Убрать мамин живот

Лариса вернулась как всегда под утро. В развалочку зашла в однокомнатный бревенчатый дом и тыжело опустилась на скамейку, стоящую перед большой русской печкой. На печи спокойно спал её сын, завернувшись в шерстяной плед (летом можно было обойтись и им). Сняв высокие кожанные сапоги, сбросив на скамейку кожанную куртку и избавившись от яркого пёстрого платья голая женщина (нижнего белья она на работу не носила). Забралась на печку и устроилась рядом с сыном под пледом.

Проснувшись пару часиков спустя, Ваня обнаружил маму рядом, как обнаруживал её по утрам все эти шестнадцать лет. Поглаживая уставшую Ларису, парень нежно убрал волосы с её лица и сполз пониже, к грудям. Словно две большие переспелые груши, они источали сладкий пряный аромат и манили Ваню своим румянцем. Парень поочередно и медленно стал целовать их сверху, гладя левой рукой снизу, словно почёсывая шею кошке. Из твёрдых, уже порядком изношенных, сосков по капельком выступало молоко. Ваня слизывал с них мамино молочко, не забывая целовать и легонько сжимать женскую грудь. Лариса улыбнулась во сне: действия сына приносили ей облегчение и разгружали её чересчур тяжёлые буфера.

Легонько сжимая соски зубами, Ваня набирал полный рот маминого молока и долго гонял его от щеки к щеке, смакуя его вкус, похожий на вкус аромятного тёплого мёда. За всю свою жизнь, сколько бы парень не пил маминого молока, он не мог насытиться им...

Спустя час Лариса проснулась. Её сын уже накрыл стол, стоявший в углу перед печью, и обедал печёной картошкой в мундире со свежей редиской.

— Доброе утро, сынок, - улыбнулась женщина, садясь напротив Вани.

— Доброе утро, мам! - отозвался сын. - Как смена?

Лариса почесала нос, вспоминая ночь; "сменами" они с сыном называли ночи, когда женщина выходила на магистраль, в пяти километрах от деревни-хутора, где они жили, и, ловя проезжающих мимо водителей фур и таксистов, зарабатывала деньги самым доступным и очевидным для себя способом...

— Смена?.. Да, ничего... - пожала плечами Лариса. - Тыщ пять заработала! - неплохой "улов", учитывая, что за ночь она обычно получала две-три тысячи.

Лариса ела редиску и попутно разглядывала сына - как же он у неё вырос: выше матери сантиметров на двадцать и почти вдвое шире в плечах, курчавый кареглазый брюнет (глаза мамины, волосы папины) с заметной щетиной и прямым носом ровно посередине лица. Нередко, разглядывая сына, Лариса ощущала небольшой жар и повышенную влажность между ног. От этих жара и влажности дети, что обычно спокойно лежали в её животе, начинали шевелиться и еле заметно пинаться, подливая маслеца в её тлеющий в груди огонёк.

Женщина переложила руки на живот и, немного о чём-то подумав, спросила у сына:

— Так ты в этом году уезжаешь?

— Да, - кивнул Ваня. - Уезжаю.

Ему было неловко говорить такое маме, которую он, по сути, оставлял одну в этой богом забытой деревушке, в которой кроме них жило только человек пятнадцать, и те были лишь алкаши и старухи. Закончил школу Ваня не плохо и ему хватило баллов на поступление в ПТУ в городе, километрах в сорока отсюда. По выходным можно на автобусе добраться, не так уж и далеко. Но парня всё равно что-то гложило, что не давало ему спокойствия и уверенности в своём решение... Может, мамина беременность и её роды в начале осени? Кто тогда присмотрит за тем небольшим хозяйсвом, что у них есть - огородом и курятником?

Лариса была не против решения сына и даже его в этом поддерживала - мальчику надо куда-то расти и куда-то стремиться. Но расстаться со своим единственным ребёнком она не могла...

— Знаешь, мне без тебя будет немного грустно, - сказала Лариса Ване. - Ты у меня занимал особое место... внутри.

Ваня понимал, о чём говорит мама: это не только о любящем материнском сердце и круглом животе, но и о её сладком месте между ног, которым согревались они в холодные ночи и которое кормило их всю Ванину жизнь. Кто займёт его место? Кто будет поддерживать мать?

Ваня встал из-за стола, подошёл к маме сзади и, обняв за плечи, уткнулся носом ей в затылок.

