Вендетта

В наверное думаете, что сейчас начнётся рассказ о преступлениях мафии... О перестрелках, поножовщине и кучах трупов...

Простите, если я вас разочаровала. "Вендетта" это название нашей яхты. Да. Обыкновенной яхты, которую я подарила мужу на пятую годовщину нашей свадьбы.

Ну, не совсем обыкновенной. Она сделана, как бы, из двух яхт.

Ах, да! Я вспомнила - это "катамаран". Здоровенная такая, знаете ли, штука. Этакая мореходная квартира, со всеми удобствами.

Нет, я не настолько богата, чтобы вот так - вынуть из кошелька двести семьдесят тысяч долларов, и расплатиться за роскошную посудину. Но мой папа... Он любит нас. Меня и мою младшую сестрёнку Агнесс.

А я люблю своего Эрика. Ну, посудите сами - как его не любить. Он красив, как Адонис. У него сухое, поджарое тело, с широкими пластами грудных мышц и кубиками пресса. У него крепкие руки, ноги и задница. Да! Всё, как я люблю.

В молодости он занимался гимнастикой. Занимался профессионально и на чемпионате USа в 2004 году занял одиннадцатое место. Ну, помните, это когда чемпионом стал Пол Хэм.

И вы знаете, Эрик нисколько не расстроился. Я тогда ходила беременной и двадцать шестого августа родила Мелиссу. Муж забросил спорт и занялся дочкой. Он нянчился с Мелиссой так же страстно, как когда-то крутился на этом... На турнике. Да.

Кроме того мой муж умён. Знаете ли, магистр по языкознанию и мировой литературе, автор двух романов, не может быть глупым.

Может быть, вы читали: - "Зелёные глаза прерий" и "Вечерние этажи"? Нет, не читали? Ну, что же, эти две книги не принесли моему Эрику мировой славы. От своего писательского труда он не стал ни богатым, ни известным. Но, мне казалось, что он всё равно был счастлив.

Ах, да. Я же про яхту...

Яхту купил папа. Он всегда мечтал о сыне, но судьба одарила его двумя дочерьми. Он привязался к Эрику, как к родному и ничего для него не жалел.

Пронзительно голубой спорткар Эрика Бутмана "Lехus", игрушкой выделялся в потоке машин. И он единственный такой в Хьюстоне.

* * *

Так вот. Яхта "Вендетта" болталась в заливе Тринити, в двенадцати милях от берега.

Я впервые согласилась на морскую прогулку. Стыдно сказать, но - совершенно не умею плавать. И до ступора, до икоты боюсь моря. Но в этот раз я позволила мужу уговорить меня на небольшое путешествие.

Эрик обещал, что погода будет безветренная и мне совершенно нечего бояться.

— Да сними ты этот жилет, - посмеивался он, - крушения не предвидится, уверяю тебя.

— Нет, - в панике отвечала я, - ни за что. Нет! Можешь смеяться сколько угодно, но я "это" не сниму.

Эри достал из ящика спиннинг, каких-то искусственных рыбок, всё это соединил и стал забрасывать в воду, в надежде поймать... Ну, не знаю - что уж он хотел там поймать.

Я поднялась на верхнюю палубу и улеглась на топчан. Понежившись под ласковым солнышком, достала из сумки мазь для загара и натёрла ею всё, что ниже пояса. Трусики-бикини отложила в сторону - пусть попа загорит. Так и лежала на животе, в оранжевом спасательном жилете, ногами в сторону моего отчаянного рыболова.

Через десять минут жужжания и трескотни всех его приспособлений, Эри вскрикнул и затрещал особенно энергично. Видимо какая-то рыбёшка соблазнилась на его пластмассовую финтифлюшку.

— Лоис! Посмотри, что я выудил!

Я приподнялась. Да, действительно. Эрик приподнял за жабры макрель длиной примерно с метр. Ну, что же, он заслужил мои аплодисменты. Ещё я послала ему воздушный поцелуй и снова завалилась на лежак кверху спиной.

