Я-сука

" Я – сука ". Так она любила говорить о себе, так говорила в лицо немногим и многие из этих немногих не верили ей. Верили – немногие из немногих, те, с которыми она позволяла себе писать или говорить то, что думает о них.

Она была развращена до мозга костей, без стыда, совести, страха и ответственности. Циничная, как сам Дьявол, она видела людей насквозь. Ботала по фене и болтала на латыни, понимала английский, французский и арабский. Могла поддержать разговор практически на любую тему. Умела молчать. Любила выносить мозг. Обожала агонию чувств. " Игрушки на завтрак, обед и ужин " – так называла она тех, с кем общалась.

Она была спокойна, как удав. Она любила наблюдать за людьми, играя с ними. Она могла изобразить любую эмоцию, чтобы с любопытством адского паталогоанатома распотрошить чью – нибудь душу, проверить реакцию, насладиться чьим – нибудь страхом, гневом, болью. И любовью.

Она любила причинять боль и она причиняла эту боль.

Она любила секс и любила мужчин. Она любила женатых мужчин. Не всех. Только тех, кто любил своих жён. Она умирала в волнах удовольствия, наблюдая, как те, кто недавно были закоренелыми моногамными верными мужьями, начинали врать своим вторым половинам. Она испытывала блаженство, зная, что наставила рога очередной женщине, свято верившей, что она – де " у своего мужика единственная и неповторимая. "

Она любила разбивать пары. Крепкие семейные пары. Она очень это любила и она это делала.

Первой парой... Впрочем, она не запоминала женщин. Женщин она не замечала, вообще не замечала. Забывала их, как ненужное, лишнее. Она помнила только мужчин. Тех, чьи души она отбирала у законных жён или " постоянных девушек ". Тех, кому отдавала себя без остатка. Тех, кого любила какой – то страшной, извращённой любовью.

В первой паре был русский студент, который учился в Норвегии. 25 – летний... нет, не парень... мужчина. Умничка, красавец, похожий на ангела. Кудри цвета платины и невероятные васильковые глаза. Тело, которое одобрил бы скульптор. Пальцы пианиста, тонкие, чувственные.

Он был силён. Красив, силён и умён. Да её и не интересовали посредственности. Она любила умных и красивых. И несвободных. И верных, да. Но это я уже повторяюсь.

Они встретились у моря, ночью. Нет, не на пустынном каменистом пляже.

Был костёр, была одна из стоянок летнего лагеря, было сухое вино и была компания молодых неглупых людей. И она, которую боготворили. И ведь они не могли не боготворить. Меньше полугода назад она вернулась из дацана, где научилась лгать и лгать красиво. О, она говорила людям правду о добре, красоте, гармонии, мире в душе, равновесии, любви, понимании и счастье

. Ложь состояла в том, что она сама ни во что не ставила то, что говорила.

Итак, она сидела у костра и, улыбаясь чистой улыбкой бодхисаттвы, вещала о понимании и о прощении. Её слушали. Воздух ночи окутывал почти осязаемо, потрескивали ветки в костре и её голос, низкий и умиротворяющий, рокотал, как галька в прибое.

К костру подошли двое. Тот, из первой пары и его женщина. Они сели и начали слушать. Молча подошли, молча сели, молча начали слушать. Перебивать её им казалось кощунством, как и всем остальным, впрочем....

– От тебя идёт свет. – вполголоса сказала его женщина.

– От Люцифера тоже идёт свет... – подумала она и невинно взглянула на них обоих. Оценила в мгновение его красоту. – Если он умён – он мой. – подумала она и, задав им какой – то вопрос, услышала ответ этого мужчины с ангельским лицом и торсом прекрасным, как у статуй Буонаротти. Ответ его женщины её не интересовал вовсе, хоть и выслушан был со всем видимым вниманием.

Он оказался более чем неглуп.

Она нашла себе новую игрушку.

Неспешно текла ночь, неспешно и беседа текла. Неспешно пили чай.

– Пойдёмте плавать ? – предложила она и, не оборачиваясь, медленно пошла к морю.

Всё смотрели на неё, на её высокую стройную, как кипарис, фигуру, на её волосы, кольцами завивающиеся, на белый шёлк, обвивший её почти чёрное от загара тело. И все пошли за ней и быть не могло иначе.

На небе рассыпались мириады звёзд. Почти белое от звёзд небо, яркая Луна, штиль. Ночью штиль и звёзды и она, идущая к морю, раскинувшая руки, будто в попытке обнять небо. Она любила этот мир и себя в нём. Развязав узел ткани на бедре, заставила ручеёк шёлка скользнуть по ногам на камни. Вошла в воду, чёрную как её душа, и поплыла беззвучно.

Неподалёку плавали остальные, наслаждаясь морем, небом, воздухом, тишиной и ею.

Она рассмеялась.

– Эта ночь прекрасна ! – смех, как капельки дождя по стеклу.

Все начали переговариваться, посмеиваясь. Она разрядила эту тишину и теперь компания с удовольствием болтала прямо в море.

Она посмотрела на него. Он – на неё. Она поплыла прямо на него, медленно, в какой – то немыслимой неге рассекая руками застывшее море. И проплыла мимо него, будто невзначай коснувшись кончиками пальцев его руки. Он задрожал. Он рассказал ей об этом позже. О дрожи, о том, как с ужасом услышал биение своего сердца, о том, что единственным его желанием было обнять её и не отпускать. Он возненавидел себя в тот момент. Посмотрел на женщину, плывущую рядом с ним, отогнал от себя мысли о той, которую мысленно обнял, поплыл к берегу. На берегу он сел на берег и понял, что лгать самому себе он не сможет.