Второй День Свадьбы. Часть 2

— Нет, нет, я не хочу надевать женский купальник! А тем более - тёщин! - капризничал Шурочка.

— Ну же, Шурочка, не капризничай, - успокаивала пьяного Сашу Юля, - Это же всего лишь игра! Я же вижу, как тебе нравится перевоплощаться в девочку! Вон, даже паричок не стал снимать. Ты такой секси в нём!

Он умоляюще смотрел на жену, но та лишь потупила взор. Она и сама втайне желала увидеть своего мужа таким, но стеснялась признаться.

— Давай же, малыш, ты просто супер-девочка! - шептала Юля ему на ушко.

И Саша сломался. Юля при помощи Тани, старательно изображающей принуждение, нарядили Шурочку в сплошной чёрный купальник.

Тёщин купальник подошёл Шурочке идеально, прижимая его маленький писюн к промежности, делая его совсем незаметным. А вкупе с париком Сашу нельзя было отличить от девочки.

И тут вошла тёща, Татьяна Викторовна. Да, дочь и маму звали одинаково, так уж захотелось бывшему мужу Татьяны Викторовны.

— Привет, девочки! А это кто, я не узнаю́? - спросила красивая сорокалетняя женщина, глядя на своего зятя и не узнавая его.

— А это наша одноклассница Шурочка. Вы наверное забыли её, - сообразила ответить Юля.

— Наверное. Всех не упомнишь. Какая хорошенькая девочка! Меня Татьяна Викторовна зовут, а тебя Саша?

— Да... - ответил Саша, густо краснея.

— Какая ты, однако, стеснительная, Сашенька. В купальнике решила попариться?

— Да...

— Хороший купальник, прямо как у меня. Тоже люблю черные и сплошные. А остальные чего застеснялись?! Айда раздеваться и бегом в парилку!

Тёща была одета в лёгкий цветастый сарафан, подчеркивающий её статную, хоть и невысокую фигуру. Сразу было очевидно, что они с Таней были родными людьми, уж слишком очевидно было сходство между матерью и дочерью. В юности Татьяна Викторовна была вылитая дочь, но годы взяли свое: женщина налилась соком, слегка округлилась, но не размякла и не покрылась морщинами, а лишь превратилась в соблазнительную зрелую женщину. Попа тоже округлилась, но не разжирела, а грудь была чуть больше и мягче, чем у дочери.

Она первая сбросила сарафан, подавая пример остальным, а следом - и лифчик с простыми белыми трусиками.

Её тело, мягкое, сдобное, сочное, сильно волновало Сашу, а особенно - треугольник коротких волос ниже живота, таких же светлых, что и на голове. Он едва сдерживал эрекцию, боясь выдать этим себя! А эти небольшие, хоть и чуть больше дочкиных, но всё ещё упругие сисечки! Этот гладкий, слегка выпуклый животик, стройные ножки! Тёща была прекрасна и молода! Саша едва не скулил от смеси стыда, отчаяния и вожделения!

За тёщей последовала Юля. Её яркое платье легло поверх сарафана, а за ним последовали чёрные стринги и такого же цвета лифчик. Она осталась полностью обнаженной, гордо повернувшись к Саше лицом, дерзко и с вызовом смотря ему прямо в глаза, будто хвалясь перед ним своим идеальным телом, высокой грудью и светлым курчавым кустиком между изящных бëдер. Они не соприкасались между собой и поэтому промеж ляжек хорошо были видны розовые половые губки, которые Саша совсем недавно с аппетитом вылизывал. Юля явно его провоцировала. Сдерживать эрекцию становилось всё труднее и труднее.

Последней была очередь Тани. На ней была белая домашняя футболка и розовые короткие шорты и она, сгорая от стыда, неловко избавилась от них.

— Ну, чего, стоим, пошли в парилку! - дала команду тёща и все последовали за ней.

В парилке сидели молча и каждая из женщин, даже Саша, думала о своём.

Татьяна Викторовна о том, какой же хороший ей достался зять, покладистый, вежливый, культурный. А ещё - красивый. Эх, была бы она сейчас как дочь, тоже себе такого нашла бы! А то ни одного приличного мужика в округе! Секс, и тот - только по праздникам! Хотя она ещё свежа, ещё хороша, ещё привлекательна и главное - охоча до Этого дела!

Её дочь волновалась, нервничала и переживала. И за себя, и за мужа, и за маму. А больше всего она боялась, что мама догадается, что мама догадается, что Саша это не одноклассница дочери, а её муж! Ещё Таня боялась того, что сделала с ними Юля и с отчаянием, но и вожделением думала о том, что она ещё может придумать.

