Заговорщики

Александра Тихоновна, женщина лет пятидесяти пяти, то и дело поглядывала в окно, дожидаясь к обеду супруга — главного бухгалтера животноводческого кооператива. Нет. Можно было бы и позвонить (мобильник всегда был под рукой), но ревнивая жена не хотела, чтобы Митрич упрекнул ее в этом. Глянув в очередной раз в окно, она, наконец, увидела сутулую фигуру мужа, шагающего в конце улицы такой знакомой прихрамывающей походкой.
«Но что это?! Никак опять эта паскуда Светка ему дорогу перегородила?!» — прильнула к окну Тихоновна, увидев, как бесцеремонно повисла на рукаве мужа молодая баба, заведующая птицефермой.
«Ах ты, подлюка! Никак в карман ему что-то сунула. Ну. погоди!»... , — задернула занавеску на окне Тихоновна, заметив, как супруг уже открывает калитку.

Не успел он повесить пиджак в коридоре и пройти к умывальнику, как жена запела у вешалки:
 — И чтой-то ты припозднился сегодня? — шарила она по карманам повешенного пиджака.
 — Да Светлана Сергеевна придержала чуток. Опять у нее нелады на ферме...
 — Чтой-так?
 — Разбегается народ, — ответил муж, гремя рукомойником.
 — Из-за чего? — не отставала женушка.
 — Говорят, что стимула нет...
Когда главбух решил прилечь на часок после обеда, как всегда прикрыв лицо газетой, любопытная жена развернула записку и прочла: « Сегодня, 19—30, в БАМ, С. С. «.
«Что бы это значило?» — ломала голову жена, крутя в руках записку, прежде чем опять сунуть ее в карман пиджака мужа.
«Похоже, что эта сельская стерва, на что-то явно намекает, у которой две последние буквы наверняка означают ее инициалы. Похоже, что в полвосьмого она зовет на свидание моего козла. Но что такое БАМ? Гм... Где этот чертов БАМ?» — недоумевала жена. «Уж не собирается ли он, случаем, отправиться на эту далекую железную дорогу, где бедовые девки дают любому мужику за длинные рубли? А ты хорош, старый черт! Шашни завел с молодухой. Ну, погоди! Доберусь я до тебя... , « — сверлила она ненавидящим взглядом мирно похрапывающего мужа.
 — Я припозднюсь сегодня... , — заявил муж, одевая картуз в дверях.
 — Чтой-так? Чай, не собрание ли?...
 — Делов много, — неопределенно ответил муж.
 — Ну, ну, — только и сказала в ответ Александра Тихоновна, твердо решив отследить вечерний маршрут мужа.

... До конца рабочего дня аналогичные записки появились на столе председателя кооператива и его заместителя. Если бы кто-то решил отследить их маршруты в указанное время, то увидел бы, как это трио потянулось с разных сторон к ложбинке у реки, где маячил дом бывшей доярки, а ныне пенсионерки-фермерши Бобриковой Анны Марковны. В деревне все знали о ее натянутых отношениях с руководством кооператива, не взявших фермершу к себе на работу, поэтому сие нашествие вызвало бы подозрение, если бы не конспирация: трое шли к ее дому с разных сторон и исчезали не в нем, а в дверях старой бани, стоящей на берегу реки. Последним доковылял к баньке неуклюжий главбух. Он воровато оглянулся по сторонам и шмыгнул во внутрь. Не было только этой стервы Светки. Вскоре из трубы бани заструился сероватый дымок, окончательно развеявший все подозрения о неверности мужа у ревнивой жены.

 — Хвоста нет? — раздался из темноты голос председателя.
 — Кажись бог миловал, — ответил главбух.
 — Теперь все, — констатировала сидящая за столом в начальственной позе Светлана Сергеевна. — Прошу не курить. Для конспирации можно раздеться...
 — Совсем? — не понял дотошный главбух.
 — У голодной куме одно на уме. Для начала, до пояса... — пояснила завптицефермой.
 — А ты? — кивнул в сторону единственной женщины зампредседателя.
 — В том великом деле, которое мы задумали, ни для кого исключений нет, — отрезала Светлана Сергеевна и стала раздеваться. Оставшись в черном лифчике и белых трусиках, она продолжала:
 — В нашем кооперативе ЧП. Из него уже бегут в город не только молодые девки, но и солидные мужики. Работать становится не с кем, дорогие товарищи. У меня созрел гениальный план, как спасти кооператив от развала.
 — И как же? — недоверчиво повел плечами председатель.
 — Скажи честно, Митрич. Ты давно трахался со своей половинкой? — голубые глаза блондинки пристально смотрели в глаза главбуха.
 — Я?! Ну, как тебе сказать...
 — Только честно...

