следует)