А Юля придумала очередной коварный и извращенный план! Он распространялся и на Таню, и на Сашу, и, конечно же, на Татьяну Викторовну!

А Саша думала о своей попке. Ей было и немного больно, но почему-то хотелось ещё испытать нечто подобное. А мужская её половина думала о тёще, о том, какая она красивая и манящая, и как Саше неловко сидеть вот так вот напротив неё, изображая девочку, а Татьяна Викторовна даже не догадывается о том, что у этой девочки скрывается между ножек, и что на ней не такой же купальник, а её собственный!

После парилки приняли освежающий душ и сели за столом в предбаннике, продолжать выпивать и общаться. Все, включая Сашу, завернулись в большие банные полотенца.

— А почему я тебя вчера на свадьбе не видела? - пытала Сашу тёща, наливая по второй рюмке коньяка.

Саша с Таней переглянулись. В глазах молодоженов промелькнул страх: "а вдруг она догадается?!"

— Я, кхм, опоздала... Живу в другом городе... - плела чушь Саша.

— Ну ничего, наверстаешь! Ведь для этого и придуман второй день свадьбы. Давайте, девочки, выпьем за женскую дружбу!

Возражений не последовало, выпили, закусили.

— А все мужики - козлы! Кроме твоего Сашеньки, доченька, кроме него! Зятëк славный мне достался!

Снова выпили, уже за мужчин. Тёщу явно "накрыло", глаза её странно заблестели.

— Татьяна Викторовна, а вы знаете, что наша Шурочка - хорошая массажистка?

— Нет, конечно. Мы же только что познакомились. Массаж я люблю, это правда! Шурочка, покажешь класс?

— Но я давненько ничем таким не занималась, - пытался протестовать Саша.

— Да ладно тебе, не скромничай, сделай тëтушке массаж! - воскликнула Татьяна Викторовна, снимая полотенце, заставляя краснеть и дочь, и зятя.

Полностью голая, она накрыла полотенцем широкую лавку у стены и легла на неё животом. Её круглая белая попа при этом соблазнительно оттопырилась.

— Неловко как-то, - мямлил Саша.

— Мамочка, может в другой раз? - пыталась перечить Таня.

— Никаких других разов! - пресекла вялые возражения подруги Юля, - Если мамочка хочет, то надо делать! Я и масло массажное припасла!

И действительно в руке Юли как-будто из ниоткуда возникла бутылочка массажного масла. Другой рукой она сорвала с Саши полотенце, схватила его за запястье и потянула его вялое тело к лавке.

— Ну же, Сашенька, не томи, помни́ меня как следует!

На спину Татьяне Викторовне тут же полилась струйка масла. А Юля взяла Сашины руки в свои и прижала их к спине тёщи. И Саша начал делать массаж. Он нигде не учился ему, но регулярно делал своей любимой, так что некоторые навыки, и весьма неплохие, в этом деле имел.

Тёща млела под ним:

— Ох, хорошо! Давненько мои косточки никто так не мял! Продолжай, деточка! Хорошо!

Юля взяла массажистку за талию и громко шепнула на ухо, чтобы все слышали:

— Саша, так ведь не удобно массировать, садись сверху.

— Но это же так неприлично, сидеть сверху на голой женщине! - возразил Саша, оглядываясь на жену.

— Да, нормально и так! - поддержала его супруга.

— Не учи мать жизни! - оборвала её Юля, - Вы ведь не возражаете, Татьяна Викторовна?

— А почему бы и нет! Так действительно будет куда удобнее. Да и что может случиться между нами, девочками?

— О боже, какой стыд!.. - тихо прошептала Таня себе под нос, налила сама себе коньяк и залпом выпила, не закусывая.

Саша неловко, стараясь поменьше соприкасаться с голой тёщей, взгромоздился на лавку и встал на колени, широко раздвинув ноги, по бокам от белоснежных ног Татьяны Викторовны.

Едва он продолжил массаж, Юля прервала его:

— Нет, не так! Сядь!

— Но...

— Сядь, кому говорят!

Саша был вынужден сесть на мягкие, но упругие тëщины ляжки. И, - о ужас! - его членик, ощутив теплоту зрелого женского тела, всë-таки встал, оттягивая эластичную ткань купальника! Саша с ужасом понимал, что если бы его орган был как у Миши, то он бы уже протаранил тëщину попку. Он умоляюще поглядел на Юлю и шепнул ей одними губами:

— Не надо, прошу...

Но Юля была неумолима! Она лишь плотнее придавила Сашу к Татьяне Викторовне и вынудила продолжить массаж.