— Знаешь, у тебя скоро будет ещё ребёнок, - прошептал он Ларисе на ухо. - Может, он и займёт моё место?

Лариса взяла в руки ладонь сына и поцеловала её.

— Нет, не займёт... - шёпотом ответила женщина. - Он - не ты. Но, - Лариса выдержала небольшую паузу, решаясь сказать, - если бы он был твоим, то я была бы спокойнее.

Сын погладил мамин живот.

— Но ведь тогда должен родиться этот, - кивнул он на пузо, - чтобы ты залетела от меня. Разве нет?

Лариса улыбнулась и снова поцеловала ладонь сына.

— Да, но если он родиться сейчас, то я через месяц смогу забеременеть от тебя, понимаешь?

— Ты собираешься сделать аборт? - удивился Ваня. - Но это же дорого, и на таком сроке его тебе никто делать не будет.

Женщина покачала головой, продолжая улыбаться.

— Нет, - ответила она сыну. - Не аборт. Ты ведь у меня чётвёртый, знаешь? - повернувшись к сыну, спросила Лариса. Ваня знал, что он не первый, но мама никогда не говорила, сколько раз она беременела. - Я до тебя трёх детей под сердцем носила: от первых двух я аборт сделала, а третьего рожать хотела. Но я седьмом месяце попала к двум любвеобильным дальнобойщикам - они меня так трахнули, что я аж у них и родила в кабине! - засмеялась мама, поглаживая свой живот, в котором отчего-то заелозил эмбрион. - А потом, через два месяца, уже вот ты был... После я ещё десять раз залетала, - об этом Ваня знал. - Четырёх в детдом сдала, а от остальных аборт. Ну, и ещё одним раньше срока разразилась... Вот я и думаю, - мать повернулась к сыну и с лаской посмотрела прямо ему в глаза. - Может, ты меня так сильно выебешь, что я рожу?

Ваня даже немного растерялся: ему и правда хотелось завершить их с мамой связь чем-то сильным, действительно запинающимся, но чтобы собственно...ручно избавить её от ребёнка? а потом и наградить своим? Пока сын Ларисы разбирался в своих запутанных мыслях, его естество напряглось и пыталось выбраться из трусов. Мама улыбнулась.

— Вижу, что тебе такая идея по душе, - сказала она. - Тогда не будем тянуть кота... - она погладила сыну его твёрдый орган, -. .. за хвост. Растопим баньку, а там ты меня и оприходуешь.

Ваня решил, что лучше склониться к маминому мнению, тем более, что он и вправду в душе был с ней согласен. Парень пошёл расстапливать баню. Они с мамой на ранних сроках часто мылись вместе, а на поздних мылся сначала Ваня, а потом, когда баня остынет, - Лариса - горячий воздух мог отрицательно сказаться на беременности. Но сейчас Лариса ни о чём не переживала, а потому лёгко шагнула в раскалённую топку.

— Ну и жарища у тебя тут! - удивилась мать. - А горазд ты топить, паря! - засмеялась она.

Сын неловко улыбнулся:

— Ну так, сама учила, - ответил он. Отца Ваня не знал; скорее всего, мать забеременела от кого-то из своих клиентов. По крайней мере, вдеревне к её услугам никто почти не пребегал.

Мама с сыном уселись на скамейку рядом с большой круглой печкой, сделанной из железной бочки, и стали натирать друг друга мочалкой. Оба голые, они не стеснялись друг друга трогать в самых неожиданных местах, смеялись этому и задорно плескались водой на расскалённые камни.

Минут пятнадцать спустя Лариса почувствовала, как малыш недовольно закружился внутри.

— Я думаю - пора, - сказала она своему сыну, усаживаясь на скамейку. - Сейчас самое время.

— А ты точно уверена? - на всякий случай уточнил Ваня. А то мало ли?..

— Да точно, точно! - кивнула мать, держась руками за живот. - Ты же хочешь мамку обрюхатить? Вот и приступай - избавься от конкурента.

Ваня погладил сперва свой твёрдый хуй, решая, с чего бы начать, а потом сел рядом с мамой и поцеловал её. Обычно холодные губы вдруг стали невероятно горячими даже по сравнению с банным пеклом. Ваня мял мамину грудь, выдавливая из неё молоко, каплю за каплей, а когда молока набиралось с ладонь, он размазывал его по своей залупе, надрачивая себе посильнее.

