Военные приключения моего деда. часть 1

— Деда, я недавно читал воспоминания фронтовиков. Так вот, а ты лично видел этих самых головорезов из «Бранденбург-800»? — Да как тебя сейчас. Здорово они нам напакостили, но и у нас были умные люди и мы с ними стали разбираться. Например, у нас в документах стояли стальные скрепки, они вскоре ржавели, а в этих фальшивых документах немцев скрепки из нержвавейки, понял? Подошвы сапог у них были немецкого образца, а верх - наш...

Или вот, едет отличный грузовик «Ярославка», полный солдат, командир в кабине, все такие чистенькие, побритые, подшиты подворотнички белые, сапоги начищены. И да у всех «ППШ» лакированные приклады, а вот ремни — брезентовые. Уже сигнал. Да по-русски из них около половины не понимало и не говорило. Так что, если кто на вопрос не отвечает — второй сигнал! Тогда сразу — огонь на поражение. Обычно я звал водителя ближе к радиатору, нас не видно, сразу кинжалом его в сердце и гранату, лучше всего "лимонку", в кузов — пламенный горячий привет вам от Красной Армии! Так что на нашему блок-посту ни один немецкий диверсант не прошёл. Но вот одного диверсанта я сам

пропустил и об этом не жалею. Красивая была и вся такая невероятно сладкая эта диверсантка...

Мы с дедом сидели на чердаке его большой дачи в этом селе. Я такую классную комнату тут оборудовал и постоянно приглашал сюда своих подруг, «пообщаться», естественно — да и с ночёвкой. Да и мои 19 лет нужно отметить! Маман моя возмущалась и была против, а вот мой дед — совсем наоборот. Мамочка моя даже как-то решилась на хитрый шаг, по её мнению.

Пришла она как-то из гостей весьма «подшафе», позвала меня (мол поговорить) и сорвала мне свидание с такой очень аппетитной доярочкой! Так что я решил этот вопрос по-своему — ведь у меня сейчас период гипер-сексуальности! Мне 18 лет! Вскоре моя маман лежала на животе с задранным платьем и содранными трусами. Ну и повторяла свою обычную в таких случаях «серенаду»: — Ой, что ты делаешь, Петечка? Ой, зачем ты... Ой-ой, как хорошо... Перестань, не нужно... Какой ты бессовестный, это так плохо... Ой-ой. как мне хорошо, не останавливайся, продолжай, ещё немного и я скоро кончу... Негодяй, это же так плохо... Ой-ой, как хорошо... Как мне сейчас хорошо-о-о-о... Ой, только в меня не кончай, ой, какой ты страстный... Кончай мне в попку,

только смажь... Ой. как мне хорошо-о-о... Только в меня не кончай... Развратник ты, Петюнчик... Но как мне сладко... Я так чудесно кончила...

Вот теперь она меня не трогает, зато я могу её «потрогать», когда организм мой потребует. Кстати, в постели с моей мамочкой получше, чем с моими местными подругами. Да и в попку они мне не дают — сливай мол в полотенце. А попка у мамули классная! Но вот сегодня я совсем обошёлся без своих подруг в этом селе. Мы здесь обычно проводим свой отпуск, папка приезжает только на выходные. А мы с дедом сидим на чердаке, тут прохладно, есть квас, есть и покрепче, полно еды и я с восторгом слушаю воспоминания моего любимого, уже сильно захмелевшего деда... Очень уж мне было интересно.

.. Так вот, внучок. Как-то под вечер, мы в заслоне останавливаем «эмку». За рулём сержант, рядом капитан НКВД, сзади весьма миловидная блондинка — мол, жена этого капитана. Я был старшим лейтенантом, командиром погранзаставы, нас за три дня до войны отправили в тыл, ставить такие вот заслоны — значит ждали войну. И так «обосрались»! Все потом говорили, что вместо обороны упрямый до идиотизма и туповатый начальник Генштаба Жуков кинул всю танковую армию в наступление. Кретин! Да без снарядов, да без горючего, почти без патронов и без жратвы. Голодный солдат — это не солдат!