Женщина ничего этого не замечала, продолжая кайфовать под нежными и умелыми руками зятя, тихо посапывая и блаженно прикрыв прекрасные очи.

Вдруг в уличную дверь постучали и послышался женский голос:

— Тань, это я, соседка Оксана! Я с Машкой! Ты там?

— Да, Ксюха, заходи! Сегодня женский день!

В предбаннике появилась Оксана и её дочь Мария. Обе - среднего роста курчавые кареглазые брюнетки со смуглыми румяными лицами. Обе были в легких летних платьях и босоножках. У обеих отчетливо выпирали сквозь цветную ткань выдающиеся бюсты. Оксана, миловидная женщина лет под сорок, а её дочь - совсем ещё юная, но знойная красавица. Обе гуляли в первый день свадьбы, а сейчас пришли похмелиться и попариться в баньке.

— Ого, да у вас тут массажный салон! - восхитилась увиденным старшая.

— А кто массажистка? - спросила младшая.

— Это Шурочка, наша одноклассница и профессиональная массажистка, - ответила за всех Юля.

— Я бы тоже от массажа не отказалась, - заметила Оксана, присаживаясь за стол.

— И я, - добавила Маша.

— После меня. А пока сядьте, выпейте за молодых и - в парную!

Новенькие сели за стол к Тане, а к ним присоединилась Юля. Она оценила двух гостий по достоинству, прикидывая, что с ними можно будет провернуть. Она знала, что её волшебный домашний коньячок творил с людьми просто чудеса! Сама она приняла противоядие, да и пила совсем чуть-чуть, так что и Маша, и Оксана были обречены.

Саша же продолжал массировать спину тёщи, всё больше и больше заводясь, едва не кончая от трения писюна о ткань купальника, и едва не сгорая от дичайшего стыда! Хорошо ещё, что гостьи сели к нему спиной и не могли видеть его позора! Ведь только вчера они пили за здоровье молодых, Саша хорошо их запомнил, а сегодня... Какой позор!... Стыд!... Срамота!...

— За молодых? - предложила тост Юля.

— За молодых! - дружно согласились Оксана и Мария.

Юля выпила свою порцию "на донышке", дождалась, когда сидящая рядом с ней по левую руку Таня выпьет свою, обняла вдруг её за шею, повернула лицом к себе, наклонилась с высоты своего роста и нежно поцеловала невесту прямо в губы. Нежно, сочно, долго, слегка прикусив нижнюю губу обалдевшей от такого поворота подруги.

Оксана и Маша тоже слегка прифигели от происходящего, но протестовать не стали, продолжая сидеть, выпучив свои одинаково большие карие глаза и приоткрыв не менее похожие удивленные пухлые губки.

На массажном столе данный маневр замечен не был. Там было не до того. Там одна женщина кайфовала от умелого и нежного массажа, всё больше и больше увлажняясь в том самом месте, из которого двадцать с небольшим лет назад выбралась на свет божий жена того самого парня, который делал этот массаж под видом худенькой плоскогоудой девицы, чей маленький, но твёрденький членик рвался в бой!

— Эх, повезло тебе, Танюша! Такого мужа себе отхватила! А я вот всё в девках, да в девках, хоть и старше тебя! Хороший твой Сашка, ой хороший! Давайте, девки, выпьем за жениха! - неистовствовала Юля, изображая сильное опьянение, хотя была лишь чуть-чуть под хмелем.

— Действительно, прекрасный выбор, Танечка, - одобряла выбор Тани Оксана.

— Да, хорошенький такой и воспитанный очень. Интеллигент и джентльмен! - соглашалась с матерью Мария.

По ним было отчётливо видно, что обе уже изрядно пьяны и находятся под действием Юлькиного приворотного зелья.

Юля, обращаясь к ним, вдруг перешла на заговорщицкий шёпот, будто делилась страшной тайной:

— А что, девки, вы трахнулись бы с ним?! - сверкала она глазами на чернявых красавиц.

Таня ткнула её локтем в бок:

— Прекрати, Юль!

Ответный тычок был куда сильнее:

— Цыц! Не мешай, Танюх! Видишь, какие мы все пьяные! Завтра утром все всё забудут! Это же так здорово - поделиться тайной без риска огласки! Посплетничать по пьяни!

Таня охнула от болезненного тычка и замолчала. Ей было неловко и стыдно, но спорить с бойкой подругой она не решилась.

Юля обратилась к Оксане:

— Ксюх, ну что, оседлала бы такого жеребца?

— Вообще-то я замужем, - косясь на дочь, отвечала Оксана. Но краска то ли стыда, то ли желания вспыхнула на её щеках.