Лариса одной рукой обнимала сына, а другой мастурбировала и укачивала разбушевавшегося в животе карапуза. Она изнывала от желания ощутить внутри сына и его крепкий ствол. Ей не пришлось долго ждать: скоро Ваня посадил маму к себе на колени, развернув её животом к себе.

— Хочешь, чтобы я попрыгала на тебе? - спросила сына Лариса.

— Да, давай! - ответил Ваня. - Так я войду глубже и точно достану до нужного места!

— Ну, смотри, - пожала плечами Лариса и тяжело опустилась на сына.

Ваня вскинул руки, чтобы удержать мать, и взялся за её зрелые грушевидные груди, снова выдавив немного молока. Сама женщина одной рукой страховала себя, держась за плечо сына, а другой давила на свой живот. Малыш внутри недовольно крутился, явно не разделяя замысла родственников.

Лариса на своих сильных и закалённых годами работы ногах легко и без остановочно прыгала вверх-вниз на своё сыне. Ваня впервые занимался с мамой сексом в позе наездницы - чаще всего он ебал её с боку, и тогда её "киска" сжимала Ванин хуй плотно со всех сторон, а сейчас Ваня ощущал былую плотность лишь глубоко внутри матери - всё остальное было сильно расширенно после каждодневной работы и полутора десятков беременности.

Лариса слезла с сына и покачала головой.

— Лучше возьми меня сзади, а то у меня ноги болят, - сказала она, морщась и потирая расстрясённый живот - малыш не хотел вылезать после устроенной встряски.

— Щас, подожди, - махнула Лариса рукой Ваня, устраиваясь поудобней на скамейке: улёгшись вдоль на живот. - Теперь вставляй! - скомандовала она.

Ваня встал сзади и, удостоверевшись, что мать готова, вошёл в неё почти полностью - сейчас былую плотность он ощущал лишь на половину.

— Слушай, может, ты мне и клитор потеребишь? - спросила у сына Лариса. - А то не очень-то удобно всё это вот так терпеть.

— А я смогу? - хмыкнул Ваня, уже нащупывая пальцами левой руки мамины половые губки.

— Уж постарайся! - Лариса же отвлекала себя от неприятной процедуры тем, что надаивала грудь. Забравшись одной ногой на скамью, Ваня со всего размаха стал входить в маму, стараясь достать до своего ещё неродившегося младшого. Тот отбрыкивался, как мог, но его удары никому не приченяли вреда. Лариса тяжело дышала и иногда покриковала, когда ей начиналр казаться, что малыш вот-вот выйдет.

— Подкинь-ка дров! - крикнула мать Ване. - А то я так не разражусь никогда!

Ваня отошёл от мамы, чтобы посильнее растопить печ, а как вернулся обратно решил попробовать кое-что новое. Сложив пальцы клином, он засунул в маму руку по локоть, чем сильно напугал Ларису: она хотела было слезть, но сын уже достал рукой до плода. Поняв, что скоро всё закончиться, Лариса буквально плюхнулась пузом о скамью, посильнее схватилась за своё вымя и быстрее заработала рукой между ног. Ваня держался левой рукой за большую жопу своей мамы, а правой - за плод. Что-склизкое текло по его рукам и вытекало из мамы по мере того, как он вытягивал наружу плод. Когда из пизды уже показались ножки, Лариса не стерпела и, вскочив на ноги, принялась размахивать бёдрами в разные стороны. Малыш потихоньку выползал наружу, пока вдруг не свалился к ногам женщины. Усевшись на скамейку рядом с сыном, Лариса вернулась к мастурбации с утроенной силой. Через две минуты она уже кончала на свой бывший плод.

— Уф! - отдышалась она. - Нет ничего приятнее после родов чем сразу же кончить! - поделилась она опытом с сыном. - А то рожать больно немного, хотя, с опытом ко всему привыкаешь...

Ваня посмотрел на распластавшийся на полу розовенький плод, очень сильно похожий на уже свормировавшегося младенца.

— А нового мы когда делать будем? - спросил сын у матери. - Через месяц?

— Да, где-то через месяцок и начнём! - Лариса похлопала по заметно уменьшевшимуся жувоту и усмехнулась. - И где-то с недельку полный сексуальный покой, понял? - спросила она у Вани.

Ваня ничего против не имел.