Но голодный солдат одно, а «голодный» танк! Перед войной Жуков приказал все снаряды и патроны сдать на склады. Да ещё - с самолётов, с наших истребителей приказал снять пулемёты... Да разогнать всех партизан и уничтожить партизанские базы. Да мосты разминировать... Уж не предатель ли он... Не знаю, внучок!

Партизанские базы ликвидировать, немецкие самолёты не сбивать... Идиот! Но я отвлёкся, внучок... Смотрю, у дверцы машины висит маузер, на нём пластинка с гравировкой «Товарищу Леоненко от руководства ОГПУ». А это мой начальник погранотряда, значит его уже того... Я почесал пальцами левой руки правое ухо — будем брать! Старшина Сергиенко и сержант Хрусталёв ножами аккуратно ликвидировали капитана и сержанта, а блондинке я, как меня обучил сам Харлампиев, ловко пережал сонную артерию (чуть-чуть), она обмякла и мы трупы диверсантов в воронку от бомбы, потом в машину и к нашему штабу. Сколько мы их тогда перебили, этих коварных диверсантов и агентов внедрения, не перечесть...

Ситуация! Один только я из командиров оказался. Наш командир пограничного отряда майор Леоненко значит погиб, капитан наш просто пропал после налёта «Юнкерсов», так что парни вернулись к нашему новому блок-посту, а я занялся допросом. Блондиночку звали Валерией. Я связал ей руки сзади, но совсем не крепко, провоцируя её. Ну и, как только она очнулась, подтащил к машине, мол, смотри - твоих напарников нет, они вот в этой воронке от бомбы. Смотри мол, они уже готовые. И не надо мне ничего рассказывать и возмущаться — расстегнул им гимнастёрки, а там — немецкая форма. Ну что, говорю, делаю тебе снисхождение. Какое? Так смерть свою выбирай сама: пулю в лоб, ножом зарезать или у стенки из винтаря грохнуть. А какая красивая прибалтиечка оказалась — я только сейчас её рассмотрел. Затащил я её в дальнюю комнату и бросил на кровать, мол, сейчас мы с тобой разберёмся, но, если будешь молчать... Сама ведь точно понимаешь! Время военное и без сантиментов придётся!

— Дорогая Лера, (это её настоящее имя) Так вот, догматизмом и толерантностью я не страдаю, так что сейчас займусь способами унасекомления врагов нашей страны. Удивлена моими выражениями, так я институт закончил, а потом меня в армию и на заставу — я ведь уже тогда два языка знал. Проверил я своё оружие, пощёлкал предохранителями и тут она, эта Лера «поплыла», позвав меня.

Оборачиваюсь — интересный коленкор! Руки свои, связанные сзади, она ловко, прямо как гимнастка, протащила под своей попкой, и, лёжа на спине, связанными руками задрала свою юбку и умудрилась достать из чулка маленький хромированный «Вальтер». Ну и так крепко держит его своими пальчиками — они аж побелели. Так что теперь она банкует! Хорошо, Лера, говорю, вот моё оружие тебе, а сам смеюсь. Потом, швырнув ей в лицо свой трофейный «Люгер», быстро забираю у неё оружие. Она совершенно обалдела и сидит с открытым ртом.

Ну вот, дорогая: во-первых, твой пистолетик стоит на предохранителе, а во-вторых, патрона в стволе нет, так? Так как ты стрелять собиралась? А пугать меня нечего, я ведь пограничник — так что пуганый уже... Она заплакала так тихо, а видок ещё тот! Смотрю и просто балдею!

Ноги, согнутые в коленях, она чуть расставила, чтобы вытащить из чулка пистолетик этот. Юбка уже задралась к талии и ножки её красивые открыты полностью, трусы розовые тоже светят мне... А ножки — это тоже оружие женщины! Чулочки у неё были с кружевной резинкой и такими красными бантиками впереди. Видок был просто обалденный для меня!

