Трасса

Был и я маленьким 16 – летним мальчиком. Хипповал, носил рваные шузы, истертые трузера и в ксивничке моем никогда не водилось больше пяти юстов... Что за время было. Вспомнить страшно... страшно приятно.

– Трасса. Как же без нее, родимой, без придорожных яблонь и вишен, без удивленных волосатым джинсовым чудом деревенских баб, без запаха исходящего смолой асфальта...

По дороге неровной, по трассе ли

– (Все равно нам с тобой по пути),

– Прокати ты нас драйвер на трэйлере,

– Хоть немножечко, но прокати...

По трассе быстрей передвигаешься в одиночку, веселей – вдвоем, втроем – это уже извращение... Втроем лучше на собаках... Но я, пожалуй, отвлекся...

– Иду это я по трассе из Львова в Киев. В прямом смысле этого слова иду, потому как кары не стопятся. Водилы делают вид, что я придорожный столб и проезжают мимо, гордо отвернувшись. Я уже и на обочине посидел, и поспал в кустах, и хлебушка в селе придорожном нааскал, а машины все так же проносятся мимо... Грустно мне стало, ить ужо без малого 50 километров пешком одолел. Ножки бо – бо и голод уже не только не тетка, но даже и не дядька. Сел я под километровый столбик и решил помереть прямо здесь, под лучами заходящего солнца, на глазах у бездушных драйверов. И тут из – за поворота выплывает а – а – агромных размеров трейлер с надписью TIR, будто сошедший с киноэкрана в сельском клубе, при показе там "Конвоя" и причаливает к обочине метрах в 20 – ти дальше меня.

– "А, – думаю, – это наверное не за мной, это пописать кто – то захотел... " И дальше себе помираю.

Но помереть мне спокойно не дают: правая дверца открывается и водила коротко сигналит. Я, естессно, не заставляю себя ждать и бегу как Буратино к этой самой заветной дверце. Влезаю вовнутрь, по дороге примечая, что номера – то польские, и тихо офигеваю. За рулем – тетка, тетка – драйвер! Худенькая. Относительно молоденькая тетка – водила многотонного грузового "Мэрса"! Мрак!!! Прикольно!

– Поехали? – спрашивает она по – русски с сильным акцентом.

– Поехали, – отвечаю по – польски.

И она кладет руки на руль, а на руках фенечек по локоть. А из динамиков мафона – Боб Марлей.

– "Ну, все! – думаю. – Это я помер и попал в хипповский рай. Здесь у каждого пипла по собственному трэйлеру" Но меня угощают пирожным и я понимаю, что еще живой, ангелам животы от голода небось, не сводит.

Едем, общаемся, наводим мосты интернациональной дружбы. Оказывается эту пани зовут Орыся. С детства она хипповала, а потом, когд

а стукнуло ей 23, решила, что пора бы и за ум браться. А куда податься бродячей душе, как не в дальнобойщики? Правда с этим были поначалу проблемы, не хотели ей доверять дорогую технику, но Орыся начальство постепенно уболтала. Теперь ей под 30, и ездит она по всей Европе, горя не зная. Я завидовал ее жизни, она – моей молодости. (И где она теперь, молодость – то?) Но вот уже и 11 вечера, а до Киева еще добрых 200 км.

– Я, – говорит Орыся, – отдохнуть хочу. 14 часов за рулем. А ты, если не спешишь, можешь тоже остаться. Часов в 12 утра будем в Киеве. А то, если хочешь, высажу где – нибудь... Поймаешь что – нибудь...

– Не – а, – говорю я. – Если можно, то я останусь. Ночью все равно никто не остановится.

Сворачиваем мы в придорожный соснячок, Орыся на сухом спирте готовит чагой – то вкусное, достает несколько банок пива из холодильника (Эти проклятые капиталисты делают холодильники для своих порабощенных пролетариев прям в трейлерах. И напихивают туда импортного пива). И в башку ко мне опять закрадывается мысль, что я в раю.

Потом мы забираемся в кабину, Орыся ложится на спальник, а я на сидения. И мы с ней говорим, говорим, курим (хотя я тогда только баловался) и снова говорим. И тысячи звезд заглядывают к нам в открытые окна, и теплый ветер несет в кабину запахи соснового леса, и луна подсвечивает легкие облака, неразличимые на остальном небе... Я пытаюсь объяснить, что все происходящее замечательно, что жизнь прекрасна, пытаюсь описать свой восторг и свои ощущения от простого погодного явления – летняя ночь.

– Ты смешной, – говорит Орыся и берет меня за руку.

– Спасибо, – огорчаюсь я.

Она смеется и мы продолжаем разговор, который соскальзывает на скользкие темы и там скользит себе потихоньку.

– А ты знаешь, – говорит она, – что драйвера пристают к девушкам на трассе с непристойными предложениями?

– Знаю.

– Так вот, – говорит, – у меня к тебе непристойное предложение.

Я молчу, не зная, что сказать.

– Молчание – знак согласия! – торжественно произносит Орыся и заползает ко мне под одеяло.

– А девушки ведь сопротивляются, – задумчиво говорю я.

– Не все.

– Неужели я похож на девушку, которая не станет сопротивляться?

– Ты вообще на девушку не похож, – и она затыкает мне рот поцелуем.

Дальше не помню.

Нет, помню, конечно, но не расскажу. И не потому, что мне жалко или неловко рассказывать, а потому что это все настолько на уровне эмоций, что словами получится пошло и совсем не так, как было на самом деле.