— Да ладно тебе, я же не говорю - трахнуться с ним! Просто, чисто гипотетически, хотела бы Сашку?

Оксана всё больше и больше смущалась и краснела, но против действия зелья не попрешь, и она ответила:

— Да вроде и хорошенький, но не совсем в моем вкусе. Малохольный какой-то, даже женственный... Я люблю повыше, помужиковатей, что ли...

— Да ладно тебе, мам, тут весь посёлок таких мужиков, ходят, как быки, прохода не дают! А Сашка - он особенный! Умный, красивый и самое главное - добрый! - влезла вдруг в разговор Маша. Она, как самая молодая и неопытная, была пьянее всех. Лицо её покрылось красными пятнами и испариной, глаза бешено горели огнём. Но юную красотку подобные метаморфозы ничуть не портили, а делали лишь краше! Сразу было видно, что она тайно влюблена в Александра, а потому вступилась за него перед матерью.

Конечно же, Машины слова не ускользнули от жениховских ушей, заставляя Сашу смущаться ещё больше. Но зато тёща, казалось, ничего и никого не слышала. Она была в прострации, кайфуя от массажа, истекая женскими соками и едва ли не оргазмируя под руками зятя!

Таня же, сгорая от бесконечного стыда, облокотилась на стол и прикрыла лицо ладонями, чтобы не видеть всего этого кошмарного позора.

Юля, как опытный хищник, учуяв лёгкую добычу, набросилась на бедную глупую Машеньку:

— А ты, Марусь, хотела бы его?

— Ну... - краснела Маша всё сильнее, поняв, что выдала себя с потрохами.

— Ты же не целочка уже, верно?

— Ну хватит...

— Ясно, целка... Бывает же... А минетик делала уже?

— Прекрати, Юль...

Но мать Марии, видимо разозлившись на её прошлую выходку, вдруг вмешалась в допрос с пристрастием:

— А чего это мы стесняемся, а?! А ты расскажи, расскажи, как на прошлой неделе мамка тебя в кустах сирени с Петькой Пастуховым застукала!

— Ну ма-ам... - хныкала Маша, как маленький ребенок, едва не плача.

Юля с восторженным интересом наблюдала за внезапно вспыхнувшим конфликтом между матерью и дочерью.

— Что, "ну ма-ам"? - передразнивала дочь Оксана, бурно жестикулируя, - Сосала у Петьки? Чего молчишь?!

— Ну ма-ам...

— Молчишь! А я за тебя отвечу - сосала! И не только у Петьки сосала, хуесоска ты малолетняя, но и у Лёхи Козлова, и у соседа, Юрия Тимофеевича, и у этого, как его, рыжего...

Маша безвольно опустила голову вниз. Из закрытых глаз прямо на стол капали горючие слёзы.

— Максим...

— Вот! И у Максима! У кого ещё?

— Больше ни у кого...

— Не ври матери, шалава малолетняя! Я слышала, ты и в жопу уже даешь! Или врут люди?!

— Врут...

— Конечно! Все вокруг врут, одна она не врёт! Ангел, бляха муха! Хуесоска, жопошница, но целка! Кто бы мог подумать! И Сашке отсосала бы, и в жопу ему дала, да?! И целку бы подарила! Чего молчишь?!

Юля поняла, что ситуация выходит из под контроля и решила остановить разбушевавшуюся пьяную мать:

— Ну всё, всё, хватит уже, успокойтесь! Праздник же у людей. Давайте лучше выпьем за семейные ценности!

Массаж всё это время продолжался под неусыпным контролем Юли.

Оксана громко выдохнула, оправилась, вытерла красное от эмоций лицо и заговорила прежним спокойным голосом:

— И чего это я, в самом деле? Праздник же!

Она прижала ревущую белугой дочь к груди, обняла её за плечи и стала гладить по чёрным кудрям, приговаривая:

— Ну прости, дочка! Прости, родная! Дура я глупая! Сама знаешь, как отец твой - пьяница, изводит мне душу! Да и брат твой младший, Вовка - двоечник, тоже хорош! Вот и сорвалась на тебе, золотце! А то, что в рот берёшь иногда, так это ничего страшного! Двадцать первый век на дворе, все сосут, даже мужики некоторые! И я сосала, и не только отцу! И в попку давала, чего уже там! Это нормально! Ну прости, больше не буду!

— Честно? - приободрившимся голосом спросила Маша, подняв заплаканное, но улыбающееся личико. В этот момент она была подобна ангелу! Чернобровому и краснолицему ангелу во плоти с третьим размером бюста.

— Честно-пречестно! Давай, Машуль, выпьем мировую!

