Телка

Наконец, все осталось позади: пуританин отец, строгая набожная мать, раздражительный, вечно "под мухой" старший брат... И эти бесконечные, до боли родные, раскисшие от осенних дождей поля, раздолбанные грунтовые дороги, унылые серые фермы с тоскливо мычащими буренками. Лишь дубовая роща на берегу реки, много веков назад считавшаяся священной и могучий племенной бык Алеф – неповоротливый, похотливый, словно высеченный из цельной каменной глыбы, оставались в сознании Кристины символами первозданной красоты.

Теперь, сидя в вагоне дизеля, несущего ее в сторону столицы, Кристина почему – то думала о городе как о громадном, яростном быке, способном смять, задавить и потому, быть может, особенно прекрасном и влекущем.

Предполагалось, что она отправляется учиться. Уже несколько подруг и среди них самая близкая – Ирма обосновались в Риге и в основном благодаря их неустанным уговорам и хлопотам упрямые родители Кристины наконец – то отступили.

С каждым часом Кристина приближалась к желанной цели. Она устроилась у окна и с веселым любопытством присматривалась к немногочисленным пассажирам, испытывая к этим без пяти минут горожанам теплое, родственное чувство.

На очередной маленькой станции в вагон шумно вошло трое модно одетых спортивных парней. Обшарив нагловатыми глазами вагон, они прямиком направились к Кристине.

– Привет, крошка, давненько не видались! – – громко заявил один из них, приземляясь прямо напротив.

– А ты похорошела! – – заметил другой, небрежно потрепав растерявшуюся девушку по щеке. – Прямо хоть на обложку "Плейбоя"!

Не успела Кристина опомниться, рядом примостился еще один из этой троицы и, приставив что – то колющееся к боку, прошептал в самое ухо:

– Только пикни – каюк.

Ошеломленная Кристина покорно кивнула, не смея повернуться, боясь вздохнуть. Происходящее казалось ей каким – то сном, тем более что симпатичный парень напротив дружелюбно ей улыбался – совсем как герой голливудского боевика.

Все так же ослепительно улыбаясь, киногерой ловким движением задрал юбку, обнажив светло – желтые кружевные трусики, сквозь тонкую материю которых довольно отчетливо проступала темная поросль. Несколько секунд все молча любовались открывшейся картиной, затем второй парень пальцем поддел резинку и рванул с такой силой, что она лопнула, издав звук, напоминающий щелканье пастушьего кнута. Трусики опали, словно паруса яхты, внезапно очутившейся в полосе штиля.

Кристина тихо ойкнула и заметила, что из купе наискосок за ними наблюдает старичок в потертом пальтишке. Она судорожно свела колени, но крепкие руки парней до отказа развели их в стороны. Старик смотрел, не отрываясь, похотливо вытянув шею. Кристина с ужасом поняла, что самая интимная часть ее тела сейчас видна как на ладони. "Нет, на помощь он не придет, " – мелькнуло у нее в голове. – "Сам наслаждается картинкой".

Тут же она ощутила крепкие пальцы, бесцеремонно зарывающиеся в нежные волосики между ног. "Меня что же, насилуют? Да еще на виду у старичка?" – с изумлением думала Кристина. – "Да разве в жизни так бывает?!" Однако стоило ей сделать неосторожное движение, и острый предмет больно ткнулся ей в бок, напоминая о безжалостной реальности. Если бы Кристина решилась повернуть голову, она увидела бы, что в бок ей упирается всего лишь напряженный указательный палец, но она была слишком напугана, и потому лишь тихо вздыхала, позволяя сидящему рядом парню сначала не спеша ощупать, а потом и извлечь из бюстгальтера ее груди.

В этот момент к старику присоединилась еще одна зрительница – девчонка одного с Кристиной возраста, модно и дорого одетая, явно городская. Как и старикан, она откровенно наслаждалась происходящим, тем более что беспомощность Кристины со стороны казалась скорее бесстыдством, а предельно широко расставленные, крепкие, покрытые ровным загаром ноги

являли великолепное зрелище.

