В деревне часть 3 Люба

Утром все спозаранку бегали, шумели так, что я даже проснулся. Странно, обычно рано никто не встает и тем более не кричит, не шумит. Это меня жутко раздражало, но подняться и выяснить причину было облом. Когда я все же спустился вниз, оказалось, что паника поднялась из-за Катьки. Она дома поднимала большую кастрюлю с кипятком и не удержала ее, вылила кипяток на себя. Теперь она в больнице с сильными ожогами.

Тетка, как могла, пыталась помочь лекарствами, а когда сказала, что заедет к ней, я тоже поехал проведать. Сказали, что ей в больнице лежать не меньше месяца, а то и двух. Обожглась Катька конечно очень сильно, мне ее было искренне жаль, но моя помощь там не требовалась. Вернулся из больницы в подавленном состоянии рейсовым автобусом. Остальные остались в райцентре решать какие-то свои дела.

На кухне готовила еду другая девчонка. Поздоровавшись, я поднялся в свою комнату. И тут стук в дверь.

— Извините, я работаю вместо Кати. Но еще не знаю, где и что находится.

— А почему на вы? И как тебя зовут?

— Люба. А ты, если не ошибаюсь, Витя.

— Совершенно точно. Что конкретно тебя интересует?

— Мне нужно начистить картошки на обед. Я понимаю, что картошка в погребе, но где погреб?

— Ладно. Объяснять долго и непонятно. Лучше я покажу.

Спустившись на первый этаж, Люба захватила корзину. За то время, пока мы шли, я с интересом ее рассматривал. По комплекции она была близка к Катьке. Немного полноватая. Но это ее не портило, а придавало ей какой-то шарм, привлекательность. Симпатичное личико, пышные, кудрявые волосы. Блузка была натянута шикарной грудью так, что пуговки готовы были сами расстегнуться. Коротенькая юбочка не скрывала прекрасных ножек.

В погреб, надо было спускаться по лестнице. Люба спустилась, но где картошка, так и не могла найти (а возможно захотела, чтобы я к ней спустился). Свет в погреб не провели, и мне пришлось спуститься за ней. Я показал, где картошка, помог набрать и раз уж начал помогать, то и поднять наверх корзину с картошкой. Как истинный джентльмен, я пропустил ее вперед. Как только Люба начала подниматься, я поднял взгляд. Падающий сверху свет просвечивал юбку, и она казалась полупрозрачной, открывая моему взору маленькие беленькие трусики.

Вдруг нога Любы поскользнулась, и девчушка почти упала, но я вовремя успел подхватить. Обошлось все благополучно. Она очень сильно ударилась бедром, хотя обошлось без переломов. Я достал из погреба корзину с картошкой и поставив, ее собрался уходить.

— Витя, мне скучно самой. Может посидишь со мной и картошки поможешь почистить, вдвоем быстрее.

— С удовольствием.

Мы сидели с Любой друг против друга, чистили картошку. Ее ножки были немного разведены, и я каждый раз, наклоняясь за картофелиной, пытался рассмотреть ее трусики.

— Люба, ножка очень болит?

— Терпеть можно. Только синяк набила.

— Большой?

— Ну да. Смотри какой синячище.

И Люба широко раздвинула свои ножки, показывая место ушиба. Мне полностью открылся вид не только на место ушиба, но и на ее трусики.

— Витя, смотри дыру не прожги в моих трусиках.

— Да я лишь на синяк смотрел.

— На синяк? Заметила я как ты на него пялился, когда я из погреба вылезала. Ты смотришь на трусики, но тебя же не они интересуют, а то, что скрыто под ними.

— Вообще то ты права. Но не могу же я сказать: «сними трусики, я полюбуюсь».

— Возможно и так, но ты мысленно уже давно их с меня содрал. Покажи, расскажи и дай попробовать. Шучу конечно, но в деревне абсолютно нет ребят, одни девчонки. И любая тебе даст не только попробовать.

— Любая, а ты?

— Что я? Не такая как все? Думаешь откажу? Но я очень боюсь.

— Почему?

— Потому, что еще ни разу никому не давала. По-твоему - целка. Знаю, что будет больно. По секрету тебе признаюсь, что я пыталась порвать ее сама. Огурцом. Но не смогла. Больно.

— А ты знаешь, что можно получить удовольствие и оставаться целочкой?

— Знаю. Пальцами гладить.

— Или языком.

— Я сама себе не достану языком. Чтобы кто-то из девчонок поласкал, то надо ей вылизать. А я не хочу другой девке лизать, фууу.

— Люб, давай я тебя языком поласкаю.

— Ты хочешь сказать, что ты согласен мою письку полизать? И ты не будешь брезговать?

— Если ты получаешь наслаждение, то и мне приятно. Давай поласкаю.

— Давай, хотя мне не верится, что ты не побрезгуешь всунуть туда свой язык.

— Не веришь? Снимай трусики.

— Хорошо, хорошо, но я сейчас подмоюсь. Там в каморке для переодевания кроме табуретки есть старый диван, вот и попробуем на нем.

Люба ушла подмываться, а в это время во дворе послышался звук машины. Все во главе с теткой вернулись домой. Облом! Полнейший облом!