И тут я точно почувствовал, что моему члену стало весьма тесно в галифе, аж ширинка трещит. А эта шпионка-диверсант подлая всё поняла и позвала меня поближе, горячечно зашептав: — Товарищ командир, миленький, не убивайте меня! Я и жизни ещё не видела, я совсем молодая, меня насильно в эту разведшколу затащили, в этот чёртов «Бранденбург». Я всё вам расскажу, я всё помню, что слышала, у меня очень хорошая память. Только вот не убивайте! Я вас умоляю, я всё для вас сделаю! Возьмите меня, как хотите... Ну что ей ответить? Вот уж это воздержание! Не выдержал я, лёг с ней рядом.

— Ты же сама наверное этого хочешь? — с этими словами я опустил руку на её животик, немного погладил и стал опускаться еще ниже. Заодно я освободил ей руки. А какая вкусная у неё грудь! Я впился ртом в грудь, как голодный младенец. Пройдя поперек кружевного пояса, я дошел до её горячей киски и стал пальцем массировать её клиторок. Гладил её ножки сквозь тонкую ткань

чулок, при этом покрывал поцелуями и лизал её плечико, упругую грудь и сладкую шейку — какая она вкусная! Да и она сама сильно, до боли целовала меня, а её нежные ручки так меня ласкали - это была сказка! Война, бомбёжки, диверсанты, перестрелки - всё отошло на второй план. Только наша страсть, её руки и губы...

Моя пленница начала учащено дышать, прикрыв глаза и схватившись своей нежной ладошкой за мой член. Я начал все активнее тереть этот чудесный бугорок и вот, её половые губки разошлись, открыв «вход». Я прошелся пальцем дальше и погрузил его в дырочку, из которой уже активно текла влага. Тут же, подключив к действию второй палец, я совершил пару таких быстрых возвратно-поступательных движений и скоро в её плотном отверстии было уже три моих пальца. Мы лежали таким образом, что Лера одним боком почти лежала на мне, положив голову на грудь. И постоянно тихо, но очень сладко стонала - она тоже явно "соскучилась"...

Одной рукой я приобнимал эту невероятно соблазнительную молоденькую негодяйку, которая сейчас поклялась помогать нашим воинам. Нежно поглаживая её вроде хрупкое, но сильное плечико, я пальцами второй надрачивал её возбудительную, узкую писечку. Она же нежно гоняла шкурку моего каменного члена, который, как мне казалось, продолжал расти. Меня сейчас так до ужаса возбуждало всё происходящее — мы с Лерой сейчас занимаемся нашей взаимной мастурбацией. Меня все больше заводило ощущение того, что я обнимаю, ласкаю и доставляю удовольствие юной женщине, хотевшей ранее убить меня.

Мне нравилось ощущать, как извивается её тугое и такое нежное для меня тело, как она громко-сладко стонет от удовольствия. Похоже, что мы оба точно были весьма «голодны»! Мягкие, но в то же время упругие стенки узкой горячей вагины сокращались, нежно сжимая мои пальцы. Я с силой загонял свои пальцы практически на всю длину, в эту развратно хлюпающую вульву, попутно массируя большим пальцем этой же руки её клитор. Как мне было чудесно! Да и Лера вовсю так сладко стонала!

— Войди в меня, я очень соскучилась. Мой муж погиб в Варшаве, я рано вышла замуж и сразу, через месяц и потеряла его. Поймите, так страдаю, только не убивай меня, я так хочу жить! Я же совсем молодая! Мне девятнадцать лет, пойми, я ещё и не жила на этом свете... Её жаркий горячечный шёпот, жадные горячие поцелуи... и я уже у неё между ножек. И, как писал один писатель: — «И пусть весь мир подождёт!» Мы с ней слились в одно целое! Мы не знали, что будет завтра и старались насладиться друг другом от всей души! Как она кричала, вскоре так бурно кончая! Уже после, вспомнив эту ситуацию, я подумав, что тогда парни моего отряда решили, будто я вовсю пытаю эту девицу.

Ах, как нам было чудесно...

Ладно, внучок, идём спать, поздно уже, а завтра я тебе всё дорасскажу...