Примерно через двадцать минут, муж снова выкрикнул нечто нечленораздельное и лихорадочно затрещал своими снастями.

Я подумала:

— Взрослый мужчина. Лингвист... Мог бы, даже и на эмоциях, выкрикивать нечто литературное. Нет же. Он вопит, как папуас...

Эрик поднялся на мой этаж:

— Смотри, Лоис. Ну, разве я не молодец?

— Ты великолепный мужчина, охотник и добытчик, - похвалила я его и легла на место.

При этом не услышала шагов мокрыми ступнями по лестнице. Казалось, муж не двигается с места.

Я повернулась, чтобы посмотреть - что там с ним происходит. Оказывается - ничего не происходило. Эрик просто стоял, впившись глазами в мои обнажённые ягодицы. Медленно-медленно он перевёл взгляд на моё лицо и тихо сказал:

— Да ну её, эту рыбалку.

Бросил удочку вместе с пойманной рыбой и решительно направился ко мне. Я охнула, села, выставила руки:

— Эри, подожди... Эри, ты с ума сошёл... Мы же тут как на сцене. А если кто приплывёт. А мы тут... Пошли вниз...

— Некогда мне... - прорычал муж и, обхватив меня, присосался к губам.

— Поворачивайся, - командовал этот мужлан, помогая мне встать на локти и колени. Присев, Эри слегка потеребил пальцем моего ёжика, а потом впился в него губами. Вот тут я растаяла. Как он так...

Вот умеет он распалить меня. За девять лет нашего брака он изучил моё тело вдоль и поперёк, до мелочей. Эрик знал все мои предпочтения и постоянно баловал меня и эмоциональным фистингом, и роскошным петтингом, и чувственным отлизом.

С моей промежности он переполз губами на шары ягодиц и тут же отстранился, заотплёвывался и зашипел что-то ругательное.

— Тьфу... Крем!... Он горький...

Я воспользовалась моментом, вывернулась из-под мужа, вскочила и пошла к лестнице, повиливая бёдрами. Недаром, в молодости, училась танцевать "бачату".

Далеко не ушла.

Эрик, как "Тарзан", с громким "ха", спрыгнул вниз, не коснувшись ступеней. Я взвизгнула и рванула по коридору. Но муж, одним прыжком нагнал меня, подхватил на руки и потащил в спальную каюту.

Он вертел меня на кровати, бессовестно трогая и тиская мои сокровища и рычал:

— Да сними ты этот жилет... Мне нужны твои сиськи... Я хочу их мять и кусать...

— Нет, - сопротивлялась я, - ни за что. Делай что хочешь, дорогой, но жилет не трогай.

Видимо Эри больше не мог терпеть, оттягивая прямой контакт. Он ворвался в мои взмокшие недра, как древний таран. Замер на несколько секунд, смакуя первое проникновение, медленно вынул из меня стержень и с силой вогнал его обратно.

— О-о-о! Да-а-а! - откликнулось моё естество.

Сегодня не было любви. Муж драл меня по-собачьи, рыча и хрипя от напряжения. Все мои внутренности сжались в комок, предчувствуя финальный взрыв похоти. Потеряв контроль над своим телом, я мычала и подавалась назад, чувствуя ягодицами упругий живот моего самца.

Этот зверь, начал свой коронный номер, от которого я всегда оргазмировала как сумасшедшая. Он приседал и вонзался в меня до конца, до упора. А потом приподнимался, давил своим топорищем на переднюю стенку моей вагины и, в таком положении, вытаскивал его. При этом постоянно надавливая концом на маленькое чувствительное место в моём нутре, даря мне восторженные импульсы.

Всё. Это был последний аккорд. Я затряслась на вершине сладкого порока и облила ноги моего мучителя короткой струйкой. Потом рухнула на простыни, потеряв зрение, слух и здравомыслие.

