Утро и чай

– Сними трусики, – попросил Саша, когда чайник закипел: я потянулась за заваркой и футболка задралась.

А это было утро, не очень раннее, но вчера много выпили, поздно легли, и сейчас сидели вдвоём на кухне, ленивые, полуодетые, он в джинсах, я в трусах и длинной "спальной" футболке, вчерашние гости ещё спали в дальней комнате.

– Сейчас проснётся, а я тут с голым задом.

Я протянула ему эти старые домашние трусики, которые он сам же и покупал мне когда – то очень давно. Железный ободок табуретки неприятно холодил, и задрала ноги, поставила ему на бёдра, пока он накладывал заварку в чайник. Потом молча сидели, боком к столу, лицом друг к другу, Он раздвинул колени, и мои ноги, стоявшие на его, раздвинулись. Он просто смотрел под футболку, а я даже немножко лениво и неохотно чувствовала, как всё под его взглядом раскрывается.

Но вообще – то мне скорее нравилось это ощущение – чего бы он ни захотел, я смогу. Просто выставиться ему навстречу ленивым тихим утром, в ожидании, пока чай заварится. Или встать перед ним, "ноги на ширине плеч", а он водит руками под футболкой, по спине и ягодицам, по ногам, потом по ногам вверх, по внутренней стороне бёдер, почти касается входа, опять по ягодицам, и вдруг остановился.

Я открыла глаза. В дверном проёме стоял Ваня, сонный, тёплый Ваня, тоже в одних джинсах, да и то кое – как застёгнутых, стоял и смущённо улыбался.

И вот очень как – то было глупо: что нам, смущаться его? После десяти лет дружбы и всех возможных приключений – и в обезьяннике как – то сидели, и на нудистском пляже бывали, и ехали срочно на внезапную свадьбу, и в сауне бывали... При том, что и я, и Сашка, и Иван были из тех, кто любил смеяться над всеми условностями и правилами. Пока не попали в эту комичную ситуацию.

– Чаю хош? – спросил Саша, и, не дожидаясь ответа, стал разливать сразу по трём чашкам. Довольно неуклюже, потому что правая рука оставалась под моей футболкой. А движения этой руки стали менее плавными – почти грубо он сжал в горсти мою левую грудь.

Табуреток было только две, так что я просто развернулась и плюхнулась к Сашке на колени, а Ваня, с трудом сдерживаясь от смеха, уселся напротив и отхлебнул чай. "Выспался?" "Да не очень. Но готов продолжать. " "Сейчас пойдём гулять по городу. " – обратно в Питер гостям было только послезавтра, а сегодня – 3 – е января, снега по уши, и никаких дел целый день! Нахальная сашкина рука бродила по моему животу, так что футболка задралась почти до груди, и Ваня не знал, куда девать глаза – совсем уж пялиться как – то неприлично, а делать вид, что я ему совсем неинтересна – просто невежливо.

Саша опустил ладонь ниже и растопырил пальцы, раздвинув мои сомкнутые бёдра. Ваня поперхнулся чаем; Са

ша опустил руку совсем низко и от промежности двинулся вверх, чуть погрузил два пальца в совсем раскрытый уже вход, но не задержался, а повёл пальцы вверх – по малым губам, пропустил между пальцев клитор и вернулся к нему. Я поняла, чего мне хочется сейчас, в тот момент когда Ваня не выдержал неопределённого кухонного напряжения и стал неохотно подниматься с табуретки "ну, не буду вам мешать".

– Дурик! – наклонившись вперёд, я ласково чмокнула его в нос и следующим движением задрала футболку и стащила её. Прогнулась вперёд – и всем телом устремилась к ним обоим: в Сашу упёрлась задом и раздвинутыми бёдрами, а в Ванину сторону нахально выставила грудь, набухла сосками.

Оба они были умницы, мои старые добрые друзья и мужчины: почти одновременно Ванины руки легли на мои груди, а Сашка просунул под меня ладонь и расстегнул ширинку. Дальше мне уже тяжело вспоминать по порядку, запомнилось только, как им обоим неловко было: как Саша пытался скрытно достать член из джинсов, и как их руки старательно не соприкасались на моём теле. Кажется, даже не потому, что им было бы противно коснуться друг друга, а из какой – то деликатности, стремления не помешать.

Меня как бы разделили, провели границу между "верхней Олей" и "нижней Олей" : Сашка был во мне, я покачивалась на нём, его руки одновременно забирались между пальцев ног, вибрировали на клиторе, поддерживали меня под колени, чтобы не соскользнула – а с Ваней я непрерывно целовалась, его руки бродили по позвоночнику (но только до поясницы), мяли грудь, сжимали соски, потом на грудь спустились его губы, а я прижималась к его затылку, упиралась ягодицами в сашин живот и мечтала, мечтала... . Мечтала наклониться к Ване, расстегнуть его ширинку и упереться макушкой в его живот. Или о том, что – говорят, когда в тебя проникают двое одновременно, это совершенно неземное ощущение (притом, что с Сашей мы с анальным сексом экспериментировали совсем мало, и я не уверена, что мне это нравится).

Это было, наверное, долго. Много минут – это долго для такой странной ситуации: твой мужчина крепко держит тебя за бёдра и входит, входит, входит, а другой мужчина гладит, и обнимает, и целует, и прижимает к себе. Прижимал так уверенно – нежно, что когда Сашка стряхнул меня с себя – про презервативы, конечно, никто не думал, я оказалась просто стоящей у Вани в объятиях, стоящей, он тоже вскочил со своей табуретки, уронил чашку, когда меня накрыло самым сладким, я сжала бёдра и глупо замычала и чуть не упала, и я не я буду, если в тот же момент Ванечкины джинсы не стали мокрыми спереди, где он прижался к моему животу сверх – твёдрым членом.

Скрипнула неплотно прикрытая дверь кухни. Это наконец – то проснулась и пришла за чаем Анька, Ванина жена, в полупрозрачной рубашке на голое тело.