После "мировой" обстановка за столом вновь приобрела непринуждённый характер. Даже Таня внешне успокоилась, хоть и косилась постоянно в сторону мужа и матери, блаженствующих у стены, и не замечающих ничего вокруг.

А Юля продолжила сплетничать:

— Тань, а, Тань!

— Ну чего?

— А Он у Сашки какой?

— Кто, "Он", о чём ты?

— Не коси под дурочку, ты поняла, о чём я!

— О члене? - совсем пьяным голосом спросила Маша. При этом юная членососка медленно облизнула губы, как бы готовясь к оральному сексу. Глаза её совсем осоловели, превратившись в два блядовитых уголька.

— Да, о нём! - воскликнула Юля.

— Ну хватит уже, Юль! - вновь закапризничала Таня.

— Ничего не хватит! Давай, рассказывай, как и все! - пьяно горланила Оксана.

Под таким напором Таня сдалась:

— Ну, он такой... Может, не надо?

— Надо!

— Надо!

— Надо!

— Ну, он вот такого размера, - Таня показала пальцами одной руки размер Саши, слегка приувеличив его на сантиметр-полтора.

— Тако-ой маленький?! - разочарованно воскликнула пьянющая Маша.

— Тебе бы всё конские елдаки подавай! - прикрикнула на неё мать, на что Маша скромно потупила взор, - Слышала поговорку: "маленький хуëк - в пизде королёк!"?

— Нет...

— То-то же! У папаши твоего - во - дубина! А что толку? Зато дядя Вася... М-м-м... А язык у него какой! Золото, а не язык!

— У папы? - не поняла Маша.

— У хуяпы! У дяди Васи, говорю, язык, что у кобеля! Мягкий, ласковый, длинный... О-ох-х-х...

— Ты целовалась с ним? - снова тупила Маша.

— Лизал он мне, доча, лизал, дуреха! То самое место лизал, которое ты для мужа бережëшь!

— Да? Ого! Ну... Ну я не знала что дядя Вася письки лижет... Мне только Петька лизал... Но не очень...

Видя, что разговор опять уходит не в ту сторону, Юля прервала их:

— Давайте, ещё по одной, и - в парную!

— Да, точно, мы же в баню пришли, - опомнилась Оксана, берясь за бутылку.

Выпив ещё по рюмке, Оксана и Маша засобирались в парную. Босоножки они скинули ещё на входе, так что на них оставались теперь только цветастые легкие платья и нижнее бельё.

Первой, как более молодая и бойкая, разделась Мария. Под платьем она носила простой бежевый лифчик и черные трусы. На загорелом юном теле отчётливо были видны следы от купальника. Да, контраст загорелой спины и довольно крупной и потрясающе круглой белоснежной задницы говорили о том, что девушка проводила много времени, загорая на пляже. Купальник был простым, с широкими лямками, без намёка на модные стринги. Такой, какие обычно носят подростки. Но Машу, казалось, это ничуть не смущало. Её тяжелая, но молодая, налитая соком, стоячая грудь с крупными тёмными сосками была великолепна! Юля с Таней могли о такой только мечтать. Киска у девушки, мясистая, толстогубая, ярко-пурпурная, была частично выбрита, оставалась лишь тонкая полоска тёмных волос сверху.

У Оксаны с загаром была похожая картина. Только видно было, что она носила сплошной купальник, с круглым вырезом на спине. Жопа её была ещё больше, с легким налётом возрастных изменений, но всё ещё хороша. Грудь годы тоже не пощадили, но всё равно она была на зависть многим ровесницам! Киска мамы была такой же мясистой, что и у дочери, но густо заросшая чёрными волосами, побритыми лишь в районе купальника. Малые половые губы блестели влагой.

Едва жгучие брюнетки скрылись в парной, Саша снова начал клянчить:

— Ну может хватит? Я устала...

Но Юля как отрезала:

— Это был только разогрев! Настоящий массаж ещё впереди! Вы, Татьяна Викторовна, ещё не испробовали наш фирменный массаж! Хотите?

— Да и так неплохо, но я не против...

— Сейчас сделаем! Саша у нас такая скромница, любит себе цену набить!

Сказав эти роковые слова, она подошла к лавке и встала позади Саши. Вылив на ладонь щедрую порцию массажного масла, просунула её сзади под Сашин купальник в районе поясницы, размазывая масло и спускаясь всё ниже и ниже к ягодичкам жениха.

— Хватит уже, хватит, ну прекрати... - шептал красный, словно спелый помидор, Саша.

— Что это вы там делаете? - спросила Татьяна Викторовна, пытаясь обернуться, что получалось в лежачем положении у неё с трудом.