Вот же животное... И вот так - всегда...

Я знала, что Эрик ещё не добрался до финиша, что мне предстоит второй раунд. И, со сладкой мукой в чреслах, я предвкушала повторный всплеск своего вожделения.

Муж не подвёл и оправдал мои ожидания. Легко перевернув меня на спину, он вломился в мои зудящие глубины и заработал, как паровой молот, без малейших признаков усталости.

Во второй и следующие разы я всегда испытываю особенно яркие ощущения. Вся психика идёт вразнос. Не знаю, как другие, но я, в такие моменты, ярко ощущаю своей киской вкус засунутого в моё нутро стержня. Я слышу звон солнечных лучей и вижу волны запаха от наших разгоряченных тел.

Второй взрыв у меня произошёл одновременно с его выстрелом. Мы корчились и завывали, как два сражающихся зверя, сжимая друг-друга в объятиях.

Это было полное, истинное блаженство.

* * *

Эрик упал на постель, вытирая ладонью пот с лица и тяжело дыша.

Через минуту он пришёл в себя, встал с ложа и одел трусы. Потом склонился надо мной, поцеловал в нос и поднял на руки. Я обхватила мужа как столб руками и ногами, прижимаясь к нему что было сил.

Эрик вынес меня на палубу и поднёс к борту.

— Дорогая, пожалуйста, отпусти меня, - попросил он, глядя мне в глаза.

— Ни за что, Эрик. Я ни за что не отпущу тебя.

Тогда муж сказал грубее:

— Лоис, будь благоразумна, отцепись от меня.

— Нет, Эрик. Прости, но я не могу отцепиться от тебя...

— Чёрт, - зашипел любимый, - Лоис, немедленно отпусти меня. Слышишь?

Я ничего не ответила.

Он коротко размахнулся и ударил меня в бок, туда, где были только завязки от спасательного жилета.

Я до сих пор благодарю Господа Бога, что не потеряла сознание. Эрик пытался отодрать меня от своего тела, и шипел:

— Да отцепись же от меня, дура.

Он не почувствовал, как я вытащила из-под спасжилета электрошокер. Это была мощная штука. Я опробовала её на себе - полчаса отходила от удара.

Прибор уткнулся в бок мужу и затрещал разрядом. Эрик вскрикнул и рухнул на палубу, корчась от боли.

Я не остановилась. Приложила контакты к шее и снова нажала на кнопку. Милый вытянулся в струнку и мелко задрожал. Он дрожал весь, каждой своей мышцей. Странно было видеть его мраморное лицо с побелевшими губами.

А теперь контрольный разряд! Пострадавший коротко дёрнулся и затих.

Чёрт возьми! Он, кажется, сломал мне рёбра. Дышать полной грудью стало невозможно.

Но надо было завершить начатое.

Засунув шокер под сиськи за жилет, с трудом, охая и кривясь от боли, я подтащила мужа к борту и свесила его голову и руки к воде. Потом присела и, изо всех оставшихся сил, перекинула ноги через леер.

И потеряла сознание.

Я лежала на палубе минуты две, не больше. Очнулась от крика за бортом:

— Лоис, - орал Эрик, - Лоис, что ты делаешь? Зачем ты так?

Я, кряхтя и стоная, придерживая распухший бок ладонью, подошла к корме. Муж пытался вылезти на нижнюю палубу, подпрыгивал в воде, и старался ухватиться за край. Но его руки скользили по округлому и гладкому пластику, не находя опоры.

Эрик увидел меня.

— Лоис, дорогая, почему ты так со мной поступаешь?

— Дорогой, - отвечала я ему, - я всё знаю про тебя и про эту шлюху Робинсон. Я наняла детектива. Может быть ты знаешь - частное агентство "ДеМура"? Впрочем, это сейчас неважно.

Боль в боку снова скрутила меня и заставила застонать.

— Я слушала... Ваши разговоры...