 — Да уже не помню, когда, однако...
 — Вот. Честный ответ. Вот в чем причина. Мужики бегут, потому, чт

о им опостылили их жены, а молодых девок тянет к парням, которых на селе единицы. А природа-то не разбирает. Она требует свое. Если каждой девке дать не по одному, а сразу трех мужиков или наоборот, то из села никто не побежит...
 — Да. Но как это сделать? — спросил главбух.
 — Ты фильм «Калигула» смотрел?
 — Ну?
 — И чем он спас Рим от разорения?
 — Борделем...
 — Во. Устами младенца глаголит истина, — усмехнулась стервозная Светка, улыбнувшись Митричу. — Слушайте меня внимательно. На должность «Мамочки» в Борделе выставляю свою кандидатуру. Я буду создавать штат. Председателю надо произвести ремонт баньки, чтобы она засверкала всеми цветами радуги сексуального гостеприимства, заму обеспечить сей объект любви положенным оборудованием, ну, а вести финансы, сам бог велел, Митричу. Думаю, что с каждого клиента в час брать по червонцу для кооператива вполне хватит. За групповушку установить тариф по червонцу с каждого участника, кроме девочек. Ну, а такому контингенту, как пенсионеры, ветераны, участники боевых действий, герои всех видов и степеней, а также детям войны скидка до 50%.
 — Великоватая скидка, — запротестовал Митрич, — так прибыль резко упадет...
 — Поддерживаю Мамочку. Нам в этом деле главное — удержать кадры на селе, которым днем предстоит на производстве, а вечерами в баньке париться. Кстати, у всех участвующих взять подписку о неразглашении, — сказал председатель, строго посмотрев на зама.
 — Согласна. Ну, что, господа, проголосуем?
Результат голосования был единогласным.
 — А теперь прошу проверить мою, а заодно и вашу техническую пригодность, — сказала Светка, снимая с себя последние предметы женского туалета.

Увидев перед собой молодую, здоровую, полногрудую, упитанную бабу с выбритым лобком, на котором выколотый орел широко расставив крылья, свой длинный клюв опустил прямо в канавку, исчезающую между ног этой дерзкой женщины, мужики сначала оцепенели от такой невиданной ими красоты, а затем тут же сбросили с себя трусы. Будущую Мамочку уложили спиной на топчан, председатель засунул свой двадцатисантиметровый шланг в давно желанное отверстие между ее ягодиц, зам, по привычке, пристроился к ягодицам председателя, а Митрич опустил свой «Сонливый» прямо в жадно раскрытый рот женщины. Их тела приобретали фантастические формы, силуэты которых плясали на стенах баньки вместе колеблющимся пламенем свеч. Они сопели, потели, пытаясь расшевелить эту необыкновенную женщину, а та, увидев, что их старания могут стать тщетными, предложила продолжить секс с каждым из них по очереди. Первым предстояло председателю отодрать ее, как сидорову козу. Он лег на нее, задрав ее ноги на свои плечи, и засадил ей свой толстый шланг между ног до самого отказа. Стало ясно, что свой богатый сексуальный опыт он приобретал не только на сеансах любви с доярками, но истоки, которого уходили глубокими корнями в далекое светлое детство, а затем во времена школьных и институтских подруг.

 — Ух! — завистливо вздохнул молодой зам, впервые в жизни наблюдающий, как надо трахать блудливую бабу.
 — Ах! — билась та в конвульсиях любви под тяжелым телом своего начальника, энергично помахивая ему так, что он едва удерживался в седле этой необыкновенно пылкой кобылицы.
 — Ой! — схватился за член Митрич, у которого с конца закапало что-то белое, жидкое...
Видя, что шефа скоро не удастся оторвать от любвиобильной «Мамочки», зам предложил Митричу поупражняться над его задом. Но тот никак не мог разбудить своего «Молодца», голова которого окончательно сникла после истечения «слюны». Тогда он сам уложил Митрича на пол и вонзил свой жаждущий любви предмет прямо в задницу главбуха. Митрич с детства предпочитал смиренное повиновение, поэтому вытерпел сеанс до конца. Когда все уже порядком устали, да и водица в котле давно уже поспела, что помогло им смыть продукты содеянного с ее шикарного тела, а заодно и со своих разгоряченных тел, заговорщики, уселись за столом и скрепили первый сеанс любви в новом заведении чоканием стаканов с самогоном, приготовленным Анной Марковной, который они закусывали солеными огурцами ее же приготовления.

... Ну, как банька? — насмешливо спросила Митрича жена, которая давно стояла первой в списках кандидаток на участие в «БАМе».
 — Надо ее дотянуть хотя бы до уровня районного масштаба, — невозмутимо ответил муж.
... Вскоре заведение «БАМ» вышло на полную производственную мощность, и отток кадров всех степеней из этого села действительно надолго прекратился.
Э. Зайцев.