ВСЕ КАК ВСЕГДА (3) - все объясняющая.

Ирина Григорьевна Кушелева, 36 лет, врач – невролог, разведена, дочь Анастасия, n лет.

Она вернулась в родной город чтобы ухаживать за больной матерью... Но cancer беспощаден и для старых и молодых, для бедных и богатых...

Болезнь матери, похороны, хлопоты по оформлению наследства "съели" все сбережения на черный день.

Тугой рулончик перетянутых аптекарской резинкой серо – зеленоватых банкнот с лобастым Франклином истаял, как ноздреватый, напоенный влагой снег под яркими лучами весеннего солнца. Пришлось влезать в долги.

С величайшим трудом Ирина устроилась по – специальности в ГКБ. Работа на полторы ставки, алименты, но она едва сводила концы с концами. Она очень дорожила этой работой.

Алименты поступали регулярно, но внезапно сократились. Ее бывший, военный летчик майор Кушелев на ежегодной ВЛК был спущен с небес на землю из – за проблем со здоровьем.

Обстоятельства совместной жизни в браке и причины развода не так уж и важны для нашего повествования. О причине развода ограничимся стандартно – банальным: "не сошлись характерами".

Майор Кушелев был летчик от Бога, он очень переживал расставание с небом. Еще более его огорчало, что лишенный выплат за классность и надбавок за летные часы, не может помочь любимой дочурке. Он и во время болезни тещи помогал, как мог. Экономил на многом, в том числе на еде. Приходил завтракать, обедать и ужинать в летную столовую в выходные и даже праздничные дни, чем вызывал неприязнь обслуги, "сумчатых", привыкших уносить невостребованные летные пайки домой.

Змеиное шипение: " У жадюга, мало получают... ", а в глаза фальшиво – любезное:

– Приятного аппетита, кушайте, товарищ майор...

Сэкономленное он перечислял на банковскую карточку дочери.

Родители Ирины Григорьевны всю жизнь проработали в КБ "почтового ящика"... "От трудов праведных не наживешь палат каменных", но все же... Она унаследовала трехкомнатную квартиру в бежево – серой девятиэтажке, неотличимой от других в унылом однообразии микрорайона, дачу – – домик с мезонином, обшитый вагонкой, гараж, где ждала свой участи, обездвиженная после смерти отца голубая "двадцать первая", модели конца пятидесятых... Это была память детства. Старушка приветливо щерила "акулью пасть" радиаторной решетки, выпучив круглые глаза – фары. На ней отец обучал ее вождению на пыльных проселках и ухабистых лесных дорогах... Раритет советского автопрома был продан коллекционеру, а его место занял юркий " Peugeot". Негоже холеной, ухоженной женщине толкаться по – утрам в троллейбусе, да и на дачу надо на чем – то ездить.

Ирина Григорьевна всерьез подумывала об устройстве личной жизни, а это прибавляло расходов: одежда, косметика, фитнес.

Желание чувствовать себя женщиной, заслуживающей внимания и ласки, желание нравиться

– естественное желание всякой женщины.

Жизнь шла своим чередом, казалось все налаживается. Если бы...

Главный врач ГКБ Михаил Михайлович Кабанов, известный под кличкой "Кабан", по – видимому взмомнил себя Людовиком Пятнадцатым, а весь женский коллектив, особенно молодых и симпатичных, обитательницами Parc – aux – serfs этого короля – сластолюбца. Никто не мог избежать его гнусных домогательств. Полная безнаказанность: следовал недвусмысленный намек, если получал отказ, то жизнь "избранницы" становилась невыносимой, от мелких придирок до прямых подстав Не брезговал шантажом для особо строптивых... В их числе и была Ирина Григорьевна.

Имел Кабан свою "Помпадуршу", а заодно и сообщницу в его грязных делах. В этом подвизалась зав. терапевтическим отделением Екатерина Николаевна, молодяшаяся особа, проблемных лет "за... ".

Она и пригласила Ирину на чашку кофе, к себе. Та согласилась, ничего не подозревая. Она не обладала спокойной рассудительностью, обычно свойственной красивым женщинам, уверенным в своем всегдашнем успехе.

Ей что – то видимо подсыпали в кофе, она смутно помнила, что с ней делали Кабан и два молодчика, зам. главврача Иволгин и анестезиолог Котов.

Раздели с лихорадочной поспешностью и уложили на кушетку, простеленную белоснежной простыней. Смежив веки она жарко и тяжело дышала. Черное с серебристой вышивкой белье, тело сбитое, упругое, грудь высока, живот не отвисает, выпукл самую малость, как у рожавшей женщины, кожа нежная и гладкая.

Кабан раздевал ее сам... Выпрыгнули из тесных чашек бюстгальтера налитые груди с бледно – розывыми навершиями, сползли узкие трусики, распахнуты согнутые в коленях ноги. Розовая плоть выглядела аппетитно, зрительно удлиненная, оставленной полоской волос на выбритом лобке. Погрузил толстый палец во внутрь:

– Сухая... Разогрей девочку, – бросил одному из молодцов.

Тот поспешил исполнить. Начал рукой, сначала потихоньку, потом все сильнее ласкать клитор, проникая двумя пальцами во влагалище. Вскоре появились ее соки, а когда склонился, чтобы полизать, был остановлнен:

– Брось! Это для нее слишком...

Екатерина Николаевна тоже разделась, ее перезрелое тело не могло сравниться, хотя облаченное в узкие черные трусики и черные чулки с пажами, выглядело сексуально. Она в тайне надеялась что получит свою долю удовольствия, за хлопоты. Она руками и ртом привела в "боевую готовность" член Главного, хорошо отработанным жестом поднесла и накрыла латексной шляпкой и растянула до самого края. "Биологических" следов решено не оставлять.

Кабан был первым, а там понеслось!

Одурманенная, возбужденная Ирина отдавалась жадно, искренне... Угольком рдел индикатор видеокамеры снимавшей эти забавы. Зад Кабан трогать не велел, пока, намереваясь быть "первопроходцем"...

Продолжение следует.