— Лоис, - взмолился пловец, - это были просто разговоры. Ничего серьёзного.

— Понимаешь, Эрик... Если бы ты ушёл от меня к этой сучке Шерил, я бы не скандалила, и отдала тебе половину всего, что у нас есть... Но ты же захотел всё... Тебя сгубила жадность.

— Лоис, любимая, - уговаривал муж, - пожалуйста - опусти трап. Я поднимусь на борт, и мы уладим все наши недоразумения. Клянусь, я не причиню тебе вреда. Зачем мне это делать? Я же люблю тебя...

Боже, как мне хотелось опустить этот грёбанный трап и прижаться к такому родному телу... Этого негодяя... Но разум подсказывал, что поддаваться эмоциям сейчас чрезвычайно глупо. Как только муж окажется на палубе, так я тут же полечу за борт. Возможно с проломленной головой.

Из рундука для рыбы, из-под кучи льда я вытащила термос и вернулась к корме.

Эрик уговаривал:

— Лоис, сейчас не время пить чай. Дорогая, опусти трап, пожалуйста. Я тебя умоляю. Ты же знаешь, как хорошо я плаваю. Я всё равно доберусь до берега. Не нужно, любовь моя, разыгрывать трагедию. Это лишнее.

— Дорогой... Я слышала, как вы договаривались убить меня. Понимаешь? Я это слышала и видела на дискете. И ещё... Ты ударил меня. Ты ударил меня!... Если ты не собирался меня убивать... Зачем ты меня ударил?

— Лоис, я просто испугался... Я...

Пустой разговор, который не приведёт ни к чему.

Я открыла термос и выплеснула его содержимое в воду.

— Дорогая, что это? - заволновался муж.

— Это куриная кровь. Я купила её вчера на "Гросс Крек".

Эрик запаниковал:

— Лоис, не надо! Не надо так со мной!

— А ты подумал, мерзавец, каково будет моим детям, если я умру? Кто о них позаботится?

Я не стала ждать ответа. Села на палубу и начала отвинчивать дно у термоса. Когда я разобрала его на части, за кормой Эрик коротко крикнул. Я подползла к поручню... Всё. Разговаривать стало не с кем. Только пятно мощного буруна у борта указывало, что здесь произошла трагедия.

Выбросив за борт детали термоса, я почувствовала, что теряю сознание. Боль в боку и нервное потрясение подточили мой мозг, и он начал гаснуть. Я снова отключилась.

Не знаю - сколько времени прошло, но, кажется, немного. Солнце на небосклоне сдвинулось чуть-чуть. Надо было отправляться домой, хоть встать не было сил. Бок чудовищно опух и, по всей видимости, имело место внутреннее кровоизлияние.

Ползком я направилась в рулевую рубку. По дороге, я несколько раз останавливалась, ложилась передохнуть и утихомирить боль в рёбрах. Во время одной такой остановки я вытащила из жилета шокер и выбросила его в воду.

* * *

На причале меня ждал отец. Я позвонила ему, когда вошла в зону обслуживания телефона, и попросила встретить меня.

Отец с тревогой окинул взглядом яхту и спросил:

— А где Эрик?

И тут я зарыдала. От пережитого страха. От боли. От предательства.

— Папа... Эрик... Он утонул... Он ловил рыбу и... Его утянуло за борт... Я пыталась ему помочь, но... Палуба мокрая и скользкая... Я ударилась о поручень... Папа! Я ничего не смогла сделать... Боже, Боже!... Его нет...

Папа отвёз меня в больницу. И вот я лежу в палате, с перебинтованной грудной клеткой и под капельницей.

Приходили детективы, записали то, что могли понять из моего рассказа сквозь горькие слёзы. Посочувствовали, повздыхали. Посетовали на неосторожность рыбаков и регулярное повторение подобных случаев.

Завтра меня отпустят домой, к моим дочери и сыну.

Жизнь продолжается.