– Ну, дрочись! – наклонившись к уху, потребовал парень.

– Как это? – едва слышно прошептала Кристина.

– Ах ты, телочка! – умилился тот, что располагался напротив. – Вот так, вот так! – два пальца без лишних церемоний погрузились в бархатную норку.

Кристина тихо вскрикнула и выгнулась, но не посмела свести ляжки. Пальцы скользили в глубине, наращивая темп.

– Папаша, может и тебе охота? – обратился второй парень к старику.

Тот испуганно замотал головой и отвернулся.

– Нет, папаша, так не годится! – нагло ухмыльнулся парень. – Не желаешь сам, так плати за зрелище. И вы, гражданочка! – парень стянул с головы жокейскую шапочку и, ерничая, протянул в сторону зрителей.

Кристина видела, как они лихорадочно покидали в кепочку какие – то смятые бумажки.

"Боже, что же они делают!" – от стыда и унижения Кристине на глаза навернулись слезы. Примерно это же она испытала год назад, когда ею почти силой овладел скотник Зигурд. Он навалился на нее сзади, когда она подкладывала силос коровам – совсем как Алеф, а затем свалил на грязный пол хлева и подмял под себя. Она металась под ним с задранной почти до самого подбородка юбкой, а он все никак не мог войти куда надо, потому что был в стельку пьян. О Господи, она отдалась бы ему и так, потому что грубоватый, насмешливый Зигурд нравился ей, но он, конечно же, не собирался снисходить до таких тонкостей как ухаживание или флирт.

Когда он, наконец, прорвался внутрь, она испытала одновременно боль и облегчение, затем – нарастающее с каждым толчком наслаждение, но в хлев завалились скотницы – грубые, простые бабы, со смехом оттащили Зигурда и потом долго дразнили Кристину "зигурдовой невестой", что и стало последним толчком к отъезду. Таков был первый опыт, и вот теперь – это унизительное действо на глазах у зрителей, раскрасневшаяся, нагловатая физиономия ковбоя напротив, самозабвенно орудующего пальцами и сладкая боль, рождающаяся чуть ниже пупка, волнами растекающаяся вниз... Кристина выгнулась еще круче и застонала.

Парни давно сошли. Заправив в лифчик груди, всхлипывая, путаясь в спадающих трусиках, Кристина вышла в тамбур, провожаемая презрительным взглядом модно одетой девицы, мало – мальски привела себя в порядок, перебежала в другой вагон. На центральном вокзале в Риге ее уже ждала Ирма. К ней на грудь и бросилась Кристина – красная, растрепанная, потрясенная пережитым.

– Ты что? – удивилась Ирма, отрывая зареванное лицо от своего плеча.

– Меня... меня изнасиловали!

– Как? Когда?

– Только что, в поезде... Пальцем!

К изумлению Кристины, подруга расхохоталась, потом спохватилась, прикрыла ладошкой рот:

– Извини, я так. Очень уж необычно! Как это случилось?

Выслушав подробный отчет подруги, Ирма хладнокровно заметила:

– Считай, повезло: ни забеременеть, ни заразиться... Но хоть приятно – то было?

Кристина вдруг поняла, что событие, которое так потрясло ее, подруге представляется всего лишь забавным дорожным приключением, вдобавок, не лишенным пикантности. Полупустой троллейбус катил вдоль парка и Ирма раз за разом возвращалась к самым интимным деталям этого, как она выразилась, "смешного изнасилования". Она жадно ловила каждое слово подруги и глаза ее возбужденно блестели при этом. "Бедные телки, " – мелькнуло в голове у Кристины, когда она в третий или четвертый раз подробнейшим образом расписывала Ирме приключение в поезде. – "Наверняка они испытывают нечто подобное, когда ревущий от похоти Алеф подминает их на виду у остального стада!" Странное дело, и этот образ, и откровенный, повторяющийся рассказ, и смакующая подробности Ирма заставили ее саму возбудиться и она уже не смотрела на случившееся, как на катастрофу, но как на нечто, предваряющее предстоящую ей взрослую городскую жизнь.