Вскоре уже был готов обед, после которого каждый занялся тем, чем хотел, а мы с Машкой ушли на речку. Там она снова завела меня на замаскированную поляну и мягко говоря затрахала меня. Меня поражало ее огромное желание секса, ее темперамент. Когда возвращались домой, то казалось, что мне уже не захочется д

овольно длительное время. Но стоило лишь взглянуть на Любу, как член среагировал моментально, будто и не было для него изнуряющего движения в Машкином влагалище.

После ужина Люба меня затянула в подсобку.

— Жаль так, днем не получилось. Вить, ты хоть на меня не обижаешься?

— Неа. Не обижаюсь. Хочешь сейчас поласкаю?

— А если кто то застанет?

— Слышно же будет, как кто-то будет подходить, а ступеньки со второго этажа вообще скрипят, так, что на всю деревню слышно.

Люба сняла трусики и легла на диван, широко разведя колени. Я стал перед ней коленки и припал к ее щелке, а руки протянул к грудям, зажав сосочки между пальцами. Вскоре она сообразила, что держать на весу ноги утомительно опустила их мне на спину. Сначала Люба лежала безучастно. Потом начала подмахивать навстречу моему языку.

— Ой, как приятно. Еще... еще...

Мой язык порхал по ее клитору, а руки рьяно мяли груди. Люба все сильнее распалялась и крутилась, подмахивала. Все таже труды Марины не пропали даром. Классно научила делать куни. С каждой минутой Люба все сильнее возбуждалась.

— Витя, стой, я больше не могу... охх... охх...

Но я не прекращал сладкой пытки. Люба схватила меня за голову, прижала к себе, вжав так, что и дышать стало невозможно. И с тихим стоном выгнулась с конвульсиями, зажав мою голову еще и ножками.

— Витек, вот это кайф! Никогда не думала, что это будет так приятно. А теперь сломай мне эту ненавистную целку. Чтобы можно было получать удовольствие в полном объеме.

Люба снова раздвинула пошире свои ножки. Член уже давно просился на свободу в полной боевой готовности. Я повёл им вдоль щелки. Там был потоп из ее выделений и моей слюны. Я начал не спеша его погружать. И тут раздался скрип ступенек. Кто-то спускался со второго этажа. Наверно солдаты медленнее одеваются по тревоге, чем мы с Любой в этой ситуации. Сашка еще спускалась, а мы уже как ни в чем не бывало были в разных концах кухни. Это уже второй облом! Ну что за невезуха?!

С Машкой по несколько раз в день занимались секасом и никаких помех. А здесь, как на зло.

Но на следующий день после завтрака тетка всех забрала с собой. (Катьку надо проведать). Остался лишь я и Люба. Только все уехали, Люба сразу же поволокла меня в подсобку.

— На этот раз уже никто не помешает. Я уже настолько хочу, чтобы ты мне сломал целку, что как только тебя увижу, сразу в трусиках мокреет.

— Да мне самому эти обломы уже надоели.

Лишь попали в подсобку, Люба сразу же стянула трусики и легла на диван, широко раздвинув ножки. Я на всякий случай смочил член слюной и приставил к её щелке. Головка мягко и без помех раздвинула губки, но лишь коснулась целочки, как Люба начала стонать и отползать.

— Ну, так у нас ничего не получится. Почему убегаешь?

— Вить, но я очень хочу. Очень, очень... Только больно, вот и отползаю. Придумай что-нибудь.

Я оглянулся по сторонам и, увидев табуретку, сел на нее.

— Люб, садись ко мне на колени.

Люба расставила ножки и присела мне на ноги.

— Теперь подними ножки и упрись пятками в табуретку.

Когда ей с трудом удалось упереться пятками в край табуретки, я подсунул ей между ножками под попочку руки и поднял, притянув к себе. Потом начал медленно опускать. Как только член коснулся Любы, я замер.

— Любаня, направь.

Она взялась за член и поводив головкой между губками, направила в себя. Я снова немного ее опустил. Почувствовав, что член коснулся целочки, снова остановился.

— Положи свои ручки мне на плечи и отклонись, выпрямив их.

Люба теперь полностью сидела на моих руках, отклонившись назад.

— Люба, не сдвигай коленки! Быстро коленки в стороны!

Она еще не успела сообразить, что надо сделать, как я локтями толкнул ее ножки врозь и выдернул из под нее руки. От движения локтями ее пятки соскользнули с табуретки, а под ее попочкой не оказалось ничего, и она всем весом насадилась на мой член.

— ОООЙ, ой, ой.

Люба закричала так, что наверно не только в доме, в деревне было слышно. Но она уже сидела на члене, вонзившимся в ее влагалище на всю длину. Люба лишь всхлипывала, роняя слезы на мое плечо. Она так просидела несколько минут, пока боль начала утихать. Но стоило ей шевельнуться, как с ее губ срывался крик, и она снова замирала.

И вдруг мы услышали стук калитки. Люба моментально вскочила и, поправив коротенькую юбочку, выбежала из подсобки. Перед дверью она не выдержала и смачно, как сапожник выругалась. Мне самому хотелось того, кто зашел во двор не просто выматерить, а избить.

Оказалось, что это соседка принесла обещанное молоко. Поняв, что это кто-то из чужих и я пошел на кухню. Когда Люба занесла молоко, я с трудом подавил смех. По ее бедру из-под юбочки опускалась кровавая струйка. Единственное, что я смог, показать Любе эту сползающую струйку. Она забеспокоилась.

— Вить, прости, я пошла приводить себя в порядок. К сожалению, продолжить пока не получится. И действительно продолжить получилось к огромному сожалению лишь через несколько дней.